Текст книги "Драко Малфой и Солнечный путь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Красота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Хогвартс, 4 октября 1997 года, полдень

Сладко пахло прелыми листьями; они шуршали под ногами, словно тихо переговаривались между собою; иногда желтый листок срывался с ветки дерева и, медленно планируя в неподвижном воздухе, приземлялся Гарри на голову. Тогда Вельга протягивала руку и снимала тонкими пальчиками листочек с гарриных волос и выбрасывала его, или засовывала Гарри за ухо, или просто вертела в руках, а потом все равно выбрасывала.

– Я просыпаюсь и думаю – вот, сегодня мне надо сделать домашнее задание, приготовить материал к следующему уроку первокурсников, успеть то, успеть это… – тихо говорил Гарри. – И я думаю, и думаю, и все это крутится в голове, и я уже не могу уснуть… Кошмарное ощущение… Я знаю, нельзя жаловаться своей девушке. Теперь ты подумаешь, что я нытик…

– Мужчины слишком большое значение придают своей силе, – заметила Вельга, помахивая листочком. – А девушкам, на самом деле, бывает очень приятно, когда они позволяют своим слабостям выйти наружу.

– А если потом мужчины начинают ныть, и ныть, их уже невозможно остановить? – спросил Гарри.

– Тогда это ужасно! – Вельга в притворном ужасе вскинула руки, листок выпал из пальцев и слетел ей на нос.

– Вот, – смиренно согласился Гарри.

Сегодняшний день начался поистине чудовищно. За завтраком, как обычно, совы принесли почту. Гермиона, деловито жуя намазанный маслом тост, развернула принесенный казенной совой «Ежедневный пророк» и, громко вскрикнув, уронила тост в чай.

– Что случилось? – Гарри повернулся к ней, и Гермиона ткнула ему в нос первой полосой. Во всю страницу переливался мрачными цветами заголовок: «Руины Азкабана».

Вырвав из рук Гермионы газету, Гарри торопливо пробежал глазами страницу. «Волшебная тюрьма пуста… дементоры исчезли… ни следа узников…» Гарри посмотрел на Гермиону.

– Он начал действовать.

Гермиона кивнула и вздрогнула. Со всех сторон меж тем доносились полные ужаса и удивления возгласы – не только Гермиона выписывала «Ежедневный пророк». К столу гриффинндорцев подлетела Сольвейг.

– Грейнджер! Ты знаешь, как можно достать списки? Ну, тех, кого не нашли… – она ткнула пальцем в первую полосу. Гермиона поднялась из-за стола.

– Я могу попробовать…

– Тогда пойдем.

А сразу же после завтрака Гарри попался профессору Люпину.

– Гарри, – очень строго произнес профессор, – на следующей неделе возвращается Сириус. Я хочу, чтобы ты с ним поговорил.

– Не стану, – немедленно ответил Гарри.

– Гарри, ты намерен до конца жизни дуться на человека, который не сделал тебе ничего плохого?

– Петтигрю тоже не сделал мне ничего плохого, – возразил Гарри. – Но вы же не просите меня поговорить с ним.

– Это не одно и то же, Гарри! – воскликнул Люпин. – Как ты не понимаешь? Ты – единственная семья Сириуса. Он выжил в Азкабане благодаря тебе!

– Отлично! – рассердился Гарри. – Значит, я ему ничего не должен.

И поспешно сбежал от Люпина.

День был субботний, и большая часть учеников ушла в Хогсмид. Гарри посидел в библиотеке, составляя конспект на понедельник. Сумасшедший ритм жизни имел свои плюсы – Гарри выработал себе нечто вроде режима, и теперь первую половину субботнего дня посвящал исключительно домашним заданиям и подготовке к проведению уроков, чтобы ничего не оставлять на воскресенье. Во всяком случае, теперь воскресный отдых не омрачала мысль о том, что вечером придется делать уроки. Еще одним плюсом было то, что Гарри не нужно было делать домашнее задание по зельям, которое всегда отнимало больше всего времени и нервов.

Радость от того, что не нужно было больше заниматься предсказаниями, была совсем иной. Гарри не мог даже представить себе, как бы он теперь смог сочинять бесконечные трагические пророчества собственной судьбы – занятие, которое доставляло такое удовольствие им с Роном.

