Текст книги "Магистр"

Автор книги: Дэвид Коу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

– Итак, Эрланд протестовал против твоего несогласия? – напомнила Линвен, возвращаясь к теме разговора.

– Это мягко сказано. Я всегда считала, что как у члена Лиги у меня имеется право высказывать свое мнение, и многое из сказанного мной находило поддержку у молодых магов. Но после того, как я впервые возразила ему по этому вопросу, Эрланд сказал мне, что ожидал от меня одобрения всех его решений. Я ответила ему, что не могу действовать слепо, и, когда я не согласилась с ним снова, на самом последнем Конклаве, он повел себя так, как будто я нарушила некую договоренность. Он прекратил разговаривать со мной, он перестал признавать меня на официальных совещаниях, он даже попытался изгнать меня с заключительной церемонии, хотя остальные ему не позволили.

Линвен покачала головой:

– Мне кажется, вашей Лиге нужен новый руководитель, по крайней мере, кто-нибудь, кто захочет противостоять Эрланду.

– Я согласна, – сказала Кайлин. – Но я мало что могу сделать. Особенно сейчас.

Линвен нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я потеряла Маркрана, я также лишилась положения Первого Мага.

– Но Эрланд потерял свою сову несколько лет назад, – сказала Линвен более громким голосом. – И смог удержаться на посту.

Кайлин кивнула:

– Я знаю. Ему хитростью удалось сместить человека, временно назначенного на пост Первого Магистра. Но сейчас он уже назначил мою преемницу. И он дал ясно понять, что она долго еще будет Первым Магистром после того, как я найду себе новую птицу. Я все еще могу возражать ему, но прежнего положения в Лиге у меня уже нет.

Линвен вздохнула:

– Плохо, что Эрланд назначил твою преемницу надолго.

– Возможно, – согласилась Кайлин. – Кажется, смена руководства всегда заключает в себе некоторый риск.

– Ах, – сказала Верховная Жрица с грустной улыбкой. – Мы теперь говорим о Храме, не так ли?

– Ты должна сделать что-нибудь, Линвен, – сказала Кайлин. – Земли Храмов уничтожаются, и люди в городах Лиги начинают бояться.

Женщина бессильно развела руками:

– Что я могу сделать? Когда я уступила свое место Верховной Жрицы, я утратила свое влияние на Храм.

– Но ведь у тебя осталась хоть какая-то часть его. Наверняка.

– Меньшая, чем ты думаешь, – угрюмо сказала Линвен. – Слишком многое изменилось за последние годы. – Она улыбнулась. – Вот ведь ирония судьбы: у тебя имеется поддержка молодых магов, а у меня еще осталось некоторое влияние на старых жрецов. – Улыбка исчезла с ее губ. – Но не на молодых. Они ни о чем не думают, кроме золота и власти. У Храмов никогда не было столько золота, но тем не менее они хотят вырубать леса, чтобы получить еще больше. Некоторые из нас призвали к прекращению вырубки, хотя бы на время. Но остальные не желают ничего слышать. Как они считают, мы слишком стары для того, чтобы понять этот новый мир, созданный нашей торговлей с Лон-Сером. А с таким Верховным Жрецом, как Бревил, им и не надо нас слушать. Он одержим мыслями о золоте сильней, чем любой из них.

– А это правда, что Храмы торгуют также и ради оружия?

Линвен кивнула, и лицо ее побледнело.

– Бревил нас даже об этом не спрашивал, – ответила она. – Он как-то раз просто объявил, что оружие приобретается. Насколько мне известно, они еще им не пользовались, – быстро добавила она. – Бревил говорит, что оно ему необходимо для защиты лесорубов.

Кайлин почувствовала, что выражение ее лица становится жестче.

– Брось, Линвен. Ты ведь не такая наивная. Если они его еще не использовали, то это лишь вопрос времени. Кого-нибудь точно убьют.

Верховная Жрица уставилась на нее широко раскрытыми глазами, и, несмотря на свои морщины и седые волосы, она выглядела как ребенок.

– Ты права. Я знаю. Но что я могу сделать?

– Не знаю, Верховная Жрица, – по-прежнему жестко ответила Кайлин. – Что-то. Хоть что-нибудь. Ты должна попытаться.

Некоторое время они молча сидели, избегая смотреть друг другу в глаза. Кайлин никогда не говорила с Линвен в таком тоне, и, хотя она считала свои слова оправданными, она боялась того, как Линвен отреагирует на них. Однако та удивила ее.

– Ты знаешь, – наконец сказала женщина, нервно смеясь, – мне, наверное, было бы легче, если бы ты пошла со мной на следующую Ассамблею жрецов.

