Текст книги "Гонка к Источнику (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Астаев

И вот наступил 6629-ый год. Большой Союз, безнадёжно утративший стратегическую инициативу ещё задолго до начала войны, был разгромлен, пятьсот миллионов имён в течении полутора лет пополнили списки убитых, облака радиоактивной пыли грозили задушить всех оставшихся, а до открытия подпространственной дуги оставались считанные годы… Человечество ещё не знало, что космос, на проверку, окажется далеко не таким уютным и приветливым, как вещали со страниц своих романов иные фантасты, что едва оно сделает первый робкий шажок к звёздам, на него тут же накинутся премерзкие твари под названием Драары, как оно и не знало того, что где-то там есть Земля, Ланора, Амилая, и Айтарн. Что через четыреста лет оно будет контролировать около пятидесяти тысяч кубических световых лет пространства, и диктовать свои правила десяткам инопланетных рас… Но уже тогда было ясно: человечество едино, и это – навсегда. Потому что человечество увидело то, о чём, как выяснилось, оказалось гораздо лучше сто раз услышать… В очередной раз, и невиданных доселе масштабах, доказав справедливость поговорки про мужика и гром. Впрочем, это человечество о существовании такой поговорки, натурально, не подозревало.

Шорл тряхнул головой, отгоняя несвойственные себе рассуждения, и направился к циклопической колонне. Путь занял на удивление мало времени, и вскоре каперанг уже стоял напротив ниши с историческим документом… Документ отсутствовал. Офицер резко обернулся. На площади, только что такой многолюдной, и в пределах прямой видимости вообще, не было ни души. Неприятный холодок пробежал по спине Шорла, как вдруг его осенило.

– Я сплю. – громко и внятно произнёс он. – Это всего лишь бредовый сон.

Словно в подтверждение его слов, со всех сторон на капитана навалился леденящий душу, нереально громкий вой воздушной тревоги. Шорл с недоумением обнаружил, что находится не в центре площади, а прямо у подножия зеркальных стен окружающих её зданий. Капитан рухнул на колени, изо всех сил зажимая уши руками – что разумеется, не помогало – как вдруг зеркала, не выдержав страшной вибрации, начали со звоном лопаться, щедро посыпая Шорла острыми стеклянными осколками, нещадно режущими лицо и руки… Земля вдруг разверзлась, и окружающий мир перестал существовать. Но звуки остались.

Проснулся он от настойчивого писка встроенного в наручные часы будильника. Машинально отключив противную сигнализацию, он пролежал секунд пять, тупо уставившись в потолок, и мучительно вспоминая – где же он находится?

– Яваль. Весёлый Осьминог. – тихо произнёс капитан, и глупо усмехнулся. За последние дни он побывал в стольких местах, что начинал уже путаться.

Было ровно восемь, сиречь полдень, по местному. А по неместному, было полдесятого утра, и шло одиннадцатое число девятого месяца… День Империи. День Человечества, если угодно. Шорл зевнул, и ностальгически улыбнулся. Ровно год назад, ему посчастливилось присутствовать на одном из кораблей, пролетающих над таллской столицей во время традиционного военного парада. В качестве заместителя капитана, правда, но не суть важно… ТАКр «Хартол», названный в честь столицы Айтарна, являлся копией «Оскара», но был достроен и встал на боевое дежурство на полгода раньше собрата. Он, и ещё десяток космических левиафанов, плотным строем проплывали над Истэлью, сопровождаемые десятками эсминцев, и сотнями, сотнями истребителей.

Горячая поздравительная речь, произносимая в эти секунды императором Ралтаном, транслировалась на капитанском мостике по громкой связи. Бессмертный носитель верховной власти вещал, как обычно, о бесчисленных достижениях Империи, об успехах колонизации, научных открытиях, объёмах добытого тлазанира, и перспективах на будущее – в его изложении, исключительно светлых. Речь была приевшаяся, шаблонная, но слушали её с неподдельным вниманием и трепетом. Когда слова кончились, над землёю прокатились первые аккорды горделивого государственного гимна, и из динамиков грянули знакомые каждому ребёнку протяжные строки:

 
Великая, славная наша держава,
Из пепла войны словно Феникс восстав,
Навеки всю расу людскую связала,
Грядущему сильной, единой представ.
 
