Текст книги "Полет миражей (СИ)"

Автор книги: Дилара Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Он не у меня.

– У тебя.

– Ашера, не глупи, – прозвучал в наушнике настойчивый голос полковника. – Отдай ему накопитель.

Мясистые, темно-алые губы задрожали. Сильнее вжавшись в стену, девушка скривила лицо в попытке удержать нахлынувшие слезы. Рука медленно потянулась к небольшому карману на груди. Достав оттуда небольшую пластинку, Ашера вложила носитель информации в предусмотрительно раскрытую ладонь Моргана. Тот одобрительно кивнул, а потом ловким движением подцепил цилиндр и крепко сжал ее в руке.

– Думаю, тебе это ни к чему, – улыбнулся он уголком рта, встал и развернулся к своему торментеру.

– Уговор есть уговор, – довольно произнес Бронк, раскрыв ладонь для крепкого рукопожатия.

Морган подал руку в ответ. Сделка была завершена. И то, чем она закончилась, Жнеца не очень устраивало. Вернее, не устраивало совсем. Основной план с треском провалился. Взглянуть в глаза страху не получилось. Не получилось и запечатать его источник чужими руками. Приходилось переходить на запасной вариант и Морган, будучи крайне осторожным, предусмотрительно развязал себе руки. Теперь он был свободен от торментеров и мог действовать в расширенных рамках правил, не опасаясь преступить букву закона.

– Не хочу тебя расстравивать, Морган, но поблизости нет ни одного дрона, который бы выдержал твой вес, – послышался в наушник голос Хамфрида.

– Тогда срисуй последние координаты телепорта, – грязно выругавшись про себя, разочарованно попросил Морган.

– Уже.

Покидая рукотворный каменный массив, Морган на ходу открыл карту. Он уже прикидывал куда отправится и что нужно сделать, чтобы добраться до точки назначения первым.

– Она вся твоя, – бросил Жнец Бронку, прежде чем с трудом протиснуться в узкий проем.

Где-то там, позади, глухо взревели аплодисменты, возвещая о начале новой дуэли. Послышался полный экстаза возглас Дин-Соя и гул оживших пустынных торнадо. Началась новая борьба. Борьба прошлого и сурового настоящего – Марс вновь восстал против Земли. Но на этот раз не величественной и грозной, а слабой и изможденной.

– Северные леса Хейл, – задумчиво сказал Хамфрид, – А это случайно не там, где…

– Щенок, – ускоряя шаг, хрипло перебил Морган. – Эта сука пошла к пацану.

– Будь разумен, – предупредил его друг. – Не делай того, что не понравится Пламени.

– Ему никогда ничего не нравится.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я умею находить компромиссы.

– Это так не работает.

– У меня работает.

Глава 15. Благие намерения

Ответственны ли мы за поступки, если не знали, каковы будут последствия? Если искренне верили, что совершается дело благое, пусть даже и не совсем гуманными методами? Есть ли содеянному срок давности? Существует ли тот отрезок времени, который способен стереть из памяти времен то, за что нам, порою, бывает стыдно?

Расплата всегда маячила на горизонте, словно призрак. Как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад, а незнание законов не освобождает от ответственности. Фальх Диттэ это понимал, поэтому ждал долго. Несколько сотен лет. Тем более, что даже в начале своего жизненного пути в благих намерениях он совсем не был уверен. Впрочем, как и сейчас.

Уже давно ученый занимался только тем, что удовлетворял бешеные амбиции и остервенело познавал мир, не считаясь с методами этого самого познания. Долгая жизнь давала ощущение власти над окружающим. С последним мужчина смирился уже очень давно, признавшись себе в том, что он безнадежный и безоговорочный эгоист. Чем, в общем-то, гордился. Но, если быть точнее, тем, что не отрекался от этого естественного свойства души, а жил с ним в относительной гармонии. Тем, что нашел силы принять свои искренние намерения и желания. Тем, что не хотел казаться лучше, чем есть на самом деле. В отличие от множества храмовников, не желавших смотреть в собственные червоточины и старательно от них открещивающихся. Фальх знал, что он ничем не лучше других людей. Его раздражала непоколебимая уверенность крестоносцев в том, что они имеют право претендовать на совершенство. И тем более, решать кому жить, а кому умирать.

