Текст книги "Гонка к Источнику (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Астаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Два офицера подошли к святыне за пятнадцать минут до встречи. Вход в здание охраняли две мраморные скульптуры – одна Длавана, вторая – Арфалины. Главная стихослагательная муза держала в руке гусиное перо, и мечтательно смотрела чуть выше горизонтальной линии – это придавало ей ровно столько задумчивости, сколько позволено иметь всевластному сверхсуществу. Если верить легендам, то богиня обнаруживала себя только самым талантливым писателям, а некоторым, даже зачитывала свои собственные шедевры. Но строки, прочитанные божеством, были до того прекрасны, до того закончены и совершенны, что простым смертным их было не запомнить – слова моментально стирались из памяти, оставляя только восторженные эмоции…

– Группа три. На месте. – сообщил Алаз, когда они минули высокую сводчатую дверь – Начинаем наблюдение.

– Понял вас.

Храм был правильной прямоугольной формы – двадцать шагов в поперечной оси, и вдвое больше в продольной. Внутри было сумрачно – толстые витражи задерживали свет не хуже солнцезащитных очков. Стены опоясывала гранитная колоннада, а в центре зала помещался высокий пьедестал, на котором, почти до потолка, высились две знакомые статуи, только в иных позах. Вокруг теснились ряды скамеек – всего мест сто пятьдесят, но заняты были лишь семь. Шестеро прихожан были «настоящими», а в дальнем ряду, ближе к противоположенному выходу из храма, восседал капитан Празао – один из тех офицеров, что встретили вчера компанию в подземном бункере – и делал вид, что сосредоточенно молится любимому божеству. Капитан-лейтенант занял место в среднем ряду, капитан первого ранга – чуть поодаль.

Ещё пятеро человек должны были ждать снаружи – бездельничая у входа, потягивая вино в ближайшем трактире, разговаривая со старым знакомым, который как раз проходил мимо святилища… Улица не пустовала, так что вычислить тихарей было непросто, но этот же факт играл и на руку противнику: если рыжий заподозрит засаду не доходя до места, то пиши пропало – скрыться среди толпы не составит труда и зелёному любителю.

– Группа четыре. Прибыли.

– Отлично. Теперь только ждём… Немедленно сообщать обо всём подозрительном. Работаем!

– И помним. – вмешался Раласс – Товарищ нам нужен живым. Стрелять только парализующими!

«Иначе сам всех перестреляю, причём боевыми…» – довёл капитан до конца его мысль, и с оторопью понял, что согласен с ней в полном объёме. Хотя вряд ли имело смысл произносить это вслух – в конце концов, здесь собрался не разбойничий сброд, а исключительно офицеры имперской армии, которым всё ясно с первого раза…

Минуты тянулись долго, будто резиновые – как всегда в таких случаях… Зато круговерть событий, что последовала после этого, была достойна лучших приключенческих романов. Молодая пара поднялась со скамейки, и удалилась, уступив своё место молодой хорошо одетой женщине – госпожа вошла в храм через ту же арку, что Шорл и Алаз. Под шёлковым платьем угадывались плавные изгибы атлетической фигуры, чёрные волосы были заплетены в длинную косу, а ухоженное лицо, пожалуй что, не постеснялись бы показать в рекламе нового крема для кожи. Только горизонтальный шрамик над правой бровью выбивался из образа – мужчину бы он только украсил, но прекрасному полу категорически не шёл.

– Обращаю внимание на вошедшую. – включился в правом ухе майор – Тело спортивное, походка… Негражданская. Держите на примете.

– На поясе – что-то вроде ножей. – шёпотом добавил Лийер после того, как женщина прошла в метре от его скамейки, обдав каперанга цветочным ароматом духов – Ткань топорщится.

– Страховка. – почти утвердительно сказал Раласс. Он караулил на улице, находясь в крытой двуконной повозке, и мог говорить в полный голос. – Брать будем обоих… Ждём дальше.

Вошедшая дама дошла до самого постамента, и села в первом ряду, изящно закинув ногу на ногу. Изображать, что прибыла в храм по религиозному делу, она явно не собиралась.

