Текст книги "Химера (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ворожцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

Этот подарок безмерно осчастливил девушку. И меня вместе с ней…  Но сейчас это уже неважно…

Она спустилась без чьей-либо помощи с повозки и двинулась к лестнице эшафота. Внезапно хрупкая ножка скользнула по склизкой грязи, земля ушла из-под ног, и девушка с хлюпаньем рухнула в жижу спиной. Попыталась подняться, но безуспешно. Стесненное тело не подчинялось командам и падало раз разом, но она не издала ни звука. Ни одной эмоции не появилось на белом лице…  Лишь губы все сильнее сжимались…

В ход пошли грубые ругательства отдельных нелюдей из толпы, но этим дело не закончилось. В сторону эшафота полетели гнилые фрукты.

– Кончай бездушную тварь!

Нестерпимо хотелось вырвать их поганые языки из глоток и скормить бродячим псам. Вспороть брюхо и вывалить зловонные кишки на площадь.

– Что разлеглась, подстилка? Не на работу пришла!

Загнать в лицо булыжник, чтобы подавились словами и собственными окровавленными зубами. Они недостойны жить на этой земле!

– Поднимите эту французскую шлюшку! Ведьма, не тяни время, тебя уже заждались в аду!

Но разум, как всегда, торжествовал. Он одержал очередную победу над слепыми инстинктами и ураганом необузданных чувств. Я промолчал в ответ…

Я всматривался в противные морды, чтобы запомнить самые мелкие детали их сволочного облика. Эта информация мне еще пригодится…

Первый – худощавый, длинный. С заостренным носом и таким же подбородком. К нему от левого глаза тянулся глубокий косой шрам. Глаза крошечные, черные, как у помойной крысы. Бегают из стороны в сторону. Еще и постоянно «пальцы греет». Руку даю на отсечение – вор-карманник.

Второй – низкорослый, круглый, словно пушечное ядро. Засаленные волосы, мясистый нос с торчащими из него волосами. Подбородок, как у шарпея, с двумя толстыми складками. Заплывшие серые глаза. Въедливый взгляд, говорящий о том, что его владелец – плут. Щеки, усыпанные гниющими угрями. В зубах дорогая курительная трубка. Наверняка мелкий торговец.

Еще один слева – явно профессиональный попрошайка, один из многочисленных паразитов общества. Сгнившие корявые зубы. Бешеные глаза, вылезающие из орбит. Зачесанные в кровь проплешины на голове и блевотного вида грязь на лице. Все эти нюансы внешности однозначно определяли его жизненное призвание.

– Обещаю, мы обязательно встретимся…  И я покажу вам самую короткую дорогу в ад. Это единственное, что я хорошо умею делать в жизни. Ведь я прирожденный убийца…  Даже не буду скрывать, это доставит мне истинное удовольствие, – шептал я, еле шевеля губами, давая кровавую клятву самому себе. – Небо мне свидетель! Но если вдруг вам неслыханно повезет, и я отдам концы раньше, чем вас найду…  Знайте…  Я буду ждать вас с нетерпением у ворот в тартарары!

Девушка продолжала барахтаться в грязи, взбивая ее ногами, словно масло, и по-прежнему не могла встать самостоятельно. Лицо палача, стоящего у эшафота, дрогнуло и обезобразилось тенью жалости. Но лишь на доли секунды, почти незаметно для большинства.

Конечно, я знал этого человека…  В последнее время он стал самой известной и узнаваемой персоной на улицах столицы мира, объятой пламенем революции. Это имя вселяло неподдельный ужас в людские сердца. Оно заставляло их биться как можно реже, чтобы этот звук не привлек внимание палача и его испепеляющий взгляд не сжег их дотла. Шевалье Шарль-Анри Сансон де Лонваль – самый знаменитый живодер Парижа, вершитель судеб, полноправный бог Революции и единоличный властелин «малышки Луизон».

Никогда не думал, что бездушные палачи способны на человеческие чувства. А особенно если это ремесло передавалось из поколения в поколение. Когда убийство становится уже не работой, а жизнью.

Смерть с младенчества перед глазами. С самого детства учишься лишь искусству умерщвления. Смерть вокруг тебя, она живет в твоем доме, она в тебе самом, в твоем сердце…  Да что там, ты сам и есть смерть…  Какие могут быть чувства, когда ты умер, не успев родиться?

