Текст книги "Из тьмы"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Конечно, командующий флотом.

XXXIII

– Ай! Полегче, Флоренс Найтингейл!

– О, заткнись, – едко сказала Шэрон Дворак, закончив поправлять подушку. – И перестань быть таким ребенком! Клянусь, Мэйлэчей скулит меньше, чем ты!

Вселенная, – ворчливо решил Дэйв Дворак, пытаясь принять что-то вроде отдаленно удобной позы, – не совсем соблюдает справедливость в том, что касается жен героически раненых воинов. Почему-то он не думал, что Пенелопа так сильно досаждала Одиссею, когда он вернулся домой на Итаку.

– Ты бы не подумала, что я ною, если бы тебе пришлось с этим мириться, – строго сказал он своей жене.

– Не думаю, что ты ноешь, я знаю, что это так, – парировала она. – Кроме того, я сказала тебе быть осторожным там, а ты возвращаешься таким способом? – Она покачала головой с выражением отвращения на лице. – Ты не добьешься от меня никакого сочувствия, потому что ты не сделал того, что тебе было сказано сделать в первую очередь. Вы с Робом – вы два идиота! Кем ты вообще себя возомнил? Бутчем Кэссиди и Сандэнсом Кидом?

Поскольку его шурин поделился с ним своей мыслью на этот счет, Дворак благоразумно хранил молчание.

Шэрон еще мгновение пристально смотрела на него, уперев руки в бедра. Но затем ее голубые глаза смягчились, и она наклонилась вперед, положив одну руку на его неповрежденное правое плечо, и нежно поцеловала его в небритую щеку.

– А теперь перестань вести себя как большой ребенок и поправляйся, – прошептала она ему на ухо, ее голос стал хриплым. – И не делай больше ничего подобного. Я... то есть дети беспокоились о тебе.

– Постараюсь этого не делать, – пообещал он ей, протягивая здоровую руку и коротко обнимая ее.

Острый дискомфорт в его левом плече превратился во что-то гораздо более острое и горячее, когда он пошевелился, но он проигнорировал это и сосредоточился на том, как сладко пахли ее свежевымытые рыжие волосы. Теперь в них была седина, – с болью осознал он, – и у него не было никакого права добавлять к этому еще что-то.

Он повернул голову, прижимаясь губами к ее щеке, затем позволил себе снова откинуться назад с тщательно скрываемым вздохом облегчения, когда к его поврежденному плечу вернулась знакомая тупая пульсация.

– Я слышала это, – сказала она с необычайно нежной улыбкой и похлопала его по оставшейся без поцелуя щеке.

– Оно того стоило, – ответил он и был вознагражден гораздо более широкой улыбкой. Затем она посмотрела на свои наручные часы и поморщилась.

– Тебе лучше немного отдохнуть, пока можешь, – сказала она ему. – Роб говорит, что у Сэма и Денниса есть кое-кто, с кем, по их мнению, тебе стоит поговорить. Они должны быть здесь примерно через час. И я пообещала детям, что они тоже смогут провести с тобой час перед ужином. Думаю, Моргэйна и Мейгрид боятся, что эльфы унесут тебя, если они не будут за тобой присматривать, а Килан говорит, что дядя Дейв обещал закончить рассказывать ей ту историю о разноцветном монстре. О, и Мэйлэчей говорит, что вы двое отстаете от Дэвида и Феникса на три главы.

Дворак улыбнулся. Он читал всем трем их детям каждый вечер, практически с того момента, как они вернулись домой из больницы. Совсем недавно они втроем по очереди читали ему по мере того, как улучшались их литературные навыки. Моргэйна и Мейгрид уже достаточно подросли, чтобы спокойно относиться к случайным сбоям в расписании, но Мэйлэчей по-прежнему настаивал на том, что он должен читать папе, когда ему положено читать папе, и такие мелочи, как инопланетное вторжение, не должны были нарушать этот священный долг.

– Наверное, он прав, – сказал вслух папа, о котором шла речь.