 
Славься Империя, славься могучая,
Вечной звездой нам с зенита свети,
Самая сильная, самая лучшая,
Расу людскую вовек едини!
 
 
Не сломят её ни лета, и ни войны,
Империя будет вовеки стоять,
Сыны её верные, горды и стройны,
Мы будем из от году в год побеждать.
 
 
И клятву священную давши однажды,
Мы будем её до могилы блюсти,
Служить мы Империи будем отважно,
И в бой не замедлим смертельный пойти!
 
 
И помня уроки истории давней,
Мы поступью твёрдой всё дальше идём,
Ведь знаем мы точно, что родине славной,
Любые удары судьбы нипочём.
 

Без сомнения, Вишер Анорр был провидцем. Знаменитый таллский стихослагатель сочинил эти строки шестьсот лет назад, а актуальности они не потеряли до сих пор – это надо уметь. Офицеры на капитанском мостике «Хартола» повставали с мест, и принялись с чувством подпевать хору Большого Государственного Ансамбля. В такие моменты хотелось совершать подвиги. Хотелось не задумываясь отдать свою жизнь во имя чего-нибудь великого, вечного… Такого, что переживёт их всех, но осядет навеки в сердцах потомков… Так уж их воспитали, и ничего тут не сделаешь. Эстафета геройства и вдохновения не должна быть прервана; на ней держится мир.

Над Площадью Победы праздничная эскадра появилась ровно в ту секунду, когда размеренная музыка гимна утихла, и зазвучали трубы и фанфары бойкого военного марша. На панорамном экране было видно, как в километре под кораблём, по брусчатке площади проезжают квадратные формации танков, артиллерийских самоходок, машин десанта, а следом – легионы пеших солдат и офицеров. С трёхэтажной трибуны за действием наблюдали довольные, обвешанные сверкающими регалиями генералы, и вечно молодой, облачённый в пышные геральдические одежды Император, чью голову венчала хрустальная корона династии. Красиво, чёрт подери, дух захватывает…

С сожалением отогнав светлые воспоминания, капитан перенёсся к объективной действительности, во враждебную Тарланию. Непроницаемые ночные тучи уступили здесь место редким перистым облачкам, и солнце почти беспрепятственно поливало Яваль яркими жизнерадостными лучами. Даже эта завалящая комнатка казалась сейчас радостной и уютной, почти что родной… Ну почему именно в такие дни Шорл должен кого-то убивать? Это же просто кощунство… Надо. Пусть и не хочется, а надо.

Шорл проспал неполные три часа, но их офицеру вполне хватило – на работе, порой, приходилось довольствоваться и меньшим. Усталость ушла. Рывком встав с кровати, Лийер подошёл к окну, и с хрустом потянулся. Вид открывался не сказать чтобы очень красивый – окно выходило на грязноватый внутренний дворик гостиницы, на большие баки с помоями, на лужу чьей-то блевотины… «Приступим?» – вздохнул про себя капитан, и полез в складки одежды. Достав два миниатюрных шприца-дозы, капитан положил их на кровать, снял верхнюю одежду, и полез в вещевой мешок. Вынул мятую форму тарланского лейтенанта, и проворно в неё облачился – маскарад был любезно предоставлен спонсором операции, почтенным Ларошем Саланэ. Сунул медикаменты во вместительный карман чёрных фирменных брюк, и достал из мешка еду. Стоя подкрепился куском вяленого мяса, и запив его водой из фляги, убрал всё обратно в сумку. После этого он вынул лёгкий сталепластиковый нож, и на ощупь побрился, стряхивая щетину прям на пол – за последние дни, капитан здорово приноровился к этой извращённой процедуре… Затем он вышел из комнаты, и закрыв её на ключ, уверенно пошёл в направлении чёрной лестницы. Спустившись по узеньким ступенькам вниз, вышел во внутренний дворик, а из него – в тесный пустынный переулок. Пришла пора действовать.

