Текст книги "Мастер печали"

Автор книги: Джастин Колл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Глава 65

Его взору предстала каменная стена, край которой был подсвечен оранжевым. Пока Аннев наблюдал, сияние переменило цвет на ярко-желтый, затем на призрачно-зеленый, а потом вспыхнуло фиолетовым. Аннев подошел и выглянул из-за стены.

Никаких радужных переливов он не увидел. Напротив, помещение, напоминавшее огромную пещеру, заливал мягкий белый свет. Аннев несколько раз с силой сжал веки, давая себе привыкнуть к свету, и осмотрелся. Потолок представлял собой необъятный купол высотой в двадцать, а диаметром – несколько сот футов. Края купола сужались и переходили в стены, похожие скорее на крутые склоны. По периметру стояла ширма, предназначенная словно бы для того, чтобы у любопытствующих не имелось ни малейшего шанса даже одним глазком взглянуть на сокрытые в Хранилище сокровища за те несколько секунд, в течение которых открываются и закрываются двери.

Ступив за ширму, Аннев увидел бесконечные ряды полок. Они тянулись от стен к центру, где сходились друг с другом, словно спицы исполинского колеса. Из центра купола падал свет, разливавшийся в воздухе радужно-белым сиянием.

– Всеотец неба и земли, – прошептал Аннев, ощутив почти благоговейный трепет.

Сами полки были почти не видны из-за громоздящихся на них всевозможных предметов – как самых обычных на вид, так и диковинных. Свитки и книги, камни и драгоценности, жезлы и церемониальные чаши, броня и оружие. Анневу вспомнилась коллекция Янака, но если торговец посвятил остаток жизни поискам артефактов, которые он считал наиболее ценными, то Академии подобная избирательность была чужда, а потому век за веком аватары крали все артефакты без разбора, которые затем запирались здесь навсегда.

Итак, ему все-таки удалось попасть в Проклятое хранилище.

Окинув взглядом ближайший ряд полок, Аннев приметил пару коричневых сапог. Отлично, значит, кое-какая одежда здесь все-таки есть. Он вприпрыжку помчался к сапогам, по пути обнаружив, что «кое-какая» – это еще мягко сказано. Весь проход между рядами занимали предметы гардероба: плащи, шарфы, штаны, обувь, рубахи, куртки, перчатки – даже в исподнем недостатка не наблюдалось.

Одар милосердный, вот это удача! Аннев торопливо натянул нижнее белье и плотные черные штаны, сунул ноги в запылившиеся коричневые сапоги и, решив, что с выбором остальных вещей спешить не стоит, медленно направился вдоль прохода. Рубашка, покрытая какой-то шерстью, костяной жилет, головной убор в форме волчьей головы – все не то. И тут его внимание привлек кроваво-красный плащ с капюшоном, сшитый, как ему показалось, из рыбьей чешуи.

«Нет, это не чешуя, – подумал Аннев, приглядевшись. – Это драконья кожа!»

Он провел рукой по ткани, с удивлением обнаружив, что она необычайно мягкая, и ощутил тепло собственной ладони, отраженное от чешуйчатой поверхности. Аннев накинул плащ на голые плечи, и по телу тут же, вызывая мурашки, прокатилась горячая волна. Он задрожал, запахнул плащ – и нащупал в подкладке два небольших кармана. Спрятав в одном из них кольцо с ключами, Аннев двинулся дальше, по направлению к источнику волшебного сияния.

Вскоре на глаза ему попалась красная рубашка, расшитая золотом, и он остановился, чтобы ее примерить. Как только ткань коснулась спины, позвоночник пронзила такая мучительная боль, что Аннев чуть не вскрикнул – пришлось даже прикусить язык. Он сорвал с себя рубаху и бросил на пол. Боль мгновенно утихла.

«Некоторые вещи попали сюда совершенно заслуженно, – напомнил он себе. – Впредь будь поосторожнее».

Он внял собственному совету, и, когда его взгляд приковала темно-синяя рубаха, он первым делом поднял ее и приложил к шее воротник. В ту же секунду перед глазами все расплылось, дышать стало тяжело и возникло непреодолимое желание вылить на себя ведро воды. Через некоторое время ему удалось найти белую рубашку, которая не производила впечатления грозного артефакта. Аннев осторожно просунул голову в ворот и, не ощутив никакого магического эффекта, смело натянул рубаху на себя.

