Текст книги "Мастер печали"

Автор книги: Джастин Колл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Глава 44

Содар откинулся на спинку стула и сложил руки домиком:

– Это случилось в тот мрачный день, когда Коханук, предводитель сынов Кеоса, и Клакланрай, каменный голем, дали приказ своим армиям повернуть вспять реку Куар.

Войска Западной Дароэи, которые уже сто лет стояли на берегу, сдерживая натиск Кеоса, были атакованы с флангов полчищами монстров, хлынувшими и с севера, и с юга.

Вампир Дортафола и железный голем Ярнах вели бои на юге, тогда как армии, возглавляемые самим Кеосом и его рабом Фьольдаром, форсировали реку. Ряды Верующих таяли на глазах под натиском монстров и людей, но рыцари Гальциона не дрогнули.

Содар вздохнул:

– И все же врагов было слишком много. Мы были вынуждены отступить, и легионы Кеоса гнали нас через весь Бордерлунд. Кто-то бежал в Южный край или Одарнею, кто-то укрылся в густых лесах Возгара. В те времена эти леса еще не представляли такую опасность для людей. В Возгаре и собрались рыцари Гальциона, а вместе с ними дариты и илюмиты, намереваясь дать свой последний бой.

Мы не надеялись на победу, и Кеос это знал. Поэтому, вместо того чтобы вести все свои войска на запад, он оставил в Даогорте большую часть своих владык крови, големов и некратов – живых мертвецов. Половина тех, кто пересек реку, отправились в Бордерлунд и Озерный край мародерствовать. В результате до Возгара дошли лишь две сотни легионов и тысяча големов – и все же силы врага вдесятеро превышали наши.

Многие из нас погибли в том бою, а могли бы погибнуть и все до одного, если бы на третий день к нам не пришли на помощь терране из Заблудших кланов. Друиды обрушились на врага с вершин деревьев, из тайных пещер хлынули орваны, и они привели с собой новых богов: Гарадаира и Круитхара, Дорхнока и Шелгаира, и даже Тахарана. И вот уже легионы Кеоса оказались в меньшинстве.

Гарлок, верховный жрец Одара, убил предводителя сынов Кеоса, и вражеские войска обратились в бегство. И тогда на поле боя явился сам Кеос, размахивая своим чудовищным молотом. Он отбросил назад Заблудших, убил Гарлока и начал теснить нас. Несмотря на то что с нами были новые боги, мы терпели поражение.

Но тут случилось нечто неожиданное. Когда Гарлок пал и мы начали отступление, оруженосец рыцарей Гальциона подобрал лежащий на земле посох Одара, к которому никто не осмеливался прикоснуться.

– Погоди, – перебил старика Аннев, беспокойно ерзая на стуле. – Ты хочешь сказать, что рыцари Гальциона бросили посох Одара, легендарный артефакт, валяться на земле, как какую-то безделушку? – Он фыркнул. – Что-то не особо верится.

Священник поднял указательный палец:

– Это не так. Посох был вверен жрецам Одара, дионахам Тобар, и держать его в руках имел право лишь верховный жрец.

– Но… разве ты не один из них? Ты и Арнор?

Содар кивнул.

– Так если ты видел, что Гарлока убили, – продолжал Аннев, – почему ты…

Содар засмеялся:

– Почему я не подобрал посох? – Улыбка слетела с его губ, уступив место глубокой задумчивости. – Я не подобрал его, Аннев, потому что не хотел умереть. Проклятие Кеоса все еще имело немалую силу. Если бы к посоху прикоснулся недостойный, этого человека ждала бы немедленная гибель.

Аннев пожевал губу:

– Но какой-то оруженосец все равно его подобрал.

– Это был Бреатанас. Он боялся не проклятия, а того, что без посоха мы обречены. Обычный оруженосец – не рыцарь, даже не священник, – рискнул жизнью, чтобы посох не достался Кеосу, и, сам того не осознавая, стал далта, одним из тех немногих, над которыми проклятье Кеоса не властно.

– Постой. Но ведь рыцари Гальциона поклонялись и Одару, и Люмее, а значит…

– Бреатанас был смешанных кровей, и потому посох должен был его уничтожить.

– Ну да. Разве проклятия не так работают?