Мужчина считал их лицемерами, не способными признавать собственные ошибки. Поэтому им и не верил. Ни в сказки про пресловутое возмездие, ни в справедливость. Ведь ожидание так ни к чему и не привело. Фальх не нащупал тот рубеж времени, который вернул бы ему все ощутимые проступки. Он устал ждать на пороге своего дома людей в белых туниках с красными крестами, окропленными черной кровью. Кровью, которую создал сам. За все эти десятилетия время лишь еще раз доказало, что нет на свете тех безоговорочных критериев, которые бы отделяли одних существ от других и делали бы их лучше, чем остальные. Потому как не существовало ни добра, ни зла.

– Борцы за пустоту, – усмехнулся Фальх.

Будучи оставленным даже судьбой, он еще острее ощущал одиночество. Грело только осознание собственной власти и статуса, которые позволяли ему существовать отдельно ото всего мира. И которыми грех было не воспользоваться. В основном, для обеспечения собственной безопасности. Слишком часто Фальха хотели втянуть в подковерные политические интриги, используя его вес в своих целях. Попытки манипулировать собственным мнением мужчина никак не воспринимал и старался держать твердый нейтралитет. Он отошел от дел еще пару сотен лет назад, когда охладел к судьбам людей по отдельности, а затем и человечества в целом. Жизни пролетали на его глазах как мотыльки. Диттэ предпочитал молча наблюдать за происходящим, словно сидел в цирке на первых рядах.

Покидая научный центр Кассини, где прибывал по просьбе Цинтафы Айли, Фальх Диттэ не изменил своих убеждений. Женщина, которую многие уважали за острый ум, и за это же, в принципе, и не любили, весьма отдаленным образом, максимально завуалированно прощупывала почву при очередной попытке заручиться поддержкой Фальха в своих политических играх. Деликатные намерения восприняли уважительно, но без особого энтузиазма. Связываться с сомнительными предприятиями ученому не хотелось, откуда бы не росли ноги. А расти они могли откуда угодно, учитывая вольные взгляды их носителя. Вернее, эгоистичные. Такая позиция мужчине была хорошо знакома, поэтому он предпочитал держаться на расстоянии от любых сомнительный затей.

– Господин Фальх, все готово, – улыбнулась миленькая стюардесса с вьющимися каштановыми волосами, – Дать команду на вылет?

– Не сейчас, – задумчиво ответил ученый, – Скажи пилотам, пусть ненадолго зависнут над озером.

Мило улыбнувшись, девушка направилась в другой конец светло-бежевого салона. Фальх устроился в кожаном кресле и движением руки сделал прозрачной ближайшую стену частного корабля.

Огромное цветущее озеро сейчас выглядело совсем иначе, нежели пару сотен лет назад. Огромные листья арабийского лотоса покрывали все прибрежные части вод. Пышная растительность соревновалась в биении жизни с бесконечными стаями птиц, витающими в округе. Вопиющее благополучие природы шло вразрез с тем, что сейчас творилось в самом научном центре. Тогда же, в далекие времена волны второй колонизации, все было с точностью наоборот. Пугающая, угрюмая и скудная серость массивных вод только готовилась стать колыбелью новой жизни. За стенами центра Кассини делали все, чтобы этой жизни дать шанс.

Нахлынули ностальгические воспоминания. Внизу лежало время, когда наука для Фальха значила больше, чем поиск насущных благ. Время, когда она казалась той самой потаенной дверью, за которой скрывались долгожданные ответы. Время перемен и ломки истории. На которую, как выяснилось, ему оказалось совершенно плевать. Первое столкновение интересами лоб в лоб с храмовниками дало четкое понимание, что рубежа, останавливающего жажду знаний, просто не существует.

