Текст книги "Священная война (ЛП)"

Автор книги: Джек Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава 24

Январь 1192 года. Бейт-Нуба

Джон ехал, опустив голову. Дождь барабанил по капюшону его плаща, просачивался сквозь ткань, мочил волосы и стекал по спине. Он проезжал мимо пехотинцев, шагавших под тяжелыми тюками по грязи, доходившей до лодыжек. По обе стороны возвышались холмы, и вода ручьями стекала по их склонам. Джон посмотрел вперед. Они были почти у деревни Бейт-Нуба, всего в двенадцати милях от Иерусалима, но все, что он видел, – это пелена дождя.

Его конь внезапно дернулся, поскользнувшись в грязи, и попытался найти опору. Джон почувствовал, что падает назад, и схватился за гриву жеребца. Ему едва удалось удержаться в седле, и конь выровнялся.

– Осторожнее, священник! – крикнул Ричард, подъезжая вровень. Король был в доспехах, но без шлема, и его длинные рыжевато-светлые волосы слиплись от дождя. – Если этот дождь не прекратится, мне понадобится еще одно твое чудо, чтобы все высушить.

Ричард поехал дальше, прежде чем Джон успел ответить. Король то и дело останавливался, чтобы пошутить с воинами или подбодрить их. Воины отвечали ему тем же. Они были в хорошем настроении, несмотря на холодный дождь, ибо цель, которая привела их со всей Европы, была в пределах досягаемости. Ричард не стал дожидаться ответа Папы относительно брака Иоанны. «Мир – это хорошо, – сказал он Джону, – но сначала я попытаю счастья в победе». В конце ноября он перевел армию в Рамлу. Теперь, после более чем месяца, потраченного на сбор припасов и людей, они были на пути к Иерусалиму. Джон никогда не был склонен к молитве, даже став священником, но сейчас он молился. Он знал, что случилось, когда франки в последний раз взяли Иерусалим, и он знал Ричарда. Он молился, чтобы Бог пощадил город. Это было самое близкое к дому место из всех, что он знал.

– Адский огонь!

Крик донесся слева от Джона. Он обернулся и увидел сержанта, сидящего в грязи со стрелой, торчащей из плеча. Что-то прожужжало у самой головы Джона. Он откинул капюшон. Теперь он слышал, как вокруг него свистят стрелы. Одна вонзилась в луку его седла. Ярко-синие перья украшали конец древка.

Джон снял с пояса свой шестопер.

– В строй, воины! Щиты к бою!

Ричард прискакал обратно вдоль строя.

– Сомкнуть ряды! Поднять щиты, пока они не сделали из вас подушечки для иголок! – проревел он, проносясь мимо.

Пехотинцы быстро сняли щиты со спин и сомкнули ряды, образовав движущуюся стену по обе стороны от кавалерии. Джон оказался рядом с Онфруа и Ги.

Стрела ударила Ги в грудь.

– Вот же черт! – выругался он, обламывая древко. – Я говорил Ричарду не идти походом зимой. Ничего, кроме грязи и дождя.

Джон посмотрел по сторонам. Склоны все еще тонули в дожде. Врага не было видно. Ричард снова проскакал вдоль строя и остановился рядом с ними. Он был похож на дикобраза, из его доспехов торчало больше дюжины стрел. Его сюрко и конь были забрызганы грязью. Но он свирепо усмехался.

– Они думают устроить из нас мишени, но мы дадим этим сукиным сынам отведать нашей стали. По звуку моего рога пехота расступится, и рыцари атакуют холмы.

– Но ваша милость…! – запротестовал Ги. Бесполезно. Ричард уже скакал прочь. – Он ведет себя так, будто я должен вскакивать по каждому его приказу. Я тоже король.

Онфруа щурился, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену дождя.

– Как мы должны атаковать врага, которого не видим?

Ги кивнул.

– Мы затеряемся в этих холмах. Это безумие, говорю вам.

– Лучше так, чем сидеть здесь и позволять им утыкать наши задницы перьями, – ответил Джон.

Прозвучал рог, его протяжный зов был приглушен дождем. По всей линии пехота расступилась, открывая проходы для рыцарей. Джон крепче сжал свой шестопер и вонзил шпоры в бока коня.

