Текст книги "Проделки Лесовика"

Автор книги: Дмитрий Ольченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Опять акула

Юрка проснулся от неумолчного стрекотания. А во сне он видел широкий луг с чуть подпаленной травой и облетевшими стрелками одуванчиков. Августовское солнце плавилось в безоблачном небе. Ласточки с пронзительными вскриками шныряли над прудом, ни на минуту не умолкали в траве кузнечики.

В открытые глаза хлынула сказка. Огромное солнце вставало из-за горизонта, спеша увидеть, как улегся над океаном мертвый штиль. В глубинах океана до самой границы между светом и тьмой все радовалось солнцу. Заросли слегка колыхались в царственном покое; тысячи разноцветных рыбок носились в воде; на фоне ярко-синей бездны плыли, как на воздушном параде, прозрачные зонты медуз.

Петька плавал в этом умиротворенном безмолвии, и его кинокамера умолкала лишь на короткий миг, когда надо было сменить кассету. Он остановился возле гигантского многоколючника и, пока рыба заинтересованно изучала незнакомца, заснял его со всех сторон.

Дельфиненок лакомился моллюсками – раковины звонко хрустели на его зубах. Мормирус стремительно наскакивал на крохотных рачков.

Из расселины показалась оранжево-желтая голова мурены. Хищница схватила проплывающую мимо рыбешку – на мгновенье сверкнули острые, изогнутые клыки, – и снова спряталась в убежище.

Петька не успел ее заснять, приблизился к норе.

– Не вздумай туда руку совать! – крикнул Юра, показываясь из грота.

Петька опасливо отодвинулся, пересек лужайку, и кинокамера застрекотала снова, вспугнув стайку рыб– носорогов. Они отпрянули и тут же, как ни в чем ни бывало, облепили другой коралловой куст, обкусывая мелкие веточки.

Петька оторвался от видоискателя и удивленно уставился на рогатых, с бессмысленно выпученными глазами, рыб.

– Что они делают?

– Ты же видишь – отламывают кусочки коралловых веток, в которых живут моллюски-черви. Носороги перетирают кораллы зубами и заглатывают. Это их ос…

Юрка не успел договорить. Сверху на них что-то обрушилось. Сильный удар разбросал ребят в разные стороны, вода взвихрилась и помутнела. Оглушенный Юрка вскочил на ноги, инстинктивно хватаясь за копье. На крутом вираже, метрах в двадцати от них, голубая акула начинала атаку.

Петька, как только увидел акулу, бросился к гроту. Он отчаянно барахтался, продираясь сквозь заросли.

Акула заметила убегающего, изменила направление и бросилась за Петькой.

– Петька, стой!

Петька так и не понял, что акулы предпочитают бегущих. По тому, как шевельнула акула челюстью, можно было понять, что теперь она обязательно пустит в ход зубы.

Юрка оцепенел – акула была в двух метрах от Петьки. В тот самый миг, когда хищница раскрыла зубастую пасть, налетели дельфины. Их черные, стремительные, как торпеды, тела закружились вокруг хищницы и ошеломили ее. Дельфины нападали снизу, сверху, сбоку, острые зубы их вонзались в мускулистые бока акулы. Это был вихрь атакующих тел. Юрка восторженно закричал. Потом, выставив копье, тоже бросился на акулу. Огрызаясь, словно медведь, затравленный собаками, акула помышляла только о том, как бы избавиться от рассвирепевших дельфинов…

Прохладное дыхание утра ворвалось под откинутые стекла гермошлемов. Мертвый штиль совершенно преобразил поверхность океана. Солнце едва поднялось над горизонтом, купаясь в собственных лучах.

– Как ты думаешь, далеко они погнали акулу? – спросил Петька.

– Можешь быть уверен – они ее уже прикончили.

В стороне, противоположной солнцу, показались черные точки. Одна… третья… десятая… Как по команде, дельфины взвивались в воздух и по крутой траектории почти без всплеска врезались в воду.

