Текст книги "Полет миражей (СИ)"

Автор книги: Дилара Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23. Звездная страна

Светило ласковое солнце. Пляжи Гершеля в это время года были особенно людны. Присцилла Рам давно думала выбраться куда-нибудь, но все откладывала отдых в долгий ящик. Не то, чтобы у нее не было времени или средств, просто девушка находила себя в других, по ее мнению, более интересных занятиях. Практически три месяца подряд она зависла в виртуальной реальности, плохо сказывающейся на здоровье. Тем не менее, там ей казалось гораздо интересней, нежели в медленном, скучном реальном мире. Особенно, если учесть, что половина ее реального заработка добывалась именно там.

Сегодня же, в теплое утро субботы 27 козерога, Присцилла вышла в «народ», наспех перетянув скудные груди купленным еще лет пять назад купальником в мелкую желтую крапинку. Настроение было отвратное. Накануне девушка здорово проигралась в Гоне. Ощутимая по ее меркам ставка в сто тысяч монеро прогорела в одну секунду, когда выяснилось, что гирру под номером один, именуемая Ашерой Гловшессинг, выжила на отвесной скале, получив своевременную помощь в виде троса на дроне. Хотелось отвлечься. Сделать это, как ни странно, оказалось задачей довольно сложной. После окончания шоу все говорили только о том, какие приключения сопровождали землян, обсасывая при этом каждую деталь их передвижения по Лабиринту Ночи. Виртуальная реальность в этом плане оказалась особенно докучлива: практически каждый купил себе премиальные облики землян. Сеть заполонили Баргеты, Медеи и Ашеры, лишь незначительными деталями отличаясь друг от друга. Присциллу это неимоверно бесило. А еще бесило то, что на пляже не оказалось свободного места, и пришлось лечь на голый песок в целых ста метрах от моря.

Стоял совсем не расслабляющий шум. Прохожие громко что-то обсуждали, не заботясь о том, чтобы поднимать повыше вялые ноги. От этого пятки задевали мелкий песок, который взмывал вверх и уносился резкими порывами ветра. Пару раз Присцилле даже приходилась сплевывать песчинки с потрескавшихся от постоянного покусывания губ. Рядом то и дело сновали полуголые, старые и заплывшие жиром тела. Пляж относился к категории «С». По большому счету, здесь ошивались Тени, которые имели небольшой заработок и, естественно, не способные держать свою оболочку в надлежащем состоянии. Это было слишком дорого, как и дорого сейчас Присцилле тратиться на дорогостоящий пляж, учитывая, как сильно она проигралась накануне.

– Меньшинство – не значит рабство! – послышалось совсем рядом, – Вступайте в наши ряды, вместе мы станем сильнее!

– Нашли, где горланить, – недовольно проворчала девушка, переворачиваясь на другой, еще не сильно поджаренный бок.

Кажется, протестующие требовали каких-то прав или свобод. Несколько граждан, обернувшись в флаги своей организации, кричали заученные речевки. Присцилла знала, что все они являлись Тенями. Это сразу же отметилось на ее браслете, с которым она не расставалась не на секунду вот уже несколько лет кряду.

Послышался два коротких отрывистых звука прямо у уха, сильно смахивающих на тихий писк мыши. Присцилла насторожилась: среди протестующих была легальная цель, укладывающаяся в рамки ее бюджета.