– Вижу рыжего. – беспристрастно уведомил всех Глор – Подходит к храму с улса, на поясе кинжал, в руке кожаный портфель… Не похоже, чтобы сильно волновался. Почти не проверяется.

– Зажрались, суки. Расслабились, как на курорте… – откомментировал Азъер – Но тем лучше для нас. Брать сразу, при первой возможности. Готов подогнать экипаж к улсовому входу по сигналу.

– Приближается к храму. – продолжал свой репортаж Далранс – Тридцать секунд до входа. Предлагаю встретить в дверях.

– Разумно. Разрешаю. – согласился майор – Кто внутри, действуйте!

– Я встречу рыжего. – бросил Прозао, и неторопливо встал с места – Барышню возьмите.

– Сделаем. – Скавьер кивнул Шорлу, и тоже поднялся со скамьи.

Офицеры уже не прятались. Когда их с женщиной разделяли всего два ряда, та поднялась на ноги, и настороженно посмотрела на заходящих с разных сторон людей. Убедившись по их глазам, что недоразумением и не пахнет, спортсменка потянулась к поясу, но Шорл оказался быстрее – вскинув сжимающую крохотный иглострел руку, он единожды нажал на спуск, перед тем, как она успела что-либо сделать. Миниатюрный дротик вошёл даме поверх левой груди, проткнул плоть где-то на сантиметр, и выплеснул в кровь дозу парализующего состава. Одновременно с каперангом, выстрелил и Прозао, и тоже без промаха. Его цель – наниматель двух «охотников», неподвижно застыл в проходе, явно не ожидавший настолько тёплого приёма. И он, и напарница, примерно половину секунды рассматривали воткнутые в них иглы, одинаково округлив при этом глаза, но потом двое подельников повели себя совершенно по-разному.

Рыжий выхватил кинжал, и как настоящий самурай, полоснул себя по сонной артерии. Вообще-то, его было нетрудно понять, но то, с какой скоростью он принял это всесторонне правильное, однако непростое решение, вызывало чувства, сродни уважению. Завидев такое дело, Прозао бросился к самоубийце, как кобра, но лишь для того, чтобы принять на руки мёртвое, обмякшее тело, из шеи которого ещё брызгала кровь, но уже не было жизни. А вот в душе воительницы победил инстинкт самосохранения: из последних сил метнув в Алаза полоску заточенной стали, она сделала шаг в направлении выхода, но неуклюже споткнулась, и уже без сознания свалилась на мраморные плиты – яд действовал моментально. Капитан-лейтенант нырнул в сторону недостаточно быстро, и нож пронзил бы ему предплечье, но спас штурмовой костюм – от пластичного слоя кермазальта лезвие отлетело, как горох от стены. Осмыслив разыгравшуюся перед ними сцену, закричали мирные посетители – наверное, драки и суицид случались здесь не часто… Повскакивав с мест, они в панике бросились прочь из храма.

– Э-э… Объект самоликвидировался. – доложил наконец озадаченный до невозможности Прозао – Увидел дротик… И ножом себе по горлу…

В эфире, как ни странно, сохранилось относительное спокойствие – узнав о выходке «объекта», Азъер только смачно выругался, но не стал толкать длинных речей, чтобы не вносить сумятицу в такой критический момент.

– С девкой что? – грозно спросил Найц.

– Живёхонька. Давайте лимузин, быстро! – крикнул Шорл. Подпрыгнув к растянувшейся на холодном полу даме, он взвалил её на плечо, и потащил к выходу. В эфир опять влез майор:

– Хорошо, закругляемся. Кому надо, ждите карету, остальные расходятся! Встречаемся, где договорились. Отбой.

– Добро… – не стал спорить Азъер – Ждите, я уже на подъезде. Двадцать секунд.

Шорл подбросил на плече обездвиженное тело, пристраивая его поудобнее, и ускорил шаг. Проходя мимо Прозао, приостановился.

– Во даёт… – покачал тот головой, стоя над трупом «самурая» – Впервые такое вижу.

– Сообразительный хмырь…

– Поторопимся. – напомнил им идущий за каперангом Скавьер. Прозао, сокрушённо вздохнув, переступил через окровавленное тело.