– Нет, он дает тебе поблажку, – возразила Шэрон. – Он даже не считает неделю или около того, когда ты был слишком накачан наркотиками, чтобы узнать наших детей, когда увидел их. Тебе так повезло, что у него были совершенно новые щенки, которые отвлекали его!

Дворак поморщился, но в ее словах был смысл.

– Хорошо, я вздремну, – пообещал он. – Но Роб делал какие-нибудь намеки на то, кто именно хочет с нами поговорить?

– Прекрати выпытывать информацию и давай спи! – скомандовала она ужасным тоном, затем повернулась и вышла.

По крайней мере, не было двери, которой можно было бы хлопнуть за собой для пущей убедительности, – подумал он.

Поскольку, возможно, было бы просто немного неловко пытаться объяснить любому патрулю шонгейри, который проходил бы мимо, как случилось, что один из взрослых мужчин в доме получил проникающее пулевое ранение костной части левого плеча примерно в то время, когда менее чем в пятнадцати милях от хижины один из их других патрулей попал в засаду и потерял весь состав, они перенесли его в пещеру. Он не мог сказать, что ему понравилась обстановка. Почему-то он не думал, что большинство больниц строят стены палат своих пациентов из ящиков с едой, вертикальных ружейных стоек, ящиков с боеприпасами и расходными материалами для перезарядки, разобранных М136 и М240 и баков для хранения бензина. Какой бы большой ни была пещера, сейчас в ней было так тесно, что он почувствовал себя почти клаустрофобом. Каменная крыша тоже не слишком ему помогала, и он начинал смертельно уставать от флуоресцентного света.

Кроме того, ему стало довольно неприятно осознавать, что произойдет, если кто-то неосторожно уронит сюда спичку или что-то в этом роде. Конечно, бензиновые баки независимо вентилировались с выхлопом наружу, но все же...

Однако, какими бы ни были его недостатки, здесь было сухо, тепло и скрыто так же надежно, как и в любом другом месте, где они могли бы его разместить. Если уж говорить прямо, им чертовски повезло, что у них была эта пещера, и он это знал.

На самом деле, термин "чертовски везучий" довольно хорошо описывал все, что произошло с того момента, как он был достаточно неосторожен, чтобы в него попали.

Он пришел к выводу, что никогда точно не узнает, что произошло после того, как получил попадание, поскольку Уилсон был единственным свидетелем и, очевидно, не собирался ему рассказывать. Хотя его шурин был идеально подготовлен к тому, чтобы принять подобающую героическую позу, вздернув подбородок и устремив стальной взгляд на невидимый горизонт с благородной решимостью, всякий раз, когда Дворак спрашивал его, он фактически не сообщал ровно никаких подробностей. Что заставило Дворака заподозрить, что все было еще сложнее, чем он думал.

Что он действительно знал, так это то, что ему необычайно повезло, что на своем пути пуля умудрилась не задеть ни одну из основных артерий. Ему также повезло, что Уилсон провел последние пять лет своей карьеры морского пехотинца в поисково-спасательной службе. Когда Дворак получил ранение, тренировка в оказании первой помощи оказалась как нельзя кстати, и Уилсону удалось наложить давящие повязки и остановить кровотечение. По крайней мере, в основном.

После этого они с Деннисом Вардри каким-то образом доставили Дворака с места перестрелки обратно в хижину – ну, в пещеру, если он хотел быть разборчивым, – прежде чем появился какой-нибудь шонгейри.

На следующий день их посетил патруль шонгейри в сопровождении "гида" из полиции штата Северная Каролина. К счастью, солдат, о котором шла речь, заранее сообщил обо всех своих планах, так что когда они прибыли, Шэрон и Джессика "просто случайно" отправили детей купаться на плотину, а обоих овчарок – в пещеру к Двораку.

Обе большие собаки всегда усиленно защищали "своих" людей. Нимуэ стала еще более заботливой, чем обычно, с тех пор, как родила своих шестерых щенков, и Шэрон решила – мудро, по мнению Дворака, – что в сложившихся обстоятельствах было бы лучше держать обеих собак подальше от инопланетян. Последнее, что им было нужно, это чтобы одну или обеих овчарок пристрелили из-за того, что они зарычали не на того шонгейри.

