Текст книги "Проделки Лесовика"

Автор книги: Дмитрий Ольченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Кромешная тьма окутала стойбище. Звездное небо изредка прочерчивала падающая звездочка. Кроманьонцы разошлись спать, кто в камышовые хижины, а кто в пещеру. Юрка сидел на утесе с Даром. Они молча всматривались в ночную темноту, и между ними шел тот внутренний разговор, который возможен между родственными душами. Ветер свеял с утеса остатки золы, на разогретой костром площадке было приятно сидеть: Дар, видно, думал об отце, время от времени ой тяжело вздыхал. Над темной землей показался багровый диск восходящей луны, призрачный лунный свет упал на скалы.

– Дар, хочешь, я подарю тебе нож? – сказал Юрка.

Дар пожал плечами, но жест этот не выражал ни согласия, ни отрицания, оставляя все на усмотрение Юрки. Юрка отвязал шнурок с ножом и протянул его Дару. Дар держал нож на раскрытой ладони. И вдруг нож исчез. Что это еще за фокусы! Дар посмотрел под ноги. Ножа на земле не было. Юрка безотчетно провел рукой по карману и обнаружил пропажу на месте, где нож обычно и лежал. Юрка с нервозным смешком вытащил его и снова положил на ладонь Дару. Нож полежал несколько секунд и опять исчез, оказавшись в Юркином кармане.

– Чудеса, да и только! – воскликнул Юрка.

– Твой нож меня не признает! – сказал Дар.

– Удивительно! Вы и вправду несовместимы! – воскликнул Юрка, привязывая шнурок к петле джинсов.

– А ты мог бы взять меня с собой? На небо? – вдруг спросил Дар.

Прежде чем ответить, Юрка подумал. Конечно, он не может взять Дара с собой! Все в руках Лесовика, и маловероятно, чтобы тот согласился перенести Дара в двадцатый век.

Нет, не могу. Я не бог, – сказал Юрка. – Но я хотел бы взять тебя с собой. Правда, я не знаю, как бы ты себя чувствовал там, что бы ты делал? Слишком уж большой разрыв между нашими временами.

Да, если твой нож не признает меня, то как признает все остальное, о чем ты говорил! – согласился Дар.

Круглая луна поднималась все выше, окутывая землю призрачным светом. На темной скале кричала сова. Где-то вдалеке, в той стороне, где терялась в темноте горная гряда, послышалось рычание крупного хищника. В другой стороне завыли волки. Совсем рядом, за изгородью, послышалась возня и визг шакалов, – дрались, наверное, из-за костей.

К полуночи небо заволокло тучами. Луна запуталась в них, как толстая рыба в густых водорослях. Ветер подул сильнее.

Вдруг где-то вверху послышался свист. Так свистел Юркин приятель Димка, когда вызывал его на улицу. Но откуда здесь взяться Димке?

– Ха-ха-ха! Как я тебя разыграл! – спросил Лесовик, невидимый в темноте. Собирайся!

– Ты возвращаешь меня домой?

– Домой? Домой, пожалуй, рановато! – ответил Лесовик.

– Как рановато?! – возмутился Юрка. – Отправляй-ка меня домой, и немедленно!

– О, парень, ты заговорил со мной ультимативным тоном! Я этого не люблю, да и себе ты больше навредишь этим… Думай о тоне, малыш! Меня можно только просить, от меня ничего нельзя требовать.

– Вот я и прошу: отправляй меня немедленно домой!

– Но если ты просишь, то при чем здесь «немедленно»?.

– А ты что, хочешь, чтобы я попросил отправить меня домой через год? – в Юркином вопросе звучала ирония, а в разговоре с ироничными людьми Лесовик чувствовал себя не совсем уверенно. Ирония собеседника подрывала в Лесовике чувство собственного превосходства, и хозяин Леса тушевался.

– Нет, я вовсе не собираюсь держать тебя здесь целый год, но я думал – тебе здесь нравится!

– Хорошего понемножку! Кстати, вот этот мальчик, его зовут Дар, хочет отправиться со мной. Как ты на это посмотришь?

– Ничего не получится, – резко возразил Лесовик.

– Почему?