Вскоре резвые, шаловливые животные с умными глазами окружили ребят. Юрка подумал, что у обыкновенных зверей такого умного выражения глаз не бывает. Всепонимающие глаза у собак, но у дельфинов они совершенно необычны: в них светится такое любопытство, они так доброжелательно подмигивают, что нельзя отделаться от ощущения, будто под гладкой коричневой шкурой морского млекопитающего скрывается очень добрый и хитрый человек.

Годовалая афалина подплыла к Петьке, и он погладил ее. Дельфиненок прижался к Юрке, распластавшемуся на волнах лицом к солнцу, и с любопытством наблюдал, как Юрка достает из водонепроницаемой сумки транзисторный приемник. Непривычно громкий поющий голос взлетел над волнами.

Афалина оторопела и пугливо отодвинулась. Другие дельфины тоже насторожились, но увидев, что ребята спокойны, стали недоуменно переглядываться.

А когда над океаном полилась грустная мелодия виолончели, дельфинов нельзя было узнать. Они тесным кольцом окружили ребят, задние напирали на передних, каждому хотелось быть поближе к непонятному источнику прекрасных звуков… Дельфины возбужденно хрюкали, повизгивали, толкались.

Тайна раскрывается

Старый дельфин толкнул Юрку в плечо. Юрка щелкнул тумблером логофарма.

– «…так ты меня узнал или не узнал?»

– «Это ты, Карро! Здорово же досталось от вас акуле!»

– «Вы, как всегда, ведете себя беспечно. А мои сородичи! Посмотри, как они преобразились! Услышали музыку и все с ума посходили».

– «Я рад, что дельфины любят музыку».

– «Давным-давно, когда я впервые услышал музыку, я тоже чуть не помешался… и долго гнался за небольшим белым пароходом. Люди на нем были веселые, и один человек по вечерам извлекал музыку из черной продолговатой штуковины, не знаю, как она у вас называется…»

– «У людей много «штуковин», из которых можно извлекать музыку».

Карро задумался.

– «Та штуковина была немного похожа на электрического ската. Человек держал ее за тонкий конец, а другим упирался в подбородок. В другой руке он держал тоненькую палочку…»

– «А-а! Должно быть, скрипка!»

– «Не знаю. Много дней и ночей плыл я за белым пароходом и очень тосковал, когда человек переставал извлекать музыку. Музыка делала меня великим и сильным, хотя я еле-еле шевелил плавниками от голода и усталости. Я боялся отстать от парохода, поэтому не думал о пище. А потом показалась земля. Там стояло много пароходов, я испугался и вернулся обратно к своему стаду… Я люблю людей. Люди и дельфины у самых древних истоков жизни были братьями…»

– «Может быть…»

– «Вы живете на том острове, с которого взмывают в небо огромные серебристые, извергающие гром, птицы?»

– «Да, там есть аэродром».

После недолгого молчания дельфин сказал:

– «Вам долго придется плыть к своему острову. Жаль, что бродяга-кашалот до смерти перепугал финвала, и тот умчался в сторону заходящего солнца. Но мы надеемся вам помочь. Как – пока умолчу. Это будет «сюрприз».

– «Спасибо, Карро!» – ответил Юрка и стал думать, что за сюрприз готовят дельфины.

Дно, на которое опустились ребята, еще хранило следы недавнего землетрясения. Разломы пластов лишь слегка затянуло илом, кое-где успела разрастись дазия, ярко-красная водоросль с бахромчатыми листьями. Пока Юрка внимательно изучал скалы, Петька тем временем всплыл на поверхность и сменил кассету. Зарядив кинокамеру, он захлопнул гермошлем и на несколько минут распластался на воде, подставив затянутое силиконвинилом тело жаркому солнцу. Под воду уходить не хотелось. Он проводил тоскующим взглядом пролетающих птиц. Огромная медуза, загребая краями студенистого зонта, поднялась к нему из глубины, но, едва коснувшись его ноги, поспешила обратно.

Петя погрузил голову в воду и поискал глазами друга. Его не было видно. Тогда он громко позвал. В наушниках послышался ответный голос:

– Я слышу тебя, в чем дело? Где ты?

– Я наверху, – сказал Петя. – Поднимайся, пообедаем!

– Но мы же недавно ели!

