Текст книги "Священная война (ЛП)"

Автор книги: Джек Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 19

Июнь 1191 года. Средиземное море

Джон перегнулся через борт и его вырвало. Желудок давно опустел, и выходила лишь горькая желчь. Он сплюнул. В первый раз, когда он плыл в Акру, его тоже рвало. Он поднял голову и уставился на горизонт. Он видел лишь бесконечные волны. Но он знал, что до конца дня они достигнут берегов Святой земли. Дома. И Ричард шел, чтобы его уничтожить.

Сомнения насчет Ричарда зародились у Джона после Мессины. Они подтвердились на Кипре. Они отплыли из Мессины в апреле, но во время плавания шторм разделил английский флот. Иоанна и новая невеста Ричарда, леди Беренгария Наваррская, высадились на Кипре, где правитель Исаак – ренегат из римского двора в Константинополе – взял их в плен, надеясь получить за них выкуп от Ричарда. Это была ошибка. Ги и несколько других сеньоров-крестоносцев приплыли из Акры, чтобы присоединиться к Ричарду, и вместо того, чтобы платить, он жестоко покорил остров. Он и его люди высадились на берег под градом стрел, чтобы сокрушить кипрскую армию, и обратили ее в бегство по всему острову. Поскольку Исаак был таким же королем, Ричард пообещал не заковывать его в железо. Он заковал его в серебряные цепи и передал госпитальерам на хранение. Простым людям повезло меньше. Те, кто сдался, видели, как грабят их дома и насилуют их женщин, но по крайней мере они остались живы. Немногих, кто сопротивлялся, убили, медленно, а их головы насадили на пики в назидание другим.

Джон призывал Ричарда проявить милосердие, но король отказался.

– Если я сейчас проявлю к ним милосердие, Джон, то они вытащат ножи, как только я повернусь спиной. Я должен преподать им урок, чего стоит неповиновение.

Возможно, в Святой земле Джону повезет больше, там Ричарду понадобится его совет. Он молился, чтобы так и было, ибо королю отчаянно нужен был кто-то, кто мог бы обуздать его страсти. Жестокость и кровожадность не были неискупимыми недостатками для короля – многие считали их добродетелями, – но импульсивность Ричарда делала его самого своим злейшим врагом. На Сицилии, едва договорившись с Танкредом, он тут же поссорился с королем Филиппом. Танкред согласился отдать Иоанну вместе с ее приданым и половиной положенного ей наследства. Он также «добровольно» внес четыре тысячи тари – эквивалент тысячи золотых динаров – в военные казны и Ричарда, и Филиппа. Танкред был рад заплатить, ибо он получил то, чего желал больше всего: оба короля признали его законным правителем Сицилии.

На пиру в честь соглашения присутствовали три короля, леди Иоанна и Беренгария Наваррская, невзрачная серая мышка с мышиными каштановыми волосами, обрамлявшими круглое лицо, которое было бы миловидным, если бы не длинный, острый нос. Беренгарию на Сицилию привезла мать Ричарда, Алиенора, якобы с целью выдать ее замуж за следующего короля Иерусалима. Но в разгар пира очень пьяный Ричард объявил, что женится на Беренгарии. Филипп был в ярости. Ричард был обручен с его сестрой Алисой, и он воспринял этот новый брак как личное оскорбление. Ричард не улучшил ситуацию, когда назвал Алису шлюхой своего отца и громко поклялся, что никогда не пойдет туда, где до него был Генрих. Филипп вылетел из зала. Два дня спустя он и его люди покинули Сицилию без Ричарда. Они, без сомнения, уже были в Акре.

– Отец Джон. Могу я присоединиться к вам?

Он обернулся и увидел приближающуюся Иоанну. Ее светлое лицо было еще бледнее обычного, а под глазами залегли слабые тени. Она наконец узнала правду о смерти Рожера ди Андрия, и договор короля с Ричардом решил ее судьбу. Теперь она была немногим лучше, чем собственность Ричарда, которой он мог распоряжаться по своему усмотрению.

Джон поклонился.

– Леди Иоанна. Вы хорошо себя чувствуете?

Она кивнула на его одеяние.

– Думаю, получше, чем вы. – Она оперлась локтями о поручень, и они вместе стали смотреть на море. – Какова она, Святая земля? – спросила она.

