Текст книги "Драко Малфой и Солнечный путь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Красота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

По ту сторону

Все потихоньку уходило, как вытекает песок из перевернутых песочных часов. Привычка дышать. Ощущение волос, падающих на лоб. Ощущение руки Гарри поверх его собственной. Драко повернулся, чтобы посмотреть на своего любимого, но не увидел его. Гарри здесь был, но Драко не мог его видеть. То, что он видел, было лишь воспоминанием души об ощущениях тела. И они уходили.

А Гарри все так же смотрел вперед, в красные глаза под низко надвинутым капюшоном.

Но вот в небе дрогнули звезды, и что-то, что в мире живых могло бы быть названо ветром, прошелестело по сухой земле преддверия страны мертвых. Юноши, как по команде, обернулись.

– Профессор Дамблдор, сэр… – произнес Гарри, и Драко вдруг вновь увидел его лицо и почувствовал его руку в своей. Директор Хогвартса наклонил голову, внимательно глядя на них.

– Вам нужно возвращаться. У вас мало времени.

И, словно в подтверждение этих слов, в тусклом небе ярко вспыхнуло созвездие в форме песочных часов.

– Но мы не можем, сэр, – возразил Гарри. – Вольдеморт…

Тень на той стороне расщелины дрогнула, отзываясь на собственное имя.

– Возвращайтесь, – твердо сказал Дамблдор. – Он не покинет этого места. Я ему не позволю.

– Это мой враг, сэр! – гордо и резко выпалил Гарри. Но директор лишь покачал головой.

– Зачем тебе враги, Гарри? Оставь двух стариков, тебе есть зачем жить, – он ласково улыбнулся Драко. – Ступайте. Вас ждут.

– Сэр… – прошептал Гарри. – Вы же столько для меня сделали, как я могу…

– Позволь сделать и это для тебя, – мягко произнес Дамблдор. – Мне очень много лет. Я очень долго прожил. Помнишь, что я говорил тебе о Николасе?

– Про то, что для хорошо организованного ума смерть – еще одно интересное приключение? – шмыгнул носом Гарри.

– Ну да, – весело отозвался директор. – А это даже интереснее, чем просто смерть. Только я бы хотел, чтобы меня не выставляли в музее…

Странно, но после Драко никак не мог вспомнить, каким же он видел Дамблдора там, по ту сторону жизни.

Помнил только, что этот человек очень мало походил дурашливого директора Хогвартса, большого любителя анекдотов и сладостей. Кажется, он был молодым. Кажется, его глаза сияли. И когда юноши уходили вверх, навстречу живому свету, он смотрел им вслед, и Драко спиной чувствовал его взгляд, как чувствуют солнечные лучи, даже не видя их.

* * *

Юноши исчезли, и в небе погасло яркое, нездешнее созвездие, возвращая потрясенному преддверию страны мертвых его первозданную тишину и спокойствие. Альбус Дамблдор присел на край расселины, расстелив по земле и коленям полы мантии. Он чуть улыбнулся тени напротив, застывшей в неподвижном ожидании того, за кем можно будет вернуться в мир живых, и, прикрыв глаза, погрузился в свои воспоминания, как погружается усталое тело в прохладные речные струи.

Он прожил много, очень много. И у него была хорошая память. Возможно, думал он, эта река обмелеет еще нескоро. Возможно, ему хватит на вечность.

Заключение

Все, что я хотел сказать, не передать словами

Не высказать мне это чудо из чудес

Сплин 

Хогвартс, 7 июня 1998 года

На песок была брошена роба, и Гарри лежал на спине; прядки его угольно-черных волос почти сливались с шелком того же цвета. Впрочем, волосы казались не совсем черными – может, это солнечные лучи так шутили, а может, неровно отросшие виски и в самом деле пробила легкая седина… Смоляные пряди скользили по длинным тонким пальцам с выпирающими костяшками фаланг, их шевелило легкое дыхание, когда Драко склонялся, чтобы пройтись губами по краешку уха или очертить ими контур гарриного лица. Шепот был почти невесом и неслышим, он сливался с поцелуями, неспешными, текучими и сладкими – так льется свежий мед…

Казалось, они могут целоваться бесконечно, не стесняясь людей, не думая о будущем, забыв прошлое.

