Текст книги "Полет миражей (СИ)"

Автор книги: Дилара Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Я не стремлюсь запачкать свои руки кровью.

– Твои вопросы говорят об обратном.

– Обрубать путь к отступлению – плохая идея. Я хочу иметь возможность вернуться.

– Что ж, разумно, – настороженно ответил Анноэф. – Тогда тебе придется задуматься о клонировании симбионта в прошлом. И о спасении Земли.

– Ну, только если в крайнем случае.

– Первое или второе?

– После прыжка каждая секунда будет на счету. Симбионт в большем приоритете.

– Это зависит от степени перелета. Можешь и не успеть до катастрофы.

– В таком случае, второе тогда, если первого будет не достаточно.

– Спаситель Земли, который и не думает спасать планету. Сделай хоть вид, что тебя это интересует.

– Зачем?

– Хотя бы ради меня.

– Я для этого слишком стар.

– Старость не подразумевает абсолютное безразличие.

– Спустя сотни лет начинаешь по-иному воспринимать жизнь. Многое становится блеклым.

– Надоедает?

– Нет. Теряет смысл.

– В этом мире много смыслов. Просто для них нужно иметь определенный склад ума.

– Когда ждешь смерти, а она все не приходит… Начинаешь терять вкус. Если бы точно знать, что через несколько десятков лет умрешь, то было бы гораздо интересней. Этого интереса у меня нет. Я все успел в своей жизни.

– Кроме одного.

– Кроме одного, – Фальх посмотрел на Анноэфа и его взгляд стал очень, очень печальным, – Этот смысл для меня единственный. И это последнее, что меня еще держит…

– Ничего грустнее я не слышал.

– Ты мне льстишь.

– Все же, я верю, что нам не просто так дана короткая жизнь, – Анноэф встал и взял почти початую бутылку виски, – Чтобы не получилось именно так, как у тебя.

– Не забывай, кому ты это говоришь. Я ученый, а не философ.

– Капелька философии тебе бы не помешала.

– Тогда скажи, великий мыслитель, почему я так долго живу?

– Может быть потому, что так надо?

– Какой удобный ответ. И, как всегда, лишен всякой логики. При мне подобное лучше не озвучивать.

– Твое право.

– Всему когда-нибудь приходит конец. Если не сегодня, то завтра, – Фальх повернулся спиной к Аннэфу, начав рассматривать картины на стене, – Грезить о спасении миллиардов – глупо.

– Судя по тому, что на данный момент Земля мертва, ты не изменил своего мнения, – вздохнул Анноэф, присоединившись к распитию спиртных напитков, – или прыжок все же не удался.

– Или я открыл новую ветку реальности.

– Это – миф.

– Тогда ты почему ты все время твердишь о спасении Земли, если сам в это не веришь? – рассмеялся Фальх, чуть не поперхнувшись виски.

– Вера… – задумчиво ответил Анноэфа, – Вера – вещь иррациональная. Когда есть твердые знания, факты… Она может заставить все это проигнорировать. Может быть, мир еще и стоит, потому что живущие до сих пор верят.

– Вселенная ничего б не потеряла, если бы он исчез.

– Поэтому я и хочу, чтобы у тебя получилось. Четыреста лет – очень долгий срок. Никто еще не проводил эксперименты на таком отрезке. Хочется верить, что можно что-то изменить. Несмотря на то, что время пытается расставить все на свои места.

– В нашей реальности Азари казнила министра обороны, в твоем будущем он жив.

– Это не так глобально. Тенью больше, Тенью меньше. Азари на своем месте, – став твердым, голос Анноэфа потерял былую задумчивость.

– Если даже такие смерти не могут поменять ход истории, куда уж мне…

– Согласен. Трудно найти ту отправную точку, которая бы повлияла настолько глобально, что предотвратила б гибель целой планеты.

– А если убить Майера Варгандфида? – с надеждой спросил Фальх, сжав зубы так, что четко стали видны правильные скулы.

– Тебе сотни лет, а рассуждаешь, как дитя, – иронично усмехнулся Анноэф, – Очень кровожадное дитя…

Собеседник промолчал.