– Как правило, так. – Содар подался вперед. – Все мы, как и ты, верили, что Одар милостив лишь к тому, чья кровь и вера чисты. – Он пожал плечами. – Но мы ошибались. Бреатанас был благословлен обоими богами, и когда он призвал силу посоха – началось что-то невероятное… воздух искрился от молний, из земли били фонтаны воды и камней, и звезды падали с неба.

Содар покачал головой, устремив взгляд куда-то вдаль.

– Ну так что же? – нетерпеливо спросил Аннев. – Он взял посох и убил Кеоса?

– Когда Бреатанас поскакал на Кеоса с посохом в руке, бог начал отступать – ведь этим самым посохом Одар разрушил его длань. Вместо того чтобы броситься на Бреатанаса с молотом, Кеос использовал против него магию – и, несомненно, одержал бы верх, ведь он был древним богом, а Бреатанас – всего лишь далта. Но какой это был бой! Хляби небесные разверзлись, и на лес стеной обрушился ледяной дождь; молнии раскалывали небесный свод, и все вокруг сотрясалось от раскатов грома. Воздух то и дело наполнялся удушливым дымом, который мощные струи дождя тут же прибивали к земле. Вокруг нас роились какие-то насекомые, облепляли нас со всех сторон – но уже через несколько мгновений они гибли от мороза, который пробирал нас до костей. Но вот Искринка, верховная жрица илюмитов, взяла золотую флейту Люмеи и начала играть.

И в ту же секунду засиял ослепительный свет. Вокруг заплясали языки пламени, согревая нас. С неба полетел жидкий огонь, но никому он не причинял вреда, кроме Кеоса. А тот, едва заслышав первые ноты волшебной мелодии, обезумел от ярости и принялся крушить молотом все и вся, что стояло у него на пути. Он ринулся в гущу наших войск, продираясь туда, где играла на флейте жрица.

И тогда вперед выступил Бреатанас. Молот встретился с посохом, и земля под нашими ногами пошла трещинами. А верховная жрица все играла и играла, пока ее кожа не начала светиться. Тут илюмиты запели, и волосы жрицы вспыхнули пламенем, а мгновение спустя пламенем был объят весь лес. – Содар покачал головой. – Мы думали, наступил конец света – но то лишь был конец века. Волшебная песнь призвала Ройена, Великого Феникса, Последнюю Надежду Люмеи. Он бросился на Кеоса в тот же момент, когда Бреатанас нанес свой могучий удар, – и тело древнего бога обратилось в пепел.

Содар смотрел прямо перед собой, но, казалось, ничего не видел.

– Это ужасно, – тихо произнес он, – видеть, как умирает бог.

Несколько секунд он сидел с закрытыми глазами, а когда снова их открыл, отрешенность во взгляде исчезла, однако в нем по-прежнему читалась печаль.

Аннев, который все это время слушал старика почти не дыша, сложил руки на груди и с недоверием спросил:

– Значит, ты и правда там был?

– Я же сказал: больше никаких секретов. Я был там. И поклялся отныне сражаться бок о бок с Бреатанасом и защищать его род.

– Тогда тебе должно быть больше двух тысяч лет.

Содар встал и раздраженно бросил:

– Если бы я тогда был младенцем… Но на тот момент, когда разразилась Возгарская битва, мне уже перевалило за пятьсот.

Лицо у Аннева вытянулось.

– Так тебе…

Содар с гордым видом оправил складки мантии:

– В шестой день десятого месяца мне исполнится две тысячи семьсот тридцать шесть. И закрой, пожалуйста, рот. Ты похож на рыбу-лопату.

Аннев захлопнул рот, изо всех сил стараясь не таращиться на старика. Очень и очень старого старика. Хоть Содар и обещал больше не лгать – и Аннев верил, что каждое его слово – правда, – все это казалось фантастическим вымыслом. Хоть и объясняло странности священника, которые раньше не давали Анневу покоя.

Аннев опустил взгляд на свернутый флаг:

– Ты говорил, у Бреатанаса над головой развевался флаг с фениксом… но откуда у него взялся флаг, если он и рыцарем-то не был?

– Во время блокады Куара Бреатанас был оруженосцем своего дяди, Дерекина Айннеамхага. Когда блокада была прорвана и Дерекин погиб, получив стрелу в горло, бразды правления домом перешли к отцу Бреатанаса.

– Значит, я потомок дома Айннеамхаг?

– Да. Поэтому я и дал тебе такое имя.

– Айнневог из дома Айннеамхаг? – Аннев поморщился. – Ну и имечко.