Словно что-то прорвалось в их отношениях, и в разлом, захлестывая все, оказавшееся на пути, хлынула нежность.

Это было первое постэкзаменационное воскресенье, и песчаные берега озера были забиты учениками Хогвартса, жаждущими отдыха и свободы. Все, кроме этого кусочка пляжа, где двое сплетались в бесконечном объятии.

Светловолосая взъерошенная голова высунулась из-за обрыва, спускающегося к берегу; обладатель ее полюбовался на Главную Хогвартскую Пару и нырнул обратно.

– Они все еще целуются, – сообщил Шеймус. Джинни посмотрела на него из-под ресниц.

– Тебе это мешает?

– Да нет, – лениво отозвался Шеймус, вытягиваясь на травке. – Просто хочется посмотреть, а ты меня дергаешь.

– Не думаю, что им понравится, если за ними будут подглядывать, – нахмурилась Джинни. Сидящая рядом с ней с каким-то листком в руках Гермиона неожиданно раздраженно вздохнула и пробормотала:

– Я не верю… она действительно это написала!

– Что? – спросила Джинни.

– Что последнее восстание гоблинов было в 1825 году! – Гермиона всплеснула руками. – К тому времени уже три сотни лет существовал Гринготтс!

– Может, она имела в виду 1285? – предположил Шеймус. Гермиона сердито покосилась на него.

– Это тоже неправильно, Шеймус!

Шеймус раздраженно пожал плечами.

– А что ты хочешь, Гермиона? Вспомнить семилетний курс Истории Магии! Мы же проходили восстания гоблинов в четвертом классе!

– Кто «она»? – спросила Джинни. Шеймус хмыкнул.

– Угадай с трех раз. Сольвейг, конечно…

– Я попросила ее скопировать свои ответы, – Гермиона покраснела. – Чтобы потом проверить, правильно ли она написала.

– И что мне это дало, Грейнджер?

Сольвейг стояла рядом, глядя на них сверху вниз.

– Ты написала, что последнее восстание гоблинов было в 1825 году! – воскликнула Гермиона, взмахнув листком. Сольвейг пожала плечами и присела на край обрыва, устремив взгляд в сторону озера.

– Да кому это нужно? Я на все вопросы, связанные с датами, отвечала наугад, с интервалом в восемнадцать лет. Догадывалась, что восстание гоблинов было раньше, но что ж делать… – Она улыбнулась.

– Черт, какие они все-таки… чудесные…

– Гоблины? – спросила Джинни, ухмыляясь.

– Нет, корнуэльские пикси! – фыркнула Сольвейг. – Вон те двое… интересно, они не собираются довести дело до конца? Я не прочь посмотреть…

– Сольвейг! – воскликнула Гермиона.

– У меня уже губы болят на них смотреть, – произнесла Джинни. – Интересно, как они ухитряются так долго целоваться?

– Короче, мы все за них рады, – вывод, сделанный Сольвейг, казался немного нелогичным, но никто не стал ей возражать.

* * *

Глаза, брови, лоб, виски, скулы, щеки, нос, губы, подбородок, шея, по которой можно проскользить до ушей, а потом зарыться лицом в мягкие светлые волосы, ощущая их ласковый, сладкий аромат, слушать неумолчный шепот …хороший… мой… нежный… мой… любимый… мой… чудесный… мое счастье… моя радость… мое солнце… и так бесконечно, словно по кругу – шепот, поцелуи, объятия, и волосы скользят шелком между пальцами, и горячее тело прижато так тесно, что даже тонкий листок бумаги не поместить между ними… и сердце переполняет нежность, тоска, боль, вина… я люблю тебя… я люблю тебя… как сделать так, чтобы можно было сказать это прямо в сердце, как заставить слова течь с кровью по венам? Я люблю тебя – затаскано и затерто до дыр, но если повторять слова, пока не сотрется смысл, может быть, удастся выразить то, что чувствуешь – как тает сердце, как нельзя, невозможно, нет сил… оторваться, прекратить… я люблю тебя… если бы я мог сказать это тебе прямо в сердце… если бы я мог поцеловать твое сердце… придти с твоей кровью в твои вены… я люблю тебя… когда бы прежде я ни говорил тебе это, понимаешь ли ты, что теперь это значит больше, еще больше, чем просто больше, больше настолько, что это не сказать словами и никак не измерить? Я люблю тебя – но даже если сказать тысячу раз, все равно не выразить то, как я люблю тебя.