Поплутав всего двадцать минут по задворным лабиринтам квартала, капитан нашёл искомое: «длинный одноэтажный дом с плоской крышей и заколоченными досками окнами». Его бревенчатые стены почернели от времени, а голубоватая краска, покрывающая некогда дверь, заметно потрескалась и скукожилась – за домом давно не ухаживали. Достав из кармана длинный ключище, полученный опять-таки у Лароша, капитан воровато оглянулся, и до упора воткнул его в пудовый амбарный замок, висевший на облупленной, но всё ещё прочной двери. Ключ проворачивался с трудом, и с режущим уши ржавым скрежетом. Сделав пол-оборота, капитан посмотрел назад, и опасливо прислушался. Но здесь, на задворках, по-прежнему царила тишина, прерываемая только доносящимся с соседней улицы гомоном. Довернув ключ до конца, капитан открыл замок, и вошёл в дом. Прикрыв дверь, он по-хозяйски задвинул внутренний засов, и повертел головой.

Сквозь заколоченные окна пробивалось совсем немного света, но одну вещь можно было сказать хоть с завязанными глазами: если здесь когда-то и жили, то те времена давно миновали. Воздух был затхлый, заплесневелый, а немногочисленная мебель – как на подбор, подгнившая. Паутина свисала с потолка уродливыми лохмотьями, а вековая пыль покрывала горизонтальные плоскости толстым бледно-серым ковром.

Обнаружив крутую уходящую вниз лестницу, Шорл спустился в глубокий подвал, освещая свой путь зажигалкой. К счастью, внизу отыскался нормальный факел, и Шорл не медля его зажёг. Когда тьма худо-бедно рассеялась, он заметил на дальней стене железное кольцо, наподобие того, к которому был прикован во время разговора с Ларошем. Подойдя к нему вплотную, каперанг упёрся ногами в стену, и изо всех сил потянул железяку на себя. С тихим визгом, кольцо поддалось – толстый штырь, на котором оно крепилось, выдвинулся из стены примерно на десять сантиметров и замер. Дважды повернув по его часовой стрелке, капитан с превеликим трудом задвинул его обратно, и услышав громкий щелчок, отступил в центр комнаты. Кирпичная кладка, казавшаяся цельной, разошлась, и двухметровый кусок стены с шорохом повернулся на девяносто градусов, открывая чёрный зев низкого прохода. На капитана пахнуло мертвецким холодом.

– А где же летучие мыши-убийцы? – браво спросил он у черноты, чувствуя, как забегали по спине мурашки. Что характерно, ему никто не ответил.

Выдернув горящий факел из настенного крепежа, а из ножен – меч, Шорл поёжился, но шагнул в проём. Первые метров сто пещера уходила вниз под пологим уклоном, но потом выравнивалась. Шёл Лийер осторожно, внимательно глядя под ноги – стены и пол были влажными, и поскользнуться бы не составило большого труда. В некоторых местах были вырублены ступеньки, кое-где низкий свод подпирался деревянными, значительно подпорченными временем балками, но по большей части, туннель был нерукотворным. Бурые стены были гладкими, отполированными – ломом и киркой так не сделать… Идти можно было в полный рост, но вот подпрыгнуть уже не получалось – высота пещеры, хотя и постоянно менялась, редко когда превышала два метра. Периодически Шорлу чудились не то голоса, не то встречные шаги, но всякий раз это оказывалось изощрённым акустическим обманом – эхо тут было неназойливое, но звуки коверкало будь здоров.