Четверо людей как раз вышли – или были вынесены – на солнечный свет, когда из-за поворота показалась громыхающая чёрная карета. На месте кучера, как легко догадаться, восседал обер-полковник Азъер. Если бы у колымаги были тормоза, то они бы отчаянно заскрипели, в лучших традициях кинематографа – Раласс натянул вожжи так сильно, что кони чуть не упали. Карету аж занесло, но – о чудо! – встала она в аккурат напротив офицеров. Водитель призывающе махнул, и выждав, пока все четверо погрузятся (или будут погружены) на доисторическое транспортное средство, резко тронул, оставляя позади разворошённый людской муравейник.

– Нус-с?! С кого мне шкуру сдирать? – спросил он свирепо, но не отвлекаясь от управления лошадьми.

– С меня, наверное… – признался Прозао – Не думал, что так бывает… Любой бы на его месте и глазом моргнуть не успел, а он уже всё понял…

– Ты, Ульяс, забыл, на какой планете находишься?! – воскликнул Сабирь, но без прежнего запала. Потом, еле вписавшись в крутой поворот, он с досадой причмокнул. – Ладно, от такого никто не застрахован… Можешь оставить свою шкуру при себе. Но пока не отъехали от церкви, срочно молись, чтобы вот эта прелесть – Азъер на миг развернулся, взглянув на пленницу – оказалась в курсе всех дел… Иначе я передумаю!

Карета неслась по Ралэне, гонимая множеством обиженных, недовольных, и угрожающих возгласов – Раласс шпарил, не щадя ни животных, ни деревянный фургон, из под колёс которого летели веера грязных брызг. Выехав за город, он сбавил прыть – за ними никто не гнался, и гробить лошадей больше не было смысла. Доколесив по извилистой тропе до первого перекрёстка, Азъер направил фургон прямо в лес, и когда через сотню метров, он намертво увяз в заболоченной яме, с чувством выполненного долга спрыгнул на землю, и начал распрягать лошадей. Все остальные не медля кинулись помогать.

– Троих, кто полегче, на одну лошадь, остальных на другую. – распорядился Герой Империи, высвободив первое животное из переплетений кожаных ремней.

К счастью для капитана, он попал в категорию «потяжелее» – ехать на лошади вдвоём было ещё ничего, но вот Раласс, Алаз, и захваченная женщина, взвалившиеся на спину второго equus caballus, смотрелись скорее комично. Часто сверяясь с электронным компасом, обер-полковник самолично вёл их отряд сквозь болота. Хотя приходилось много вилять, избегая глубокие разливы, продвигались в общем довольно быстро.

– Девятый, доложите обстановку. – потребовал Раласс на подъезде к «Лаозе». В радиоэфире было тихо. – Девятый, вызывает Азъер. Как слышите? – снова попробовал обер-полковник, но опять безрезультатно – Девятый!

К который раз не получив ответа, Раласс натянул поводья, и повернулся к остальным:

– Тут метров двести осталось, дойдём пешочком. – сказал он, слезая со спины животного – Идти осторожно, оружие наготове. За мной!

Привязав коней к трухлявой коряге, трое таллцев побежали рысцой по затопленному лесу. Прозао, как провинившемуся, доверили тащить пленницу, и он плёлся в хвосте. Добравшись до густого кустарника, что рос по периметру поляны, они затаились, и несколько минут следили за обстановкой. Ничто не изменилось. Их самолёт так и стоял посреди ухабистой прогалины, и был с виду нетронут. Но вот сторож пропал бесследно – как сквозь землю провалился. Азъер вызывал его ещё дважды, но обе попытки оказались тщетными. Махнув на коммуникатор рукой, он достал электронный монокль, и окинул им унылые – даже в такой солнечный день – окрестности, надеясь выявить хоть какие-то аномалии. Эта модель «всевидящего глаза» различала любую электромагнитную радиацию в диапазоне от далёкого инфракрасного, до жёсткого рентгеновского излучения, но оторвав от глаза прибор, Азъер мог только пожать плечами.

– Ни-че-го. – сказал он по слогам, и грузно поднялся с колена. Пройдя напрямик к «Лаозе», обер-полковник открыл магнитным ключом дверь, и заглянул внутрь. Не выискав ничего достойного внимания, распрямился, и потёр лоб ладонью. – Кадланы… Думал в Тарлании всех вывели, а нет, значит ещё остались … Узнаю подчерк. Ни крови, ни следов, ни-че-го… – он замолчал, и подавая пример, склонил голову.