– Не так уж отличается от Сицилии.

– А сарацины? Я слышала, вы когда-то жили среди них.

Джон кивнул.

– Такие же люди, как и все. Среди них есть и хорошие, и плохие.

Иоанна положила руку ему на плечо. Он удивленно обернулся, и она встретила его взгляд.

– Мне нужна ваша помощь, Джон, – настойчиво прошептала она. – Я…

– Джон! Вот ты где! – Ричард пересек палубу и хлопнул Джона по спине. По причинам, которые Джон не мог постичь, король проникся к нему симпатией. Возможно, потому, что Джон не боялся говорить ему правду.

– Дозорные заметили землю! – объявил Ричард. Он нахмурился, повернувшись к Иоанне. – Тебе лучше спуститься вниз, сестра. Солнце не пойдет на пользу твоему цвету лица.

– Да, брат.

Она ушла, и Ричард занял ее место у поручня. Он указал на пятнышко на горизонте.

– Вот она, Джон. Тот пророк, что был при дворе Танкреда, как его звали?

– Иоахим, ваша милость.

– Иоахим, да. Он сказал, что я не проиграю ни одной битвы в Святой земле. – Ричард похлопал по мечу у пояса. – Я возьму Иерусалим, Джон. Клянусь. И голова Саладина будет моей.

– Да свершится воля Божья, – пробормотал Джон. И мысленно помолился, чтобы Бог уберег его друга.

***

Солнце прошло половину своего пути, окрасив воды акрской гавани в бирюзовый цвет, а Юсуф приближался к концу своего обхода укреплений. Небо было ясным, и день уже выдался теплым. Это было плохо. Ясная погода означала, что франкские землекопы продвинутся дальше.

Юсуф достиг края правого фланга, где десять мамлюков собрались поболтать или, возможно, сыграть в кости. Они небрежно прислонились к валу, их копья стояли рядом. Один мамлюк, моложе остальных, стоял поодаль, держа копье. Юсуф был без своего золотого жилета, и воины не узнали его, пока он почти не подошел к ним. Первым его увидел юноша.

– Малик! – выдохнул он.

Остальные вытянулись по стойке смирно. Один потянулся за копьем и уронил все остальные. Воины замерли, когда их оружие с лязгом упало на землю.

– Поднимите, – тихо сказал Юсуф. – Встать в строй.

Воины подобрали копья и выстроились в линию у подножия вала, пока Юсуф соскальзывал с седла. Он медленно прошел перед ними. Он коснулся пятна ржавчины на кольчуге второго воина.

– Проследи, чтобы это было вычищено.

Он дошел до конца строя, где стоял молодой мамлюк. Тот был долговязым, с песочными волосами и широко посаженными голубыми глазами. Юсуф вспомнил Джона и на мгновение задумался, откуда родом этот мамлюк. Его кольчуга была так чиста, что сверкала на солнце.

– Как твое имя?

– Дамир, малик.

– Хорошее имя. – Оно означало «совесть». – Ты лишь недавно стал мамлюком?

– Меня освободили месяц назад, малик.

Все мамлюки начинали как рабы, купленные в возрасте от восьми до двенадцати лет. Они обучались до восемнадцати, после чего их освобождали, и они становились полноправными мамлюками на жаловании у своего господина.

Юсуф отступил, чтобы обратиться к воинам.

– Вы слышите? Месяц назад. Я застал вас развалившимися, словно бабы, сплетничающие у колодца. Как так вышло, что лишь этот юноша знал свой долг? – Ответа не было. Воины уставились в землю. – Это долгая осада. Мы все теряли друзей от рук франков, а если не от них, то от холода или болезней. Я не видел свою жену и дом уже много лет. Я знаю, то же самое касается и вас. Было тяжело, и если вы не хотите, чтобы эти жертвы были напрасны, вы должны оставаться бдительными. Берите пример с Дамира. Теперь он командует этим десятком.

Молодой мамлюк вытаращил глаза. Прежний командир побагровел, но промолчал.

– В грядущие дни мне понадобятся все ваши копья, – заключил Юсуф. – Уверен, вы меня не подведете.

