Текст книги "Драко Малфой и Солнечный путь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Красота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– Она и моя дочь тоже, – мягко возразил Люциус. – Потом, Драко не выродок. Он просто… не удался.

Драко глядел на Гарри, изо всех сил стараясь не слышать слов отца. Он все еще умел ранить его. Драко все еще больно было слышать презрение в голосе отца. Ему подумалось, что смерть – приятная перспектива по сравнению с вечной психологической зависимостью от этого человека.

– Пора.

Драко вздрогнул, сообразив, что за спором Люциуса с мисс Паркер он совершенно забыл о главных действующих лицах. Вольдеморт уже стоял в изголовье гроба, рядом со Снейпом, и наливал в каменный кубок кипящее зелье из котла. Налив кубок доверху, он через гроб протянул его Вельгельмине. Девушка взяла кубок обеими руками – по размерам он вполне годился для салатной миски – и, осторожно балансируя им, спустила ноги на пол, встала и пошла к Гарри.

– Я тебя не очень-то возбуждаю, верно? – проворковала она, остановившись напротив него. – Я тебя никогда особенно не возбуждала – ты все время мечтал о своем любовнике, мечтал, чтобы кто-то оттрахал тебя, я же все видела. Ты чертов педик, – она рассмеялась, откинув голову. – Не знаю, что думает о тебе Драко, но, по мне, ты очень плохой любовник, Гарри Поттер, Мальчик-Который-Наконец-то-Сдохнет.

Пей! – край кубка коснулся губ Гарри, но тот лишь плотнее стиснул челюсти. – Не зли меня, Гарри!

Гарри продолжал яростно сверлить ее взглядом, не проявляя ни малейшего желания подчиняться.

Нахмурившись, Вельгельмина взглянула на мисс Паркер, и та провела волшебной палочкой по краю плиты, к которой был прикован Гарри. Та, чуть дрогнув, начала неторопливо опрокидываться назад, устанавливаясь в горизонтальное положение.

– Открой ротик, Гарри, – прошипела Мина, склоняясь над юношей. – Открой пошире, как если бы ты сосал у моего братца. Открой, или я прикажу тебе, слышишь? Я так прикажу тебе, что ты получишь удовольствие, пока я буду тебя трахать!

– Сучка, ненавижу, – тихо и отчетливо произнес Гарри.

– Умничка, – она приподняла голову Гарри, поднося другой рукой к его губам кубок. Гарри поперхнулся, жидкость потекла из уголков рта, но Мина неумолимо продолжала вливать в него зелье. – Расслабься и получай удовольствие. – Она издевательски улыбнулась и разорвала на Гарри футболку, а потом стянула штаны. – Наш общий друг еще спит. Ничего, сейчас проснется…

– Как же я тебя ненавижу… – произнес Гарри, и в голосе его прозвучали слезы. В ответ Мина, усмехнувшись, перекинула через него ногу и села на Гарри верхом.

– Это взаимно, Поттер, – она с силой сжала пальцами его подбородок, почти впиваясь ногтями в кожу, поворачивая голову Гарри к себе. – Плачешь? Ах, ты, гриффиндорский нытик, мямля, плакса. Вот ответь мне, – она наклонилась к нему, выдыхая слова Гарри в рот, – за что он тебя так любит? Зачем ты ему нужен, ты, тупой, нечуткий, бессердечный, однобокий, слабосильный дурак? Ну, остались бы вы вместе – что бы вы делали? О чем бы говорили? Да он бы умер с тобой от скуки! – Она резко разжала пальцы, как бы отшвыривая лицо Гарри, оперлась руками о его грудь и, приподнявшись, резко села на его вставший член. – Не-на-ви-жу! – выдохнула она, опускаясь. – Ненавижу… – повторила она, двинув бедрами, и Гарри застонал, запрокидывая голову. – Ненавижу, – прошептала она, поднимаясь, и опустилась вновь, и Гарри вскрикнул. В тот же миг зазвучал голос Вольдеморта, выпевающий странные и жуткие слова заклинаний.