– Йалла! – крикнул он, вылетая на галопе мимо пехотинцев. Он слышал, как за ним несутся другие рыцари. Копыта их коней не грохотали – они чавкали и шлепали по грязи. Конь Джона достиг склона и начал карабкаться вверх. Животное было по колено в грязи. Впереди Джон не видел ничего, кроме дождя и еще больше грязи. В следующий миг возникли фигуры: люди с луками. Один из них натянул тетиву и прицелился прямо в него. Лучник выстрелил с расстояния не более десяти ярдов. Джон почувствовал удар, словно его ударили кулаком в грудь. Наконечник стрелы пробил его кольчугу и стеганый жилет под ней, застряв в левой стороне груди. Стиснув зубы от боли, он поднял свой шестопер. Он настиг лучника прежде, чем тот успел наложить новую стрелу. Шестопер Джона угодил ему в макушку, раздавив шлем. Джон пронесся мимо, не успев увидеть, как тот упал. Он замахнулся на другого сарацина. Лучник поднял свой лук в тщетной попытке защититься. Шестопер Джона разнес его в щепки и превратил лицо мужчины в кровавое месиво.

Джон остановил коня на вершине склона. Большинство сарацин теперь бежали, скользя и падая, пока неслись вниз по дальнему склону холма. Справа от себя Джон увидел Онфруа, рубившего мечом. Ги подъехал к нему и зарубил лучника. Джон уловил движение краем глаза и развернул коня как раз вовремя, чтобы избежать удара. Клинок сарацина промахнулся и скользнул по боку его коня. Животное заржало и бросилось вниз по дальнему склону. Забыв о боли в груди, Джон изо всех сил пытался удержаться в седле. Затем его конь потерял опору и упал, сбросив его. Он приземлился на спину и начал скользить по мокрому склону. По пути он сбил с ног одного убегающего лучника, а затем другого. Все трое покатились вместе в клубке рук и ног, прежде чем остановиться у самого того места, где ждали сарацинские кони. Джон попытался встать, но поскользнулся и опустился на одно колено как раз перед тем, как над его головой просвистел меч. Он ударил шестопером по колену нападавшего. Сарацин закричал и рухнул на землю.

Джон вскочил и развернулся как раз вовремя, чтобы отбить удар ножа другого сарацина. Он ударил наотмашь, его шестопер с хрустом врезался в лицо мужчины, почти оторвав ему челюсть. Джон услышал позади себя всплеск и снова развернулся. Это был рыцарь, проскакавший мимо на коне. Сражаться было больше не с кем. Сарацинские кони исчезли. Все бежали. Начал звучать рог, призывая христиан обратно в колонну.

Следов коня Джона не было. Он побрел обратно на холм, скользя и падая в грязи. Вскоре грязь была у него в сапогах, даже во рту, и к тому времени, как он снова достиг вершины холма, он был покрыт ею с головы до ног. Он съехал по дальнему склону и прибыл как раз вовремя, чтобы присоединиться к хвосту колонны. Он вошел в Бейт-Нубу вместе с сержантами. Городок состоял не более чем из двух десятков домов, окружавших небольшую крепость. Ричард сидел на коне, приветствуя воинов, которые брели мимо. На сюрко короля среди грязи виднелись яркие брызги крови.

– Отлично, воины! – кричал он проходящим сержантам. – Мы разбили этих ублюдков, заставили их бежать в Иерусалим, поджав хвосты. Джон! Слава Богу! Ги сказал, что видел, как ты упал.

– Я падал.

– Бог пощадил тебя, священник. Он заботится о своих. Шатры уже стоят. Иди внутрь и съешь чего-нибудь горячего. Тебе понадобятся силы; мы идем на Иерусалим, как только этот проклятый дождь закончится!

***

Январь 1192 года. Иерусалим

Юсуф стоял над Яффскими воротами и смотрел, как его воины въезжают внизу. Ночью дождь ослаб и теперь падал мелкой изморосью. Над Иерусалимом опустился холод. Он видел, как дыхание его воинов клубится паром. Их доспехи были забрызганы темной грязью и засохшей кровью. Некоторые держались за раны. Они ехали в молчании, понурив головы.

– Малик, – позвал Аль-Афдаль, приближаясь по стене. Сын Юсуфа был покрыт черной грязью. На его левой щеке виднелся тонкий порез.

– Что случилось? – потребовал ответа Юсуф. – Я послал тебя беспокоить христиан и замедлить их марш, а не вступать в бой.

– Ричард застал нас врасплох. Франки нарушили строй, и их рыцари атаковали. Шел сильный дождь, и мы не видели их, пока они почти не налетели на нас. Я… прости меня, отец.