– Да потому, что прервется линия твоей крови на тысяча шестьсот втором колене. Между тобой и этим дикарем образуется наследственный провал, пустота, – понимаешь? Прервется передаваемая по наследству линия жизни. Это значит – не было ни твоего отца, ни деда, ни прадеда. Следовательно, не было и тебя. Природа, как известно, не терпит пустоты.

– Но если он отправится со мной на денек, а потом вернется назад?

– Нельзя, малыш! Никак нельзя! И ты не настаивай!

– Но почему?

– Да потому! – ответил Лесовик, начиная раздражаться. – На этот вопрос я отвечу тебе несколько позже.

– Ладно, – согласился Юрка. – Итак, домой?

– Нет!

– Понимаю! Я побывал в прошлом, теперь ты хочешь транзитом переправить меня в будущее? Заранее согласен!

– Не будь таким прытким! – сказал после некоторого раздумья Лесовик. – Ты, малый, хитер, но и я не простак.

– Прошу тебя! – взмолился Юрка. – Ну что тебе стоит? Разве тебе не все равно куда забрасывать меня?

В Юркином голосе было столько простодушия, что Лесовик чуть было не сдался. Он уже хотел согласиться и перебирал в уме варианты: отправить его в двадцать пятый или в тридцатый век… Но вдруг щелкнул себя по лбу и завопил:

– Ты, малый, не сбивай меня с толку! Не могу я отправить тебя в будущее! Отправить тебя туда значит раскрыть многое! Значит посвятить тебя в тайны, которых никому не дано знать! Нет! Тебе никак нельзя туда! Никто не может сказать, как повлияет на судьбы мира и отдельно – каждого человека преждевременное знание того, что когда-то сбудется. Все должно идти сбоим чередом, понимаешь? Вы, люди, частенько пытаетесь заглядывать в щелочку, в эту Великую Тайну, которая именуется Грядущим. Что-то там провозвещаете, пророчите. Смешно, ей-богу! Никто не должен знать, что произойдет завтра, через год, через сто или тысячу лет! И это хорошо потому, что остается место надеждам. На-деж-дам! Если бы человеку доподлинно стало известно будущее, его жизнь лишилась бы смысла. Человек должен жить на острие своего времени, и если он хочет, чтобы оно было счастливым, делать только добрые дела. Человеком движут добрые надежды, помыслы о высоких целях. Не всеми! Спешу оговориться! Есть и подлые людишки. Есть злоумышленники и преступники. Но не о них сейчас речь. Сейчас речь о хорошем человеке.

Так вот, допустим, человеку или человечеству заранее станет известно, что обозримое будущее станет весьма для него благоприятным, так? Поверь мне, человеки тут же потеряют целеустремленность. Зачем стараться, зачем выкладываться, зачем рисковать и чем-то жертвовать, если жизнь и без того будет прекрасной!

Или возьмем другую крайность: кому-то станет известно, что он в такой-то день и час умрет. Можно такое допустить? Можно. И что же? У человека опустятся руки. Зачем, подумает он, стремиться к добру, если вся моя жизнь псу под хвост? Или, скажем, людям станет известно, что их ожидает вечный мир. Они ведь перестанут за него бороться! Зачем бороться за то, что и без борьбы сбудется?! Зато злоумышленники постараются вовсю! Допустим еще одну вероятность – человечеству станет известно, что в каком-то таком году разразится гибельная война! Опять же, оно опустит руки, проникнется социальным пессимизмом и тогда, действительно, крах…

Нет, братец, в этом плане неведенье – благо. Надежды, мечты и стремление их осуществить – этого человеку достаточно, чтобы прогресс шел своим путем. Человек идет в непроницаемое будущее с негаснущим факелом надежд. Его подстегивает в этом пути неудовлетворенность достигнутым. А прогнозисты и прорицатели, скажу тебе откровенно, вызывают у меня приступы смеха. Сколько раз садились они в лужу! Погоду на завтра – и то не легко предсказать! Это говорю я, Лесовик. Ты хочешь со мной поспорить?

– С превеликим удовольствием, но только не сейчас и не здесь.

– А гдё и когда?

– У меня дома за стаканом чая, в обществе папы и мамы!

Лесовик замолчал. Слышалось его недовольное сопение.

