Текст книги "Обнаженный любовник (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
Глава 32
На следующий вечер, после того как солнце опустилось за горизонт, в их районе загорелись уличные фонари, но не все люди сейчас сидели по домам. Вечер пятницы. Время ужинать и ходить в кино. Топгольф[55]55
Топгольф – Глобальная компания спортивных развлечений со штаб–квартирой в Далласе, штат Техас, с филиалами в Соединенных Штатах, Соединенном Королевстве, Австралии, Мексике и Дубае.
[Закрыть]. Комедийные клубы, театры, поэтические конкурсы.
Нэйт тоже собирался на выход. Сразу как закончится Первая Трапеза.
У него был тщательно продуманный предлог для посещения Дома Лукаса: он собирался позвонить туда и сказать, что ищет куртку, которую предположительно забыл в гараже, и которую он хочет лично забрать.
Проигрывая в голове свою обычную, ничем не примечательную просьбу – примерно в сотый раз – он смутно осознавал, что его родители молчали. Мёрдер и Сара занимали свои обычные места за столом, а яйца и бекон, рогалики и фрукты были обычным делом для этой трапезы, но ни один из них не произнес ни слова.
Не важно. Нэйт должен был подготовить свой отход. После того, как он прогнал тому, кто ответил на его звонок в доме Лукаса, сказку о куртке, ему нужно было лишь подготовиться к визиту в фермерский дом, где он проверит гараж на предмет того, чего, как он знал, там нет… и случайно столкнется с Илин. Там, где она могла быть. Если она вообще появится... где либо. Он должен сохранять спокойный тон и нейтральный взгляд. Ничего нервного или подозрительного.
Хотя в его истинных намерениях не было ничего обычного. Ни в малейшей степени.
Днем ему никто не позвонил.
Нет, не так. Звонил Шули. Дважды. Были сообщения по работе, с заданиями на понедельник. Это означало, что у него впереди ночь и выходные, и ему нечем заняться, кроме как ждать, додумывать и вскакивать каждый раз, когда звонил Шули, чтобы позвать его погулять.
Что, черт возьми, он собирался сделать…
– Хорошо, это я попросила Шули присмотреть за тобой.
Нэйт застыл, прекратив пережевывать, в то время как Мёрдер сделал то же самое с яичницей–болтуньей на полпути ко рту.
– Что?
– Что?
Когда они оба заговорили в унисон, Сара оттолкнула тарелку и скрестила руки поверх лабораторного халата. Ее медовый взгляд был таким расстроенным, когда она откинула назад волосы длиной до плеч.
– Я... Прости, Нэйт. Ты устроился на свою первую работу. Вышел в мир, полный опасностей. Я испугалась. Я поступила неправильно, да, но я не буду извиняться за то, что пыталась уберечь тебя. У тебя была... ну, понимаешь, травма. Я не знала, как тебе помочь, а родители иногда делают глупости. Но я определенно не могла и представить, что будет задействовано оружие.
В этот момент она расплакалась, схватила салфетку и прижала ее к глазам. Сара всхлипывала все громче, ее плечи дрожали, и Нэйт в панике посмотрел на Мёрдера… но Брат уже действовал, отодвигая стул и вставая на колени под своей шеллан.
– Я в порядке. – Она хлопала глазами, глядя своего супруга. – Просто меня расстраивает, что вы оба молчите! Я терпеть не могу находиться в одном доме со всем этим напряжением, и это моя вина, и, черт возьми, дай мне свою салфетку.
Нэйт медленно откинулся назад, когда два слова, что она произнесла, проникли в его мозг. В. Одном. Доме.
– Как вы думаете, я могу переехать в Дом Лукаса? – выпалил он.
Они оба посмотрели на него. А потом Сара заплакала еще сильнее.
– Я не знала, что тебе здесь так плохо…
– Что на тебя нашло? – Мёрдер поднялся на ноги. – Я не понимаю…
– Ты принимаешь наркотики?
– Ты под наркотой?
Встряхнувшись, Нэйт почувствовал себя так, будто оказался в эпизоде «Кто в доме хозяин?». Когда оба его родителя перебивали друг друга, охваченные паникой при мысли, что их сын – наркоман.
Положив салфетку рядом с тарелкой, он начал вставать из–за стола:
– Мне нужно позвонить…
В этот момент зазвонил телефон Мёрдера.