Вдруг до него донеслось эхо чьих-то голосов. В центре зала кто-то находился.

«Это же Тосан с Нарахом!»

Аннев и забыл, что эти двое отправились в Хранилище за жезлом.

Он нырнул в проход, заставленный различными флаконами, и спрятался за полкой, на которой стояли в ряд банки с полупрозрачной оранжевой жидкостью. Затаившись и стараясь не дышать, он наблюдал сквозь щелочку за двумя ссорящимися мужчинами, которые шли в его сторону, то и дело останавливаясь.

– …И задавать вопросы, – гремел Тосан. – Если на то воля Одара, жезл проявит свою силу.

Аннев видел, что они продвигаются по проходу, который ведет к двери.

– Старейший Тосан, разве так рассуждает человек веры? Разве возможно, чтобы Одар…

– Я старейший из древних, мой долг – защитить Академию и людей, – оборвал его Тосан, в руке которого поблескивал гладкий жезл из черного камня. – И для этого я готов сделать все, что нужно. И все что угодно. Вам ясно?

Снаружи что-то громыхнуло, пол задрожал, и с древних полок дождем посыпалась пыль. Банки задребезжали, и Аннев пригнулся. А когда снова поднял голову, Нарах с Тосаном стояли к нему спиной, глядя на дверь.

– Так и быть, – пробормотал Нарах. – Но не вздумайте использовать его здесь, иначе от Хранилища ничего не останется. В архивах говорится, он сжигает камень так же легко, как дерево или плоть. Если вас никак не отговорить от этого безумия – хотя бы творите его вне этих стен.

– Я что, по-вашему, похож на идиота?

Тосан пошагал к двери, Нарах в своей смешной пузырящейся рубашке засеменил следом. Аннев, чтобы не терять их из виду, выскользнул из своего укрытия. Он увидел, как Нарах вставил в скважину блестящую палочку, что-то над ней пошептал и быстро вынул. И снова Аннев ощутил под ногами знакомую вибрацию. Две половины гигантской двери поползли внутрь, и Нарах посторонился, пропуская Тосана. Уже на пороге древний вдруг обернулся – и его глаза впились в Аннева.

Двери с грохотом замкнулись. Аннев, хоть и был в плаще из драконьей кожи, дрожал всем телом. Опасаясь, что Тосан его заметил, он помчался по проходу, который оказался неимоверно длинным, и лишь через минуту рискнул остановиться и прислушаться. В Хранилище стояла тишина – никакого бряцанья и скрежета секретных механизмов, открывающих здоровенные двери из железного дерева. Скорее всего, Тосан его попросту не увидел, а если и увидел – то решил, что сейчас есть проблемы поважнее.

Но стоило Анневу сделать еще несколько шагов, как все тревожные мысли разом вылетели у него из головы.

Перед ним стоял огромный, футов двадцати в диаметре, бассейн, наполненный тем самым жидким светом, что просачивался в его камеру.

«Это искусственная пещера, – подумал Аннев, – потому что в природе таких пещер не бывает».

Жидкость в бассейне вела себя как живая: шла рябью, как ей заблагорассудится, вздымалась и опускалась, переливаясь через край бассейна и струясь по канавкам, вырубленным в полу вдоль каждого десятого ряда. Кое-где канавки треснули, и создавалось впечатление, будто на полу раскинулась гигантская золотистая паутина.

Аннев взирал на это чудо с раскрытым ртом, но вдруг сияние приобрело кроваво-красный оттенок, и он вспомнил, что всего несколькими этажами выше идет настоящая резня.

«Содар тоже где-то наверху. Он вернулся за мной, и теперь Тосан его казнит. Я не могу его бросить… и прятаться вечно здесь тоже не могу».

Аннев выругался, в очередной раз проклиная себя. Ну почему он не остался в Баноке? Почему не ушел с Содаром, когда тот предлагал? Однако прошлого не вернуть, а в настоящем Содару нужна помощь, так что пора отсюда выбираться.