– Нет, малыш, ты прямо-таки невозможен! До чего же хитер и коварен, а? Ну да ладно… Твое счастье, что я здесь вынужден сидеть на скале, поблизости нет ни одного деревца. Скалы мне противопоказаны – сразу начинается страшная ломота. Давай-ка мы с тобой прогуляемся к звездам.

– К звездам?! О нет, избавь меня от такого удовольствия!

– Не упрямься, малыш!

– Не хочу к звездам! Хочу домой! – плачущим голосом заявил Юрка, когда понял, что Лесовик не шутит. – Еще чего выдумал!

– Спокойно, малыш, спокойно! Ну-ка, поднимись! На дикаря не оглядывайся, он спит. Сейчас ты станешь птицей… Ты испытаешь ни с чем не сравнимое чувство полета… Выпрямься, раскинь руки… Закрой глаза и сосредоточься… Так… Ну, взлетели! Раз!!! Не отставай от меня! Вперед, не бойся, малыш! Слышишь, как ветер свистит в ушах! Посмотри на землю – она уплывает вниз, растворяется в лунном свете. Твое тело обтекают струи теплого воздуха, ты летишь! Как это здорово малыш!

– Я больше не могу! Нечем дышать, слышишь!

– Извини, малыш! Я забыл, что ты человек! Мы забрались слишком высоко, здесь слишком разреженный воздух. Ничего, это поправимо! Лети вниз!

Ветер в ушах засвистел сильнее прежнего. Темная земля надвигалась, разрасталась прямо на глазах. Она приближалась с огромной скоростью, а падение не замедлялось. Еще миг – и Юрка врежется в землю! Еще миг – и…

Юрка не разбился. Он слышал гулкий стук собственного сердца, слышал шелест листьев, которыми был покрыт его шалаш, видел кусочек неба с одинокой звездой. Было холодно. Хотелось пить. За стенами шалаша рассветало.

– А ты, хитрец, умеешь устраиваться! – воскликнул Лесовик, заглядывая в шалаш. – Уютный шалашик, ничего не скажешь! Давно следовало сообразить! Ей-ей, превосходное убежище!

– Ничего мудреного, – ответил Юрка. – Шалаш как шалаш.

– А я говорю – отличный шалаш! И не спорь со мной! – вскипел Лесовик. – Что за манера – пререкаться со взрослыми! Никакого уважения к старшим! Как тебя воспитывают, и куда смотрит твой отец? Ха! «Куда смотрит!» Смотрел бы как следует – не потерял бы единственного сынка!.. Кстати, малый! Он всю районную милицию на ноги поднял! Да еще и студенческий строительный отряд. А вчера вечером из области прислали розыскную собаку. Теперь они приближаются сюда, идут по твоим следам. Не могли сразу додуматься! Целую неделю выискивали в лесу, в каждый закоулок заглядывали! Ты, конечно, рад, не так ли? Конечно, рад! Вот она, человеческая неблагодарность!

Лесовик сидел по-обезьяньи перед входом в шалаш, сложив руки на коленях, и печально смотрел на Юрку.

– Я всегда знал, что мальчишки – народ неблагодарный! – продолжал он грустным голосом. – Возишься с ними, нянькаешься, развлекаешь, как можешь, – и на тебе! Радуются, когда наконец-то их отыскивают! Ну и пусть!

В глазах Лесовика появились слезы, он тут же отвернулся, чтобы Юрка не увидел, как они скатились по его зеленой бороде.

– Ох, и надоел же ты мне, малый!.. Ладно уж, будь здоров! Может, еще когда свидимся! Будь здоров!

За голубым порогом тайны

Зов Атлантиды

Юрка возмущенно смотрел, как Петя дразнил щенка:

– Тебе не интересно слушать?

– Интересно!

Они сидели в тени старой акации на усеянном камнями пустыре. Пустырь круто обрывался, к океану скалистыми выступами. Полуденный зной уступил место предвечернему бризу. На крыше коттеджа ворковали голуби. Резко вскрикивали ласточки.

– Тогда слушай… Оставь щенка!

– Он сам лезет! – оправдывался Петя.

