Текст книги "Химера (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ворожцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Точно…  Им нужен не я, а предмет. Но зачем им Химера? Не было у меня пока ответов. И я не знал, где их искать…

Громоздкая сейфовая дверь наконец-то бесшумно отворилась. Немного, буквально на полметра, но как раз достаточно для того, чтобы в образовавшийся проем втиснулся не очень крупный человек. Вольфганг сразу же нырнул в пучину таинственной комнаты, но пробыл там недолго. Выскочил через несколько секунд как черт из табакерки. Глаза одурело-бешеные. Лицо багрово-красное. Руки дрожат, как отбойный молоток…  Удивительно то, что выглядел он при этом безмерно счастливым. Словно ребенок, увидевший в первый раз в своей жизни Дедушку Мороза. Еще чуть-чуть – с табуретки брякнется и стихотворение уже никогда не вспомнит.

Внезапное изменение его внешности и внутреннего состояния было трудно не заметить. Но больше меня удивило другое. В руке Вольфганг сжимал цепочки, на которых вместо кулонов висели серебристые фигурки.

Те же плавные изгибы и выпуклости, размер, сверкающий блеск неизвестного металла…  Бык, Кобра и Морж. Я впервые видел другие предметы, но сомнений в том, что у них и Химеры один создатель, у меня не осталось. Даже на расстоянии я чувствовал леденящий холод, исходящий от них. А еще легкое покалывание пальцев. Как будто это не Эйзентрегер держал их, а я сам.

– Я готов и требую продолжения банкета! – накидывая на шею амулеты, громогласно заорал Вольфганг, разрушив безмолвие. – Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах! Так, кажется, у вас в Словении говорят? Поправь меня, Рихтер, если что-то неправильно. Ты же это любишь…

Почему не в России, а в Словении? Он что-то путает…  Маразм?

– Ты прав как никогда, старина Вольф! – ответил ему Альфред. – Давно я не видел такой мощи в одних руках…  Даже слишком давно…

– Я уничтожу «брыдлых мордофилей» одним взмахом руки, – вопил Вольфганг, переходя местами на изысканные ругательства. – Сотру в порошок! За мной, воины преисподней! – скомандовал он и сиганул вниз по лестнице со скоростью падающего камня.

– Поползли! Что стоишь, как статуя, «брат-словак»? Самое интересное пропустишь, – толкнув меня в плечо, сказал Рихтер. – Скоро мы увидим истинную силу могучего Четвертого рейха. Ты уже никогда в жизни не сможешь этого забыть. Аршалуйс, давай за нами!

Непомерно взбодрившийся Вольфганг забегал вдоль боевых рядов, как сумасшедший, пытаясь подбодрить и наставить каждого бойца лично. От одной стены до другой и обратно в той же последовательности. Словно игрушка с механическим заводом. Здесь по плечу похлопает, тут тяжелое оружие в руках поправит, тут «кровавым мишкам» брылы пооттягивает…  Никто из толпы не скучал.

Но в один прекрасный момент пружинка внутри него все-таки лопнула, и он завис без движения с глупым выражением лица. Взгляд устремился в одну точку. Как будто что-то вспомнил или, наоборот, забыл. Глаза его закатились, и он рухнул на землю. Все его мышцы напряглись, дыхание остановилось, набухли вены в области шеи. Лицо приобрело мертвенную бледность, и послышался хруст зубов.

Эйзентрегер сначала закричал, потом захрипел и начал биться в судорогах. Изо рта пошла пена. Эрнста фон Рунштедт, завидев приступ Вольфганга, подбежала к нему и сорвала с шеи артефакты.

– Группенфюрер, вы слишком неосторожны с этими вещицами.

Не зря Рихтер меня предупреждал о том, что нельзя использовать несколько предметов одновременно. Старик Вольфганг забился в эпилептическом припадке в считаные минуты. Теперь я в этом убедился воочию.

– Мое! Отдай! Стерва! – заорал Вольфганг, поглядывая безумным взглядом на Эрнсту. – Мое!

Арийка не реагировала. Она терпеливо дожидалась возвращения прежнего Эйзентрегера. Причем не зря…

– Быка мне, – через минуту спокойно произнес Вольфганг, очухавшись от мозговой контузии. – Остальное…  Моржа забери себе, Ламия. Вторую хрень передай старичку с тросточкой.