Обстановка накалялась. Толпа уже гудела от нетерпения и негодования, словно осиротевший рой пчел. Сказочный подарок Франции, а заодно и всему человечеству, от просвещенного доктора Жозефа Игнаса Гильотена уже почти покрылся плесенью от скуки, но продолжал со стальным терпением ожидать нового свидания…

Я растолкал толпу и подобрался поближе к эшафоту, чуть ли не уперся грудью в штыки охраны. Хотелось заглянуть в ее глаза, чтобы она видела – я здесь…

Палач потянулся рукой к кожаному ремню на поясе. На его лице мелькнула растерянность. За поясом не было красного колпака с прорезями для глаз. Новое время – новые правила. С некоторых пор исполнители приговора в них не облачались, ведь освобожденный народ должен знать своих «героев» в лицо…

Подавив чуждые ему эмоции, он сгреб в охапку осужденный материал и двинулся по ступеням эшафота. В его могучих мускулистых руках девушка казалась хрупким ребенком, ведь Сансон был действительно гигантом.

Он был невероятно высок, превосходя своих ассистентов минимум на три головы. Широк в плечах, никак не меньше косой сажени, и чудовищно силен. Наверняка палач с трудом проходил в обычные двери. По-своему обаятелен, подобно греческому Атланту.

Горы мышц не скрывала никакая одежда. С таким же успехом можно было нарядить каменную глыбу. Он завалит разъяренного быка одним ударом, разломив на куски череп. Что уж говорить про головы людишек! Ему и гильотина не нужна.

И в то же время меня не покидало чувство, что он на самом деле чудовищно добр. Среди этого фарша из ополоумевших выродков, на выходе из революционной мясорубки Сансон казался единственным человеком, сохранившим разум. Он сумел воздвигнуть в голове несокрушимую стену. Она защищала его от влияния угнетающей реальности и одновременно сдерживала бушующий внутри шторм эмоций.

Он взлетел на помост, аккуратно поставил девушку на обозрение публики и развязал веревки на руках. По-видимому, во время акробатических этюдов она подвернула ногу. Теперь осужденная стояла, словно растерянная цапля посреди болота, опираясь лишь на здоровую ногу. Уверен, что изнутри ее раздирала ужасная боль, но лицо по-прежнему оставалось спокойным. Она, как всегда, беспощадна. Даже к самой себе…

Голова приговоренной повернулась на пол-оборота влево, и взгляд ее наткнулся на гильотину. Девушка вздрогнула и побелела, как снег, но лишь на несколько секунд. Вскоре она совладала с собой, и на лице появился румянец.

Палач, заметив перемены в ее внешности, среагировал незамедлительно. Переместился на один шаг вперед и заслонил гипнотизирующую души «мадам Ги». Он скрыл ее от глаз впечатлительной девушки, совершив на редкость джентльменский поступок.

– Месье Сансон, будьте так любезны, не заслоняйте гильотину. Меня очень интересует это шедевр инженерной мысли. Я никогда прежде не видела ничего подобного, – произнесла любопытная девушка нежнейшим голоском и улыбнулась.

Как будто она пришла не на казнь, а в лавку за продуктами.

– Гражданин Сансон, – поправил палач, взглянув с недоумением, но тут же отошел в сторону.

Он больше не озвучил ни одной своей мысли. Думаю, он был в крайней степени удивлен такой просьбой и утратил дар речи.

По моему телу пробежала невольная дрожь. Сколько мужества в таком юном создании!

Девушка подошла ближе. Внимательно все осмотрела и попыталась сама уложить голову в выемку для шеи. Прямо на доску, открывающую для нее «дверь к бессмертию». Помощники заплечных дел мастера заметили попытки и подбежали к ней.

– Сама справлюсь…  Извольте мне не мешать, – с обидой промолвила она и продолжила задуманное.

– Мадмуазель, мы сделаем все сами. Подойдите к платформе. Сначала нужно связать вам руки и ноги.

