Текст книги "Проделки Лесовика"

Автор книги: Дмитрий Ольченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Лоцманы обиделись

Калкан беспокойно шевелил плавниками, растерянно мигая близко посаженными глазами. Иногда он посматривал на Юрку и бормотал: «Нет, добром все это не кончится…»

Из-за куста ламинарии показалась желтая рыбешка и остановилась перед Петей, который повел в ее сторону объективом. Рыбка вдруг надулась, мгновенно стала похожей на усеянный шипами мяч.

– Юрка, поиграем в футбол! – крикнул Петя.

– Ноги исколем!

Казалось, рыба-шар позирует Петьке. Он стрекотал кинокамерой, а пучеглазая красавица поворачивалась перед ним то так, то эдак. Когда ей это наскучило и она поняла, что ей ничто не грозит, вытолкнула из себя воду, снова стала обыкновенной рыбешкой и начала обкусывать коралловые веточки. При этом она, видно, нарушила границу чужого владения, потому что откуда-то снизу, из расселины в кораллах, выскочил кузовок и прогнал непрошеную гостью. Она отступила, капризно надув маленькие губки. Кузовок вернулся в укрытие и больше не показывался.

– «Да, добром все это не кончится!..» – все вздыхал калкан. Его плоское бугорчатое тело нервно вздрагивало.

– «Да что ты волнуешься!»

– «Лоцманы… Мне не понравилось, как они уходили».

– «Ушли, потому что поняли: нам они не нужны», – успокаивал его Юра.

– «Нет, они обещали отомстить вам. Но вы можете за себя постоять, а мне придется плохо. Вы уйдете своей дорогой, а они на мне отыграются».

– «Кто они?»

– «Те, кого приведут лоцманы. Скорее всего акулы».

На солнечной стороне скал царствовали водоросли, и в них чего только не плавало: морские коньки, рыбы-иглы, коралловые рыбки, креветки… По дну ползали крабы и морские звезды. Двустворчатые моллюски густо селились на камнях и отмирающих участках кораллов. Розовые тритонии, кокетливо, украшенные двумя зелеными розетками, ползали по голым камням. По стеблям водорослей пробирались похожие на цветы дикого лука фиолетовые хермисенды. Глядя на грациозно раскачивающиеся стебли морской лилии метакрины, трудно было поверить, что это – животное. А фиолетово-зеленая комателла казалась кустиком папоротника…

Словом, это был, наверное, самый экзотический уголок Атлантического океана. Петя был убежден в этом. Он тонко чувствовал красоту, поддавался ее очарованию гораздо сильнее, чем Юрка, которого больше интересовала разумная жизнь как сложная система существующих в ней взаимоотношений, история ее развития…

Стрекоча кинокамерой среди водорослей и кораллов, Петя очутился в окружении стайки щетинозубов и коралловых рыбок, похожих на золотые портсигары. Они гонялись за креветками, рачками, морскими паучками. «Ах, вот оно в чем дело!» – догадался Петя. Он вспугивал всю эту живность, а щетинозубы ее ловили.

Петя так увлекся съемками, что потерял из виду Юру. Ему показалось, что он забыл, в какой стороне оставил приятеля. «Спокойно!» – говорил Петя самому себе… Вернулся назад, припоминая детали подводного ландшафта. Они были столь разнообразны, что не повторялись. Юра тоже, в свою очередь, забеспокоился, но в это время приятель появился из-за рифа в сопровождении целой стаи щетинозубов. Копье волочилось за ним на шнурке, точно хвост ската.

– «Позвольте мне скрыться!» – попросил калкан.

– «Мы тебе надоели?»

– «Нет. Но вы привлекаете к себе слишком много внимания, а я не люблю этого… С минуты на минуту могут появиться акулы. Лоцманы злопамятны».

– «Не бойся, с акулами мы справимся. Мне хотелось бы узнать, почему калканы такие плоские?»

– «Не только калканы сплющены. Палтусы, камбалы, ботусы, самарины, солеты, циноглоссы… Разве перечислишь всех сплющенных?»

– «Странно, многие рыбы как рыбы – стройные, симметричные, а вас точно кто-то нарочно изуродовал».

– «Да так оно и было, приятель! Так оно и было!»

– «Расскажи!» – попросил Юра.