– Так точно, херр Эйзентрегер! – выкрикнула непробиваемая арийка, в очередной раз вскидывая в приветствии руку. После чего подошла к Рихтеру и передала ему предмет.

Пока все было тихо. Я бы сказал: слишком тихо. А это всегда не к добру…

* * *

Начало третьего акта фатальной битвы непредсказуемостью не отличалось. Вновь появление стеклянного орла. Рев разъяренной толпы. И сразу за ними обоюдный грохот орудий всех калибров и размеров. Видимость с пола была намного хуже, но реанимированная фантазия вполне справлялась со своей работой. Она прорисовывала в воображении кошмарное месиво в мелких деталях.

Толпа черных людей вновь с пристрастием штурмовали неприступный рубеж. Не жалея ни себя любимых, ни техники. Зловещие крики, стоны и ни с чем не сопоставимый и такой узнаваемый…  запах смерти. Но был и кто-то еще…  Или что-то…  От него исходил животный смрад…

В этот раз флаги преимущества развевались над головами атакующих. Толщина оборонительных редутов резко убывала. Во-первых, спецназовцы были готовы к неожиданностям. Во-вторых, количество и качество брони, защищающей их тела, заметно возросло. В-третьих, их бывшие соратники сейчас использовались, как добротные баррикады. Они обеспечивали неплохое прикрытие от залетных пуль, чем атакующие незамедлительно воспользовались. Без всякой тени брезгливости и отвращения. Ну и, в-последних, замечу, по счету, а не по значимости. На поле боя появилась неубиваемая машина смерти высочайшего класса…  Вот что за знакомый запах терзал мое обоняние!

Прозрачный леопард выпрыгнул поиграть с людишками на арену. Я уже видел его недавно. Или давно…  Неважно. Это было во время «дружественного визита» к торговцу Колиньи. В ход пошли артефакты. У кого-то из нападающих есть Леопард. И я знаю, насколько опасен этот предмет. Не держал его в руках, но зато обладал даром, который он дает. Я сам был Леопардом…  Недочеловеком, лишенным жалости, стыда и совести. У меня даже собственного имени не было. Лишь кличка, как у собаки – «Дровосек»…

Паренек молниеносно врубился в гущу оборонительных рядов. Он вращал сверкающими японскими мечами в обеих руках, выкашивая на пути врагов, словно траву. Я же видел и другое…  Прозрачного леопарда рядом с ним, орудующего когтями и челюстями. Они были с парнем единым целым. Метр за метром убийца двигался в нашем направлении, раскидывая по сторонам окровавленные людские обрубки. Словно ледокол на северном полюсе, крушащий на пути глыбы льда. Его каменное лицо абсолютно не выражало чувств. Машина смерти молотила с нереальной скоростью, почти расплываясь в движении. Создавалась иллюзия того, что у нападавшего было не две руки, а как минимум с десяток. Он успевал не только убивать врагов, но еще и сбивать летящие в него пули. Они отскакивали от лезвий мечей со снопами ярких искр.

Белокурая всадница на предводителе медведей заметила паренька. Вонзила зубья шпор в бока скакуна и с силой дернула за мохнатый загривок, задавая направление. Бедный мишка выронил от неожиданности кусок плоти очередной жертвы и заревел от боли. Гигантская пасть жутко растянулась. Мне показалось, что еще немного, и она разорвется у основания. Рык вырвался из глотки. В стороны полетели тягучие кровавые слюни и кусочки мяса.

Медведь подчинился и рванул к «ходячей мясорубке». Возможно, сейчас у него в голове было одно лишь желание – выплеснуть накопленную злобу на ненавистного врага. Преодолевая за прыжок метров по пять, он приближался к убийце.

Я даже представил, как это случится…  Могучая туша медведя воспарит в воздухе в смелом до дерзости броске. Он обрушится всей своей многотонной массой на хрупкое тельце. Превратит его в бесформенное кровавое месиво.