– Я не собираюсь бежать от своей судьбы, в этом нет необходимости, – парировала она. – Я безумно люблю свою страну и готова за нее умереть…

– Милостивая госпожа, – вмешался в разговор Сансон. – Мы не сомневаемся в вашем мужестве. Не осуждаем ваш выбор. И никак не хотели оскорбить. Но связать вам руки и ноги необходимо. Таковы правила…  Без этого нам будет трудно выполнить свою работу хорошо. Непривязанное тело без головы, содрогающееся в предсмертной агонии – неприятное зрелище…

– О, простите меня, месье Сансон, – извинилась она, – я вас неправильно поняла…  Не хотела вам мешать. Делайте все, как того требует закон. Это действительно важно для меня.

– Это мы…  Вы нас…  Мы ви…  – не договорив, палач отошел к рычагу судьбы.

Верные подмастерья подхватили девушку под руки и подвели к поворотной доске со свисающими с обеих сторон кожаными ремнями. Пока доска стояла перпендикулярно помосту.

Ловкие руки помощников, словно безжалостные пауки, опутывающие жертву липкой сетью, начали кропотливо затягивать узкие ремешки. Путы с остервенением вгрызались в юное тело. Совсем немного времени – и работа закончена…  Доска опрокидывается…  И сразу глухой стук…

Пока это лишь удар доски об основание дьявольского станка.

Еще одно уверенное движение ассистента и все встает на свои места…  Голова несчастной девушки уже зависла по ту сторону жизни. Как раз над плетеной корзиной, в которую она, лишившись тела, скоро упадет. Деревянный ошейник с продольным пазом для прохода лезвия опускается на шею. Щелчок. Фраза: «Готово!» – и кивок палача…

Но даже это ничего не изменило. Полное самообладание отражается на стальном лице богини. Девушка несгибаема до самого конца!

Толпа гудит в нетерпении. Ряды раскачиваются под напором. Рука начальника конвоя поднимается. Свирепый рык стервятников приглушается. Они алчут кровопролития…

Вновь воцаряется бездыханная тишина. Ни криков, ни вздохов, ни даже шорохов…  Теперь слышно лишь мое бешеное сердце. Оно выпрыгивает из груди, набирая с каждой секундой обороты.

– Она будет обезглавлена на площади…  во имя…  французского народа…  – слышится крик главного распорядителя казни, и голос его понесся над тысячами голов.

* * *

– Еще не слишком поздно…  Еще можно ее спасти…  Вытащить джокера из колоды…  – подбадривает сердце, настаивая на героическом подвиге, а рука под накидкой сжимается до белых костяшек на рукоятке метательного ножа.

– Слишком много жандармов с обнаженными тесаками защищают место казни от буйства толпы, – предостерегает прагматичный рассудок.

– Один шанс из миллиона, но он все-таки есть…  Они все пьяны и расслаблены…  Никто не позволял себе пока такой дерзости, как атака на стражу…  Ты сможешь…  Они этого не ждут…  – не сдается сердце.

– Их меньше вокруг эшафота, но это совсем не значит, что они менее опасны. В их руках сверкают карабины, а указательные пальцы подрагивают от напряжения. Они готовы в любой момент завершить движение…

– Тебе всегда везло, твоя сила не знает границ, а скорость подобна полету света. Ты растопчешь их одним ударом ноги, как кучку рыжих тараканов…  – теперь едва слышно шептало в растерянности сердце.

– Ты не сможешь…  Фортуна изменчива, и все в этом мире имеет предел…  Ты упадешь замертво, нашпигованный свинцом, раньше чем приблизишься к ней, – трубил в голове циничный здравый смысл.

* * *

Начальник стражи вновь вскидывает руку. Раздается громыхание тугих барабанов. Толпа отвечает гулом облегчения и вскоре смолкает. Последний отсчет…

– Один, два…

* * *

– Ты должен рискнуть!

– Никто никому ничего не должен…

– Ты обязан ее спасти!

– Никто никому ничем не обязан…

– Ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь…

– А как же твое обещание не вмешиваться? Что, сердчишко, нечего больше сказать?

В ответ молчание…

* * *

Да, я клялся, что не стану ничего предпринимать несмотря ни на что. Она умела убеждать…

– Пять…

Ее речь всегда была красивой, наполненной множеством слов, не наделенных смыслом. Пустой звук…  Но как она это говорила!

