Текст книги "Комендантская дочка. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Дина Елизарьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)
Глава 5
Дэйс
Варьяна замерла в седле, глядя в сторону кладбища. Ресс, умчавшийся далеко вперёд, уже возвращался, не желая надолго выпускать хозяйку из вида. Немногочисленные воины, сопровождавшие двух превосходительств, молча миновали девушку. Наранбаатар оглянулся, но, конечно, проследовал дальше, окружённый конвоем. Гвардейцы считали его больше помехой, чем ценным пленником, однако это не мешало им пресекать вольности.
Дэйс остановился, поджидая подругу, но она всё не отрывала взгляда от затейливых ворот с выкованными символами Войра-Временника.
Пришлось её окликнуть:
– Варьяна, пора!
Лошадь, повинуясь движению всадницы, повернулась и пошла лёгким шагом.
– Дэйс, ты думаешь, ещё увидим Южную?
– Я полагаю, что вернусь, как и Лемар. Пройдём курсы при отделе безопасности, выступим свидетелями против лера Останда, и обратно – в Южную. А ты?
– А я не знаю, – она снова обернулась назад, словно пытаясь запомнить получше, – как начальство решит. Понимаешь, это так странно: прошёл месяц, а мне кажется, что за это время я полжизни прожила.
– Нет уж, – пробормотал Дэйс, – надеюсь, это не самое яркое, что со мной случится в жизни.
– Ну конечно, не самое, – Варьяна засмеялась, – я-то рассчитываю ещё на твоей свадьбе погулять, да и наш командор, думаю, не оставит тебя прозябать в тоске.
– Догоняем? – Дэйс кивнул в сторону скрывшихся всадников.
– Наперегонки! – Она гикнула и пустила лошадь в галоп.
На постоялом дворе после ужина все быстро разбрелись по комнатам. Сказывалась усталость от долгой скачки.
Дэйсу не спалось. Шестеро взрослых мужчин, то храпящих, то сопящих, то ворочающихся, скрип стареньких кроватей, – словом, никак не засыпалось. И лежать, таращиться в подсвеченную луной стену тоже не хотелось.
Он выбрался из душного помещения, спустился в обеденный зал. Звуки надёжно отсекались плотно прилегающей дверью, не тревожа временных жильцов, хотя народа было много, и в зале было довольно шумно.
Все столы были заняты, между ними метались девчонки лет пятнадцати. Дэйс остановился, выбирая, к кому бы присоединиться.
– Идите к нам, господин офицер, – прогудел бородатый мужик лет пятидесяти.
Эта компания явно была привилегированной. И мужчины в ней выглядели куда старше и солиднее остальных. После приглашения едоки сдвинулись, освобождая место.
– Здоровы будьте, добрые люди, – Дэйс только уселся, а юркая подавальщица уже поставила перед ним кружку и запотевший кувшин с квасом.
– Благодарствуем, и вам поздорову, господин офицер, – ответил тот же бородач.
– Что будете кушать? – молоденькая девчонка смотрела с восторгом, все её попытки принять деловой вид терпели крах из-за расползающейся по лицу широченной улыбки. -Сегодня у нас уха из трёх видов рыбы, запечённое мясо на овощной подушке, биточки по-транийски, каша на бульоне с травами, авархские сырные треугольники.
– Я не голоден, спасибо, девушка, – улыбнулся Дэйс, – а вот кваса можно ещё.
– Лер офицер! А вы меня не узнаёте, да? Вы нас с сестрой и мамкой тайно из Южной Крепости вывели! – сообщила улыбающаяся девчонка.
– Цыц, егоза! – шикнул на неё бородач. – А то как бы господин офицер не пожалел, что и язычок тебе заодно не укоротил.
– На то и тайна, чтобы про неё никто не знал, – выдавил Дэйс. – Вот как поймают тебя враги да начнут пытать про чужие секреты! Если б я кого и выводил, то не был бы дураком, а клятву стребовал, что ни одна живая душа про то не услышала.
– Клятва-то, конечно, да, но... А мамка благодарствие на имя императора хотела писать, да мы только не знали, как вас зовут, – растерянно произнесла девчонка, – а тут такой случай, я как раз спросить хотела.
– Не волнуйтесь, господин офицер, – перехватил разговор бородач, – я проведу разъяснительную беседу. Позвольте представиться – староста местный, можно попросту дядька Иган. А ты беги, егоза, наверняка у деда дела для тебя припасены.