У них также было время перенести в пещеру все оружие, кроме пары дробовиков, старого спортивного охотничьего ружья Дворака SMLE .303 и четырех пистолетов, которые никто из них никогда особенно не любил. В любом случае, там определенно не было никакого навороченного оружия дальнего действия или чего-либо еще, что могло бы пробить пулями даже импровизированную броню расположившихся кругом транспортных средств. Что, вероятно, было хорошо, поскольку, как и следовало ожидать, шонгейри конфисковали все найденное огнестрельное оружие. Однако больше они ничего не нашли и ограничились допросом Уилсона и Алека (Вероника, прошедшая подготовку помощницы медсестры, была в пещере, присматривая за Двораком), вместо того, чтобы проделать оставшуюся часть пути до плотины, чтобы допросить Шэрон и Джессику – или детей – тоже.

Дворак был так же счастлив, как и то, что он лишь время от времени приходил в сознание, когда это произошло. Честно говоря, были некоторые вещи, с которыми, как он обнаружил, ему не хватало смелости встретиться лицом к лицу, и он был бы до смерти напуган, лежа там, в пещере, не зная, что происходит с его семьей... или если кто-то из детей может непреднамеренно о чем-то проговориться.

Все они были хорошими, умными детьми, но в этом-то и был смысл. Они были детьми, а умные взрослые слишком легко заманивали детей в ловушку или обманом заставляли говорить больше, чем они думали. Особенно напуганные дети, и только ребенок, который был непобедимо глуп – а никто из них таковым не был – не испугался бы перед лицом того, что происходило с их миром. Хотели они признаваться в этом своим родителям или нет, всем детям снились плохие сны, а иногда и кошмары, и он знал, что с тех пор, как в него стреляли, стало еще хуже. Они с Шэрон всегда считали своим долгом отвечать на вопросы своих детей, удобно это или нет, и они придерживались той же политики с тех пор, как сбежали в хижину. О, конечно, были некоторые вещи, которые они обходили стороной, но, по большому счету, они сравнялись со своими детьми. Таким образом, дети всегда знали, что происходит, понимали, почему в эти дни их родители были такими мрачными и сосредоточенными. И все же это было не то же самое, что видеть, как папу привозят им окровавленным на ставне. Нет, это довело их до такого состояния, что он отдал бы свою левую руку – черт возьми, свою правую руку, и это была та, которая все еще работала! – чтобы избавить их от этого.

Неудивительно, что они хотят провести со мной время, – подумал он сейчас, в очередной раз тщетно пытаясь найти удобный способ солгать. – И я тоже хочу провести с ними время! Я просто хотел бы застать их не с таким испуганным выражением в глазах, когда они не понимают, что я наблюдаю за ними.

Он зарычал от нового разочарования при этой мысли. Он хотел встать. Он хотел встать с постели, выбраться из этой пещеры, снова проводить время со своей семьей, где его дети могли видеть его – и он мог видеть их – и все они могли знать, что с остальными все в порядке.

Этого не произойдет, пока ты действительно не сможешь встать и пройти больше пятидесяти ярдов за раз, парень, – строго сказал он себе. – Последнее, что нам нужно, это чтобы шонгейри неожиданно вернулись и нашли тебя, в конце концов, валяющимся с этой проклятой дырой в плече!

Он протянул правую руку поперек своего тела, коснувшись тыльной стороны левой руки, где иммобилизующие ремни удерживали ее поперек груди. Он обнаружил, что делает это довольно часто. Он мог пошевелить пальцами левой руки, но обнаружил, что ему нужно убедить себя в том, что в ней тоже все еще есть чувства. Что он мог чувствовать давление кончиков пальцев его правой руки.

Конечно, реальный вопрос заключался в том, сможет ли он когда-нибудь снова использовать эту руку. На данный момент шансы казались не такими уж хорошими.