– Проклятье. – Сунув руку в задний карман и проверив экран, он снова выругался и указал пальцем на Нэйта. – Верни свою задницу на стул, немедленно. – Затем он рявкнул в телефон: – Что?
Нэйт взглянул на то место, где оставил свой рюкзак на столешнице. Может быть, вместо того, чтобы идти по пути потерянной куртки, он мог просто позвонить миссис Мэри и спросить, не требуется ли в доме Лукаса кто–то вроде смотрителя. Это был его единственный шанс появляться там на регулярной основе и пересекаться с Илин: очевидно, он не мог работать в «Безопасном Месте», потому что мужчин туда не пускали… ну, а у него не было диплома или опыта работы психологом. И он не мог быть социальным работником в Доме Лукаса по той же причине. А что если занять позицию попроще?
Потому что, может быть, он неверно истолковал ее уход?
Хотя, кого он обманывал. Илин не звонила ему, и разве это не знак?
– Он здесь. – Мёрдер нахмурился и посмотрел поверх стола. – Ага. Ладно, давая я переговорю с ним и Сарой. Конечно. Ага. Увидимся.
Повесив трубку, Брат нахмурился.
– Звонил Рейдж. Он сказал, что Мери сегодня вечером нужна небольшая помощь в доме Лукаса. Кажется, туда переезжает молодая женщина, им нужно расставить мебель в ее спальне…
Нэйт вскочил со стула.
– Да! Ты сказал ему, что я все сделаю, да? Да! – Он повернулся за рюкзаком и нащупал телефон. – Я напишу ему…
– Ты можешь сесть, черт возьми, – отрезал Мёрдер, – и сначала расскажи нам, что, черт возьми, здесь происходит.
– Ничего такого. – Нэйт опустил задницу обратно на стул и поднял руки вверх, как при ограблении. – Я просто хочу помогать. В Доме Лукаса. Вы знаете, они там делают действительно важные вещи… ну, помогают людям. И все такое.
Мёрдер посмотрел на Сару. Она посмотрела на него. А потом они оба перевели взгляд на Нэйта.
– Я не употребляю наркотики. – Он положил свой рюкзак на стол и расстегнул все застежки–молнии, показывая содержимое карманы… ничего незаконного. – И вы можете сходить в мою комнату. Проверьте каждый ящик, под кроватью, в шкафу... все куртки и штаны, которые у меня есть. Я не увлекаюсь этим и никогда не буду.
– Так это действительно из–за Шули? – сказала Сара. – Мне искренне жаль…
– Нет, не из–за него. Я, конечно, решил, что поведение Шули было странным, но мне все равно.
Последовала долгая пауза, пока родители сканировали его словно рентген своими вопросами в духе #ичтонамтеперьделать.
– Ты всегда можешь обратиться к нам по любому вопросу, – сказала Сара, всхлипнув и вытирая влагу под глазом. – В любое время, о чем угодно. И снова прошу прощения, что втянула Шули. Я понятия не имела, что он зайдет так далеко, и мне следовало сначала обратиться к тебе со своими проблемами.
– Что ж, я уже исправил это «слишком далеко», – пробормотал Мёрдер. – Поверь на слово.
– Ты можешь написать Рейджу? – торопливо спросил Нэйт, собирая все в рюкзак. – Позвони ему? Я сам позвоню ему. Я пойду туда прямо сейчас…
– Что, черт возьми, такого важного в доме Лукаса…
Когда Мёрдер снова начал все по второму кругу, на лице Сары появилось странное выражение. А затем она положила руку на предплечье своего супруга, ее беспокойство внезапно сменилось мягким удивлением.
– Мы напишем Рейджу, – сказала она. – И, конечно, почему бы тебе не пойти туда прямо сейчас.
– Отлично! УвидимсянаПоследнейТрапезеокейспасибопока!
Нэйт рванул к раздвижной двери позади стола, отодвинул стекло и чуть не вывалился на террасу. Закрывая глаза, чтобы дематериализоваться, он освободил разум от мыслей и замедлил дыхание и…
Ничего и похоже на дематериализацию не произошло.
Он остался на месте, его сердце бешено колотилось в груди.
Глубоко вздохнув, он встряхнул руками. Перефокусировался.
