Текст книги "Драко Малфой и Солнечный путь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Красота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Хогвартс, тот же день

– Ох, Сольвейг, я умоляю тебя, не беги так! – воскликнула Гермиона, едва переводя дыхание. Сольвейг неслась впереди широкими шагами – казалось удивительным, что человеческое существо, и тем более девушка, которым от природы положено семенить, может шагать так широко.

– Я бегу?! – возмутилась Сольвейг. – Это я еще не бегу! Ну-ка, иди сюда! – она схватила Гермиону за руку и потащила за собой.

– Сольвейг, – задыхаясь, проговорила гриффиндорка, – куда… ты меня… тащишь?

– Нам надо отойти подальше от замка, чтобы мы могли отбыть из Хогвартса, – ответила Сольвейг.

– Хотелось бы тебе напомнить, что замок окружает барьер, который нельзя преодолеть, – пропыхтела Гермиона, почти переходя на бег. – Я думаю, что Дамблдор восстановил его в первую очередь…

– Восстановил, – согласилась Сольвейг. – Но это не помеха.

– В каком смысле?

– Сейчас придем – увидишь, – ответила Сольвейг.

– А нам для этого непременно надо гнать?

– Да. Иначе Мина нас опередит.

– Неужели ты думаешь, что ее отпустят? После всего этого?

– Ну, она столько всего натворила за год в Хогвартсе, – пожала плечами Сольвейг, – а никто ничего не замечал. Она опять вывернется… впрочем, я надеюсь, что Шеймус ее немного задержит.

– Шеймус? – удивилась Гермиона.

– Ну да, – Сольвейг глянула на нее и рассмеялась. – Ты меня поражаешь, Грейнджер! Неужели ты тоже ей поверила?

– В каком смысле? – возмутилась Гермиона.

– Мина всем дурила головы, – объяснила Сольвейг. – Понимаешь ли, она использовала Чары вейлы, которые вполне определенным образом действуют на парней. И – ты не поверишь – на девчонок тоже. Нет, не красней, это не то, о чем ты подумала. Просто использование этого зелья кем-то из девушек ослепляет, если можно так выразиться, всех прочих девчонок поблизости. Я понятно выражаюсь? Девушки безоговорочно верят в свое женское могущество. Ну, на самом деле, ты же хорошо знаешь Гарри. Подумай – он весь год обращался с Драко подло! Это в его характере? Нет! Но никто этого не просек! Понятно, что девушки не знают таких вещей, как то, что пассивные геи не могут стать гетеросексуальными – существует, по крайней мере, такое мнение. Но как не заметить, что Гарри Поттер ведет себя не по-гаррипоттеровски и вообще не по-гриффиндорски?

– Ну, – смутилась Гермиона. – Я подумала, что он влюбился…

– Вот именно. Помнишь, что сказал Шеймус в день рождения Гарри? Распространенное женское заблуждение, что гея можно исправить. Чары вейлы сработали так, что это заблуждение стало верой. Ведь принцип работы этого зелья – задурить голову мужчине и придать уверенность женщине.

– Ты не поверишь, но я впервые слышу про эти Чары вейлы, – сказала Гермиона.

– Твои друзья будут рады узнать, что ты еще чего-то не знаешь, – заметила Сольвейг. – В школе, Грейнджер, в этом году был только один человек, на которого ухищрения Мины не действовали совершенно – Шеймус.

– Почему?

– Потому что он – стопроцентный и абсолютный гей, – усмехнулась Сольвейг.

– А Драко?

– А Драко – такой же гей, как и Гарри. Просто они любят друг друга. Мужчина, любящий мужчину, и настоящий гей – это все-таки немного разные вещи. Проше говоря, если бы Гарри не был с Драко, он бы был с девушкой, а если бы Драко не был с Гарри, он бы был бисексуальным «Дон Жуаном». Но никто из них не был бы геем.

– А тебя, случаем, не доктор Фрейд зовут? – насмешливо спросила Гермиона.

– Ни в коем случае, – Сольвейг остановилась. – Меня зовут Снейп. Сольвейг Снейп. Я надеюсь. Пришли.

– Но это же… – Гермиона смотрела на несколько строений неподалеку и огороженный участок поля, где два динозавроподобных дракона с атрофированными крыльями (порода «Скандинавские древние») пытались сбить друг друга с ног огромными хвостами. За ограждением загона, со скучающим видом облокотившись на изгородь, стоял Януш. – Это же драконарий!