– Мне что-то опять хочется. Знаешь, наверху все-таки здорово! Солнце, тихо… Давай хоть немножко поболтаемся наверху.

– Ладно. Я сейчас. Только вот осмотрю одну скалу…

Юрка всплыл метрах в пятидесяти от друга. Заполнил поплавки воздухом и направился к Пете. Далеко, на горизонте, показался белый корабль, который шел курсом на юг.

С Петиной помощью Юрка отстегнул гидродвиг, решил еще раз посмотреть. Проверил контакты, секции с реактивами, заглянул в смесительную камеру – все как будто в порядке. Но совершенно смята головка термопликатора. Разобрать ее он не решился и, вздохнув, приступил к сборке.

– Смотри, опять дельфины к нам мчатся.

Через несколько минут их глянцевые тела заскользили вокруг ребят.

– «Это ты, Карро?»

– «Да, это я со своей общиной. Как у тебя успехи?» – спросил в свою очередь вожак.

– «Ничего хорошего».

– «А что же еще у тебя плохо?»

«Да вот, эту машинку исправить невозможно, а без нее я не могу вернуться на наш остров».

Дельфин посмотрел на Юрку в упор и вдруг выпалил: «Не падай духом. Ваш катер мы нашли в океане. Мы оставили возле него много дельфинов. Они тащат его зубами за цепь. Катер качается на волнах. У многих дельфинов сломались зубы».

– «А далеко он отсюда?»

– «Далеко. Полдня пути, если плыть изо всех сил. К ночи он будет здесь».

У Юрки от этой неожиданной вести даже сердце зашлось. Захотелось кричать и прыгать. Петька с удивлением воззрился на него.

– Что с тобой?!

– Петька, ура!

– Что случилось?

– Катер нашелся!

Петька ушам своим не поверил. Он переводил взгляд с Юрки на дельфина и с дельфина на Юрку.

– Это он говорит? – спросил Петька, указывая глазами на Карро.

– Он… Видишь, дельфинов с ним мало. Остальные тащат катер за якорный трос. К ночи будут здесь.

– Юрка-а, не верю… – понизив голос до шепота, сказал Петька. – Не верю и все…

– Приветствую тебя, о дерзновенный! – голос Хранителя Древних Тайн плыл отовсюду. Казалось, даже звезды прислушивались к нему. Юрка насторожился.

– Я не знаю, что ты надеялся найти в океане, но то, что я тебе расскажу, приоткроет завесу над главной тайной Атлантиды.

Юрка затаил дыхание. Ночной океан и темное звездное небо тоже затаились, замерли, только ровный шум воды слегка нарушал тишину. Было тревожно и торжественно.

– Если ты спросишь, когда это было, я отвечу так: это было очень давно. Так давно, что память о том времени превратилась в небытие. А жаль – в прошлом было столько интересного, что если бы людям удалось приоткрыть над ним завесу забвения, они стали бы намного умнее.

– А, может, это к лучшему? Может, людям ни к чему знать прошлое? «Преданья старины глубокой» – какая в них польза?

– Опасное заблуждение. Прошедшие тысячелетия стоили людям немало крови и страданий. Любые войны, потрясавшие когда-то мир, во многом были следствием забвения прошлого. Иные из вас говорят: важно не прошлое, важно будущее. Слепцы! Будущее – беспросветная тьма, и озарить ее можно только факелом прошлого.

У вождя атлантов Диониса было три сына-близнеца: Геос, Гефест и Марс. Они были так похожи друг на друга, что различали их только близкие люди. Зато характерами и повадками… о, в этом они были совершенно разные! До удивления разные, хотя и воспитывались в одинаковых условиях.