И в первую очередь неплохо бы подумать об оружии.

Аннев бросился в проход, который приметил ранее. Кинжалы, дротики, молот, трезубец, двуручный клинок в виде полумесяца – взгляд скользил по полкам в поисках чего-нибудь более подходящего и наконец остановился на длинном мече, висевшем на черном поясе. Аннев вынул его из ножен и хорошенько осмотрел.

Фламберг. Отличная сталь. Острый клинок. Аннев сосредоточился, пытаясь почувствовать, есть ли в нем магия, и уловил то же ощущение тепла и света, что исходило от фонаря с фениксом. Тогда он представил себе, как клинок начинает разгораться и вот уже ярко светит, словно маяк в ночи… но сталь по-прежнему оставалась темной и холодной. Аннев пожал плечами и вложил волнистое лезвие назад в ножны. Застегнув ремень на поясе – тут пришлось изрядно помучиться, орудуя лишь одной рукой, – Аннев направился было за топором, но, сделав пару шагов, остановился.

«Что я делаю? Я ведь не могу пользоваться одновременно и мечом, и топором… если только не найду себе вторую руку».

Через несколько минут поисков на глаза ему попались две полки, на которых лежали магические протезы: три кисти, две ноги, ступня и правая рука с плечом, предплечьем и кистью. Ничего подходящего.

«Теперь моя левая совершенно бесполезна», – с грустью подумал Аннев.

Его последняя надежда рухнула. Если уж в Проклятом хранилище нет магического протеза, где же еще его искать? Но времени на то, чтобы себя жалеть, у Аннева не имелось. Главное, что стоило сейчас сделать, – это найти выход из Академии и как-то умудриться не умереть в ближайшие двадцать четыре часа.

«А вдруг и для левой руки тут что-то да отыщется», – подумал он.

Вернувшись к полкам с оружием, он еще раз тщательно осмотрел их содержимое. Ничего. Он перешел к соседнему ряду, где наткнулся на броню.

«Нужны наручи… или щит».

Аннев поспешил к стеллажам и увидел на длинном крюке странный металлический диск. Для баклера он выглядел слишком великим, для полноценного щита – слишком малым. Выпуклую поверхность диска украшало изображение молнии. Аннев снял его с крюка, сунул культю в ремни и как следует затянул. Пусть за ручку он ухватиться и не мог, но для врага он теперь оказался менее уязвим.

«Ну, кажется, готов», – подумал Аннев, совершенно не чувствуя себя готовым. Он помчался по проходу в направлении двери. На пути ему попался какой-то стол, которого раньше он почему-то не заметил, и Аннев остановился как вкопанный.

Мой фонарь… и перчатка Маюн!

Аннев схватил деревянный цилиндр и сунул во внутренний карман плаща. Перчатку он тоже решил забрать, хоть и прекрасно понимал, что надеть ее ему уже никогда не суждено. Интересно, почему Нарах посчитал ее артефактом? Из-за того, что на ней феникс, как и на фонаре? По какой бы причине она сюда ни попала, Аннев был рад, что она снова у него. Кроме перчатки и фонаря, других его вещей на столе не обнаружилось; Милость, флаг Бреатанаса, лампа Янака, которая вполне могла оказаться Оракулом, – оставалось только догадываться, куда Нарах спрятал их. Зато там лежали два кольца, белый носовой платок и тусклый деревянный жезл. Аннев машинально сгреб их со стола вместе с перчаткой и сунул в карман – с ними он разберется позже. Но раз фонарь он нашел, – может, и остальные его артефакты тоже где-то неподалеку?

«На полках с оружием Милости не было, – вспомнил Аннев. – Кентон держал его в руках, когда Маюн огрела меня факелом… возможно, он воспользовался замешательством и спрятал меч у себя».

Но в таком случае Кентон давно бы разнес дверь камеры и выбрался на свободу. И вообще, его не сделали бы мастером-аватаром, не принеси он какой-нибудь артефакт.