– «Когда же мне рассказывать?»

– «А где ты останавливаешься на ночлег?»

– «Здесь ночую, – ответил калкан. – Вон там, где побольше песка!»

– «Отлично! – обрадовался Юра. – День близится к концу, ночь скоротаем вместе», – и он подозвал Петю.

– Я здесь все уже заснял, – сказал Петя, усаживаясь рядом с Юрой, – а как твоя Атлантида?

– Пока никак. Но думаю, что остатки ее стен – под этими коралловыми наростами.

– А как ты до них доберешься?

– Надо взрывать.

– Взрывать? Ты серьезно? – удивился Петя.

– Не пугайся, я взрывать не собираюсь. Но в принципе, если хочешь знать, что находится под кораллами, их надо взорвать или пробурить… Но я надеялся, что мне поможет землетрясение. Нашел же Такума этот бюст!

– Случайно, – возразил Петя.

– Я тоже надеюсь на случайность.

Косые лучи заходящего солнца скользили по зыбкому потолку океана, покрывая его причудливым волнующимся узором. Блики колыхались на лицах ребят, на их серебристых костюмах. В скалах и впадинах сгущались сумерки.

– Спать будем здесь, – сказал Юра.

– Ах, был бы катер, мы бы спали в нем! – мечтательно вздохнул Петя.

Акулий террор

Скорбные глаза калкана, казалось, затягивало легкой дымкой древней наследственной памяти. Можно было подумать, что он погружается в сон, а между тем логофарм фиксировал четкие биотоки его мозга…

«…Это было давным-давно. Так давно, что мы, калканы, иногда думаем: а было ли когда-нибудь вообще то время, когда мы кочевали в океане неисчислимыми косяками и никого не боялись? Да, было. Глядя на нас, многие обитатели океана завидовали: какие стройные и стремительные рыбы, эти калканы! Легкости и грации наших движений мог позавидовать даже сам сельдяной король. Мы были свободны и потому счастливы. Но разве живущие свободно знают настоящую цену свободе! Она была в нашем сознании столь же обычной и естественной, как вода. Мы попросту ее не замечали.

Однажды мы встретили стаю небольших полосатых рыб. Они вели себя весьма странно. Скажите, вам понравилась бы рыба, которая угодничает перед вами, подлизывается, льстит, а потом вдруг начинает грубить и вести себя высокомерно? За таким поведением, видно было по всему, крылись недобрые намерения. Когда у нас появилось недоверие к лоцманам, – а это были они, – наше положение ухудшилось, хотя лоцманы изо всех сил старались уверить нас в своей преданности.

Нам предстояло перекочевать на новые места. Накануне часть лоцманов вдруг исчезла, а те, что оставались, уговаривали нас немного подождать. «Вы не должны торопиться, – говорили они. – Сейчас, по мнению звездочетов, не время для кочевок. Мы говорим об этом только потому, что очень привязаны к вам, любим вас и для нас было бы большим горем услышать, что калканов постигло какое-нибудь несчастье из-за того, что они не послушались наших добрых советов». Старейшины калканов колебались. Одни говорили, что лоцманы что-то темнят, другие – что в предостережениях лоцманов есть правда. Единого мнения среди калканов не было, начало кочевки откладывалось.

На третий день из сумеречной бездны выплыла огромная стая акул во главе с Кархародоном – самым сильным и злобным зверем акульего рода. Их привели лоцманы, исчезнувшие несколько дней назад. Акулы окружили нас, прижали к рифу, и началось страшное истребление. Мы не могли вырваться, потому что за спиной акул нас поджидали их подручные – жестокие и беспощадные барракуды. Те, кому удавалось прорваться сквозь строй акул, попадали в беспощадные зубы барракуд. К вечеру, когда акулы насытились, а косяки калканов сократились наполовину, побоище утихло. Акулы и барракуды согнали нас на равную песчаную площадку перед рифами и потребовали лечь на песок. Мы все мысленно прощались с жизнью, чувствовали, что это конец. Но судьбе было угодно иное продолжение.

Из середины акульей стаи выплыл Кархародон и навис над нами. Его ужасная пасть с пятью рядами зубов расплывалась в дьявольской улыбке.