После обеда была запланирована тренировка. Но Гарри на обед не пошел – он направился в драконарий, к Мине.

В четверг вечером у седьмого курса в расписании стояла общая лекция по драконографии. Однако до сих пор состоялось только два занятия – у драконов постоянно что-то случалось, и лекцию отменяли. Чарли Уизли успел только рассказать ученикам, какие виды драконов существуют, а заодно и поведать о том, как драконы влияют на людей. Оказалось, что присутствие драконов может служить чем-то вроде усилителя для некоторых особенно ярких человеческих чувств, например, гнева, радости, любви, ненависти, отваги или страсти. Особенно последнее – у драконов нет определенного брачного периода, каждая драконица в этом смысле индивидуальна, так что, если дракониц в драконарии несколько, брачный период происходит практически постоянно. На человека это действует весьма определенным и предсказуемым образом. Поэтому, объяснил слегка покрасневший Чарли, в драконариях достаточно свободные нравы. Надо заметить, что это не особенно порадовало Гарри. Кто-то спросил, не опасно ли присутствие драконов для психики. Чарли ответил, что для неустойчивой – опасно. Малфой тут же прокомментировал это в своей излюбленной манере:

– Тогда надо спрятать подальше Поттера, а то вдруг у него опять головка заболит. Еще на людей начнет кидаться.

Гарри стиснул зубы, решив не спорить, и был очень рад, когда кто-то сменил тему, спросив, почему драконы так действуют на людей.

В ответ Чарли рассказал легенду.

В начале мира люди были созданы не такими, как сейчас. Они были сильными, высокими, прекрасными и крылатыми созданиями. Они могли парить в небесах, кувыркаться в порывах теплого ветра, как осенние листья, сложив крылья, падать в море и нежиться на нагретых солнцем скалах. Им была дарована мудрость и магия.

Но люди-птицы стали, как водиться, грешить. Они забыли о своей мудрости, предпочитая отдаваться наслаждениям, ели не чтобы насытиться, а чтобы полакомиться, спали не потому, что устали, а из лени, предавались страсти не по любви, а только для удовольствия. Только небольшая группа людей-птиц жила правильно, но они ничего не делали, чтобы образумить своих сородичей.

И тогда люди-птицы были наказаны. Первых лишили человеческого облика, превратили в животных, одели в чешую и обрекли внушать ужас всем иным земным тварям. У вторых отняли крылья, и они стали людьми – чуть более мудрыми, чем другие люди, и владеющими магией. Но все же людьми.

– В жилах людей и драконов течет одна кровь, вот почему драконы так на нас действуют, – закончил Чарли. – Но еще говорят, что до сих пор на земле существуют те, кто являются одновременно драконом и человеком, как древние люди-птицы.

Возможно, драконы и правда как-то действовали на людей, но Гарри этого особенно не замечал. Во всяком случае, медленно гуляя с Миной по осеннему лесу, он не чувствовал ни чрезмерной страсти, ни еще каких-нибудь драконоподобных чувств. Ему было хорошо и спокойно, ощущение, что день будет ужасным, прошло безвозвратно, и он уже жалел, что разнылся.

– Но ты же не ноешь без конца, – словно прочитав его мысли, возразила девушка. – Ладно тебе, – она улыбнулась ласково и насмешливо одновременно. – Я знаю, зачем ты мне пожаловался. Ты просто хочешь, чтобы я пожалела тебя и предложила оставаться у меня на ночь.

– Вы слишком самонадеянны, мисс Малфой, – Гарри, повинуясь внезапному порыву, вдруг обнял Мину и закружил ее в импровизированном вальсе. – И вы думаете о последствиях?

– Мечта девушек всего мира! – Вельгельмина закатила глаза. – Парень, который думает о последствиях!

– Теперь это будет моим новым прозвищем? – спросил Гарри.

– Ага, – Мина кивнула, и прядки светлых волос щекотно прошлись у Гарри под носом. Он чихнул. – Будь здоров.

– Спасибо. Но мне все-таки интересно про последствия…

– Юноша, я, небось, не первый раз замужем!

– Ага, все вы так говорите! А потом начинается – дети, пеленки, замуж, алименты…

– Господи, какой ты циник, Поттер! – рассмеялась девушка.

– Я прошел суровую школу цинизма, – отозвался Гарри.