«Он мог отдать и арфу, которую украл из кабинета Янака. Поступить так было бы умнее всего…»

Аннев прикусил губу. Он очень хотел найти Милость, но каждая лишняя секунда его пребывания в Хранилище могла стоить Содару жизни. «Я обязательно за ним вернусь, – пообещал он себе. – Но сейчас я должен спасти Содара».

Несколько секунд спустя он уже стоял у двери. Сунув палочку из железного дерева в замочную скважину, он сосредоточился и, как только глиф аклумеры, вырезанный и на внутренней поверхности двери, разделился надвое, быстро выдернул артефакт и отступил. Створки медленно распахнулись.

Аннев сделал шаг вперед – и тихо охнул.

Коридор был залит кровью. Размазанные кровавые пятна покрывали даже каменные стены. А в конце коридора он увидел нечто такое, от чего кольцо с ключами выпало у него из пальцев.

На полу лежал мертвый Нарах.

Глава 66

Двери за Анневом закрылись, и он очутился в полной темноте. Трясущейся рукой он достал из кармана плаща фонарь, зажал между коленями и повернул половинки в разные стороны. Тьму прорезал яркий луч света, и в сорока футах от себя, там, где коридор делал поворот, Аннев увидел изувеченное тело Нараха. Его ночная рубашка была изодрана в клочья.

Подобрав ключи, Аннев направился к Нараху. В нос ударил запах свежей крови и фекалий, но Аннев, поборов отвращение, приблизился к трупу и опустился на колени. Он хотел проявить хоть какое-то уважение к покойному мастеру тайн, но укрыть его было нечем – разве что плащом из драконьей кожи, но Анневу он сослужил бы лучшую службу, чем мертвецу. Поэтому юноша осенил тело знаком Одара и помолился про себя за дух Нараха. После этого Аннев поднял фонарь и принялся осматривать останки.

«Так же убили и Сениф», – подумал Аннев, вспоминая чудовищную картину, представшую перед их с Крэгом глазами в Чаще. Он сокрушенно покачал головой, отказываясь поверить, что феуроги действительно ворвались в Шаенбалу. Но Карбад сказал, что на деревню напали демоны «с металлом в плоти», – какие еще могут возникнуть сомнения?

Правда, феуроги не демоны. Точнее, не совсем демоны. Это человеческие существа, достойные жалости, чьи тела изуродованы металлом и камнем; несчастные истерзанные души, которые Кельга подчинила своей воле.

«Но если Кельга мертва – кто же тогда привел их в деревню? И как им удалось прорвать защитный круг?»

Тут Аннев вспомнил женщину-феурога, которую пощадил – и спас, воткнув ей в горло трубку Крэга, чтобы она могла дышать, – и его затрясло. «Так это я виноват? Одну душу спас – и тем самым сотни загубил?» С того дня еще и двух суток не прошло. Могла ли она его выследить и привести с собой остальных?..

Аннев тряхнул головой. Не об этом ему сейчас надо думать, а о том, как защитить дорогих ему людей, и прежде всего – Содара и Маюн.

Сверху донесся ужасающий скрежет, от которого кровь застыла в жилах, и следом – удары металла о металл.

Пора! Аннев ринулся вверх по лестнице. Кровь в ушах стучала так громко, что он почти ничего не слышал. Где-то на полпути он спрятал фонарь в карман, чтобы вынуть меч. Без света стало весьма неуютно, но досадовал Аннев недолго: стоило ему достать меч из ножен, как волнистый клинок длиной в два с половиной фута вспыхнул белыми и голубыми язычками пламени. Аннев резко отвел руку в сторону, опасаясь за свое лицо, а потом поднял меч над головой, как факел.

«Надо же, пылающий клинок! Интересно, какие еще сюрпризы приготовило мне Хранилище?»

Долго ждать ответа на свой вопрос ему не пришлось. Аннев вдруг почувствовал, что ноги стали необычайно легкими, словно он бежал под гору. Сапоги под ним так и замелькали, слившись в сплошное коричневое пятно, и он полетел по винтовой лестнице, перемахивая сначала через две, а потом и через три ступеньки.