– Куда барышню? – напомнил о себе Прозао, после импровизированной минуты молчания. Он по-прежнему держал её не плече.

– Положи на землю. – спокойно распорядился Раласс, доставая из своих бездонных карманов маленький шприц с антидотом. Вколов его в вену женщине, он выкинул шприц на траву, и вынув моток липкой ленты из другого кармана, связал даме руки и ноги. Обернувшись к Шорлу и Алазу, кивнул на лес – Ну не надо толпиться. Лучше сторожите. Нас тут четверо, но кто знает? Нечисть может вернуться… И не только она.

В переводе на человеческий язык, их только что послали по матери, и стоило бы обидеться, но Лийер уже и не помнил, как это делается. Отойдя на полторы дюжины метров, к окраине поляны, он выбрал удобный поваленный ствол, присел, и достав на всякий случай пистолет, стал наблюдать за манипуляциями Раласса, лишь изредка поглядывая через плечо. Скавьер нашёл место у противоположенной стороны округлой прогалины, и тоже с интересом смотрел за событиями, уделяя окружающему лесу только минимум внимания. Дама вырвалась из оков дурмана всего через минуту. Подёргавшись, пробуя на прочность пластиковые путы, она села неподвижно, зло поджав губы, и с вызовом уставилась на нависшего над ней обер-полковника.

– Проснулась, хорошая? – безэмоционально спросил Сабирь – Голова-то не болит? А то вся эта химия… Как после пьянки просыпаешься, по себе знаю… Тебя, кстати, как звать, солнышко? – он присел на корточки, и подождал реакции – Не хочешь говорить? Нет? А придётся, дорогая, придётся… Я человек добрый, отзывчивый, некоторые друзья даже называют меня романтиком, но сразу предупреждаю: когда я хочу что-либо узнать, меня, бывает, заносит … Так как? Оно тебе надо? Не жалко себя?

– Пытать будете? – сказала она с натянутой бравадой. Голосок был приятный, певчий.

– А ведь и буду, прелесть, ещё как буду. – тихо сказал Сабирь – Вот твой дружок поступил очень умно: он от меня убежал. Да в такое укромное место, что мне его уже не достать. Никак. Но ты-то здесь? Ты-то, голубка, лежишь связанной, и прямо у меня под носом, посреди дремучего леса! Неужели на что-то надеешься? Неужели не знаешь, насколько хрупко вот это вот человеческое тело? – Раласс впервые ухмыльнулся, и погладил пленницу по бедру. Та подалась вперёд, и плюнула, но обер-полковник, не связанный, в отличии от неё, по рукам и ногам, без проблем увернулся. И не тратя больше время на разговоры, залепил ей звонкую пощёчину, разбив за раз и верхнюю, и нижнюю губы. Кровь живописно закапала на светлое платье. Затем, намотав косу на кулак, Азъер придвинул её лицо вплотную к своему. – Как звать, сучка?

– Ильри… – произнесла та помимо воли.

– Ну вот, Ильри, давай я тебе кое-что объясню. Меня зовут Раласс. В мою работу входит поимка таких как ты, и таких, как твои наниматели. И я люблю эту работу, я ей всю жизнь отдал. – Сабирь натянул её волосы ещё сильнее – А знаешь, почему я ещё жив? Да потому, зайка, что у меня нет человеческих чувств. Были когда-то, да все вышли. Ни хрена не осталось. И я буду вытворять с тобой всё, что придёт в мою изобретательную голову, и вот зуб даю, не почувствую при этом ни жалости, ни сострадания. Потому что я на работе, Ильри, и работу оную, я привык выполнять. – он встряхнул её так, что клацнули зубы – Ты предала собственную расу, тварь! Любой человек – хоть очкатый писарь из королевской канцелярии! – узнай он о ваших с напарником делишках, прирежет тебя, как свинью. И не посмотрит ни на тугую попку, ни на смазливое личико! – Азъер резко разжал пальцы, и встал – Достаточно слов. Сейчас я буду задавать тебе много вопросов, и ты будешь отвечать… Будешь, ласточка моя ненаглядная, будешь. Никуда не денешься…

– А пошли вы… – затравленно прошипела Ильри. Обер-полковник пожал плечами, и не обращая внимания на слабое сопротивление, перевернул её на живот. Мол, я предупреждал…

– Руки подержи. – бросил он по-деловому, обращаясь к Прозао – А ты, душка, скажешь, когда дойдёшь до кондиции. Поехали.