До кошмарной казни оставались доли секунды. Считаные метры. Но в одно мгновенье что-то изменилось и пошло не так…

Зверь оттолкнулся лапами от пола и начал отрываться от земли…  Паренек же не попытался убежать или отскочить в сторону. Он рванул прямо к животному. Молниеносно приблизился к нему. Опустился на колени и виртуозно заскользил по стальному полу, залитому свежей кровью. Как раз между ногами хищника…

Два поднятых кверху меча вонзились в косматый живот, незащищенный титановой броней. Катаны разрезали его без усилий по всей длине, не встречая преград. Словно столовый нож растопленное сливочное масло.

Окровавленные внутренности еще только начали вываливаться из нутра, а киллер уже выкатился по ту сторону медведя. Вскочил на ноги, моментально развернулся и прыгнул за наездницей на звере. Его мечи завращались в воздухе, как неукротимый торнадо. Буквально десятые секунды…  Лязг железа и звуки раздирающейся плоти…

Исполинский хозяин Арктики еще продолжал последний полет. Всадница на его спине разваливалась на несколько кусков. А убийца уже стоял в боевой стойке, готовый к новому поединку. По лезвиям опущенных книзу мечей стекали ручейки горячей крови.

На его лице расплылась довольная улыбка. Смотрелась она зловеще. От одного взгляда на нее тело сковывал цепенящий ужас.

Выпотрошенный медведь с оглушительным грохотом рухнул на землю. Наверняка его разум по-прежнему терзала непримиримая месть. Она заставляла его с невероятным упорством подниматься с пола. Раз за разом он терпел неудачу, но не сдавался до самого конца. До тех пор, пока к нему не заявилась подружка-смерть, и он умиротворенно затих.

Крошево вокруг продолжалось. Вольфганг и Альфред отстреливали противников издалека. Аршалуйс же рванул в самую гущу событий. В искусстве умерщвления врагов он был великолепен. Я же пока воздерживался от участия, спрятавшись в укрытии. Это не моя война…  Лишь наблюдал за парнем.

Гибель боевых товарищей не прошла незаметно. На убийцу ринулась парочка ариек на разъяренных медведей.

Резкий взмах руки киллера – и меч полетел в приближающихся врагов. Первая валькирия упала замертво. Лезвие катаны вошло в прорезь салада и пронзило череп, словно гнилую тыкву, но с другой стороны шлема не вышло. Косолапый же потери ноши не заметил и продолжил бег к намеченной цели. Ужасные челюсти почти приблизились к незащищенной шее врага, но клацнули уже в пустоту. Душегуб успел в последнюю секунду исполнил сальто вперед через голову, прыгнув высоко вверх. Он приземлился ногами на спину монстра. Тут же перевернулся. Присел на колени. Наклонился к загривку и крепко приобнял могучую шею, обхватив ее обеими руками.

Медведь, может, и успел что-то заподозрить. И наверняка понял, что сжимают его не руки любящей хозяйки, а что-то чуждое и противное. Но додумывать эту мысль его голове пришлось уже отдельно от тела…

Мужчина изо всех сил рванул на себя острый меч, зажатый в руках с обоих концов. Тихо хрустнули позвонки и «хранилище мыслей» млекопитающего покатилось по полу. Алая кровь хлынула под давлением, словно из сбитого вентиля пожарного гидранта. Но медведь не остановился. Неуправляемая туша неслась на всех парах дальше, на разномастную толпу. Безбилетный пассажир «безумного экспресса» дожидаться столкновения не стал. Он сошел заблаговременно, исполнив еще одно мастерское сальто. Только теперь назад. С непродолжительным подвисанием, расправив руки, словно распятый на кресте Иисус.

Убийца только опустился на пол, как за его спиной уже нарисовался второй вздыбившийся медведище. Его передние конечности со сверкающими когтями падали с бешеной скоростью на плечи парня, но «мясник» как будто этого не замечал. Лишь все больше прижимался к полу.

Злорадство от неудачи «неуловимого убийцы» пропитало мой мозг без остатка, но истерически засмеяться я не успел, чисто физически.

Прирожденный убийца выпрыгнул молниеносно. Миг…  и громадная туша уже пригвождена клинком к стальному полу. Прямо сквозь разгоряченное сердце. Он высвободил в броске всю свою смертельную мощь. Словно сжатая до предела пружина, для которой наступил «тот самый момент». Он просчитал все действия заранее!