Несколько секунд спустя он уже стоял перед запертой дверью, ведущей на следующий уровень. Чтобы достать кольцо с ключами, меч пришлось положить на пол, после чего клинок, к величайшему сожалению Аннева, погас. Отперев дверь, он нашарил в темноте меч, взялся за рукоять – и клинок вновь вспыхнул холодным огнем.

«Я бы все-таки предпочел Милость, – подумал Аннев. – Но и к этому мечу можно привыкнуть».

Однако его злило, что ему не удалось призвать магию меча в первый раз. Что именно ее активировало сейчас? И почему в Хранилище у Аннева ничего не вышло?

Аннев налег плечом на дверь и приоткрыл ее на несколько дюймов. Оказалось, он вернулся в помещение между первым и вторым порогами, где хранились архивы. Аннев осторожно проскользнул внутрь и тут увидел, что в конце коридора идет бой.

Из шести дверей, что располагались по сторонам коридора, две были сорваны с петель. В одной из комнат держал оборону мастер Брайан. У дверного проема лежал мертвый феурог, а двое таких же уродливых монстров напирали на Брайана, который отбивался от них топором.

Откинув плащ назад, Аннев со всех ног бросился на помощь. Феурог, стоявший ближе к нему, заметил его и развернулся, выбросив вперед ручищу с длинными пальцами, которые оканчивались железными когтями. Аннев парировал удар, полоснул мечом по запястью и вогнал пылающий клинок феурогу в грудь. Чудовище взвыло от боли и задергалось, царапая сталь, в тщетных попытках вытащить клинок. Бело-голубое пламя ярко вспыхнуло. Мгновение спустя глаза феурога стали пустыми и безжизненными, и он рухнул на колени.

Аннев выдернул меч, следя взглядом за вторым феурогом. Этот выглядел совсем иначе: его тело не было перекошено, как у предыдущего, к тому же он был одет и вооружен ржавым тесаком. Несмотря на вполне человеческие черты, лицо и макушка существа состояли из стали, а из грудины торчали каменные ребра.

Увидев, что его напарник повержен, феурог отступил от проема и повернулся к Анневу. Брайан не стал терять времени даром и с размаху опустил топор ему на голову, вогнав металлическую пластину глубоко в череп. Из глаз и рта монстра фонтаном хлынула кровь, он обмяк и повалился на пол. Брайан, держа топор наготове, вышел из комнаты.

– Ты привел этих демонов в Шаенбалу! – прогремел он.

И, подняв топор, шагнул к Анневу. Аннев крепче сжал рукоять меча и выставил перед собой щит.

– Я вам не враг, мастер Брайан. Я не причинил вам никакого вреда, и этих монстров привел не я.

Он очень надеялся, что так оно и есть.

Брайан пнул феурога, которого заколол Аннев, и, не опуская топора, произнес:

– Где мастер Кентон и мастер Нарах? И старейший Тосан?

– Нарах мертв – его убили феуроги. Кентон, думаю, жив. А Тосана последний раз я видел в Хранилище.

Глаза Брайана сузились.

– Значит, ты сбежал из клетки и выкрал артефакты из Проклятого хранилища, как истинный сын Кеоса.

Брайан не спрашивал – он утверждал.

– Я не сын Кеоса. Я здесь для того, чтобы помочь вам спасти Академию.

Управляющий заскрипел зубами. В густой бороде поблескивали капельки пота.

– Что ж, так и быть. Сражайся. Но когда опасность минует – ты будешь призван к ответу за свои мерзкие деяния. – Он наконец опустил свое грозное оружие. – И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, иначе я тебе головенку снесу. Понял?

Аннев кивнул. Он прошел вперед и заглянул в комнату, в которой сражался Брайан.

– А Титус здесь, с вами?

Лицо управляющего еще больше помрачнело, а взгляд потух.

– Когда чудища на нас напали, Титус убежал. Они ворвались вон через те двери.

Он указал на два зияющих дверных проема.

На мгновение Аннев представил себе, как его друг, совсем один, мечется по темному подземелью, пытаясь спастись от преследующих его монстров – возможно, по его, Аннева, вине, – и сердце у него упало. Ни слова не говоря, он помчался к выходу. Мастер Брайан побежал следом, но угнаться за Анневом в его волшебных сапогах грузному управляющему оказалось не по силам.