Сначала ход вёл на нун, к морю, а потом заворачивал на зут. Сразу после изгиба, капитан наткнулся на развилку, и уверенно выбрав левое ответвление, продолжил путь. А еще через полграты, Лийер остановился перед глухой стеной, сложенной из больших неотёсанных блоков. Поискав глазами рычаг, и обнаружив его справа, в неглубокой нише, Шорл опустил железную ручку вниз. Та подчинилась на удивление легко, и даже не заскрипела. Как и в прошлый раз, за стеной что-то зашевелилось, залязгало, и она открылась наружу наподобие обыкновенной двери. А там…

В пещеру ворвался шум бьющихся о камни волн, а в ноздри ударило морской свежестью. Потушив факел, капитан вышел на свет, жадно вдыхая кажущийся таким сладким после подземелья воздух. Оглянувшись, он громко цокнул языком, воспевая старинных умельцев. Дверь была замаскирована под громадный валун, непонятным образом приделанный к её внешней стороне – неудивительно, что ход так никто и не обнаружил…

Шорл стоял на заваленном крупными камнями карнизе, возвышающимся над морем всего на пару метров. Над ним нависал высокий обрывистый берег, а справа… Шорл осторожно выглянул из-за нагромождения булыжников, и не поверил своим глазам: в двухстах метрах от его позиции, из берега брал начало полуостров военной базы! Только сейчас, Шорл смотрел на него с зута – подземный ход вывел капитана далеко за пределы города. С этой стороны полуострова не было пристаней, а был лишь высокий скалистый берег. Значит, блондин не соврал…

«Интересно, а кто построил этот туннель со всеми прибамбасами?» – мелькнула в капитанском мозгу навязчивая мыслишка – «Скорее всего – какие-нибудь контрабандисты.» Когда полуостров пустовал, сюда можно было шлюпками доставлять добро, и безопасно переправлять его в город через пещеру… Потом здесь построили базу, и подпольный бизнес тихонько скончался. А подземный ход остался.

– А ты, Ларош, неплохо подготовился. – в полный голос заявил Лийер, и криво улыбнулся. Что ни говори, а разговоры с самим собой начинали входить в дурную привычку…

Капитан снова высунулся из-за укрытия. Он ещё раз прогнал в голове ларошевский план, и ещё раз ужаснулся – предстоящая авантюра была не то чтобы невыполнимой… Но слишком уж много было переменных, слишком много «если». Да оно и неудивительно: флотская база, по заверительствам блондина, охранялась качественно, и что примечательно, охранялась не только удалыми солдатами-рубаками, но и лианитовыми амулетами, равномерно распределёнными по всему полуострову. «Лианит – редчайший, и непомерно дорогой минерал, нейтрализующий магию.» – рассказывал Саланэ, не сводя глаз с закованного в цепи капитана – «Как вы понимаете, на Амнейской границе он пользуется особенным спросом, и база Шатиль – не исключение. Магия там не работает, из чего и вытекают все наши сложности…» Шорл сузил глаза, и принялся наблюдать за прохаживающимися по кромке отвесного берега часовыми. Время у капитана было. Терпение – тоже.

Глава 7
«Все дороги ведут в Рум»

Дни становились короче, температура воздуха неуклонно падала, и только вода ещё хранила летнюю энергию, оставаясь достаточно тёплой даже в тёмное время суток, поэтому плавать в ней было одно удовольствие. Впрочем, после вколотых субстанций, капитан бы мог плавать и в проруби, и в кипящем гейзере – «допинг-XX» мобилизировал все ресурсы организма, включая самые неприкосновенные, и превращал человека в идеальное орудие убийства. На завтра намечался беспощадный откат, но сегодня он чувствовал себя богом – сила и уверенность наполняли капитана полноводной рекой, создавая ощущение полной неуязвимости…

Шорл долго дожидался момента, когда растущую сиарскую луну скроет длинное облако, и только тогда отважился на дерзкий рывок. Набрав в лёгкие воздуха, он погрузился в солёную пучину неспокойных прибрежных вод, и погрёб по направлению к полуострову, держась двухметровой глубины. Он плыл как торпеда – сильные быстрые гребки его абсолютно не напрягали. Видимость была на нуле: вода близ берега оказалась мутноватой, а скудного света звёзд хватало только на то, чтобы разобрать, в какой стороне находится небо, а в которой – дно. Но Шорл не жаловался, и уж тем более не боялся – как один из побочных эффектов, лекарство притупляло даже инстинкт самосохранения. А хотя… Зачем нужен инстинкт самосохранения, если ты бессмертен?