Он сел на коня и поехал обратно вдоль строя к башне. Подобные сцены с его войсками стали слишком частыми. Осада приближалась ко второму году, и победа с каждым днем становилась все менее очевидной. Юсуфу приходилось тратить все больше и больше времени, чтобы поддерживать боевой дух воинов. Его обходы, которые когда-то занимали немногим больше времени, чем требовалось, чтобы проехать вдоль укреплений, теперь затягивались до позднего утра.

Юсуф добрался до башни и поднялся по лестнице. Это тоже стало частью его утреннего ритуала. Дозорные поклонились и отошли вглубь смотровой площадки. Юсуф стоял, заложив руки за спину, и смотрел вдаль. Его взгляд первым делом упал на шатер короля Филиппа. Простой холщовый шатер было бы трудно найти, если бы Юсуф точно не знал, куда смотреть. Он был гораздо меньше, чем шатры Леопольда Австрийского, Фридриха Швабского, Ги или даже многих вассалов самого Филиппа. На вершине шатра развевалось королевское знамя – ряды золотых лилий на лазурном поле. Юсуф приглашал Филиппа на ужин, но король отказался. Вскоре после этого французский король прекратил практику выдачи охранных грамот, позволявших людям перемещаться между двумя армиями. Филипп был более серьезным противником. С его прибытием семь недель назад осада продвинулась больше, чем за предыдущие двадцать месяцев.

Юсуф перевел взгляд на городскую стену. Она была испещрена выбоинами и трещинами, а зубцы во многих местах осыпались. Когда прибыл Филипп, требушетов было семь; теперь их стало семнадцать, и строились новые. Эти машины по сути были огромными пращами, работавшими за счет тяжелого противовеса, прикрепленного к одному концу длинного рычага. К другому концу крепилась праща. Груз поднимали высоко в воздух, и когда он падал, рычаг взмывал вверх, увлекая за собой пращу. Требушет мог метать камни более чем на четверть мили. Филипп построил два огромных, которые могли швырять камни весом до двадцати пяти стоунов.

Но не требушеты больше всего беспокоили Юсуфа. Сотни франков с кирками и лопатами вели подкоп под городскую стену. Прокладывая туннель, они ставили подпорки, чтобы стена не обрушилась на них. Когда они прокопают под всей стеной, подпорки сожгут, и стена рухнет.

В лагере франков затрубили трубы, и Юсуф посмотрел туда. Лагерь кипел деятельностью, но сначала Юсуф не видел тому причины. Он заметил, что люди бегут к побережью, и посмотрел на море. Он увидел корабли франкской блокады, стоявшие на якоре. На горизонте за ними виднелся один парус; затем другой, и еще один. Юсуф насчитал всего тридцать кораблей. Ветер был попутным, и они быстро росли в размерах. Это были большие транспортные суда, каждое способное вместить не менее трехсот человек и пятидесяти лошадей. Один был больше остальных. На его мачте развевался алый флаг с тремя львами.

Корабль встал на якорь, и была спущена шлюпка. Восемь матросов, двое мужчин в священнических одеждах и полдюжины воинов в кольчугах спустились в нее. Один из них был намного выше остальных. Даже с такого расстояния Юсуф видел, что у него длинные рыжевато-золотые волосы. Он сидел на корме, пока матросы гребли к берегу. Снова затрубили трубы, и франки из лагеря вошли в воду по пояс, чтобы встретить шлюпку. Высокий мужчина выпрыгнул из лодки в воду и пошел им навстречу. Франки приветствовали его, и морской бриз донес их голоса до Юсуфа.

– Львиное Сердце! – кричали они. – Львиное Сердце! Львиное Сердце!

Прибыл король Ричард.

***

Дым ел глаза, когда Джон подошел к очередному костру. Ричард, казалось, не замечал ни дыма, ни жара. Он усмехнулся, приближаясь к людям, столпившимся у огня. Они приветствовали его. По прибытии Ричард раздал еду и вино каждому воину в лагере. Для некоторых это был первый глоток вина за год, и они были изрядно пьяны. Кому-то пришла в голову идея разжечь костер в честь прибытия Ричарда, и вскоре на пляже пылало с десяток таких костров. Тот, к которому подошли Джон и Ричард, был самым большим из всех. Огромные бревна, прислоненные друг к другу, образовали костер, пламя которого взмывало на тридцать футов в воздух, посылая в небеса снопы искр.