Наездница умерла быстро, наверняка без лишних мыслей и раздумий. А вот ее питомец еще боролся за жизнь. Он барахтался, словно перевернутая на спину божья коровка.

Мужчина безразлично подошел к дергающемуся трупу животного. Выхватил миниатюрный автомат из рук раздавленной тушей медведя валькирии и отправился дальше.

Нырки. Изящные подкаты. Резкие развороты. Всевозможные фантастические кульбиты…  Он вертелся, как раскрученная юла. Укладывал короткими очередями нападающих. Не забывал и вооружение обновлять. Расстрелянное выбрасывал, а новое вырывал из рук трупов.

С огнестрельным оружием он обращался так же хорошо, как и с холодным. Причем с такой ловкостью и невиданной скоростью, что вскоре я смог очень близко разглядеть его лицо…  И его бешеные глаза, в которых бушевала ярость. Парень подобрался к нам вплотную. Сердце бешено заколотилось. Кровь закипела. Я его узнал!

– Рихтер…  Это…  Это…  Это же…  Учитель из поезда. Он тебя замочил, – слегка заплетаясь, заорал я.

– Разрази меня Один! Сейчас этот мерзкий ублюдок у меня потанцует! Я разнесу ему в клочья башку, – взорвался в ответ Альфред.

Он опер на ногу трость. Сжал до белых костяшек подаренный артефакт и открыл огонь по парню. Громкий выстрел…  Промах…  Еще один…  Тот же результат…  Он только что был в одном месте, но уже через мгновенье его силуэт возникал в другом. Пули настолько оглупели, что летели куда угодно, но только не в нужную цель. На землю валились лишь арийки с продырявленными головами. Они явно не рассчитывали на такую подлость со спины…  Еще одно нажатие на спусковой крючок…  Барабан Рихтера пуст…  Причем не вовремя.

Киллер как раз прорвался через потрепанную оборону валькирий и вырвался на открытую площадку перед нами. Оставалось буквально с десяток метров…  Теперь он медленно шел на Рихтера и широко улыбался, выставив вперед пистолет на гангстерский манер. Рихтер трясущейся рукой доставал патроны из кармана пиджака. Он пытался затолкать их в барабан револьвера. Безуспешно…  Рихтер раскидал их почти все по полу. Но оно и понятно – тяжело это сделать одним большим пальцем. Ведь он по-прежнему сжимал в кулаке серебряную безделушку. Пока парень с Леопардом по неизвестным причинам не стрелял в Альфреда.

Шансы Рихтера на жизнь стремительно приближались к нулю…  А я ничем не мог ему помочь. Безмерный страх заполнил мое тело, словно бетоном. Я превратился в каменного истукана.

Время в очередной раз умерло и возродилось вновь, поскрипывая, как древняя телега без смазки.

Боковым зрением я видел, как исказилось яростью лицо Вольфганга. Как он рьяно схватился за конечность искореженного экзоскелета и попытался оторвать его от земли. Натужно пыхтел, корячился…  Но безуспешно…  Видел, как непоколебимая Эрнста взметнула над головой руку, в которой сжимала клыкастого Моржа. И еще раз…  и еще…  Безрезультатно…  Наблюдал, как их лица мнет нарастающая сила непонимания и растерянности. Жалобные взгляды в сторону друг друга. Казалось, еще чуть-чуть, и непобедимые воины Четвертого рейха разрыдаются.

Хотелось истерически засмеяться над этой сценой, но было не место и не время…  Да и из эмоций остался только всепоглощающий ужас…

Не вписывался в этот эпизод лишь рыжий армянин…  Изрубленный, искромсанный, залитый с ног до головы своей и чужой кровью. Или, вернее сказать, вымоченный в ней, как шашлык в рассоле. Он мчался, как метеор, на помощь старику Рихтеру. Еще и по ходу умудрился вырвать с корнем кадык залетного спецназовца. Из пистолета Аршалуйса вырывались воспламенившиеся пороховые газы. Пуля плыла, рассекая со свистом плотный воздух. Она приближалась к застывшей без движения цели…