– Если не Варгандфид, то другой. А если и не тот другой, то третий. Любой иной ученый изобретет телепорт и повторится все в точности так же, что и должно. Разница составит пару-тройку лет, что, в сущности, ничего не поменяет. Может, даже, только усугубит ситуацию.

– Я с удовольствием выслушаю твои варианты.

– По-моему, все очевидно. Передача структуры стабилизатора. Если канал телепортации защитить, то через него перестанут лезть твари. Даже, если ты немного опоздаешь, все будет поправимо. Дальше за дело возьмутся храмовники, а ты знаешь, насколько эффективны они могут быть…

– Ты в своем уме?! – пораженно воскликнул Фальх, удивленно уставившись на друга.

– Допустим…

– Ты представляешь, сколько усилий необходимо, чтобы запомнить только схему стабилизатора? Сколько нужно перелопатить информации о методах изготовления деталей, сплавов, – Фальх невольно повысил голос, – на Земле тогда даже и не думали об этом… Все изобретено на Марсе только через сотню лет после второй волны колонизации! Над этим работали десятки ученых!

– Развитие материнской планеты во все времена превосходило Марс. Мы лишь побираемся прошлым… Так что все не так плохо, – не очень убедительно обнадежил собеседника Анноэф, – У тебя будет больше возможностей. И потом, я верю в твою феноменальную память.

Фальх махнул рукой, а затем прикрыл ею уставшие от полета миражей глаза:

– На восстановление технологии уйдет куча времени, – сокрушенно произнес ученый, – И это в мире, где я – никто! Ни средств, ни лабораторий. Нет… Это невозможно!

– Тогда нужно быть готовым к тому, что тебе просто не хватит времени, – Анноэф подошел к Фальху практически вплотную, – Тебя бы устроило одно единственное мгновение после сотен лет ожидания? А если у тебя есть братья, сестры? Обрекать их на гибель вместе с планетой – небывалая жестокость. В конце концов, не всем так сильно повезло.

Стоя спиной к временнику и впиваясь невидящим взглядом в бирюзовые волны Тихого Океана, Фальх ощущал, будто что-то острое пытается пробраться ему под кожу. Слова, будто тяжелая наковальня, опускались на грудь, заставляя сердце биться медленней и тяжелей. Скользящие знали, как нажать на самые болезненные точки души – такова была плата за прикосновение к вечности: они могли схватить сердце и сжать его до его полной остановки.

Нет, ему бы не хватило одного-единственного мгновения. Ему не хватило бы и сотни лет. Много дум утекло за бесчисленное количество ночей, много средств перепробовано, чтобы заглушить ту иссушающую жажду, что кислотой разъедала душу изнутри. Раз за разом возвращаясь в реальность, Фальх понимал, что его гложет даже не ощущение томящего, тотального одиночества, а парадоксальное чувство ущербной, нелепой неполноценности. Несовершенства. Будто ему чего-то не хватает. Будто на свете должно существовать что-то, что дополнит его и сделает тем, кто он есть на самом деле. Ответы могло дать только прошлое. Его родители… Фальх не любил это слово. Зачатие из пробирки вряд ли можно было назвать полноценным рождением. Но ученый жаждал взглянуть в глаза тем, кто его создал. Все остальные смыслы уже давно растворились в бесконечном потоке однообразных лет.

– Ты меня слишком хорошо знаешь, – сдавленно сказал Фальх.

– И я никогда не желал тебе зла. Но я не желаю зла и другим.

– Возвращаться с пустыми руками не имеет смысла.

– Такого не случится.

– Прошлое уничтожит все заслуги. Все возможности. Как поступить – ума не приложу.

– Сразу видно, что ты никогда не оказывался в новом мире с самого нуля, – иронично заключил Фо. – Твои мысли идут не в том направлении.

– Ты предлагаешь заявиться к Майеру, и на голубом глазу попроситься к нему в подмастерья?

– Ты задаешь не правильные вопросы.

– Тогда скажи мне, какие надо.

– Не утрируй, – осадил его Анноэф, – Я научу тебя всему. Лишь бы это принесло пользу.

– Буду признателен.

– Все зависит от выбора скользящего, – посмотрел на собеседника Анноэф. – И от его биографии в прошлом.

– Все временщики – ушлые приспособленцы, – чуть улыбнулся Фальх и, наконец, повернулся. – Я никогда не отличался подобными талантами.

