Текст книги "Открытие Индии"

Автор книги: Джавахарлал Неру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 54 страниц)

В промежутках между походами Махмуд поощрял развитие культурной жизни в своей стране; он собрал вокруг себя много видных деятелей, среди которых можно назвать имя знаменитого персидского поэта Фирдоуси, автора «Шах-Намэ», который позднее впал в немилость у Махмуда. Ученый и писатель ал-Биру-ни был их современником; в своих книгах он дает нам представление о других сторонах жизни тогдашней Средней Азии. Перс по происхождению, но уроженец Хивы, он был в Индии и много путешествовал по ней. Он рассказывает о крупных оросительных сооружениях в государстве Чола на юге, хотя сомнительно, был ли он в Южной Индии и видел ли он эти сооружения лично. В Кашмире он овладел санскритским языком и изучал религию, философию, науку и искусство Индии. Ранее он изучил греческий язык, чтобы ознакомиться с греческой философией. Его книги не только содержат много фактических сведений; они рассказывают также о том, как, несмотря на войны, грабежи и массовые избиения, люди науки упорно продолжали свою работу и как народ одной страны старался понять народ другой страны даже в то время, когда страсти и злоба омрачали их отношения. Эти страсти и злоба, конечно, влияли на суждения обеих сторон, причем каждая считала свой народ выше другого. Об индийцах ал-Бируни пишет, что они «высокомерны, нелепо тщеславны, замкнуты, бесстрастны» и что, по их мнению, «нет страны, подобной их стране, нет народа, подобного их народу, нет государей, подобных их государям, нет науки, подобной их науке». Это, пожалуй, довольно точное описание характера народа.

Походы Махмуда представляют собой крупное событие в истории Индии, хотя они мало изменили политическое положение в целом, а ее центральная часть осталась вообще нетронутой. Эти походы обнаружили слабость и упадок Северной Индии, а рассказы ал-Бируни показывают в новом свете политический распад северных и западных районов. Эти неоднократные нашествия с северо-запада внесли много нового в замкнутую духовную жизнь и экономику Индии. Прежде всего они принесли с собой ислам, который впервые проник в Индию как дополнение к беспощадному кровавому вторжению. До этого времени свыше трехсот лет ислам как религия проникал в Индию мирным путем и без столкновений и борьбы занял место в ряду других религий. Новые методы обращения в ислам вызвали в народе сильную психологическую реакцию, глубокое чувство негодования. Не было возражений против новой религии, но возмущало насилие и нарушение установившегося образа жизни.

Следует помнить, что, несмотря на преобладание индуизма в его различных формах и проявлениях, Индия была страной многих религий. Наряду с джайнизмом и буддизмом, которые в значительной мере исчезли и были поглощены индуизмом, исповедовались христианская и иудейская религии. И та и другая проникли в Индию, вероятно, в 1 веке н. э. и обе нашли последователей в стране. В Южной Индии имелось большое количество сирийцев – христиан и несториан, которые были полноправными гражданами страны, так же как и евреи. Имелась также небольшая община последователей Зороастра, попавших в Индию из Ирана в 7 веке. На западном побережье и на северо-западе страны было много мусульман.

Махмуд пришел как завоеватель, и Пенджаб превратился в отдаленную провинцию его государства. Однако после того, как он утвердился в качестве правителя, стали применяться более мягкие методы, чтобы в какой-то мере расположить к себе население провинции. Вмешательство в ее жизнь было ослаблено; на высокие посты в армии и государственном аппарате назначались индусы. При Махмуде этот процесс только начался, свое развитие он получил позднее.

В 1030 году Махмуд умер. Свыше 160 лет после его смерти не было новых вторжений в Индию, а господство тюрок не рас-дространялось за пределы Пенджаба. Затем афганский вождь Шихаб-уд-дин Гури захватил Газну и положил конец империи Газневидов. Потом он пошел на Лахор и на Дели. Однако правитель Дели Притхвираджа Чаухан нанес ему сокрушительное поражение. Шихаб-уд-дин вернулся в Афганистан и через год начал поход с новой армией. На этот раз он одержал победу и в 1192 году воцарился в Дели.