– Ну да.

– Но… – Гермиона уставилась на Сольвейг огромными глазами. – Драконы могут преодолеть барьер! Мы что, полетим на драконе?

– Не совсем, – казалось, Сольвейг чем-то смущена. – Я бы сказала, что ты полетишь на драконе.

– А ты?

– Ох, Грейнджер, – вздохнула Сольвейг. – Ты такая умная… могла бы и догадаться… Отойди.

Гермиона сделала шаг назад. Она не могла поверить. Она впервые в жизни не могла поверить своим глазам.

Она не могла поверить, что это ее Сольвейг – то существо, которое вдруг начало увеличиваться, чья кожа вдруг вмиг засверкала на заходящем солнце, как золото, за чьей спиной распахнулись два огромных крыла и чьи руки огромными лапами опустились на землю. Когти прочертили глубокие борозды, хвост обвился вокруг лап, как у кошки.

Что-то внутри, рядом с сердцем или даже в нем самом, рванулось, разбилось в мелкие осколки, они резанули тело изнутри, послав сладкую болезненную судорогу вниз, в ноги, и вверх, к глазам и ушам, и снова собралось и зазвенело, как натянутая струна, у самого сердца. Дракон наклонился в ней, обдав горячим солнечным дыханием и ослепив сиянием сапфировых глаз. И тогда в такт натянутой струне у сердца запели те мелкие осколочки в ушах, пересыпаясь, как стеклышки в калейдоскопе. Это была песня – пока без слов, но песня, новая песня; пальцы вдруг заныли, до того им захотелось лечь на гитарные струны, чтобы запомнить то чудо, которое звучало в голове. Все равно не забуду, подумала Гермиона, стряхивая слезы с глаз. И снова прозвучала тень шепота, тень знакомого голоса у самого уха – У тебя все будет замечательно…

– Ты прекрасна! – выкрикнула она вверх, прямо в синие глаза.

– Залезай, – прошелестел в ответ нечеловеческий голос. – Пора.

Дом Реддлей, тот же день

Несколько секунд обе стороны пребывали в неподвижности. Вольдеморт сотоварищи, очевидно, наслаждались произведенным эффектом.

– Надо было вам придти чуточку пораньше, – заговорил наконец Драко, и в голосе его, как в старые добрые времена, зазвучали великолепные протяжные интонации истинного Малфоя. – Вы пропустили прекрасное зрелище, в самый раз для вуайеристов.

– Не переживая, малыш, – сладко улыбнулась мисс Паркер. – Мы наблюдали за тобой и папочкой. Тоже сладенькое было зрелище. Профессору бы понравилось…

Снейп фыркнул. Драко нахмурился.

– Прошу прощения, но нас не представили, леди.

Удивительное это все-таки было зрелище – обнаженный, избитый юноша, держащийся с поистине королевской надменностью. Две пары глаз следили за ним с жадным вожделением. Еще две – со снисходительной насмешкой, за которой люди, лишенный чувства собственного достоинства, скрывают свою зависть к тем, кто этим чувством наделен. Еще одна пара глаз смотрела на Драко одобрительно. И в еще одной выражалось множество чувств – от глубочайшего восхищения отвагой юноши до раздосадованного «Ну что же ты творишь, чертов придурок!»

– Меня зовут мисс Паркер, мальчик, – ведьма оскалилась. – Жаль, что мы только сейчас познакомились.

Ведь мы с тобой родственники.

– Мои родственники – странные люди, мэм, – ответил Драко. – Так что мне абсолютно не жаль.

– Ты злой мальчик, Драко, – заметила мисс Паркер, и глаза ее блеснули.

– Да ладно, сколопендре своей это скажите, – Драко мотнул головой, указывая на Мину. – Кто там она вам? Дочка? Любовница? Комнатная собачка… ах, нет, прошу прощения, змея!

Мина в два шага пересекла комнату, и ее рука звонко приземлилась на щеку Драко, оцарапав белую кожу ногтями.

– Заткнись, ублюдок!

– Вельга! – рявкнул Лорд. – Ты портишь мой материал. Достаточно того, как твой папочка над ним поработал!