Кайлин улыбнулась с облегчением.

– Только если ты соблаговолишь прийти на следующий Конклав, – ответила она и сама засмеялась.

Линвен кивком указала на церилл Кайлин:

– Возможно, нам обеим следует отправиться в Амарид и присоединиться к Собранию, которое созвал Радомил.

Кайлин снова посмотрела на камень. Он мерцал уже более двух недель, а началось это за несколько дней до смерти Маркрана. Из-за потери своей птицы она почти не думала о том, для чего мог использоваться Созывающий Камень. Но сейчас, после того как слова Верховной Жрицы напомнили ей об этом, она заинтересовалась.

– У тебя есть какие-нибудь предположения о том, что могло случиться? – словно читая ее мысли, спросила Линвен.

– Никаких. – Кайлин подняла глаза и встретилась с пристальным взглядом Линвен. – Я была слишком поглощена смертью Маркрана. – Она на мгновение замолчала. – Возможно, что-нибудь случилось с Радомилом.

Верховная Жрица покачала головой:

– Нет. Это необычный вызов. Если бы им просто нужны были магистры, чтобы выбрать другого Премудрого, пауза между вспышками была бы гораздо длиннее.

Кайлин пристально посмотрела на Верховную Жрицу, сузив глаза:

– Откуда ты так много знаешь об Ордене?

Линвен хитро улыбнулась:

– Никогда не помешает знать кое-что о своем противнике.

Кайлин несколько секунд раздумывала. Затем показала на камень:

– Так это означает, что весь Орден созван в Амарид?

– Да.

– Часто ли они используют Созывающий Камень подобным образом?

– Очень редко, – ответила Линвен. А затем, словно предчувствуя следующий вопрос Кайлин, добавила: – Это всегда было нечасто, даже до образования Лиги.

Кайлин почувствовала, как волна предчувствия окатила ее, словно зимние воды моря Арика.

– А они использовали этот знак, когда появились пришельцы? – чуть слышно спросила она.

Линвен посмотрела на нее, и в ее взгляде чувствовалась боль.

– По правде говоря, дитя, я не знаю. Но, мне кажется, нам больше нечего бояться пришельцев. По крайней мере, настолько, насколько мы боялись, когда ты была ребенком.

Девушка чувствовала правоту Верховной Жрицы и попыталась найти в ней утешение. Но страх, словно когтями, охватывал ее сердце. Ведь камень мерцал. Значит, что-то случилось, даже если случившееся не имело ничего общего с нападением.

– Ты когда-нибудь думала, – спросила она, задумчиво вглядываясь в мерцающий церилл, – что, если бы мы с тобой могли попросту сесть и поговорить с лидером Ордена наедине, мы решили бы все проблемы и покончили бы с противостоянием и недоверием.

– Постоянно, – ответила Линвен таким тоном, что Кайлин оторвала взгляд от камня.

Девушка почувствовала, что сердце у нее забилось сильнее.

– Тогда как это можно устроить?

Линвен пожала плечами, хотя по-прежнему смотрела своими светлыми глазами на Кайлин.

– Точно не знаю. Многое должно произойти. Вот занять бы мне такое положение, при котором я могла бы рассчитывать на поддержку по крайней мере некоторых молодых жрецов.

– А мне бы снова стать связанной, и желательно с совой.

– И Премудрый новый не помешал бы, – добавила Верховная Жрица. – Насколько мне известно, Радомил достойный человек. Но он слишком осторожен.

– Что толку об этом говорить? – спросила Кайлин, чувствуя странное головокружение.

Линвен широко улыбнулась:

– Сама мне скажи. Ведь это была твоя идея.

– Это была не идея, а фантазия, праздная мысль.

– Тогда почему ты такая веселая? – напряженно спросила Верховная Жрица. – Почему у меня сердце так колотится?

– Не знаю.

– Что ж, я надеюсь, – продолжила Линвен, – что ты не будешь делиться своими фантазиями с кем-нибудь, кроме меня. Поддерживающих тебя магов может обеспокоить направление твоих фантазий.

Кайлин не стала спорить. Конечно, Верховная Жрица права. Линвен, Магистру и ей самой тайно встречаться, чтобы спасти страну? Такого никогда не произойдет. И все-таки по какой-то причине она не могла отогнать от себя эту мысль; как она знала, и Линвен тоже.

Некоторое время они сидели в тишине: Линвен уставилась на руки, а Кайлин снова разглядывала церилл. Наконец, Верховная Жрица спросила ее о жреце в лесу Тобина – своем друге, которого Кайлин часто видела во время поездок. И всю оставшуюся часть дня они говорили о другом, избегая разговоров о политике.