Притхвираджа – популярный в Индии герой, до сих пор воспеваемый в песнях и легендах, так как страстная любовь всегда встречает сочувствие. Он похитил любимую девушку, которая тоже любила его, из дворца царя Канауджа Джайяччан-дры, ее отца, бросив вызов собравшимся там многочисленным князькам, добивавшимся ее руки. На короткий срок он отвоевал свою невесту, но это вызвало ожесточенную борьбу с могучим властелином и стоило жизни многим храбрецам с обеих сторон. Началась кровопролитная междоусобная война между рыцарями Делийского государства' и Центральной Индии. Так из любви к женщине Притхвираджа лишился трона и жизни, и столица империи Дели попала в руки иноземного захватчика. Однако до сих пор в Индии поются песни о его любви; к нему относятся как к герою, тогда как Джайяччандру считают чуть ли не предателем.

Завоевание Дели не означало, однако, покорения всей Индии. На юге сохраняло свою мощь государство Чола, существовали также и другие независимые государства. Лишь через полтора столетия афганское господство распространилось на большую часть юга. Однако занятие Дели было знаменательным событием, означавшим установление нового порядка.

ИНДО-АФГАНЦЫ. ЮЖНАЯ ИНДИЯ. ВИДЖАЯНАГАР.

БАБУР. МОРСКОЕ МОГУЩЕСТВО

Английские, а также некоторые индийские историки обычно делят историю Индии на три крупных периода: древний, или индусский, мусульманский и британский. Это деление не является ни разумным, ни правильным. Оно вводит в заблуждение и создает ложную перспективу; при этом исходят скорее из поверхностных изменений в верхушке, чем из существенных перемен в политическом, экономическом и культурном развитии индийского народа. Так называемый древний период весьма обширен, внутри его имело место много сдвигов, подъем сменялся упадком, на смену которому приходил новый подъем. Период, называемый мусульманским или средневековым, ознаменовался новым и важным поворотом, но он в основном затронул только верхушку общества, не внеся существенных изменений в жизнь страны. Захватчики, пришедшие в Индию с северо-запада, подобно своим многочисленным предшественникам в более древние времена, ассимилировались в Индии и включились в ее жизнь. Их династии стали индийскими династиями, а в результате браков с индийцами происходило значительное смешение крови. За небольшими исключениями, они сознательно не трогали образа жизни и обычаев народа. Они считали Индию своей родиной и не чувствовали себя связанными с другими странами. Индия оставалась независимым государством.

Приход англичан сопровождался коренной ломкой; старая система была во многих отношениях разрушена. Англичане принесли с Запада совершенно иной стимул, который постепенно возникал в Европе со времен эпохи Возрождения, реформации и английской политической революции и сложился в начале промышленного переворота. Американская и французская революции еще больше развили этот стимул. Англичане были в Индии иноземцами, чужаками, инородным телом и вовсе не старались стать иными. И что самое главное, впервые в истории Индии политическая власть осуществлялась извне и центр экономики также находился в отдаленной стране. Англия превратила Индию в типичную современную колонию, в зависимую страну, впервые за ее многовековую историю.

Вторжение Махмуда Газневи было, разумеется, иноземным, тюркским вторжением и временно привело к отделению Пенджаба от остальной Индии. Господство афганцев, пришедших в конце 12 века, носило иной характер. Афганцы, так же как и индийский народ, принадлежали к индо-арийской расе. В течение длительных периодов Афганистан был, и не мог не быть, составной частью Индии. Язык афганцев пушту происходит в основном от санскритского. Даже в самой Индии мало районов, где имеется такое множество древних памятников и следов индийской культуры преимущественно буддийского периода, как в Афганистане. Правильнее было бы именовать афганцев ин-до-афганцами. Они значительно отличаются от населения индийской низменности, так же как обитатели горных ущелий Кашмира отличаются от жителей более теплых и равнинных районов. Но, несмотря на это различие, Кашмир всегда был идо сих пор остается очагом индийской науки и культуры. Афганцы отличались также и от более культурных и искушенных арабов и персов. Они были суровы и страшны как их горные твердыни и непреклонны в своей вере; это были воины, не склонные к умственным занятиям и смелым исканиям ума. В первое время они вели себя как завоеватели с непокоренным народом и проявляли грубость и жестокость.