Лийер грешным делом подумал, что Раласс хочет банально попользоваться пойманной «ласточкой», но всё оказалось гораздо проще. Куда именно надавил ей обер-полковник, было с позиции капитана не видно – закрывала широкая спина Прозао – но эффект получился потрясающим: Ильри заорала так, будто её заживо пропускали сквозь мясорубку.

– Маленькая шлюшка… – ласково протянул обер-полковник, убирая руку. Крик тотчас стих, и сменился неудержимым женским рыданием. – Ты что же думала, паразитка, что мы тут шутки будем с тобой шутковать? Не будем! – рявкнул он над самым её ухом, и повторил трюк. Когда звонкий вопль перерос в хриплый вой, он опять отпустил. Захлёбываясь слёзами, Ильри наконец сломалась:

– Хватит… – всхлипнула она – Не надо больше…

– Что говоришь? – хохотнул Раласс – Не над… Ах не на-а-адо! – протянул он с удивлением, и снова сделал ей очень больно. На этот раз, Ильри завизжала в полный голос:

– Хватит! Я всё скажу-у-у!

Скажу… кажу… Эхо ещё несколько секунд гоняло её возглас между деревьями, и когда оно стихло, безмолствие воцарилось невообразимое. Первым посторонним звуком бы заметно помягчевший голос Азъера:

– Вот видишь, Ильри? И стоило упрямствовать? Характер свой железный показывать? – офицер перевернул пленную на спину, и потрепал за бледную щёку – Смотри не ошибись, хорошенькая. Если начнёшь вилять… Если помедлишь с ответом хоть на секунду, если мне покажется, что ты что-то умалчиваешь, или тем более, говоришь неправду… То это, – он вновь проделал приём, вызвав ещё один короткий стон – покажется тебе лечебным массажем…

– Я хочу… Жить… – выдавила она, и расплакалась как маленькая.

– Жить? – усмехнулся Раласс без намёка на игру. Казалось, он искренне опешил от такой наглости. – А раньше чем думала, дурёха?

– Я… Меня заставили… – жалобно оправдалась Ильри, не прекращая лить слёзы.

– Я подумаю. – безразлично сказал Сибирь, и грубо сжал её подбородок большим и указательным пальцами – Но запомни, радость моя: соврёшь хоть в последней мелочи, и вопрос о жизни автоматически снимается с повестки дня. Я доступно выразился?

Ильри преданно закивала.

* * *

Сзади хрустнула веточка, и к виску каперанга прислонилось нечто жёсткое, холодное, и имеющее подозрительное сходство с пистолетным дулом. На миг, Шорл просто не поверил, что такое возможно – он тщательно осматривался десять секунд назад, и не заметил никого постороннего, да и звуки, вплоть до последнего момента, не вызывали ни малейшей тревоги. Пистолет, уткнувшийся ему в голову, словно бы вырос из под земли – другого объяснения Лийер не видел. Пересилив желание вздрогнуть, он медленно повернулся, демонстративно отводя свою руку с оружием в сторону. Наконец, увидев, кто незаметно зашёл со спины, он с облегчением усмехнулся.

– Делать нечего?! – громким шёпотом спросил он у Найца, подкравшегося совсем беззвучно. Профессионализм майора потрясал.

– А не надо на посту спать. Прирежут, и будут правы. – майор улыбнулся, убирая П-35 назад в кобуру, и сделал приветственный жест увидевшему его Ралассу – Раскололи? – тихо спросил он, обращаясь по-прежнему к Шорлу.

– На счёт «три.» – сказал тот с кривой улыбкой – Жить хочет – жуть как. Выворачивается теперь до донышка, стервочка, лишь бы отпустили…

– Ах вот что… Дамочкино признание слушаешь? – хмыкнул майор – А диверсантов кто будет ловить, часовой?