Содар рассмеялся:

– Айннеамхаг – это очень древнее имя. Ваш род берет начало еще в Веке королей. Но ты не беспокойся: после падения Кеоса Бреатанас был возведен в рыцари и дом Айннеамхаг был переименован в дом Бреатанас. Через тысячу лет имя сократили до Бретен, а еще через тысячу – до Брет. Но ни флаг, ни печать дома не изменились.

– Так я… Айнневог Брет?

Содар улыбнулся:

– Да.

– И мой отец…

– Туор Брет. А твою мать звали Эген.

– Эген, – медленно повторил Аннев. – Просто Эген?

Содар качнул головой:

– У илюмитов другая традиция. Они берут себе имя того клана, с которым путешествуют. А когда уходят, как Эген, то от имени отказываются.

Аннев взял со стола меч.

– Получается, ты знал моего отца, и деда, и прадеда…

– И всех остальных твоих предков, начиная с Бреатанаса, – кивнул Содар. – Я обещал хранить твой род, и все эти годы выполняю свое обещание.

Аннев теребил край перчатки, не решаясь поднять на Содара глаза.

– Почему же тогда мои родители умерли?

Содар ничего не ответил, и когда Аннев наконец взглянул на старика, то увидел, что у того по щекам текут слезы.

– Потому что я не смог их спасти, – прошептал Содар. – Прости меня, Аннев. – Он вытер глаза. – Если бы мне дали еще один шанс… Не знаю… Помочь Эген я бы все равно не успел, а если бы попытался спасти Туора, то потерял бы тебя. Или нас всех бы убили. – Он оперся руками о стол. – Важнее всего была твоя жизнь, и Туор, думаю, это понимал. – Он глубоко вздохнул. – По крайней мере, эта мысль меня утешает.

Аннев ничего не ответил. Он спустил перчатку и провел указательным пальцем по тонким белым линиям на предплечье. От шрама почти ничего не осталось: яд вытек, кожа восстановилась, и все, что для этого потребовалось, – лишь немного времени.

Чего нельзя было сказать о ранах Содара. Воспоминания об Эген и Туоре до сих пор причиняли ему невыносимую боль, и так будет продолжаться до тех пор, пока он винит себя в их смерти. Его родители уже ничем не могли помочь… но Аннев мог. Он поднял глаза, и их с Содаром взгляды встретились.

– Ты спас меня, Содар. Беззащитного однорукого младенца. И я знаю, что мои родители были бы тебе благодарны.

Наклонившись через стол, он схватил старика за руку, и Содар в ответ крепко сжал его руку.

– И все-таки я не понимаю, – продолжил Аннев, давая Содару время овладеть собой, – для чего ты охраняешь дом Бреатанас? В чем его важность? И зачем кому-то на меня охотиться?

Содар выпустил руку Аннева и погладил бороду.

– Это… довольно непросто. Забытые пророчества гласят, что дом Бреатанас уничтожит Кеоса Павшего. А для этого ваш род не должен прерываться.

– Но Бреатанас и так убил Кеоса. Пророчество сбылось.

Содар мотнул головой:

– Это пророчество появилось во втором веке – Веке королей. Тогда это был еще дом Айннеамхаг, а не Бреатанас.

– Но ведь это все равно один и тот же род.

– Так и есть. Но у пророчества несколько интерпретаций. Моя состоит в том, что Бреатанас лишь уничтожил плоть Кеоса. Уничтожить же его дух он не мог, поскольку сокрушить бога может лишь другой бог. Так что, можно сказать, Кеос до сих пор жив.

– Но ведь когда Бреатанас поднял посох Одара, он стал далта – божьим сыном. Разве это не считается?

Содар усмехнулся в бороду:

– Ты рассуждаешь совсем как Арнор – или Рив. Ты еще скажи, что я понапрасну потратил время, не спуская глаз с тебя и всего твоего рода.

Аннев улыбнулся, но щеки его вспыхнули от смущения: он действительно так думал, но подобное признание попросту разбило бы старику сердце.

– Кеос восстанет вновь, – произнес Содар. – Некоторые считают, что это уже произошло: его дух вселился в верховного жреца Неруаканту, пришедшего на смену Кохануку. Поэтому в Новой Терре его называют Кеосом Вторым, богоподобным королем.

– Но сам ты так не считаешь, – догадался Аннев.