– Ууу… – Мина остановился, мягко высвободившись из объятий Гарри. – Я даже не стану спрашивать, имени кого была эта школа…

– Мина…

– Нет, – она вытянула руку. – Ни одного слова на букву «Д». Не желаю слышать.

– Как скажешь, – Гарри вздохнул. Мина сердито поджала губы и неожиданно сказала:

– У меня полное ощущение, что я тебя у него отбила. Просто полное и завершенное! Мина… – снова начал Гарри, краснея.

– Все, я же сказала, – перебила его Вельгельмина.

В молчании они пошли дальше. Уже стал виден край квиддичного поля и маленькие фигурки над ним – с утра тренировались слизеринцы, – когда Вельгельмина неожиданно остановился, словно налетев на что-то, и потянула Гарри назад.

– Что? – удивился было Гарри, но тут же увидел, «что». Они напоролись на парочку.

Сначала Гарри показалось, что он видит Драко, и где-то внутри слева вдруг неприятно заныло. Белокурый юноша, прислонившись к стволу дерева, запрокинул голову и негромко стонал в такт движений другого, с длинными гладкими темными волосами, которого Гарри видел со спины. Он обнимал блондина, скользя руками у него за спиной, а губами ласкал шею и грудь светловолосого юноши. Майка черноволосого валялась неподалеку, поверх черной мантии, рубашка блондина была расстегнута. Гарри понадобилось не меньше минуты, чтобы узнать в блондине Шеймуса.

– Януш! – громко произнесла Мина. Брюнет вздрогнул и обернулся. Это был один из драконозаводчиков.

Шеймус открыл глаза. – Януш, – немного тише повторила девушка. – Разве тебе не надо быть в драконарии?

– Если бы мне надо было там быть, я бы там был, тебе не кажется, Велечка? – с мягким славянским акцентом произнес Януш, не выпуская Шеймуса из объятий.

– Шеймус, у нас тренировка, – сказал Гарри, всеми силами пытаясь не покраснеть.

– Я сейчас приду, – Шеймус лениво улыбнулся. Януш, приподняв бровь, смотрел на Гарри и Вельгу.

– Хотите остаться?

– Пойдем, – Гарри потянул девушку за собой, преодолевая ее сопротивление.

Едва они отошли на мало-мальски приличное расстояние, Мина повернулась к Гарри и прошипела:

– Почему ты ничего не сделал?!

– Что? – опешил Гарри.

– Ты должен был это остановить!

– Да с какой стати?!

– Ты что, совсем дурак?! – Мина уже почти кричала. – Да за этот месяц его переимел весь драконарий, кроме меня и Чарли!

– Кого, Шеймуса? – изумился Гарри.

– Конечно! Ты что, не знаешь?

– Я не знал! – Гарри отступил на шаг – уж слишком разъяренной выглядела Мина.

– Они идиоты, – произнесла она горько. – Они дают ему деньги. А он глупый мальчишка, он не знает, к чему это может привести. Почему ты с ним не поговоришь?

– Я не знал, говорю тебе! – воскликнул Гарри. – А потом, Мина, что я ему скажу? Ведь это же его дело…

– Он же твой друг! – Гарри показалось, что он слышит в голосе Мины не столько гнева, сколько изумления. – Вы же учитесь вместе!

– Он меня не послушает.

– А ты попытайся! – рассердилась Мина. – От тебя что, убудет?

– Мина, какого черта?! – теперь уже рассердился Гарри. – Можно подумать, я ему сводничал! Да и не друзья мы вовсе…

В следующий момент он ужаснулся выражению лица Мины – в глазах любимой девушки он увидел острое разочарование.

– Кажется, теперь я понимаю, почему Драко так ведет себя с тобой, – ледяным малфоевским тоном произнесла она.

– Что? – переспросил Гарри. Лицо девушки дернулось.

– Вся школа шипит мне вслед. Чушь какую-то несут… Будто я опоила тебя приворотным зельем! Будто я пытаюсь отомстить Драко! Будто я чуть ли не агент Сам-Знаешь-Кого! Шепчутся, сплетничают… Ты, наверное, думаешь, что это доставляет мне удовольствие? Правильно, проще думать, что пришлая девчонка околдовала их героя, чем признать, что герой прогнил изнутри!