Лийер бы и сам не сказал, откуда пришло знание, что впереди – камни. Но всплыв на поверхность, он понял, что интуиция не подвела – берег был прямо перед носом. Капитана подхватила метровая волна, и с силой бросила на прибрежные скалы, но боли он не почувствовал. Вернее, он просто её проигнорировал, как будто она приключилась не с ним… Вскарабкавшись по камням вверх, каперанг свалился на четвереньки, и шумно отдышался-откашлялся – сколько не пичкай себя лекарствами, сколько не оптимизируй человеческий метаболизм, но проплыть без акваланга треть километра под водой – это грань возможного.

Встав с колен, каперанг задрал голову. Скалистый обрыв нависал в этом месте над берегом, создавая обширную «слепую зону», в которую Лийер и метил с самого начала. Выбрав удобное место, до которого не доставали прибойные волны, каперанг снял со спины водонепроницаемый свёрток с одеждой и оружием, и подождав, пока высохнет кожа, спешно облачился в броскую лейтенантскую форму. Всё это настолько походило на плохо написанный шпионский детектив, что было уже не смешно.

– С Богом. – шепнул Лийер, и направился туда, где ещё при свете дня заприметил удобный подъём. Начиналось самое трудное, самое рискованное.

Скалолазом он был никчёмнейшим, и допинг-XX был бессилен помочь – препарат давал силу и скорость, но не навыки и умение. И только отсутствие выбора толкало Лийера всё дальше. Он мёртвой хваткой цеплялся за щели и уступы, сдирая пальцы в кровь, но упорно подтягивался, и остервенело нащупывал новые опоры. И старался не думать о том, что очередной уступчик мог не выдержать нагрузки, и оставить его наедине со строгим законом всемирного тяготения, который – один для всех… Но этого так и не произошло – однозначно, кто-то на небесах был к капитану неравнодушен.

Когда до вершины оставался последний рывок, каперанг неподвижно завис, и превратился в слух. В десяти метрах под ним, тонны солёной воды штурмовали острые прибрежные камни, а с противоположенной стороны мыса доносились чьи-то отрывистые, неразборчивые команды. Где-то на пределе слышимости заливалась свирепым лаем собака, на небе кричали чайки, а с улса доносился звон колокола отчаливающего корабля… А справа послышались отчётливые, неторопливо приближающиеся к Шорлу шаги.

Диверсант достал кинжал, и зажав лезвие в зубах, подготовился к прыжку. И пропустив часового вперёд, рванул ввысь. Руки сработали как гидравлические поршни – тяжести своего тела капитан не почувствовал. Одним движением он воспарил до самого верха обрыва, и перебросив себя через край непосредственно за спиной у солдата, прямо из лежачего положения произвёл размашистую подсечку. Земля ушла у сторожа из под ног, и он, так и не успев ничего сообразить, смачно обрушился на гальку, приглушенно застонав. Шорл без промедления навалился сверху, и добив его ударом кинжальной рукоятки в висок, столкнул мертвеца с обрыва. Проводив бездыханное тело равнодушным взглядом, каперанг встал на ноги, и осмотрелся.

Поблизости никого не было – не зря капитан полдня изучал распорядок дежурства. Вдоль обрыва, всего в пятнадцати метрах от его кромки, тянулась стена огромного одноэтажного склада, столь удачно укрывающего Шорла от потенциальных взглядов со стороны базы. На нуновой оконечности полуострова возвышался единственный крепостной бастион, но до него было слишком далеко, чтобы Шорла могли разглядеть в такую темень. Вообще-то, следовало признать, что эта часть берега охранялась из рук вон плохо, но если подумать… На Сиаре не было аквалангов, а следовательно, не могло быть и подводных диверсантов. Берег большой земли просматривался с этой точки на многие километры, а море, покуда хватало глаз, было чистым, как операционный стол. Откуда ж здесь взяться диверсанту, а уж тем более – заказному убийце?