Подавальщица виновато взглянула на Дэйса, пискнула: «Простите, лер офицер!» – и шмыгнула на кухню. А он опустошил кружку, чувствуя, как лёгкий хмель ударяет в голову.
«Забористый квасок здесь настаивают»
Староста взял беседу в свои руки, представил сидящих за столом первых людей села -своего помощника, кузнеца да плотника. Вежливо обсудили виды на урожай, погоду. И наконец-то прозвучал тот вопрос, ради которого за стол позвали военного.
– А что, господин офицер, поговаривают – война-то будет? – дядька Иган впился глазищами в лицо офицера.
– А кто о таком болтает? – насторожился Дэйс.
– Людишки разные, – уклонился бородач. – Тревожно всё-таки. Опять же подготовиться надобно.
Дэйс взглянул на сотрапезников. Все четверо отложили ложки и буравили его взглядами.
– Я могу высказать своё мнение, лер Иган. Но командование может видеть ситуацию совсем под другим углом.
Они закивали:
– Конечно, конечно, понимаем, господин офицер, но всё же что вы думаете по этому вопросу?
– Полагаю, что падение Южной так и останется одиночным набегом авархов, иначе бы здесь не мы проезжали кавалькадой, а стягивалась военная мощь империи. За набег степняки ответят так или иначе, только в чём это выразится – уже дело дипломатов.
– Вот и я так рассуждаю, – согласился дядька Иган и осторожно спросил, – сильно Южную-то разграбили окаянные? К нам полно народа-то притекло от вас, и хотели бы вернуться, а боятся, что возвращаться некуда.
– Городские дома почти не тронули. Так, отмыть да заселяться, – припомнил Дэйс. – Кое-где, конечно, ставни да стёкла вставить, ворота починить, но за лето всё можно успеть поправить. А мы уезжали, так там и торговля начала налаживаться.
– И слава Олире-Матери да Ярту-Затейнику, значит, не на пустое место люди вернутся, -обрадовался староста.
Дэйс, чувствуя, что под хмельным квасом усталость наконец-то добралась и до него, начал прощаться.
Всего доброго вам, лер офицер, ровной дороги, – пожелали мужики.
Уже почти у спальни его догнал запыхавшийся девичий возглас:
– Подождите, ах, подождите, лер офицер!
Дэйс оглянулся.
Молоденькая девушка, чуть постарше той официантки, взбиралась за ним по лестнице. Видимо, сестра. Было несложно узнать в миловидном личике то давнишнее, искажённое страхом и горем лицо, определённо, Дэйс и эту красавицу выводил из города. Ох, как не любил он принимать долгие словесные благодарности за то, что считал своей обязанностью!
– Слушаю вас.
Она подошла, яркая, будто цветок, в деревенском платье с накинутым на шею красным платочком. Нерешительно остановилась за два шага до него, держа руки за спиной и сбивчиво начала:
– Доброго вечера. Лер офицер, мне сестра сказала, что вы здесь. Спасибо вам большое!
– Пожалуйста, – буркнул Дэйс и повернулся уходить.
– Лер офицер!
Он оглянулся. Девчонка всё так же стояла посреди коридора, умоляюще глядя на него и кусая губы. Волосы выбились из косы, щёки заалели. Дэйс отчаянно понадеялся на то, что она ведь не хочет предложить... Последствия отравления или что ещё, а вот только он совсем не был готов к постельным подвигам! Видимо, придётся хамить.
– Ну, ещё что-то? – угрюмо спросил он.
Она совсем не обратила внимания на его грубость. Шагнула вперёд, протягивая свёрток, который всё это время прятала за спиной:
– Возьмите, прошу вас.
Дэйс с любопытством развернул белое полотно, доставая подарок. Это было короткое полотенце стандартного размера две на четыре ладони. С обеих сторон была вышита Южная. Только с одной стороны – весенняя крепость, вся в цвету и лазури, а с другой -осенний вид, жёлто-красная листва и грозовое небо. Маленькое волшебство. Его всегда поражало, как такое возможно – нитки-то с любой стороны одного цвета, верно?
Скрипнула дверь, из комнаты, рядом с которой они остановились, выглянула Варьяна.
– Дэйс, ты чего колобродишь за полночь? – сонно спросила она, а потом разглядела яркое чудо в его руках и смущённую девушку. – Ух ты! – сказала восхищённо. – Здравствуйте!