– Мина… – начал было Гарри, но та, взмахнув плащом, умчалась прочь так стремительно, словно была легендарным человеком-птицей.

– Семейная ссора, Потти? – прозвучал ленивый протяжный голос у Гарри над ухом. Оказалось, что в пылу разборки они с Миной незаметно дошли до квиддичного поля. Метрах в трех от себя Гарри увидел стену раздевалки, к которой прислонился Малькольм Бэддок, насмешливо поглядывая на Гарри из-под кокетливой челки. А рядом с Гарри, в очень опасной близи, стоял, ехидно скалясь, Драко Малфой.

Хогвартс, 4 октября 1997 года, утро

– …А еще говорят, будто Поттер снова открыл Тайную комнату, и поэтому погибла Плакса Миртл.

Драко вздрогнул и глянул на Блэйз. Малькольм поднял голову.

– Больно?

– Нет, нормально, – Драко машинально потрепал короткие волосы мальчика и окликнул Блэйз: – А что случилось с Плаксой Миртл?

– То же самое, что с Почти Безголовым Ником пять лет назад, – ответила девушка. – Ее нашли в туалете, обугленную…

Малькольм закончил со щиколотками Драко и, оторвав новую ленту бинта, тихо сказал:

– Давай руки.

Драко протянул руку, устраивая локоть на колене, и Малькольм принялся обматывать бинтом запястье.

– Кто нашел?

– Грейнджер, Поттер и Сольвейг, – очень равнодушно ответила Блэйз. Малфой на мгновение задумался, насколько Блэйз могло огорчить то, что Сольвейг променяла ее на Грейнджер.

– А что было в этой Тайной комнате? – спросил Малькольм. Он, естественно, не был свидетелем хогвартских событий пятилетней давности, но, как всякий ученик Школы Чародейства и Волшебства, был достаточно наслышан и о них, и о многих других. Кое-что из того, что ему доводилось слышать, даже соответствовало действительности.

– Василиск, – ответил Драко. Блэйз приподняла брови.

– Откуда ты знаешь? Поттер сказал?

– Предположим, – спокойно ответил Драко. – Только не говори мне, что ты не знала.

– Не туго? – спросил Малькольм, затягивая последний бинт.

– Нормально. Спасибо, Мэл.

– Слухи ходили, – пожала плечами Блэйз. – Раз там василиск, тогда это точно дело рук Поттера.

– С чего ты взяла?

– Он же змееуст. Вряд ли в одной школе найдется два змееуста.

Драко раздраженно передернул плечами. Он и сам не мог понять, почему его так бесят все эти идиотские слухи вокруг Гарри. Особенно если вспомнить, что на четвертом курсе большую часть слухов о Поттере придумал лично он. Черт! Этот четырехглазый мерзавец за какой-то несчастный год превратил его в слезливую размазню!

Хотя, немного успокоился Драко, разговоры о Поттере-«наследнике Слизерина» его раздражали и тогда, на втором курсе. И кому только пришло в голову, что этот мальчик-одуванчик мог быть Наследником Слизерина?

– Я вообще не понимаю, почему происшествие с каким-то дурацким хнычущим привидением обязательно надо связывать с Тайной комнатой, – он встал. – Буду очень обязан, Забини, если ты не станешь больше утруждать меня выслушиванием нелепых сплетен.

Если у Блэйз и было что сказать по этому поводу, она предпочла промолчать.

Не зря все-таки отец столько лет учил его сдерживать свои чувства, не давать волю эмоциям, не позволять людям читать по его лицу. Глядя на спокойного, сдержанного, как всегда, надменного, высокомерного и насмешливого Драко Малфоя, кто бы мог сказать, что он живет в аду? И чем дальше, тем страшнее становился этот ад.

Это должно было когда-нибудь прекратиться. Эта непрестанная, ноющая, напоминающая неутоленный голод тоска не могла длиться вечно. Да и кто в состоянии это вытерпеть? Если бы не надежда на то, что однажды он перестанет тосковать по Гарри, Драко наложил бы на себя руки.

Он постарался вновь возненавидеть Гарри – и не сумел. Ненавидеть Гарри было равносильно тому, что ненавидеть дождь, который льется тебе за шиворот. Гарри не творил зла. Он был настолько невинен, трогателен и обожаем, что никакие силы не сумели бы заставить Драко вновь возненавидеть его.