Когда это не помогло, он посмотрел на родителей. Мёрдер держал телефон в ладони, но он был сосредоточен на Саре и выглядел немного расстроенным. И когда Брат посмотрел на раздвижную дверь, Нэйт снова закрыл веки…
На этот раз у него получилось раствориться в воздухе.
Путешествуя скоплением молекул, он не мог добраться до дома Лукаса достаточно быстро, и когда он принял форму, то бросился бегом через лужайку к входной двери. Он почти задыхался от волнения, надежды и…
В общем, от всего сразу.
Вот только ему пришлось напомнить себе, что нужно расслабиться. Речь могла идти о другой женщине, но тогда зачем Рейджу звонить? Брат знал, что случилось, и ну же, у них были другие руки, чтобы помочь со сборкой мебели.
Если только им действительно не требовалась помощь.
– Заткнись, – приказал он собственному мозгу.
Когда Нэйт позвонил в дверь один раз – а хотелось нажать на кнопку сто тысяч раз – в голове билась назойливая мысль: что, если это был кто–то другой, что, если им действительно просто нужны свободные...
Панель приоткрылась, и в проеме показалась половина лица.
Узнав черты, Нэйт расплылся в улыбке.
– Привет, – выдохнул он.
* * *
Повар из Таллы был так себе.
Когда Мэй залила водой груду грязных кастрюль и сковородок в кухонной раковине, она подумала, что со стороны пожилой женщины было так мило настоять на приготовлении еды накануне вечером, но... м–да. В дополнение к тому, что она совершенно не умела обращаться с посудой, Гордон Рамзи посчитал бы это тушеное мясо непригодным к употреблению и, вероятно, разбил бы пару тарелок об пол, чтобы подчеркнуть свое негодование. Но откуда у Таллы взяться кулинарному опыту? Ее предыдущий дом был заполнен додженами, у нее просто не было такой потребности, а учиться основам кулинарии считалось дурным тоном.
А с тех пор она лишь профессионально разогревала замороженные обеды «Стоуффер».
Сэвидж, похоже, не возражал против рагу, и когда Талла настояла на игре в «Монополию», он потакал ей и в этом… как и Мэй, пока не заснула на диване в середине игры… В какой–то момент кто–то накинул на нее одеяло, и когда она проснулась несколько мгновений спустя, то обнаружила, что Сэвидж спит в кресле напротив. Талла, без сомнения, удалилась вниз, а доска для «Монополии», как и кастрюли со сковородками, осталась неубранной, зеленые дома и красные отели усеивали поля собственности, фальшивые деньги стопками загромождали кофейный столик, а туфля и собака все еще стояли на Парк–Плейс и Пенсильвания–авеню.
Когда Мэй встала с дивана, Сэвидж приоткрыл правый глаз, но ненадолго. Словно она прошла какой–то анализ – возможно, бессознательный – он поерзал в кресле и, казалось, снова заснул.
Мэй не была голодна, хотя прошло уже много часов, ее желудок все еще бурлил от домашнего великолепия Таллы… но она не могла сидеть без дела.
Тем более что все, что можно было поставить на плиту, было использовано для приготовления рагу. Если кто–то захочет яйца на Первую Трапезу, их просто не на чем будет готовить, что обнажает еще одну очевидную истину о достойных женщинах Глимеры.
Они не только не умели готовить, но и не умели убирать за собой.
Вылив в лужу с теплой водой средство для мытья посуды цвета слоновой кости, она оглянулась, чтобы убедиться, что не сильно шумит. К счастью, ботинки Сэвиджа с тяжелой подошвой оставались в том же положении – скрещены в щиколотках – и он был там, где она его оставила.
Мэй старалась вести себя как можно тише, используя пачку бумажных полотенец вместо губки… учитывая, что накануне вечером она уничтожила единственную об кухонный пол. Похоже, что она нарабатывала опыт уборки на нервах…
Услышав скрип, Мэй замерла и посмотрела на холодильник, который забаррикадировал заднюю дверь. Когда звук не повторился, она глубоко вздохнула и сказала себе, что хоть она и не может ничего сделать с тем, что находится за пределами коттеджа, черт возьми, она может вымыть и высушить грязную посуду внутри.
Когда полка наполнилась чистой посудой, она прекратила намыливать и ополаскивать и потянулась за кухонным полотенцем.
– Ой! – она ахнула. – Ты встал.