Незнакомка мгновенно развернулась и рванула к лестнице, дробно застучали её башмачки, а потом с силой хлопнула дверь в столовую залу.
– Это подарок, – неловко пояснил Дэйс. – Я даже поблагодарить не успел.
Варьяна подняла бровь, с любопытством глазея на его растерянность. Он посмотрел в сторону лестницы:
– Наверное, надо догнать?
Подруга пожала плечами.
– Завтра через её сестрёнку поблагодарю, она здесь официанткой работает, – оправдался Дэйс.
Варьяна кивнула.
– Ну, скажи уже что-нибудь, – не удержался парень.
– Очень красивая вышивка. Девушка искусница. А я иду спать дальше! – она подмигнула и скрылась в своей комнатке.
Дэйс улыбнулся, сунул подарок за пазуху и тоже пошёл досыпать.
Глава 6
Великая Степь Элия
Караван остановился очень рано, почти сразу после обеда. Кибитки традиционно выстроились в круг, а девушки неожиданно оказались свободными делать что угодно, только далеко не уходить.
Они высыпали за пределы круга. Кто-то закричал, что рядом видно село. Девушки столпились, рассматривая издалека странные конструкции.
– Это похоже на слишком толстые лепёшки с раздувшимся центром, – первой высказалась самая болтливая.
Элия с ужасом смотрела на приплюснутые к земле круглые строения. Шестнадцать «домов». С их стороны не было видно ни одного входа. Над выступающей частью некоторых жилищ вился дымок.
Из шестикомнатного каменного дома, обставленного столичной мебелью, – вот сюда, в это убожество?
Поодаль бежала речушка шириной локтей в шесть, как казалось с их места наблюдения. Там собрались на стирку авархские женщины. С подоткнутыми юбками одни колотили палками, крутили бельё, другие – полоскали, гомон стоял неимоверный, смех и голоса долетали и до застывших полиек.
Элия оглянулась: ни один мужчина из сопровождения не смотрел в ту сторону, а вот степнячки разглядели караван, работу свою не прекратили, но стали нарочито громко что-то кричать в их сторону и хохотать.
– Я-то думала, что они скромные и тихие, – удивилась одна из девушек.
– Похоже, не всегда, – пробормотала Элия себе под нос, но её соседки услышали и засмеялись.
– И про тебя мы так думали когда-то, – насмешливо сказала их негласная лидерша.
– Я тоже много чего думала не по делу, – внезапно призналась Элия.
Всё-таки эти странные дни некоторым образом сблизили их всех.
Иногда Эли очень хотелось бы найти такую же подругу, какой для неё была мама. Вот она всегда внимательно выслушивала все мысли дочери и поощряла. Даже те идеи, которые не одобрял отец. Только с женитьбой Ри в их отношениях появился разлад.
Эли рассердилась – и здесь это унизительное воспоминание, что ею пренебрегли в пользу приютской девки, не давало ей покоя. С другой стороны, офицер же не может отказаться от приказа императора, так? Да! А уж подстроить нужный выбор любая дура сможет, вот и эта подсуетилась.
Ну, хотя бы здесь этой особы не было! И уже неважно, что с ней на самом деле сталось. Если и погибла, то не она одна, по каждому плакать не будешь. А вот о том, что сама Элия не сможет встретить Ри, вернувшегося из патрулирования, она очень сожалела. Ненавидела авархов за то, что они разрушили её жизнь. Ненавидела.
Толстая пожилая женщина, появившаяся со своей свитой в караване к вечеру, вовсю командовала. Охранники беспрекословно ей подчинялись.
На огне уже булькал огромный казан. Внутри круга кибиток, рядом с костром, возник тот самый странный дом – близнец того жилья, которое девушки разглядывали в селе. Однако этот казался более богатым: полотнище стен было вышито узорами, а над входом болтался то ли амулет, то ли колокольчик. Толстуха выпалила очередное длинное изречение и скрылась внутри дома.
– Девуськи! – раздался знакомый голос переводчика. – Скоро, скоро!
Пленниц построили в колонну и по одной начали заводить вглубь. Элия постаралась оказаться в хвосте очереди, как-то не стремилась она узнавать – что именно там их ждёт. И ничего хорошего не ожидала.