Да разве я его когда-нибудь ненавидел?

Но, конечно, Гарри Поттер был последним человеком на земле, которому Драко поведал бы об этом.

На следующий же день после их неожиданного полупримирения и обоюдной поддержки на зельях Драко попытался восстановить «статус кво». Ему даже удалось протретировать Гарри целый день. Но в пятницу случилось непредвиденное.

Занятия у своего курса они решили вести по очереди; первая пятница выпала Драко. В этом году курс зелий перекликался с Защитой от Темных Сил – изучали Симпатические зелья.

Когда Драко вошел в класс, по рядам семикурсников прокатился шепоток. Ему внезапно стало страшно – нет, это было не похоже на волнение перед первым уроком у второго курса. Драко вдруг понял, что с этими людьми он совладать не сможет.

Он начал было говорить, но поднявшийся шум не дал ему продолжать. Нет, это был не ор и не галдеж, не насмешки в его адрес – это был такой шум, который говорил: «Ты нам не учитель, и чихать мы на тебя хотели».

Драко смолк, чувствуя, как против воли загораются яркие красные пятна на скулах и подступают к горлу бессильные слезы. Кое-кто из слизеринцев еще поглядывал с сочувствием, и еще Грейнджер недовольно шикала на своих одноклассников, но большинство продолжало жестоко и целеустремленно доказывать ему его собственное ничтожество. Он не хотел – просто случайно так вышло, что он метнул взгляд на Гарри, и в этом взгляде, наверное, Поттер прочитал просьбу о помощи.

– Тишина в классе! – неожиданно сильно и властно произнес он, поднимаясь на ноги. Драко откинул волосы с лица, овладевая собой, а Гарри подошел к нему и встал рядом, словно они были рыцарями, готовящимися к битве.

С этого дня они стали вести у семикурсников вместе.

Нет, ад был бы еще терпим, если бы не постоянные попытки Поттера завязать с Драко дружеские отношения.

Среди белого дня он еще мог бороться, но по ночам, сжавшись в комок под одеялом, он не мог заткнуть ноющий голосок, который твердил, что дружба лучше, чем равнодушие, что он будет рядом с Гарри, сможет смотреть на него, касаться его руки, даже обнимать его… И только стены префектской спальни знали, чего стоило Драко заткнуть этот внутренний голос. Малфои не довольствуются жалкими объедками.

В голове вспыхивали и гасли десятки безумных планов. Пробраться ночью в спальню Поттера и соблазнить его. Начать тонкую психологичную игру с тем, чтобы отбить Гарри у Вельгельмины. Прикинуться другом Гарри, напоить его как-нибудь по случаю и трахнуть. Подкараулить Гарри в коридоре и взять его силой.

Хоть как-то согласовывался с неписаным кодексом поведения Малфоев план стать шпионом Вольдеморта и в награду за хорошую работу потребовать Поттера в личное распоряжение. Если бы не воспоминание о Патрике Лестранге, наверное, Драко именно так бы и поступил.

Наконец, в его измученную бессонницей и неотступными мыслями о Гарри голову пришло единственно разумное решение – нужно отвлечься.

Нужно отвлечься, развлечься и заодно выяснить, не разучился ли он еще соблазнять людей. Начать Драко решил с самой близкой мишени – Малькольма Бэддока.

Конечно, Малькольма достаточно было пальцем поманить. Но Драко решил, что грубо действовать не будет, а немного с ним поиграет. И если он еще не утратил способности получать удовольствие от людей, которые не являются Гарри Поттером, он переключится и на более сложные объекты. Например, на кого-нибудь из этих весьма симпатичных ребят-драконозаводчиков.

План был принят к исполнению в тот же вечер. Устало потирая переносицу, Драко попросил Малькольма заглянуть к нему в комнату. Когда мальчик зашел, поминутно то краснея, то бледнея, Драко попросил его почитать вслух. Малькольм изумленно захлопал длинными чернильными ресницами. Снисходительно улыбаясь, Драко объяснил, что у него очень устали глаза, а читать хочется.