Мина действительно трахала Гарри, а не наоборот. Зелье, автоматически размышлял Драко, явно афродизиак, судя по тому, как яростно она двигается, а он все не кончает. Гарри повернул голову, неотрывно глядя на Драко, по лицу его пробегали судороги, стоны и крики звучали так, словно Гарри было больно. Драко вдруг испугался – может, ему и правда больно, может, у нее, как у суккуб, зубы там?

Гарри закричал в голос. С чувством жуткой беспомощности Драко смотрел, как он корчится, словно в агонии, как Мина раздирает ногтями его грудь, и как они оба замирают: он – откинувшись головой на плиту, как на подушку, она – расслабленно замирая на нем. Гарри выглядел… удовлетворенным.

– Гарри! – позвал Драко. Оба обернулись, и Мина оскалилась:

– Что, приревновал, братишка?

– Я тебя люблю, – сказал Гарри, глядя на Драко. – Я старался думать о тебе.

– Меня сейчас стошнит, – буркнула Мина, слезая с Гарри.

– Это бывает с беременными, – вежливо заметил Драко. Гаррина плита тем временем заворочалась и приняла вертикальное положение, а плита Драко начала опрокидываться назад. Когда неприятное кружение закончилось, Драко повернул голову.

– У тебя штаны расстегнуты, – улыбаясь, сообщил он Гарри. Тот вернул улыбку.

– А ты вообще голый. Я не умею застегивать ширинки с прикованными руками.

– Полюбуетесь друг на друга напоследок, – произнесла Мина, появляясь в поле зрения Драко с кубком в руках. – На любимые части тел, так сказать.

– Моя любимая часть тела Гарри сейчас прижата к чертовой плите, – ответил Драко. – Из-за чего она может утратить присущую ей очаровательную выпуклость. Знаешь, Мина, почему Гарри тебя не любит? Ты когда-нибудь говорила комплименты по поводу его задницы? Гарри, она говорила?

– Нет, никогда, – улыбаясь, ответил Гарри.

– Вот видишь. А я говорил, причем много раз.

– Учту на будущее, – сухо заметила Мина. – Сам выпьешь, или на тебя Империус наложить?

– Это заклинание используется не по назначению, – пожаловался Драко. – Это же одно из основных заклинаний колдовской «Камасутры»!

– На меня же не действует, – сказал Гарри.

– Точно, – согласился Драко. – Тогда ладно.

– Ты теряешь время, – произнес Люциус, обращаясь к Мине. Та поднесла кубок с зельем к губам Драко, и он покорно открыл рот.

* * *

Это было отвратительно – он не мог подобрать другого слова. Это было насилие, хуже, чем даже то, что с ним делал Люциус. Она насиловала его, выжимала его, заставляя его стонать, кричать и даже умолять о большем, вопреки здравому смыслу и собственным чувством. Склонившись к нему, она терзала его рот, проникая языком почти ему в глотку; казалось, она хотела высосать из него душу. Она кричала его имя… а потом, когда он кончил в нее, прошептала ему на ухо:

– Драко… любимый… сделай так, как говорит Господин… ты будешь жив, мы будем вместе… пожалуйста…

Он послал ее. Очень грубо и прямолинейно, не обеспокоившись даже понизить охрипший голос. Вспыхнув от ярости, девушка слетела с него.

– Дурак!

– Вельга, – с мягким укором в голосе произнес Вольдеморт. – Ты опять пытаешься сделать что-то не то.

По-моему, за последнее время ты успела наделать немало глупостей. Хватит.

Сверкнув глазами, девушка вернулась к гробу и снова улеглась на крышке. Темный Лорд приложил палочку к ее животу и произнес какое-то заклинание. На мгновение кожа Мины засветилась бледно-розовым светом, и Вольдеморт удовлетворенно улыбнулся.