– Но, мой Лорд… – начал Люциус, но Вольдеморт перебил его:

– Я тебя не спросил, так что не лезь с выступлениями. Вы как дети, все трое! Стоит вас ненадолго оставить, и вы уже хватаете то, что вам не принадлежит.

– Должно быть, это у них семейное, – негромко проговорил Снейп.

– Хочешь высказаться, Северус? – насмешливо глянули красные глаза. – Хочешь рассказать ребятам правду?

Но это моя привилегия, мой дорогой зельевар, я здесь злодей. Оставь мне право самому раскрыть героям свои коварные замыслы.

– Обычно это всегда плохо заканчивается, – произнес Гарри. – Успевает помощь.

– Разумеется, – кивнул Лорд. – Гарри, мой мальчик, помощь уже спешит. Но когда они придут сюда… вас здесь уже не будет.

Он шагнул вперед, указывая палочкой Снейпу точнехонько в лоб.

– Империо!

Взгляд зельевара расфокусировался, руки безвольно опали вдоль тела. Вольдеморт задумчиво произнес:

– Он научился бороться с этим проклятием… но все же мое заклинание сильнее, чем его воля. Потом, конечно, придется повторить…

– Зачем он вам? – не выдержал Гарри. – Он уже наварил вам всех возможных зелий, – он бросил короткий взгляд на Мину. – Оставьте его в покое!

– Таланты моего дорогого Северуса мне еще пригодятся, – усмехнулся Вольдеморт. – Нам предстоит серьезная работа, мальчики мои. Понимаете, я так давно ждал этого… – он даже зажмурился от удовольствия. – Ждал своего нового облика… нового тела… совершенного тела. Я ковал кадры. Искал наилучшее сочетание кровей… Вот видишь, Гарри, – Вольдеморт указал на мисс Паркер, – эту девушку?

Когда-то давно, когда меня еще звали Том Реддль, я познакомился с прекрасной молодой женщиной из благородного колдовского рода. Я, разумеется, не был в нее влюблен и, конечно же, не планировал жениться… Но она родила мне ребенка. Девочку… – он посмотрел на мисс Паркер, и в глазах его мелькнуло что-то, похожее… нет, на отцовскую любовь это никак не походило, скорее на восторг обладателя прекрасной и полезной вещи. – Женщины – невероятные создания, Гарри. Тебе этого никогда не понять, потому что ты изначально испугался сложности и недоступности этих существ и предпочел более простой путь. Женщина может сама по себе быть бесценным сокровищем, но главное – она раковина, в которой может вызреть прекрасная жемчужина… Я пытался создать такую жемчужину при помощи моей девочки и Северуса, и вторую – при помощи Люциуса и его жены. Но, увы, Северус, а также Нарцисса, оказались с червоточиной.

Юная Сольвейг сразу не оправдала моего доверия, а Драко некоторое время подавал надежды, но потом… ты, Гарри, его испортил. Но я всегда был предусмотрителен и заложил третью жемчужину… и она меня не подвела. Вельгельмина… Лучшие из моих слуг – Люциус, хитрый, изворотливый, умный, – и мисс Паркер – жестокая, верная, сильная… Посмотри на нее, Гарри, – Вольдеморт привлек к себе Мину, – разве она не сокровище?

– Сокровище, – глухо выговорил Гарри.

– Странно, не так ли? Ты сбежал от Драко к ней в поисках простых путей… Гарри, как же ты еще глуп и молод! С женщинами не может быть просто. Но с ними может быть очень хорошо… Подойти к ним, девочка, – шепнул он на ухо Мине, и она приблизилась к Гарри и Драко и остановилась между ними, гордо вскинув голову. Ее лицо все еще были покрыто пятнами засохшей крови, так же, как и волосы, одежда была обожжена и разодрана, но так же, как израненный Гарри и голый и избитый Драко, она выглядела прекрасной. Вольдеморт смотрел на них, как ценитель искусства смотрит на прекрасную скульптурную группу.

– Вы восхитительны. Вы – моя новая гвардия. Моих слуг уничтожила эта глупая девчонка, которой не разъяснили, где верная сторона… девочке не повезло с отцом, и хотя родителей не выбирают, она будет за это наказана. Но мне не жаль их – они были старыми, отягощенными бытом, косными… А вы молоды, у вас еще все впереди. Вы – мои новые слуги и вы станете моими новыми родителями.