Воины у костра окружили Ричарда, греясь в лучах его славы. Король хлопал их по спинам, хватал за руки, смеялся, когда они показывали ему свои шрамы, и в свою очередь показывал свои. Люди его обожали. У Ричарда были свои недостатки, но он был рожден для этого.

– Воины! – взревел он и жестом попросил тишины.

– Тихо! – крикнул кто-то. – Тишину для короля! – подхватили другие. – Тишину для короля!

Ричард подождал, пока единственным звуком не остался треск горящего дерева.

– Долог был путь из Англии, – начал он, – и я благодарю Бога, что наконец я здесь. Я вижу среди вас англичан, и французов тоже. Я вижу фризов, скандинавов, фламандцев, сицилийцев, генуэзцев и германцев. Добрые воины, все до одного. Храбрые воины. Сегодня я слышал много рассказов о вашей отваге, о вашем искусстве владения оружием, о неверных, которых вы убили… – он подмигнул, – о женщинах, чьи поля вы вспахали!

Несколько воинов одобрительно закричали.

– Я благодарю вас за то, что вы сберегли для моего прибытия самую прекрасную из дев. Вон она сидит! – Он указал на стены Акры. – Вы трудились все эти месяцы, чтобы раздвинуть ей ноги. Готовы ли вы взять ее?

На этот раз крики одобрения были громче. Ричард снова заговорил, прежде чем утихли последние возгласы. Голос короля стал тише, тон – размереннее. Воины мгновенно замолчали. Они наклонились вперед, напрягая слух.

– Некоторые из вас сражались здесь недели, некоторые – месяцы, а немногие – почти два года. Я прибыл лишь сегодня, но не думайте, что я не понимаю жертв, которые вы принесли, шрамов, которые вы носите. Вы столкнулись не только с сарацинами, но и с голодом, и с болезнями. Вы потеряли добрых друзей. Я видел костры, на которых вы сжигаете мертвых. – Ричард сделал паузу и склонил голову. Люди вокруг него помрачнели. Когда король заговорил снова, его голос был твердым и сильным. – Я пришел не для того, чтобы украсть их славу, но чтобы почтить их. Их смерть не будет напрасной!

Его голос становился все громче.

– Вы, без сомнения, слышали рассказы обо мне, о моей доблести, моей храбрости, моем искусстве владения оружием. Рассказы – это всего лишь слова. Я позволю моим делам здесь говорить за меня. Но я скажу вам вот что: я – человек слова, и я даю его вам сейчас. Ваше долгое ожидание окончено. – Он снова указал на Акру. – Эта сука будет нашей до конца лета. А после этого я не успокоюсь, пока Иерусалим снова не окажется в руках христиан!

Воины были полностью под его чарами. Они кивали, их глаза сияли в свете костра. Потребовалось лишь одно слово, чтобы высвободить их чувства, и Ричард дал им это слово. Он возвысил голос до последнего рева:

– На Иерусалим!

– На Иерусалим! – кричали воины в ответ. – На Иерусалим!

Клич смешивался с криками «Львиное Сердце!». Крики множились, пока люди у костра не начали скандировать в унисон: «Львиное Сердце! Львиное Сердце! Львиное Сердце!».

Ричард пошел дальше, оставив скандирование позади. Джон последовал за ним вместе с другими сеньорами и рыцарями из свиты короля. Он произносил более или менее ту же речь у каждого костра. И каждый раз ее встречали с тем же восторженным откликом. К тому времени, как Ричард закончил у последнего костра, его щеки раскраснелись, а пот пропитал кольчугу и намочил сюрко.

– Вы хорошо себя чувствуете, милорд? – спросил Роберт де Бомон. – Возможно, вам следует удалиться в свой шатер.

Ричард покачал головой.

– У меня нет желания спать. Джон, пойдем со мной. Остальные ступайте.

Джон последовал за Ричардом прочь от костров, сквозь ряды шатров лагеря и вверх по склону вала. Стражники почтительно расступились. Ричард стоял, положив руки на частокол, его лицо тонуло в тени, и смотрел на лагерь сарацин.

– Ты рассказал мне об обучении сарацин и тактике, которую они применяют, Джон. Я хочу знать больше об их предводителе, этом Саладине. Ты сказал, он человек чести.

– Так и есть.

– Некоторые говорят, он бросал тела наших мертвецов в реку, чтобы отравить воду. Тысячи наших воинов умерли в лужах собственных нечистот, сраженные дизентерией. Где здесь честь?