Из дома девушек выводила прислужница толстухи и делила на две группы. Они стояли, тихонько переговариваясь, но у оставшихся в очереди не было возможности узнать, что же происходило и по какому принципу велось распределение.
Переводчик тронул Элию за локоть и указал на вход. Видимо, пора. Она нагнулась, постаравшись не задеть болтающуюся над проёмом железяку. В строении был довольно высокий потолок, и можно было выпрямиться. Элия хотела осмотреться, но толстуха, стоящая у столика, покрытого пледом, прикрикнула, а прислужница залопотала и начала подталкивать. Мол, ложись на стол. Мгновенно руки и ноги Элии были схвачены, юбка задрана, и нижнее бельё просто распорото острым ножом, кончик которого красноречиво кольнул в бедро.
Элия дёрнулась от неожиданности и чувства непереносимого унижения. Толстуха буркнула, нож кольнул острее, и по ноге побежала струйка крови. Элия представила, ЧТО все подумают, если на юбке возникнет красное пятно, и застыла, молясь Олире-Матери, чтобы стыдный осмотр поскорее закончился.
Наконец её отпустили, но теперь ей уже и самой хотелось быстрее выйти, а не рассматривать помещение. Она попала в более многочисленную группу, во второй, меньшей, оказались жена командира четвёртого отряда и ещё несколько женщин, про которых Элия точно знала, что они были замужними до прихода авархов в крепость.
– Пропали теперь наши посиделки до созвездия Орлисса, – проворчала прачка.
Девушки как по команде подняли головы в небо. Да. Скоро их погонят по кибиткам.
– Тут как бы без ужина не остаться, – озвучила общие мысли худенькая девушка.
Элия поёжилась. Когда её в наказание за драку оставили без еды, она и не думала, что пережить даже однодневный голод будет так неприятно. И повторения того «урока» ей вовсе не хотелось.
Из «дома» вышла толстуха со свитой. Сложив на выпирающем животе пальцы, унизанные широкими кольцами, она ткнула длинным красным ногтем в меньшую группу бывших замужних и распорядилась. Охранники тут же подскочили к девушкам, сунули им в руки плитки рациона и отвели в сторону.
Остальных девушек накормили вкусным пловом из казана, и вновь распределили по кибиткам уже по другому, одной толстухе ведомому принципу. А утром оказалось, что кибитка с бывшими жёнами полийских подданных повернула в сторону села, в то время как остальные вместе с распорядительницей и её домом двинулись в другом направлении.
* * *
С появлением толстухи жизнь пленниц резко изменилась.
Их и раньше поднимали до зари, однако в течение дня они могли выспаться в кибитках. Приноровились спать при тряске, и само движение непроизвольно вгоняло в дремоту.
Зато вечерами девушки долго не могли заснуть, высовываться наружу им запрещалось, так они подглядывали в щёлочки, как их охранники несут караул, занимаются борьбой и иногда поют возле костра заунывные авархские песни.
Наутро после осмотра девушек собрали в кругу, рядом с прогоревшим костром. Толстуха говорила, а толмач старательно переводил.
В самую первую очередь им сказали, что на родину они никогда не вернутся. К новой начальнице полагалось обращаться хатагтай, к помощницам – туслахай. Охранники-воины назывались нукерами, плоский дом – юртой. Сейчас они едут по землям улаан-хана, доставляя всем большие неудобства.
– Как будто мы просились, – прошептала Майра.
– Могли бы и обратно вернуть, – так же тихо ответила Элия.
Хатагтай жестом остановила переводчика, двинулась вдоль строя, пристально вглядываясь в каждое лицо. Девушки непроизвольно отшатывались. Дойдя до двух нарушительниц тишины, женщина на мгновение замерла, изучающе глянув на них, а потом с силой ударила обеих по щекам так, что столкнула с ног. И рассматривая их сверху вниз, как букашек, начала им выговаривать. Тут же подскочил переводчик:
– Хатагтай добра, и вы отделались малым наказанием. Пусть оно послужит всем примером того, что женщина должна знать своё место. Вы пока не знаете своего, только это удерживает хатагтай от более суровых уроков. Пленницы – имущество улаан-хана. В своей неизъяснимой милости он распорядился подготовить вас к жизни в Орайвал-Айаре. Судьба каждой будет решена после того, как хатагтай выскажет своё мнение. А это будет зависеть от вашего поведения и прилежания.