Дионис в молодости много воевал. Соседние народы трепетали при одном звуке его имени. Он объединил под своей властью все острова Атлантского архипелага: четыре крупных и несколько десятков помельче. И настало время, когда Дионису надоело воевать. В дни своей молодости вождь мог бросить клич – и его дружины собирались вокруг него в считанные дни, чтобы обрушиться на кого-либо из соседей по самому пустячному поводу, по одному капризу Диониса. Много зла принесла свирепые, сильные, храбрые атланты своим соседям. На всех берегах Средиземного моря не было народов, которых бы не повоевали атланты. Но Дионису, как я уже сказал, надоело воевать. То ли он удовлетворился тем, что соседи безропотно платили атлантам дань и поставляли рабов; то ли с годами пришли доброта и мудрость, а жажда воинской славы уступила место совестливым размышлениям о природе добра и зла, только на острова снизошел мир. Дионис окружил себя мудрыми и многознающими людьми, талантливыми певцами, ваятелями, художниками, сказителями и зодчими. Он вдруг понял, что жизнь проходит, а ему нечем потешить память, – былые походы лежали на ней невыносимо тяжким бременем.

Он все чаще думал о своих сыновьях, присматривался к ним и ломал голову над нелегким вопросом: кто же наследует его престол? По освященному веками обычаю у атлантов неоспоримым правом наследия пользовался первенец. А с близнецами Диониса получилась вот какая история. Появившегося на свет первым повитуха пометила алой ленточкой. Повязала ему запястье левой руки. Второй получил зеленую ленточку, третий – белую. Спустя полгода несмышленые наследники преподнесли сюрприз: развязали и перепутали лёнточки. Особых примет ни у кого из них не было.

При дворе вождя переполошились. Что делать? Королева посадила близнецов в круг, положила перед ними ленточки. Ручонки с пухлыми растопыренными пальчиками дружно потянулись к алой ленточке. Близнецы ухватились за нее и стали тянуть каждый к себе. Казалось, уже в этом возрасте они понимали, что алая ленточка обозначала первородство, что первородство открывало дорогу к власти, а власть обеспечивала ни с чем не сравнимое чувство превосходства над остальными смертными. Как тут быть?

– Все это неспроста, – заметил один из придворных мудрецов. – Не обошлось тут без вмешательства небесных сил.

Спросили прорицательницу. Она изрекла туманно и двусмысленно: «Да не будет отмечен сын твой среди прочих». Вождь и его сановники изрядно поломали головы, толкуя прорицание, пока не пришли к выводу: наследники в правах равны между собой. «Ради чего же я пролил столько крови? – думал Дионис. – Я объединил Атлантиду под единой властью, теперь что же – опять дробить ее?»

Дионис присматривался к сыновьям. Гефест с малых лет тянулся к людям, занимающимся каким-либо ремеслом, часами наблюдал за работой гончаров, ваятелей, резчиков по дереву, зодчих… Подрос – и сам стал вырезать что-нибудь из крепкого черного дерева, привезенного из краев, заселенных черными людьми, или высекал из белого мрамора.

Гефест был одним из тех, кто начал выплавлять олово и медь. Это ему пришло в голову сплавить вместе оба металла и получить бронзу. Дионис поначалу пытался воспретить сыну занятия, достойные рабов и ремесленников, но Гефест с упрямством, непонятным вождю, отстаивал право на свои увлечения, и в конце концов повелитель вынужден был на все махнуть рукой, тем более что и в поведении Геоса начали проявляться удивительные странности. Он начал скрещивать различные сорта цветов, а затем, путем отбора и кропотливого выращивания, вывел удивительный цветок и назвал его гелиотропом. Затем он вывел несколько сортов роз, цитрусовых, абрикос и слив.

А чем же занимался Марс? На взгляд Диониса, Марс вел себя наиболее достойно: занимался гимнастикой, стрельбой из лука, метанием копий и дротиков, был лют и неукротим в драках. Правда, пользуясь положением принца, Марс в любых схватках и состязаниях выходил победителем, ибо никто не осмеливался метнуть свое копье дальше Марса или дать ему сдачу, когда он набрасывался с кулаками.

Настоящий атлант – сильный, храбрый и воинственный. Дионис, хоть его взгляды и переменились, считал Марса наиболее подходящим претендентом на трон. Но что поделаешь. Вещие слова прорицательницы надлежало исполнить – разделить Атлантиду между сыновьями по жребию.