Сэвидж прислонился к открытой двери в общую ванную, скрестив руки и опустив веки, изучал ее. Он казался больше, чем когда–либо прежде, Мэй уже знала, что это выработанный рефлекс. Казалось, что каждый раз, когда она его видела, ей приходилось заново привыкать к его размерам.
И это – не единственное, что производило свежее впечатление. Его глаза. Его губы. Его... бедра.
– Я не хотела тебя разбудить. – Она начала просушивать образовавшуюся стопку. – Здесь требовалась уборка на случай, если кто–то снова захочет что–то приготовить.
– Я не спал. Просто дал отдых глазам. Талла проснулась?
– Обычно она не встает до полуночи. – Мэй слегка улыбнулась. – Она верит в сон красоты. Раньше это сводило мою мамэн с ума… в общем, не важно.
– Нет, продолжай.
Мэй обвела полотенцем внутреннюю часть сотейника.
– Талла любила мою мамэн. И это было взаимно. Они были настолько разными, насколько это возможно, но у них сложилась прекрасная дружба, преодолевшая барьер статусов слуги и хозяйки.
– Талла, должно быть, скучает по ней.
– Я думаю, что да.
Последовало долгое молчание. Затем он сказал:
– Послушай, нам нужно обсудить один деликатный вопрос.
У Мэй не было намерения скользить взглядом по его телу. Но она это сделала. И она не хотела, чтобы ее лицо покраснело. Но это случилось. И она молилась, чтобы он не заметил ни того, ни другого.
Но он заметил.
Когда Сэвидж выпрямился, Мэй тяжело сглотнула и четко для себя решила, что не уронит сковороду в руках. Поэтому отложила ее.
Днем ей снились яркие сны о том, как он приближается к ней. Обнимает ее. Опускает голову, чтобы накрыть ее губы своими…
И каждый раз, как раз перед самым поцелуем, изображение исчезало. Снова и снова. Это было похоже на бесконечную петлю, заманчивое обещание, которое никак не сбывалось.
Мираж, который всегда зависал на грани, не перетекая в реальность.
Хотя теперь его прикрытые глаза были сосредоточены на ней, и его тело двигалось к ней, и...
Сэвидж прошел мимо нее и вернулся в гостиную. Рядом с креслом, в котором он спал, он взял с пола черную спортивную сумку, которую всегда держал при себе, и по звону металла о металл, Мэй поняла, что лежало внутри.
И все же это было шоком, когда он положил сумку на стол и начал расстегивать молнию.
– Так много... – прошептала Мэй.
Оружия, – закончила она мысленно.
Мэй наблюдала, как его большие руки порхают по дулам и прикладам, или как там, черт возьми, это все называлось. Там были боеприпасы, пули, длинные и заостренные, а также какие–то коробки.
Пистолет, который он достал, был маленьким ручным черт–знает–чем.
– Это девятимиллиметровый автомат с полностью заряженным магазином, – сказал Сэвидж. – У него есть лазерный прицел. Буквально наводи и стреляй. Держи обеими руками. И убедись, что за тем, во что ты целишься, не стоит тот, кто тебе дорог. Предохранитель вот здесь. Снять. Поставить. Попробуй.
При любых других обстоятельствах она бы и близко не подошла к этой штуке. Но Сэвидж не мог оставаться с ними навсегда, и ну, во–первых, эта брюнетка. Во–вторых, тень.
Руки Мэй были на удивление твердыми, когда она приняла вес. Опять же, она не пыталась ничего сделать с пистолетом.
– Снять. Поставить, – сказала она, повторяя его движения с предохранителем.
– Вот, дай, я вытащу магазин. – Удалив затвор, полный пуль, Сэвидж вернул ей оружие. – Видишь кнопку на рукоятке? Нажни ее… правильно, это твой лазерный прицел.
Мэй переместила красную точку по кухне, наведя ее на логотип «GE» на холодильнике, а затем на дверную ручку ванной. Потом она выбрала сковороду в сушилке, а после направила луч на стул.
– Всегда держи предохранитель включенным, пока не будешь готова стрелять, – сказал Сэвидж. – Кобуры нет, но его можно засунуть в карман.
– Даже когда я просто дома.
– Да. Я бы отдал его тебе раньше, но не хотел тревожить Таллу. – Он кивнул в сторону ванны. – Я приму душ. Вот, возьми магазин, и вставь обратно, чтобы знать, как это делается.
Она взяла магазин и вставила его.