Как только авархи отошли, Элия вскочила с пылающим лицом и протянула руку Майре:
– Вставай, не будем давать им повод злорадствовать!
– Похоже, всё снова меняется, – та поднялась и начала отряхивать юбку. – Как же меня бесят такие бабы, которые себе чуток власти взяли и думают, что им всё позволено!
– И не таких видали, да с кашей на завтрак съедали, – проворчала Элия.
Окружившие их девушки засмеялись. Майра тоже усмехнулась:
– С тебя станется такую и без каши смолоть. Только имейте в виду, девоньки, эта рыбка не так проста. Я немного понимаю по-аварски, она то ли родственница, то ли доверенное лицо местного хана. Делайте выводы.
Нововведения начались сразу. Теперь в каждую кибитку была посажена прислужница -туслахай. Эти с виду робкие и тихие, а на деле безжалостные грымзы обучали пленниц разным навыкам. С одной туслахай девушки плели циновки, с другой – вязали, с третьей -разговаривали на авархском и знакомились с местными обычаями, четвёртая на завтрак и ужин учила готовить традиционные авархские блюда. В обед туслахай менялись кибитками.
Хатагтай не показывалась целыми днями, однако неизменно каждый вечер ей устанавливали юрту, чтобы она могла переночевать с удобством. Именно там толстуха принимала невольных учениц с их поделками.
Происходило это каждый раз по одному сценарию.
Надо было войти, слегка поклониться «гэрт» – внутреннему пространству дома.
Считалось, что оно совсем не то, что внешнее, а куда безопаснее и принадлежит хозяину.
Далее следовало выпрямиться, найти взглядом хатагтай, поклониться ей ниже и в таком положении дойти до неё, держа свои поделки у груди. Потом дополнительно присесть. Получался сложный поклон-приседание, от которого ужасно ныла спина. Обычно толстуха немного медлила, прежде чем разрешить Элии распрямиться. Майра жаловалась на то же самое. А вот остальным девушкам сразу дозволяли встать прямо.
Дальнейшее было одинаково у всех – их работу хатагтай сначала осматривала с выражением брезгливости и пренебрежения, а затем дотошно выискивала погрешности и высмеивала. Под настроение она начинала охать и ахать о том, какие безрукие ничтожества ей достались, а туслахай почтительно утешали начальницу. Пленнице положено было стоять, опустив глаза в пол.
Потом хатагтай начинала спрашивать на авархском. Это было ещё одно мучение. Быстрое лопотание никак не давалось Элии, хотя та же Майра уже через три дня тарахтела, как местная, да и многие девушки прилично разговаривали. Иначе и не получалось – туслахай запрещали разговоры на полийском. За оговорки запросто могли стукнуть или уколоть толстой иглой, пришпиленной каждой степнячкой к поясу. Только ночами, когда надзирательницы убирались в юрту, пленницы могли пошептаться на родном языке.
Бесконечные придирки, запреты, уколы доводили Элию до тихого бешенства. Никто никогда не узнает, сколько язвительных прозвищ она придумала для своих мучительниц и как мечтала поскорее оказаться в том месте, где руководить будут мужчины, а не эти самоуверенные, злобные и тупые авархские бабы!
Глава 7
Элия
Перед прибытием в столицу Улаан-мака («Красной провинции») девушкам выдали традиционный авархский женский наряд. Он включал в себя тонкое платье светлого оттенка с длинным рукавом, расширяющимся от локтя, и многочисленными оборками до середины голени. Поверх платья надевался своеобразный халат – плотный, более тёмных тонов, с рукавом до локтя и доходящий до колен. Халаты украшались бисером и были расшиты растительным орнаментом. Всё это заматывалось в несколько оборотов поясом, в котором носили всякие мелочи. На голову полагалась шапочка из того же материала, что и халат, и с теми же вышитыми узорами, только в дополнение ещё и увешанная нитями бус.
Туслахай помогли девушкам одеться, собрав всех в одной кибитке. Надзирательницы сегодня чудно подобрели, смеялись вместе с подопечными. Видя замешательство полиек с одеждой, начали давать советы, объяснять, что их ждёт и почему этот день так важен.
– Вечером на вас будет смотреть сам хан. Может быть, вместе с сыновьями. Улаан-хан молод, ему тридцать восемь лет исполнилось, – рассказывала учительница авархского языка.