Пуля шонгейри, возможно, и не задела артерий и вен, но в человеческом плече было много костей. "Телесные повреждения" плеча в реальной жизни встречались гораздо реже, чем в плохой художественной литературе, и плечо Дэйва Дворака было довольно основательно раздроблено.

Как только Уилсон отвез его домой и понял, насколько все плохо на самом деле, он сразу же отправился обратно вниз с горы. Навыки Вероники были с самого начала бесценным приобретением, но их медицинские принадлежности никогда не предназначались для того, чтобы иметь дело с чем-то подобным этому. Если уж на то пошло, Веронике не удалось полностью остановить кровотечение, и Уилсону было очевидно, что без надлежащей медицинской помощи они все равно потеряют его шурина. Поэтому он сделал то, что всегда делали морские пехотинцы, когда им нужна была помощь, – он призвал другого морского пехотинца.

Или, в данном случае, скорее, двоюродного брата морского пехотинца,. Именно так Дворак пришел в себя – в основном – и обнаружил, что смотрит вверх на очень черное лицо в хирургической маске с профессионально компетентным выражением.

– Осия? – сообразил спросить он.

– Во плоти, – ответил доктор Джеймс Осия Макмердо.

Почему молодой чернокожий мужчина в детстве предпочитал "Осия" "Джеймсу", это всегда озадачивало Дворака, но Макмердо настаивал на том, чтобы его звали по второму имени с тех пор, как ему исполнилось шесть. Может быть, потому, что у него был дядя по имени Джеймс, которого никто в семье никогда особо не любил. Дворак не знал об этом, но он знал Макмердо почти пятнадцать лет. Его двоюродный брат, Элвин Бучевски, был методистским пастором, который часто служил приглашенным проповедником в собственной церкви Дворака. Более того, Элвин был одним из лучших друзей Роба Уилсона с тех пор, как они вместе служили в морской пехоте. Роб был почти на десять лет моложе другого мужчины, но они были из одного родного города, они знали многих одних и тех же людей, и в конечном итоге их распределяли по одним и тем же местам службы, особенно до того, как Бучевски стал офицером, зубрилой и капелланом.

Что, как объяснил Уилсон Двораку несколько лет назад, когда он, Элвин и Дворак наблюдали, как стейки подрумяниваются на гриле, было для него чем-то вроде шока. Но, несмотря на то, что Элвин перешел на службу во флот – причем как офицер, – они обнаружили, что могут оставаться друзьями. По крайней мере, до тех пор, пока об этом больше никто не знает.

Однако, в то время как его двоюродный брат стрелял в людей, а затем получил степень богослова и офицерский чин, Осия Макмердо получал медицинскую степень. На самом деле, их было несколько. Он был старшим партнером-основателем Ортопедической ассоциации Макмердо и, как правило, считался одним из лучших хирургов-ортопедов во всем штате Южная Каролина, а Дворак был далеко не первой недавней жертвой огнестрельного ранения, к которой его подвозил Роб Уилсон.

– Что... это ты...? – Дворак спросил в полусознании, и Макмердо фыркнул.

– О, ради Бога! – ответил он, закатывая глаза. – Ты получил пулю в плечо, а не в голову, Дэйв! Как ты думаешь, что я здесь делаю?

– Когда будешь достаточно заботлив, чтобы послать самое лучшее, – сказал другой голос, и Дворак повернул голову и увидел Роба и Веронику Уилсон, стоящих по другую сторону кровати. Его шурин тоже носил хирургическую маску, как заметил странно плавающий мозг Дворака. Ронни тоже, теперь, когда он заметил, но на ней еще были хирургические перчатки.

– Избавь меня от румянца, – сухо сказал Макмердо. – О, и Эл тоже шлет тебе привет.

– Спасибо, – прошептал Дворак.

– А теперь, несмотря на несколько примитивный характер моего оборудования, – продолжил Макмердо, кивнув Ронни, чтобы та начала вводить капельницу в правую руку Дворака, – мы собираемся кое-что сделать с твоим плечом. Так что иди спать и позволь мне заняться им.