Но вскоре они смягчились. Индия стала их родиной, их столицей был Дели, а не далекая Газна, как во времена Махмуда. Афганистан, откуда они пришли, превратился в отдаленную часть их государства. Процесс ассимиляции происходил быстро, многие афганцы женились на местных женщинах. Один из их великих вождей, Ала-уд-дин Хилджи, женился на индуске, и его сын последовал этому примеру. Позднее многие правители были тюрки по национальности, как Кутб-уд-дин Айбек, султан-пта Раззийя и Илтутмиш, но аристократия и армия оставались в основном афганскими. Дели процветал, став столицей империи Знаменитый арабский путешественник 14 века Ибн-Батута из Марокко, посетивший много городов от Каира и Константинополя до Китая, писал, быть может несколько преувеличивая, что Дели – «один из величайших городов вселенной».

Территория Делийского султаната расширялась на юг. Государство Чола приходило в упадок, но вместо него выросла новая морская держава—княжество Пандья со столицей Мадура и портом Кайял на восточном побережье. Это небольшое государство было крупным торговым центром. Марко Поло, возвращаясь из Китая, дважды посетил этот порт, в 1288 и 1293 годах, и называл его «большим и прекрасным городом», куда прибывало множество судов из Аравии и Китая. Он упоминает также о необычайно тонком муслине, «напоминающем паутину», который выделывался на восточном побережье Индии. Марко Поло сообщает и еще один интересный факт. Из Аравии и Персии ввозилось морем в Южную Индию большое количество лошадей. Климат Южной Индии неблагоприятен для коневодства, а между тем лошади, помимо всего прочего, были необходимы для военных нужд. Наилучшие условия для коневодства имелись в Средней и Западной Азии, и этим в известной мере можно объяснить превосходство среднеазиатских народов в военном деле. МонголыЧингиз-хана были превосходными наездниками, очень любившими своих коней. Тюрки тоже были хорошие наездники; широко известна любовь араба к своему коню. В Северной и Западной Индии имеется несколько пригодных для коневодства районов, особенно вКатхиаваре, а раджпуты очень дорожат лошадьми. Немало междоусобиц возникало из-за прославленных скакунов. Известна история делийского султана Лоди, который, придя в восторг от коня одного из раджпутских вождей, просил уступить его. Вождь племени хара ответил султану Лоди: «Трех вещей ты не должен просить у раджпу!а – его коня, его возлюбленной и его меча», – и ускакал. За этим последовали неприятности.

В конце 14 века с севера пришел тюрок или тюрко-монгол Тимур и разгромил Делийский султанат. Он пробыл в Индии лишь несколько месяцев, дошел до Дели и вернулся назад. И всюду, куда ступила его нога, образовалась пустыня, усеянная пирамидами из черепов убитых им людей. Дели тоже стал городом смерти. К счастью, Тимур зашел не далеко, и только отдельные районы Пенджаба и Делийского государства стали жертвами этого ужасного бедствия.

Лишь через много лет Дели пробудился от мертвого сна, и, пробудившись, он уже не был столицей великой империи. Нашествие Тимура сломило империю, и на ее обломках возник ряд государств на юге. Еще задолго до этого, в начале 14 века, появились две крупные державы – Гулбарга, называвшаяся государством Бахманидов⁶⁴, и индусское княжество Виджаяна-гар. Затем Гулбарга разделилась на пять государств, одно из которых – Ахмаднагар. Ахмад Низам-шах, основавший в 1490 году Ахмаднагар, был сыном Низама-уль-Мульк Бхаири – министра государей из династии бахманидов. Отцом этого Низам-уль-Мулька был казначей-брахман по имени Бхаиру (отсюда Бхаири). Таким образом, Ахмаднагарская династия была местного происхождения и в жилах героини Ахмаднагара Чанд-Биби текла смешанная кровь. Правители всех мусульманских государств на юге были либо местного происхождения либо ассимилированными.