– Я никогда раньше не стреляла из пистолета. Ну... в одиночку, то есть.
– Надеюсь, это не войдет в привычку.
Мэй кивнула и откашлялась.
– Слушай, мне нужно вернуться домой… ну, знаешь, взять кое–что по работе.
– Я могу пойти с тобой…
– Нет–нет. Я беспокоюсь о Талле больше, чем о себе.
– У тебя неверная оценка реальности.
Она откашлялась и попыталась вести себя непринужденно.
– Слушай, ты можешь остаться здесь? Ранчо охраняется, ты сам так сказал. К тому же, если Талла проснется, я не хочу, чтобы она подумала, что мы ее бросили или, что еще хуже, что со мной что–то случилось.
– У тебя есть сотовый. Она может позвонить тебе…
– Она плохо разбирается в телефонах. Пожалуйста, я ненадолго.
Сэвидж покачал головой. Но потом пожал плечами.
– Я не могу тебя остановить. Но ты возьмешь пистолет с собой.
Когда он указал на оружие, она кивнула.
– Да. Возьму.
– Дай мне минутку принять душ и потом уходи, хорошо?
– Договорились. – Она протянула руки, чтобы успокоить его… и поняла, что в одной из них был пистолет. Поэтому опустила их. – Не торопись.
– Я ненадолго, – сказал он, исчезая в маленькой комнате и закрывая дверь.
Оставшись одна, Мэй поникла, думая о том, как ей пережить эту ночь. Затем – о том, что делает Сэвидж и где.
Когда Талла переехала в коттедж, отец Мэй оборудовал ванну на первом этаже современным душем… потому что она настаивала на этом, чтобы у нее могли быть гости. Гости так и не появились, поэтому Мэй не знала, когда в последний раз использовалась насадка для душа.
Было так странно думать, что этот незнакомец первым откроет кран.
В некотором смысле это связывало Сэвиджа с ее отцом.
– Я пока домою посуду, – без всякой причины пробормотала она закрытой двери.
Которая закрылась не полностью.
Мэй открыла рот, чтобы сообщить ему о шестидюймовой щели…
Ох. Окей... а, да. Он чертовски быстро сбросил с себя одежду, стянул футболку, являя взгляду шокирующее изображение черепа с клыками. На его руках не было тату, поэтому она совсем забыла и о всех чернилах, которые у него были под одеждой.
Но не о них она сейчас думала.
Она наблюдала, как перетекают мускулы под его гладкой кожей... гадая, каково было бы провести руками по его плечам. Позвоночнику. Его бедру...
Сэвидж обернулся и посмотрел на нее, свет лампы над раковиной отбрасывал тени на его грудную клетку, кубики его пресса, мускулы его рук.
Мэй покраснела и попыталась сделать вид, будто не пялилась на него.
– Извини, извини, я... я, ох, хотела сказать тебе, что дверь…
– Не извиняйся.
Когда она снова посмотрела на него, Сэвидж опустил подбородок и уставился на нее из–под густых бровей.
– Мне нравится, когда ты смотришь на меня.
Мэй приоткрыла рот, ей стало трудно дышать.
– Что еще ты хочешь увидеть? – спросил Сэвидж низким гортанным голосом.
Глава 33
Балз любил приходить вовремя.
Особенно если визит был связан с монетизацией его ночной подработки.
Когда он принял форму на окраине человеческого захолустья, пришлось двигаться быстро, но он уже приготовился к тому, чем займется, получив свои деньги. Он был полностью экипирован в свою боевую одежду, кожаные шмотки и оружие на месте… не то, чтобы он пришел сюда, в это дерьмо, в смокинге.
Или без пистолетов.
Двадцать минут, и он должен быть на дежурстве с Сайфоном.
Трейлер был спрятан довольно далеко на огромном участке земли, так что его мог найти только тот, кому нужно было скинуть краденное. Парень, который обосновался здесь, был настоящей находкой, имел дело со всем, и его бабло было настоящим.
По–честному, какие еще квалификации тут требовались?
Поднявшись по ступенькам, Балз постучал в дверь, которая свободно болталась на петлях. Не получив ответ, он постучал громче и заглянул в фургон. Ублюдок внутри, и они вчера договорились о встрече. Кроме того, Дэйв был не из тех, кто назначал две встречи на одно и то же время. В его работе все зависело от анонимности. Нежелательно, чтобы поставщики пересекались с покупателями, можно запросто лишиться работы посредника.