– Твой самый большой талант – долголетие.

– Скорее, проклятье.

Начинало темнеть. После того, как Солнце скрылось за горизонтом, стратосфера еще долго светилась неестественным светом. Пребывая сама в себе, искусственная атмосфера переливалась еле заметными отблесками. На ее поддержание уходило огромное количество ресурсов. Не сколько финансовых, сколько интеллектуальных. Велось круглосуточное наблюдение. Корректировка шла непрерывно. Благодаря колоссальному труду леса росли, урожаи собирались, а море усмиряло огромные цунами, которые могли смести цивилизацию с лица планеты. Марс брал большую плату за схожесть с Землей. И единственный, кто мог ее заплатить, был Олимп.

Развернувшись, Анноэф вернулся на кушетку. Он уже давно чувствовал напряжение, которое испытывал его друг, но не мог с этим ничего поделать. Так происходило каждый раз, когда речь заходила о возможности отправиться в прошлое. Только сейчас все было несколько иначе. В отличие от всех предыдущих попыток, эта возможность была реальна и могла больше не представиться.

– Ты так и не сказал, причем тут крестоносцы. – Вспомнил начало разговора Фальх.

– Резервы которых нельзя подсчитать или измерить? – усмехнулся Анноэф, – А как же наша наука о времени? В ней тоже многое не подсчитаешь и не измеришь.

– И все же это – наука.

– Ха! Вот оно как… В таком случае я не закончил изложение плохих новостей.

Глава 12. Сквозь призму ненависти

– Ну, и кто туда полезет? – поинтересовался Гормер Виззард, глядя на замешкавшихся торментеров.

Команда следопыта уже минут двадцать как добралась до назначенной цели. Гирру она не обнаружила, зато нашла большое количество напичканных полезными ресурсами ловушек. Обойдя несколько из них, Гормер Виззард выбрал самую безопасную на вид. Ранее парочка торментеров уже пыталась опустошить первые попавшиеся на пути ловушки. Гормер тогда пожалел, что не настоял на своем и все-таки разрешил их опробовать. Первый же лазер чуть не разрезал Гриттир Ваус пополам. С тех пор следопыт твердо оценивал возможность своих подопечных и звезд с неба не хватал. Не исключено, что торментеры могли быть хорошими бойцами, но следопыт прекрасно понимал, что интеллект был явно не их сильной стороной. И всеми силами оттягивал тот момент, когда что-то пойдет не так – плохую репутацию снискать никто не планировал.

Вспорхнув на несколько метров вверх, вездесущие камеры усиленно зажужжали.

– Если никто не хочет, то я пойду, – пожала плечами Трайла Ццид.

– Прежде, чем пересечешь черту, запомни: датчики срабатывают в полуметре от статуй, – в третий раз повторил Виззард, – И уходи по заданной траектории. Никакой самодеятельности.

Тонкая красная черта метнулась вперед, а потом сразу же исказилась. Луч лег аккурат поверх зыбкого песка, покрывшего всю окружность ловушки. По нему предстояло пройти Тени, явно не особо заботившейся о своей дальнейшей участи. Гормера это всегда выводило из себя: подобные граждане довольно халатно относились к своей оболочке, в надежде после смерти приобрести еще одну. Утешало только то, что условия шоу это не предусматривали.

– Пфф, одна нога здесь, друга – там. Посрать и то дольше, – усмехнулась Трайла, решительно пересекая заградительную полосу.

Двухметровая змея из камня грузно нависла над головой женщины. Раскрыв широкую пасть, она вывалила свои острые клыки. Однако, даже не двинулась с места. Безопасное расстояние в полметра не активировало смертельный механизм – Гормер проверил это в первую очередь.

Сгорбившиеся горгульи, орлы, вскинувшие свои острые когти, гигантские ехидны, усыпанные сотнями игл – ловушка была напичкана готовыми ожить в любой момент статуями. В ее центре лежал стандартный стальной ящик, а над ним мерцала огромная цифра дополнительных бонусов.

Трайла двинулась вперед. Женщина оставляла за собой глубокие следы: мягкий песок податливо расступался, поглощая ступни практически по щиколотки.