Железная дверь, через которую Аннев попал сюда вместе с Маюн, была заперта, но нижнюю ее часть неведомая сила отогнула кверху. Щель получилась достаточно просторная, чтобы через нее на корточках мог пролезть взрослый человек. По эту сторону двери лежал мертвый феурог. Аннев, держа меч перед собой, выполз в коридор и увидел еще двоих, с железными ручищами и крюками вместо кистей. Судя по всему, смерть их настигла как раз в тот момент, когда они пытались прорваться внутрь. Поверхность двери, покрытая вмятинами и царапинами, была утыкана длинными железными пиками. Такие же пики торчали из тел двух аватаров – Ханса и Колвена. Рядом лежала верхняя половина туловища Фолума, мастера таможни.

Добежав до конца коридора, Аннев бросился по проходу, спиралью уходившему вверх. Через дюжину шагов он наткнулся на оторванные ноги Фолума. Аннев не позволил себе сбавить шаг: он стиснул зубы и помчался еще быстрее, думая лишь о том, как бы ненароком не поскользнуться на залитых кровью камнях.

Наконец подъем закончился, и Аннев очутился на площадке с короткой лестницей. «Держись правой стороны, – вспомнил он предостережение Маюн. – И не наступай на каждую третью ступеньку».

Состояние лестницы подтверждало правдивость ее слов: слева ступеней почти не осталось – вместо них зияли дыры, а вот правая сторона была нетронутой. Аннев без труда преодолел этот коварный участок пути и оказался в длинном темном коридоре. Это был первый уровень подземелий Академии. Держа в вытянутой руке горящий фламберг, Аннев понесся вперед. Плащ бешено развевался у него за спиной и хлопал на ветру, словно огромные огненные крылья. У развилки Аннев остановился, пытаясь понять, куда ему теперь. Налево или направо? Или так и бежать прямо, никуда не сворачивая? Все коридоры выглядели совершенно одинаково, и сколь бы пристально Аннев ни всматривался в каждый из них, вспомнить, какой дорогой вела его Маюн, он, хоть убей, не мог.

И тут кто-то закричал. Аннев наклонил голову, прислушиваясь. Через несколько секунд крик повторился.

– Нет! На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Это был Титус.

Аннев бросился направо, откуда доносился голос маленького стюарда. Вскоре коридор сделал поворот, и Аннев заметил впереди ряд железных дверей. Он пробежал мимо, но тут снова услышал вопль Титуса. Аннев развернулся и увидел, что одна из дверей чуть приоткрыта. Он подскочил к двери и, толкнув ее щитом, вошел.

Бело-голубое пламя меча осветило склад, сверху донизу забитый мешками с мукой и зерном. Посередине был оставлен узкий проход, который вел к двери в противоположной стене. А у двери, скрытый по грудь мешками, стоял феурог.

Заслышав шаги, он развернулся. В мускулистой груди поблескивали полосы какого-то красного металла; он же покрывал руки, шею и темя, но лицо не было обезображено, из-за чего феурог, в отличие от своих собратьев, больше походил на человека, чем на дикого монстра.

Увидев Аннева, он улыбнулся, обнажив ровные белые – и совершенно человеческие – зубы. И, как только Аннев шагнул к нему навстречу, повернулся боком и поднял правую руку – металлические пальцы сжимали эфес тонкой рапиры. Потом слегка согнул колени и выставил рапиру перед собой. У Аннева отвисла челюсть. Перед ним стоял настоящий фехтовальщик.

– Ты-ы-ы, – завыл он. – Вот и ты-ы-ы.

«Одар милосердный! – Аннев был потрясен. – Он еще и говорит!»

– Кентон? – пропищал из-за груды мешков тонкий голосок. – Прошу тебя, помоги!

– Титус, это я! – крикнул Аннев и сделал еще один шаг в сторону жуткого получеловека.

– Аннев!

Фехтовальщик, подняв рапиру, бочком пошел ему навстречу.

– Иди-и-и со мно-о-ой. Пусти-и-и кро-о-овь.

Аннев почувствовал, что начинает сходить с ума.