– Шесть…

Принцесса разрешила мне только посмотреть на казнь…  Это был осознанный выбор. Она всем сердцем жаждала умереть во имя благих целей, понятных лишь ей одной.

– Семь…

Палач опустился на колено, что-то шепнул девушке на ухо и получил взамен белоснежную милую улыбку.

* * *

– Как она прекрасна…  Какая искренняя улыбка…  – слились в синхронном порыве эмоций разум и сердце.

* * *

Чувства бушевали с новой силой, подобно недавней грозе. Нет, не сомнения меня терзали. И не жалость…  И не тоска…  И не горе…  Меня терзали чувства, в которых трудно признаться даже самому себе.

– Девять, десять!

Рука внешне бесчувственного Самсона надавила на отвратительный рычаг. Защелка отстегнула фиксатор. Бездушный нож ухнул вниз…

Полоумное чудовище, вожделеющее крови долгие часы, наконец-то получило долгожданную свободу и разорвало тишину рычанием.

– Шарлотта, я люблю тебя…  – вырвался отчаянный шепот с одеревеневших губ.

Глухой удар…  И какой-то необычный шум…  похожий на звук чмокающих влажных губ…  Поцелуй…  смерти…

Фонтан насыщенно-алой крови со свистом извергся из артерии в перерубленной шее, заливая все вокруг. Эшафот, гильотину, красные мундиры сопровождения.

Хотя уже трудно было назвать шеей обрубок мяса с торчащей в центре белой костью.

Все кончено…  Список обновлен…  Голова в ненасытной глотке корзины…  Еще один «фраг» на счету Сансона.

Можно смело рисовать звезду на фюзеляже. Откуда он у гильотины? Ставим еще одну зарубку на балку машины смерти.

Жуткая боль в бредящей голове…  И пустота в душе…

Толпа взрывается страшным ликующим воплем, словно потерявшее разум раненое животное.

Люди снова могли дышать. Они могли кричать. Словно разрушив колдовские чары, алая кровь смыла ужас в их глазах. Стадо визжало и танцевало в порыве коллективной экзальтации, требуя увидеть голову.

Палач наклонился к корзине, но достал из нее лишь залитый кровью амулет. Он спешно убрал его в глубокий карман.

Я уже видел его раньше…  Ее любимый серебряный паук, с которым она никогда не расставалась.

Сборище ублюдков заводилось все сильней, но Самсон продолжал смиренно смотреть сквозь толпу. Ничто и никто в этом мире не заставило бы его вытащить голову несчастной.

Мы были с ним сейчас похожи как две капли воды. В наших глазах не кипел гнев и не нарастала злость. Там обитало презрение.

Мы оставались единственными людьми среди них. Убийцы…  Один поневоле, второй по призванию…

Внезапно из-за кулис эшафота выскочил невзрачный старикашка с пепельной от седины головой. Он быстро нырнул рукой в «лукошко душ».

Самсон не видел этого, он сейчас мыслями находился далеко отсюда.

Одной рукой «тварь» вытащила за волосы отрубленную голову, а второй с размаху залепила ей пощечину.

В ответ толпа взорвалась, словно атомная бомба. Истерические вопли, визги, стоны, проклятия, гогот и свист. Безумие продолжалось…

Ее сахарные уста зашевелились.

Лицо залилось краской…  Открылись глаза…  Чистые и неестественно голубые, как бездонное морозное небо.

Скопище в ужасе подалось назад…  И вновь воцарилась тишина…  Пронзительная, до рези в ушах…

Лишь на мгновенье наши взгляды встретились, но это значило больше тысячи сказанных слов. В ее глазах не было печали, страданий, ненависти…  Лишь всеохватывающая любовь. Любовь к своей стране. Любовь к предавшему ее народу. И чуть-чуть любви, в пучине которой можно утонуть…  для меня.

– Прости…  Но это все, что я могу для тебя сделать, – прошептал я с болью в сердце, отдернул накидку, выхватил нож и метнул в сторону гильотины.

Не мог я поступить по-другому…  Мгновенье, и я растворился, словно капля, в человеческом море.

Мне не нужно было на это смотреть, я никогда не промахиваюсь. Я знал, что клинок пронзил сердце этого сумасшедшего, и оно остановилось.