Лийер побежал вдоль длинной кирпичной стены, направляясь к невидимому отсюда штабному зданию, где протирала штаны ничего не подозревающая жертва. Именно сегодня адмирал должен был засидеться на рабочем месте до глубокой ночи, ожидая прибытия грозной проверочной комиссии из самой Иристы. Комиссия ожидалась ещё к вечеру, да что-то запаздывала… Должна была запаздывать, хотя Лийер и не очень представлял, каким образом Ларош планировал её задержать.

Добежав до угла здания, капитан осторожно выглянул из-за серых кирпичей, и тут же узнал центральную «площадь» базы, которую до этого видел только на карте. Ровное прямоугольное пространство, вытянутое поперёк полуострова, обрамлялось с одной стороны этим складом, а с двух других – аккуратными рядами подсобных построек: лазарет, морг, ещё склады, законсервированные казармы, столовая, сортиры… В четвёртом, дальнем от капитана углу, располагался красивый трёхэтажный штаб. Тут и там стояли глубокие глиняные чаши, в которых горела маслянистая жидкость, неохотно разгоняющая темноту. Часовых было всего трое, но они были, и пройти мимо них незамеченным мог только человек-невидимка… Каперанг невидимкой не был.

Зато он был тарланским офицером, хотя и слегка запачканным – альпинистские трюки не прошли даром, оставив на брюках несколько грязных пятен… Но кто будет присматриваться? Капитан беззвучно перебежал к ближайшей казарме, – этот участок пространства чашами-горелками не освещался – и выйдя из-за неё на свет, направился прямиком к зданию штаба. Чин лейтенанта был выбран не случайно – это не тот ранг, чтобы каждый матрос знал всех его носителей наперечёт, но уже и не тот, которого можно взять, да пристрелить из мушкета, едва заподозрив неладное.

Шорл ни от кого не прятался – он шагал уверенно, быстро, а часовых, казалось, не замечал вовсе. Уж это-то он умел… Здесь, в самом сердце базы, его не должны были остановить, даже посреди ночи. Шпионов ловили на главном КПП, а здесь – нет. По идее… Первый караульный, стоявший у входа в морг, укольнул его внимательными глазами, но ничего не сказал. А когда капитан поравнялся со вторым…

– Господин лейтенант? – спросил рослый парень. Сердце у капитана замерло, но он-таки остановился, и с неохотой развернулся к дежурному, вопросительно приподняв бровь:

– Слушаю вас, старшина.

– У вас… – он кивнул капитану в район живота – Э… Извините.

– А? – Лийер посмотрел вниз, и облегчённо усмехнулся – Спасибо.

Застегнув пуговицы на ширинке, – до молний здесь ещё не додумались – каперанг продолжил шествие, мысленно ёжась от каждого брошенного на него взгляда. Дойдя до «Штаба командования военной базой Шатиль, Королевского Флота Тарлании», капитан взбежал по ступенькам высокого крыльца, и отворив тяжеленную парадную дверь, шагнул в небольшой круглый зал. По всему периметру помещения горели многочисленные факелы – на свете флот явно не экономил. Потолок здесь был в два человеческих роста, и покрывался потрясающей каменной мозаикой, изображающей разгар крупного морского сражения. Вдоль правой стены тянулась полукруглая деревянная стойка, за которой скучал дежурный порт-капитан, а в дальнем конце зала, у лестницы, неподвижно стояли двое охранников с саблями, к которым и ринулся Лийер.

– Лейтенант, а куда вы, собственно…

Договорить дежурный не смог – помешала рукоятка кинжала, волшебным образом выросшая у него в ямке под кадыком. Двое у лестницы, видно было, ничего ещё не сообразили, но их руки автоматически бросились к поясу. Шорл тоже не медлил: лишившись единственного метательного предмета, он перешёл на бег, и когда охранники оголили сабли, капитан уже замахивался для сокрушительного удара. Сейчас он пребывал вне физических законов – ни время, ни материя, не имели над ним ни малейшей власти. Каперанг видел как неторопливо движется ему наперерез полированное лезвие, слышал как медленно – раз в бесконечность – бьются сердца обречённых противников…