– Да какие тут диверсанты… Кроме тебя? – капитан махнул на Найца рукой. Отрицать, что пока к нему крались со спины, он был всецело поглощён лицезрением допроса, Шорл не намеревался – ведь это было чистейшей правдой. – Тут это… Девятым, кажись, кадланы закусили. Приходим, а его нет… Азъер говорит, узнаю подчерк.

Найц посмотрел на Лийера вопросительно – не шутит ли с ним каперанг? Поняв, что не шутит, помрачнел.

– Едрить колотить…

– Съездили на пикник, называется… Где остальные?

– Да подтянутся, что им будет? В городе довольно шумно, но на нас никто не подумал, выехали без проблем. – сообщил майор, и встал – Пойду к оберу…

Найц дошёл до центра поляны, перебросился парой фраз с Азъером, и сев на крыло «Лаозы», взял пример с Шорла и Алаза – принялся равнодушно наблюдать за тем, как Сабирь виртуозно вытягивает из Ильри нужные ему данные:

– Я ещё раз спрашиваю, паскуда, как они выглядели?! – прорычал Раласс, сжав ей нижнюю челюсть своей дублёной ладонью. Этот вопрос интересовал его особенно – он задавал его уже трижды.

– Я не знаю! – отчаянно завопила «подсудимая» – Я их никогда не видела, всё делалось через Молаша!!!

– Оглушила прям… – обер-полковник отпустил её мордашку, и шутливо потёр ухо – Хорошо, едем дальше…

Через десять минут, к месту посадки транспорта подтянулась последняя пара. Азъер к тому времени узнал всё, что хотел, и оперевшись теперь о борт самолёта, с нетерпением поглядывал то на часы, то на вконец раздавленную Ильри, сидевшую поджав ноги, и боясь обронить лишний звук. Выглядела она страшновато: кровь перестала течь из разбитого рта, и засохла на подбородке, свернувшись, и почернев. Одежда была растрёпана, и запачкана кровью, землёй, и потом. Проходи кто мимо, решили бы, что фемина побывала в руках маньяка, да вот незадача: посторонним здесь было взяться неоткуда, а все кто присутствовал, знали лучше.

«Интересно, что решил с ней делать Раласс?» – разговаривал сам с собой Лийер. За прошедшее время он переместился к самолёту, и также как и Найц, сидел на крыле. Сейчас в нём боролись противоречивые чувства, половина которых ратовала за немедленную казнь преступницы, а другая – за такое же немедленное помилование. Как говорилось в известной таллской поговорке, сердце судит душу, разум – последствия. Что было важнее для капитана, он и сам не знал – рассказ Ильри, будь он только правдой, озадачил бы не одного профессора философии… Но у Сабиря, похоже, имелся ответ на любой вопрос:

– Знаешь, что я решил? – спросил он, встав перед Ильри – Я решил тебя не убивать. Вообще пальцем не трону. Вместо этого… – обер-полковник порылся в кармане, и извлёк на свет знакомый полупрозрачный шарик. Завидев что ей уготовлено, метательница ножей бешено задёргалась, но куда там… Её сразу схватили Прозао с одним из осназовцев, и усадили на место. Тогда, прекратив сопротивление, Ильри обречёно уронила голову на грудь. Её губы мелко задрожали, а по щекам потекли горькие слёзы. – Как думаешь, что сделают хозяева с провалившимся агентом? Есть ли им разница, кого изучать? То-то же…Вот он, страшнейший кошмар любого вершителя судеб: оказаться на месте тех, чьи судьбы только что вершил…

– Я умоляю… Всё сделаю… – пролепетала женщина, желая встать на колени, но из-за связанных рук и ног, нисколько не преуспев – Ну нет, ну пожалуйста! Я… Я же вам всё сказала!

Но обер-полковник был неумолим. Не обратив внимания на жалобные стенания, он сел рядом с Ильри, и надавил ей на скулы, насильственно открывая рот. Женщина слабо задёргалась. Подержав её так несколько секунд, Раласс внезапно рассмеялся, и резко поднявшись, вернул телепортационный маяк обратно в складки одежды.