Научный центр Кассини.

2 577 н. э по грегорианскому календарю, за 17 лет до волны третьей колонизации.

– Где же они? – недовольно пробурчала Лая Вейтфир, младший научный сотрудник института генетики и цитологии Северного отделения «Кассини» Марсианской Академии наук.

– Пару часов, как должны быть… – спокойно ответил Фальх Диттэ, на бейдже которого красовался статус научного руководителя. – Наберись терпения. Без них все равно не начнем.

Опоздание крестоносцев совершалось намеренно, в рамках негласного протеста. Всегда предельно пунктуальные храмовники демонстративно игнорировали все попытки ученых раздвинуть границы реальности. Что ж, их можно было понять. К подобным недовольствам Фальх относился с присущим ему терпением. В конце концов, в свое время они немалыми усилиями вытянули человечество в относительную стабильность. Зараженные корабли сотнями прибывали с терпящей бедствие Земли. Много было пролито крови в борьбе за существование, и возмущение храмовников по поводу изучения пришлых сущностей казалось вполне обоснованной.

Однако, прошло много времени после терминальной зачистки и наука должна была двигаться вперед. Твердо вставшая на ноги колония обретала новые крылья и жаждала ответов на острые вопросы. Прежде всего на те, которые помогли бы возродить материнскую планету.

Наученные горьким опытом крестоносцы знали, что никакие попытки повлиять на действующее правительство не возымеют такую же эффективность, как хорошо поставленный контроль над ситуацией. Поэтому Церковь согласилась предоставлять помощь исследователям в обмен на полную прозрачность действий со стороны научного сообщества. Удобоваримый компромисс, наконец, был найден. Проявление и обеспечение безопасности во время опытов храмовники благополучно обменяли на проверку сопротивляемости новых рекрутеров. Правда, с решением Церкви согласны были далеко не все ее адепты и без периодических протестов все равно не обходилось.

– Как думаете, там есть существа, способные глобально воздействовать на тектоническую нестабильность? – задумчиво спросила Лия, – Ну, или хотя бы снизить экстремально высокую температуру…

– Хотелось бы верить, – с надеждой ответил Фальх.

– Марс не потянет обратное терраформирование Земли, – покачала головой Лия, – Надежда только на наши исследования…

– Еще бы храмовники это понимали, – недовольно ответил научный руководитель, – В любом случае, если мы не найдем пути взаимодействия пришельцев с нашей нервной системой, искать новые способы терраформирования Земли не имеет смысла.

Сегодня был особенный день. Новый виток опытов, сулящий принести немало ценнейших данных. Фальх со своей командой немного волновались. Правительство выделило приговоренных к смертной казни преступников для изучения воздействия пришлых сущностей на психику человека. Такое случалось чрезвычайно редко, а заключенные, по большей части, были клонами. Хотя, в ходе опытов никакой ощутимой разницы с людьми, рожденными естественным способом, ученые так и не выявили. Существа из иного мира использовали тот же механизм, что и всегда: получали доступ к нервной системе человека, а через нее к остальным органам и тканям. То же самое наблюдалось и с животными. Исключения составляли только простейшие организмы, не имеющие хорошо развитых рефлекторных цепей.

Иные формы жизни… Манящий, чарующий пласт неизведанного. Изучение, наблюдение и препарирование – вот чего жаждал Фальх. Те существа, что прорывались из-под включенного телепорта, обнесенного мерцающими стенами щита, повторялись крайне редко. Относительно жизнеспособные, в большинстве случаев они имели невероятное внутренее строение, скрупулезно вносимое в анатомический каталог своего уникального вида. Некоторые сущности имели необузданные инстинкты, с совершенно отсутствующими моделями поведения и ведомые только лишь голодом и инстинктом размножения. Хотя, что удивительно, размножаться они как раз-таки не могли, так как у них отсутствовали органы воспроизведения. Иные проявляли некоторую осмысленность, весьма отдаленно реагируя на внешние раздражители, что говорило о наличии чувства самосохранения.