Увернувшись от сабли, капитан, не заморачиваясь хитроумными приёмами киношной выделки, без изворотов приголубил нападавшего по носу. В последний миг своей жизни, тот начал ставить блок, но безнадёжно опоздал – капитанский кулак с противным хрустом проломил ему лицо, вдавливая раздробленные кости глубоко в мозг. Выдернув из разжавшихся пальцев оружие, Лийер толкнул оседающий труп на второго охранника. От тела тот увернулся, но от молниеносного вражеского выпада, не успел – Шорл безошибочно вонзил трофейную саблю прямиком в сердце стража. Он не чувствовал угрызений совести, и ни о чём не сожалел. Текущие по жилам химикаты снимали с него всякие моральные ограничения, позволяя сконцентрироваться на главном… Капитан выдернул лезвие из груди новоиспечённого покойника, и подхватив его под руки, аккуратно положил на пол, прислушиваясь.

Никакого дробного топота. Никаких истерических криков «тревога!» Одна лишь завораживающая, могильная тишина… И это был замечательно, это было распрекрасно! Не выпуская сабли из рук, Шорл взлетел по лестнице на третий этаж. «По коридору направо.» – услужливо подсказала память – «Кабинет триста три.» Найдя нужную комнату, Шорл попробовал ручку. Она, вопреки ожиданиям, легко поддалась, и Лийер вихрем ворвался в адмиральскую приёмную, машинально захлопывая за собой массивную звуконепроницаемую дверь. Молодой лейтенант, сидевший за письменным столом, оказался на зависть сообразительным – углядев в руках у Шорла окровавленную саблю, он тут же вскочил с места, но на большее ему не хватило времени – каперанг уже приблизился вплотную, и ударил его кулаком в под дых. Секретарь упал на пол, и забился в конвульсиях, а Лийер уже стоял у красивой полированной двери с позолоченной табличкой «Флаг-адмирал Вартар Арках. Заместитель командующего разведкой 2-ого Королевского Флота.» Открыв её резким движением, капитан по инерции шагнул в кабинет, и оторопело замер. Здесь не горело ни единой свечи, а сам адмирал – отсутствовал.

Трудно передать ту лавину эмоций, что обрушились на Шорла в это ужасное мгновенье. Недоверие. Подавленность. Паника, наконец. Но это длилось недолго – через несколько секунд разум взял верх, и сподвигнул капитана вернуться в приёмную, где пытался встать на ноги тихо стонущий лейтенант. Логика подсказывала, что если адъютант на месте, то и босс должен быть где-то подле… На счастье, стены здесь были полутораметровые, выложенные из камня, и крики пытуемого должны были заглушить. Да и некому их было услышать, эти крики – ночью штаб пустовал…

– Где Арках? – спросил капитан, беспрепятственно выдёргивая из лейтенантских брюк кожаный ремень, и стягивая им ослабшие запястья офицера.

– Сука… – выдохнул тот – Иди ты…

– Ну что вы все как маленькие? – возмутился капитан – Героев строите…

* * *

…Спустившись на первый этаж, капитан заглянул в фойе – трупы лежали на прежних местах, и были, по всей видимости, никем не обнаружены. Что ж, значит ещё не всё потеряно… Он спустился дальше, в подвал. Минув незакрытую дверь, отделяющую лестницу от коридора, капитан побрёл по жутковатым подвальным ходам, освещаемым редкими настенными факелами. Следуя инструкциям лейтенанта, – голубчик раскололся за пять секунд – капитан повернул направо, потом – налево. И чуть не столкнулся с одним из двух охранников, стороживших ничем не примечательную дверь, коих здесь было великое множество.

Капитан бил сильно и беспощадно, и с такой скоростью, что сторонний наблюдатель, окажись таковой поблизости, ни за что бы не ответил, почему вдруг двое здоровых мужчин рухнули наземь как скошенные. Пинком распахнув дверь, каперанг вломился в маленькую ярко освещённую комнату, вмещавшую трёх занимательнейших персонажей. Каперанг аж замер на миг, ошарашенный такой встречей… Но только на миг.