Темно русые ресницы мокнут от слез, как ветви под дождем, но Гарри целует и целует мокрые веки, пока Драко не начинает улыбаться. Это так банально звучит, но твоя улыбка похожа на солнце во время дождя… я уже говорил, что люблю тебя?

* * *

Сириус Блэк встал, несколько раздраженно отряхнул песок с ладоней и, покосившись на Люпина, направился к целующимся юношам. Немного поколебавшись, профессор Защиты с тяжелым вздохом поднялся на ноги и последовал за своим другом.

– Гхм…

Прошло не меньше минуты, прежде чем Гарри (теперь уже он склонялся над Драко, лежащим на смявшейся робе) поднял голову и посмотрел на Сириуса совершенно диким взглядом. Губы его были ярко-красными, распухшими и даже немного потрескавшимися. На открывшейся взорам мужчин шее Драко темнели фиолетово-синие засосы. Люпин шумно втянул носом воздух.

– Парни, прогуляться не хотите? – жизнерадостно спросил Сириус, и Люпин мысленно закатил глаза. Драко не ответил – прикрыв глаза, он водил губами по шее Гарри.

– Прогуляться? – хрипло спросил Гарри.

– Ну да, – кивнул Сириус. – До Хогсмида. Посидим в пабе, выпьем… Вам, кстати, уже можно пить, вы знаете?

– Жарко же… – удивительно, но Драко ухитрялся говорить, одновременно продолжая целовать шею Гарри.

– Ну, тогда вам следовало раздеться, – несколько сардонически заметил Сириус.

– Я обгорю, – возразил Драко.

– Ты же снизу! – приподнял брови анимаг.

– Не всегда, – ответил Драко. Сириус присел рядом с ними и решительно произнес:

– Парни, так нельзя.

Юноши вопросительно посмотрели на него.

– Я вот это имею в виду, – Сириус указал на них. – Это может надоесть. Причем быстро. Это – не еда, это – лакомство. Нельзя питаться одними конфетами.

Драко приподнял бровь.

– Я имею в виду поцелуи, – объяснил Сириус. – Короче, подъем и стройся – мы идем в Хогсмид. Заодно купим Гарри гигиеническую помаду…

Драко взял Гарри за подбородок и повернул его лицо к себе.

– Да, – согласился он, внимательно разглядев Гарри. – Ты прав. Вставай, Поттер.

И решительно спихнул Гарри с себя.

* * *

День, ночь, снова день – белая комната, белый потолок, белые стены, белые простыни, пол покрыт кафельной плиткой и тоже белый. Это палата в госпитале имени Святого Мунго, куда Драко доставили на следующий день после их возвращения из преддверия страны мертвых.

Когда он вернулся в свое тело, первым ощущением, своеобразным приветствием мира живых, стала резкая боль во лбу, словно кто-то воткнул туда раскаленный гвоздь. А первым звуком – удивительно раздражающим, надо сказать, звуком – был чей-то плач. Чей-то отчаянный, горький плач. Приподнявшись, он увидел Гарри, безутешно сгорбившегося над телом Дамблдора.

Потом их обоих подхватили и потащили в больничное крыло, не дав даже взглянуть друг на друга.

Причитания Помфри, резкие приказы Снейпа, заботливый голос Сириуса – все раздражало, все, хотелось только увидеть Гарри и убедиться, что с ним все в порядке. И все в порядке – с ними двумя. Почему всем этим людям невыносимо сложно понять такое простое желание?

Потом было снотворное зелье, и тяжелый сон, и утро, и авроры, на которых шипел Снейп и рычал Сириус, но они все-таки забрали Гарри и Драко «для выяснения».

Это тошнотворно напоминало Драко прошлый год, когда казалось, что после всех перенесенных испытаний они просто обязаны быть вместе, но всего лишь нескольких недель, проведенных вот в таких вот раздражающе чистых комнатах, вдали друг от друга, в утомительных допросах – то это были авроры с мрачными лицами и квадратными челюстями (они протягивали руки, почти касаясь лба Драко, и голоса их звучали подозрением – что это, мистер Малфой?), то улыбчивые люди с ласковыми глазами и в белых халатах (я ненавижу белый цвет! – чуть не орал Драко), хватило им обоим, чтобы решить, что они не любят друг друга. И он боялся.