После разграбления Дели Тимуром Северная Индия оставалась слабой и раздробленной. Южная Индия находилась в лучшем положении; наиболее могущественным из южных княл^еств был Виджаянагар. Это государство и город привлекали много беженцев индусов с севера. По свидетельству современников, это был богатый и очень красивый город. «Город невиданной и неслыханной красоты, с которой ничто на земле сравниться не может»,– говорил Абд-ар Раззак из Средней Азии. В этом городе были аркады и великолепные галереи для базаров, и над всем этим возвышался княжеский дворец, окруженный «множеством ручьев и каналов, текущих по руслам из шлифованного камня, ровным и блестящим». В городе было много садов, и именно поэтому (как пишет итальянец Николо Конти, посетивший его в 1420 году) он имел 60 миль в окружности. Позднее, в 1522 году, здесь побывал португалец Пазе, предгаритель-но посетивший города итальянского Возрождения. Город Виджаянагар, заявил он, «равен по размерам Риму и очень красив на вид». Он полон очароЕанияи чудес с его бесчисленкыми прудами, каналами и фруктовыми садами. Это «наиболее обеспеченный город в мире», «он изобилует всем». Залы дворца богато отделаны наверху резными украшениями из слоновой кости, изображающими розы и лотосы. «Все это настолько роскошно и прекрасно, что вряд ли можно найти где-либо что-нибудь подобное». О правителе государства Кришнадева Райя Пазе пишет: «Это наиболее почитаемый и самый могущественный государь, какого только можно встретить. У него веселый нрав, он очень жизнерадостен. Он оказывает почести иностранцам, принимает их благосклонно, расспрашивая об их делах, каково бы ни было их общественное положение».

В то время как на юге процветал Виджаянагар, крохотный Делийский султанат подвергся новому нападению. С северных гор спустился еще один захватчик, и в битве при Панипате, на знаменитом поле боя близ Дели, где так часто решалась судьба Индии, он завоевал в 1526 году делийский престол. Это был Бабур, тюрко-монгол, потомок Тимура, выходец из Средней Азии. Он положил начало Могольской империи в Индии.

Победа Бабура объяснялась, вероятно, не только слабостью Делийского султаната, но и тем, что он располагал новым, усовершенствованным видом артиллерии, не известным еще в то время в Индии. Начиная с этого периода Индия, видимо, уже отстает в развитии военной науки. Правильнее было бы сказать, что вся Азия застыла на одном месте, в то время как Европа двигалась вперед. Начиная с 17 века и далее империя Великих Моголов, как ни могущественна она была в Индии в течение двухсот лет, не могла бы, вероятно, устоять перед европейской армией. Но ни одна европейская держава не могла переправить свою армию в Индию, если она не обладала контролем над морскими путями. Главная перемена, происшедшая в течение этих веков, заключалась в развитии морского могущества Европы. С падением княжества Чола на юге Индии в 13 веке морская мощь Индии быстро ослабла. Маленькое княжество Пандья, хотя оно было тесно связано с морем, не обладало достаточной мощью. Индийские колонии, однако, все еще сохраняли господство в Индийском океане вплоть до 15 века, когда они были вытеснены арабами, которых, в свою очередь, заменили португальцы.

СИНТЕЗ И РАЗВИТИЕ СМЕШАННОЙ КУЛЬТУРЫ.

ЗАТВОРНИЧЕСТВО ЖЕНЩИН. КАБИР.

ГУРУ НАНАК. АМИР ХУСРОУ

Таким образом, говорить о мусульманском вторжении в Индию или о мусульманском периоде в Индии было бы также ошибочно и неправильно, как и называть приход англичан в Индию христианским вторжением или именовать период английского господства в Индии христианским периодом. Ислам не вторгался в Индию: он пришел в Индию несколькими веками раньше. Имели место тюркское (Махмуд) и афганское вторжения, а затем – тюрко-монгольское (или могольское) нашествие; наиболее важное значение имели два последних. Афганцев вполне можно считать смежной индийской группой, не являющейся чуждой Индии, и период их политического господства следовало бы именовать индо-афганским периодом. Моголы были чуждым элементом и чужестранцами в Индии, и все же они необыкновенно быстро влились в индийскую жизнь, положив начало индо-могольскому периоду.

По своей воле или в силу сложившихся обстоятельств, а может быть, в силу того и другого, афганские правители и те, кто их сопровождал, ассимилировались в Индии. Их династии полностью индианизировались, пустив корни в индийскую почву, и считали Индию своей родиной, а остальной мир – чужбиной. Несмотря на политические конфликты, именно так на них и смотрели в стране, и многие раджпутские князья даже признавали их своими сюзеренами. Правда, отдельные вожди раджпу-тов отказывались покориться, и на этой почве происходили яростные столкновения. Один из известных делийских султанов, Фируз-шах, был сыном индуски; мать Гийяс-уд-дин Туглака тоже была индуской. Подобные браки между представителями афганской, тюркской' и индусской знати хотя и не были частым явлением, но все же имели место. Так, на юге правитель Гулбар-ги – мусульманин торжественно и с большими церемониями отпраздновал свое бракосочетание с виджаянагарской княжной – индуской.