– Прощай, Мари Анна Шарлотта! Пусть земля будет тебе пухом. Твоя сокровенная мечта сбылась.

Мир поплыл. Замерцал хаотичными вспышками стробоскопа. Непроницаемая темнота поглотила меня, но, подавившись, выплюнула обратно на свет…

* * *

Я вновь в салоне такси. На том же месте – на площади Конкорда. Сердце бешено колотится о ребра, изнывающие от боли. Кажется, еще чуть-чуть и оно вырвется на волю. Учащенное дыхание никак не восстанавливается. Пот течет ручьем, голова кружится в вальсе, а перед глазами летают черные мушки.

– Месье, вам плохо? – забеспокоился водитель, уставившись на меня.

– Бывало и лучше…

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Вряд ли ты можешь избавить меня от галлюцинаций. Или от кошмаров. Так что…

– Нет, все отлично. Лучше следите за дорогой, а то еще врежемся.

– Хорошо, месье.

– У вас всегда такие пробки?

– Нет, что вы…  Просто Рождество. Много приезжих. Скидки, распродажи…  Люди просто дуреют и валят сюда толпами.

– А далеко до моей гостиницы? – спросил я, превратившись за несколько секунд в эталон спокойствия.

– Вашей гостиницы…  Если честно, то мы ее давно проехали. «Замок Фронтенак» затерян в самом сердце «золотого треугольника». Всего в нескольких шагах от Елисейских полей.

– Не понимаю…  И почему мы проехали?

– Эффектная мадам с белокурыми волосами просила показать вам достопримечательности ночного Парижа. Не в моих правилах отказывать женщине. Тем более такой красивой, как она, – откликнулся водитель и подмигнул мне.

– Что за мадам?

– Она была с вами в аэропорту.

– Елена?

– Мадам не представилась.

– А где она?

– Не могу знать, месье. Девушка затолкала ваше тело в такси, а сама осталась в аэропорту.

Вот это новости! Почему она не поехала со мной? Дела? Ладно, потом узнаю. Сначала в гостиницу. Отдохнуть. Принять душ. Не то чтобы я был грязным. Просто никак не мог избавиться от ощущения смрада, застрявшего в носу. Гнили и конского навоза…  Как будто балахон по-прежнему на мне…

– Думаю, сегодня я достаточно насмотрелся. Продолжим в следующий раз.

– Как вам будет угодно. Сейчас развернусь, – он выдержал небольшую паузу и продолжил, широко улыбаясь: – Мне знакомо ваше состояние «раннего утра в понедельник».

– Это акклиматизация, – возразил я, почему-то желая оправдаться, – и тяжелый перелет, к тому же.

– Как скажете. Извините за нескромность, но позвольте озадачить вас вопросом. Вы из Марселя или из Тулузы?

– Нет, я из Московии, из славного города Екатеринбурга, – опроверг я его предположение и зачем-то добавил: – Это далекая ледяная страна, где люди, одетые даже летом в валенки и ушанки, ничего не делают. Только пьют на морозе водку и бренчат на балалайках. Там, где медведи разгуливают прямо по улицам.

– О-о! Неожиданно! – удивился он. – Но к чему эти стереотипы? Я образованный человек и знаю о России больше, чем вы думаете. Прекрасная страна! Вы же не думаете, что я ловелас с лягушачьими лапками в зубах, который готов волочиться за каждой юбкой?

– Пожалуй, нет…

– Вот и хорошо, что разобрались. Кстати, не забудьте сказать спасибо вашим учителям, они хорошо потрудились. Ваш французский безупречен…  Абсолютно без акцента, лишь немного странное произношение некоторых слов. Поэтому я ошибочно подумал, что вы, вернее всего, с юга Франции.

– Какой французский? – переспросил я, вытаращив на него глаза.

– Обычный…  я не знаю ни слова по-русски, – ответил водитель, скопировав мое выражение лица.

– Аналогично…  В смысле, я тоже не знаю…  Только французского, – все тише говорил я, пока не перешел на шевеление губами.

Черт возьми, что со мной происходит? Наверное, сошел с ума…  Что за день? Мысли без устали грызли распухший мозг, испытывающий депрессию от нехватки необходимых ответов.