Зеркало в чистой, блестящей от кафеля, отвратительно стерильной ванной комнате отражало худого, бледного до синевы юношу в безразмерной фланелевой пижаме, с огромными глазами, темные круги под которыми так хорошо подчеркивал свет дневных ламп. Единственным ярким пятном был шрам – тонкий зигзагообразный шрам, вне сомнения в виде молнии, горевший на левой стороне лба. Драко прикасался к нему кончиками пальцев, и ему казалось, что отметина жжется. Шрам Гарри. Шрам, оставленный Непростительным Проклятием.

Но с тех пор, как Драко пришел в себя, вернувшись с «той стороны», лоб больше не беспокоил его.

Его отпустили в середине мая, продержав в этом кошмаре больше месяца. Предполагалось, что его лечили, но после этого лечения Драко чувствовал себя совершенно больным; он похудел так, что любимая одежда висела на нем мешком, когда он под присмотром медбрата садился в «Хогвартс-экспресс».

Он провел все дорогу до школы в своем купе, не решаясь выйти из него, чтобы проверить, не едет ли этим поездом и Гарри. Обхватив худые плечи, он смотрел в окно на радостную весеннюю зелень и тосковал.

На станции его встречал никто иной, как Сириус Блэк – сияющий, синеглазый, одетый «не по форме» – в вызывающие маггловские джинсы с посадкой на бедрах и широким клепаным ремнем, узконосые бутсы, потертую кожаную куртку, небрежно облокотившийся на свой мотоцикл. Драко заулыбался – и ему, и мотоциклу. Сириус метнул короткий взгляд на лоб Драко, едва прикрытый светлой челкой, но ничего не сказал, а Драко на секунду задумался, как ему привыкнуть, что теперь люди станут глазеть на его лоб, как когда-то глазели на гаррин.

– Он как кошка – возвращается домой из любой дали, – произнес Сириус, поглаживая руль. – Где хочешь сидеть – спереди или сзади?

– Не уверен, что смогу его вести, – покачал головой Драко. Сириус с преувеличенной пылкостью обнял байк.

– Я ни за что его тебе больше не доверю! Я всего лишь спросил, хочешь ли ты сидеть впереди меня, в моих горячих, нежных и – не подумай дурного! – целомудренных объятиях, или ты сядешь сзади и будешь лапать меня всю дорогу?

Драко рассмеялся.

– Мне больше нравится вариант с нежными объятиями.

– Тогда садись.

Сириус оседлал мотоцикл, и Драко уселся впереди него, в кольце сирусовых рук, откинул голову ему на плечо – и неожиданно уткнулся лицо в шею анимага.

– Все хорошо? – осторожно спросил Сириус – шее его вдруг стало мокро и горячо.

– Сейчас будет, – глухо ответил Драко. Действительно, не прошло и минуты, как он выпрямился с совершенно сухими глазами и произнес: – Пожалуй, я все-таки сяду сзади.

* * *

– А Гарри вернулся? – наконец решился спросить Драко – они уже въезжали в ворота Хогвартса.

– Да, я забрал его со станции позавчера, – ответил Сириус.

– И как он? – осторожно поинтересовался Драко.

– Он был примерно в таком же состоянии, как и ты, – ответил Сириус. – Не переживай, Драко. Я понимаю, что Малфои не плачут, но вас хорошо укатали.

– Я не плачу! – по инерции воспротивился Драко.

– Как хочешь, – усмехнулся Сириус.

Они въехали на территорию Хогвартса, и, немного не доезжая до замка, Сириус остановил мотоцикл и сказал, что дальше на нем не разрешают. Впрочем, отсюда замок был уже отлично виден; Драко даже разглядел тоненькую фигурку, застывшую на крыльце, но запретил себе думать о том, кто бы это мог быть.

Только сейчас он понял, как страстно он хочет увидеть Гарри. И он пошел к замку – медленно, потому что оказалось, что от месячного лежания в постели он совсем ослаб; Драко шел, глядя по сторонам, просто чтобы не смотреть вперед и не думать о том, кто это стоит на ступенях, потому что, скорее всего, это и не Гарри вовсе. А взглянуть было на что – тому, кто умел смотреть, тому, кому было дело до неожиданного ликования природы – так ликует тот, кого излечили от смертельной болезни, – а не только до человека, стоящего близ входа в замок.