Записи же исследований ведущих психиатрических больниц Земли несли хаотичные, отрывочные данные, без какой-либо логики и систематизации. У них было слишком мало времени. По этой же причине не удалось достаточно изучить феномен сопротивляемости. Механизм его работы, источник возникновения. После приобретения Церковью монополии на вербовку подобных людей все стало еще более затруднительно. Это сильно смазывало статистику, ибо более девяноста процентов людей находились внутри структурных организаций, так или иначе относящихся к Церкви. А опыты на своих адептах она, мягко говоря, не приветствовала.

– Наконец-то, – пробурчала себе под нос Лая, когда по дистанционной связи объявили о прибытии долгожданных гостей.

– Дорен, подготовь, пожалуйста, активизирующую часть телепорта, – оживился Фальх, растормошив скучающего коллегу. – Не будем тянуть.

Просторная светлая лаборатория круглосуточно пребывала под пристальным надзором камер. Громоздкая аппаратура занимала львиную долю помещения размером с небольшой ангар. Провода толщиною с запястье мешались под ногами, но сотрудники быстро привыкали порхать над препятствиями, словно суетливые птички. Труднее было адаптироваться к огромным размерам электроники. Миниатюрные, незаметные и удобные в обслуживании устройства были абсолютно бесполезны. Изучение иных форм жизни, порой, требовало создание техники практически с нуля и та имела габариты, очень далекие от современных марсианских реалий. Постоянное назойливое гудение, сравнимое разве что с жужжанием внушительного роя ос, стояло здесь круглосуточно и уже давно перестало кого-то раздражать. Люди просто привыкли. Правда, некоторые поначалу использовали локальные подавители шумов, но и они со временем канули в лету.

В самом дальнем углу лаборатории находилась огороженная щитом камера с грубо вмонтированным в стену телепортом. Прозрачные стены позволяли наблюдать непосредственные процессы опытов, даже сквозь голубую пелену преграды. Сегодня небольшая комнатка принимала у себя двоих особенных посетителей. Один спал на скромной кушетке, другой бодрствовал на огромном кресле, крепко фиксированный ремнями.

– Ах тыж какая незадача, етить тебя за ногу! – выругался упитанный мужичонка невысокого роста с аккуратным овальным лицом. Как только он вошел в лабораторию, то тут же запнулся о первый же лежащий на полу провод.

Зашли двое. Оба в классических белых туниках с красным крестом поверх тонкой ткани экзоскелета. На бедрах крепился стандартный набор казенного оружия: пара кленстеров и Сын Преданной. На тонкой полоске крепкого пояса мелькали еле заметные огни анализатора аномалий. Проявителей среди них не было.

– Прошу прощения, – поспешил навстречу храмовникам пышущий любезностью Фальх. – У нас тут творческий беспорядок… будьте внимательней.

Рядом с приземистым смугловатым храмовником встал сухощавый пожилой крестоносец. Может быть, он и выглядел бы моложе, но напряженное, выжженное Марсианским солнцем лицо накидывало пяток-другой лет сверху. Загорелая кожа смотрелась нелепо вместе со светлыми волосами и бледным цветом глаз. Будучи ненамного выше своего коллеги и гораздо более непримечательной внешности, крестоносец все же мгновенно оттягивал на себя внимание. Кто из двоих был главным, понятно было сразу.

– Молвир Ханнанбар, – буквально с порога протянул руку Фальху жилистый мужчина, – Это – Фрид Дойл, мой помощник.

Спутник Молвира весело улыбнулся, раздвинув уголки губ так, что пухлые щеки стали казаться еще внушительней.