Дворак знал, как ему повезло, что над ним работал кто-то с таким мастерством и опытом, как у Макмердо. И ему почти в равной степени повезло в том, что Макмердо и Сэм Митчелл смогли достать почти достаточное количество обезболивающих, учитывая, что морфин и его производные больше не были широко доступны. К сожалению, Макмердо не шутил по поводу "примитивной природы" своих средств. Без современной поддержки можно было сделать не так уж и много, и он трезво предупредил Дворака, что подвижность его плеча будет серьезно ограничена.

– Я сделал, что мог, – сказал он незадолго до того, как Сэм Митчелл отвез его за сорок с лишним миль домой, – и пока нет следов инфекции, я не вижу ничего такого, с чем Ронни не смогла бы справиться. Но я не мог начать делать все, что мне хотелось бы сделать. – У него было несчастное лицо. – Тебе понадобятся месяцы, чтобы оправиться от этого, Дэйв. Я хочу, чтобы ты тоже отнесся к этому спокойно, потому что, возможно, ты заметил, что нам немного не хватает того вида послеоперационного ухода, который я обычно назначаю. Я снова свяжусь с Ронни примерно через неделю, посмотрю, как у тебя идут дела, может быть, начну думать о том, какую физиотерапию мы можем назначить в данных обстоятельствах. Правда, однако, в том, что я не смог сделать ничего похожего на полную реконструкцию этого плеча. Тебе повезло во многих отношениях, но эта пуля... ну, давай просто скажем, что это не пошло на пользу скелетной структуре твоего плеча.

– Не могу сказать, что это стало для меня большим сюрпризом, – ответил Дворак, его голос был спокойнее, чем он чувствовал на самом деле.

– Я почему-то не думал, что это произойдет, – сверкнул короткой улыбкой Макмердо. – В любом случае, что нам действительно нужно, так это должным образом оборудованная операционная и время, чтобы правильно выполнить работу. Я мог бы поставить тебе хороший плечевой сустав, если бы они у меня были, но у меня их нет. И почему-то я не думаю, что в ближайшее время нам на пути попадется какой-то из них.

Он снова грустно улыбнулся, затем пожал здоровую руку Дворака и ушел, оставив своего пациента наедине со своими мыслями.

Не очень радостными мыслями, на самом деле.

Тем не менее, интеллектуально Дворак понимал тогда – как и сейчас, – что ему невероятно повезло, что он вообще остался в живых. И когда он подумал о том факте, что он жив, и что так же живы Шэрон, Моргэйна, Мейгрид и Мэйлэчей, такие мелочи, как то, сможет ли его левая рука когда-нибудь снова нормально работать, быстро встали на свои места.

Ничто из этого, – сонно подумал он сейчас, – не уменьшило его любопытства к тому, кто придет в гости.

* * *

– Ты в порядке, дорогой? – крикнул Роб Уилсон пронзительным фальцетом с дальней стороны перегородки из ящиков с боеприпасами, которая была устроена так, чтобы Дворак получил собственную маленькую каморку.

– Нет, но у меня под подушкой пистолет, грязный старикашка, – ответил Дворак.

– Да? Ну, я думаю, хорошая новость в том, что такой паршивый стрелок, как ты, все равно ни во что не попал бы! – возразил Уилсон, высовывая голову из-за угла. – Серьезно, готов к приему посетителей?

– В любом случае, готов настолько, насколько собираюсь, – ответил Дворак, пододвигаясь, чтобы сесть немного прямее на подушках, несмотря на горячую пульсацию в плече.

– Хорошо. – Уилсон оглянулся через плечо и кивнул кому-то, кого Дворак пока не мог видеть. – Сюда, джентльмены, – сказал он значительно более деловым тоном.

Бровь Дворака выгнулась, когда он услышал тон своего шурина, а затем Уилсон провел еще троих мужчин в его спальню.

Дворак отметил, что внезапно стало намного многолюднее, но его внимание было приковано к новичкам. Сэм Митчелл не был незнакомцем, но он понятия не имел, кем мог быть этот плотного телосложения парень с черными волосами и зелеными глазами или его более высокий бородатый спутник.