Расположившись на кровати, в пижамных штанах и рубашке, расстегнутой ровно настолько, чтобы была видна изящная шея, красиво очерченные ключицы и немного белой кожи на груди, босоногий, Драко жестом повелителя предложил мальчику сесть в ногах и протянул ему книгу. Артюр Рембо, «Стихотворения».

– Почитаешь мне? – он раскрыл книгу будто бы наугад, но на самом деле – в точности там, где ему было нужно. Малькольм сглотнул, кивнул, взял томик в руки и начал читать.

 
Она была полураздета,
И со двора нескромный вяз
В окно стучался без ответа
Вблизи от нас, вблизи от нас.
На стул высокий сев небрежно,
Она сплетала пальцы рук,
И легкий трепет ножки нежной
Я видел вдруг, я видел вдруг…
 

Кажется, никто и никогда не учил Малькольма декламации. Впрочем, его семья, хотя и чистокровная, была вроде Уизли, разве что уступая последним по количеству отпрысков. Возможно, именно поэтому в семье Бэддоков было больше денег.

Но голос у него был славный – срывающийся, мальчишеский, от волнения чуть хрипловатый. «Наверное, – со смесью грусти и досады подумал Драко, – я теперь навсегда останусь любителем девственных неуверенных в себе юношей с темными волосами и глазами цвета драгоценных камней».

Малькольм прочел уже стихотворения три, наверное, когда Драко спросил:

– Ты знаешь французский?

– Нет, – ответил тот. Драко подсел к нему сзади и с удовлетворением отметил, что мальчишка задрожал.

Проведя пальцем по странице – это было замечательное издание Рембо, где на левой половине разворота был напечатан французский текст, а на правой – английский перевод, Драко начал читать «Первый вечер» по-французски. Его негромкий голос звучал Малькольму в самое ухо, и реакция того была по всем признакам настолько бурная, что Драко с трудом удержался от улыбки. Пожалуй, если он будет продолжать в том же духе, мальчик кончит от звука его голоса.

– Тебе пора спать, – сказал Драко, закончив чтение. Малькольм кивнул и слез с кровати.

– Так я пойду?

– Конечно, – светло улыбаясь, ответил Драко.

– Спокойной ночи, – пробормотал Малькольм и вышел.

* * *

Следующая крупная атака на мальчика была предпринята после очередной тренировки, хотя, конечно, Драко продолжал играть с Малькольмом постоянно, испытанным способом – перемежая кокетство с периодом ледяного равнодушия. Суть атаки заключалась в том, чтобы показать мальчику – уверенный в себе, сильный и взрослый Драко Малфой тоже нуждается иногда в заботе и защите. От непривычной работы вратаря – оказалось, что кваффл очень тяжелый и сильно бьет по рукам, когда его ловишь – у Драко стали вылетать суставы запястий, а также – очевидно, из солидарности, – суставы лодыжек. Поскольку делать бандажи самому себе, как оказалось, довольно сложно, Драко попросил об этом Малькольма. Блэйз тоже рвалась помочь, но Драко, коварно и вместе с тем нежно улыбаясь, сказал, что ему приятнее прикосновения мужских рук.

– Мы идем? – властно спросил Драко, оглядываясь на команду. Из раздевалки вынырнули припозднившиеся Розье и Причард – странно, а ведь они вроде даже раньше всех пришли, подумал Драко, с неожиданным интересом поглядывая на одноклассников. Тоже, что ли… братья по разуму?

Команда вышла на поле, семь метел взлетели в воздух, и тренировка началась.

Только на тренировках Драко отключал свое обаяние и становился неумолимой машиной, запрограммированной превратить Малькольма Бэддока в высококлассного Ловца. Но Бэддок, то ли влюбленный, то ли просто одолеваемый гормонами, реагировал на каждое прикосновение и даже взгляд Драко, и это не особенно помогало. В конце концов, когда снитч пролетел мимо Малькольма, практически задев крылышками кончик его носа, а мальчик не смог его поймать, Драко отдал команду снижаться.

– Тайм-аут, – коротко бросил Драко игрокам и, стиснув плечо Малькольма, потащил его подальше ото всех, в тень раздевалки.

– Вот что, Бэддок, – Драко толчком отбросил Малькольма к стене. – В пятницу у нас игра. И если ты будешь так же ловить снитч, как сегодня, ты не обыграешь Поттера. Я надеюсь, ты понимаешь, что твоя задача во время игры – не просто удержаться на метле, но еще и снитч поймать? А я, меж тем, не уверен, что ты справишься хотя бы с первым. В чем дело?