В мусульманских государствах Средней и Западной Азии индийцы пользовались, видимо, доброй славой. Еще в И веке, то есть до афганского нашествия, арабский географ Идриси писал: «Индийцы по природе склонны к справедливости и никогда не отступают от нее в своих действиях. Их добросовестность, честность и верность своему слову хорошо известны, и они так прославились этими добродетелями, что люди устремляются в их страну со всех концов земли»⁶⁵.

Был создан действенный государственный аппарат; особое внимание было уделено строительству дорог – главным образом по военным соображениям. Власть была теперь более централизованной, но она старалась не нарушать местные обычаи. Наиболее одаренным из афганских правителей был Шер-шах, правивший в ранний могольский период. Он заложил основы налоговой системы, которая позднее была широко распространена Акбаром. Раджа Тодар Мал, знаменитый министр по делам государственных доходов Акбара, находился ранее на службе у Шер-шаха. Афганские правители все шире использовали таланты индусов.

Воздействие афганского нашествия на Индию и индуизм было двояким и противоречивым. Непосредственной реакцией было бегство народа из районов, подпавших под власть афганцев, на юг. Оставшиеся племена стали более суровыми и замкнутыми, уходили в себя и пытались оградиться от иноземных порядков и влияний, придавая более жесткий характер кастовой системе. С другой стороны, наблюдалось постепенное и почти бессознательное приспособление к этому иноземному образу жизни и мышления. Возник своего рода синтез: появились новые архитектурные стили, иная одежда и пища, жизнь оказалась затронутой и измененной во многих отношениях. Этот синтез особенно проявился в музыке, которая, сохраняя древние индийские классические традиции, получила разностороннее развитие.

Персидский язык стал официальным придворным языком, и многие персидские слова получили широкое распространение. Одновременно с этим развивались и народные языки.

К числу отрицательных явлений следует отнести парда, затворничество женщин в Индии. Что положило ему начало – трудно сказать, но в какой-то мере это было результатом взаимодействия новых элементов со старыми. Раньше в Индии, так же как и во многих других странах, в частности в древней Греции, в аристократической среде существовало некоторое разделение полов. В некоторой мере подобное разделение имело место также в древнем Иране и частично оно наблюдалось со всей Западной Азии. Но строгого затворничества женщин не было нигде. Вероятно, начало этому было положено в придворных кругах Византии, где помещения женщин охранялись евнухами. Византийское влияние распространилось на Россию, где довольно строгое затворничество женщин существовало до времени Петра Великого. Это затворничество ни в коей мере но было связано с влиянием татар, которые, как точно установлено, не изолировали женщин от мужчин. Смешанная арабо-персидская культура восприняла многие византийские обычаи, и возможно, что в связи с этим возросла степень изоляции женщин, принадлежавших к высшему классу. И все же ни в Аравии, ни в других районах Западной и Средней Азии не было строгого затворничества женщин. Не было парда и у афганцев, вторгшихся в Северную Индию после захвата Дели. Тюркские и афганские принцессы и придворные дамы часто охотились, катались верхом и ездили в гости. До сих пор сохранился древний мусульманский обычай, согласно которому женщины не закрывают лицо во время хаджа – паломничества в Мекку. Видимо, система затворничества получила развитие в Индии во времена Моголов, когда это стало признаком высокого положения и требованием престижа как у индусов, так и у мусульман. Этот обычай затворничества женщин особенно распространился в высших слоях общества тех местностей, где сильнее всего было мусульманское влияние – в обширном центральном и восточном районах, включающих Дели, Соединенные провинции, Раджпутану, Бихар и Бенгалию. Но странно, что этот обычай не соблюдался строго в Пенджабе и в Пограничной провинции, среди населения которых преобладают мусульмане. В Южной и Западной Индии столь строгому затворничеству подвергались только мусульманские женщины.