– Очень приятно, Фальх Диттэ. Мой ассистент – Лая Вийтфир, – лучезарная улыбка озарила лицо ученого, – Если что, она ответит на все интересующие вас вопросы…

– Вопросов будет не много.

– Ну почему же…

– И так понятно, чем вы тут занимаетесь, – перебив, сдержанно бросил храмовник. – Быстрее начнем, быстрее закончим.

Убийственно мрачный и напряженный храмовник не оставлял никаких шансов наладить хоть какой-либо контакт. Не удивительно, что оправившееся от шока человечество постепенно отходило от оголтелой восторженности крестоносцами. Изо дня в день выполняя грязную работу, они, казалось, теряли в себе все человеческое. За последние десятилетия храмовники стали черствыми и безжалостными, зачастую походя на бездушные механизмы. Народ, начавший забывать ужасы всеобщего геноцида, старался от них отстраниться и непрестанный контроль Церкви в этом деле только раздражал.

Фальх знал, что господин Ханнанбар – храмовник не простой, и прибыл сегодня не случайно. Он возглавлял один из отделов по взаимодействию Церкви с вооруженными силами, прямо в эту секунду решающих вопросы о разрешении широкой постановки опытов над людьми. От результатов этих решений зависело дальнейшее проведение исследований, поэтому Фальх старался держаться максимально приветливо. О том же попросил и остальных своих подчиненных.

Проявителем Ханнанбар не был. Сегодня полное проявление, скорее всего, только бы помешало. Физическая форма монстров плохо входила в контакт с сознанием человека.

– Прошу, – Лая учтивым жестом пригласила крестоносцев к изолированной камере с подопытными.

Общественность Марса уже давно привыкла к спокойной жизни. Только иногда в размеренность постколониальной жизни вносили смуту непроявленные сущности, поднимавшееся из недр планеты. Это случалось довольно редко. Звери чувствовали опасность от храмовников, поэтому не рисковали покидать пещеры и глубокие каньоны. Крестоносцам приходилось отправляться за ними самим. Рискованные зачистки проходили регулярно.

За годы глобального геноцида человечества Церковь начала диктовать свои условия, значительно вклиниваясь в политические дела Конфедерации. Правительству это не нравилось. Оно, как, впрочем и остальное население Марса, считало, что те времена, когда Церковь имела влияние не меньшее, чем законные власти, давно прошли. Причем, успев при этом сменить и планету. Недовольство правительства было вполне оправданно. Привычка «затягивать пояса» некоторых священнослужителей, по обыкновению, выливалась в ультимативную постановку жестких рамок, тормозящее развитие общества. ОМК себе это позволить не могло: остановка некоторых научных изысканий означала жесткий удар по жизнеспособности колоний. Как и выпуск законов, ограничивающих свободы населения. Нарастало недовольство отдельных групп людей, среди которых, к слову, имелись весьма влиятельные персоны. Опасения росли медленно, не непрестанно.

Гонка за лидерство и борьба за сферы влияния с каждым годом ощущалась все острей. ОМК решило взять быка за рога, и начало спонсировать исследовательские работы по изучению монстров из телепортов. Тем самым сошлись две глобальных цели: у ученых – раздвинуть границы науки и найти возможности возродить Материнскую планету, у властей – получить контроль над иными сущностями и устранить Церковь как конкурента на политической арене.

Конфликт интересов достиг апогея, когда военные под протекцией президента Марсианской Конфедерации потребовали от Проявителей официального перехода в вооруженные силы, отказавшись от покровительства Церкви. Ни один Проявитель не поддержал этого амбициозного начинания, хотя работу с военными уже тогда можно было назвать более, чем тесной.

– Встаньте сюда, пожалуйста – Лая указала храмовникам на синюю полосу под ногами, за которой красовались два больших круга.

– Нас не пустят внутрь? – настороженно спросил Молвир.

– Пока что нет такой необходимости.

– А когда такая необходимость возникнет?