– На мой взгляд, это навряд ли возможно, – согласился священник. – Но даже если я ошибаюсь и нам предстоит иметь дело с одним лишь Неруакантой, это тоже весьма серьезно. Он самый могущественный из ныне живущих колдунов – и самый ужасный из людей. Впрочем, не важно, в каком облике вернется Кеос, главное – он вернется, и потомок Бреатанаса должен быть готов с ним сразиться.

Аннев поскреб в затылке:

– Сразиться с богом? Да я и с Тосаном-то справиться не могу.

Содар расхохотался:

– Ты напоминаешь мне своего прапрапрадеда. Такой же талантливый, ни во что не верящий, и скепсиса хоть отбавляй.

Содар пересек кухню и подошел к печи, над которой на полке лежал отрубленный Анневом угол стола.

– Он жалел, что он потомок Бреатанаса, и не желал принимать ответственность, которая легла на его плечи. А вот твой дед был исполнен веры. И отец тоже.

Содар положил деревянный треугольник перед Анневом:

– Почему те, кто не наделен магией, верят, а те, у кого есть дар, отрицают?

Аннев громко фыркнул:

– Может, потому, что нам не нравится, когда нам указывают?

Священник прищурился:

– Очень может быть. Когда слишком долго кого-то защищаешь, такие мелкие детали, как свобода воли, попросту упускаешь из вида.

Он снова рассмеялся:

– Непростительная оплошность с моей стороны. Твой отец был почти столь же упрям, как и ты, но вот что касается таланта к магии – ни у Туора, ни у твоего деда его не имелось. Последним в роду, кто хоть немного владел магией, был твой прапрадед Макаррейг. Впрочем, до своего отца ему было далеко.

– Что с ними случилось?

– Макаррейг прошел обучение у дионахов Тобар и стал ремесленником, хоть и не особо выдающимся. А вот его отец… с ним мы крепко поссорились. Это моя вина. Я заставлял его делать то, к чему он проявлял совершенное равнодушие, слишком много от него утаивал. В итоге, когда правда выплыла наружу, было слишком поздно – я уже ничего не мог исправить. – В голосе Содара звучало сожаление. – Совершать те же ошибки с тобой я не собираюсь. Я не хочу ни к чему тебя принуждать, но… возможно, у нас нет выбора.

– Ты о чем?

Содар показал на сверток с ушами, лежащий на столе:

– То, что ты рассказал мне, – о ведьме и феурогах… Аннев, это очень серьезно. Твоя жизнь в опасности, кто-то начал охоту на тебя. – В глазах старика промелькнула боль. – Больше всего на свете ты хочешь стать аватаром, я знаю. Наконец тебе удалось доказать, что ты этого достоин. Ты, несомненно, заслуживаешь той жизни, которой так желаешь. Но происходит что-то нехорошее, Аннев. Думаю…

Аннев уже знал, что сейчас услышит.

– Думаю, нам лучше уйти.

Глава 45

Аннев с такой силой вцепился в сиденье стула, что побелели пальцы.

– Уйти из деревни?

Содар кивнул:

– Я готовился к этому долгие годы. По правде говоря, я планировал устроить побег во время экспедиции за Оракулом. – Он улыбнулся, а потом, видя, как ошарашен Аннев, вздохнул. – Прости, что сразу не сказал. Боялся, что если ты об этом узнаешь, то не будешь бороться за свои мечты. А мальчикам так нужны мечты. Когда становишься стариком, как я, на смену им приходят надежды, которые помогают тебе осуществить мечты кого-то другого.

Аннев сидел как громом пораженный.

– Так, значит… ты никогда и не хотел, чтобы я стал аватаром.

Содар открыл было рот, но Аннев не дал ему сказать.

– Не имело никакого значения, пройду я Испытание или нет, – ты бы все равно забрал меня с собой, да?

– Аннев, прошу тебя.

– Признайся, что так и есть, – потребовал Аннев. Его голос уже не дрожал. – Скажи мне правду.

– Правда в том, – жестко ответил Содар, – что значение имеет абсолютно все. Твои тренировки в Академии были нужны не для того, чтобы ты стал аватаром – но чтобы ты приобрел важнейшие навыки. Я посылал тебя рубить дрова не для того, чтобы нам было чем растопить печь – но чтобы ты учился. Стал сильным и выносливым. А истории, которые ты от меня слышал? Думаешь, я хотел, чтобы тебе было о чем проповедовать, стоя у алтаря? Нет. Я рассказывал их затем, чтобы ты в итоге понял, кто ты и откуда, почему мир устроен так, а не иначе, – и почему нам столь важно покинуть деревню.