– Вина моя, Аль-Афдаль. Я должен был сам вести воинов. Позаботься о раненых и выдай людям двойную порцию провизии.

– Слушаюсь, отец. – Аль-Афдаль прикусил губу, прежде чем продолжить. – Среди твоих эмиров идут разговоры. Некоторые считают, что битва за Иерусалим уже проиграна. Они… они планируют покинуть город этой же ночью.

Юсуф вцепился в каменный зубец стены. «Будьте вы прокляты!» Куда они думали идти? Если падет Иерусалим, то следующим будет Дамаск, затем Алеппо.

– Пусть эмиры соберутся во дворце, – сказал он Аль-Афдалю. – Все до единого. Затем займись своими людьми.

Аль-Афдаль поклонился и удалился.

– И сын мой, – окликнул его Юсуф. – Позаботься о своей щеке.

– Слушаюсь, отец.

Юсуф снова повернулся, чтобы смотреть на своих воинов. Последние из них въезжали в ворота. «Аллах, дай мне сил», – прошептал он. Ответа не было. Его никогда не было. Он поднял глаза к серому небу. Неужели Аллах наказывал его за совершенные преступления, за убитых им людей?

Он опустил взгляд. Бесполезно было предаваться таким мыслям. Прошлое осталось в прошлом. Он должен сосредоточиться на том, что может сделать здесь и сейчас. По обе стороны от ворот тысячи людей работали во рву, окружавшем Иерусалим, углубляя его кирками и лопатами. Это была жестоко тяжелая работа на холоде и под дождем. Юсуф использовал франкских рабов и пленных. Над ними мамлюки развешивали на стене воловьи шкуры и тюки с сеном, чтобы смягчить удары осадных машин. Юсуф отправил других людей на поля вокруг города, чтобы засыпать или отравить колодцы на многие мили вокруг. Он подумал о том, что сказал ему Аль-Афдаль. Все это будет напрасно, если его люди дезертируют. Простой народ уже бежал – непрерывный поток беженцев направлялся из восточных ворот. Те, кто остался, спешно заколачивали окна и двери. Из своей комнаты во дворце Юсуф день и ночь слышал стук молотков.

Юсуф надеялся, что мир может спасти город, но начинал верить, что план Джона – лишь мираж. Ричард согласился, но недели шли, пока Львиное Сердце готовил свой поход, а ответа из Рима так и не было. И теперь, скорее всего, было слишком поздно. Если Иерусалим падет, не будет иметь значения, какой ответ даст Папа. Юсуфу следовало принять предложение Конрада о союзе.

– Малик. – Это был Сакр. – Эмиры собрались во дворце.

Дворец находился всего в нескольких минутах ходьбы к югу от Яффских ворот. Он был построен франкскими королями во франкском стиле. Стены были толстыми, окна увенчаны закругленными арками. Но были и некоторые восточные черты. В центре многочисленных дворов, окруженных колоннадами, находились неглубокие бассейны с водой. Уже не в первый раз Юсуф думал, как странно ходить по залам своих врагов. Впервые он попал в этот дворец заложником короля Амальрика. Теперь он правил здесь как король. Но надолго ли?

Почти сотня эмиров ждала его в зале приемов со сводчатым потолком. Они умолкли, когда он вошел. Юсуф прошел сквозь их ряды и повернулся к ним. Он вглядывался в их лица. Там были его сыновья: Аль-Афдаль и Аз-Захир, и младшие – Исхак, Масуд и Якуб. Рядом с ними стояли Каракуш, Эль Маштуб и Сакр. Юсуф знал их с юности. Борода Каракуша теперь была седой, и он облысел. Эль Маштуб так и не оправился полностью после боев у Акры. Он будет хромать до конца своих дней. Даже у Сакра, которого Юсуф все еще считал мальчишкой, теперь в бороде пробивалась седина. Юсуф узнавал и другие лица. Были люди, сражавшиеся за его дядю, Ширкуха. Были люди из Египта, Алеппо и Аль-Джазиры. Многие из них носили шрамы от многочисленных битв на его стороне. Юсуф смотрел от одного к другому, встречая их взгляды. Некоторые выдерживали его взгляд, другие отводили глаза. Юсуф молчал. Он позволил тишине сделать свое дело, позволил тем, кто думал предать его, вариться в собственном чувстве вины. Эту уловку он перенял у своего отца. Некоторые из эмиров начали неловко переминаться с ноги на ногу.