Лимит на чудеса «кровавый маньяк» еще не исчерпал. Резкий неестественный изгиб его шеи в бок и назад. Театральный провожающий взгляд на кусок металла. И сразу же бросок на дашнака…  На этот раз киллер пуль уже не экономил…

С нереальной быстротой, доступной только высокоскоростным поездам «Синкансен», они приближались друг к другу. Армянин почти не уступал в скорости и ловкости парню с Леопардом. Огненные всплески вылетали с обоих стволов, заставляя их извивать тела. Словно змеи на раскаленной сковородке. Разглядеть в этой суматохе эффективность стрельбы было невозможно, но замертво никто не упал. Мгновение – и они столкнулись «лбами», как муфлоны на горной тропе. Вот только паренек совершенно спокоен и ехидно при этом скалится. А кавказец доведен до безумия бурлящей яростью.

Стволы пистолетов одновременно вдавились по центру их лбов, с усилием загоняя натянутую кожу в дульные срезы. Указательные пальцы синхронно дернулись, но послышались лишь два щелчка, слившиеся воедино…  Соперники замерли без движения, и мне казалось, что длится это уже целую вечность…

Аршалуйс нажал рычаг сброса. Пустая обойма сиганула вниз. Свободная рука молниеносно метнулась к поясу и через доли секунды вогнала в рукоятку свежую обойму. В тот же момент щелкнул затвор, но спустить курок дашнак уже не успел…

Парень с Леопардом отшвырнул свой пистолет и выловил левой рукой падающую под силой тяжести обойму армянина. Искусно развернулся вполоборота на одной ноге и со всего размаху вогнал обойму в ухо Аршалуйса. Словно плотник, забивающий гвозди в крышку гроба первым ударом.

Чудовищный хруст костей черепа…  Темная кровь потекла наружу. Могучие руки дашнака безвольно опустились, но обезумевшее тело продолжало упрямо стоять с пустым взглядом. Оно ритмично раскачивалось из стороны в сторону.

Убийца армянина сделал два шага назад. Сложил пальцы, имитируя пистолет. Сделал вид, что выстрелил и задул несуществующий дым. Тут же с высоты потолка камнем рухнул знакомый орел. Он вонзил в застывшее лицо армянина когти, заваливая его всей массой на землю.

Киллер обвел труп презрительным взглядом и рванул…  Стеклянный леопард мчался теперь прямо на Рихтера, красуясь поджарыми мышцами и раскрыв беспощадную пасть…

Ну вот и все…  Мы все умрем! Умрем! – неистово вопили мысли в голове, усиливая ужас. Это конец…  Я следующий! Рука неосознанно потянулась во внутренний карман, к моему единственному спасению. Лишь бы успеть!

Хищник подобрался вплотную к Рихтеру и ринулся в последнем прыжке, выставив когтистые лапы. Все решится именно сейчас…

Хочу жить…  Жить…  Химера…  На тебя вся надежда! – сжимая холодный амулет в руке, умолял я, но предмет почему-то молчал и никак не реагировал.

Неожиданно задняя лапа леопарда скользнула по полу, и он рухнул к ногам Альфреда. Как будто кто-то удачно прострелил из бронебойного ружья его каменное сердце. Зверь бешено закрутился в каких-то нелогичных и бессмысленных движениях. Они напоминали предсмертную агонию. Нижняя челюсть его дрожала. Из горла вырывалась вспененная мутно-голубая слюна и смесь клокочущего гнусного хрипа и мышиного писка. Ничто теперь не напоминало о когда-то грозном рычании.

Паренек пытался вскочить, но раз за разом раскатывался вновь в лужах загустевшей крови. Его отбеленное лицо теперь исказилось гримасой страха, отчаяния и непонимания. Движения стали медленными, неуклюжими. Из всемогущего хищника он превратился в безответное «огородное пугало, набитое соломой».

Рихтер бросил свое неблагодарное дело с перезарядкой револьвера, как и само бесполезное оружие. Он что-то нажал на рукоятке трости. Вытянул из нее длинный четырехгранный клинок и утопил сверкающее лезвие в груди барахтающегося «Страшилы». Затем схватил убийцу за шиворот, притянул к себе и протолкнул лезвие до рукоятки.