– Нет, я не буду этого делать. Очень хотел бы, да не могу… Не могу открывать себя раньше времени. – Азъер вздохнул, достал нож, и кинув на Ильри допускающий множество толкований взгляд, снова склонился к женщине. Посмотрел на лезвие, потом снова на зажмурившуюся от ужаса пленницу, и наконец, не проронив ни звука, разрезал скотч. – Катись-ка ты, Ильри, на все четыре стороны. Встала, и пошла.

Женщина поглядела на него с недоверием, но инструкции, скорее подсознательно, чем осознанно, выполнила в точности: поднялась на ноги, и медленно попятилась. Отойдя на несколько метров, развернулась, и продолжила путь уже быстрым шагом. Плечи были ссутулены – она явно ожидала выстрела в спину.

– Только ты, зайка, не туда идёшь! – крикнул Азъер ей вслед. Ильри повернулась. – Ралэна на улсе, – Раласс показал правильное направление – а ты углубляешься в лес. Как знаешь, конечно, но там кадланы водятся… Не советую соваться одной.

«Ай да Герой Империи!» – молча воскликнул каперанг – «И на старуху нашлась проруха…» Почему Раласс поступал так, а не по-другому, капитан бы судить не взялся. Сомнительно, чтобы обер-полковника могла разжалобить печальная повесть молодой дворянки, невольно увязшей по горло в паутине огромного заговора. На счёт отсутствия у себя человеческих чувств Азъер безусловно утрировал, но и слабохарактерным молокососом не являлся отродясь. Похоже было на то, что ему просто надоело убивать. Временами такое случается – режешь всю жизнь глотки, одну за другой, а потом, как гром с ясного неба, в голове рождается мысль – не хочу. А возможно, что КИБовец замаливал какой-то свой давний грешок – несправедливо убиенного подозреваемого, запытанного до смерти заключённого… Шорл не знал.

– Спасибо… – сказала Ильри бесцветным голосом, и повернув градусов на восемьдесят правее, вскоре скрылась среди лесной зелени.

– Ты что делаешь?! – шикнул на обер-полковника спрыгнувший с крыла самолёта Найц.

– А я что, непонятно выразился? – повернулся к нему Раласс, демонстрируя ледяное спокойствие – Я её отпускаю. Разоблачённые агенты, с прибором заложившие своих прежних хозяев, не видятся мне, как большая опасность… У вас есть возражения, майор?

Найц открыл рот, явно намереваясь ответить, но тут из самолёта выскочил сидевший «на сенсорах» капитан-лейтенант Алаз:

– Товарищ обер-полковник! Неприятности!

* * *

Хотя Идгу усердно глушили радиоэфир, прервать сообщение полностью им не удавалось – Сиара была большая, и чтобы покрыть всю планету помехами, понадобились бы гораздо большие силы, чем те, которыми располагали разумные нечеловеки. Затерянная в лесу «Лаоза» смогла принять от имперской космической группировки обновлённые параметры орбит кораблей Идгу, и сейчас, посчитав безопасный маршрут, сидела со включёнными движителями, дожидаясь, когда наконец откроется «зелёный коридор». Правда, передать что-либо назад было по-прежнему неосуществимой мечтой – их сразу бы засекли, да и мощности самолётной антенны всё равно не хватит, чтобы достать до своих. Поэтому, с капитаном Прозао пришлось распрощаться – он ускакал на лошади полчаса назад. Таким образом, если собьют «Лаозу», и все на борту погибнут, то останется хоть какая-то надежда, что добытая информация не пропадёт.

Коридор открылся.

– Внимание, отрыв! – предупредил Алаз, и наплевав на ритуальный обратный отсчёт, плавно передвинул рукоятку мощности.

Челнок взлетел с места, но уже не так быстро, как в прошлый раз – после осмотра корпуса, пилот однозначно постановил, что повторного рывка транспорт точно не выдержит – слишком сильно расшаталась обшивка. На их счастье, теперь такой необходимости не было – место, куда они летели, находилось всего в пятистах километрах от Ралэны. Информация, полученная у приспешницы неизвестных существ зияла многочисленными пробелами – например, Раласс так и не выяснил, как выглядели пришельцы – но самое главное – координаты их опорного лагеря, Ильри сообщила с предельной точностью.