– Да. Ребенок там.

Драко посмотрел на Мину, пытаясь понять, должно ли знание того, что в ее теле теперь живет его ребенок, что-то перевернуть в его душе. Возможно, должно было, но, тем не менее, не переворачивало.

Драко поднял глаза на Гарри – тот смотрел на Мину с выражением страдания на лице. Наверное, подумал Драко, ему жаль этого ребенка.

Тягучее пение зазвучало в комнате, и Драко с удивлением понял, что это Вольдеморт выпевает слова заклинания. Абсурдная мысль о том, что, оказывается, у Темного лорда неплохой голос, едва не заставила Драко расхохотаться вслух.

Гробница наполнилась магией, как водой. Снова, как тогда, в Большом зале Хогвартса, стало трудно дышать. Золотистый свет, пронизанный черными нитями, окутал Мину, и Вольдеморт, словно это стало для него сигналом, не переставая выпевать заклинание, двинулся вокруг гроба.

Он сделал первый круг и, не останавливаясь, начал второй, а потом третий, и четвертый… Случайно глянув на Мину, Драко на мгновение задумался, что же с ней не так… а когда понял, едва не закричал от ужаса.

У нее начал расти живот.

Может быть, беременные женщины – это прекрасно, Драко не знал этого точно, но когда этот процесс происходит в считанные минуты и у тебя на глазах, ничего прекрасного в этом нет вовсе. Через пару минут, когда Темный Лорд обошел вокруг Мины в шестой раз, Драко понял, что им предстоит наблюдать роды. Лицо Гарри было почти синим – очевидно, он думал о том же самом. Над ухом Драко рассыпался в смешке Люциус.

– Он обойдет вокруг Вельги девять раз – это означает девять месяцев беременности, – доверительно сообщил он на ухо Драко. – Потом начнутся роды. Как только ребенок родится, Господин убьет тебя и Поттера, а также ваши души, покинет свое тело и вселится в ребенка. Когда он это сделает, цикл роста младенца ускорится. Думаю, что года через два он уже станет вполне способным к действию волшебником.

Возможно, Господин придумает что-то, чтобы остаться таким навсегда. Мы, естественно, позаботимся, чтобы за эти два года никто не потревожил нашего Лорда.

– Будешь воспитывать чудовище? – негромко спросил Драко.

– Почему бы и нет? – усмехнулся Люциус. – Я хочу, чтобы это был мальчик. Мне будет интересно его учить. А ты кого хочешь?

– Мне всегда хотелось дочь, – сухо ответил Драко. – Но не сейчас.

Едва он успел договорить, как в гробнице прозвучал, отразившись от стен, пронзительный девичий крик, и Драко снова захотелось заткнуть уши.

– Смотри, – прошипел Люциус, вздергивая его голову, – ты думаешь, ты появлялся на свет иначе?

Мина лежала на спине, широко расставив ноги; огромный вздувшийся живот казался ненастоящим. Вцепившись ногтями в края крышки, она кричала пронзительно и надрывно, так, что Драко даже стало ее жаль. Потом она замолчала, и Драко почему-то понял, что тяжелое дыхание, прорезываемое стонами, означает, что рождение уже близко.

– О Боже мой! – раздался голос Гарри. – О Боже мой!

Мина застонала – долго, протяжно, как будто раненое животное, уже отчаявшееся спастись.

– Мама-мама-мамочка! – вырвалось у нее по-детски жалобно, и Драко с ужасом понял, что не осталось больше ненависти к ней, к разлучившей его с любимым, к мучительнице, к союзнице врага, а есть только жалость к такому же несчастному оружию в чужих руках, как и он сам, и Гарри, оружию, которое нужно, пока исполняет свое предназначение, но до чувств которого никому нет дела, потому что по определению сражающихся, оружие не может испытывать чувств.