– «Вот так-то оно лучше!» – сказал Кархародон таким тоном, что сердца наши заледенели. Те, кто предчувствовал, что встреча с лоцманами добром не кончится, обвиняли всех остальных калканов в беспечности и благодушии.

«Калканы! – сказал Кархародон. – Я решил установить в океане новый порядок! Во имя счастливой жизни будущих поколений всех рыб, в том числе и вашего. Я обещаю, калканы, что когда-нибудь вы будете вполне счастливы, но для этого вы должны приносить определенные жертвы, ведь счастье, как известно, не дается даром. Те, кого вы сегодня недосчитались, – ваш первый взнос. Ваше светлое будущее теперь в ваших руках. Отныне каждый вечер вы должны выделять для меня, моих слуг и соратников небольшой косячок калканов, достаточный для утоления нашего аппетита. Нам, царствующим особам, негоже рыскать по океану, как простым смертным, в поисках поживы. Это унижает наше высокое достоинство. Отныне вы будете отбирать между собой каждого пятого с тем условием, что отобранные, как удостоенные самой высокой чести, сами будут устремляться в наши раскрытые пасти…

И не вздумайте сопротивляться! Возможно, поначалу кое-кому нелегко будет привыкать к новому порядку, но таким, если они обнаружатся, с удовольствием помогут мои подручные, мелкие акулы и самые верные наши слуги – барракуды. Уверяю вас, пройдет совсем немного времени – и вы будете единогласно приветствовать мои новшества и всячески проявлять ко мне свою любовь.

Я, великий Кархародон, уважаю идеалы справедливости и свободы. А потому, во избежание всяких недоразумений в будущем, желаю, чтобы вы избрали меня своим господином и повелителем добровольно. Итак, кто против меня? Нет никого! Что ж, похвальное единодушие! Позвольте мне расценить его как первое проявление любви и преданности ко мне».

Калканы оторопели. Они были поражены до беспамятства. Как только Кархародон отвернулся, собираясь удалиться, в толпе калканов послышались единичные голоса тихого протеста: «Мы не согласны!» «Нам даже не дали подумать!», «До сих пор мы были свободными и независимыми! Как же так! На каком основании нас хотят поработить?»

Один отчаянный калкан осмелился выкрикнуть: «Да здравствует свобода! Да здравствует жизнь!»

Кархародон остановился и с изумлением посмотрел на свою свиту. Затем медленно развернулся и заскрежетал челюстями: «Молча-а-ать!»

Но калканы, немного пришедшие в себя и начинающие осознавать, к чему клонится дело, продолжали роптать: «Так нельзя, мы тоже рыбы!», «Мы против!»

По знаку Кархародона стаи мелких акул, вроде суповых и песчаных, а также барракуды бросились на беззащитных калканов. Океан потемнел от крови. Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Наверное, мы все были бы уничтожены, не будь Кархародон себе на уме. Когда тираны жестоки и глупы – это очень тяжело. Но тяжелее во сто крат, когда они жестоки и хитры. Кархародон увидел, что нас осталось всего лишь одна треть, и приказал остановить побоище, иначе некем будет управлять, не с кого будет брать ежедневную дань…

С этого дня океан стал для нас адом, а стоны – нашим утешением. Акулы и барракуды преследовали нас везде и всюду. Они высматривали тех, кто плохо, на их взгляд, ведет себя, и тут же приканчивали. Мы пали духом. Наш вожак – всеми уважаемый старый калкан – временами впадал в глубокую задумчивость. «Калканы, – говорил он, – я слышу приближение новых бед. Смотрю я, как вы пугливо прячетесь в пещеры и прижимаетесь ко дну, стараясь остаться незамеченными, и диву даюсь: куда девалась ваша гордость, ваша любовь к свободе? Я уже стар, дни мои на исходе, и нет среди нас таких, кто мог бы поддерживать среди калканов дух мужества и надежды. Вы все больше опускаетесь. Наше племя перерождается на глазах. В сердцах калканов погасло пламя свободолюбия. Что же будет дальше?»

Что мы могли ответить своему мудрому старому вожаку? Что могли ответить ему существа, потерявшие веру в будущее! Мы уступили грубой и жестокой силе. Каждый день мы приносили в жертву своих близких. Но на этом наши беды не кончались… Барракуды и акулы каждый день врывались в наши стаи и опустошали их. Наша жизнь проходила под гнетом постоянного страха за свои жизни.