По смерти Диониса земли Атлантиды, разделенные между сыновьями, стали называть по их именам: Марсией, Геосией, Гефестией. Жизнь в каждой земле складывалась в согласии с нравом ее вождя. В Геосии процветало земледелие, в Гефестии – ремесла, а Марсия продолжала воинственные традиции Атлантиды времен молодого Диониса. Марс постоянно был занят обдумыванием новых походов и набегов, занимался сколачиванием армии и ее вооружением. Нелегкое это дело – готовиться к новой войне, не успев прийти в себя от предыдущей. Войны требовали воинов, а их не хватало. Не набирать же из рабов! В первые годы и не набирали, но вскоре Марс понял, что после хорошей выучки рабы могут воевать не хуже самих атлантов. И не мудрено: убивать, грабить, жечь куда легче, чем гнуть спину на полях, на строительстве крепостных стен, оросительных каналов и на других тяжких работах.

Воевать-то они могут, только вот веры им нет. Того и гляди, поднимут копья на своих хозяев. Марсу в нескольких случаях пришлось усмирять мятежи, обуздывать воинов, слишком уж распоясавшихся во время грабительских походов.

Как ни успешны были войны Марса, он понимал, что до воинской славы отца ему еще далеко. В сравнении с завоеваниями отца его походы выглядели разбойничьими набегами.

Гефестия и Геосия жили в это время совсем иной жизнью. В Гефестии развивались ремесла, науки, искусства, поощрялись творческие поиски талантливых людей, росли красивые города, производились различные изделия из бронзы, строились корабли.

В Геосии люди занимались все больше земледелием и скотоводством, но не чурались и ремесел. Между ними велась оживленная торговля. Торговали они и с Марсией, которая поставляла им рабов. Жители Гефестии и Геосии были довольны своей мирной жизнью. У них даже рабы не чувствовали себя порабощенными, хотя и были ограничены в правах.

Иное дело – Марсия. Марс установил в своих владениях жестокий военизированный режим. Глазам гостей и купцов Марсия представлялась огромным военным лагерем с тонко продуманной системой государственного управления.

Казалось бы, немного времени прошло с тех пор, как Дионис, перед тем, как упокоиться на смертном одре, разделил Атлантиду между сыновьями, а какие глубокие различия отделяли Марсию от Гефестии и Геосии!

Главный жрец-советник царя Тутеф, угрюмый, недоверчивый, желчный старик, постоянно поучал Марса: «Внимай словам моим и станет памятным в умах потомков царствование твое… Будешь владычествовать всеми пределами земными… Остерегайся простого люда, не приближайся к толпе в одиночестве, не доверяй даже братьям своим, не приближай к себе никого, кроме тех, в чью преданность ты веришь…»

Умные головы в Марсии предсказывали, что Марс ведет страну к гибели, потому что все физические и духовные силы народа направлялись к одной цели – завоеваниям других народов. Их предсказания подкреплялись примером Гефестии и Геосии, где люди жили вольно и благополучно. Такое сравнение не устраивало Марса, и однажды, когда настал срок объявленного им похода в далекую страну Нила, он разделил свою армию на две части и неожиданно направил ее на земли своих братьев. Гефестия и Геосия не ожидали такого вероломства, не были готовы к отражению нашествия, и Марс в считанные дни покорил их. Он решил было казнить братьев и всех мудрых людей Гефестии и Геосии, но потом рассудил иначе: теперь, когда вся Атлантида оказалась в его власти, а братья не были столь честолюбивы, чтобы помышлять о свержении Марса, перед его завоевательскими планами открылись новые, более легкие пути. Его силы, можно сказать, утроились, если не учетверились. Он призовет под свои знамена всех молодых и здоровых мужей Атлантиды. Гефестии поручит изготовить тридцать тысяч бронзовых мечей и кинжалов, а также триста тысяч бронзовых наконечников для копий и стрел. Бронзовое оружие было новым по тому времени и обещало Марсу абсолютное превосходство над армиями всех остальных известных атлантам народов.