После этого сверхъестественного заявления в камере наступила тишина. Ее нарушил хриплый голос Драко:

– Ты сошел с ума!

– Совсем нет, – радостно откликнулся Вольдеморт, будто ждал этой реплики. – Мне нужен новый облик. Но я не могу вселится в чужое тело, как я поступил с Квиреллом – большинство людей этого не выносит, и потом, их память, наследственность… От вас я жду ребенка, который унаследует генетическую память ваших тел – прекрасных молодых тел, самой ценной крови – древней крови Малфоев, крови Салазара Слизерина, что течет в жилах Мины, и твоей, Гарри, крови, – но не будет обладать памятью ваших душ. Мина уже принесла эту клятву. Она будет матерью. Вы станете отцами. Вы оба. Вы же этого хотели. Вы мечтали о ребенке.

И Драко захохотал. Он упал на колени, заходясь в припадках хохота. Гарри несколько секунд с испугом смотрел на него, потом уголки его губ дрогнули, распылись в улыбке – и Гарри расхохотался вслед за своим возлюбленным.

– О да! – задыхаясь, простонал Драко. – Мечта, Поттер! Стать отцом Темного Лорда. Чокнутого психа! Да уж, ребеночек, упаси Господи!

Взвизгнув от смеха, Гарри присел рядом с Драко. Лицо Вольдеморта было плохо приспособлено для мимики, но гнев его был таков, что отразился даже на этом безжизненном лице.

– Полагаю, – прошипел он, – это означает «нет».

– Это скорее означает «отвали», – сквозь слезы пояснил Драко – он уже плакал от смеха. – Впрочем, я знаю еще более грубое слово, но здесь дамы…

– Ваш выбор, мальчики мои, невелик… – прошептал Вольдеморт, склоняясь над хохочущими мальчишками.

Снейп так и продолжал стоять рядом с ними, похожий на статую. Мина прислонилась к стене в нарочито небрежной и безразличной ко всему позе, но глаза ее метали молнии, Люциус слегка усмехался, мисс Паркер вертела между пальцев волшебную палочку, и было видно, что ее трясет от злости. – Если вы отказываетесь, я все равно сделаю то, что собираюсь. Ваше согласие – не более, чем вам же и одолжение.

Ваш отказ означает, что в процессе рождения ребенка вы умрете. Причем умрут не только ваши тела, но и ваши души – это важно, чтоб их память не досталась ребенку. Я уже показывал тебе, Драко, как я могу пытать душу или заставить ее подчиняться. Я могу и убить душу…

– Ну, что ж, – весело сказал Драко. – Значит, у нас еще есть как минимум девять месяцев. Многое может произойти.

– Ребенок родится этой ночью, – Вольдеморт жутко улыбнулся. – Потому-то мне и нужен наш Мастер зелий…

Смех медленно затих, как затихает в конце концов летний дождь. Гарри повернулся к Драко и протянул ему руки. Драко, не вставая, подполз к нему, и они обнялись.

– Мне не страшно, – сказал Драко. – Я уже умирал.

Гарри кивнул:

– Я тоже.

Они поцеловались под взглядами – насмешливыми, похотливыми, ненавидящими, пустыми – четверки врагов.

Поцелуй закончился, но они еще касались губами губ друг друга… Голос Мины прозвучал над самыми их головами – шипящий, полный боли и ненависти:

– Я хочу сделать вам одолжение. Я надеюсь, вам будет не так тяжело умирать, если вы вновь возненавидите друг друга…

Одно слово упало в тишину, как звук лопнувшей струны. Почудилось вдруг, что темное августовское солнце заливает косыми лучами паркетный, натертый до блеска, несмотря на то, что каждый день здесь проходят десятки покупателей, пол. Повис в воздухе запах мела и пыльной ткани. Воспоминание было живым; его, казалось, можно было коснуться. Не надо, мелькнула паническая мысль в голове Драко. Я не хочу назад…

Не возвращайте меня к ненависти. Я не хочу…

Высоко в английском небе, тот же день

– Интересно, а почему ты оказалась такой умной и обо всем этом догадалась, а я нет? – спросила Гермиона, склонившись ниже к драконьей голове.

– Не я одна, – прогудело в ответ. – В основном над расследованием работали Джин и Шеймус. Джин вообще гениальный аналитический ум. Думаю, Финниган устроит там целое представление в лучших традициях Эркюля Пуаро, но на самом деле, расследование вела Джин.