– Месье, мы прибыли. Вот ваша гостиница. Хорошая, конечно. Но жить в ней дорого.

– Понял ваш тонкий намек. Сколько я должен?

– Нет, что вы, месье. Никаких намеков…  Тем более что все уже оплачено.

Елена и здесь подсуетилась, какая заботливая! Придется ей один плюсик добавить.

– Тогда до встречи! Удачи!

– И вам того же…  Непременно посетите нашу красавицу – Эйфелеву башню, – бросил он в открытое окно и, помахав рукой, уехал.

И что они пристали с этой башней? Сдалась она…  Медом там, что ли, намазано.

Стеклянные двери распахнулись передо мной, и я наконец-то зашел в отель. Две минуты ожидания у стойки в компании улыбчивой администраторши с недоуменным выражением лица. Она без лишней волокиты и вопросов о наличии паспорта отдала ключ от номера.

Вот это сервис! Своих клиентов нужно знать в лицо.

Одна минута поездки в зеркальном лифте. Тридцать секунд ходьбы до манящих дверей номера. Несколько мгновений, чтобы их открыть…  И вот она…  та, которая так долго меня ждала. Старинная элегантная кровать посреди номера, обставленного в классическом стиле Людовика XV. Она любезно примет меня в свои сладкие объятья. Ничего не хочу…  Даже мыться…  А особенно думать. Вообще ни о чем.

Спать…  Сп-а-ать…  С-па…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
НЕСЛУЧАЙНЫЕ СЛУЧАЙНОСТИ

Германия, Штутгарт, 27 декабря 2011 года

Ярко сияло зимнее солнце, хотя и почти не грело. Пролетали редкие снежинки, но, опускаясь на землю, таяли без следа. На оживленной пешеходной улице Кенигштрассе плыла фрейлейн. Подол ее шелкового платья небесно-голубого цвета развевался на ледяном ветру, обнажая плавные линии стройных ножек в туфлях на шпильках. Растрепанные нежно-белые волосы с завитками на концах, свисающие ниже плеч. Складная фигура, в которой даже не хочется искать недостатки. Девушка-совершенство…

Одета она была не по-зимнему. Из теплой одежды лишь короткая чернильно-черная меховая жилетка нараспашку. Но, несмотря на промозглый холод, девушка не выглядела замерзшей, точно ее подогревало бушующее внутри пламя.

Казалось, что барышня кружится в колдовском танце с грацией балерины, просачиваясь сквозь безликую массу озябших туристов. Виртуозные па, выразительные изгибы тела и ускользания…  Она порхала подобно бабочке «Морфо Аматонте» на цветущем лугу. При этом не создавала никому неудобства своим присутствием, чудесным образом избегая столкновений с прохожими. Те лишь оборачивались и глядели ей вслед, широко раскрыв от удивления глаза и рты. Завораживающее зрелище, которое трудно описать словами.

* * *

В комнату, объятую мраком, разбавляемым лишь струившимся светом видеостены, вошел пожилой мужчина в строгом костюме. Сделал от силы пять шагов вглубь помещения и остановился возле стола. За ним, спиной к двери, сидел молодой человек в военной форме. Судя по погонам, в звании майора. Парень застыл в кресле без движения и не сводил глаз с жидкокристаллических дисплеев.

Взгляд человека в костюме переместился на экран, и он тоже замер, но лишь на несколько секунд.

– Хороша чертовка! Будь я лет на двадцать помоложе, приударил бы, не раздумывая, – разорвал тишину голос пожилого мужчины.

– Хороша не то слово! За мимолетную улыбку такой головушку на плаху сложить не жалко, – отозвался второй, не переставая жадно поглощать глазами цифровой поток из монитора. Голос его едва заметно подрагивал.

– Семен, если бы я тебя не знал, решил бы, что ты влюбился. Притом основательно, как старшеклассник в молоденькую учительницу.

– Я? – через силу отвернувшись от мелькающего на экране изображения, переспросил моложавый офицер. – Ой, простите, Алексей Борисович, отвлекся. Я за нашим неуловимым объектом «намбо ван» наблюдаю. Не заметил, как вы подошли, – слегка замешкавшись, откликнулся он, выныривая в реальность из сладостных грез.