Девушка очень долго копила. С детства ее преследовала мечта, занозой свербившая с первой же принесенной ею жертвой во имя ежегодного Гона Сирен. Когда Присцилле исполнилось пятнадцать и она нашла свою первую работу, то сразу начала откладывать деньги на легальную цель для убийства. Не стандартные детские игрушки в виде морских свинок, кошек и каких-то тощих, замученных голодом собак. Нет. Она хотела почувствовать, как это – смотреть в глаза осознанному существу, которое понимает, что с ним делают. Но на пути как всегда встали законы. Беспощадные, непреодолимые, и, конечно же, раздражающие. Легальная цель могла быть назначена только среди Теней. Люди, как бы это было несправедливо, такой целью быть не могли. «Невосполнимые ресурсы», – гласила строчка в законе, которая накладывала табу на покупку единичного покета убийства. ДИМ считало, что вложило в осознанного человека, охотно работающего и платившего хорошие налоги, слишком много госбюджета, чтобы разбрасываться им направо и налево. В отличие от быстрорастущих неосознанных клонов для вселения Теней, которые, по сути, являлись лишь расходным материалом. Присцилла видела в этом какую-то долю несправедливости. Будучи человеком, она все же имела сострадание к Теням. И считала, что в этом мире должна существовать справедливость – право на смерть должно было быть у всех одинаково. Просто те, кто зарабатывал слишком мало и не мог себе позволить купить безопасную жизнь, стояли бы на одной ступени с такими же необеспеченными Тенями. Присцилла считала, что такие люди только тянут общество вниз и вполне могли бы стать расходниками для восстановления баланса «вселенной». Право на жизнь для себя девушка бы купила заранее, тем самым естественным образом отделив «зерна от плевел». Общество бы самоочищалось, жить оставались бы только самые лучшие. Присциллу злило то, что многие этого просто не понимают. Вместо же всеобщего равенства ДИМ создавало все массу новых законов, ограничивающих свободы населения, и все больше и больше наращивало госструктуры, чтобы контролировать каждый шаг своих граждан.

«Полицейское государство», – с раздражением подумала Присцилла, прикинув, стоит ли ей выйти на какой-нибудь антиправительственный митинг по этому поводу.

– Свобода всем и для всех! – снова послышалось из гущи распластавшейся на песке толпы, – Мы творцы, а не рабы! Мы творцы, а не рабы!

Браслет пропищал настойчивей, начав Присцилле действовать на нервы. После проигрыша в Гоне ей остро хотелось кого-нибудь убить и сейчас она пыталась не сорваться. Для расширения «дозволенных целей» ей оставалось какая-то пара тысяч монеро, и тогда можно было бы совершать «акт закрытия покупки» не только во второсортных общественных местах, но и ресторанах высшего пользования. Где-то вдали послышался вой полицейских сирен. Видимо, за протестующими уже выехали. Присцилла резко встала, вынув из-под горы наваленных в кучу вещей небольшой нож с обоюдоострым лезвием. Она хотела успеть до тех пор, пока валяющихся на песке граждан заберут служители порядка.

– А ты ниче так соска, – послышалось совсем рядом.

Присцилла повернула голову. Рядом стоял высокий гражданин с искрящимися квадратными зрачками. Тощий и жилистый, он был одет в красный купальник с принтом из черных чаек. Скрывая тело по самое горло, он совершенно не давал определить половую принадлежность Тени.

– Подожди секунду, – бросила Присцилла.

Сирены гулко взвыли прямо перед тем, как мгновенно заглохнуть. Полиция была уже здесь. Браслет отчаянно запищал. Девушка быстро подошла к группе вопящих протестующих. Кто-то громко крикнул, а потом речевки внезапно оборвались. Резким движением руки откинув на спину одну из лежащих Теней, Присцилла ловким движением полоснула ей по горлу холодным лезвием. Мертвой хваткой вцепившись в тугой воротничок легальной цели, Присцилла пристально смотрела ей в глаза до тех пор, пока та не захлебнулась собственной кровью.

В воздухе послышался громкий плеск звенящих монет. Многолетний счет охоты на восполнимые ресурсы мгновенно обнулился.

«Поздравляем с удачным закрытием покупки!» – радостным голосом проверещали за спиной.

Удачное закрытие покупки? Перепачканная в черной крови, Присцилла стояла, размышляя над тем, получила ли она ожидаемое удовлетворение. Очевидно, что нет. Своими собственными руками девушка оплатила новую оболочку Тени и еще десять процентов ушли на моральный ущерб. Нет, это было не то. Совсем не то. В глазах жертвы же не вспыхнуло ничего, кроме кратковременного ужаса, а затем радости от осознания внезапного заработка.

«Полицейское государство», – вновь с досадой подумала девушка.