– Если это молодость, то сколько же его сыновьям? – полюбопытствовала Майра.
– Старшему уже двадцать три, – так гордо ответила туслахай, будто сама его родила, -младшему послезавтра два года исполнится.
Девушки примолкли, погрузившись в подсчёты.
– У него не одна жена, верно? – спросил несмелый голосок.
– Катиса? Спрашивай громче, люди не должны напрягаться из-за твоих недостатков, -строго проговорила мастерица по плетению ковриков, – сколько раз тебе сказано было! Нельзя проявлять неуважение, не можешь разборчиво сказать – молчи или найди другой способ!
– Всё с ног на голову, – шепнула Элия Майре, та досадливо покивала.
Сколько раз за это время они утыкались в разницу обычаев! Тут даже понятия «хорошо» -«плохо» казались совсем другими. И девушки старались лишний раз не высовываться, не разобравшись, какое поведение будет одобрено, а какое – наказано.
– У него две жены, – ответила туслахай на вопрос Катисы, – считается, что хану надо иметь до пяти жён. Поэтому у каждой из вас есть шанс быть выбранной. Это очень большая удача. Ханше полагаются три служанки и отдельный дом с парком. У наложниц одно здание на всех, каждой выделяется своя комната, служанки общие, но подчиняются хатун – старшей по гарему.
– А что будет с теми, кого ваш хан не выберет? – вызывающим тоном спросила Майра.
– Это теперь и твой хан, – строго сказала местерица-плетельщица. – Не выберет он, значит, будут выбирать сыновья. Жена сына также может рассчитывать на отдельный дом, только с одной служанкой. Если и они откажутся, тогда вас отправят жёнами в зуун – лучшую сотню джигитов. Если и там не найдётся желающих, тогда хан придумает, что делать. Только вам бы лучше знать, что мужчины очень не любят, когда рушатся их планы, поэтому не стоит ждать, что придумка про вашу судьбу окажется лучше участи жены.
– А как надо поступать? Что делать-то нам? – зашумели девушки.
– Тихо-тихо, – улыбнулась плетельщица. – Вести себя надо достойно, первой разговор не заводить, отвечать почтительно, в упор не глядеть, грудь не прятать, – она ущипнула сутулившуюся девушку, и та ойкнула.
– А сыновья у хана красивые? – спросила Майра.
– Да зачем тебе в муже красота? – удивилась плетельщица. – Это вы должны быть красивыми. И свою прелесть всячески поддерживать и преумножать, а перед мужем и подчёркивать.
– Кстати, покажите-ка руки, – приказала туслахай-повариха.
Девушки, недоумевая, стали протягивать вперёд руки ладонями вверх.
– Да не то! Ногти, ногти какие у вас?
Ногти у полиек были обычными, розовыми и давно не подровненными. Но туслахай ахнули, как будто в ужасе, вытащили из-за своих поясов ножницы, пилочки, палочки, кисточки, флакончики, раздали, усадили всех девушек и на ногтях Майры стали показывать и объяснять свои действия.
– Краю придают округлую форму, напоминающую лунную боковинку. Обрабатывают тщательно, чтобы, скользя по шёлку, не зацепили ткань, а скользя по коже – не оцарапали мужчину, хотя, конечно, некоторым такое нравится. Иногда женщины даже специально заостряют форму ногтя, чтобы было похоже на пики гор, если ваш мужчина любит опасность. Но такие предпочтения уже вы будете выяснять, когда этот мужчина у вас появится.
Элия подтачивала неровности, время от времени поглядывая, как ловко шурует пилочка в руках туслахай. Казалось, она танцует, с удовольствием преображая угловатые некрасивые ногти в аккуратные ноготки. Движения полийских девушек, старающихся точь-в-точь повторить за образцом, были неловки, медлительны, они ойкали, сопели, тыкали неудачно палочками, однако дело потихоньку продвигалось.
Туслахай закончила возиться с руками Майры и потянула одну кисть вперёд, чтобы все девушки рассмотрели. Наставницы помогли тем, кто не успевал. Наконец, все справились. Лекция продолжилась.