Щенок хватал его то за руки, то за ноги, кружился вокруг с притворным рычанием, припадал на передние лапы, с наигранной свирепостью смотрел на мальчишку. При этом он озорно помахивал хвостиком и косился на Юрку.

«Книги наши говорят о том, как ваш народ победил некогда одно могучее царство, которое силой оружия шло на всю Европу и Азию. Шло оно извне, с Атлантического моря…» – вполголоса читал Юрка. Слова «С Атлантического моря» он произнес особым тоном. Сделал это для своего невнимательного приятеля. Петю щенок интересовал гораздо больше, чем книга и чем задуманное Юркой дело.

«На этом острове, называвшемся Атлантидой, было великое, удивления достойное, государство…» – читал дальше Юрка, все больше раздражаясь от того, что ни Петя, ни щенок не унимались.

– Сейчас он получит щелчок по носу! – пригрозил Юрка.

Петя взял щенка на руки и сделал вид, что слушает.

Юрка отложил потрепанный том «Диалогов» Платона, развернул на траве гидрографическую карту Атлантического океана. Солнечные лучи отражались от глянцевой бумаги, слепили глаза.

– Смотри!

Петя нехотя, со щенком на руках, подошел к карте, присел на корточки.

– Вот здесь она, Атлантида, – Юрка уверенно ткнул пальцем. В том месте дно океана резко повышалось, приближалось к поверхности четырьмя подводными вершинами. Четыре вершины, словно башни средневековой крепости, стояли на страже древней тайны..

– Ерунда какая-то, – вдруг возразил Петя. – Атлантида совсем в другом месте.

У Юрки глаза полезли на лоб. Такого еще не было, чтобы Петя возражал старшему и во всех отношениях авторитетному другу. Мало того, что Петя возражал, – это возмущало само по себе, – он возражал, не имея на то права, поскольку не прочитал ни одной книги, ни одной статьи об Атлантиде. Если в его руках появлялась книга, можно было не сомневаться, что это или учебник, или сборник сказок. И этот чудак решился возразить Юрке, признанному доке по части популярной археологии. Вот что обидно! Возрази кто-нибудь другой, Юрка не вспылил бы, а просто поспорил. А здесь и спорить-то не с кем! Юрка взял себя в руки и продолжал:

– Здесь! Атлантида могла быть только здесь! Если она вообще когда-нибудь была!

Юркина уверенность окрепла после того, как Такума Накамото, научный сотрудник отдела гидрофлоры, привез тяжелый, обросший ракушками, предмет. Находка – Накамото поднял ее в окрестностях одной из подводных вершин, – оказалась древним мраморным бюстом молодого воина. Японец знал об увлечении мальчишки археологией. Он работал в одном отделе с Юркиным отцом в Международном научно-исследовательском институте океана на Мадейре. Петин отец тоже работал в этом институте, но в другом отделе. Мальчишки жили по соседству и, естественно, дружили. Юрка перешел в седьмой класс, был на год старше Пети, поэтому считал, что имеет право верховодить.

Любознательность, постоянная тяга к таинственному – главные черты Юркиного характера. Он любил историю, и если случалось приезжать с родителями в какой-нибудь большой город – будь то Киев или Калькутта, Париж или Ленинград, – первым делом стремился посетить исторические и археологические музеи. Древний мир, оставивший после себя так мало следов, в Юркином воображении окрашивался в трагические тона. В его голове не укладывалась мысль: в древнем мире было столько событий, но о них ничего не известно. Больше всего занимал вопрос: почему люди столько воюют? Почему человеческая история – это прежде всего история войн и походов? Чего не хватало людям во все времена и эпохи, почему они не могут жить мирно, «каждый домом своим и родом»?

В том, что народы между собой воевали, была какая-то вопиющая бессмысленность. Война не приносила особой радости даже победителям. К торжеству и гордости всегда примешивались скорбь и печаль по тем, кто погиб. Скорбят, печалятся, а все равно воюют. Чем же объяснить эту вечную вражду между людьми?

Юрка иногда удивлялся, до чего просто можно решить любой конфликт – стоит лишь сопоставить жертвы и приобретения. Кому нужны были походы Александра Македонского? Чего добивались римляне, расширяя свою империю? Ведь после каждой войны они обнаруживали, что мужская часть населения римлян сокращалась если не на половину, то на одну треть! Что толкало татаро-монгол на их страшные нашествия? Чем руководствовался Наполеон, бросая свою армию то на Испанию, то на Египет, то на Москву? Как мог появиться гитлеризм?..