Первым персонажем был некий флаг-адмирал, здорово смахивающий на Вартара Аркаха: обширная лысина на начинающей седеть голове, длинный орлиный нос, и не по-мужскому узкий подбородок. Адмирал был одет в богатый парадный костюм – принарядился по случаю приезда комиссии – и стоял позади массивного металлического стула, вмонтированного в пол в самом центре комнаты. Вторым человеком оказался безымянный порт-капитан, держащий в руках какой-то окровавленный инструмент, напоминающий кусачки из набора запойного слесаря. Этот стоял с другой стороны стула, прямо напротив человека, намертво закреплённого в нём кожаными ремнями… «Значит это был он, на Первого Снега двенадцать…» – мимолётом смекнул каперанг – «Невероятно!» Мысли не мешали ему действовать. Замахнувшись на порт-капитана, он одним ударом отрубил ему сначала руку, которой тот успел заслониться, а потом и голову.

– Во, бля… – откашлялся кровью привязанный к пыточному креслу полковник Черников – Не ожидал…

– То ли ещё будет… – почти весело откликнулся каперанг, вразвалочку подвигаясь к хлопающему глазами адмиралу. Надо отдать тому должное: трусом он не был, и пощады просить не бросился. Опомнившись, Арках выдернул из-за пояса парадный кортик, и ринулся на капитана:

– Убью!

– Да бросьте вы, адмирал… – нежно проворковал Лийер, и с лёгкостью уйдя от сноровистого, но слишком медленного выпада, пнул Вартара в запястье, выбивая оружие – Вместо того, чтобы заниматься членовредительством, вы бы лучше сказали мне код от вашего сейфа… Нет, правда. А то будет больно.

– Ты… – Арках задыхался от боли, прижимая к груди запястье – Я тебя…

– Знаешь что? Посиди-ка пока в углу. – сказал Шорл, и несильно пнул его в грудь. Вартар отлетел на несколько метров назад, звонко ударился о стену, и охая, сполз на каменный пол.

Шорл поднял с пола кортик, и отфутболив отрубленную голову порт-капитана подальше к стене – чтобы не путалась под ногами – воротился к Черникову, и принялся резать фиксирующие ремни, приглядывая краем глаза за адмиралом. КИБовец был плох – пальцы на правой руке превратились в фарш, лицо представляло сплошной синяк, а сам он пребывал в полуобморочном состоянии. Покончив с половиной ремней, Шорл успокоил поднявшегося на ноги Вартара ударом в солнечное сплетение, и вернулся к работе.

– Как самочувствие? – нарочито бодро спросил капитан.

– Ты… Не отвлекайся… – пробормотал Антон.

– Ходить сможешь?

– Попробую…

– Давно вы тут… Развлекаетесь?

– Часик… – кашлянул Черников.

Покончив с путами, капитан помог товарищу подняться. Потом подошёл к красному как рак Аркаху, корчившемуся на полу у стены, и отвесил ему звонкую затрещину. Адмирал уже не сопротивлялся.

– Код от сейфа. – твёрдо сказал Лийер, держа в одной руке саблю, а в другой – позолоченный адмиральский кортик – Если он сработает, ты живёшь. Если нет, то я возвращаюсь, и всё равно получаю правильный код. Но вот ты, при таком раскладе, уже не живёшь. Гарантий нет, и не будет. Выбирай.

– Таллцы, м-мать вашу, перемать… – замначальника разведки зло сверкнул глазами, громко сопя. Если бы он умел испепелять взглядом, то он Шорла бы не осталось и горстки праха. – Чтоб вы сдохли!

– На раздумье тебе – минута. – каперанг посмотрел на часы – Это около пятидесяти ваших секунд.

– А дальше что? – дерзко усмехнулся адмирал. Точнее, это ему показалось, что дерзко, а на самом деле – жалко, затравленно.

– А поумнее вопросов у тебя не найдётся? – озарился Шорл болезной улыбкой, и несильно съездил ему по лицу. Из носа адмирала закапала кровь. Капитан сграбастал его за шею, и придвинув к себе, задушевно спросил. – Я что, так безобидно выгляжу?