– Сопротивляемость сбивает статистические данные и влияет на мозговую активность испытуемых, – вежливые интонации в голосе Лаи поражали, – После записи всех данных испытуемых потребуется обезопасить от… кхм… внешних воздействий.

– Ясно. От нас как всегда требуется убрать за вами мусор, – сухо отчеканил Ханнанбар.

– Изучение рефлексии сопротивляемости относительно текучих сущностей сегодня на повестке не стоит, – учтиво дополнила госпожа Вайтфир, – Будет необходима помощь только в случае, если что-то пойдет не по плану.

– Вы имеете ввиду смерть заключенных?

– Кхм… – замешкалась девушка. – Ваша задача заключается в том, чтобы этого не произошло.

– Господин Ханнанбар, – послышался за спиной голос Диттэ, – Я думал, всю нужную информацию мы обговорили с вашими кураторами заранее.

– Конечно. Обговорили, – ответил Молвир, даже не обернувшись, – Вот только о том, что нас не пустят внутрь, никто не предупредил.

– Условия опытов иногда меняются в самый последний момент, – спокойно ответил Фальх, совершенно не пытаясь прикрыть ложь, – Небольшие поправки пришлось внести из-за чувствительности приборов к сопротивляемости. Волноваться не о чем. Тот пласт иной реальности, что использует наша команда, приводит в этот мир относительно безопасных существ.

Ответом послужила лишь тишина. Храмовник смотрел на заключенных и его рука инстинктивно сжала рукоять меча. Дела приговоренных к смертной казни он изучил уже давно. Нахлынувшее на человечество бесплодие слишком стремительно сокращало численность населения, поэтому цивилизации вынуждена была мириться с клонами. До сих пор они так и не смогли стать полноценными членами общества. Находясь в официальном статусе «вынужденного ресурса», искуственнорожденные оставались для Марса чем-то вроде отбросов. Людьми второго сорта. Негласно-предвзятое отношение к клонам, с лихвой царившее среди коренного населения, не оставило им и шанса на безболезненную, быструю смерть. В расход они шли первыми.

Ванд Рэйдерман, 44 года по Земному календарю. Террорист. Религиозный фанатик, не имеющий сопротивляемости. Отключил от питания 156 капсул-утроб с находящимися на разном этапе развития младенцами, чьи зародыши были получены в результате перекрестного клонирования. Все дети, возраст которых насчитывался от трех до восьми месяцев, погибли. Приговорен к смерти через расстрел.

Невысокий, слегка худощавый мужчина запрокинул голову. Он был на удивление спокоен. Ничего не выражающий взгляд созерцал потолок, будто смотрел прямиком в бездонно-голубое Марсианское небо.

Сендил Валери, 32 года по Земному календарю. Экстремистка. Убила 77 естественнорожденных в ходе организованного ею теракта на почве расовой нетерпимости. Приговорена к смерти через эвтаназию.

Среднего роста женщина обычного телосложения мирно спала на кушетке, и ее веки иногда чуть подергивались к такт тревожному сну. Длинные черные волосы ниспадали почти до пола. Излишне худые ноги выглядели непропорционально по отношению к другим частям тела. Смуглая кожа резко выделялась на фоне мягких белых стен камеры.

Просторные серые робы на обоих испытуемых едва прикрывали колени, и можно было созерцать их голые пятки.

Небольшое гудение, ударившее неприятными вибрациями в виски, заставило на мгновение зажмуриться. Голубая преграда щита начала учащенно мерцать. Внутри испытательного блока медленно всплыли дополнительные стены голубой энергии. Дойл насчитал как минимум восемь, идущих от самого телепорта и до лежащих у противоположной стены смертников. Храмовники инстинктивно напряглись. Волосы на их руках немного приподнялись, словно наэлектризованные. Начала усиленно работать сопротивляемость, реагировавшая на существ из иных миров даже сквозь несколько слоев защиты.