Я не сомневаюсь в том, что среди многих причин, вызвавших упадок Индии в последние века, парда, или затворничество женщин, занимает не последнее место. Еще более я убежден в том, что прогрессивная общественная жизнь может развиться в Индии лишь после того, как будет окончательно покончено с этим варварским обычаем. Совершенно очевидно, что он наносит вред женщине; не меньший вред наносится мужчине, а также подрастающему ребенку, который проводит много времени па женской половине, наносится ущерб всей общественной жизни страны. К счастью, этот скверный обычай быстро исчезает среди индусов и, несколько медленнее, среди мусульман. В деле уничтожения затворничества большую роль играют организованные Индийским Национальным конгрессом политические и общественные кампании, которые втянули в различную общественную деятельность десятки тысяч женщин, принадлежащих к средним классам. Ганди был и остается ярым противником затворничества и называет его «гнусным и жестоким обычаем», увековечивающим отсталость и неразвитость женщин. «Я думал о том зле, которое причиняют женщинам Индии мужчины, цепляющиеся за этот варварский обычай, ставший теперь, независимо от его первоначального назначения, совершенно бесполезным и наносящий стране неисчислимый вред»,– говорил Ганди, Он настаивал на том, чтобы женщины пользовались теми же свободами и имели такие же возможности для саморазвития, как и мужчины. «Отношения между мужчиной и женщиной должны основываться на здравом смысле. Между ними не должно быть никаких искусственных барьеров. Их взаимоотношения должны быть естественными и непосредственными». В своих устных и письменных выступлениях Ганди горячо отстаивал равноправие и свободу женщин, с}фово осуждая домашнее рабство, в котором они находятся.

Я несколько отвлекся и внезапно перескочил в современность; теперь мне надлежит вернуться к средневековью, к периоду после обоснования афганцев в Дели и к происходившему в то время синтезу старых и новых порядков. Большая часть этих перемен совершалась только среди знати и высших классов и не затрагивала народные массы, особенно крестьянство. Они возникали в придворных кругах и распространялись в городах и городских районах. Так начался продолжавшийся веками процесс образования смешанной культуры в Северной Индии. Ее центром стали Дели и район, известный теперь под наименованием Соединенных провинций, подобно тому как они были и продолжают оставаться центром старой арийской культуры. Однако эта арийская культура в значительной мере переместилась на юг, ставший твердыней ортодоксального индуизма.

После ослабления Делийского султаната в результате нашествия Тимура в Джаунпуре (Соединенные провинции) возникло небольшое мусульманское государство. Вплоть до конца 15 века это был центр культуры, искусства и религиозной терпимости. Поощрялся развивавшийся народный язык хинди; делались даже попытки объединить религиозные верования индусов и мусульман. Примерно в это же время в далеком Кашмире, на севере, независимый мусульманский правитель Запн-ул-Абедин тоже прославился своей религиозной терпимостью, поощрением санскритской науки и древней культуры.

По всей Индии сказывалось действие этих новых тенденций, и новые идеи волновали умы людей. Как ив старину, Индия бессознательно реагировала на новую обстановку, пытаясь ассимилировать новые элементы и одновременно несколько меняясь сама. Эти тенденции породили новые типы реформаторов, которые сознательно проповедовали этот синтез и часто осуждали или игнорировали кастовую систему. К их числу принадлежали в 15 веке индус Рамананд, живший на юге, и его еще более прославленный последователь – мусульманин Кабир, ткач из Бенареса. Поэмы и песни Кабира были весьма любимы народом и не забыты до сих пор. На севере подвизался гуру (учитель) Нанак, считающийся основателем сикхизма. Влияние этих реформаторов выходило далеко за пределы сект, созданных их последователями. Индуизм ощущал влияние новых идей, а ислам в Индии, в свою очередь, стал отличаться от того, чем он был в других странах. Индуизм в целом поддался воздействию неистового монотеизма ислама, а смутные пантеистические представления индуистов оказали влияние на индийских мусульман. Большинство этих индийских мусульман были новообращенными, воспитанными в духе старых традиций и находившимися под их влиянием; лишь сравнительно небольшая часть мусульман пришла извне. Получили развитие мусульманский мистицизм и суфизм, происходящий, вероятно, от неоплатонизма.