Джон нахмурился. Простого ответа не было. Тот Юсуф, которого он знал, никогда бы так не поступил.

– Мы убивали женщин и детей, когда впервые захватили эти земли, – сказал он. – В некоторых местах мы даже ели мертвых. Возможно, Саладин лишь желает воздать нам за те зверства, что мы причинили его народу.

– Хмф. Если ему нужна кровь и страдания, я дам ему и то, и другое. – Ричард долго смотрел на огни вражеского лагеря. Наконец он отвернулся, и его лицо оказалось в мерцающем свете факелов на стене. Пот бисером выступил на его лбу, а глаза покраснели. Румянец со щек перешел и на шею. Король выглядел больным. Когда он заговорил, его голос звучал странно глухо. – Филипп не пришел меня встретить. Я потерял его, Джон.

– Без сомнения, он был занят, милорд. Возможно, вам следует удалиться в свой шатер.

– Нет, – рявкнул Ричард. – Вы все кудахчете надо мной, как куры. Я удалюсь в свой шатер, когда буду готов.

Джон решил зайти с другой стороны.

– Ваша жена будет по вам скучать, милорд.

Ричард и Беренгария поженились на Кипре в разгар захвата острова. Король нахмурился при упоминании о ней.

– Беренгария будет рада, что меня нет. Я ее пугаю, Джон. В нашу брачную ночь она не переставала плакать после того, как я взял ее. Мне пришлось спать в другой комнате.

– Тем не менее, вы должны исполнить свой долг перед ней, милорд. Вы должны постараться произвести на свет сына.

– Мой долг… – Ричард кивнул. – Пойдем, тогда.

Сеньоры короля ждали его в шатре. Когда Роберт де Бомон увидел Ричарда, глаза стюарда расширились.

– Милорд, вы нездоровы. Немедленно приведите лекаря!

– Я в порядке, – слабо возразил Ричард. Он опустился на складной стул.

Когда прибыл лекарь, он бросил один взгляд на Ричарда и нахмурился.

– Почему меня не позвали раньше? У него лагерная лихорадка. Ему нужно пустить кровь, чтобы охладить ее. Уложите его.

Воины подошли, чтобы отнести Ричарда на его ложе, но он отмахнулся от них.

– Я не калека, – прорычал он. Он поднялся на ноги и прислонился к шесту шатра. – Поставьте мою койку там, – сказал он, указывая наружу. – Я хочу видеть стены. Я ждал месяцы, чтобы добраться до Акры. Я не пропущу осаду, лежа в своем шатре.

Глава 20

Июль 1191 года. Акра

– Миледи, вы хотели меня видеть? – спросил Джон, входя в шатер Иоанны.

Тусклый полумрак внутри был облегчением после жестокого летнего дня снаружи. Жар поднимался волнами от песчаной земли между лагерем франков и городом, заставляя стены Акры словно бы танцевать.

Иоанна сидела между двумя служанками, одна из которых читала вслух. Иоанна точила нож плавными, отточенными движениями. На ней была легкая хлопковая туника, сквозь которую Джон видел очертания ее маленькой груди и плоского живота. Пот блестел на ее руках и во впадине у основания шеи. Джон заставил себя отвести взгляд.

– Оставьте нас, – сказала Иоанна служанкам. – Садитесь, отец.

Джон двинулся к стулу в углу.

– Нет. Сюда. – Она указала кинжалом на стул рядом с собой.

Джон сел, но как можно дальше от Иоанны.

– Чего вы хотите от меня, миледи? Желаете исповедаться в своих грехах?

Смех Иоанны был глубоким и гортанным.

– Какие грехи я могла совершить? Прошел почти месяц с тех пор, как мы прибыли в Акру, а я едва ли выходила из своего шатра. Мой дорогой брат говорит, что боится за мою жизнь и честь. – Ее голубые глаза встретились с глазами Джона. – Я хочу, чтобы вы мне помогли, отец.

– Я помогу, чем смогу, миледи.