– Все это так, – сказал ему Тутеф-жрец, он же учитель Марса и один из главных военных учителей-советников, мнением которого Марс особенно дорожил. – Верно, хорошее оружие и хорошо подготовленная армия – главное условие победы. Но просто победить – мало. Надо еще и удержать покоренные народы. А для этого существует только одно средство – страх. Смертельный страх. Твое имя должно наводить ужас – и тогда ты прославишься в веках.

Еще в те времена, когда молодой Дионис водил свои дружины в набег на какую-нибудь страну, Тутеф был одним из самых беспощадных предводителей войска. Он ни во что не ставил человеческую жизнь, его радовал вид крови.

Марс задумался. Он и сам успел убедиться, что страх не однажды помогал ему держать в повиновении не только собственную армию, собственный народ, но и помогал победить врага.

– Кровь! – восклицал жрец. – Чем больше крови покоренных народов ты прольешь, тем ярче и незыблемее будет твоя слава!

– Но, учитель, нет ли в твоих словах неправды? – спрашивал Марс. Спрашивал не для того, чтобы усомниться в высказываниях учителя-советника, а чтобы лишний раз укрепиться в их правоте, отвечающей духовным потребностям великого завоевателя, каким он видел себя в веках.

– Неправды?! – удивлялся жрец. – Какой неправды? Если ты хочешь прослыть великим воином – утверждай себя мечом! А меч, как ты знаешь, питается только кровью. Не позволяй себе мягкотелости, не щади, укрепляй свое сердце кровавым зрелищем чужой беды, чужой смерти. Если же не сумеешь подавить в себе доброту, ступай в подручные к своим братьям!

Тутеф знал, в какую точку бить. Напоминание о братьях привело Марса в ярость.

– Я?! В подручные?!

На следующий день Марс вызвал двух начальников сотен и повелел им отправляться в Гефестию и Геосию, чтобы доставить оттуда Гефеста и Геоса. Когда стражники пришли за Гефестом, он был в кузнице – заканчивал отделку отлично откованного обоюдоострого меча. Увидев стражников во главе с сотником, Гефест почуял неладное, нахмурился, но вида не подал, продолжал работу, как ни в чем не бывало. Начальник стражи хотел было сразу арестовать Гефеста, но залюбовался невиданной красотой и отделкой меча, а посему велел стражникам расположиться вокруг кузницы и быть наготове. Гефест не торопился, похоже – нарочно оттягивал. Меч переворачивался на наковальне с боку ка бок, сверкал острыми лезвиями. Начальник сотни уселся на пороге и наблюдал за работой знаменитого мастера, который, пожелай он того, мог бы стать великим вождем своей страны. Но не стал. Неужели не пожелал? Кто знает. Ведь и старый Дионис в конечном счете пришел к мысли, что воинская слава – не утешение на исходе жизни.

Гефест провел несколько раз бруском по звенящему металлу, вытянул, меч в правой руке и прищурился, разглядывая безукоризненно прямую линию лезвия. Начальник сотни насторожился, вскочил. Уж не вздумал ли Гефест выкинуть какую-нибудь штуку?! Напасть на сотника, а то приложит меч к собственной груди и… Но нет, не похоже. Любуясь изделием своих рук, Гефест, кажется, и думать забыл о стражниках. Начальник махнул рукой – и несколько стражников, сжимая копья, подошли к дверям кузницы.

Начальник стражи осмелел и протянул руку:

– Дай-ка сюда этот меч!

Гефест безропотно отдал оружие, вздохнул, вытер закопченные руки о фартук и вышел во двор, где тотчас был окружен стражей.

В это время другая сотня стражников нагрянула на дворец Геоса, бывший вождь сидел за широким столом и сортировал зерна нового сорта пшеницы. Он поднял голову, увидел стражников. Они вошли во двор уверенной поступью людей, исполняющих чью-то непреклонную волю. Начальник сотни приблизился к столу, в то время как стражники остановились поодаль, опираясь на копья.

– Велено доставить тебя в Марсию, – глухо вымолвил начальник стражи.

– Меня? – удивился Геос.

– Тебя, – отрезал начальник.

Геос уперся локтями о столешницу и уронил курчавую голову на ладони. Он сидел молча, углубленный в какие-то свои мысли. Прошла минута, другая, третья. Для начальника стражи пауза, по-видимому, показалась слишком затянувшейся.