– Так вы об этом говорили в лесу? – спросила Гермиона.

– Ты что, шпионила за мной, Грейнджер? – в голосе дракона звучало неприкрытое веселье. – Не знала, что ты такой Отелло!

– Я на вас случайно наткнулась! – возмутилась Гермиона.

– Считай, что я тебе верю, – драконша фыркнула, и из ее ноздрей вырвались два крошечных язычка пламени. – Да, мы насчет расследования часто встречались. Шеймус предлагал привлечь тебя, но ты была страшно занята все время, а Джин еще сказала, что ты всегда тормозила Рона и Гарри, когда они пытались предпринять очередное расследование. Ну, и мы решили избавить себя от твоих нравоучений.

– Очень мило, – буркнула Гермиона. Сольвейг меж тем продолжала, как будто и не услышала ее – а может, и в самом деле не услышала:

– А в тот раз мы говорили о другом. Я рассказывала ей о Словоключе.

– Зачем?

– Она меня спросила. По-моему, она что-то задумала… Короче, я ей рассказала то, что откопала в старых книгах мисс Паркер. Они хранились у нас дома – наверное, Северус оставил ее шмотки после того, как ее забрали.

– Он такой сентиментальный?

– Может, ему просто было в лом их выкидывать… Во всяком случае, там я нашла упоминание о Словоключе. И знаешь, Грейнджер, официальная версия – сплошное вранье!

– Что?!

– То! Официальная версия гласит, что он меняет суть вещей и чувств на противоположные, но этот вывод сделан на основании двух, Грейнджер, опытов! Две пары людей, которые ненавидели друг друга смертельной ненавистью много лет, влюбились друг в друга без памяти после того, как к ним применили это заклинание. Но никто не соизволил обратить внимание на то, что происходило рядом, никто не попытался проанализировать природу их ненависти. И, естественно, тех древних книг тоже никто не видел. Словоключ не имеет локального действия, для его применения не нужна палочка – это как кодовое слово при гипнозе.

Он вскрывает истинные чувства, понимаешь? Ведь после того, как я произнесла его там, у мадам Малкин, не только Гарри и Драко влюбились друг в друга. А ты и Драко? Стала проявляться ваша симпатия – симпатия, которую двое умных людей, читающих одни и те же книги, говорящих об одних и тех вещах одними и теми же словами, не могут не испытывать друг к другу. Я и Драко – в тот год мы подружились. Я и ты, наконец. Не изменились только чувства Блэйз и Рона, потому что они всегда были искренни сами с собой и с другими. Вот так-то, – Сольвейг рассмеялась, и этот драконий смех показался Гермионе самым странным и прекрасным звуком, который она когда-либо слышала. – Я, кажется, догадываюсь, что задумала Уизли.

Хотелось бы мне увидеть выражение лица нашей маленькой Малфой! – и драконша снова расхохоталась.

Дом Реддлей и не только, тот же день

Время текло медленно-медленно, и в конце концов Драко показалось, что он уже вечность сидит на этом каменном полу, глядя в пол, не смея поднять глаз на своего… возлюбленного? Все еще возлюбленного?

Длинные смуглые пальцы Гарри – они всегда казались Драко словно сделанными из дерева, искусно вырезанными, отшлифованными, слегка шершавыми, теплыми и твердыми, – коснулись его подбородка – мягкая просьба поднять голову. Драко так и сделал.

– Не сработало, да? – почти неслышно спросил Гарри, улыбаясь. Драко пожал плечами. Потом Гарри обернулся и посмотрел на Мину. И почти неосознанно придвинулся поближе к Драко, глядя на девушку с каким-то испуганным изумлением.

– Идиотка! – разорвал тишину крик мисс Паркер. – Дура, дубина! Черт бы тебя побрал! Той хотя бы хватило ума все прочитать, прежде чем…

– Это твоя дочь, Паркер! – с удовольствием проговорил Люциус. – Не испорченная воспитанием Снейпа.

Читать не в ее привычках, это наследственное…

– Это и твоя дочь, ублюдок! – взвизгнула мисс Паркер. – Самоуверенная дура, вся в тебя!

– Драко… – Гарри осторожно сжал плечо Драко и кивнул на приоткрытую дверь.