– Если я так тебе нужен, – произнес он, поднимая меч, – чего ты ждешь? Я весь твой.

– Вессссь, – прошипел феурог. Его левая рука метнулась к поясу. – Мо-о-ой.

В ту же секунду в грудь Анневу полетел нож.

Аннев вскинул щит, клинок врезался в сталь и отскочил обратно. Раздался электрический треск и следом за ним гулкое «бум!» – лезвие ударило феурога в грудь, покорежив медную пластину.

Фехтовальщик ошарашенно уставился на нож, лежащий у его ног. В человеческих глазах вспыхнула ненависть.

– Ты-ы-ы… умри-и-и.

Аннев, прикрывшись щитом, осторожно шагнул вперед. Монстр выставил вперед левую ногу и сделал выпад. Аннев блокировал удар щитом. Кончик рапиры скользнул по стали, высекая из нее снопы искр, и пронзил левое плечо. Аннев зарычал, отступил на шаг, и фехтовальщик тут же нанес следующий удар, целясь ему в грудь. Аннев парировал и попытался перехватить инициативу, но из-за тяжести меча он явно проигрывал феурогу в скорости. Фехтовальщик снова сделал выпад – и Аннев почувствовал жгучую боль в правом плече. На белой рубахе начало расплываться еще одно красное пятно.

«Да как ему это удается? – изумился про себя Аннев, снова отступая. – Он же тупое чудовище, не человек!»

И тут же себя упрекнул: если хочешь победить – не стоит недооценивать соперника. Не важно, человек он или нет.

«Дело в оружии, – дошло до него наконец. – У меня слишком тяжелый меч, а от щита толку немного».

Феурог не стал дожидаться, пока Аннев придумает новую тактику, а полоснул по мешку с мукой и бросил его Анневу под ноги. В воздух поднялось густое белое облако, Аннев закашлялся и, пригнувшись, сделал несколько шагов назад, инстинктивно закрывая щитом голову и грудь.

Вдруг из мучного тумана вылетела рапира и попала в поднятый щит. Снова раздался глухой гул, сверкнула молния, и рапиру отбросило назад.

Вот и шанс! Аннев замахнулся и рубанул мечом, намереваясь ударить Фехтовальщика по голове. Тот уклонился от клинка и принялся атаковать ноги Аннева, однако – благодаря волшебным сапогам – безуспешно.

Из-за горы мешков выполз Титус. Белокурые волосы были взлохмачены, из рассеченной щеки сочилась кровь, а по пухлому личику струились слезы. Он схватил валяющийся на полу нож и с пронзительным криком швырнул его в феурога.

Фехтовальщик удивленно обернулся на звук – и застонал, сложившись пополам. Лезвие вошло ему в низ живота.

В это же мгновение дверь в задней стене распахнулась, и в комнату ворвался Фин. В одной руке он держал факел, в другой – окровавленную булаву. Он застыл на месте, глядя то на раненого феурога, то на пылающий фламберг. Монстр повернулся к Анневу.

– Ты-ы-ы… – взвыл он и завалился на мешок с зерном.

Глаза Фина расширились, вспыхнув праведным гневом.

– Ах ты, поганый сынок Кеоса! – заревел он и двинулся на Аннева.

– Стой! – закричал Титус, преграждая ему дорогу. – Он спас меня, Фин!

Феурог выдернул из живота нож, скатился с мешка и, зажимая одной рукой рану, поднял клинок, чтобы вонзить его в Титуса.

– Нет!

Аннев прыгнул вперед и, упав на колени, воткнул фламберг в спину феурога. Волнистый клинок вспорол тонкий слой металла и вошел глубоко в плоть. Феурог жалобно заскулил, руки упали по швам.

Фин оттолкнул Титуса в сторону и, занеся булаву над головой Аннева, снова прорычал:

– Проклятый сын Кеоса!

Аннев заслонился щитом, отчаянно надеясь, что и сейчас магия сможет его защитить, однако в глубине души совершенно точно знал: у него попросту не хватит сил, чтобы выдержать атаку Фина.

Фин размахнулся – и булава обрушилась на феурога, проломив ему череп. Монстр дернулся, выронил нож и упал замертво.