Много вопросов ворочалось в Юркиной голове. С некоторых пор ему не давала покоя Атлантида. Чем она привлекала его? Легендарностью? Отсутствием достоверных сведений о ней? Втемяшилось в голову – вот и все. И он решил посвятить свою жизнь раскрытию тайн, связанных с Атлантидой. Много читал о ней, много размышлял…

В этом году Юрка, как и его приятель, во время каникул не уехал на родину – институт готовил какие-то обширные комплексные исследования, и родители мальчишек вынуждены были отложить свои отпуска на более позднее время: Юрка обрадовался. Он давно уже обдумал свой план поиска страны атлантов. И теперь случай, как ему казалось, подвернулся. В мечтах он уже видел полуразрушенные стены древних крепостей и дворцов, стоящих, как призраки в подводном сумеречном царстве.

Петька мужественно согласился разделить с Юрой тяготы поисков. Ребята немало волновались из-за предстоящего разговора с родителями. Кто отпустит мальчишек одних в океан? На родительское согласие нечего и рассчитывать. Ребята долго обсуждали этот вопрос, и всякий раз – тупик. Петька вызвался поговорить со своим отцом, не высказываясь конкретно, а намеками: вот, мол, знакомые мальчишки собираются на целую неделю в океанское путешествие и не боятся.

Юрка подумал и запретил. Родители насторожатся.

Однажды Петька прибежал к Юрке и шепнул: «Придумал!» Ребята уединились, и Петька изложил свой план: на следующей неделе на Канарские острова отправляется туристская группа школьников. Ребята возьмут тоже путевки, но с группой не поедут.

– Но это же обман! – возразил Юрка.

– Обман, – согласился Петька. – Я тоже не люблю обманывать, а что делать?

Юрка наморщил лоб, – он хорошо представлял себе трудности, связанные с его «экспедицией», но они были куда проще предстоящего разговора с родителями.

– Нет, говорить с ними бессмысленно, – сказал Юрка. – Мы сделаем вот что: оставим записку, напишем всю правду, а в океан уйдем самовольно. Лучше посамовольничать, чем обманывать.

– Может, и лучше, – подумав, согласился Петька. – Но после всего мы должны быть готовы к хорошей взбучке.

– Беру ее на себя.

Пришлось много хлопотать из-за снаряжения. Хорошо, что Юрка оказался неплохим организатором, продумал все до мелочей, ничего не упустил. Главными предметами в списке «экспедиционного» имущества были два силиконвиниловых гидрокостюма «аквагомеус». Костюмы помог достать все тот же Такума Накамото. Не новые костюмы – списанные, с прорезами. Их отремонтировала и подогнала по росту мать одной из Юркиных соучениц… Два электрических, ранцевого типа, гидродвигателя взяли напрокат в местном клубе любителей подводного плавания.

Помимо этого, мальчишки решили взять кинокамеру с набором пленок, два электрических копья для защиты от акул и других океанских хищников, электрофонарики, прибор для определения координат, консервы в тубах, которыми обычно пользуются космонавты и гидронавты, миниатюрный радиоприемник, метров тридцать нейлонового шнура, гидропереговорные аппараты, смонтированные на шлемах, ножи, компас, реактивы для очистки морской воды…

Все было уложено в водонепроницаемые футляры и прицеплено к поясам, уложено в сумку. Был у них еще один прибор о котором следует сказать особо. Это – логофарм, миниатюрный электронный аппарат, сконструированный отделом института, в котором работал Петин отец, известный инженер-изобретатель. Прибор, изготовленный на общественных началах, прошел проверку, но в серию его не запустили. Серийным стал другой вариант, сконструированный с зачетом результатов испытаний первого. Первый образец так и остался у Петиного отца. Отец и сын иногда развлекались, беседуя с кошками, собаками, птицами и другими животными…

Интересный прибор! Через систему датчиков и остронаправленных антенн он принимал биотоки мозга, преобразовывал их в логические понятия и образы. Это был простой и удивительный прибор, благодаря которому легко общались между собой люди, говорящие на различных языках.