Но вот крыльцо, и Драко, наделенный неплохим – не превосходным, но неплохим, – зрением, уже разглядел человека на нем – а тот все еще неузнавающе вглядывался в слизеринца сияющими зелеными глазами – без очков.

– Привет, – произнес Гарри. – А я смотрю и думаю – это ты или нет? В больнице мне выдали очки – какой-то кошмар, знаешь, хуже, чем у МакГонагалл. Я просил в больнице, чтобы нам дали повидаться, но мне сказали, что нас нельзя волновать. Интересно, они думают, что допросы меня совершенно не волнуют?

Тебя допрашивали, да? Все в порядке? Я боялся, что они что-нибудь тебе припишут из-за отца. Ну, чего молчишь?

– Я рад тебя видеть, – медленно ответил Драко. Гарри чуть улыбнулся.

– Наверное, даже Снейп не мог бы сказать это более мрачным тоном… Драко? Что случилось?

И тогда Драко задал самый дурацкий вопрос в своей жизни; более того, он задал его совершенно неуместным, глупым, просительным тоном:

– Ты меня все еще любишь, да?

Гарри кивнул, потом отчаянным жестом мотнул головой, потом воздел руки, потом шагнул к Драко и обнял его.

– Ты такой дурак, Малфой, – прошептал он.

– Заткнись, Поттер, – прошептал Драко в ответ. – Хотя ты прав…

Они стояли, обнявшись; потом Гарри отстранился от Драко и провел пальцами по его лицу. Откинул со лба челку – и улыбнулся насмешливой, дразнящей улыбкой.

– Вот ты и попался, Малфой!

– В каком смысле? – Драко непонимающе смотрел на Гарри.

– Теперь ты – чертов Мальчик-Который-Выжил, – Гарри ткнул пальцем в шрам. – Уж не знаю, стоит мне быть таким благородным, чтобы не попытаться поддразнить тебя…

– Можно подумать, ты когда-нибудь отличался особым благородством, – проворчал Драко.

– Но я же гриффиндорец!..

– Тоже мне, титул… – Драко взъерошил Гарри волосы – и замер, точно тем же жестом, что и Гарри минуту назад, касаясь его лба.

– А твой?

Гарри смущенно потер лоб.

– Ну вот, видишь… Его нет. Я заметил в больнице… его нет, похоже, с тех пор, как мы вернулись…

Драко схватил его за левую руку и отвел рукав, обнажая чистую кожу. Установилось молчание.

– Умер и воскрес, да? – спросил он, наконец.

– Ага… – кивнул Гарри. – Как ты в прошлом году, помнишь?

– Нет, не помню, – коротко и категорично ответил Драко. – Ничего не помню.

Чуть улыбнувшись, Гарри пожал плечами.

– Тебе видней.

* * *

Четверо со своего обрыва наблюдали, как Сириус Блэк и профессор Люпин уводят Драко и Гарри. Задумчиво пососав травинку, Джинни произнесла:

– Люпин так хорошо выглядит…

– Зелье, – ответила Гермиона моментально. – Дипломный проект Гарри. Хотя нет, впрочем, дипломный проект Гарри и Драко – «Поводок для волка».

– Кто автор названия? – мрачно спросила Сольвейг.

– Полагаю, что Сириус, – ответила Гермиона, и обе заржали.

– Расскажете об этом после, – Джинни поморщилась. – Не уверена, что хочу знать подробности отношений Люпина и Блэка…

– О, а я хочу! – оживился Шеймус.

– Лучше про зелье, – возразила Джинни. – Неужели их еще заставили защищать дипломный проект?

– Нет, их от всего освободили – и от экзаменов, и от проектов, – ответила Гермиона и тут же нахмурилась. – Надеюсь, у них из-за этого не будет проблем с поступлением… Так вот, их освободили от дипломного проекта, но они все же решили его доделать – для Люпина. Суть в том, что это зелье, созданной на основе Аконитового зелья Снейпа, может помочь реципиенту управлять волком. Фактически, превращает оборотня в анимага.

– И сработало? – спросил Шеймус.

– Да.

– Класс! Теперь Гарри выведет всех оборотней в Англии.