– Снейп, – одними губами произнес Драко.

– Нужна палочка…

– Сидеть! – прошипела Мина, хватая Гарри за руку и глядя на них бешеными глазами. Впрочем… в глубине серых глаз билось что-то… незнакомое. Что-то не ее. Боль. Обида.

– Вытащи нас отсюда, – Драко перегнулся через Гарри, глядя на нее пристально, так, словно хотел загипнотизировать. – Вытащи… – он стремительно провел по ее виску и щеке кончиками пальцев, и ресницы девушки моментально дрогнули, а голова чуть наклонилась, ловя неощутимую ласку.

– Заткнитесь! – грянул над всем этим голос Вольдеморта; мисс Паркер и Люциус моментально замолчали, а Мина, ошпарив Драко бешеным взглядом, вскочила на ноги. – Ну и семейка мне досталась, – прошипел Вольдеморт. – Паркер, Малфой, я буду вынужден поступить с вами грубо, если подобное повторится.

Поднимайте детей и за мной, все. Да, Паркер, кстати, не трогай свою девочку. Она хотела как лучше. И она ничего не испортила, чувства мне и не были нужны…

– Ты нас обманул, – неожиданно произнес Гарри, поднимаясь на ноги. – Ты солгал нам тогда, год назад, ты сказал, что мы любим друг друга, потому что нас заколдовали, ты нам солгал!..

– Только не говори, что ты оскорблен в лучших чувствах, Гарри, – усмехнулся Темный Лорд. – Ты ждал от меня честности? Ты забыл, с кем имеешь дело, мальчик. И не смей обвинять меня в своей собственной дурости, черствости и эгоизме! – Вольдеморт склонился к Гарри, и того окатило волной ярости. – Тебе ведь было удобно думать, что все дело в заклинании, не так ли? Это позволяло тебе не трудиться над своими чувствами. И когда ты охладел к Драко, ты решил, что прошло действие заклинания, хотя на самом деле тебе просто не хватило сил любить его. Сейчас ты готов поклясться ему в вечной любви, но если вдруг вы выберетесь отсюда живыми, сколько времени пройдет, прежде чем ты снова устанешь любить Малфоя? Сколько времени ты дашь ему, мой мальчик? – Темный Лорд кинул насмешливый взгляд на Драко и снова повернулся к Гарри. – Ты думаешь, это просто – любить Малфоя? Ты думаешь, это вообще просто – любить?

– Откуда ты знаешь? – Гарри пришлось сильно напрячься, чтобы говорить – его душил застрявший в горле комок слез. Слез боли, которую причиняли ему слова Вольдеморта, потому что каждое слово было правдой.

– Откуда ты знаешь, что такое любить?

– Знаю, мой мальчик, – безгубый рот скривился. – Потому и не люблю. Это слишком сложно. Но не надо свою любовь и нелюбовь приписывать заклинаниям. Это слишком сложно для любых заклинаний. Это слишком сложно для тебя, Гарри.

– Ты не знаешь, что такое любовь, – слезы все-таки прорвались, но, в конце концов, Гарри это было уже неважно. – Если бы знал, ты бы убил меня еще шестнадцать лет назад.

Драко осторожно погладил Гарри по плечу. Несколько секунд Вольдеморт просто смотрел на них, и лицо его ничего не выражало. Наконец он произнес:

– С чего ты взял, что я хотел убить тебя?

Пораженный, Гарри вскинул на него глаза, но Темный Лорд, сделав знак зачарованному Снейпу, двинулся к двери. В ту же минуту Люциус схватил Драко, заломив ему руки за спину, и мисс Паркер наставила палочку на Гарри:

– Сам пойдешь, или я поволоку тебя?

Гарри обошел ее – палочка все так же смотрела ему в грудь – и двинулся следом за Люциусом и Драко.

* * *

Они прошли по коридору до узкой – очевидно, черной, – лестницы, спустились вниз и оказались в подвале.

На мгновение их окружила темнота, но практически тут же вспыхнули многочисленные факелы в настенных креплениях, и надежда Гарри на побег в темноте угасла. Темный Лорд шел впереди, за ним, как пес на поводке – Снейп, дальше – Люциус и Драко, причем палочка отца упиралась в шею сыну. Люциус что-то шептал Драко, но так тихо, что Гарри слышал лишь свистящее шипение. Мисс Паркер шла следом за Гарри, и кончик ее палочки больно колол его спину. Замыкала шествие Мина.