– Покрытие делают из смолы дерева ваан. Её привозят из предгорьев Алатинского хребта и продают большими кусками. Смолу нужно немного разогреть, чтобы она начала таять, но не кипеть, и добавить масла земляных орехов и щепотку сладких специй. Это основа. Хану и его приближённым в покрытие добавляют соки красных ягод, аристократам дозволены тонкие полоски, но остальным красные цвета запрещены. Одна из обязанностей жены -ухаживать за руками своего мужчины, поэтому вы должны знать такие тонкости. У замужних цвет ногтей зависит от положения мужа. У девушек либо прозрачное покрытие, либо слабый оттенок цвета. Можно оставлять только основу, можно использовать сливовые, облепиховые дополнения, каждая решает сама. И делает только сама.
– Разве нельзя просто купить? Зачем такие сложности? – спросила Элия.
Туслахай довольно кивнула:
– Хороший вопрос! Расскажу вам одну историю. Случилась она, конечно, не в Улаан-Маке, да и очень-очень давно, когда провинции ещё воевали между собой.
Хан большой провинции был силён, а соседям уж очень хотелось отщипнуть от его земель кусочки в свои уделы. Служанка, которая ухаживала за руками хана, была подкуплена и добавила в покрытие яд. Он должен был действовать медленно, ослабляя мужчину, однако всё у заговорщиков пошло не по плану.
Тяжело и внезапно заболела любимая жена хана, были вызваны лучшие лекари, но спасти её не смогли. Потом слегла вторая ханша, и лишь тогда выяснилось, что в постели хану нравилось, когда женщина берёт в рот его пальцы и ласкает их языком.
Служанку казнили, провинция была спасена. С тех пор каждая жена готовит своему мужчине ногтевое покрытие сама, некоторые даже добавляют возбуждающих травок или мёда, чтобы получить побольше удовольствия.
Элия стрельнула глазами на других девушек, многие откровенно смутились, а некоторые сморщились от отвращения. Туслахай тоже заметила и прикрикнула:
– Что мужчина скажет, то и будете делать, бестолковые! С плохой женой разговор короткий: либо родителям возвращают, либо в базарный день выставляют на площадь и
отдают тому, кто больше заплатит. Если совсем никому не нужна – отправляют в Великую Степь в том, что на женщине надето, и дают в руки флягу воды.
Катиса откашлялась и спросила погромче:
– А какую жену будут считать плохой?
– Сегодня вас интересуют правильные вопросы, – одобрительно улыбнулась рассказчица,
– это во многом зависит от мужчины, но есть общие принципы. Если вам удалось привязать к себе супруга, то нечего бояться. Мужчины крайне неохотно расстаются с тем, что считают своим. Тем более с женщиной. Однако если вы будете постоянно дерзить, не слушаться, не родите в течение двух лет ребёнка, если будете создавать своему супругу много проблем -это очень нехорошие признаки. Так, показали пальчики! Все готовы? – она обвела взглядом выставленные на просмотр девичьи ноготки. – Отлично! Бегом по своим кибиткам, с ногтями поаккуратнее, не задевайте ни за что, пока не затвердеет покрытие.
Туслахай покинули кибитку, и Майра тут же высказалась:
– А вы заметили, насколько красные ногти у хатагтай? Вся пластина! А вот у мастерицы по вязанию – только поперечная красная полоска, у остальных и вовсе розовые или жёлтые оттенки.
– Это и к лучшему, – отрезала Элия, – значит, нас действительно готовят в жёны высшим чинам, а не в поломойки.
– Я начинаю думать, что поломойкой здесь жить приятнее и попроще как-то, – засмеялась Майра, разглядывая подсыхающее покрытие на обточенных ноготках.
– Ты как знаешь, дорогая, а я бы хотела, чтобы у меня были служанки и отдельный дом, -Элия обновлённым взглядом посмотрела вокруг, не обращая внимания на чей-то язвительный шепоток в спину: «Как же! Это же комендантская дочка, куда нам до неё!».
Всё та же запылённая кибитка с протёртым вонючим ковром. И девушки, нарядные, с подведённым глазами и ноготками, сверкающими, как драгоценные камни, стоят, боясь запылить всю эту наведённую красоту.
А ведь именно сегодня станет понятно, кто из них всю жизнь будет ходить в шелках и иметь возможность распоряжаться другими, чтобы они только и могли шипеть далеко за спиной: «Куда нам до неё!».
Хватит уже ей мечтать о несбыточном и строить планы побега. Пришла пора сделать что-то для своего реального будущего. Да! Она хочет отдельный дом, где сама будет хозяйкой. И если для этого надо стать ханшей, она постарается!