– Сэм, – сказал он, кивая в знак согласия единственному посетителю, которого он знал, а затем посмотрел на остальных с вежливо-вопросительным выражением лица.

– Дэйв, – сказал Митчелл, – позволь мне представить тебе наших друзей. Это здесь, – он указал на зеленоглазого мужчину, – Дэн Торино, майор Дэн Торино, которого по какой-то причине называют "Лонгбоу". А это, – он кивнул на значительно более высокого и темнокожего незнакомца, – Абу Бакр бин Мухаммед эль-Хири.

Обе брови Дворака приподнялись, и бородатый мужчина усмехнулся.

– Это действительно мое имя, – заверил он Дворака. – И для провинциального полицейского Сэм не так уж плохо справился с произношением этого слова!

– Эй, полгода назад я бы проверил, не удосужились ли федералы выдать ордер на твой арест, – парировал Митчелл, ухмыляясь эль-Хири, который, несмотря на свой рост, все еще был на добрых два дюйма ниже его. – И они, вероятно, так бы и сделали!

– Давайте не будем ворошить прошлое, джентльмены, – сказал человек по имени Торино упрекающим тоном, и Митчелл и эль-Хири фыркнули почти в унисон.

– В любом случае, – сказал Митчелл, – чтобы завершить представление. Майор, Абу Бакр, познакомьтесь с Дейвом Двораком.

– Рад познакомиться, – сказал Дворак, протягивая здоровую руку каждому из них по очереди.

У обоих были признаки напряжения и усталости, – подумал он. – Конечно, большинство людей в наши дни такими и были. Но у Торино и эль-Хири тоже был такой настороженный вид. Тот, который сочетал в себе осознание того, что на него охотятся, с жестокостью хищника, находящегося на коротком поводке. Вряд ли они сидели без дела в хижинах высоко в горах последние три или четыре месяца, – подумал он с чем-то очень похожим на чувство вины.

– Полагаю, тебе интересно, что привело сюда двух наших посетителей, – продолжил Митчелл, и Дворак кивнул.

– Этот вопрос приходил мне в голову, – признался он.

– Ну, факт в том, что эти двое – лидеры партизан, которых губернатор Хауэлл уже некоторое время снабжает информацией. На самом деле, ты, возможно, этого не осознаешь, но ты, так сказать, уже встречался с майором Торино.

– Встречался? – Дворак на мгновение задумался, затем покачал головой. – Если и видел, то я этого не помню.

– Наверное, мне следовало сказать, что ты видел его по телевизору, – ответил Митчелл, и его голос был гораздо более трезвым, чем раньше. – Майор Торино возглавлял истребители, которые адмирал Робинсон натравил на эти шаттлы щенков в первый день.

Глаза Дворака расширились, затем сузились в быстром размышлении, когда они снова метнулись к лицу Торино. На мгновение он больше всего осознал, насколько мало на самом деле Торино походит на фигуру из легенды. Но затем он разглядел кое-что еще – усталую печаль и потери за стальной решимостью в этих зеленых глазах.

– Это честь, – услышал он свой тихий голос, и Торино пожал плечами. Это был жест неудобства.

– Мы не смогли бы сделать этого без Робинсона, – ответил он через мгновение. – На самом деле, я отчасти сомневаюсь, что без него люди сопротивлялись бы так же яростно, как где бы то ни было.

– Думаю, вы правы, – согласился Дворак. – Не знаете, жив ли он еще?

– Я почти уверен, что это не так, – тяжело сказал бывший пилот истребителя. – Знаю, что они уничтожили Далгрен, и нам действительно удалось создать наполовину приличную коммуникационную сеть. Я почти уверен, что уже услышал бы об этом, если бы он вовремя выбрался.

– Черт, – тихо сказал Дворак.

– Аминь, брат, – согласился Уилсон таким же тихим голосом.

– Что ж, – сказал Дворак мгновение спустя, встряхнувшись, – не буду смущать вас разговорами об этом, майор, но скажу вам спасибо. Почти уверен, когда произношу это, что говорю также от имени большей части человечества,. Но вряд ли вы проделали весь этот путь пешком сюда, в горы, только для того, чтобы представиться?