– Нам велено спешить. Собирайся.

Геос опять поднял голову и мрачно уставился на Начальника. Встал.

– Куда идти?

– За нами.

В окружении стражников Геос вышел со двора и сел в колесницу, запряженную парой аравийских скакунов. Бывший вождь попросил начальника стражи сделать крюк и поехать мимо полей, садов и виноградников, привольно раскинувшихся на отлогих склонах холмов. Начальник согласился не задумываясь, и Геос горячо поблагодарил стражника. Колесница катила мимо абрикосового сада, и Геос со слезами на глазах смотрел на крупные, наливающиеся легкой желтизной плоды. Он догадывался, что вкус зрелых плодов выведенного им сорта оценят уже другие, не он. Эта мысль и огорчала и радовала – для людей он кое-что успел сделать…

Марс, его советники и начальники боевых отрядов собрались утром на площади перед царским дворцом. Привели связанных по рукам Гефеста и Геоса. Марс встретил братьев сверкающим взглядом и взялся за рукоять меча, висевшего на поясе. Вокруг площади стояли вооруженные воины – пешие и конные. Над Атлантидой всходило солнце. В небе – ни облачка. В голубизне кувыркались голуби, пели жаворонки. Листья на деревьях томились в преддверии знойного дня.

Марс извлек меч из ножен. Солнечные лучи ярко вспыхнули на отполированных гранях.

– Отличный меч выковал ты, Гефест. Надеюсь, он принесет мне славу…

Гефест посмотрел прямо в глаза Марсу и промолчал. Геос вздохнул и стал следить за голубями. Братья стояли друг против друга, и жрец подумал: «Похожи, но как мало теперь в них общего!»

– Твой меч, Гефест, принесет мне славу, – повторил Марс. – Очень жаль, брат мой, но первой жертвой этого чудесного меча станешь ты… И ты, Геос, брат мой, станешь жертвой этого оружия,

– Зачем ты нас убиваешь, Марс? – спросил Геос. – Мы не сделали ничего дурного и, видит бог, не замышляем против тебя ничего такого, за что нас следовало бы казнить.

– Я вам верю, братья, – ответил жестко Марс. – Вы, может, и не замышляете, но пока вы живы, всегда найдутся люди, которые будут сопоставлять наши достоинства и, по-видимому, не в мою пользу…

Я хочу раздвинуть пределы Атлантиды. Хочу покорить все страны, известные и неизвестные. Этот меч я хочу пронести по всей земле.

– Зачем тебе это, Марс? – спросил Геос. – Разве нам не хватает своей земли? Зачем ты навлекаешь горе и беду на другие народы? Они не причиняли нам зла, за что же их наказывать? Пусть живут они в мире в своих пределах, места под солнцем всем хватит. Пусть каждый живет, как хочет…

– Замолчи, Геос! – повысил голос Марс. – Ты рассуждаешь, как пахарь… Я хочу, чтобы моя Атлантида правила всем миром. Я хочу стать повелителем и владыкой всех земных пределов! Хочу стать царем Вселенной. Хочу, чтобы все народы жили под моей волей! Чтобы все судьбы были в моей руке!.. И я добьюсь этого, – голос Марса сорвался на визг. – А чтобы моя душа в моих походах была спокойна, я должен убить вас. Сейчас я не могу думать о вас, как о братьях. – Вы соперники. Следовательно – враги. Видят боги, мне больно чувствовать врагов в моих кровных, единоутробных братьях. Но, чтобы по-прежнему любить вас, я должен вас убить. Я сам убью вас, и ваша смерть укрепит мою волю и решимость завоевать весь мир… Кто осмелится ждать от меня пощады, зная, что я не пощадил даже братьев своих? Многие из моих врагов будут повержены задолго до того, как над их головами сверкнет молния моего меча.