– Пойду, отолью, – скучающее протянул Клинч Ддолен и, развернувшись, тут же свалил.

Гормер успел только цокнуть языком. Немного отклонив голову в сторону, он захватил краем глаза отошедшего мужчину. Однако, не двинулся с места. Напряженно оценивая каждый шаг Трайлы, следопыт не мог себе позволить отвлечься. Прикрыв от досады глаза, Гормер беззвучно пошевелил губами. Никто не услышал, что он сказал. Впрочем, никакого значения это не имело. Из груди вырвался старый-добрый мат.

Ворваться в ближайшие кусты со спущенными штанами было плохой идеей. Колючие ветки царапали кожу и цеплялись за спущенную одежду. Оказывая природе яростное сопротивление, Клинч показывал чудеса изобретательности. Однако, бой был неравным. То, из-за чего он затеял это рискованное предприятие, зависло прямо над головой. Методичные пощелкивая намекнули о том, что началась усиленная съемка. Смачно сплюнув в сторону, торментер кое-как вылез из кучи колких веток и резво продемонстрировал Марсу свое достоинство. А затем – еще одно. И только потом уже последовал неприличный жест, который он ткнул в ближайшую из камер.

Поддерживая руками штаны, Клинч выбрался из цепких лап кустарника и с брезгливостью подергал правой ногой. К подошве ботинка прилепился кусок листа, смешанного со слизью. Грязно выругавшись, торментер затянул пояс и, наконец, оглянулся. Мгновение спустя он уже практически лежал на земле: чуть ниже по пригорку, в метрах ста от него, возились с ловушкой трое гирру.

В центре возился паренек, пытаясь открыть стальные ядра с замысловатым замком. Удавалось это плохо, поэтому он и кидал их через всю ловушку в сторону девушек. Одна из сфер так и не долетела до места назначения, задев лазерный луч по касательной. Разрезанная на две неравных половины, она, искрясь и пыхая, упала на мягкий песок. Это был единственный промах. Подача у Баргета, на удивление, была неплохой.

Клинч Ддолен подполз поближе, стараясь не поднимать голову слишком высоко. Его терзали сомнения: стоит ли испытать счастье одному или все же позвать остальных? Прислушавшись к внутреннему голосу алчности, торментер принял решение довольно быстро.

– Тут мой Днк-код, и снова пустой, – тяжело вздохнув, выбросила в сторону очередной шар Ашера.

– Две капсулы на ужин, кое-какие медикаменты и устройство для розжига костра, – подвела итоги Медея, – Не густо.

– Там должно быть что-то, что отключит лучи! – крикнула Ашера Баргету, который и так уже занимался тем, что искал терминальную кнопку.

– Мы выбираем слишком простые ловушки, – сказала Медея, – Нужно рисковать.

– Тогда следующая – твоя, – огрызнулась Ашера.

– Что-то не так? – спросила Медея, – Ты с самого начала Гона на меня злишься.

Так и не ответив, Ашера поймала очередной стальной шар. Пара поворотов и ДНК-замок. И опять – ничего.

Вдруг где-то вдали послышался хриплый вой, сменившийся рыком. За ним последовал истошный крик, который практически сразу оборвался. Девушки обернулись.

– А кто это тут у нас, рыбоньки? – в нескольких метрах стоял довольный Клинч Ддолен, поправляя норовившие сползти вниз штаны.

Невысокий, но крепкий мужчина улыбался всеми своими четырьмя зубами, предусмотрительно достав из-за пазухи нож. Засаленная коричневая куртка не особо стремилась прикрыть выкатившийся вперед живот. Впрочем, как и несколько сбившихся прядей на практически лысой голове.

– Скоро тут будут еще четверо, – демонстративно высморкался Клинч Ддолен, – Вернее, уже трое.

– Кто из нас? – с вызовом подняла подбородок Ашера.

– Выбирайте сами, – усмехнулся торментер, – Да хоть бы и ты!

Девушка кивнула и вытащила свой нож. Баргет начал судорожно перебирать оставшиеся шары. Прикладывая пальцы к соответствующим отметинам, он отчаянно пытался отыскать нужную кнопку. Медея испуганно отскочила назад. Ноги ее стали ватными, а неожиданная слабость сковала все тело.