– Молюсь, чтобы это было правдой, Джон. Не секрет, что я хочу освободиться от своего брата. Я такая же пленница здесь, в этом шатре, какой была на Сицилии. По крайней мере, Танкред был доволен, позволяя мне жить в мире. Ричард выдаст меня замуж за какого-нибудь толстого старого сеньора во Франции или Испании, чтобы заключить союз. Он скажет мне, что мой долг – повиноваться. – Она с последним гневным движением провела по кинжалу точильным камнем и отложила его. – Но я говорю вам, я не какая-нибудь безделушка, которой можно распоряжаться. Я не та невинная дева, какой была, когда мой отец послал меня на Сицилию. Я познала мужчин.

Джон отметил, что она сказала «познала мужчин», а не «мужчину», но промолчал.

– Я была королевой, – продолжила Иоанна. – Я сама буду решать свою судьбу. Я думала, что король Исаак поможет мне на Кипре. Когда грянул шторм, именно я убедила капитана плыть к острову. Я дала Исааку выбор. Он мог избавиться от Беренгарии и остальных и сказать, что я погибла вместе с ними в море. Я бы жила при его дворе тайно и вышла бы за него замуж, как только мой брат вернется во Францию. Или же я предложила ему деньги в обмен на корабль, чтобы отплыть в Константинополь. Глупец не выбрал ни то, ни другое. Он бросил меня в тюрьму и послал корабли на поиски Ричарда, чтобы потребовать выкуп. Мое единственное утешение в том, что Исаак поплатился за свою глупость.

– Ричард знает об этом?

– Нет, и я все отрицала бы, если бы вы ему рассказали. К тому же, что бы изменилось, если бы он узнал? Я его сестра и дама. Ричард может быть кровожадным дураком, но в том, что касается женщин, он человек чести. По крайней мере, знатных женщин. Он никогда не причинит мне вреда. Я ему полезнее в качестве невесты.

Джон нахмурился.

– Но даже Ричард не смог бы простить такое. Вы просили Исаака убить его жену.

– Я оказывала ей услугу. Лучше смерть, чем жизнь в браке с моим дорогим братом.

– Уверен, Беренгария смотрела бы на это иначе. Девушка не сделала вам ничего плохого.

Иоанна изогнула тонкую бровь.

– А Саладин сделал что-то плохое Ричарду? Мужчины убивают друг друга каждый день, сражаясь за золото, землю или титулы. Почему женщины должны поступать иначе?

Иоанна была красива, но смертоносна, как змея. Она напомнила Джону Агнес.

– Я помолюсь за вас, миледи, – отрезал он и поднялся. – Но помочь не смогу.

– Сядьте, отец. Я с вами еще не закончила. – У нее был такой же стальной, повелевающий голос, как и у ее брата. Джон подумал, что из нее вышел бы грозный полководец, родись она мужчиной.

Он сел. Иоанна повернулась к нему и наклонилась вперед, позволяя ему заглянуть под ее тунику, на изгибы ее груди. Он отвел взгляд.

– Говорите, что хотели, миледи, и покончим с этим.

– Вы когда-то служили Саладину. Я слышала, он человек чести. Когда он взял Иерусалим, он не позволил своим людям насиловать и грабить. Если бы я пришла к нему и отдалась на его милость, что бы он сделал?

– Неужели вы думаете…

– А почему бы и нет? Может, я выйду замуж за одного из сыновей Саладина. Лучше муж-сарацин по моему выбору, чем быть проданной Ричардом.

– Саладин обошелся бы с вами с честью, но чтобы выйти замуж за сарацина, вам пришлось бы принять их веру.

– Если придется. Моя душа – малая цена за свободу.

– Вы не были бы свободны, миледи. Вас держали бы в гареме, вдали от всех мужчин, не принадлежащих к семье вашего мужа. Вам не позволили бы появляться на людях без чадры и сопровождающей вас стражи.

Она снова рассмеялась.

– Вы думаете, моя нынешняя жизнь так уж отличается, Джон? С самого детства меня не оставляли без стражи или служанок. – Она положила руку ему на колено. Он почувствовал тепло ее прикосновения сквозь кожаные штаны. – Помогите мне. Я могу сбежать из лагеря, но мне нужно, чтобы вы представили меня Саладину, сказали ему, кто я. – Она провела рукой вверх по его бедру. – Я вознагражу вас, чем смогу, – прошептала она, легко очерчивая выпуклость под его штанами.