– Ма-ма! – громко и страшно выкрикнула Мина, и Гарри, развернувшись, насколько он мог в своих путах, заорал на мисс Паркер:

– Она же тебя зовет, ты, ведьма!

Мисс Паркер передернула плечами и чуть отстранилась от Гарри. Она намеренно не смотрела в сторону Мины, брезгливо кривя губы при очередном ее крике.

– Мисс Паркер! – рявкнул Вольдеморт, и Драко смутно удивился тому, что не заметил, когда Темный Лорд окончил свои песнопения. – Помоги ей! Она рожает меня!

Выражение лица мисс Паркер было таким, словно ей только что велели поцеловать жабу, но она, наколдовав тазик с горячей водой, подошла к Мине.

– Мамочка… – выдохнула Мина. Волосы ее прилипли к мокрому лбу, губы обметались, костяшки пальцев, вцепившись в камень, были белыми.

– Заткнись, – сквозь зубы бросила мисс Паркер. – И давай быстрее!

Мина всхлипнула, закрывая рукой лицо. Внезапно Снейп, словно очнувшись из забытья, шагнул от изголовья гроба, взял Мину за запястье, отводя руку от лица, и сжал пальцы.

– Дыши, – приказал он под ошеломленным взглядом мисс Паркер. Мина послушно набрала в легкие воздух, а мисс Паркер повернулась к Вольдеморту, чтобы сказать ему, что зельевар вышел из-под контроля…

Но Темный Лорд был занят.

* * *

Холодные губы коснулись виска Драко.

– Прощай, милый, – тихо сказал Люциус, отстраняясь. Драко оторвал взгляд от Мины и увидел палочку, нацеленную ему в лоб.

Он выдохнул, чтобы сдержать панику. Он успел подумать, что хотел бы умереть под небом и солнцем – чтобы увидеть их перед смертью. Он перевел взгляд на Гарри, пытаясь впитать в себя его облик, запомнить его навечно, если у него будет эта вечность. А она должна была быть. Обязана была быть. Ему всего восемнадцать. Он не может умереть.

– Авада Кедавра!

* * *

Крики, стоны, заклинания Вольдеморта – все это наполняло комнату, оглушая Гарри, лишая сил и воли.

Измотанный пытками, долгим путешествием во тьме и страшным сексом с Миной, больной от невероятного количества черной магии, окружавшей его, он начал жаждать смерти, малодушно желая только, чтобы Вольдеморт убил его первым. Он не выдержит смерти Драко. Только не смерть Драко на его глазах.

Мисс Паркер отошла от него к Мине. Проследив за ней взглядом, Гарри заметил, что Снейп, кажется, пришел в себя. Если он, конечно, вообще был не в себе. Но времени поразмышлять над этим у Гарри не было – в этот момент Вольдеморт направил палочку на Драко.

Паника, завладевшая Гарри в этот момент, не позволила ему думать о том, что он умрет сразу же следом за Драко и не успеет истосковаться по нему. Драко не должен был умереть – вот что неслось в голове Гарри со скоростью, наверное, превышавшей скорость света. Что-то холодное скользнуло вниз по руке Гарри, и вдруг он понял, что свободен. Руки сами собой опустились, и в пальцы легло тонкое полированное дерево.

Гарри еще успел оглянуться. Он вообще много чего успевал, словно сумел остановить время, и рука Вольдеморта, сжимавшая палочку, и губы его, готовящие Авада Кедавру для Драко, стали двигаться медленно-медленно. И, оглянувшись, Гарри увидел Питера Петтигрю, чей взгляд был наполнен ужасом, а мгновением спустя облезлый хвост мазнул по полу и исчез в ближайшей щели. И еще Гарри успел возблагодарить небо за то, что не дал убить Червехвоста в Шумном Шалмане.

Зеленая молния сорвалась с кончика палочки Вольдеморта. Зеленая вспышка отозвалась в мозгу Гарри.