– Давай, Дэйв, – крикнул он. – Открывай, черт возьми…
Он дернул сломанную дверь, чтобы побудить Дэйва закончить болтать по телефону с кем бы то…
В нос ударил запах свернувшейся крови.
Балз уже держал пистолет в руке, и своим вампирским зрением мог видеть часть тусклого интерьера. Глубоко вдохнув, он удостоверился, что там больше никого нет.
Похоже, старый добрый Дэйв заигрался.
Проникнув внутрь, Балз обнаружил мертвое тело на потрепанном диване, большая часть мозгов парня вылетела через затылок, обозначив на стене абстрактный рисунок без рамки.
– Проклятье, – пробормотал Балз, оглядываясь по сторонам. – Чувак, а я припер тебе часы.
Спальня находилась на другом конце, и он прошел мимо голого матраса на полу, чтобы посмотреть... ну и ну, надо же. Кто–то обчистил сейф Дейва.
Вернувшись в трейлер, Балз уставился туда, где гостиная получила свое серое, с кровавыми пятнами, обновление. Охрененно. Теперь ему придется искать другого скупщика краденного.
Похоже на то, как «Старбакс» прекратил выпускать «Веризмо». Он затарился капсулами на несколько месяцев, а когда проклятая машина сломается или капсулы, наконец, закончатся, ему придется заново искать свой идеальный кофе.
Такое неудобство на ровном месте.
Отвернувшись, Балз заметил что–то на полу, наполовину скрытое под грязным краем посмертного одра–дивана. Это был пластиковый пакет «Ханнафорд», и он был приоткрыт...
…и в нем лежало множество изображений Б. Франклина.
Подойдя ближе, он потянул пакет из кучи пыли и еще чего–то неприятного на ковре, услышав в голове голос Флулы из видео «Пивной понг, ты ужасен».
Клюквенный сок. Прилипчивый и липкий. Липкий, липкий, липкий…
Пакет высвободился, и, широко открыв его, Балз присвистнул над пачками соток.
– Ну, на такую сумму мы примерно и договаривались, да, Дэйв? – полный решимости провернуть честную сделку, Балз улыбнулся бледному лицу с незрячим взглядом и маленькой красной дыркой во лбу. – Здесь должно быть около двадцати штук. По справедливости.
В розницу часы из коллекции Мистера из Коммодора стоили больше ста тысяч. Но урвать хотя бы двадцать процентов от этой суммы – большая удача, особенно для таких «коммерсантов» как Балз.
– Я просто оставлю это здесь. – Он подмигнул своему холодному, неподвижному деловому партнеру, кладя футляр для часов на журнальный столик. – Не могу тебя обворовывать. Это испортит мою репутацию в «ЛинкедИн».
Он мог бы завернуть деньги в пакет и просто сунуть его в карман куртки, но помним, что все было липкое–липкое. Поэтому Балз достал банкноты и бросил грязный сверток на заляпанный ковер.
– Береги себя, здоровяк.
Балз как раз собирался выйти из трейлера, когда фары осветили его переднюю часть приветственным светом. Жалюзи были опущены, он подошел к окну и раздвинул пыльные планки. Это был дерьмовый седан с множеством ржавых шнурков на покрышках. Из него вышел пожилой мужчина в комбинезоне, его взлохмаченная борода и коротко стриженые волосы были седыми, лицо испещрено морщинами. Он закурил и уставился на трейлер.
Папа Дэйва. Должно быть. У них было такое же строение костей, и опять же судя по его взгляду на трейлер? Он словно ожидал обнаружить внутри нечто подобное.
Неожиданная грусть охватила сердце Балза.
И воров нужно оплакивать, – подумал он, дематериализуясь. – Даже если их жизни ни хрена не стоят.
* * *
В доме Лукаса, Нэйт вошел в спальню, что находилась в юго–западном крыле фермерского дома. Там, прислонившись к стене, стояли большие картонные коробки, свернутый ковер и два матраса, сложенные посередине – не совсем уютно и привлекательно. Но когда он подошел к окну, ему открылся красивый вид на большой клен на лужайке перед домом.
– Если ты поставишь кровать у этой стены, – он указал на самый длинный участок в комнате, – то сможешь смотреть на него лежа.