Они спустились еще по одной лестнице, миновали несколько поворотов, откуда тянуло сыростью, наконец, свернули в один, и Темный Лорд засветил палочку. Было очень сыро и холодно; впереди закашлялся Драко.

«Он же совсем голый!» – мысленно ужаснулся Гарри.

– Малфой! – крикнул он, и Люциус чуть повернул к нему царственную голову, по тону угадав, что Гарри обращается именно к нему. – Хотя бы согревающее заклинание сотвори! Он же замерзнет!

– Поттер, вы скоро сдохнете, – хмыкнула над ухом мисс Паркер. – Простуда ему уже не повредит.

Ему холодно, хотел было сказать Гарри, но не сказал. Эта женщина все равно не поймет…

На мгновение он задумался о побеге. Палочка, прижатая к горлу, ясно говорила – одно движение, и Авада Кедавра ему гарантирована. Конечно, это не имело значения, ведь его все равно ждала смерть. Но на несколько шагов впереди Люциус Малфой вел под прицелом палочки Драко, и тот мог расплатиться за одно неверное движение Гарри. Надо было тянуть время в расчете на помощь извне.

Они шли все дальше; под ногами стали попадаться мелкие камни и мусор, и у Гарри снова облилось кровью сердце.

– Драко, ты как там?

– Этот урод выкручивает мне руки и лапает, а так все в порядке, – немедленно отозвался Драко.

Последовал звук короткой пощечины, и следом – раздраженный голос Вольдеморта:

– Люциус, я тебе уже говорил…

– Пусть держит язык за зубами, – медовым голосом отозвался Малфой-старший.

– Если ты до сих пор не научил его держать язык за зубами, сейчас уже поздно начинать, – холодно произнес Вольдеморт.

– Малфой, я тебя лично убью, – сообщил Гарри, стараясь, чтобы голос его не дрожал. Малфой мог подумать, что это от страха…

* * *

Драко устал и замерз; ужасно ныла спина, болели выкрученные руки – это было вовсе не обязательно, но отцу нравилось причинять Драко боль. Он сбил ноги в кровь и горячо желал, чтобы они поскорее дошли до места. Там, конечно, его ожидает смерть… но сейчас Драко это было на удивление безразлично. Это не было апатией или спокойствием отчаяния – нет, это было умиротворение. Он умрет любимым.

Горькая нежность-тоска залила его с головой, неожиданно согрев. Дали бы ему еще год или хотя бы полгода… просто, чтобы побыть рядом с Гарри, прожить с ним спокойно хоть какое-то, пусть недолгое время, просыпаться рядом с ним по утрам, сидеть с ним за одним столом, гулять, целоваться на людных улицах… Бездарно, думал Драко, автоматически зашипев сквозь зубы, когда ноготь на большом пальце левой ноги сломался, налетев на какой-то мелкий острый камень. Как же я бездарно потратил год… Целый год, с прошлой весны… Почему мне пришло в голову, что я не люблю тебя больше?

Вольдеморт остановился, и Люциус дернул Драко назад, вынуждая его остановится тоже.

– Нокс, – произнес Темный Лорд, и свет погас. – Мы пришли. Все готовы к новой жизни?

В темноте Гарри слегка коснулся локтя Драко, ободряя. В этот момент чьи-то холодные пальцы прикоснулись к руке Гарри, сжали ее, и мгновением спустя что-то острое полоснуло его по запястью.

Гарри зашипел от боли, но его никто не услышал – как раз в этот момент заскрипели дверные петли, и свет из открывшегося дверного проема озарил их маленькую группу и низенькую фигуру на пороге.

– Все готово, Червехвост? – спросил Вольдеморт.

– Да, мой Лорд, – ответил Петтигрю и отступил на шаг, впуская их. Гарри повернул руку так, чтобы не видно было струйки крови, текущей по запястью, и из-под челки коротко взглянул на Снейпа, стоявшего рядом. Профессор выглядел все таким же безжизненным, но Гарри готов был поклясться, что это пальцы зельевара только что сжимали его руку.