– Гражданка, отойдите, – попросил полицейский, вдруг возникший перед глазами, – Ваша покупка закрыта. Вы обязаны покинуть место окончания акта в течении пятнадцати минут.

– Да поняла… поняла я, – бросила Присцилла и, запинаясь о лежащих под ногами отдыхающих, направилась к своим вещам.

Честно сказать, ей было очень жаль потраченных денег. Мало того, что ощущения оказались совсем не такими, как ей хотелось бы, так и произошло все как-то впопыхах, посреди скучающих и безучастных прохожих, которые явно не впечатлились увиденным. Это было должно произойти не здесь, не сейчас, и явно в другом окружении. В таком, которое бы восхищалось совершенным убийством и снимали бы все на камеры. А потом… А потом Присцилла получила бы в сети свои пятнадцать минут славы. Нет, все должно было быть определенно не так.

– Дык что, к тебе или ко мне? – снова появился странный гражданин в красном купальнике с черными чайками по периметру.

– Ты кто?

– Асклет.

– А я афродитоморф.

– Состыкуемся?

– Без проблем.

Недолгий разбор полетов быстро определил обоюдное согласие на приятное времяпровождение. Присцилла цокнула: ну хоть тут у ДИМ хватило мозгов дать гражданам хоть какую-то толику свободы. И раз уж она не получила пятнадцать минут славы, она хотя бы получит свои пятнадцать минут удовольствия, и может быть, даже больше. Главное, бесплатно.

Глава 24. Торговцы грехами

Байк стоял на своем прежнем месте – широкой плоской подставке в дальнем углу, ближе к правой стене. От него пахло совсем не так, как обычно. Никакого запаха смазочных жидкостей или разогретых топливных элементов. Веяло свежестью и дальней дорогой. Налипший кое-где мелкий песок, смешанный с кристалликами морской соли, пробуждали не успевшие еще потускнеть воспоминания о небольшом путешествии к побережью. Морган не спешил очищать своего преданного друга. Наверное, потому, что не часто выдавалась свободная минутка, чтобы вырваться из города по иному поводу, нежели очередная жатва. Хотелось еще немного насладиться теми ощущениями легкости и беспечности, в которых Жнец пребывал последние несколько дней. Только он, байк и свобода. Ветер в лицо днем, ужин у костра с тем, что успел догнать накануне. Следы от босых ног на мокром песке и шум приливных волн. То, что он почти забыл за долгие годы погони за деньгами. В голове все еще возникал крик вечно голодных чаек, мельтешащих на фоне кроваво-красного заката. Впервые за несколько лет Морган взял незапланированный отпуск в целую неделю. Который, впрочем, уже заканчивался.

Полицейские не стали усердствовать в выяснении обстоятельств заминок на Гоне. Сославшись на якобы «незначительные нарушения», рассмотренные в рамках заявленных правил, их притормозили организаторы шоу. Служители порядка, в свою очередь, под давлением общественности закрыли глаза и на несанкционированное проникновение в запретную зону. Рейтинги Гона оказались настолько высоки, что в официальные правила внесли корректировки, позволяющие использовать природные явления для усиления зрелищности шоу. Однако, продюсеры тщетно пытались склонить Моргана на многочисленные интервью. Жнец предпочел отдохнуть в одиночестве, оставив купаться в лучах славы других оставшихся в живых участников.