– В общем, да, – гордо ответила Гермиона. – Думаю, что производством «Поводка для волка» вполне можно будет заняться.

– И Гарри заработает кучу денег, – добавил Шеймус.

– Вряд ли, – ответила Гермиона. – Он отдал права в Департамент Магических болезней. Чтобы производство было налажено на государственном уровне.

– Смерть альтруистам, – буркнула Сольвейг.

– Сольвейг не любит правительство, – улыбнулась Гермиона.

– Все уроды! – ответила та. После этого краткого высказывания, которое, вполне возможно, могло бы служить девизом в семейном гербе Снейпов, наступило молчание.

– Сольвейг, – нарушила его Джинни, – а как ты теперь будешь именоваться?

– А что? – удивилась Сольвейг. – Тебе не нравится мое имя?

– Да нет, оно вполне нормальное. Я просто подумала, что, может быть, ты теперь захочешь носить фамилию Снейп…

– Я об этом не думала…

– Есть кое-что, чего я не понимаю, – неожиданно перебил их Шеймус. – Например, всей этой истории с монстромагами…

– Это отвратительно звучит, – нахмурилась Сольвейг. – Короче, для того, чтобы создать монстромага, нужно две формы жизни…

– Да, я это знаю, – перебил Шеймус. – Но я думал, что Мина просто прятала василиска…

– Нет, она и была василиском. Поэтому ей и необходим был детеныш – она хотела стать монстромагом. Я, честно говоря, понятия не имею, что там за чары нужно применять, я этим не занималась…

– Стоп! – Шеймус вытянул руку. – Но ведь ты же тоже монстромаг.

– Я дракон, – надменно возразила Сольвейг. – Ты не путай, пожалуйста. Это разные вещи. Там – колдовство. Здесь – договор.

– Договор? С кем?

– С драконом. С одним из Древних. Из людей-птиц… ну, или, скажем, того, что от них осталось. Они делят свою сущность с человеком, но драконья жизнь намного длиннее, и в конце концов, человек умирает… если дракон не найдет себе нового, он тоже умрет. Вот. Я… то есть, эта драконша прибыла сюда вместе с группой Чарли как вожак, здесь мы и познакомились.

– И как это произошло? – заинтересовалась Джинни.

Сольвейг пожала плечами.

– В один прекрасный вечер я осталась ночевать у нее в загоне, а утром уже была ею. Странное ощущение…

Самое странное – это, конечно, видеть… Просто открываешь глаза – и видишь, и то, что очень далеко… и разную мелочь в траве… еще запахи… слышишь, как шуршит ветер… как пищат крысы в погребах… интересно…

– Могла бы и рассказать, – буркнула Гермиона после недолгого молчания. Сольвейг ухмыльнулась.

– Ну, ты ведь тоже не рассказала мне про свою замечательную поездку на драконе, верно?

Гермиона пробурчала что-то нечленораздельное, но возражать не стала. И снова установившуюся было тишину нарушила Джинни:

– И еще кое-что. Мне не дает покоя одна фраза, которую Гарри сказал Мине, помните, тогда, когда Драко искали в Запретном лесу? «Что ты сделала в том отеле, что Драко подумал, будто мы занимались любовью?»

Что он имел в виду?

– А, – сказал Шеймус. – Малфой мне рассказывал на рождественской вечеринке… Из своего номера в австрийском отеле, где они останавливались, он слышал, будто Гарри и Мина в соседнем трахаются. Это было вскоре после того, как они познакомились с Миной. Меня это насторожило, потому что Гарри совсем не похож на человека, способного так форсировать отношения… а потом, по словам Драко, прозвучало кое-что, что было только между ним и Гарри… А потом я нашел описание таких чар, которые возможно без применения палочки… волшебник как бы вынимает из сознания человека воспоминания и заставляет их звучать вслух, так, что человеку кажется, будто это происходит на самом деле. Эти чары считаются врачебными – их используют, чтобы моделировать ситуации и освобождать человека от психозов… ну, и еще авроры ими пользуются, но строго ограничено.

– То есть, на самом деле он ничего не слышал? – воскликнула Джинни. – Это были просто его воспоминания?

– В общем, да. Он слышал себя и Гарри, на самом деле.

– Вот дрянь! – с чувством произнесла Джинни.