Юрка, разумеется, взял логофарм с собой. Это важно, заявил он, для успеха экспедиции. Он немало повозился, монтируя прибор внутри прозрачного куполообразного шлема, герметически соединяемого с костюмом…

Гроза над океаном

В синем небе таяли голубые созвездия. Ветер, дремавший в скалах и зарослях вереска на холмах проснулся, стал потягиваться. Он увидел, что небо на востоке зарумянилось, расправил легкие крылья и полетел к берегу будить чаек на скалах. Он шумно поздоровался с океаном, потрепал его, похлопал по плечу.

Океан проснулся и зябко вздрогнул. У ветра были прохладные ладони – мелкая дрожь побежала по синей воде. А ветер полетел дальше, и устремились вслед за ветром чайки, альбатросы, качурки, олуши, летучие рыбы…

Мальчишки стояли на высоком утесе. Было зябко и тревожно. Петя не выспался, зевал, ежился и втайне жалел, что впутался в это дело, но Юрке про то ничего не сказал. Юра вглядывался в бескрайнее океанское пространство, представил себя в этом пространстве, и неожиданная робость на секунду закралась в его душу.

– Юрка, я боюсь, – вдруг сказал Петя, будто прочитал Юркины мысли.

– Чудак! Будь мужчиной!

Океан накатывал размеренную медленную зыбь. Когда вода ударялась о берег, утес вздрагивал. Океан еще пребывал в тени, а высокие облака уже засияли мягким горячим светом невидимого с земли солнца. Прозрачный ноготок луны растворялся в синеве над океанским горизонтом. Океан казался пустынным и враждебным; какое-то неприятное чувство поднималось из потаенного уголка души и нашептывало: «Одумайся, Юрка, посмотри, как неуютно в этих необозримых пространствах, как тревожно!» Мгновенный напор непонятной душевной слабости комком встал в горле. И если бы Петя в эту минуту промолчал, возможно, Юрка отказался бы от задуманного.

– А, может, не надо, а?

Юрка встряхнулся, будто сбросил с плеч груз колебаний и сомнений.

– Ты боишься? Посмотришь, все будет отлично!

Стоило Юрке сделать определенное волевое усилие и на смену сомнениям пришла уверенность: нет, не зря он затеял этот поиск! Не зря! Тут же он услыхал тихий, как шепот, тревожный, как океан, таинственный голос: «Благословляю вас в путь, дерзновенные! Будьте смелыми, но рассудительными, и вы не пожалеете о своем путешествии! Это говорю вам я, Хранитель Древних Тайн!» Казалось, говорил сам океан, – голос летел отовсюду, слышался в шуме прибоя, в шелесте ветра, в разгорающейся утренней заре.

Мальчишки, спустились в небольшую бухту, где стоял катер, сняли сандалии, взошли на его борт. Со вчерашнего дня там уже лежало все их имущество. Юрка поднял якорь, оттолкнулся веслом, и когда катер выплыл из бухты, включил двигатель. Глухой рокочущий гул всколыхнул утреннюю тишину. Быстроходное суденышко на подводных крыльях медленно отошло от берега, развернулось носом к северу и рванулось вперед. Петя уселся на корме. Встречный ветер так хлестнул его по глазам, что он поспешил перебраться к Юрке под защиту прозрачного козырька.

К половине седьмого вечера путешественники бросили якорь, уточнили координаты.

Глубина за бортом не превышала тридцати метров. Значит, все верно. Под катером покоилась одна из четырех подводных вершин предполагаемой Атлантиды.

Ужин готовили на скорую руку: вскрыли два пакета пастеризованного, молока. Пока ужинали, солнце, утонуло в синей туче. Она угрожающей громадой вырастала на горизонте.

Туча не понравилась Юрке. Пока Петя беззаботно грыз овсяное печенье и запивал молоком, Юрка отметил, что туча иногда озарялась еле заметными вспышками. Он ничего не сказал Пете. В благодушном настроении Петя был паренек что надо, но стоило ему расстроиться из-за чего-либо, он становился невыносимым: ныл, капризничал, словом – портил настроение другим.