Джон схватил ее за запястье и отстранил ее руку. Было время, когда он, возможно, взял бы ее, как когда-то взял Агнес. Но он не повторит этой ошибки. Он был слишком стар для таких глупостей, достаточно стар, чтобы годиться Иоанне в отцы.

– Мне жаль, миледи. Я не могу вам помочь.

Иоанна вырвала руку. На этот раз ее голос был холоден.

– Вы меня разочаровали, Джон. Я считала вас более смелым человеком.

– Я человек чести.

– Честь. – Она произнесла это слово с презрением. – Вы глупец, отец. Честь не принесет вам друзей, не купит выпивки и не согреет постель. Забирайте свою честь и уходите.

Грохочущий звук, похожий на далекий камнепад, заглушил ее последние слова. За ним последовали крики. Затем затрубил рог. Джон выбежал наружу и увидел лагерь в хаосе. Люди неслись к городу, и он посмотрел туда. Землекопы Филиппа наконец подкопали стену. Участок в двадцать ярдов обрушился. Дым от огня, которым землекопы подожгли подпорки туннеля, поднимался из обломков в проломе. Первые франкские солдаты как раз начинали карабкаться по завалу. Тысячи других спешили к нему. Джон увидел, как мимо него пронесся Пьер де Прео, а за ним – Гильом де Рош во главе дюжины рыцарей. Проскакал Роберт де Бомон в сопровождении Андре де Шовиньи.

«Спаси, Господи, защитников города.» Нет, не Господь. Это должен был сделать он. Он повернулся в другую сторону и зашагал в лагерь, чтобы найти Ричарда.

Король сидел на стуле у своего шатра и натягивал сапоги. Лагерная лихорадка взяла свое. Ричард похудел, под глазами залегли мешки. Остальное лицо было ярко-красным, кожа шелушилась. Несмотря на советы Джона, Ричард презрел любые предложения укрыться в тени и провел свой первый день в Святой земле, лежа у шатра и наблюдая за бомбардировкой. Он говорил, что всю жизнь провел в походах и никогда не боялся солнца.

– Мои доспехи! – взревел король на одного из своих оруженосцев. – Принеси мою кольчугу, дурак!

В этот момент из шатра, пошатываясь, вышел другой тощий юноша с кольчугой Ричарда на плече. Ричард взял доспехи и натянул их через голову. Оруженосец зашнуровал воротник и помог ему надеть сюрко. Первый оруженосец так и не сдвинулся с места.

– Что ты все еще стоишь? Принеси мой щит и шлем. Ты, принеси мой меч и боевую секиру.

Королевский лекарь стоял рядом, заламывая руки. Теперь он шагнул вперед.

– Милорд, я должен посоветовать вам вернуться в постель.

– С меня хватит этого валяния. Я проделал весь этот путь из Англии не для того, чтобы пропустить битву.

– Но вы больны, ваша милость.

Ричард поднял закованный в латы кулак.

– Я тебя сам больным сделаю, клянусь Богом.

Лекарь попятился. Ричард заметил Джона и усмехнулся.

– Наконец-то битва, отец! Это пойдет мне на пользу больше, чем лежание в постели.

Джон не был так уверен. Состояние короля значительно улучшилось, но он был тяжело болен, несколько дней почти не мог есть. Лекарь, без сомнения, был прав, но если Джон хотел обуздать кровопролитие, которое начнется после падения города, ему нужен был Ричард рядом.

– Как скажете, ваша милость. Нам нужно торопиться, иначе мы пропустим бой.

Ричард хлопнул его по спине.

– Я знал, что кольчуга на тебе не просто для вида. Оруженосец, принеси и священнику щит!

Король пристегнул к поясу свой меч. Оруженосец подал ему боевую секиру, огромное оружие, которое король закинул за спину. Второй оруженосец подошел с двумя щитами и королевским шлемом. Ричард взял высокий каплевидный щит на левую руку и протянул другой Джону. Он сунул шлем под свободную руку.

– Пойдем, Джон.

Ричард решительно зашагал через лагерь, но к тому времени, как они с Джоном добрались до заграждения, выходившего к городу, король тяжело дышал. Король Филипп стоял на вершине вала под флагом Франции, в окружении своих дворян. Ричард зашагал к воротам в заграждении, не удостоив своего венценосного собрата и взглядом. Они почти не разговаривали с момента прибытия Ричарда в Акру.

– Куда ты, кузен? – крикнул Филипп сверху.