Однажды примчался молодой калкан. Принес тревожную весть. Барракуды потащили нашего старого вождя к Скалам Убегающего Солнца, где жил Кархародон и его приспешники. Мы переполошились. Послышались плач и причитания. Горячие головы призывали стряхнуть цепи страха, всем вместе ринуться к скалам и погибнуть вместе с вожаком. Все равно, говорили они, жизнь стала невыносимой. «Лучше умереть, чем дрожать, зарывшись в песок!» Осторожные успокаивали: «Это же безумие! Мы все погибнем, а какой прок?» Осторожные всегда так: чего-нибудь да боятся!

Горячие головы, собрав немало сторонников, бросились на выручку нашего вождя, но погибли, окруженные барракудами. Нас еще больше одолевали недобрые предчувствия. Морской петушок, как-то проплывая мимо, сказал, что над нашим вождем будет устроен суд.

Вечером нас навестила зубатка. Она высокомерно вплыла в середину стаи, по пути проглотила юного калкана и остановилась.

– «Слушайте все! Я, личный глашатай великого Кархародона, говорить буду! Подлый калканий вожак, гнусный предатель-подстрекатель, будет казнен завтра на восходе солнца! Всем калканам быть к означенному сроку у Скал Убегающего Солнца! Ослушание карается смертью!»

Едва рассвело, калканы в полном смятении столпились перед скалами. Нас окружили стаи живодеров. Куда ни посмотришь – злые глаза и острые зубы.

Появился Кархародон, окруженный прилипалами. Он окинул нас холодным взглядом:

«Рыбы! – сказал он (сказал так, что всем послышалось «рабы»). – С тех пор, как я стал вашим повелителем, я забыл, что такое спокойный сон и приятный аппетит. Целые дни провожу в заботах и хлопотах о вашем благе; не щадя зу…кха…кха… своего здоровья. Все стараюсь, чтобы каждый ваш день был сплошным праздником. Я очень крепко привязан к вам и не чаю в вас души. Эту привязанность разделяют и мои верные слуги – акулы, барракуды, мурены, морские черти и другие большие и малые хищники, мои активные помощники в многотрудном деле управления…

Но, как мне доложили, моя самоотверженность кое-кому не по нутру. Кое-кто всячески желает калканам всяческого зла. Как вы думаете, кто же этот неблагодарный? Вы все хорошо знаете, его. Это – отребье рыбьего рода – старый калкан. До-о-лго маскировался он под вашего верного друга и советчика, а на деле думал, как бы поскорее вас извести…»

Кархародон сделал преднамеренную паузу… и что тут поднялось! «Смерть предателю!», «Позор калканам!», «Да здравствует наш великий и любимый Кархародон!» – кричали барракуды, и акулы. Но им мало было кричать самим. Они бросились в гущу калканов, требуя, чтобы они тоже славили Кархародона и проклинали своего вождя. Один калкан погиб, другой, третий… десятый. Остальные, обуянные страхом, начали кричать: «Смерть старому калкан!», «Да здравствует Кархародон!»

Кархародон взмахнул плавником. Барракуды бросились в пещеру и выволокли нашего бедного вождя, истерзанного, с оборванными плавниками, с вырванным глазом.

Калкана бросили к подножию скалы, на которой возлежал Кархародон. Тиран лениво взмахнул правым

плавником, и меч-рыба, служившая палачом, пронзила калкана, пригвоздив его к песку. Наш вождь пытался что-то выкрикнуть, но другая меч-рыба добила его.

Этот случай совсем доконал нас, калканов. Дни потекли один горше другого. Печаль, тоска, безысходность и скорбь стали обычным состоянием нашего духа.

То было время, когда улыбка на губах калканов стала столь редкой гостьей, что о ней забыли. Калканы никогда не улыбались, зато скорбили постоянно. Кархародон и его подручные не забывали о том, чтобы причины для наших скорбей не истощались.

Шло время, бежали дни и годы, но не заживали наши раны, физические и духовные. И постепенно мы стали замечать странное перерождение калканов. С каждым новым поколением калканы теряли стройность и стремительность, становились все более сплюснутыми, при каждом подозрительном движении вжимались в песок. Сначала мы думали, что это случайности, пока не обратили внимание на то, что случайным становится рождение нормального калкана…»

Калкан вздохнул и замолчал. У Юры было такое чувство, будто он спал и видел кошмарный сон.