– Нет, – согласился Торино, явно счастливый оставить всю эту тему позади. – Так получилось, что у меня на уме кое-что другое, и мистер Митчелл, – настала его очередь кивнуть головой в сторону высокого бывшего полицейского, – сказал мне, что вы и ваш шурин похоже являетесь основным центром коммуникаций для кровожадных жителей здешних гор.

– Не знаю, зашел ли бы я так далеко, – сказал Дворак. – Я имею в виду, мы...

– Не будь идиотом, – резко перебил Митчелл. – Ты чертовски хорошо знаешь, что это так. Если у кого-то есть кто-то, кого они должны спрятать, они говорят об этом вам, и вы, ребята, находите кого-то, кто будет прятать. Кто-то ищет боеприпасы, чтобы поразить шонгейри, они упоминают об этом кому-то, и рано или поздно кто-то упоминает об этом тебе, а ты упоминаешь об этом мне. Кому-то еще нужен врач, они приходят к вам, и вы, ребята, находите им такого. Черт возьми, ты не хуже меня знаешь, что вы с Робом – те, кто на самом деле организовал маршрут побега – и нашел контакты в Теннесси – для тех бедолаг, о которых предупредили мэр и его люди! И кто же это заставил нас вовремя развернуться, чтобы мы не нарвались прямо на этот чертов патруль щенков, который кто-то потом полностью уничтожил?

Дворак начал спорить, затем остановился.

Он прав, – подумал он почти с удивлением. – Черт.

Это было странно, на самом деле, – предположил он. – Он знал, что они с Робом действуют как своего рода центр обмена информацией, но он никогда по-настоящему не думал о себе как о "центре обмена информацией". И все же теперь, когда он обдумал это, в этом действительно была немалая доля правды. Может быть, он не заметил, потому что это никогда не планировалось. Это произошло само собой, и до этого момента он по-настоящему не осознавал, насколько сильно люди, которые знали, где их найти, стали полагаться на них в передаче информации и помощи в планировании. Сами того не замечая, они стали... посредниками, возможно, было бы лучшим словом для этого, как он предположил.

Конечно, его собственные "посреднические" дни, казалось, закончились. Он понял, что его правая рука снова касается тыльной стороны левой, и заставил себя остановиться.

Полагаю, что "коммуникационный центр" – это примерно все, на что я отныне буду годен, – размышлял он.

– На самом деле я не думал о нас с такой точки зрения, – сказал он вслух, – но считаю, что Сэм действительно прав. Итак, что мы можем для вас сделать?

– Нам нужно, чтобы вы распространили некоторую информацию от нас, и как можно шире, – ответил Торино, и его голос был тверже, категоричнее.

– Какого рода информацию? – спросил Дворак немного осторожно, переводя взгляд с одного посетителя на другого.

– Мы взяли живыми двух щенков, когда напали на их конвой, – сказал эль-Хири. – Благодаря информации от губернатора и его друзей, мы знаем, что у этих их поясных переводчиков нет встроенной радиосвязи. Это означает, что нам не нужно беспокоиться о том, что они позвонят домой за помощью. И что мы можем идти дальше и... задавать им вопросы и требовать ответов, даже если они не говорят на нашем языке, а мы не можем говорить с ними напрямую.

В его глазах был уродливый огонек. Почему-то Дворак не сомневался, что любой шонгейри, у которого он "запросил" ответы, предоставит их.

И меня это тоже ни капельки не беспокоит, – мрачно подумал он.

– Должен ли я предположить, что вы здесь по поводу того, что они хотели сказать? – спросил он.