– Ни в чем, – прошептал Малькольм, отводя глаза. – Прости, я не хотел тебя расстраивать…

– Тебе нужно больше тренировок?

– Нет… то есть, я не против, но ведь ты занят, я знаю… я тренируюсь один, когда ты не можешь, – он поднял на Драко огромные глаза. – Я очень стараюсь… честно…

– Малькольм, – Драко приблизился к мальчику, решив, что самое время заменить кнут пряником, – я думаю, нам обоим не повредит развеяться. Так что, если ты будешь молодцом сегодня на тренировке, завтра мы вместе сходим в Хогсмид. Если ты не против, конечно.

– Я?! – вскрикнул Малькольм. – С тобой?! О… нет, конечно, не против…

– А если, – ласковая порочная улыбка скользнула по губам Драко, и он, оперевшись рукой о стену рядом с головой Малькольма, наклонился к нему, – ты обгонишь Поттера в пятницу, мы вдвоем отпразднуем твою победу, – Малькольм шумно сглотнул и как завороженный уставился в лицо Драко. – Можешь расценивать это как приглашение на свидание.

– Ооо… – вымолвил Малькольм и, наверное, сказал бы что-нибудь еще, но именно в этот момент на сцене появились новые персонажи.

– …агент Сам-Знаешь-Кого!

Драко обернулся и увидел Вельгельмину. Она почти бежала, яростно размахивая руками и выплевывая слова, а Поттер семенил следом за ней с весьма знакомым Драко выражением на лице – как у смертельно обиженного ослика.

– …Шепчутся, сплетничают… Ты, наверное, думаешь, что это доставляет мне удовольствие?!

Внезапно Драко испытал острый приступ нехорошей радости. «Так тебе, – подумал он, глядя на убитое лицо Поттера. – Ты думаешь, что весь мир всегда будет неизменно влюблен в тебя? А хрен тебе… Ты еще узнаешь, каково это – любить, когда тебе всего лишь позволяют любить, любить во всех смыслах этого слова – и не быть любимым».

– Правильно, проще думать, что пришлая девчонка околдовала их героя, чем признать, что герой прогнил изнутри!

Мина умчалась прочь, а Гарри остался, и выглядел он таким несчастным и потерянным, что Драко вдруг почувствовал, как внутри у него что-то тихо и тяжко заныло. Ему почти физически нужно было подойти к Гарри, обнять его, утешить, сказать, что все хорошо, и что она вернется… а потом пойти к ней и объяснить, что Гарри любит ее, и ему без нее плохо… только пусть он не страдает, мой дорогой Гарри, мой любимый Гарри…

Эти мысли напугали Драко, и он сделал единственное, что могло спасти его от подобного упадничества – вызвав к жизни призрак Драко Малфоя, слизеринского гаденыша, он подошел к Гарри сзади и протянул ему в ухо:

– Семейная ссора, Потти?

Гарри развернулся, метнул быстрый взгляд на Малькольма и, кажется, чисто автоматически огрызнулся:

– Не смей звать меня Потти!

– Скажи-и-ите пожалуйста… – пропел Драко и ухмыльнулся. – Хочешь поговорить об этом?

– Ха-ха, очень смешно, – буркнул Гарри. – Что вы здесь делаете?

– Мммм, как бы тебе объяснить… – Драко закатил глаза. – Понимаешь, есть такие парни, которым нравятся другие парни. Действительно нравятся, сами по себе, а не просто потому, что на них девушки не смотрят.

Но если тебе не понятно, я могу тебе показать, что именно мы здесь делаем.

Малькольм слегка смущенно хмыкнул.

– Я не об этом, – пробурчал Гарри, опуская голову. – Вы в квиддичной форме…

– Ты предпочел бы, чтобы мы были без формы?

– Господи, Малфой…

– Можно просто Малфой.

Гарри закрыл лицо руками. С легким удивлением Драко понял, что он смеется.

– Спасибо, – невнятно произнес Гарри наконец. – Ты меня насмешил.

– Предел мечтаний, – раздраженно отозвался Драко. – Поверь, Поттер, я не хотел.