– Это точно, – заметила Сольвейг. – Жуткая дрянь…

– Вот такие дела, – резюмировал Шеймус. – Хорошо, что ее нет… Вы знаете, – он поднялся на ноги, потягиваясь. – Я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Вы же не будете без меня скучать?

– Постараемся, – буркнула Сольвейг.

– Вот и ладушки, – ухмыльнулся Шеймус и ушел. Минуты через две поднялась Джинни.

– А не пойти ли и мне прогуляться? – она приподняла бровь, оглядывая девушек. Сольвейг округлила глаза:

– Только не говори мне, что у вас свидание!

– Нет, конечно, – ухмыльнулась Джинни. – Но меня тревожит судьба Шеймуса… я просто посмотрю, куда он пошел.

– Сделай фото! – бросила вслед ей Сольвейг.

– Фото чего? – удивилась Гермиона.

– Примирения! – слизеринка ухмыльнулась.

* * *

Заявив, что ничто на свете не радует его так, как дармовая выпивка, Сириус отправился на поиски мадам Розмерты. Поскольку вечно юная барменша питала слабость к «этому разбойнику», как она призналась сама, вскоре перед Люпином, Гарри, Драко и Сириусом появилось несколько бутылок пива. Не усладэля. Сама Розмерта присела рядом и, нежно глядя на Сириуса, проворковала:

– Так что ты хотел рассказать?

– Он, наверное, хочет пригласить вас на свою свадьбу, – моментально встрял Драко. Мадам Розмерта округлила глаза.

– Ты женишься, Сириус?

Анимаг подарил Драко взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

– Я бы так не сказал, Розмерта…

– Он выходит замуж, – снова вмешался Драко. Сириус закатил глаза.

– Малфой, заткнись.

– Вот теперь ты говоришь совершенно как Поттер, – заметил Драко. – «Малфой, заткнись» – это его мантра.

– Мне позволено будет продолжить? – с ядовитой вежливостью осведомился Сириус. Драко сделал широкий царственный жест рукой. Сириус отвесил ему шутовской поклон и заговорил: – Я хотел рассказать нашей очаровательной хозяйке о гениальнейшем зелье, которое придумал Гарри…

– Прошу прощения! – возмутился Драко. – Но идея была моя! Поттер сроду бы ни до чего такого не додумался! Только я, со свойственной мне широтой мысли…

Договорить ему не дали – Гарри, резко развернув Драко к себе, накрыл его рот своим.

– Правильно, Гарри, – с удовольствием сказал Сириус. – Пусть помолчит. На самом деле, Розмерта, есть только два способа заткнуть Малфоя – один из них был нам только что продемонстрирован… эээ… точнее, он демонстрируется, я бы так сказал.

– А второй? – спросила барменша, – с лукавой улыбкой наблюдая за целующимися юношами. Люпин уткнулся лбом в сложенные руки и залился тихим смехом. Сириус слегка покраснел.

– Эээ… это не тот способ, который рекомендуется показывать большому скоплению народа. Да и малому тоже, кстати.

Несколько секунд недоумевающая Розмерта переводила взгляд с хохочущего Люпина на скалящегося Блэка, потом залилась краской и с силой шлепнула рассмеявшегося Сириуса по руке.

– Сириус Блэк! Ну, знаешь ли…

– Прошу прощения! – улыбнулся Сириус. – Это была не самая удачная шутка. Так вот, по правде говоря, – он с веселой усмешкой покосился на взъерошенного Драко, которого Гарри наконец-то отпустил, – идея в ее окончательном варианте действительно принадлежала Драко. В прошлом году Гарри задумал создать состав на основе Аконитового зелья – вы ведь знаете, что такое Аконитовое зелье, Розмерта?

– Конечно, – барменша сочувственно улыбнулась Люпину. – Конечно, я знаю. Продолжай, Сириус.

– Гарри хотел создать такое зелье, которое бы полностью излечивало вервольфа. Ему удалось излечить своим зельем укушенных недавно, но на вервольфов «со стажем» зелье не действовало. И тогда Драко…

– Ну… – перебил Драко, изо всех сил пытавшийся казаться застенчивым. – Это было не совсем тогда, это было несколько позже.

– Не мешай повествованию, – сурово сказал Сириус. – Так вот, тогда Драко предложил интересное решение – малфоевское такое решение. Он заявил, что в теле того, кто стал оборотнем давно, человек и волк сроднились и на самом деле не хотят расставаться. Он предложил создать зелье, которое делало бы оборотня анимагом.