– Абсолютно, – мрачно сказал Торино. – Я не думаю, что кто-то из них должен был знать, зачем Терейку нужны были те люди, которых они ему доставляли. Однако один из них – старший – был офицером. Я бы предположил, примерно тем, что мы бы назвали первым лейтенантом,. Он знал больше, чем ему полагалось. Он не смог рассказать нам всего, но думаю, что мы смогли в значительной степени заполнить пробелы, или соединить точки, или как, черт возьми, вы хотите это назвать. И все сводится к тому, что нам нужно донести до всех, что жить мирно, когда щенки прилетают, уже не очень хорошая идея. Они сказали всем в колонне, что их призвали в качестве части человеческих трудовых сил, которые шонгейри использовали, чтобы попытаться убрать некоторые из самых страшных обломков в своих зонах оккупации, но это было совсем не то, что им на самом деле было уготовано.

XXXIV

Командир полка Хара не любил деревья.

Он не всегда чувствовал себя так. На самом деле, раньше ему действительно нравились деревья, пока империя не вторглась на эту вечно проклятую планету. Теперь он в значительной степени предпочитал длинные, плоские, пустые пространства – предпочтительно голую, утрамбованную землю, где не смог бы спрятаться даже гарриш или один из человеческих "кроликов". Любая другая местность, казалось, спонтанно порождала людей... и у всех, казалось, были пистолеты или какой-то другой импровизированный вид оружия, о котором никто из его солдат никогда раньше не слышал или не испытывал. В абсолютную кровожадную изобретательность этих существ было просто невозможно поверить, не испытав на собственном опыте, и, казалось, их творчеству не было конца.

Ему не нужен был психологический анализ командира наземной базы Шейрез, чтобы сказать ему, что все люди были сумасшедшими! Конечно, было приятно получить подтверждение, и он был просто в восторге, когда выводы командующей наземной базой побудили командующего флотом Тикейра изменить свои планы. Как только отсюда уберут всех до последнего человека, это, вероятно, станет совершенно приятным местом для жизни.

Он поморщился от собственных мыслей, когда сидел, глядя на экран в командном танке-антиграве, неуклонно движущемся на запад над широкими голубыми водами огромного озера.

На самом деле, Хара, часть тебя восхищается этими существами, не так ли? – подумал он. – По крайней мере, как только ты преодолеешь их полное отсутствие какого-либо понятия о чести. И, по словам командира наземной базы, на самом деле это не их вина. Он даже не мог начать разбираться в причудливо искаженной психологии, но он доверял анализу Шейрез. Если вы когда-нибудь сможете смириться с тем, что они действительно не осознают, насколько абсолютно бесчестно отказываться подчиняться проверенному начальству, все это выглядит немного по-другому, не так ли? В конце концов, мы убили тысячи из них за каждого потерянного шонгейри, и у них все еще хватает смелости – абсолютно безумной, совершенно иррациональной, абсолютно бесчестной, ошеломляюще глупой смелости – идти прямо на нас. Если бы у них было хотя бы вполовину столько мозгов, они бы, конечно, признали наше превосходство и подчинились несколько месяцев назад, с психологией или без психологии. Но, нет! Они не могли этого сделать, не так ли? Это было бы разумно сделать!

Он зарычал, вспомнив о сорока процентах своего первоначального полка, которые он потерял, пытаясь подчинить восточную часть того, что когда-то было штатом Пенсильвания в стране, которую люди называли "Соединенными Штатами". Командир бригады Тисук отправился в бой с тремя полками; он вышел едва с половиной, а командующий флотом Тикейр в конечном итоге так или иначе взорвал с орбиты все крупные города в районе операций Тисука.

Хара был в восторге, когда его перевели на седьмую наземную базу, подальше от этого сумасшедшего дома. Конечно, перевод имел смысл по многим причинам. Бригада Тисука первоначально была назначена на вторую наземную базу, которая с самого начала должна была находиться под командованием командира наземной базы Шейрез. Это тоже вышло не слишком хорошо, как вспоминал Хара. Сам Тисук был направлен на замену, на импровизированную наземную базу – они решили назвать ее "наземная база два альфа" – вместе с двумя другими полками бригады. Хара подозревал, что его малочисленное командование было выбрано для замены двух полков, первоначально приписанных к седьмой наземной базе, когда они были переведены в Северную Америку, потому что он понес более тяжелые потери в Пенсильвании, чем любой из его родственных полков. Как таковой, он представлял меньшую потерю боевой мощи.