– И куда мы пойдем? – перебил его Аннев. – Где может быть лучше, чем в Шаенбалу? Что нас ждет за стенами деревни?

– Огромный неизведанный мир.

Аннев осекся. Он и правда хотел повидать мир – потому ему и не терпелось поскорее стать аватаром, – но он всегда думал, что каждый раз будет возвращаться в Шаенбалу. В свой дом, где его будут ждать Маюн и друзья. Но то, о чем говорил сейчас Содар, и близко не напоминало его представление о будущем. Да с таким же успехом он мог бы отправиться колесить по миру с Крэгом.

– Ты знаешь, что я хочу путешествовать, – медленно произнес он, стараясь разобраться в мешанине нахлынувших чувств. – Но только не ценой своей жизни в Шаенбалу. Когда я отнесу мешок с деревяшками и смолой в Академию, Тосан сделает меня аватаром. Я буду носить коричневую форму и ухаживать за Маюн. – Он умолк, пытаясь угадать мысли Содара: неужели старик не понимает, как все это для него важно? – Зачем нам уходить? Ты сам говорил, что деревня под защитой.

– Магия, защищающая Шаенбалу, по-прежнему сильна, – подтвердил Содар. – Охранный круг никогда еще не был прерван.

Аннев кивнул. Возможно, он еще может убедить священника остаться.

– Вот именно. Кельга сказала, что те, кто охотятся за мной, не смогли его разрушить. А если мы уйдем – что нас от них защитит?

– Верно, – к удивлению Аннева, снова согласился Содар, – но ведь ты хочешь стать аватаром, чтобы гоняться за проклятыми Одаром артефактами. Однако едва переступишь границу деревни – тебе придется иметь дело с бесчисленными опасностями, о которых сейчас ты не имеешь ни малейшего понятия.

– Так помоги мне понять! Ты столько лет твердишь о том, что к чему-то меня готовишь, а к чему – не говоришь. Если ты что-то знаешь – расскажи мне!

– Я… я просто не хотел торопиться. Пытался уберечь тебя от всего этого, – признался Содар. – Ребенку не пристало взваливать на себя заботы взрослых.

– Я уже не ребенок. – Аннев схватил сверток со своим трофеем и кинул его Содару.

Сверток с глухим стуком упал на стол перед стариком.

– Вы с мастерами хорошо меня обучили. Я смогу себя защитить. – Он поднял руку, прерывая Содара, который попытался что-то возразить. – И я точно знаю: если по миру бродят такие чудовища – мы должны остаться здесь.

Содар вздохнул:

– К сожалению, Аннев, все не так просто. С тобой до сих пор ничего не случилось, поскольку ты был надежно укрыт за стенами деревни. Охранные заклинания, наложенные на них, держатся лишь потому, что никому не приходило в голову их снять. Но при должном усилии и толике терпения защита Шаенбалу падет.

– Вовсе нет! – воскликнул Аннев, оказываясь верить в услышанное. – Арнор сказал, кто-то убивает священников из твоего ордена. Если мы уйдем из деревни, этот кто-то, возможно, доберется и до нас. Но здесь он точно нас не найдет!

– Вероятность этого ничтожно мала, – возразил Содар. – И с каждым днем она становится все меньше.

– Ну хорошо. – Аннев решил сменить тактику. – Предположим, я с тобой согласен. Но зачем уходить прямо сейчас? Разве это не может подождать? Я получу титул, продолжу тренироваться. Академия отправляет за артефактами только тех аватаров, которых собирается повысить до мастеров, то есть пройдут годы, прежде чем мне поручат первое задание. А мы с тобой за это время как следует подготовимся. Ты запудришь мозги Тосану, убедишь его, что снаряжать экспедицию слишком рано, а потом, когда представится момент, мы с тобой улизнем, как ты и задумал.

– Интересно, – пробормотал Содар.

– А еще… – с робкой надеждой в голосе продолжил Аннев, – если получится, мы сможем взять с собой Маюн.

Содар печально улыбнулся:

– Маюн – замечательная девушка… но она дочь Тосана. Если мы исчезнем – древние вздохнут свободно, избавившись от меня, а тебя поищут да перестанут. Но Тосан не успокоится, пока не вернет дочь. Он бросит на ее поиски все силы Академии, и нам нигде не будет покоя, ни в Одарнее, ни в Южном крае. В конце концов, Тосан загонит нас в угол. – Он покачал головой. – Мне очень жаль, Аннев. Даже если Маюн согласится – это слишком опасно, а у нас и без того хватает поводов для беспокойства.