Наконец Юсуф заговорил. Он начал тихо, так что тем, кто стоял сзади, пришлось наклониться, чтобы услышать.

– Когда я был мальчиком, отец рассказал мне историю падения Иерусалима. После того как франки пробили стену, защитники города бежали. Они оставили людей на произвол судьбы. Франки не щадили никого: ни женщин, ни детей, ни стариков. Улицы были залиты кровью. В переулках отдавались эхом крики женщин, которых они насиловали. Я поклялся, что отомщу за их страдания, что я верну Иерусалим.

Я сдержал свою клятву. Город снова наш. И снова франки у наших ворот. Сегодня вы – защитники ислама. Только вы можете спасти этот город. Только вы можете защитить наш народ. Если вы потерпите неудачу, то улицы снова станут красными, и не только в Иерусалиме, но и в Дамаске, затем в Алеппо, Каире, возможно, даже в Багдаде. Наши враги свернут наши земли, как сворачивают свиток. – Юсуф сделал паузу, чтобы его слова возымели действие. Когда он заговорил снова, его голос был тверже.

– Этого не случится! Я знаю вас. Вы больше, чем мои воины. Вы – мои братья. Вы сражались на моей стороне, когда мы отвоевывали Иерусалим, когда мы пронеслись по Королевству франков, как коса по полю пшеницы. Вы стояли твердо у стен Акры. И вы будете стоять твердо здесь, в Иерусалиме. – Его голос становился громче, заполняя зал. – Аллах послал нам это испытание. Лев рычит у наших ворот. Это наша величайшая битва. Это черта, которую мы не можем позволить врагу пересечь. Встанете ли вы на защиту ислама? На защиту нашего народа? Будете ли вы сражаться рядом со мной, мои воины? Мои братья?

Тишина. И все же слова Юсуфа возымели действие. Те, кто выдерживал его взгляд, теперь стояли прямее. Многие из тех, кто отводил глаза, теперь уставились в пол. Наконец заговорил Эль Маштуб.

– Мой господин, ты называешь нас своими братьями, – прогремел огромный мамлюк. – Ты оказываешь нам честь, ибо, по правде говоря, мы лишь твои слуги и твои рабы. Ты сделал нас могущественными и богатыми. До тебя у нас было лишь то, что на плечах. И это в твоих руках. Клянусь Аллахом, я буду сражаться рядом с тобой до самой смерти. Я знаю, что каждый здесь чувствует то же самое.

– Да! До самой смерти, – вторил ему Каракуш.

По рядам прошел ропот согласия. Его речь убедила одних и, без сомнения, пристыдила других, заставив остаться, но всех она не покорила. Юсуф зорко приметил тех, кто не выказал особого воодушевления. Их было больше, чем ему хотелось бы, включая некоторых могущественных эмиров, таких как Мухаммад. За ними придется присматривать.

– Вы истинные воины, – сказал он. – Я и не ожидал от вас меньшего. Мы будем стоять вместе и умрем вместе, если понадобится. А сегодня вечером мы будем вместе пировать, чтобы отпраздновать узы, что нас объединяют. Вы будете моими гостями во дворце, а после все останетесь здесь, со мной.

– Но, малик… – начал Мухаммад.

– Я настаиваю. До вечера, господа.

Когда эмиры потянулись к выходу, Юсуф велел Каракушу остаться. Мамлюк с бычьей шеей подошел к нему.

– Сильная речь, малик.

– Но все же лишь слова. Я хочу, чтобы ты запер городские ворота. Никто не должен уйти. Возьми это на себя и используй только самых доверенных людей.

– Конечно, малик. – Каракуш поклонился и вышел.

Юсуф пошел в другую сторону. Он сделал все, что мог. Остальное было в руках Аллаха. Он пойдет в мечеть Аль-Акса, чтобы помолиться.

***

Треск! Джон моргнув очнулся, и в тот же миг на него обрушился его шатер. Он слышал, как снаружи завывает ветер. Ветер переломил шест его шатра пополам. Джон не удивился. Десятки других шатров уже постигла та же участь. Он с трудом выбрался из-под тяжелого полотна под проливной дождь. Нет, не дождь. Снег. Крупные хлопья жалили лицо, и он задрожал. Он спал в доспехах, завернувшись в плащ, но все давно промокло насквозь. Ричард решил переждать бурю, прежде чем двигаться на Иерусалим, но она и не думала утихать. Ноги и руки Джона онемели от холода в первую же ночь их прибытия в Бейт-Нубу, пять дней назад. Неглубокая рана в груди воспалилась, и его начало лихорадить. От этого холод казался еще нестерпимее.