Морган демонстративно скатился с невысокого дивана из пружинистого волокна, ловко принимающего форму тела. Купил он его лет двадцать назад на одной из местных распродаж, и ни разу не пожалел о своем выборе. Серая ткань покрытия отталкивала любую жидкость, жир и буквально все, что могло запачкать гладкую поверхность. Это полезнейшее свойство крупно симпатизировало тому уголку характера мужчины, где обитала лень. Вернувшись домой поздно ночью, хозяин небольшого жилища, не раздеваясь, мог с чистой совестью плюхнулся туда, где по всем параметрам можно было уснуть. На утомительную чистку не тратилось драгоценное время, так как с утра следы грязи можно было просто стряхнуть. Правда, Морган задумывался приобрести робота-уборщика, чтобы не делать и этого. Медлил он только потому, что подобные устройства могли напортачить с мелкими деталями, разбросанными по всему помещению. Вернее, лежали-то они на своих местах, честно собирая пыль и ожидая своего звездного часа, но как безмозглый механизм мог постичь этот тонкий хозяйственный расчет? А проводить инвентаризацию всего, что лежит под столами, шкафами и невесть еще где, только для того, чтобы избавиться от пыли, Морган не собирался. Поэтому ожидал очередного приступа острого желания чистоты, посещавшего его примерно раз в несколько месяцев, чтобы сделать тотальную генуборку и успокоить совесть еще примерно на столько же.

Жилье располагалось на отшибе Мемнонии, городка, расположившегося в нескольких километрах от трущоб Арсии. Подобных строений в Мемнонии насчитывалось достаточно много, и почти все они кучковались в местах, где жили исключительно Жнецы. Предрекали, что Арсия поглотит городок через каких-то пару лет, но пока что в его сторону не тянулись даже многочисленные трущобы окраины соседа-мегаполиса. Предположительно, именно из-за скопления Жнецов. Для охотников правительство установило определенный свод правил поведения, а в обществе за много лет сформировался негласный «этикет», отделяющий Жнецов от простого населения. Все без исключения общественные места предусматривали отдельные зоны для посещений. Такие меры предосторожности уже вошли в привычку и прочно обосновались в сознании общественности, поэтому не воспринимались чем-то из ряда вон выходящим. А сами виновники подобных неудобств уже давно привыкли к статусу «неприкасаемых». Во всех смыслах этого слова.

Земной календарь, красовавшийся над металлическим столиком с инструментами у левой стены, напоминал о выделенной красным дате. О не очень приятной, но необходимой формальности. Настало утро, а это значит, что пришло время пятничной торговли.

На этот раз твердо решив не тянуть до вечера, Морган подкрутил настройки освещения, сделав крышу более прозрачной. В помещение хлынуло солнце. Окутывая слепящим золотом, теплые желтые лучи залили пространство. Включая пыль, танцующую в световых потоках. Интерактивное покрытие стен давно вышло из строя, откатившись до начальных заводских настроек с изображением ночного города Фарсида. Впрочем, Моргана это устраивало. Как и то, что несколько мечей разной формы и длины, занимавшие практически всю правую стену от пола и потолка, уже давно не проходили плановую калибровку. Последние несколько лет в ходу был только один из них – клеймор, доставшийся ему от отца. Мужчина посмотрел на другой, висящий рядом с клеймором огромный, увесистый резной меч из ткани Преданной, расположенный ровно посередине оружейного уголка, прикидывая, какие причины могли сподвигнуть его приобрести столь непрактичное приспособление. Вспомнил, что приобрел его именно потому, что он огромный, увесистый и преисполненный пафосом. Что, надо признаться, внушало невольный трепет. Рядом с этим абсолютно бесполезным оружием стоял блестящий экзоскелет, с которого Морган, в буквальном смысле, сдувал пылинки. Влюбленность в хорошие экзоскелеты тянулась у него с самого детства. Все начиналось с многочисленных фигурок, а закончилось довольно дорогими экземплярами в полный рост. Добрая половина которых, к слову, уже давно перегорела. Сила Пламени в разгар жатвы достигала такой силы, что выжигала всю электронику, превращая броню в бесполезный металлолом. Именно по этой причине Морган пользовался ей крайне редко.

Достав из холодильника пару бутылок холодного пива со сладким предвкушением утреннего расслабления, Морган вспомнил, что неделю как не употреблял никаких алкогольных напитков. Похвалив себя, решил похвастаться перед Пламенем.