Казнив братьев, Марс начал готовиться к великому походу на восток по Срединному морю. На острове Гефеста строилась огромная флотилия кораблей и множество колесниц, ковалось оружие и боевые доспехи. На островах Геоса объезжались огромные табуны лошадей, заготовлялось зерно, сушились овощи, коптилось мясо. Всех здоровых мужчин в возрасте от семнадцати до тридцати лет Марс призвал в армию. Носильщиками пешего и вспомогательного войска служили неисчислимые толпы рабов. Обремененная поборами и подготовкой к войне, Атлантида из счастливой и самоуверенной страны превратилась в страну уныния и печали. На главном острове Атлантиды перед дворцом Марса в канун похода жрецы развели жертвенный костер и принесли в жертву трех рабов, трех великолепных черных быков и трех павлинов – обычную жертву богам, благословляющим воинов.

Марс разделил свое огромное войско на две части: армию Ястреба и армию Сокола. Он поставил над ними знающих дело, преданных командующих. Перед Ястребом ставилась задача высадиться на Пиренеях и, пройдя с огнем и мечом северное побережье Срединного моря, прибыть в страну Кар, откуда всходит солнце. Туда же должна идти и армия Сокола, которой предстояло высадиться в стране обитателей песков, завоевать страны Чемех, Иам, Кау, Уант, Куш, Седжру, то есть страны южного побережья Срединного моря, и через страну Хор прибыть на соединение с первой армией.

Флотом управлял лично Марс. Он должен был повоевать в Срединном море острова Иси, Кефти с Микенским царством, Шардану и все остальные, а также южные области Пиренеев, Аппенин, Пеллопонеса и бросить якоря у города Библ. На весь поход отводилось время в 36 рождений Луны.

Виноградарям Атлантиды Марс повелел приготовить и хранить вино из двух урожаев. Оно понадобится для великого пира победителей.

После сожжения жертвоприношений и зловещих заклинаний Тутефа, Марс велел собрать во дворце командующих армиями и начальников отдельных отрядов.

– Мы отправляемся в великий поход, – сказал царь. – Такого похода еще не знали люди, обитающие на земле. Мы должны повергнуть их в ужас. Наши руки должны быть крепкими, а сердца – каменными, не ведающими жалости. Боги, благословляющие нас в этот великий поход, требуют крови, так не жалейте ваших стрел, копий и мечей! Пусть кровь народов, встающих на вашем пути, льется рекой и радует глаза наших богов, а те, кого вы оставите в живых, пусть станут нашими вечными данниками. Счастье и славу Великой Атлантиды мы воздвигнем на скорби и костях наших врагов!

Военачальники всех рангов, слушая воинственные призывы молодого царя, с внутренней дрожью вглядывались в сузившиеся сверкающие глаза. В тот час они даже представить себе не могли, сколько ни в чем не повинных людей ляжет под их сандалии из сыромятной бычьей кожи. Уже с первых схваток атлантов обуяет ненасытная жажда убийства, когда они, с мечами и копьями, с дикими криками: «Горе вам! Горе вам!» устремятся на малочисленные дружины и беззащитные селения других народов.

В завоеванных землях атланты обычно убивали каждого второго или третьего, в зависимости от силы сопротивления жертв. Навьючив пленников награбленным, они устремлялись все дальше и дальше ка восток по берегам Срединного моря. В Нубийских землях атланты убивали только пожилых людей. Многих пленников навьючивали бурдюками с водой. Как только вода в бурдюке истощалась, пленника или убивали, или оставляли умирать в безводной, пышущей зноем пустыне, чтобы не расходовать на него запасы пищи и воды.

Ожесточенно и дружно сопротивлялись атлантам нубийцы племени Ирчета. Но и они оказались бессильны, как бессильна сухая солома перед яростным всепожирающим пламенем.

Особенной изобретательностью в зверствах, чинимых на завоеванных землях, отличался сам царь. Он был страшно разъярен длительной осадой Микен, богатой и красивой крепости на острове Кефти, где погибло немало атлантов. В конце концов стены были проломлены, но защитники крепости во главе с вождем укрылись в неприступной цитадели. Марс часами просиживал над вырубленными в скалистом плато огромными ямами микенского зверинца, заселенного львами, леопардами и крокодилами. По его знаку воины время от времени бросали в ямы пленников. Это было самое приятное сердцу Марса зрелище.