Джон плотнее закутался в свой влажный плащ, осматривая обломки шатра. Починить его, пока дует этот ветер, было невозможно. Он посмотрел на небо. Низко висевшие тучи светлели. Наступил рассвет, если это можно было так назвать. Значит, повара уже за работой.

Джон побрел по грязи глубиной до лодыжки к палаткам поваров. Бесконечный дождь испортил запасы сухарей и зерна, но воины не голодали. Повар протянул ему кусок обугленной конины. Рыцарские скакуны умирали от холода и нехватки корма, но по крайней мере они набивали животы воинов.

Джон понес свою еду к форту, где присоединился к дюжине других воинов, евших под защитой стены. Никто не обратил на него внимания. Его товарищи понуро сгорбились над своими завтраками. У мужчины рядом с ним посинели губы, и он дрожал так сильно, что с трудом подносил мясо ко рту. Похоже, он мог не пережить этот день. Никто из них долго не протянет, если это безумие не прекратится. Кто-то должен был вразумить Ричарда.

Джон закончил завтрак и побрел по грязи к одному из приземистых домов в деревне. Внутри, в крошечном пространстве, набилось более двадцати знатных сеньоров, и пахло там немногим лучше, чем в отхожем месте. И все же здесь было сухо и тепло. Эти были счастливчиками. Джон заметил Балиана и, перешагивая через тела спящих, подошел к нему. На носу и губе Балиана запеклись сопли, и он громко храпел. Джон растормошил его.

– Я хочу поговорить с тобой, – прошептал он. – О Ричарде.

Балиан кивнул.

– Нужно что-то делать, – сказал он, садясь и протирая глаза.

– Кто еще из великих сеньоров думает так же?

– Онфруа. И Гуго Бургундский, командующий французами. Этот ненавидит Ричарда.

– Найди их и встретимся у стены форта.

Холод показался еще острее, когда Джон вышел наружу. Он вернулся под защиту стены и принялся расхаживать взад-вперед, топая ногами в тщетной попытке хоть немного их согреть. Наконец появился Балиан. За ним шли двое мужчин. Пухлые щеки Онфруа впали, а под глазами залегли темные круги. Гуго выглядел совсем неважно. Лицо его пылало от лихорадки, и он потел, несмотря на холод. В битве при Арсуфе он получил стрелу в лодыжку, и рана загноилась.

– Спасибо, что пришли. – Джон говорил громко, чтобы перекричать вой ветра. – Я собираюсь поговорить с Ричардом. Кто-то должен отвратить его от этого безумия.

Балиан кивнул.

– Нам не следовало выступать зимой. Такими темпами Саладин уничтожит нас и без битвы.

– Я всего лишь священник, – сказал Джон. – Ричард не станет слушать меня одного, но он не сможет проигнорировать ваш совет. Вы присоединитесь ко мне?

– Что угодно, лишь бы сбежать от этого проклятого холода, – пробормотал Гуго.

Остальные кивнули.

Стражники у ворот форта пропустили их. Крепость представляла собой простое двухэтажное здание из белого известняка. Покои Ричарда были на втором этаже. Они застали короля одного. Он сидел перед ревущим огнем с кубком вина в руке. Он жестом пригласил их войти.

– Ваша милость, – начал Джон. – Мы хотели бы поговорить с вами.

Ричард нахмурился.

– Вы хотите сказать мне, чтобы я отступил. Я не стану этого делать.

Джон переглянулся с другими сеньорами.

– Умоляю вас, передумайте, – настоял Гуго. – Мы не можем взять город, Ричард, не в такую погоду.

– Можем, и возьмем! Пророк на Сицилии предсказал, что я не проиграю ни одной битвы в Святой земле. Ты был там, Джон. Скажи им.

– Вы можете не проиграть битву, милорд, но вы тем не менее теряете свою армию. Больше половины лошадей пало, а когда падут последние, что будут есть люди? Многие уже дезертировали. Когда кончится еда, они уйдут все разом. Мы должны отступить. Вы не можете воевать с дождем и снегом.

– Я поклялся взять Иерусалим.