В тот же миг испарился прозрачный леопард. Странно…  Рихтер же не мог уничтожить предмет, убив его владельца? Что-то в этом неправильно…

– Сдохни, ничтожество, – прошипел он ему на ухо. – Умри, тва-а…

Голос Рихтера оборвался. Он плашмя завалился на спину и захрипел.

– А-а-а…  а…

Из аккуратного отверстия в голове сочилась кровь. Альфред застыл и затих. Рот его так и не закрылся. Обрывок неблагозвучного слова так и застрял в зубах.

Переведя взгляд в сторону, я увидел покачивающегося дашнака, похожего на недоделанного Франкенштейна. Он с трудом удерживал в руках дымящийся «Глок». Белесые глаза, как у умудренного жизнью слепого старца. Разрывы кожи на лице, висящие лохмотьями, так что было видно красный язык. И пистолетная обойма, торчащая из уха.

Зачем он стрелял в Рихтера? Почему он вообще жив? Я все больше ничего не понимаю. Даже галлюцинации во снах реалистичней! Не может быть…  Орел подчинил его волю? Черт! Теперь я все осознал…  Вот почему нападающие ничего не боятся и готовы героически умирать под пулями. Их обработали артефактом! Где-то за их спинами человек, который использует Орла…

К сожалению, это было последнее, о чем я подумал. Раздался мощный взрыв. Вот только обдало меня не жаркими языками пламени, а промораживающим до костей холодом. Тело мое отлетело в сторону и вмазалось головой в металлический пол. Я потерял сознание…

* * *

Очнулся…  Медленно открылись уставшие удивляться глаза. Но я ничего не смог разглядеть. Невозможно было определить ни где я нахожусь, ни в каком времени. Хотя хорошее в этом все-таки есть… Значит, я по-прежнему жив. В отличие от моего напарника с немецкими корнями. Вот только где я?

Совсем не чувствую тела. Как будто внезапно превратился в кусок льда. Ничего не слышу, не обоняю, не осязаю…  Целиком я жив или частично? Лежу себе тут, поди…  большими рваными кусками. И рассуждаю о несуществующем и несущественном. Пока это лишь вопросы без намеков на ответы.

Глаза потихоньку оттаивали и постепенно мне открывались новые рубежи…  Негнущиеся посиневшие руки, в одной из которых светился разрядами артефакт. Две ноги, скрытые наполовину в чем-то…  Липком, вязком и темном, как сущность Люцифера.

Превосходно то, что все это добро на месте…  И голова, и ноги, и руки…  Это уже много значит и не может не радовать…  Немного усилий и тело меняет статус с «лежащего» на «стоящее».

Вымазался с ног до головы, как черт в дымовой трубе. Вот только это наверняка не сажа…  Может, топливо? Поднеся свободную руку к ноздрям, я глубоко вдохнул. Нефтью не пахло, как и чем-либо еще. Втянул воздух – никаких запахов…  Похоже, обоняние так и не вернулось.

С осмотром тела было покончено. Результат меня удовлетворял. Оставалось выяснить самую малость – где я, собственно, сейчас нахожусь.

Я селезенкой чувствовал, что ничего хорошего меня не ждет…

Взгляд вперед и долгая, нудная работа с фокусировкой глаз. Как будто они забыли, что такая значимая функция у них существует, никуда не девалась и, вообще, имеет очень важное значения для пользователя. Бред…  Видать, неплохо меня приложило…  Я уже заговорил, как компьютер.

Мне потребовалось не меньше полминуты для того, чтобы размытая кучка неподалеку превратилась в…

– Мефистофель их всех раздери! – вырвалось неожиданно изо рта странное и одновременно грубое выражение. Дальше оно перешло в разряд нелитературных и малоупотребляемых в обычной жизни. – Ахуе…

Никуда я волшебным образом не переместился. Я находился там же, где и потерял сознание. Куча оказалась трупом Рихтера. Таинственная жидкость обернулась океаном загустевшей людской крови…  Все сошлось…

Гробовая тишина. Непроглядная темнота. Изобилие мертвечины. Самое злополучное из всех неудачных сочетание. Нормальный человек должен сойти с ума. Но ввергло в состояние шока не это. А то, что вырвалось из непроглядной тьмы немного позже…

Вообще, считать себя двинутым не хотелось, но верить в реальность происходящего хотелось еще меньше. Мне даже показалось, что я теперь чувствую вонь кипящего масла и жженой человеческой плоти. В сознание хлынула новая порция ужаса.