Встреча с акулой-молотом

Над океаном занималось утро. Спящий Петя, удерживаемый тонким шнуром, напоминал диковинного воздушного змея, если смотреть на него снизу. Сумки, копье, кинокамера тянули его вниз, но костюм несколько раздулся и держал мальчишку на плаву.

Вокруг лениво плавали сонные рыбы. Иные стояли на месте, чуть шевеля губами и грудными плавниками. Белесые зонтики медуз поднимались с глубины к поверхности, поближе к солнцу. Юра, перебирая руками шнур, подтянул Петю к себе.

– «Какой сладкий сон!» – сказал калкан.

– «Да, мой друг любит поспать!» – ответил Юра, и тут заметил, что калкан чем-то озабочен.

– «Когда ты спал, здесь проплыл тунец, – стал объяснять калкан. – Он остановился и разглядывал тебя и твоего приятеля. Спросил, не те ли вы люди, которые чем-то обидели лоцманов? Когда я сказал: да те самые, он попросил передать, что тигровая акула, подстрекаемая лоцманами, решила с вами разделаться… Она может появиться с минуты на минуту».

– «Спасибо за предупреждение. «Знатную гостью» мы встретим с честью!» – сказал Юра.

– «Вы не боитесь ее? Тигровая – чудовище, каких в океане немного!»

– «Если бы мы боялись, то сидели бы дома!» – ответил Юра.

Он, конечно, храбрился, не хотел показывать калкану, что встреча с тигровой акулой его не особенно радует. Лучше бы такой встречи не было. Может, разбудить Петю? Или спрятать его, спящего, в заросли, пока не минует опасность? Нет, лучше разбудить, кто знает, как обернется дело, пусть мужает…

Юрка растолкал приятеля.

– Зачем ты меня будишь? – спросил тот недовольно. – Я хочу еще спать!

– Он хочет спать! – иронически воскликнул Юра. – Ты что, Петя! Где ты находишься? Дома, в собственной спаленке? Сейчас к нам пожалует ее величество тигровая акула!

– Откуда ты знаешь? – спросил Петя встревоженно. Сонливости как не бывало.

– Дай-ка мне твое копье – проверю, – сказал Юра, считая излишним отвечать на Петькин вопрос.

Он вдруг понял, что помимо своей воли втягивается в какие-то сложные взаимоотношения с обитателями океанских глубин. Вот, пожалуйста, приобрел друзей-дельфинов и врагов – лоцманов и прилипал, которые начинают строить козни! Зачем это нужно! Ведь он надеялся спокойно искать легендарную Атлантиду! Он не возражает против друзей, но враги… Нельзя ли обойтись без врагов? Надо ли было так грубо вести себя с прилипалами и лоцманами?.. Юрка перебрал в памяти подробности встреч с этими ничтожными рыбешками. Да, ребята не приняли дружбы прилипал и лоцманов – так что ж! Дружить невозможно с кем попало. В конце концов насильно мил не будешь – старая непреложная правда. А для того, чтобы дружить с прилипалами и лоцманами, надо самому быть прилипалом.

Там, где склон подводной горы круто обрывался в глубину, висели вечные сумерки, голубые – поближе к поверхности океана, синие – внизу. В прозрачной голубизне, усеянной медузами, появился дельфин. По тому, как смело он приближался к мальчишкам, они догадались, что это спасенный ими дельфиненок. Он, видно, очень обрадовался встрече, уголки его длинных губ так и растягивались в улыбке.

– «А я опять потерялся!» – возвестил он с таким видом, будто произошло самое радостное событие в его жизни.

– «И ты не боишься, что получишь взбучку от родителей?» – спросил Юра.

– «О какой взбучке ты говоришь?» – удивился дельфиненок.

– «Взбучка – это взбучка! – сказал Юра. – Если ты совершаешь плохой проступок, тебя наказывают?»

– «Никогда!» – ответил дельфиненок.

– «Не может такого быть, – засомневался Юра. – Если я проказничал, меня или наказывали ремнем, если проступок серьезный, или проводили со мной воспитательную беседу, что очень скучно!»