Поднявшись над кронами деревьев, «Лаоза» сменила вектор движения, и продолжила полёт в горизонтальной плоскости. Первые две минуты протекли в тишине и спокойствии – шестикратная перегрузка казалась детским аттракционом. Потом самолёт с грохотом сотрясся, чуть не сорвавшись в неконтролируемый штопор, но порыскав, выпрямился. Лампы освещения подмигнули, и погасли – похоже, что навсегда. Из кабины донёсся тревожный гудок зуммера, а за бортом стало отчётливо подвывать – нарушилась звукоизоляция пассажирского салона.

– Разваливаемся потихоньку! – крикнул Скавьер, и немного убавил тягу – Посадка через одну минуту!

Судить по его интонации о серьёзности поломки было трудно, и Шорл прижался лицом к иллюминатору, пытаясь лично выяснить, какая деталь только что отлетела от самолёта. Ничего не увидел. Тут «Лаозу» опять тряхнуло, и Лийер звонко треснулся о стекло. Откинувшись в кресло, он зажал ушибленный нос ладонями, и под циничный смешок Азъера, сидевшего рядом, покачался взад-вперёд, унимая боль.

– Садимся! – донеслось спереди.

Знакомый со стилем вождения Алаза, каперанг почти не испугался, когда самолёт провалился, натужно треща всем корпусом, не выдерживающим такой экстремальной нагрузки. Шум воздуха резко усилился – это выдвинулись из брюха посадочные лапы – и «Лаоза», приняв горизонтальное положение в метрах от поверхности, бесцеремонно шлёпнулась оземь прямо во дворе одинокостоящего лесничего дома. По заверениям Ильри, нанявшие её существа отирались именно здесь. И здесь же, гратах в трёх к нуну, прямо среди леса, стоял один из малых стоунхеджей, что в свете всего прочего, было трудно назвать совпадением… И это не было совпадением. Ещё перед отлётом из Ралэнского леса, Азъер сделал капитану недвусмысленный намёк:

– Страдаете? – подошёл он к Шорлу со спины, когда до открытия «зелёного коридора» было двадцать с небольшим минут. Все офицеры разбрелись по поляне, кто бездельничая, а кто перекусывая просроченными консервами, отыскавшимися в самолёте. «Как коровы на пастбище.» – родилось в голове каперанга поэтическое сравнение.

– Страдаю? В каком смысле? – приподнял он голову, демонстрируя Азъеру своё непонимание.

– От информационного голода… – пояснил Раласс, и устремил свой взор вдаль – А хотите, я вас накормлю?

– Ну, коли бесплатно… – растерянно протянул Шорл.

– Я думаю, вы уже догадались, что малые стоунхеджи ведут к Вокзалам? – невинно спросил обер-полковник, обходя вокруг собеседника, и не спуская с него внимательных глаз.

Признаться, это было новостью. Шорл знал о Вокзалах только то, что сказал ему утром сам Сабирь. Вокзалы были… вокзалами. С их помощью Древние осуществляли межпланетное сообщение, и с их же помощью Партия надеялась поддержать свой заговор. Действительно: появись у Партии способ мгновенного перемещения любого предмета в любую точку пространства – а по некоторым данным, Вокзалы были на такое способны – и Империи придётся несладко.

– А теперь давайте представим, что логово наших новых друзей расположено рядом со стоунхеджем не по воле случая… – продолжил свою мысль Азъер – Что из этого следует? Из этого следует, что как минимум один Вокзал находится в рабочем состоянии, и что они имеют к нему доступ… Так?

– Но ведь вы их все проверяли? Стоунхеджи? – заинтересовался Лийер. Он давно оставил попытки понять мотивацию действий обер-полковника, и сейчас даже не гадал, зачем Сабирь начал эту просвятительскую беседу, но раз уж всё-таки начал, то из неё следовало вынести как можно больше пользы.

– Проверяли. Аж три года назад. С тех пор наши спутники не зарегистрировали никаких изменений, но как вы видите, внешность оказалась обманчива…

– Хм… А скажите, к малым тоже нужны ключи?