Пламя… Давненько Морган не разговаривал с ним с глазу на глаз. Пятничная торговля дышала в затылок. Начинало уже свербить внутри, и отчаянно хотелось успокоить надоедливый душевный зуд. Возникало желание вывернуться наизнанку и хорошенько почесать неосязаемое место воспаления. Увы, сделать это можно было только одним способом – инвентаризацией собственных действий, которые воспринимались Пламенем как косяки. За годы своей жизни Морган твердо усвоил одно очень хорошее правило – не стоит спорить с источником своей силы. Следует играть по его правилам. И по возможности выклянчивать одобрение к собственной персоне, используя старую-добрую бартерную систему. То бишь зажаться в чем-то одном, чтобы почувствовать себя более свободно в другом. Прийти к удобоваримому компромиссу. Поговаривали, что это так не работает. Морган не верил. У каждого Жнеца были свои отношения с Пламенем. Сугубо личные, и мужчина четко ощущал то, что оно хочет. Что делать можно, а что нельзя, и каковы могли быть последствия. Сейчас же Жнец чувствовал, что после инвентаризации ему придется хорошенько затянуть пояса. Правда надеялся, что ненадолго.

Взяв бумажный блокнотик, Морган настроил высоту выплывшего из пола столика на уровне дивана. Так, чтобы удобней было писать. Присел. Пошарил на нижней полке в поисках ручки. Нашел. Она давно выдохлась и приказала долго жить. Заменил бумажный блокнот на электронный, хоть и не любил. Выудил из кармана штанов четки с рабочим деревянным крестиком, положил на стол прямо перед собой. Рядом поставил бутылку с пивом. Подумал. Отставил подальше от четок на сантиметров двадцать. Успокоился. Закрыл глаза. Еще раз подумал. Стоит ли близко вызывать Пламя, или так сойдет? Решил, что и так сойдет. Начал размышлять.

– Ну, погнали, – вздох, вырвавшийся из груди, наполнился безысходностью, – Подчистим совесть.

Порывшись в себе непродолжительное время, Морган начал записывать.

Пункт первый. Периодическое распитие горячительного.

– Ну, почему сразу алкоголизм? – робко возмутился мужчина на коррекцию Пламенем внутренней формулировки проблемы.

Однако, согласился, что дозировку душевного лекарства следовало бы уменьшить.

Пункт второй. Курение.

– Это можно вообще пропустить, – с некоторым облегчением пробурчал Жнец, отметив про себя, что данная пагубная привычка его как таковая не коснулась.

А так как она его не затронула, то решил добавить к бутылочке пива пару сигарет. Которые, кажется, завалялись где-то под столиком. К всеобщей радости за несколько лет гибернации их механизм не вышел из строя, хоть содержимое и немного горчило. Моргана это не смутило. Он втянул густой дым и, опустив голову на ладонь, постарался собрать мысли воедино. Продолжать, естественно, не хотелось.

Пункт третий. Транквилизаторы, наркотики и обезболивающие.

– Исключительно по мере необходимости, – поежился Жнец, почувствовав фантомные боли от недавних травм.

Однако, согласился и с тем, что в последнее время эти «меры необходимости» возникали излишне часто. Клятвенно пообещал Пламени быть осмотрительней.

Пункт четвертый. Чревоугодие.

Настойчиво заурчало в желудке.

– Кстати, пора подкрепиться… – задумчиво протянул Морган, но тут же осекся, – Да понял я, понял…

Вкусно поесть Морган любил, но удавалось это далеко не всегда. Более того, он даже и не помнил, когда в последний раз вкушал пищу, приготовленную живыми руками. Морозильник ломился от полуфабрикатов, которые уже вызывали стойкую тошноту. За это мученичество мужчина прибавил себе пару баллов. Решил, что дело идет неплохо.

Именно с этого момента Пламя и начало выражать собственное недовольство. Морган поморщился. Стремление отвлечь внимание внутреннего собеседника от насущных проблем Пламя только раздражало – его не проведешь.

– Да не ерундой я занимаюсь, – недовольно проворчал мужчина.

Вздохнул.

– Ну, по верхам прошлись, – довольно заключил он, попутно вспомнив еще про природную лень.

Решил это пропустить.

Пункт пятый. Жнец задумался, пытаясь найти более приемлемое для Пламени выражение. Напряг память, силясь выжать из себя нечто, облаченное в обертку приличия.