Аннев насупился. Такой исход его совершенно не устраивал. Он должен стать аватаром и быть с Маюн, и другая жизнь ему не нужна. Он снова прокрутил в голове слова Содара.

– Почему ты упомянул Южный край, если Оракул где-то в Одарнее?

– Оракул не в Одарнее – он у Брона Глоира, а где сейчас Брон – и в чьем теле, – об этом одни боги ведают. – Старик издал коротенький смешок. – Нет, в Одарнее резиденция дионахов Тобар; впрочем, я не уверен, что нам стоит отправиться именно туда. Ты правильно понял: кто-то охотится на братьев моего ордена, и, пока я не выясню подробности, лучше туда не соваться. Потому я сказал о Южном крае, хотя и там никаких гарантий не будет. Можно сбежать хоть на сгинувшие острова Илюмеи, но и там не найти спасения.

– Тогда вообще какой смысл бежать? – спросил Аннев, хватаясь за соломинку. – Слуги Кеоса гоняются за мной, потому что боятся, как бы я не убил их мертвого бога? Что за чепуха! – Он закатил глаза.

– Кеос явит себя, когда будет готов, – сказал Содар, не обращая внимания на дурашливый тон ученика. – Но его слуги – это другое. Одни терпеливы и коварны, другие непредсказуемы и внезапны в своих действиях. Но все они придут за тобой, жив ли Кеос, мертв ли – не важно. Ведьма, с которой ты повстречался в лесу, похоже, лишь крошечное звено гигантской хитроумной цепи.

Аннев вздрогнул, чувствуя, как по коже побежали мурашки. И вдруг кое-что вспомнил.

– А при чем здесь новые боги? Ведьма что-то говорила о них… вроде бы они тоже меня ищут.

Лицо Содара стало суровым. Он задумчиво пригладил бороду.

– Боюсь, этого я не знаю. После Возгарской битвы новые боги сошли с арены мира. Они научились выживать, не принимая ничьей стороны, а значит, в их интересах не может содержаться зла и корысти. Но если ведьма не солгала и они действительно охотятся за тобой… Что именно она сказала?

– Я помню только имена: Дорхнок, Тахаран и Круитхар. И еще – что они никак не могут меня найти. Наверное, она имела в виду охранную магию Шаенбалу.

– Час от часу не легче, – пробормотал Содар. – Хорошо, мой мальчик. Мы останемся, пока я не пойму, что все это значит. Но особо не расслабляйся. И никаких отлучек из деревни – ни за дровами, ни по поручению Тосана. За пограничные столбы ни ногой. Все понял?

Аннев с облегчением кивнул. У него словно гора свалилась с плеч, хотя к облегчению примешивалась тревога: ведь Содар может в любой момент выдернуть его из новой восхитительной жизни. Теперь Аннев понимал, почему Содар до последнего таил от него свой план. Когда у тебя одним махом отнимают все мечты – почти невозможно найти в себе силы жить дальше.

Но неужели без этого не обойтись? Аннев вспомнил, что говорил ему Крэг: иногда все проще, чем кажется, и шагать по дороге, выбранной за тебя кем-то другим, вовсе не обязательно.

«Содар думает, что я непременно отправлюсь с ним. Но ведь я могу остаться здесь. С Тосаном».

Он принялся развивать эту мысль дальше.

Итак, допустим, он останется. Ему дадут титул аватара, и они с Маюн наконец-то смогут встречаться. Потом его сделают мастером-аватаром, и начнется время приключений. Естественно, он не забудет наставлений Содара и, отправляясь на задание, будет предельно осторожен. Да и что с ним может случиться? Взять Дюварека, лучшего из мастеров: он чаще других пропадает за пределами деревни – и ничего, всегда возвращается целый и невредимый. А потом они с Маюн поженятся… Да он двух человек убил, а у одного из них отрезал уши – только бы это стало возможным!

С другой стороны, он разобьет Содару сердце. К тому же без перчатки риск того, что древние узнают о его ненастоящей руке, возрастает в разы. И если правда откроется, вся деревня набросится на него с камнями… Тут-то навыки аватара пригодятся ему как никогда. Он сбежит от разгневанной толпы и присоединится к Содару. В любом случае игра стоит свеч.