– Все равно спасибо, – солнечно улыбнулся Гарри. – Я всего лишь хотел сказать, что время вашей тренировки прошло. Сейчас наша очередь.

– Подождете, – бросил Драко и махнул рукой Малькольму. – Мы еще не закончили.

– Драко, давай не будем ссориться, – нахмурился Гарри.

– А мне нравится, – ответил Драко, развернулся и пошел на поле, а Малькольм побежал за ним.

– Можете поиграть, пока мы переодеваемся, – пробормотал Гарри им вслед. «Интересно, – подумал он, – почему у меня никогда не получалось спорить с Малфоем?»

Слизеринцы застали соперников ждать своей очереди никак не меньше часа. С другой стороны, теперь гриффиндорцы могли подглядывать за их стилем игры на законном основании.

– Сменили одного Отбивалу, – бормотала Сьюзи Белл, следя за игроками с фанатичным блеском в глазах. – Он не хуже Паркер, но у них с Блэйз был устойчивый тандем… Новый Загонщик лучше, чем Бэддок – тот слишком хрупок… А Малфой хорош в роли вратаря, как ты думаешь, Гарри?

– Нормально, – буркнул Гарри. По чести сказать, он любовался Малфоем. Не то чтобы он не помнил… просто временами он забывал обращать внимание на то, как красив Драко. Особенно на метле, в чистых небесах, когда ветер треплет сияющие пряди его волос, и кажется, что солнце просвечивает насквозь тонкую фигуру. Когда Драко махнул рукой остальным игрокам, командуя снижаться, и полетел вниз, неторопливо, словно скользя на воздушных санках, он был настолько душераздирающе красив, что Гарри испытал почти непреодолимое желание подойти и сказать ему об этом.

Но Малфой, приземлившись, даже не повернул головы в сторону гриффиндорцев, словно их и не было на поле. Зажав под мышкой метлу, он другой рукой приобнял за плечи Малькольма, и они направились в сторону раздевалки, преследуемые раздраженным взглядом Гарри.

– Красивая парочка, – заметил Шеймус – он тоже не сводил глаз с Драко и Малькольма. – Какой подарочек я приготовил Малфою… Я бы не отказался от них… обоих…

– Шеймус, – Гарри, вспомнив слова Вельгельмины, перевел на приятеля выразительный взгляд. – Нам надо будет поговорить.

– Ты меня пугаешь, – Шеймус чуть усмехнулся. – Ну что, сэр капитан, мы сегодня будем тренироваться или как?

– Будем, – Гарри махнул рукой, и семеро игроков взмыли в небо.

С края поля за ними, скрестив на груди руки, наблюдал человек в черной наглухо застегнутой робе. Если бы не рост, слишком низкий для взрослого мужчины, и не коротко остриженные волосы, можно было бы подумать, что это профессор Снейп. Так, во всяком случае, показалось Гермионе Грейнджер, когда она подходила к своей такой неожиданной подруге.

– Паркер, – позвала Гермиона и, удостоившись короткого вопросительного взгляда через плечо, продолжила: – Я достала списки, – она развернула короткий пергаментный свиток. – Здесь те, чьи тела нашли на развалинах. Ее там нет, – добавила она, когда Сольвейг взяла список.

– Да, – после короткой паузы согласилась Сольвейг. – Ее здесь действительно нет. Как ты думаешь? Вряд ли это означает, что она сбежала и скоро придет повидаться со мной.

– Тебе она нужна? – спросила Гермиона. Вопрос прозвучал гораздо грубее, чем ей бы хотелось, но Сольвейг лишь пожала плечами.

– Думаю, что нет. В свете последних событий мне бы, конечно, не повредил кто-нибудь взрослый рядом, но, с другой стороны, с ней у меня наверняка будет больше проблем, чем без нее. Нет, она мне не нужна, – слизеринка перевела взгляд на красно-желтых игроков, мечущихся в небе. – Мне нужен Северус. Я бы отдала за него трех матерей, если б они у меня были.

Гермиона не нашлась, что на это ответить, да и Сольвейг, похоже, не ждала никакой реплики. Она не отводила взгляда от гриффиндорских игроков, и Гермиона, посмотрев в ту же сторону, увидела, как маленькая фигурка метнулась в сторону, преследую золотой блик, и из крутого пике взмыла вверх.