Созерцание прекрасных дев в общественных местах различного свойства, и не только. Предпочтительно, обнаженного характера.

– Исключительно человеческие б***… – поступил весомый аргумент в собственную защиту со стороны Жнеца, – Да, да… Женщины, пардоньте.

Погрустнел от того, что даже за естественные потребности приходится отчитываться. Пламя порыв не оценило.

Сила хоть и не отступала, но от многочисленных возлияний и не менее многочисленных похождений значительно угасала. Порою до такой степени, что среднестатистический храмовник оказывался гораздо эффективней, чем любители пройтись по всем окрестным борделям. Вернуть силу было гораздо сложней, чем «слить», как выражались в узких кругах некоторые из Жнецов. Морган не стал исключением, сделав свой выбор уже очень давно. Силу терять он не собирался, поэтому методом проб и ошибок нашел с Пламенем удобоваримый компромисс – смотреть, но не трогать. К слову, смотрел Морган довольно много, зачастую сильно страдая из-за невозможности исполнения второго пункта. Но и это Пламя в последнее время совсем не устраивало.

– Душишь ведь блин, душишь, – начал ныть и возмущаться Морган, нервно перебирая сигарету губами и демонстративно поднеся ладонь к горлу.

Решил оставить вопрос открытым.

Номер шесть. Периодически накатывающее чувство собственного величия.

– Ну, кто виноват в том, что я – великолепен, – отчасти пошутил, отчасти всерьез сказал Морган.

Потом вспомнил, что ему навесили крупный штраф за то, что он нанес несовместимые с жизнью увечья работнице плотских утех в «Шепелявом роботе». Погрустнел. Пришлось оплатить новый призыв и стоимость вторичной оболочки, не говоря уже о возмещении морального ущерба… В общем, под толщей бюрократии и законов, работавших явно не в пользу Жнецов, сгинуло далеко не одно «великолепие».

Вздох, полный горечи.

Дописав еще несколько пунктов, Жнец внимательно пробежался глазами по результатам своих трудов. Как ни странно, остался удовлетворен.

– Да я прям святой, – по помещению пронесся полный восторга возглас.

Зуд не прекращался.

– Не начинай, – закрыл глаза мужчина, обращаясь к придирчивому внутреннему судье.

В ремесле Жнеца убийство зачастую было неотъемлемой частью рабочего процесса. Как Теней, так и самого человека. И тут возникал весьма щепетильный вопрос, ответ на который, порой, Жнецы не находили на протяжении всей своей жизни. Почему Пламя так резко реагировало на одно лишение жизни, и совершенно не реагировало на другое? Почему один Жнец твердо держал силу, несмотря на отсутствие дисциплины и регулярных тренировок, а другому приходилось буквально лишать себя всего, чтобы она оставалась стабильной?

Многие из охотников не могли нащупать ту тонкую грань, которая была бы универсальна для всех. К счастью или сожалению, ее просто не существовало. И у каждого Жнеца были свои отношения с Пламенем.

Впрочем, Морган не получал удовольствия от того, что забирал чью-то жизнь. Но получал удовольствие от того, что становился на шаг ближе к своей цели. Острое желание взойти на Олимп тянулось еще с юности и не отпускало его не на секунду. Однако, на пути этих вполне естественных стремлений всегда вставало Пламя. Как источник силы оно диктовало свои условия. И, поскольку Морган, несмотря на свою природную лень, к тем, кто может пренебречь дисциплиной не относился, ему приходилось прилагать тройные усилия, чтобы достичь стабильного результата. К тому же, нужно было регулярно устраивать сеансы пятничной торговли.

Недавняя «загвоздка», которой Морган заменял неудобное слово «безумие», внесла свои, достаточно неприятные коррективы. Там, в Лабиринте Ночи, он впервые почувствовал невыносимое желание убить. Неизбежное следствие безумия представляло большую опасность. Стремление лишить жизни того, за кого не заплатят, было плохим знаком. Это могло принести много проблем с Пламенем, а впоследствии и с законом.