Мозг разорвало в клочья, словно взрывом гранаты, и размазало творожной массой по черепной коробке. Перегруженное сердце заколотилось так, что было трудно различать его удары. Они сливались в непрерывный монотонный гул. Глаза вываливались из орбит. Челюсть безвольно поникла и теперь подрагивала.

Врата кошмарного ада разверзлись прямо здесь. Нечто решило ускорить доставку грешников до пункта назначения. Вот только падшие ангелы высшего чина сегодня были иными…  Рожденными из глыб девственно-чистого льда…

Гигантский бык на смертельной арене крушил без разбору все, что попадалось на его пути. Он устроил корриду исключительно для себя любимого. Ему были не нужны ни мулета, ни тореро. Они уже давно ютились в его одурманенной голове. Мощными ногами, снабженными горами мышечной массы и глубоко расщепленными копытами, он остервенело вонзался в сговорчивые жертвы. Сминал бронежилеты. Проламывал грудные клетки, так что ребра наверняка превращались в мелкую труху. Раскраивал с ужасающим хрустом черепа, словно новогодние стеклянные шары. Насаживал тела на длинные изогнутые рога. Разрывал в клочья внутренности и отбрасывал выпотрошенные невесомые «шкурки» в стороны.

Старик Вольфганг, в котором силищи сейчас стало больше, чем у Геракла в расцвете лет, использовал Быка. А вот с его мозгами возникли проблемы…  Увы…  Даже доисторический тиранозавр выглядел бы на его фоне настоящим гением. Бурлящая ярость поглотила его без остатка.

Судя по всему, люди перестали для него делиться на друзей и врагов. Ему было неважно: хорошие они или плохие. В его классификации человечишки подразделялись лишь на «уже мертвых» и «еще не мертвых». Без всяких стеснений и ограничений глупыми принципами морали.

Мне показалось, что единственной целью его жизни стало умерщвление плоти во всех ее проявлениях. Вероятно, она же и поддерживала его гнусное извращенное существование.

Эйзентрегер поймал за белокурые волосы ближайшую к себе арийку. Поднял ее на одной руке вверх, а вторую с хлюпаньем воткнул в районе поясницы. Словно это не девушка, а игрушка из кукольного театра. Мгновенье – и белый позвоночный столб отлетел на землю. Окровавленная конечность старика вновь нырнула в безвольное обмякшее тело и потащила за собой из чрева серовато-розовые гладкие кишки…  Метр за метром…  Пока не выдернула их все…

Вспышка голубого свечения. Меня вновь обдало промораживающим до последнего слоя эпидермиса холодом. Но я бы сказал: мне, в отличие от остальных, пока нереально везло…  Десяток противоборствующих воинов впереди моментально превратились в глыбы льда. Они застыли в той позе, в какой их застала лютая неведомая сила. Еще один электрический всплеск. Снежный метеорит поставил жирную точку, молниеносно ворвавшись в ледяные статуи. Он появился из непонятного ниоткуда прямо на моих глазах. Тела бойцов разлетелись вдребезги, оставив после себя лишь осколки. Они дрейфовали теперь на поверхности океана крови. В сложившихся обстоятельствах эту смерть можно назвать легкой…  И даже гуманной.

Голова с трудом повернулась вправо. Я увидел клыкастого моржа, извергающего из пасти леденящее дыхание. Как будто автономная криогенная установка. Это была фрау Эрнста. В ее руке пульсировал яркими разрядами артефакт. Изредка он выплескивал из себя мощные витиеватые молнии Тесла. Они рассекали воздух и оглушали громовыми раскатами. Предводительница армии фашистов сильно изменилась…  Причем не в лучшую сторону…

Когда-то черные волосы почти обесцветились и приобрели благородный серебристый оттенок, превратив ее в «седовласку». Лицо обезобразилось рытвинами морщин на лбу и под глазами. Они напоминали уродливые кратеры на поверхности спутника земли. Руки состарились, скрючились и иссохлись, напоминая теперь омерзительные конечности египетских мумий. До безобразия жадный Морж высасывал из нее жизненные силы с немыслимой скоростью. С каждой новой вспышкой ее кожа становилась все прозрачней, а темно-синие линии вен все отчетливей. Она медленно, но верно превращалась в кусок льда.