Уйди с дороги, девочка!..

Нет, только не Гарри!..

За спиной Драко стоит высокий белокурый человек – однажды он стоял посреди класса Защиты от Темных Сил, и говорил: Он может защитить дорогого вам человека даже от Авада Кедавра, но ценой будет ваша жизнь. И неважно, насколько ваш противник сильнее вас – если вы скажете Эгидо Сакрифус и назовете имя того, кого хотите защитить, Смертельное проклятие, ударив в этого человека, не причинит ему вреда, а срикошетит в мага, который наслал его, и он умрет, но и вы – тоже.

– Эгидо Сакрифус Драко!

Он никогда в жизни не произносил этого заклинания, но, в конечном итоге, это не имело значения.

Бледно-голубой луч обогнал зеленую молнию, и последним, что видел Гарри, была прозрачная сияющая стена, окружившая Драко. И зеленая молния, что, ударив в эту стену, рванулась обратно…

Близ дома Реддлей, 5 апреля 1998 года, вечер

Есть замечательные часы перед самым закатом, когда солнце уже почти село, может быть, только маленький кусочек его, похожий на апельсиновую шкурку, выглядывает из-за кромки горизонта, залитой оранжево-красным светом, как будто кто-то пролил на бледно-голубое полотно тыквенный сок. Это теплое время, когда ветры не треплют обитателей земли, лениво играя в высоком небе друг с другом и с тем, кому посчастливилось иметь крылья.

Вот в этот час, обманчиво мягкий, такой, словно никакой беды в мире нет вовсе, на заросшую сорной травой лужайку перед полуразрушенным домом Реддлей опустился огромный дракон.

Его некому было увидеть, потому что жители деревни Малый Висельтон предпочитали не появляться вблизи дома Реддлей – слишком дурной славой пользовался этот дом, особенно в последнее время, когда окошки его вновь засветились светом призрачных свечей. Теперь даже самые отчаянные мальчишки предпочитали держаться от страшного дома подальше. Впрочем, если бы кто и увидел крылатое чудовище, вряд ли ему бы поверили. Особенно если бы он сказал, что, приземлившись, дракон спустил с шипастой спины юную девушку, а сам мгновение спустя превратился во вторую девушку, не менее юную, разве что менее симпатичную. Несчастного свидетеля признали сумасшедшим, или, в лучшем случае, лгуном. Поэтому даже если кто и заметил прибытие странной пары, этот неведомый свидетель предпочел притвориться, что он просто задремал в лучах закатного солнца.

– Там никого нет, – сказала Гермиона после того, как при помощи палочки просканировала дом на предмет наличия жизни. – Наблюдаются только мелкие неразумные формы. Крысы, скорее всего.

– А подвал? – спросила Сольвейг. – Должен же здесь быть подвал?

– Не знаю, – Гермиона с сожалением посмотрела на Сольвейг. – Сольв, мы не можем лезть в подвал только вдвоем. Драконом ты там не поместишься, а если мы пойдем так, мы сами попадем в беду.

– Не факт, – пробормотала Сольвейг. – Кое-что я и так могу… Черт, Грейнджер, они должны быть где-то здесь! Мы же не могли напутать с зельем, верно?

– Ошибочно сваренное зелье – это яд, – сказала Гермиона. – А ты жива.

– Следовательно, пока мы летели, их перевели в другое место, – сказала Сольвейг.

– Или мы ошиблись в направлении.

– Грейнджер, ты в своем уме? Это Поисковое зелье, оно как компас. Мы не могли ошибиться в направлении.

– Зелье рассчитано на человека, оно могло дать сбой из-за твоей монстромагической формы.

– Ты не могла бы не употреблять это слово? Из-за него я чувствую себя чудовищем.