– Тупая девка, – зло оскалился Морган, – Нефиг лезть, куда не просят.

Мужчина точно не помнил, сколько насчитывалось в последнюю жатву человеческих душ. Кажется, четыреста тридцать одна. Именно столько осмысленных клонов вернулось к своим законным хозяевам-Высшим. При таком раскладе оставалось им недолго. Если смотреть с этой колокольни, то честная работорговля казалась не такой уж серьезной оплошностью, как кормление Теней человеческими телами. Не говоря уже о сопутствующих жатвам «погрешностях».

На этом моменте Морган замер, спокойно вглядываясь в танцующий терпкий дым. Мужчина знал, чем может надавить. Уничтоженные совсем недавно Ифриты у подножия гор Флегра унесли бы гораздо больше жизней, если бы он не оказался в нужном месте и в нужное время. Не говоря уже о том, какие титанические усилия ему потребовались для того, чтобы получить подобный результат. А хороший результат, к слову, Морган выдавал регулярно. Так что примерную арифметику он знал, и на полном серьезе намеревался выторговать себе одобрение.

Правда, не успел. Впрочем, от последующего события больше обрадовался, чем расстроился. В гости пришел босс.

– Прости, что без предупреждения, – извинился с порога Трэвиус, втаскивая в узкий проем двери небольшой ящик холодного пива, – Решил не звонить. Тебя трудно застать врасплох.

– Это да.

– Занят чем?

– Да так… Сам с собой разговариваю.

– Понятно. Получается?

– Не очень.

Чуть звякнув, емкость, содержащая в себе шесть продолговатых бутылок с голубоватыми надписями, шмякнулась о поверхность коричневого стола. Затем эту процедуру проделал и Трэвиус, плюхнувшись прямо на край дивана. Мужчина довольно потянулся, чувствуя приятную мягкость ткани. Беспечно оглянувшись, он пришел к выводу, что простоватое жилище за время гибернации практически не изменилось. Разве что обои заклинили, да пыли значительно прибавилось. Видимо, автоматическая система воздухоочистки уже не справлялась.

– Как отдохнул? – спросил босс, заметив в углу повидавший виды байк.

– Замечательно, – улыбнулся Морган, склонившись над своевременно принесенным гостинцем.

Пиво в холодильнике заканчивалось. Заказы в кварталы Жнецов не доставлялись, а выходить из дома совсем не хотелось. «Gimlet» – гласило красиво оформленное название изящным голубым шрифтом. По поверхности блестящей белой упаковки с мелкими надписями стекали многообещающие капли влаги. Читать еле заметный шрифт Морган не горел желанием. Просто откупорил емкость и сделал большой глоток.

«Холодное пиво – источник жизни», – подумал про себя мужчина.

– А что? Здоровье не преграда? – немного удивился Трэвиус.

– Нормально. Одрин – волшебник. Подлатал так подлатал… Правда, какое-то время на колесах.

– Не правильно ты, парень, на девок деньги тратишь.

– Правильно буду на Олимпе.

– Сколько ушло, если не секрет?

– Слишком много, – посетовал Морган, приземлившись на другую сторону дивана, – Полтора миллиона в трубу. Даже самая дорогая шлюха столько не стоит.

– Да… – почесал затылок гость. – Даже десять самых дорогих шлюх столько не стоят.

Трэвиус начал шарить в карманах штанов, усиленно пытаясь что-то нащупать. Когда он все же это сделал, то выудил небольшой чип-носитель, смахивающий на плоскую пуговку с дыркой посередине.

– Держи, – протянул находку босс.

– Это что?

– То, зачем я здесь. Если честно, понятия не имею, что там. Но, видимо, что-то очень важное, раз я потер из-за этого память… Посмотри, когда отчалю.

– Ладно.

– Слушай, а че ты хочешь там, на Олимпе, делать?

Морган растянулся на диване, упершись взглядом в белый потолок. Сделав очередной глоток пива, он склонил голову на бок.