Но это были не единственные демоны в кошмарном бункере смерти. У входа в туннель возвышался громадный морской конек…  Хотя сейчас он больше напоминал дракона. Конечно, неказистого…  Обрезанная версия, так сказать. В облегченном варианте…  Без крыльев. Без сильных когтистых лап и зубов.

Но они ему были не нужны. Конек и без них успешно справлялся. Потрошил людей, словно жалких креветок. Иногда Конек ленился, и тогда в стороны отлетали лишь культяпные конечности и изумленные головы. Туловище же оставалось в целости и сохранности. Изредка зверь издевался…  Резким взмахом морды отбрасывал тела, размазывая жертвы о стальную стену, украшая ее узорами из темно-красных пятен. Это походило на мазню экспрессионистов. Жуть…  Я почувствовал леденящую поступь ужаса на взмокшей спине, словно по ней топтались альпинистскими ботинками.

Была еще и прозрачная птица…  Нет, не орел. Птичка-невеличка…  Крошечная, невзрачная…  Безобидный на первый взгляд воробей…  Я и разглядел-то его случайно. Он никого не трогал, не разрывал на части, а просто беззаботно летал от одной кучки изувеченных трупов до другой. Но это лишь на первый взгляд…

Эта гнусная тварь воскрешала их…  Возвращала жизнь в обезображенные тела, вырывая души из рук Харона, не успевшего перевезти их через реку Стикс. Тысячи искромсанных мертвецов с безумными глазами в едином порыве устремились на выживших…  Истошно рыча, кряхтя, корчась и извиваясь…  Безрукие, безногие, со вспоротыми животами и кишками, свисающими до пола…  Это был предел для психики…  Абсолютный…

Мозг категорически отказывался переваривать новоявленные события. Плевался и изрыгал скверную погань обратно. Он почти выворачивался наизнанку, чтобы избавиться от всего чуждого и бессмысленного. Непреодолимый ужас рвал его на части. Рубил на мелкие кусочки. Дробил в микроскопическую пыль и развеивал в черную дыру космоса. Казалось, еще чуть-чуть – и разум уйдет в вечную перезагрузку. Моргнет на прощание синим экраном.

Я зажмурился, плюхнулся на пятую точку и пополз, нервно перебирая всеми конечностями. Хотя, вернее сказать, поплыл в океане крови…  Я хотел забиться в угол, лишь бы ничего больше не видеть и не слышать. Страх поработил меня.

О чем думало человечество?! Какую мы желали вершить историю? Мы всего лишь тупоголовое мясо…  Мерзопакостная грязь, пристающая к чужим ботинкам, идущим по дороге в преисподнюю. Расходный инструмент в зверских руках. Их вообще не интересует судьба человечества. Им мало было нас живых, теперь они взялись еще и за мертвых!

Спина уткнулась во что-то твердое и холодное, и я сразу затих. Смолкло и все вокруг. Благодатная тишина. Разум все-таки справился…  и тут же пришло осознание…  Не так уж было и тихо. Просто больше не слышались оглушительные взрывы, выстрелы и звуки раздираемой плоти. Повизгивание, монотонное гудение, надрывные всхлипы, крики…  Не более…

Этот мир сошел с ума. Причем не в гиперболично-фигуральном, а в самом что ни на есть буквальном смысле слова. Что-то безжалостно умертвило разум тех, кому сегодня улыбнулось счастье остаться в живых в бою. Повезло ли им на самом деле?

Большинство «прокаженных» хаотично метались по помещению, пронзительно вереща и размахивая руками, спотыкаясь и подымаясь вновь. Единицы вели себя буйно и агрессивно. Эти пытались взобраться на стальные стены, выдирая от усердия с мясом ногти. Некоторые сидели по самые уши в кровище на полу и методично раскачивались вперед-назад, устремив взгляд в одну точку, не замечая ничего и никого вокруг.