Камеры зароились и завизжали, выстаиваясь в ровный, геометрически правильный треугольник. Затесавшийся между ними дрон выстрелил разноцветными лучами. Ровная полоса красного цвета разделила соперников. В воздухе раздался оглушительный рев аплодисментов. Пространство над головой взорвалось звоном металлических монет, посыпавшихся с неба, словно непроглядный ливень. Он ласково заполнял пустоты прозрачной цифры «10», вскоре ставшей плотной и практически осязаемой. Десятка быстро сменилась девяткой. Девятка – восьмеркой. Отчет начался.

Полетели бешеные ставки. За десять секунд Марс успел выразить свою любовь в сотнях миллионов. И когда между соперниками исчезла заградительная линия, планета, затаив дыхание, прильнула к экранам своих проекторов.

Клинч Ддолен бросился первым. Ашера сделала вид, что двигается навстречу, но в последний момент ушла вправо. Нож торментера проскользнул в сантиметре от ее груди, но не коснулся даже и ткани футболки. В ту секунду, когда Ашера пролетала мимо вытянутой руки Клинча, она успела взглянуть в его удивленные глаза. Он все понял. Оказавшись за спиной торментера, девушка вонзила нож прямо ему в шею. Лезвие прошило горло Клинча насквозь. Брызнула кровь. Теплые красные капли окропили песок. Клинч упал на колени, а потом грузно свалился на землю. Воздух рассекли оглушительные аплодисменты. Все случилось слишком быстро.

– Ты… ты убила… – пыталась выдавить из себя Медея, обессиленно опустившись на песок.

Окровавленный труп, криво раскрыв рот, посмотрел на нее остекленелым взглядом. К горлу подступила тошнота.

Вслед за кажущимися бесконечными аплодисментами поползли цифры рейтинга. Они отчаянно взмывали вверх, мелькая так быстро, что было незаметно глазу. Имя Ашеры Гловшессинг высветилось красивыми прописными буквами черного цвета, вокруг которых распускались яркие алые розы. Сумма, назначенная за голову девушки, подскочила в полтора раза. Она высветилась прямо над лежащем на песке трупом.

– Нужно уходить! – нарушил шокирующую тишину Баргет, выбравшийся, наконец, из ловушки.

– Поздно куда-то бежать, – послышался твердый голос Ашеры.

Несмотря на неестественное спокойствие в голосе, все ее тело сотрясала мелкая дрожь. Не поворачивая головы в сторону мертвого Клинча, девушка отцепила гладкий цилиндр у себя на поясе. Кистень немного свистнула, когда нажали на кнопку активации.

– Ты не сможешь убить всех! – проверещала готовая разрыдаться Медея.

– Проверим прямо сейчас, – ответила Ашера, глядя как к ним приближаются трое охотников.

– Вы оказались воистину один из самых удивительных счастливчиков! – широко улыбаясь, Майф Дин-Сой одобрительно кивнул Клинчу Ддолену, вальяжно развалившемуся в кресле напротив.

– Давай на ты, – Клинч закинул ногу на ногу, чинно отбросив одну руку назад, за спинку кресла. Он выглядел очень довольным.

– На что ты надеялся, когда подавал заявку на участие в Гоне? – подмигнул ему Дин-Сой, мгновенно приняв новые правила игры.

– Все подавали, и я подавал! – рассмеялся Клинч, – Мне это… и не везло-то никогда… А тут на те, и как бы ну… это… вот.

– Какие эмоции ты испытал, когда выиграл? – Дин-Сой изобразил такую сильную заинтересованность, что Марс притих, в напряжении ожидая ответа, который, как и всегда, будет до банальности прост и ожидаем.

– Ну это… стою я, короче… Обеденный перерыв у меня был. А я ж кроителем на дорожке работаю…

– Ууу… трудная работенка! – взлетели тоненькие бровки Дин-Соя в наигранно-жалостливом удивлении.

– Еще какая! Бывает, семь потов сойдет…

– И среди всего этого хаоса вам пришла благостная весть?

– Да какой же это хаос?

– Вы еще и скромен!