Следом за Темные Лордом они вошли в большую комнату с низким каменным потолком в форме полусферы, освещенную очень ярко – словно где-то здесь были спрятаны лампы дневного света, какие использую магглы. В этом белом безжизненном свете совершенно дико смотрелись суровые и древние каменные гробы, через равные промежутки заполнявшие комнату. Вольдеморт привел их в склеп.

Мисс Паркер, впрочем, не дала Гарри как следует осмотреться. Она буквально проволокла его до центра комнаты и швырнула спиной к гладкой каменной плите, что стояла торцом слева от самого большого центрального гроба. Одно заклинание – и цепи обвились вокруг запястий и лодыжек Гарри, приковав его к плите. К счастью, кровь из узкой ранки на запястье уже перестала течь, а царапина на избитом Гарри смотрелась вполне уместно.

Напротив плиты, к которой приковали Гарри, точно так же высилась еще одна. К ней Люциус прикрутил Драко, и Гарри почувствовал абсурдную благодарность к своим мучителям – по крайней мере, он мог видеть Драко. Насколько он вообще мог видеть без очков. Впрочем, ему не нужны были очки, чтобы разглядеть Драко.

Они смотрели друг друга, буквально пожирая глазами, чтобы насмотреться за прошедшие годы и еще на вечность вперед. Гарри всегда верил в загробную жизнь, и то, что сказал ему Вольдеморт, насчет убийства души, казалось ему пустой похвальбой. После смерти они еще встретятся с Драко.

Рядом что-то происходило, но Гарри смотрел только на Драко и даже не слушал толком. Поэтому, когда в поле его зрения появилась Мина, совершенно обнаженная и с дымящимся бокалом в руках, Гарри мимолетно удивился тому, зачем это она разделась и когда успела. Правда, больше его удивило, что нагота Мины теперь совершенно его не тревожит.

Подарив ему короткий темный взгляд, девушка махом опрокинула в себя содержимое кубка и слегка поморщилась. Потом танцующей походкой прошла до центрального гроба, присела на край и, подтянувшись на руках, улеглась на каменной крышке, раздвинув ноги. Темный Лорд обошел гроб – он стоял в изголовье, рядом со Снейпом, колдовавшим над котлом, – и встал между ее ног. Гарри стало мерзко, и он вновь повернулся к Драко. Тот, брезгливо скривившись, наблюдал за Вольдемортом. В тишине напевно зазвучал голос Темного Лорда, произносящий какие-то странные, не латинские заклинания, и почти одновременно с ним – низкий, чувственный стон Мины. Странно, отстранено подумал Гарри, я провел с ней полгода, но не помню, чтобы она хоть раз стонала так.

– Очень древняя и очень черная магии, – тихо произнес Люциус. Он почти шептал на ухо Драко, но Гарри, тем не менее, его слышал. – Она выпила зелье, которое свяжет душу ее ребенка с Вольдемортом. Сейчас он творит заклинание, которое многократно ускорит цикл беременности. Например, сейчас у нее начнется овуляция. Кроме того, он произносит заклинание, которое сделает так, что ребенок будет зачат от двух отцов.

– А ему это принципиально? – сухо спросил Драко.

– Разумеется, мой сладкий. Ради этого все и было задумано.

– Почему тебе непременно надо рассказать мне все гнусные подробности?

Люциус рассмеялся.

– Потому что я вижу, что тебе любопытно. Ты же всегда хотел все знать.

– Я бы прожил и без этого знания, – сквозь зубы ответил Драко. Люциус хмыкнул и прижался губами к плечу сына.

– Жалко, – выдохнул он. – Ты сладкий… Тот раз был последний…

– Да, я все уже слышал, – нетерпеливо дернулся Драко. – Тебе будет меня не хватать. А теперь отстань.

– Хочешь поиграть в гляделки со своим любовничком? – усмехнулся Люциус. – Понимаю, но не одобряю.

Особенно если учесть, что он тебя оттуда толком и не видит.

– Зато слышу, – отозвался Гарри. – И тебе бы лучше отойти от него, Малфой.

Над ухом Гарри рассмеялась мисс Паркер.

– Малыш хамит. Я думаю, можно позволить напоследок…

– Вот поэтому у тебя такие неудачные дочери, Паркер, – снисходительно отозвался Люциус. – Ты не умеешь воспитывать детей.

– Моя неудачная дочь скоро станет богоматерью, Малфой, – надменно бросила мисс Паркер. – А твой выродок сдохнет, и тебе некого будет трахать.