После ужина Юрка взялся разбирать снаряжение:

– Давай облачаться в наши костюмы..

– Зачем? – удивился Петя. – Лезть в воду на ночь глядя?

– А почему бы и нет? Ночью может подняться волна, тебя так раскачает, что… В общем, в воде будет спокойнее… отыщем хорошую пещерку… будем спать в ней, как. дома.

Ребята надели костюмы, проверили их герметичность, увешали себя сумками, убедились, что ничего не забыли, натянули над катером брезент… Теперь можно было не торопиться. Как будто все успели сделать, приготовились, но уходить под воду не спешили. Туча уже закрыла собою полнеба, ее внутренности распирало грозовыми разрядами; ветер крепчал, крупная океанская зыбь переходила в мелкую рваную волну, на ней появились белые барашки. Темень наваливалась на океан огромной бесформенной тушей. Мальчишек брала оторопь – страшновато все же спускаться в мрачные океанские глубины. Когда волны стали захлестывать катер, сначала Юрка, а вслед за ним и Петя соскользнули в воду.

Они медленно уходили в глубину, двигателей не включали. Давление воды возрастало. Вскоре в лучах фонарей показались смутные очертания скал, заросших водорослями. Юрка проверил, надежно ли заякорен катер. Кажется, в порядке. Скалы казались фантастическими привидениями. В ярком свете мелькали рыбы, они подплывали на свет, пялили тусклые бессмысленные глаза, а потом вдруг шарахались в сторону и пропадали в черной бездне. Петя плыл вслед за Юркой и замирал от страха. Он знал, что в океанских глубинах будет страшновато, но что настолько – не думал. «И зачем я согласился?» – укорял он себя.

Ребят окружала непроницаемая темень. Петя водил фонарным лучом вокруг себя, уверенный, что там, за пределами света, их наверняка подстерегают какие-нибудь подводные страшилища.

– Далась тебе эта Атлантида! Допустим, ты ее найдешь – и что дальше? – Голос Пети, прошедший через переговорное устройство, казался обесцвеченным, а вдобавок еще и дребезжал из-за резонанса.

Над зарослями горгонарий луч фонаря наткнулся на стаю коралловых рыбок, переливавшихся желтым и черным. Рыбки,I будто завороженные, пятились перед фонарем, даже не пытаясь вырваться из светового конуса.

– А что это там, впереди? Веревки какие-то…

– Осторожно! Не прикасайся к ним! Это щупальца физалий…

Ребята посветили по сторонам, обошли физалию, чьи щупальца напоминали перепутанный пучок шпагата. На одном из щупалец висела парализованная рыбешка.

У подножия скалы Юрка увидел широкую щель. Ребята подплыли к ней. Луч фонарика высветил внутренность глубокой ниши. Выставив перед собой копье, Юрка медленно вплыл в просторную пещеру. Она была пустой, если не считать омаров, устроившихся наверху, под сводами, и старого краба, забившегося в угол.

– Вот здесь мы и переночуем!

– Я очень хочу спать, – признался Петя. – Должно быть, от страха. Не представляю, как можно спать в воде.

– Вот сегодня и узнаешь. Устраивайся в углу, а я буду поближе к выходу.

Петя направил фонарик на краба. Тот, защищаясь, выставил растопыренные клешни: поосторожнее, мол, я готов за себя постоять.

– Он может прокусить костюм?

– Наверное, – ответил Юра.

– Так выгони его из пещеры!

Юра прикоснулся к «хозяину» концом копья. Краб схватил его клешней и, наверное, почувствовал, что силы не равны. Под ним взметнулся тонкий ил. Краб метнулся к выходу из пещеры, распугав привлеченных светом рыбешек.

У входа в пещеру засуетились сардины и исчезли. В полосе света появилась медленно плывущая тень. Юрка снял предохранитель копья, включил логофарм и занял место у входа.

Тень приблизилась – это оказалась крупная морская черепаха. Она остановилась, близоруко моргая в ярком свете фонаря.

– «Чего тебе здесь надо?» – спросил Юра.

– «Это мое место! – удивилась черепаха. – Я здесь живу».

Юра смутился. Выходит, залезли в чужой дом да еще спрашивают хозяйку, что ей здесь надо!