Но есть еще один вариант: он примет свое наследие и, когда придет время, вместе с Содаром покинет Шаенбалу. А когда Академия прекратит их преследовать, они начнут новую жизнь – если не вмешаются полчища феурогов, новые боги и прочие служители Кеоса. Но контроль над этой жизнью сосредоточится уже не в его, Аннева, руках. Ему придется делать то, что велят ему разные мудрые старцы и древние пророчества, а опасность все так же будет подстерегать его на каждом шагу. Да, его ждет огромный мир, полный восхитительных открытий и магии, мир, в котором не будет глупых правил Академии… Но и Маюн в нем тоже не будет.

Выбор был очевиден. Оставалось лишь сказать о нем Содару так, чтобы старик не воспринял его как предательство.

– Тебе нужно время, чтобы хорошенько все обдумать, – сказал Содар, поднимаясь из-за стола. – Сбегай к Тосану и скорей назад. Сегодня последняя ночь Регалея, нужно подготовиться. Праздник затянется, и шума будет много, так что…

– Да не могу я вернуться! – резко перебил его Аннев. – Я же сказал: Тосан освободил меня от обязанностей в часовне!

Содар ответил не сразу.

– Я и забыл. Еще одна причина не тянуть с отъездом… ну да ничего, – отмахнулся он, пряча боль за напускной невозмутимостью. – Я и сам справлюсь. А когда придет время – уверен, я найду способ с тобой связаться. Теперь беги. Ты заслужил свой титул. Я сам соберу твои вещи и отправлю в Академию.

Аннев просиял. Да, так и есть – он действительно заслужил свой триумф. И не позволит мрачным мыслям о будущем испортить этот великолепный день!

– Спасибо, Содар!

Он обнял старика – и его уверенность тут же улетучилась.

«Так не годится, – подумал он, крепко прижимая к себе наставника. – Нужно найти способ, чтобы и мои мечты сбылись, и надежды Содара оправдались… И я его найду».

Они выпустили друг друга из объятий, и священник принялся убирать оружие со стола.

«Я останусь, – решил Аннев, наблюдая за Содаром. – Содар веками присматривал за моей семьей – еще несколько лет ничего не изменят. Он меня не бросит. А когда мы с Маюн поженимся, а Тосан умрет, я смогу убедить Маюн отправиться с нами… или убедить Содара в том, что опасность миновала и нужды уходить нет».

Какая-то его часть осознавала, что этому не бывать и дурные предчувствия, терзавшие его, возникли не на пустом месте, но принять это было выше его сил.

Пусть и неприятно это признавать, но Тосан прав: Аннев попросту не умеет мириться с тем, что предлагает ему судьба. Возможно, в Академии эта его особенность доставит ему массу неприятностей… ну да поживем – увидим.

Аннев сгреб со стола сверток с трофеем, забрал из сарая мешок и фонарь с фениксом и пошел в спальню. Там, спрятав фонарь в сундук с одеждой, он начал переодеваться. Стянув тунику, он обнаружил в кармане золотую пластинку, которую нашел в Чаще перед тем, как им с Крэгом встретилась ведьма. Находка хоть и пугающая, но ценная – вот так запросто не выбросишь. Сначала Аннев подумал отдать пластинку Шраону – пусть выкует из нее несколько лучиков, но потом решил, что не стоит: пусть она и превратится в россыпь золотых прямоугольников – они все равно будут вызывать у него чудовищные воспоминания.

Переодевшись, Аннев нащупал в соломенном матрасе кольцо для Маюн и положил в карман. Если повезет, уже сегодня он наденет его на палец любимой. Направляясь к выходу, он остановился у стола, чтобы еще раз полюбоваться флагом. И снова Аннева поразила схожесть флага с перчаткой, которую сшила для него Маюн: цвета совпадали точь-в-точь, а вышивки были совершенно одинаковые, до последнего стежка.

Он понюхал край малиновой перчатки, надетой на левую руку, и с восторгом обнаружил, что она до сих пор хранит запах Маюн: аромат диких цветов и мыла… Но было в нем еще что-то, едва уловимое, но хорошо знакомое… Аннев снова вдохнул, пытаясь разгадать эти две ускользающие ноты, и уже почти сдался, как вдруг до его сознания дошло, что это.

«Клубника и… кровь».