– «У нас все по-другому, – сказал дельфиненок. – Когда мама перестала кормить меня молоком, я сам стал искать себе пропитание. Родители научили меня азам самостоятельной жизни: как ловить рыбу, защищаться от хищников, различать ядовитых животных… В остальном я должен был вести себя так, как и члены моего рода. Отец мне сказал: «Ты уже взрослый, то есть почти взрослый, и жизнь научит тебя всему, что надо знать дельфину! Жизнь – это сплошные уроки. Где-нибудь просчитаешься, значит, ты плохой дельфин, значит, тебя ждет смерть. Выживают только сильнейшие и умнейшие…» С тех пор я стараюсь быть самым сильным и самым умным, но это не всегда мне удается… Вот, я опять потерялся!»

– «Не беда! – успокоил его Юра. – Рано или поздно твои родители найдутся!»

– «Да, но они опять будут удивляться, что я остался жив! Дельфин, оторвавшийся от своей стаи, считается погибшим!»

– «Вот и отлично, пусть лучше удивятся, чем будут горевать».

– «Но что я слы-ы-шал! – вдруг воскликнул дельфиненок. – О вас говорят повсюду. Говорят, что вы – истребители акул. Акулам это не понравилось, и они решили во что бы то ни стало растерзать вас. По пути к вам я с трудом увернулся от акулы-молота. Тунец сказал, что мне повезло: акула-молот ищет людей, то есть вас. Потому и не старалась меня поймать… Да, вот и она сама!»

«Мы становимся популярными в океане, – подумал Юрка. – Все ищут с нами встреч: тигровая акула, акула-молот…»

Зловещий черный акулий силуэт с головой необычной формы появился из темно-синей бездны в окружении полосатых лоцманов. Юра включил логофарм и, когда до акулы оставалось метров тридцать, предупредил хищницу, чтобы она не смела приближаться.

– «He обращай внимания на этого бахвала! – пропищал лоцман, плывущий рядом с акульей пастью. – Слухи о его силе преувеличены! Это он от страха требует, чтобы ты не приближалась!»

– «Как будто я сама не вижу, что он пытается, припугнуть меня… а сам дрожит от страха!» – ответила акула, уверенно взмахивая плавниками.

До сих пор ребята видели акулу-молот только в океанариуме. Голова с вынесенными в стороны глазами – необычное зрелище, и нельзя сказать, что приятное. Сидящий в стороне от головы глаз вроде бы и не имел отношения к собственному туловищу. Казалось, он жил своей собственной жизнью. Было непонятно, зачем природе понадобилось отставлять его так далеко от головы.

– Петя, сдвинь предохранитель и возьми копье в правую руку!.. Оставь кинокамеру! – приказал Юра, медленно плывя навстречу акуле.

Когда ребят и хищницу разделяло не больше десяти метров, акула пошла кругами, ее движения стали нервными, порывистыми. Отведенный в сторону глаз зорко следил за ребятами. Юра знал, что на третьем или четвертом круге акула бросится на них.

– «Значит, ты решила на нас напасть?»

– «А ты в этом сомневаешься?»

– «Нет, не сомневаюсь, – ответил Юра. – Мне известны гнусные акульи повадки! Только смотри, как бы ты не подавилась нами!»

– «Насколько я осведомлена, ты не рыба-еж и в моем горле не застрянешь!»

– «А все-таки подумай, пока еще не поздно!»

– «Тут и думать не о чем, слопаю вас – и баста!»

– «Странное дело, подумал Юрка, акула рассуждает вместо того, чтобы нападать. Может, для начала припугнуть ее?» Юрка поставил регулятор мощности на минимум.

– «Ну, тогда разевай пасть пошире!» – насмешливо сказал Юра, включил гидродвиг и бросился с копьем на акулу.

Акула еще не настроилась на атаку. Действия Юры застали ее врасплох. Через секунду электрический разряд пронзил хищницу от кончика рыла до кончика хвоста. Синие океанские глубины заволокло в ее глазах оранжевым туманом. В этом тумане мелькнула серебристая тень мальчишки с копьем. Акула попыталась схватить его, но силы и жестокая решимость оставили ее, и она, беспорядочно размахивая хвостом и грудными плавниками, кинулась прочь, в глубину.