Сольвейг вдруг присела, разглядывая что-то в высокой траве. Пронзительный писк заставил Гермиону подскочить от неожиданности; белая крыса, прятавшаяся в траве, не выдержала соседства с существом, в котором чувствовала самого страшного хищника, и в панике рванулась прочь, высоко выбрасывая коротенькие лапки. Молниеносно Сольвейг перегородила ей путь и схватила крысу за хвост. Та завизжала, изворачиваясь и пытаясь достать до держащей ее руки одновременно зубами и когтями.

– Я всегда боялась крыс, – произнесла Сольвейг, задумчиво и даже несколько плотоядно рассматривая животное. А потом сказала неожиданное: – Ребекка, дура ты хвостатая, это же я, Сольвейг.

– Ребекка? – изумилась Гермиона.

– Снейпу всегда нравился «Айвенго», – ответила Сольвейг, вставая на ноги. – Хотя, по-моему, белой крысе скорее пошло бы имя Ровена. Летом она исчезла, мы думали, что она потерялась. Надо же, и сама нашлась, и хозяина нашла. Умная тварь… Ну-ка! – она опустила крысу на траву. Та сжалась, но бежать больше не думала. – Отведи нас к Северусу, Ребекка, – произнесла Сольвейг. – Если не хочешь, чтобы я тебя съела.

Развернувшись, крыса побежала, шурша лапками и периодически оглядываясь на девушек. Те последовали за ней, путаясь в высокой траве.

– Ты и правда съела бы крысу? – спросила Гермиона. Сольвейг пожала плечами.

– Мясо же. Или ты думаешь, что драконы питаются исключительно юными невинными девушками?

– Ты мне уже говорила, что нет. Но крысы же маленькие.

– А гречневая крупа? – возразила Сольвейг, и Гермиона подавилась очередной репликой, на мгновение представив себе кашу из крыс.

Их маленькая проводница остановилась перед невысоким строением из серого камня. Строение походило на гробницу, но входа в него не было – лишь несколько ложных арок, над каждой из которых был выбит полустершийся герб. По краям арок вилась лента имен.

– Марк Эдвард Реддль, – читала Гермиона. – Элен Сьюзанна Мария Элизабет Реддль. Артур Томас Реддль.

Ярволло Генри Реддль…

– Грейнджер, не обязательно читать все буквы, что ты видишь, – оборвала ее Сольвейг. – Одно нам ясно – Реддль. Это поместье Реддлей, а это их фамильный склеп.

– А почему нет входа?

– Наверное, мест не осталось, – пожала плечами Сольвейг. – У нас такого нет – Снейпы предпочитают кремацию.

– Почему Ребекка привела нас сюда? – Гермиона прижалась ухом к стене склепа. – По-моему, там никого нет.

– Попробуй просканировать, – предложила Сольвейг.

Сканирование ничего не дало, так же, как и Прослушивающее заклинание, чары Всевидящего Ока, заклинание Прозрачности, Разлагающее заклинание и Стенобитные чары.

– Я вне себя, – почему-то очень спокойно сообщила Сольвейг после того, как посланный Гермионой в состоянии, близком к отчаянию, Огненный шар срикошетил от стены и в возвратном действии прошел в точности по Сольвейг. Гермиона не успела испугаться – стряхнув с себя искры, драконша и изрекла эту замечательную фразу.

– Что делать будем? – жалобно спросила Гермиона.

– Не знаю, – все так же сдержанно ответила Сольвейг.

– Может, трансфигурироваться в туман?

– А туман сможет трансфигурироваться обратно?

– Не знаю, – сникла Гермиона. Сольвейг втянула воздух, широко раздувая ноздри.

– Третий раз за год слышу от тебя эту фразу. Рекорд, – произнесла она, и ярость, звенящая в ее голосе, прорвалась пронзительным воплем. Рванулись на волю крылья, когти вспахали дерн, когда драконша, оттолкнувшись от земли, поднялась на задние лапы и обрушила передние, а также добавочную таранную мощь хвоста, на неказистое серое здание.