Соскочив со стула, он вытянулся по стойке смирно. Майор слегка покраснел от смущения, настолько, насколько это можно было рассмотреть в темноте. Фуражка его валялась на полу и по этой причине его пальцы теперь переминали нечто невидимое.

– Здравия желаю, товарищ генерал!

«Что за глупости я мелю? Вот это попал…  Сам Алексей Борисович нагрянул. Наверняка лично захотел проверить ход выполнения операции, – мелькали в голове Семена сумбурные мысли. – А я тут, как малолетка, слюни пускаю при виде красотки. Как она это делает со мной? Я ведь знаю, что ее внешность обманчива. Она отвратительная сволочь, убивающая людей. Просто так, без малейших угрызений совести…»

– Вольно! К черту официоз. Рассказывай лучше, как вам удалось выловить эту девицу? – не обращая внимания на поведение Семена, продолжил генерал.

– Нечего особо рассказывать. Повезло нам неслыханно. Вот, собственно, и весь секрет.

– Так уж и весь?

– Ну, да. Один из стукачей сдал по доброй воле место встречи с объектом. Решили проверить. Как оказалось, не зря.

– Молодцы. По-доброму, говоришь…  Даже без вырывания ногтей обошлось?

– Почти…  Самую малость не удержались.

– И кто нам такие восхитительные «подарки» делает? Спецслужбы?

– Нет, «тайно-мутные» структуры – «оранжевые тритоны»…  Так они себя называют.

– Даже запоминать не успеваю. Хотя особо и не пытаюсь, конечно. Развелось их в последнее время.

– Что есть, то есть…  Пугающая тенденция. Ни сил, ни времени на них не хватает.

– Со взломом немецких сетей безопасности проблем не возникнет?

– Аккуратно все сделали. Местами помои разлили. Намусорили там, где нужно. Стеночки приукрасили заветными словами. В общем, наследили по полной программе, указав короткую дорогу во всеми любимый Китай. В худшем случае все спишут на хакинг «Шанхайской группы», но им не привыкать.

– Все до поры до времени…  Ладно, со взломом разобрались. Ты уверен, что это она? – спросил генерал, всматриваясь в изменчивую картинку на мониторе.

– На сто процентов уверен! Три раза перепроверили.

– Смотри, Семен. Головой ответишь за результат.

«Это точно она – «черная вдова», интуиция меня не подводила, – подумал майор. – Сегодня мы ее точно прищучим! Я хорошо спланировал операцию и продумал все до мелочей…»

– Вы сами можете убедиться. Посмотрите, товарищ генерал. Я уже минут пятнадцать за ней наблюдаю. От самого железнодорожного вокзала. Она ни разу не попала лицом на запись. Ни в профиль, ни в анфас…  Вообще никак. Безупречный результат. Просто нескончаемая цепочка неповторяющихся случайностей. Называется, «отгадай, что тебя ждет в следующий момент». Вот, могу записи показать!

Майор уселся обратно в кресло и поймал рукой мышь. Он несколько раз нажал на клавиши, и на экране высветилась запись из архива. Генерал, не произнося ни слова, подошел поближе и теперь внимательно наблюдал за его действиями. Семен перематывал на нужные эпизоды и по ходу комментировал:

– Тут обзор закрыл индус в шаманском наряде. В этом месте связь обрывается из-за DoS-атаки на сервера в Штутгарте. Защиту фондовой биржи проверяли. Потом вдруг солнце вынырнуло из-за мрачных туч. После ворон черный в кадр попал. А вот тут электричество на пару секунд пропало – коллапс энергетической системы. Причем не у нас, а в благополучной Германии…  И так до бесконечности…  У меня фантазия раньше заканчивается, чем эта череда непредсказуемости. Разум отдыхает.

– Феноменальная девушка…  – протянул генерал, сохраняя на лице маску холодного безразличия. – Уровень взаимодействия с предметом зашкаливает все разумные пределы. Каким образом она вообще еще жива?

– Не заметил, что у нее какие-то проблемы. На мой взгляд, здоровьем пышет. Полураздетая по Кенигштрассе разгуливает. Там температура сейчас выше плюс двух не поднимается, – высказался Семен и улыбнулся во всю ширину рта.