– Ага… – Клинч от такого потока комплиментов как-то разомлел и даже немного раскраснелся, – Пацаны мне кричат, мол, беги сюда, тут твоя рожа по сети плывет… А я че? Сижу жру, думаю опять на***ют… А когда и впрямь оказалась, что рожа плывет… дык я чуть от счастья не обосрался!

По залу прокатился заливистый смех. Новоиспеченные фанаты уже зацеловывали миниатюрные голографические копии своего кумира у себя в ладонях. Удача бывала благосклонна далеко не ко всем. Клинч Ддолен стал новым баловнем судьбы, счастливчиком, который, безусловно всего этого заслуживал.

– Что ты будешь делать с выигрышем, если тебе повезет и ты сорвешь куш? – Дин-Сой задал самый животрепещущий вопрос, который в последние несколько недель был у всех на устах.

– Что значит, если?! – рассмеялся Клинч, – Я по молодости-то ух какой был! И ножом умею и просто… – мужчина-гиперандрогин показал несколько атакующих движений кулаками, к слову, весьма умелых, – Вот так!

– Что ты будешь делать с выигрышем, когда сорвешь куш? – одобрительно кивнул шоумен с мягкой, просто обаятельнейшей улыбкой на лице, – У каждого есть мечта. Поделись своей.

– Ооо… – приготовился Клинч, блаженно растаяв в кресле, – Я ж это… с Южного-то департаментского детдома… А там никогда нормального телека не было… Да этот… как его… Бургот всегда говорил, что я неудачник! Вот выиграю, первым делом ребятам телек туда поставлю, шоб вот от этой до той стены был! – Клинч посмотрел строго в камеру, изображая руками широту желаемого экрана, а потом сделал резкое движение руками и показал в камеры огромный неприличный жест, – А это вот лично Бурготу, который всегда говорил, что нихрена у меня не получится!

Зал взорвался очередными аплодисментами. Раззадоренные зрители выкрикивали на ходу придуманные речевки. Эта публика тоже была избранной – далеко не всем повезло узнать до начала Гона, кто будет одним из назначенных торментеров. И сейчас весь Марс внимал записи, сделанной за несколько дней до этого знаменательного события, прямо во время напряженной гонки не на жизнь, а на смерть.

Гормер Виззард смотрел на трупы торментеров и молчал. Он заранее понимал, с кем имеет дело и предупреждал об этом остальных. Правда, это знание никак не помогло. Кистень за мгновения разрезала двух торментеров, не пожелавших сражаться один на один и решивших разделить награду между собой. И сейчас одна из отрезанных голов, принадлежащая Тени, отчаянно моргала еще не окоченевшими веками. Беззвучно открывающийся рот скривился, изрыгая потоки черной крови.

– Не думай, что на твоем пути будут встречаться только идиоты, – нарушил молчание Гормер.

– Это не твоя забота, – ответила ему Ашера, отряхиваясь от заляпавшей ее крови. – Или дерись или вали.

– За твою смерть мне никто не заплатит, – Гормер смотрел из-под седых бровей напряженно, настороженно и со злостью.

Переступив через отрезанные части тел, следопыт остановился над окровавленной рубашкой бело-голубого цвета. Пошарив в неглубоком кармане на груди трупа, он достал небольшой продолговатый носитель черного цвета. Задумчиво покрутил его в сухощавых жилистых пальцах, а потом снова взглянул на дрожащую гирру.

– Держи, – Гормер кинул устройство под ноги Ашере. – Заслужила.

Не сдвинувшись и с места, девушка лишь вскользь взглянула на упавшее под ноги устройство. В ее напряженной позе угадывалась только решительная готовность. Готовность не только обороняться, но и нападать. Плотно сжав в руках успевший стать горячим цилиндр, Ашера в любой момент могла нажать на кнопку активации кистени.

– Марс никогда вас не примет, – спокойным тоном отчеканил следопыт, – можете делать что угодно, но вы – другие. И никогда не станете одними из нас. Он высосет из вас все без остатка, а потом вы умрете. И будет большой удачей, если это случится как можно раньше, – с этими словами Гормер поднял вверх правую руку и сделал несколько круговых движений запястьем.

Засуетились камеры. В воздухе послышалась длинная тирада о доблестном окончании пути нескольких томентеров и одного профессионального следопыта. Попятившись, охотник сделал несколько осторожных шагов назад, а потом резко развернулся и побежал прочь. Отныне для него Гон был окончен.