– Этого не случится, – сказал Балиан. – Не сейчас.

Брови Ричарда сошлись, и его кулак сжал кубок. Он швырнул его в Балиана, который увернулся. Вино брызнуло Джону в лицо, а кубок со звоном отскочил от стены. Ричард поднялся со своего стула.

– Вы трусы, все до одного! – взревел он. – Уходите, если хотите. Бегите обратно в Акру. Я останусь здесь.

Гуго встретил его взгляд, не дрогнув.

– Тогда ты умрешь здесь. Один.

– Да будет так. – Ричард повернулся и уставился в огонь.

– Есть другой способ взять город, – предложил Джон. – Мир, ваша милость. Мы все еще ждем ответа Папы относительно брака Иоанны.

Ричард фыркнул.

– Не валяй дурака, Джон. Я согласился на твою затею лишь для того, чтобы ослабить решимость нашего врага и не дать Саладину заключить союз с Конрадом. Моя сестра никогда не выйдет замуж за сарацина. А если мы сейчас повернем назад, преимущество будет у Саладина. Он помочится на твой драгоценный брак. Уходите, все. Оставьте меня.

– Слепой дурак, – проворчал Онфруа, когда сеньоры направились к двери.

Джон остался.

– Не только ваша жизнь будет потеряна, если вы останетесь, ваша милость. Ваши люди умрут вместе с вами. Вы пожертвуете их жизнями зря.

– Я сказал тебе уйти, – пробормотал король. Он подошел к окну и распахнул ставни. Мокрый снег закружился внутри и растаял на каменном полу. – Когда же кончится эта проклятая буря? – Ричард посмотрел на Джона. – Я сражаюсь за Бога, священник. Почему Он противится мне?

«Потому что твой Бог не единственный в этой битве», – хотел сказать Джон. Вместо этого он сказал:

– Вы одержали великие победы, ваша милость. Вы взяли Акру, Яффу и Аскалон. Вы спасли Королевство. Бог сделал это возможным.

– А теперь, похоже, Он покончил со мной. – Ричард поежился и закрыл ставни. – Я не такой слепой дурак, каким меня считает Онфруа, Джон. В моей армии французы и англичане, итальянцы и германцы, госпитальеры и тамплиеры. Иерусалим – единственное, что удерживает их от того, чтобы с радостью перерезать друг другу глотки. Без этой цели моя армия распадется. Я не могу отступить.

– Если вы останетесь, они все равно вас покинут. Или умрут. Вы должны отступить. Ваш крестовый поход окончен, ваша милость.

Плечи Ричарда поникли. Впервые Джон видел его таким побежденным.

– Я упрям, Джон, и порой глуп. Но я не упрямый дурак. Я не стану бросать жизни своих людей на ветер. Мы отступим в Аскалон.

***

– О Аллах, прости меня; помилуй меня, – пробормотал Юсуф, преклонив колени под куполом мечети Аль-Акса. Он распростерся ниц, а затем сел на пятки. – Приветствие тебе, о Пророк, и милость, и благословение Аллаха. Мир нам и праведным рабам Аллаха…

Слова слетали с губ почти бездумно. Юсуфу нужно было наверстать годы пропущенных молитв. Он пропускал их в походах или во время сражений. Он едва помнил время, когда не был на войне. Он провел годы в седле, вдали от семьи. Он совершал ужасные вещи, и все во имя Аллаха.

– Свидетельствую, что нет божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад – Его раб и посланник. – Юсуф посмотрел налево. – Мир вам. – Он посмотрел направо и повторил фразу. Звук шагов, мягких на устланном коврами полу, донесся до него, когда он встал, чтобы начать новый круг молитвы. Он обернулся. Это был Аз-Захир.

– Отец! – Сын Юсуфа улыбался. – Тысяча извинений, но у меня важные новости. Франки отступают!

Юсуф склонил голову. Аллах услышал его молитвы.

– Альхамдулиллях.

– Это великая победа, отец.

– Это победа Аллаха. Его буря прогнала их.

– Твои эмиры жаждут преследовать их.

Пять дней назад они были готовы его бросить. Теперь они рвались в бой. Юсуф покачал головой.

– Дороги непроходимы, а холод и сырость ослабят тетивы наших луков. Пусть буря гонит нашего врага к побережью. Мы удержали Иерусалим. Скоро мы прогоним Львиное Сердце обратно за море, поджавшего хвост.