– Спокойствия хочу. А вообще… – сказал он задумчиво и с какой-то долей мечтательности выдохнул насыщенный пивными парами воздух. – Собаку хочу завести. Чтоб гулять по побережью, а я ей палки кидал. Бухать с друзьями… живыми… Не существовать от жатвы до жатвы, и не выполнять работу, в которой нет смысла. Трахаться вдоволь, и жить рядом с морем.

Трэвиус почесал затылок:

– А сейчас что животное не заведешь?

– Тогда его придется на работу брать, – вздохнул Морган, – Вы-то без Жнеца ни шагу, а тут – собака.

– Так-то да, – Трэвиус оставил в покое затылок, – В первой же жатве ляжет…

Словно вспомнив, что не курил непозволительно долгое время, босс инстинктивно потянулся к внутреннему карману куртки. Там всегда лежал добротный запас того, чем можно основательно подымить. Взгляд Трэвиуса упал на прозрачную дверцу холодильника, забитого полуфабрикатами. Он стоял рядом с проемом, ведущим в нечто, похожее на душевую комнату. Данная планировка всегда вводила его в замешательство.

Не совсем четкое, слегка сплюснутое с краев кольцо появилось в воздухе. Затем возникло еще одно, более оформленное, а за ним – целая серия красивых, профессионально исполненных дымовых окружностей.

– Кстати, о друзьях. Я для вас кое-что урвал, – легким движением руки босс активировал подкожный чип, – Одиннадцать пригласительных на человеческое приват-пати. Придет почти вся команда… Элитное бухло, жрачка и живой стриптиз по высшему разряду. Пришлось за места-то с Жнецами побороться! Возьми Хамфрида, думаю, он обрадуется.

Перед носом Моргана выскочила заманчивая голограмма виртуального пригласительного. Золотой кубок, видимо, наполненный шампанским, извергал воздушную пену и потоки искрящегося золотого напитка. Бархатные черные, еле заметные буковки сновали между распускающихся алых роз, то возникающих, то исчезающих в витиеватых течениях жидкости. Морган улыбнулся уголками губ и помял сигарету в зубах.

– Дата сегодняшняя, – слегка прищурился он, разглядывая мелкие цифры внизу.

– Ага, вечерком собираемся. Я знаю, ты не занят, – словно в ответ точно так же прищурился Трэвиус, – Ха! Это тебе не на б***й глазеть во второсортных кабаках.

– Хотелось бы, конечно… Но что-то я не очень уверен. Я в такие места минимум неделю еще не ходок.

Трэвиус громко засмеялся, даже немного откинувшись назад.

– Да ладно тебе! Ты все равно им не пользуешься, мастер рукопашного боя с безлимитной подпиской на сто первый.

На мгновение изменившись в лице, Морган в долгу не остался и ответил практически сразу:

– Да пошел ты. Зато когда у тебя уже не будет стоять, я перетрахаю всех дамочек на Олимпе, – сказал он несколько отстраненно, поднял со стола электронный блокнот и дописал еще один пункт.

Трэвиус глубоко затянулся сигарой, спрятавшись при этом за толстым слоем дыма, витающим вокруг. Все еще прищуренный левый глаз, видимо, поймал в прицел тянущегося за второй бутылкой пива Жнеца. Шутливо-серьезное напряжение в несколько секунд прервал входящий звонок.

– Здорово! А мы тебя только что вспоминали, – рассмеялся Морган, увидев знакомое лицо. – Есть одно заманчивое предложение на вечер, ты как?

– Я?… Нет… – рассеянно ответил Хамфрид, взглянув при этом куда-то в сторону, – Морган, дело есть. Помощь нужна.

Лицо, довольно уставшее, казалось, имело какой-то землистый оттенок. Многодневная щетина и мешки под глазами являлись результатом то ли продолжительного недосыпа, то ли основательного запоя. Морган сделал вывод, что, скорее всего, и то и другое, ибо в определении подобных признаков у Жнеца накопился солидный опыт. Нехорошее предчувствие, мгновенно подкатившее изнутри, смахнуло всю сиюминутную легкость.