– «Мы не знали, что это твоя пещера, – сказал он, слегка поправляя антенну. – Но зла мы тебе не сделаем. Убежище здесь просторное, так что мы тебе не помешаем, а завтра утром уйдем своей дорогой».

Черепаха, к неописуемому ужасу Пети, – он ведь не слышал их разговора, – втиснулась в пещеру.

– Не бойся, – сказал Юра, увидев, что Петя нацелил копье и пятится к стене. – Я с ней говорил. Это даже хорошо, что с нами будет мирная черепаха, а не злобная мурена!

– Но посмотри, какая она громадная!

– Черепаха как черепаха. Из подотряда морских. Называется логгерхед, – пояснил Юра. – Килограммов двести потянет.

– Она не хищная?

– Нисколько.

Черепаха забилась в противоположный угол пещеры и замерла.

– «Откуда вы взялись?» – спросила черепаха.

– «С острова».

– «А куда направляетесь?»

– «Недалеко. Мы будем плавать несколько дней в окрестностях твоей пещеры».

– «Когда-то я тоже любила путешествовать. Давно это было, еще в молодости. Тогда я плавала много, далеко забиралась. Теперь дальше чем на день пути не уплываю. Да и незачем болтаться по океану, если нужда не гонит. Место здесь благодатное – водорослей, крабов, медуз, разных моллюсков ешь сколько влезет».

– «А что акулы? Часто наведываются?»

– «Заглядывают… да где их нет, акул? Вездесущие твари!»

Разговор с черепахой растревожил Юру. Люди, общаясь друг с другом, волей-неволей проникаются мыслями и настроениями собеседника. А, тут – общение с животным, с его непривычным для человека восприятием жизни. Юрке порой чудилось, будто его сознание странным образом раздваивается под давлением психоимпульсов, исходящих от черепахи.

– «Акулы – это ужасно! – продолжала черепаха. – Но если жить незаметно, осторожно, надежно прятаться в пещеры и гроты, встречи с ними можно избежать. Сколько раз меня спасало только чудо! Акулы сильные – они и властвуют. А у меня одно утешение – крепкий панцирь. Власть утверждают зубами, и если у меня нет крепких зубов, мне только и остается, что быть осторожной…»

Юрка снизил напряжение в фонарике. Пещеру заполнил призрачный полусвет. У входа по-прежнему сновали мелкие рыбешки. Иногда какой-нибудь хищник – окунь или морская щука – врывался в стайку, и тогда одна из рыбешек исчезла в зубастой пасти, а остальные бросались врассыпную.

Петя уснул. Руки разбросал, будто находился в состоянии невесомости, копье выпало из руки и держалось на петле, затянутой вокруг запястья. Вода в пещере слегка покачивалась в такт океанским валам, проносящимся наверху, где разгулялась стихия. Юрка спросил у черепахи, что делается на поверхности.

– «Там шквальный ветер и сильная гроза. Разве ты не слышишь?»

В наушниках переговорного устройства потрескивали грозовые разряды, слышался отдаленный гул.

– «Считается, что черепахи – самые древние существа на земле, – сказал Юрка. – Это правда?»

– «Насчет самых древних – не знаю, – ответила черепаха. – У жизни на земле один возраст. Но в то время, как другие существа менялись внешне и внутренне, – так, что если бы самое древнее поставить рядом с современным, то никто и не поверил бы, что у них есть что-нибудь общее, – мы, черепахи, почти не изменились… За двести миллионов лет – почти никаких изменений. Разве это плохо?»

– «Может, и хорошо, – ответил Юрка. – Было бы плохо – изменились бы. Хоть я и не представляю, как это происходит. Жизнь меняется с каждым новым годом!»

– «Ты ошибаешься, – возразила черепаха. – Не жизнь меняется, а то, что ее окружает. Я живу долго, замечаю все изменения…»

Петя во сне всплыл под самые своды пещеры. У Юрки мелькнула мысль, что за несколько часов, проведенных под водой, они в каком-то смысле отдалились друг от друга. Не в логофарме ли дело? Юра имеет возможность «общаться» с обитателями океана и поэтому может чувствовать себя свободно в чужой стихии. А Пете враждебны океанские глубины.