Выбравшийся из ловушки Баргет не растерялся, сразу же подняв устройство памяти из-под ног Ашеры. Та все еще стояла, словно вкопанная. Стеклянный взгляд девушки стал настолько холодным, что мог обжечь. Дрожь давно унялась. Осталась только безжизненная неподвижность, граничащая с оцепенением.

– Аши… – послышался слабый голос Медеи где-то позади, – Аши!

– Джек пот, девочки! – с неуместной моменту радостью воскликнул Баргет, роясь в памяти добытого трофея, – Описание ловушек и все награды к ним!

– Аши… Ашера! Нам нужно уходить отсюда… – Медея вцепилась в руку темнокожей бестии, но, почувствовав кожей липкую, теплую кровь, тут же отдернула ладони и отшатнулась назад, – Пожалуйста… Давай уйдем!

– Слышала, что он сказал? – холод в голосе Ашеры не уступал холодности ее взгляда.

– Что? – подняла заплаканные глаза Медея.

– Марс никогда нас не примет. Мы для них чужие.

Широко растопырив пальцы, Медея обескураженно посмотрела на ладони, испачканные в крови:

– И… и что же делать?

– Дать ему то, что он хочет.

Сделав несколько шагов вперед, Ашера вдруг резко остановилась. Нависнув над телом мертвой женщины с насыщенными желто-зелеными волосами, землянка наклонилась и отрезала толстую прядь с ее головы. Камеры, словно рой трудолюбивых пчел, старались не пропустить ни единого кадра. Миллионы наблюдающих запечатлели решительных жест, обращенный ко всем и каждому. Кулак, поднятый вверх, зажимал волосы врага так крепко, что, казалось из него тоже польется кровь. Затем он прильнул к сердцу. Что могла означать вторая часть жеста, никто не знал. Однако, большинство изворотливых ведущих интерпретировали его как посвящение смерти врага своему любимому зрителю.

Баргет, настоящий автор визитной карточки, молчал, не решаясь сказать ни слова.

– Что ты делаешь? – тревожно спросила Медея, пристально следя за тем, как Ашера отстегивает от пояса кистень.

– Играю по их же правилам, – широко расставив ноги, Ашера склонившись над очередным мертвым телом, – Я пойду по трупам. И если кто-то захочет нас обидеть, то будет иметь дело со мной.

К тому времени, как на Марс начали опускаться сумерки, Морган Алонсо с торментерами приблизились к месту первой дуэли. Топлива хватило примерно на пару часов пути, потом всем троим пришлось спешиться и проделать длинный, изнуряющий путь. С каждой минутой становившаяся все гуще темнота продвижению не помешала. Жнец не нуждался в дневном свете, чтобы ориентироваться в пространстве. Практически безошибочно определяя окружающие предметы, он вел за собой подопечных, которые боялись отстать больше, чем на пару метров. Четкая, непрерывная ниточка злости упорно вела вперед. Не разу не прервавшись, она полностью выдавала местоположение гирру. Порою Моргану даже казалось, что, несмотря на разделяющее их расстояние, он способен разглядеть Ашеру. Ее усталые шаги, прерывистое дыхание, и нервные, колкие движения губ. Конечно, это была лишь иллюзия. Но в каждой такой иллюзии заключалась песчинка реальности.

Когда идущие стали зябнуть, время близилось к девяти вечера. Прохлада начала щипать кожу, температура медленно приближалась к нулю. Морган особо не расстраивался по этому поводу, выносливость Жнецов оставалась на порядок выше, чем у обычных людей. Они могли не спать без потери работоспособности до трех суток, как и выдерживать длительное воздействие низких температур. Однако, мужчина делал поправку на торментеров.

– Холодно, – в очередной раз начала жаловаться Бранна Уна, – Нам нужно отдохнуть!

– Останавливаться нельзя, – ответил Жнец, – Нам нечем согреться. Идем до упора.

– Если такая нежная, чего на Гон-то явилась? – засмеялся Магдид Бронк, – Я буду гнать гирру пока они не сдохнут!

– Или не сдохнешь ты, – огрызнулась Бранна, – Обкололся транками и хоть бы хны!