– Ну да. Не кашляет вроде и кровью не харкает. Но это ничего не значит, – произнес генерал. – Поверь, я не понаслышке знаю, как действуют такие артефакты. При бесконтрольном использовании они в состоянии погубить человека за несколько дней, если даже не часов. Жизненную энергию, разум, душу…  Все высасывают без остатка. Но здесь я этого не вижу. Семен, ты ведь помнишь тот случай полгода назад? К нам тогда привезли безумного зомби из Америки. Он уже разлагался, но фигурку африканского слона так из рук и не выпустил.

– Я помню. То еще зрелище…  Зомбак еще все время бормотал жутким загробным голосом. Причем одно и то же: «Мы все умрем…  Наш мир погрязнет во тьме…  Армагеддон уже близок…»

– Глупец…  Так и забрал тайну предмета с собой в могилу. Впрочем, мы отвлеклись. Эта неуловимая девица слишком часто использует предмет. Она уже давно должна превратиться в дряхлую развалину.

– Почему же Паук на нее не действует?

– Я тоже хочу это знать. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. Если сможешь, то поймай «черную вдову» живой. В крайнем случае, мертвой. Мне нужен ее артефакт. Во что бы то ни стало. Сплетенная ею сеть слишком разрослась, а планы непонятны.

Алексей Борисович выдержал паузу, взглянул еще раз на экран и развернулся к Семену.

– Я жду хороших результатов, майор Примаков, – опуская на плечо майора тяжелую металлическую руку, сурово произнес генерал. – Не разочаровывай меня…  – добавил он, слегка сжимая ужасную конечность, так что послышался хруст костей.

– Все будет сделано по высшему разряду, – отчеканил Семен, стараясь не показывать боли.

– Действуй! Прижучь эту тварь! – скомандовал Алексей Борисович и направился к выходу.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться? – выкрикнул майор, вновь вскочив со стула.

– Валяй, если это быстро и действительно важно, – ответил генерал, остановившись и развернувшись наполовину.

– Странное ощущение…  Я как будто с ней уже был знаком. Вот только не могу вспомнить: где, когда и при каких обстоятельствах. Вам не показалось, что…  вы видели эту девушку раньше?

– Нет. И тебе советую не забивать этим голову, – жестко отреагировал генерал.

– Хорошо, Алексей Борисович…  – согласился молодой офицер, но сам погрузился в терзающие его раздумья.

«Это похоже…  на бред…  Но я точно ее видел раньше…  Зуб даю!»

– Разрешите приступить к выполнению обязанностей? – через пару секунд с воодушевлением выкрикнул Примаков.

Фраза ушла уже в пустоту. Майор вернулся на рабочее место и надел на ухо «блютус». Он погрузился взглядом в глубину экрана. На видеостене мелькали изображения девушки с десятков ракурсов. Семен просидел так еще с минуту, нехотя моргнул и прокричал поставленным командным голосом: – Это Первый. Второй, доложите обстановку.

Сначала в ответ раздался противный свистяще-шипящий звук, похожий на помехи радиостанции, затем отчетливая речь «зеленого юнца»:

– Это Второй. Объект номер один прибыл в условленное место с точностью до секунды. Дальний стол по левую руку от центрального входа. Прямо у разрисованной стеклянной витрины. В окне, где Святой Николаус в компании рождественских елочек.

– Второй, выведите изображение с внутренних камер кафе на экран.

– Уже сделано, Первый. Количество камер, к сожалению, оставляет желать лучшего. Всего одна и, как всегда, неудачный ракурс. Никаких сюрпризов, уже начинаем привыкать.

– Это я и без твоих «комментов» вижу! – огрызнулся Семен. – Что с расстановкой?

– Девятый на противоположной стороне, в правом углу. Мужчина в белом костюме и зеркальных солнечных очках.

– С лэптопом который?

– Так точно, Первый. С нетбуком…

– Не суть важно…  Докладывай дальше.

– Пятый – у барной стойки.

– Скучающий эскимос непрезентабельного вида? Который «Мартини» глушит вприкуску с оливками.

– Да, Первый. Только это не эскимос, а мажор в шубе. Сейчас так проще раствориться в толпе.