Когда ответа не последовало, он оглянулся через плечо. Илин стояла в ванной, прильнув к зеркалу, она смотрела на себя и как будто не узнавала отражение… или, может быть, словно не знала, где находится, и пыталась сосредоточиться на своих чертах.
Нэйт подошел к ней. Снизу доносилась какофония из шагов, голоса и смеха. И запах свежеиспеченного печенья «Toll House». Он хотел бы принести эту жизнь сюда, к Илин.
Ее серебряный взгляд встретился с его отражением в зеркале. Она ничего не сказала, но и не должна была. Нэйт точно знал, о чем она думала.
Он прокашлялся.
– Знаешь, самым сложным для меня, когда я выбрался, было поверить, что я не вернусь. Что я действительно оказался на свободе. Казалось, что в любой момент меня утянет обратно. Я не верил в реальность происходящего.
Илин повернулась к нему, ее глаза округлились.
– Где тебя держали?
– Там, где я не хотел находиться. – Ему пришлось отвернуться. – Неважно где. Я просто знаю, как тебе сейчас тяжело. Но будет лучше, я обещаю.
Когда ему удалось встретиться с ней взглядом, он понадеялся, что Илин откроется и расскажет ему о своей истории, хотя он боялся деталей.
– Теперь ты в безопасности? – прошептала она.
Он кивнул.
– Да. И ты тоже.
Она снова повернулась к зеркалу.
– Я потерялась. Я думала... Я буду свободна, но я потерялась.
– Знаю, и мне очень жаль. Я был там, где ты, и это отстой.
– Расскажи мне.
– Я, э–э, я... не могу. – Он не станет расклеиваться перед ней. И почему разговор о лаборатории мог заставить его почувствовать себя более голым, чем реальное обнажение. – Хотел бы, но не могу.
Илин глубоко вздохнула. Затем потянулась через пространство между ними и взяла его за руку. Когда она закрыла глаза, он не мог поверить, что она прикасается к нему…
Словно разряд электричества пронзил его тело, и после этого он был неподвижен, полностью оцепенел, но продолжал стоять на ногах. Затем Нэйт ощутил трепет. Сначала он подумал, что это что–то физическое, но потом понял, что все происходит в его мозгу. Будто мысли перемешивались, как колода карт.
А потом Илин охнула.
В разгаре своего странного диссоциативного умопомрачения Нэйт сосредоточился на ее глазах, когда те округлились, а с лица сошли все краски. Слезы потекли по ее щекам, по линии челюсти. Ее затрясло, рот приоткрылся, нижняя губа дрожала. Свободной рукой она накрыла ее…
Илин отпустила его и сделала неуверенный шаг назад, ударившись бедром о раковину.
Когда ощущение онемения ушло из ног Нэйта, словно схлынула какая–то жидкость, он почувствовал, как пустоту внутри него наполнил великий стыд.
Оказалось, что какой бы страшной ни была лаборатория, хуже был тот ужас, в который он ввергнул Илин.
Прокашлявшись, он сосредоточился на коробках в ее комнате.
– Что ж, я, пожалуй, начну с этого.
Отвернувшись от нее, он…
Илин рванула вперед и обняла его так крепко, что у него выбило дыхание из легких.
– О... Нэйт, – выдохнула она хрипло. – О, дражайшая Дева–Летописеца. Что они с тобой делали. С твоей мамэн. Они причиняли вам боль.
Нэйт был так шокирован контактом, ее запахом, ее... всем... что не уловил смысл ее слов. Но потом он все понял.
Ее руки гладили его спину.
– Мне так жаль.
Нэйт захотел обнять ее в ответ. Так он и сделал, но зашел дальше, чем намеревался. Он уронил голову ей на плечо, открыл внутренний сейф, в котором хранил самые ужасные воспоминания... и вошел в свою боль.
Прошло много времени с тех пор, как он это делал, ритм его ночей и дней, нормальная жизнь с Сарой и Мёрдером, затмили его прошлое… и слава Богу. И все же Илин выдвинула на первый план то, что он так упорно игнорировал.
И каким–то образом, хотя он бился в агонии, ее сочувствие облегчило его боль так, как не смогла никакая терапия с миссис Мэри.
Внизу люди на первом этаже продолжали разговаривать, смеяться и печь печенье.
В ванной Илин мир остановился, когда два сломленных человека снова обрели целостность. Через волшебную поддержку близкого.