– Могу поделиться! Хочешь?

– Может быть…

Что он хотел найти? Что именно ухватить, начав распутывать тугой клубок запутанных между собой нитей? Морган ждал. Ждал, пока его чутье созреет, способное отделить каждую ниточку от соседней. И не просто отделить, а распутать эту сплошную неразбериху, положив их рядом друг с другом, рассортировав и пометив каждую. Морган любил ясность и предельный порядок. В делах, в голове и собственных ощущениях. И был почти уверен, что его безумие было вызвано внутренним страхом. Не страхом кошмаров, которые были лишь отражением подсознания. Другим страхом. Он вырывался из глубины, не имеющей дна и ширился с каждым днем. Морган понятия не имел, что является источником этого страха – ему еще предстояло это выяснить. Но он понимал, откуда он приходит и кто является той дверью, что выпускала его наружу.

Ближе к месту назначения Морган запросил помощь консультанта. Освещение добыть так и не удалось, поэтому все-таки пришлось использовать одну из трех получасовых подсказок, предназначенных для каждого следопыта. Веселый голос Хамфрида Диффара, который оказался на подхвате вовсе не случайно и влетел Моргану в копеечку, ворвался в мрачную, напряженную сосредоточенность:

– Прикинь, какую байку мне недавно Войлер рассказал, – не здороваясь, тут же начал Хамфрид, – Недавно у него днюха была, и ребята его отвели в слепой бордель. А там хеллап воот с такими бидонами… Ахаха! И короче…

– Подсветишь?

– Угу…

Тысячу раз Морган поблагодарил судьбу за то, что консультативная связь не транслируется в эфир. Ибо поток слов, который обрушился следом, прервать было просто невозможно. Хамфрид принялся травить байки, пошлые анекдоты и прочие непотребства. Морган стойко старался не реагировать, но пару раз ему это все же не удалось. Беспричинный смех Жнеца торментеров немного обеспокоил.

В отличие от Трэвиуса, Хамфрид не повелся бы на нелепую отмазку про желание отомстить. Некоторые вещи от него было скрыть невозможно. Особенно те, что прочной нитью связывали всех Жнецов между собой. Старание увести воспаленное сознание в иное русло Морган ценил и был Хамфриду за это благодарен. За прошедшие часы он слишком сильно увяз в собственных мыслях и это могло сыграть злую шутку. Поэтому длинный, практически непрерывный монолог не встретил никаких препятствий.

Что-то прошипело рядом с идущими торментерами. Никто не остановился: песчаные гремучники не в состоянии были атаковать при низких температурах.

– Уже скоро, – предупредил остальных Морган.

– Откуда знаешь? – спросил Магдид.

– Знаю.

– Хватит спрашивать одно и то же! – осадила Магдида Бранна.

– Что, важная такая что ли?

– Ты задаешь глупые вопросы.

– Тебе, видать, транки уже не нужны? Или это тоже глупый вопрос?

– Да подавись ты своими транками!

Чем ближе следопыт подбирался к месту убийства, тем острее она ощущалась. Смерть. Тихая, молчаливая и неизбежная. Безвозвратная. Ее невозможно было не почувствовать. От нее невозможно было отмахнуться. Нужно было просто привыкнуть. Как и всегда.

– Морган, намечается что-то интересное, – цокнул в наушник Хамфрид.

– Уже понял, – замедлив шаг, ответил ему бывший наставник.

Прошло достаточно много времени. Несколько часов. И все эти несколько часов Морган пытался нащупать в себе нечто, что ускользало от его обостренного до предела внимания. В тот момент, когда он потерял нить страха своей жертвы, его собственный страх будто скользнул в одну из множества дверей его души и исчез. Мужчина знал, что это временно. Что он обязательно себя покажет, и случится это в самый неподходящий момент. Сидеть и ждать, пока панический ужас перед бездной начнет съедать с потрохами – означало расписаться в собственной несостоятельности. Морган понял, что ему не отвертеться. Рано или поздно придется столкнуться лицом к лицу с раздражителем и взглянуть в глаза собственному страху. Выстоять, а потом запечатать его навсегда. Там, откуда он пришел. И в этом деле главное было не разозлить Пламя.