– Я присоединяюсь к битве.

– Зачем, во имя Бога? Акра почти наша. Последнее, что нам нужно, – чтобы тебя убили. Тебе следует вернуться в свой шатер и отдохнуть. Я и сам прекрасно справлюсь.

– Прости, кузен, но мне кажется, что ты вообще не принимаешь участия в этой битве. – Ричард натянул шлем и прошел через ворота.

Джон шел рядом с ним. Теперь, когда они оказались на ровной равнине, ведущей к городу, ему было лучше видно происходящее. Крутая груда обломков, заполнившая пролом, поднималась на тридцать футов. Мусульманский гарнизон был готов к обрушению стены. Они выдвинули вперед мантелеты – перекрывающие друг друга передвижные щиты семи футов в высоту и четырех в ширину – и поставили их поперек пролома. Сотни рыцарей и воинов, вскарабкавшихся по каменистому склону, держались на расстоянии от мантелетов, и Джон вскоре понял почему. Один сержант подбежал и в прыжке ухватился за верх мантелета. Он начал было подтягиваться, когда из его спины вырвалось острие копья. Когда он падал, Джон увидел, как копье втянулось обратно через одно из десятков отверстий в щите. Сержант лежал мертвый у его подножия, присоединившись к двум десяткам других франков.

Ричард тяжело дышал, карабкаясь по неровному склону в своей тяжелой кольчуге. Стрела, пущенная сарацинским лучником с уцелевшей части стены, ударила его в грудь. Джон замер, но Ричард лишь хмыкнул и обломил древко. Кольчугу она не пробила. Роберт де Бомон, скользя, сбежал по склону к ним.

– Ваша милость! Мы не ожидали увидеть вас в бою.

– Что ж, вот он я. – Ричард остановился, чтобы перевести дух. – Каких успехов мы…

Еще одна стрела со свистом пронеслась по воздуху и врезалась в его щит.

– Клянусь волосатыми яйцами дьявола! Эй, ты! – Король указал на лучника, который только что пустил стрелу поверх мантелетов. – Хватит тратить стрелы, займись делом. Собери своих и сгоните этих лучников со стен. – Ричард повернулся к де Бомону. – Каких успехов мы добились, Роб?

– Пролом мал, ваша милость. У нас много тысяч воинов, жаждущих боя, но мы не можем ввести в дело все силы. Мы пытались прорваться через мантелеты, но бесполезно. Они пронзают копьем всякого, кто подходит слишком близко.

– Значит, наши люди топчутся, как мухи на лошадиной заднице, пока их лучники отстреливают нас одного за другим. Так, что ли, Роб?

– Да, милорд.

Ричард прищурился от яркого солнца, глядя на стену из мантелетов.

– Приведи мне двадцать человек с абордажными крюками и веревками, Роб. Мы скоро свалим эту стену.

В лагерь отправили гонцов за крюками. Ричард и Джон пробрались в первые ряды, где вокруг короля собрались его рыцари. Когда прибыли люди с крюками, Ричард обнажил меч и поднял его так, что солнце сверкнуло на клинке.

– Воины, готовы ли вы дать этим ублюдкам отведать вашей стали? – взревел он. Ричард повернулся к людям с крюками. – Метайте их через стену, воины, и мы ее повалим.

Люди выстроились в ряд и, раскручивая крюки все шире и шире, метнули их. Многие крюки не долетели или отскочили от мантелетов. Другие улетели слишком далеко. Сарацины по ту сторону стены схватили веревки и потянули их на себя, так что те змеями переползли через стену. Но два крюка были брошены как надо. Они зацепились за верх одного и того же мантелета, и веревки натянулись, когда бросившие их воины начали тянуть. Другие подхватили веревки и навалились всем весом.

– Тяните, воины! – крикнул Ричард. – Навались! Навались!

Мантелет наклонился вперед, а затем с грохотом рухнул. Воины взревели и бросились в пролом. Первым до него добрался французский рыцарь, на щите которого был изображен замок. Он врезался прямо в горящий горшок с нефтью, брошенный одним из сарацин. Горшок разбился о грудь рыцаря, и нефть вспыхнула, превратив его в живой факел. Он, спотыкаясь, шагнул вперед и был насажен на копье одного из дюжины мамлюков, вышедших защищать пролом.