Пожалуй, наиболее показательным признаком растущей ассимиляции иноземных элементов в Индии было то, что они пользовались местным народным языком, хотя придворным языком оставался персидский. Много замечательных книг написано ранними мусульманами на языке хинди. Наиболее известным из таких писателей был тюрок Амир Хусроу, живший в 14 веке, в период правления ряда афганских султанов. Его предки обосновались в Соединенных провинциях за два или три поколения до него. Он был замечательным поэтом, писавшим на персидском языке, но владел также и санскритским языком и был выдающимся музыкантом, внесшим в индийскую музыку много нового. Его считают также изобретателем народного струнного инструмента – ситары. Амир Хусроу писал на многие темы и, в частности, восхвалял Индию, перечисляя все то, чем она славилась: ее религию, философию, логику, грамматику (санскритскую), музыку, математику, естественные науки и ... плоды манго.

Но больше всего он был известен в Индии своими песнями, написанными на обычном разговорном языке хинди. Хусроу поступил мудро, отказавшись писать на литературном языке, понятном лишь избранному меньшинству; он шел к крестьянину не только затем, чтобы изучить его язык, но и для того, чтобы узнать его жизнь и обычаи. Он пел о различных временах года, и для каждого времени, согласно требованиям древнего

Территория Могольской империи в 1605 году.

Шива – Клйллсл. Крытая аркада в Зллоре. 8 век и. о.

классического индийского стиля, были особые мотивы и слова. Он пел о жизни в ее различных проявлениях, о приходе в дом, невесты, о разлуке с любимой, о дожде, после которого выжженная солнцем земля снова рождает жизнь. Эти песни часто поют и теперь, их можно услышать в любой деревне и в любом городе Северной и Центральной Индии. Поют их, например, в начале периода дождей, когда в каждой деревне к ветвям дерева манго или дерева пипул подвешивают большие качели и сюда собираются, чтобы повеселиться, все местные девушки и юноши.

Амир Хусроу составил множество загадок и головоломок, которыми увлекаются как дети, так el взрослые. Еще во время долгой жизни Хусроу его песни и загадки сделали его знаменитым. В дальнейшем слава его, продолжала расти. Я не знаю другого такого примера, чтобы песни, написанные шестьсот лет назад, сохранили до сих пор популярность и любовь народа и исполнялись без всякого изменения текста.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ИНДИИ. ЗНАЧЕНИЕ ГРУППЫ

Почти каждый человек, знающий что-либо об Индии, слышал о кастовой системе. Почти все иностранцы, да и многие в самой Индии осуждают или критикуют эту систему в целом. Пожалуй, даже в Индии не найдется человека, который одобрял бы кастовую систему во всех ее разветвлениях и проявлениях, хотя, бесспорно, многие еще признают ее теоретическую основу и немало индусов придерживается кастовой системы в жизни. Некоторую неясность вызывает само слово «каста», так как разные люди вкладывают в него различный смысл. Средний европеец или индиец, близкий ему по своему мировоззрению и подходу, рассматривает эту систему как окаменелость классов, как хитроумный метод сохранения определенной классовой иерархии для увековечения положения, при котором одни классы находятся на верху социальной лестницы, а другие внизу. Это отчасти верно. Вероятно, в начале кастовая система предназначалась для того, чтобы отделить завоевателей арийцев от покоренных народов и поставить их над последними. Несомненно, что в период своего развития кастовая система служила этой цели, хотя первоначально она, видимо, обладала значительной гибкостью. Однако это лишь часть правды, не объясняющая причин силы и прочности этой системы и того, как она могла сохраниться до наших дней. Она пережила не только мощное влияние буддизма, многовековое господство афганцев и Моголов и распространение ислама, но также и настойчивые нападки бесчисленных индусских реформаторов, поднимавших голос против нее. Только теперь она находится под серьезной угрозой, и атаки ведутся на ее основу. Главная причина этого заключается не в том, что в индусском обществе возникло мощное стремление к перестройке, хотя это стремление бесспорно существует, и не в распространении западных идей, хотя эти идеи безусловно оказывают свое влияние. Перемены, происходящие на наших глазах, вызваны главным образом коренными экономическими сдвигами, которые расшатали весь фундамент индийского общества и могут совершенно опрокинуть его. Условия жизни изменились, и образ мышления настолько меняется, что сохранение кастовой системы представляется невозможным. Я но могу предсказать, что займет ее место, так как на карту поставлено нечто значительно большее, чем кастовая система. Происходит конфликт между двумя диаметрально противоположными подходами к проблеме организации общества: между старой индусской концепцией группы как единицы, лежащей в основе организации, и крайним индивидуализмом Запада, ставящим личность выше группы.