Ванд Рэйдерман начал нервно дрожать, крепко сжав зубы. Тело его напряглось и стало каменным. Ограничители движения врезались в бледную кожу. Фальх Диттэ глубоко выдохнул – стремительно накатила волна эйфории, накрывавшая ученого всегда, когда тот стоял на пороге грандиозных открытий.

Снятие первой преграды. Фиксация значений. Счастливые улыбки одних сотрудников, и напряжение не лицах других. Невидимое существо без четких границ своего тела находилось уже внутри опытной камеры. Трудно было точно сказать, насколько велико оно было по размерам, ибо являлось абсолютно непроявленным. По спокойствию окружающих крестоносцы поняли, что все идет по плану.

Хаотичные метания невидимого монстра ни к чему не привели. Сковав пришельца в жестких тисках ограниченного пространства, щит стойко держал удар. Монстр бился в слепой ярости, не способный вызвать даже его мелкую дрожь.

Вдруг тварь замерла. Резко и неожиданно. Налипнув на холодный пол, она медленно проползла от одной стены испытательного блока к другой.

Снятие четырех преград. Фиксация значений. Монстр совсем затих, перестав придавать признаки жизни. Вплотную прильнув к очередной стене щита он, казалось, чего-то ждал.

Схватив со стола электронный блокнот, Лая встала рядом с храмовниками. Пересечь оградительную черту она не решилась. Отмеченный жирной красной полосой на обложке, документ то и дело мигал при внесении в него сопутствующих данных. Женщина приподняла тонкую черную бровку: поведение пришельца было нетипичным. Особенно если учесть, что рядом находилась добыча.

Снятие предпоследней преграды. Ханнанбар вскинул голову и повел носом, будто к чему-то принюхиваясь. Белый свет в лаборатории, не оставлявший ни единого затемненного уголка, чуть дрогнул, на мгновение погрузив пространство во мрак. Огни индикаторов приборных панелей протяжно засвистели, лишь усугубляя и без того напряженную обстановку. Дав знак, чтобы пока не отключали последнюю преграду щита, Фальх Диттэ подал на нее усиленное питание.

– Кто здесь? – резко вскрикнул Ванд, внезапно выйдя из созерцательной комы.

– Сохраняйте спокойствие, господин Рейдерман, вам ничего не угрожает, – спокойно сказал Фальх по внутренней связи.

– Неправда, – произнесла Валери, обреченно откинув голову на бок.

Она давно не спала. И уже почувствовала то, что находилось рядом. Ее обжигающий безысходностью взгляд заставил Ванда занервничать. Тугие ремни натянулись, норовя порезать кожу до крови. Мужчина начал метаться в бессильной панике.

– Пустите… – хрипел он осипшим голосом, таинственным образом потерявшим всю свою резкость.

Пространство вдруг стало острым, словно лезвие бритвы. Иная форма жизни очнулась от оцепенения. Уплотнившись в упругий невидимый шар, она облепила щит и завибрировала. Щит начал дрожать в такт, стремительно покрываясь белыми трещинами. Словно нити тонкой паутины, они оплели всю голубую броню, норовя расколоть ее на мелкие части. Быстро переглянувшись, храмовники одновременно вынули мечи из ножен.

– Господа, не нужно так нервничать, у нас все под контролем! – поспешил успокоить их Фальх, выкрутив на максимум питание щита.

Когда монстр метнулся к дальней стене блока, никто и не предполагал, что он взял дистанцию для разбега. Реакция сотрудника, отвечающего за дополнительную защиту, оказалась слишком медленной. Иная форма жизни протаранила энергетическую преграду, расколов ее на мелкие осколки. Остаточные частицы лопнувшего щита накрыли тварь, заставив ее отчаянно завибрировать и вжаться в угол. Но только на несколько секунд. Бесследно растворившись в пространстве, облако невидимых частиц перестало быть единственным, что сдерживало голодного монстра. Поняв, что ему теперь ничего не угрожает, он ринулся к заключенным. Рэйдерман отчаянно завопил. Сорвавшись с места, Ханнанбар за долю секунды оказался рядом со входом в камеру.