– И что? – с горящими глазами спросила барменша. – Получилось.

– Да, – Сириус торжествующе улыбнулся, как будто создание зелья было его личной заслугой. – Вчера ночью зелье торжественно прошло испытание.

Мы собрались в кабинете Снейпа – я, Лунатик, наши влюбленные голубята, ну, и это носатое чучело…

– Ты бы потише про носатое чучело, – заметил Люпин, взмахнув ресницами в сторону двери, в которую только что вошли Снейп, мисс Паркер и Гермиона. – Возможно, он станет директором… а кое-кому там еще работать.

– Это будет ужасный день для Хогвартс, – мрачно произнес Сириус.

– Дальше, – ласково улыбаясь, попросила мадам Розмерта.

– Мы перегородили кабинет решеткой, за которой остались Лунатик и я. Ребята решили, что испытание должно приходиться именно на полнолуние, потому что если зелье сработает в этом случае, значит, оно сработает и в любом другом.

Стемнело. Мальчики и Снейп дожидались по ту сторону решетки, а я остался с Луни на случай, если зелье не сработает и придется его усмирять. Мощь оборотня – страшная штука, иной раз ее не выдерживали самые крепкие решетки.

Взошла полная луна, и началась трансформация. Она приходит на мягких лапах, совсем как волк, овладевает человеком постепенно. Я много раз видел это и никогда не испытывал желания попробовать на своей шкуре.

Сначала человека пробирает дрожь. Потом она усиливается и начинает проходить волнами. Когда Рема стало трясти, я подал ему кубок с зельем, и он выпил, едва не расплескав половину. Прошло еще две минуты, и лунный луч настиг комнату, где мы находились. Рем глухо зарычал и превратился в волка.

Я испугался, что зелье не получилось, и уже почти принял свой анимагический облик, когда вдруг волк, стоявший в столбе лунного света, поднялся на задние лапы, одновременно принимая человеческий вид. Это был Рем, и он улыбался.

– Примерно как сейчас, – закончил Сириус, ласково поглядывая на Люпина, и сказка, созданная его голосом, исчезла. Мадам Розмерта утерла слезы, заблестевшие в уголках глаз, поправила передник и, поднявшись, сказала:

– Ох, спасибо, Сири, – она погладила анимага по голове. – Ты всегда это умел. И я так рада за вас… за всех, – закончила она, ласково погладив Гарри и Драко по растрепанным макушкам. Улыбающийся Сириус проводил ее взглядом, потом повернулся к своим сотрапезникам – и поймал боковым зрением устремленный на него взгляд темных, похожих на два бесконечных тоннеля, глаз. Всего на мгновение – а потом Снейп снова повернулся к своим юным спутницам.

* * *

В загоне никого не было, только валлийская хвосторога (вроде бы самец – Джинни в них не очень разбиралась) дремала на солнышке. Во дворике Джинни наткнулась на своего брата и Блэйз Забини – картина, конечно, была возмутительная, и Забини, разумеется, вовсе не та девушка, которая нужна Чарли, – но сейчас было решительно не до них.

Она заглянула еще в несколько помещений – одно из них оказалось спальней драконолога по имени, кажется, Джек, и Джинни, покраснев, быстренько шмыгнула обратно в коридор – парень был там не один, и хорошо, что они уже спали. На мгновение задумавшись, кому могла принадлежать знакомая на вид русоволосая макушка, Джинни заглянула в «гнездо» – помещение, где драконихи высиживали яйца, и тут же забыла про Джека и его пассию. На полу, на куче песка сидел Януш и рассеянно укладывал в большую плетеную корзину яйца шведского тупорыла, а сама мамаша спала в двух шагах от него, очевидно, усыпленная заклинанием. Темный волосы драконолога были стянуты в хвост, несколько прядей, выбившись, падали на лицо, и он машинально отводил их за уши. Казалось, мыслями Януш пребывает где-то очень далеко отсюда.

Джинни только собралась спросить, не видел ли он Шеймуса, как светловолосый гриффиндорец сам выступил из темного угла комнаты и нерешительно двинулся к Янушу. Плечи драконолога напряглись – кажется, он заметил присутствие.