– Открыть! – громко приказал храмовник.

Дверь послушно отворилась. Еще до того, как она наполовину отошла вбок, храмовник проскользнул внутрь. Тварь уже успела облепить захлебывающегося в беззвучном крике приговоренного к казни. Плотно присосавшись к коже, она начала стремительно высасывать из него кровь. В пространство впились тоненькие красные струйки. Они пульсировали, наливаясь так быстро, что вскоре слились воедино и стали походить на один большой мешок с кровью. За время, потребовавшееся храмовнику, чтобы преодолеть путь от черты и до испытуемого, тварь успела практически все из него высосать. Молвир подскочил, схватил тварь голыми руками за упругий кровавый мешок и с силой дернул на себя. Ванд вздрогнул безжизненным телом. Монстр взвыл. Это был гортанный, булькающий рев, пронизанный болью. Крестоносец не стал церемониться. Проткнув тварь мечом насквозь, он выпустил из нее не только всю кровь, но и кишки. За доли секунд непроявленная плоть наполовину обрела свой облик, показав острые, словно бритва, шипы. Черно-алая жижа полилась на пол, запачкав приставучей липкостью белоснежную поверхность. Сжав ладонь в кулак, на которой зияла кровавая, до самой кости, рана, крестоносец наблюдал, как вслед за жижей по полу начал стелиться плотный иссиня-черный смог. Сущность пришельца возвращалась туда, откуда пришла. Крестоносец знал, куда именно. Но это было уже совсем не важно.

– Экстренная госпитализация первого испытуемого, – отдал приказ Фальх, у которого на лбу выступил холодный пот, – И медика для господина Ханнанбара…

Подойдя вплотную к раненому, Молвир внимательно на него посмотрел. На бледной груди, ближе к правому плечу, отпечаталась огромная рана в виде глубокой присоски треугольной формы. Приговоренный обмяк. Он был настолько бледен, что уже походил на мертвеца. Лишь слабые показания приборов говорили о том, что в его теле все еще теплится жизнь.

– Не так быстро, господа ученые, – осадил храмовник Фальха.

Повернувшись спиной к испытательному блоку, напарник Молвира вынул из-за пояса оружие и наставил его на приблизившихся вплотную медиков.

– Никто не подходит ближе, – потряс пухлыми щеками крестоносец, выпятив грудь так, что прежде нее умудрился выкатиться живот.

Медленно и с толком, будто обдумывая каждое свое движение, Ханнанбар всадил перепачканный в крови и слизи меч обратно в ножны. Отстегнул оружие от пояса и крепко сжал его в левой руке. Холодное металлическое дуло коснулось бледного виска Ванда. Приговоренный так ничего и не почувствовал.

– То, что вы хотите сделать, господин Ханнанбар – незаконно, – процедил сквозь зубы Фальх, не в силах сдивнуться с места, – Это самосуд!

Буквально буравя взглядом крестоносца, Фальх чувствовал, как изнутри подкатывает нечто тяжелое, мрачное, безысходное. Сейчас должно было случиться то, что поставит точку в его долгих, усиленных поисках. И точка эта будет означать вовсе не уникальное открытие, знаменующие победу науки. Точка будет поставлена фанатиком, не видящим ничего дальше собственного носа.

– Не вам решать, кому жить, а кому умирать, – холодно сказал Фальх, чувствуя, что в этот момент в нем рождается глубокое и фундаментальное чувство – ненависть.

– Не нам, – спокойно ответил крестоносец, – но больше некому.

Щелкнул предохранитель.

– Ванд Рэйдерман, вы приговорены к смерти через расстрел согласно решению верховного суда Объединенной Марсианской Конфедерации за массовое убийство будущих граждан планеты, – отчеканивал каждое слово крестоносец, – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Исполнение – немедленно.