Но позднее, под вечер, когда Линвен проводила Кайлин к главным воротам Храма, она снова вернулась к этой теме.

– Я не знаю, сколько времени у меня осталось до того, как Арик и Дуклея призовут меня к себе.

Кайлин почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах.

– Ты…

Верховная Жрица остановила ее, подняв палец и быстро мотнув головой. Одинокая слеза стекла по ее щеке.

– Позволь мне закончить. Я не знаю, сколько времени мне осталось, и, конечно, никто из нас не знает, сколько пройдет времени, прежде чем у тебя снова появится сова или ястреб. Но, хоть это кажется абсурдным, я думаю, у нас обеих такие же возможности положить конец распрям, которые терзают Тобнн-Сер, как и у любого другого. Еще до того, как ты сказала, что хотела бы встретиться со мной и Магистром, у меня была такая же мысль.

– Верховная Жрица, – ответила Кайлин, – ты хочешь сказать мне, что ты обладаешь Даром прозрения? – Она старалась говорить спокойно, но слова Линвен все еще звучали у нее в ушах: «Я не знаю, сколько времени мне осталось, прежде чем Арик и Дуклея призовут меня к себе…»

– Дар прозрения, у меня? – воскликнула Линвен, краснея до кончиков ушей. – Это же смешно! Я просто думаю, что боги предназначили тебе благоприятную связь. И мне кажется, она скоро наступит. Может быть, раз я посвятила свою жизнь богам, я могу мельком коснуться подобных вещей.

– А какова будет твоя роль в этом новом мире, который мы создадим? – спросила девушка. – Этого ты тоже коснулась?

– Как раз наоборот, – ответила Линвен, качая головой. – Я окунулась в прошлое, и оно мне не нравится. Ты права: пора мне снова заявить о себе на Ассамблее. У меня все еще есть союзники – люди, которые, так же как и я, несчастливы из-за того, что Бревил делает от имени Храма. Пора поступить таким образом, чтобы нас услышали.

Кайлин обняла старую женщину. Мысль о жизни без Верховной Жрицы сильно пугала ее. Она знала, как это – терять близких людей, и была вовсе не готова потерять и Линвен.

– Не бойся, дитя, – прошептала Линвен. – Мне еще отпущено некоторое время.

– Ты больна? – спросила Кайлин, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. – Могу ли я исцелить тебя? – Она пристально посмотрела в глаза Верховной Жрице. – Тебе стоит лишь попросить.

Линвен улыбнулась:

– Я знаю. Если бы я думала, что это под силу тебе или кому-нибудь еще, я бы попросила. Но боюсь, мне остается с пользой потратить отпущенное время. – Она вытерла слезы Кайлин и поцеловала ее в лоб. – Ты уверена, что не хочешь остаться на ночь? Место есть, и еды полным-полно.

Предложение Верховной Жрицы казалось заманчивым, особенно сейчас, когда она узнала, что ей не так уж и много времени удастся провести с нею. Но с тех пор как она оставила Храм три года назад, чтобы начать жизнь кочующего мага, она проводила ночь под крышей, только если было очень холодно. Маг принадлежит лесам, горам и равнинам, решила она давным-давно. Служить земле означало жить на ней. И хотя на сердце у нее было тяжело от известия о болезни Линвен, а дождь все еще шел, она не могла с чистой совестью спать где-нибудь, кроме Ястребиного леса. И странным образом она чувствовала, что обязана сделать для Маркрана хотя бы это.

– Спасибо, – сказала она. – Но я уверена, что скоро снова приду к тебе. Обещаю.

– Очень хорошо, моя дорогая, – сказала Линвен, целуя ее второй раз. – Да хранит тебя Арик.

– И тебя, Верховная Жрица.

Она быстро повернулась и зашагала прочь от Храма. Она снова плакала, и слезы смешивались с холодным дождем, который хлестал по лицу, и она не оглядывалась, хотя знала, что Линвен все еще смотрит ей вслед из ворот.

– Только не она, – шептала Кайлин деревьям и дождю, чувствуя, что отсутствие Маркрана словно рана, нанесенная в сердце. – Я не готова потерять и Линвен.

Еще издали она услышала, как стучат топоры дровосеков по еще одному беззащитному стволу, и содрогнулась. Она поплотнее завернулась в плащ и взглянула на мерцающий золотой церилл. Что-то происходило в Амариде, и она сгорала от нетерпения узнать, что именно.

Когда она только присоединилась к Лиге, все было намного проще, гораздо яснее. Она широко улыбнулась, несмотря на дождь. Скорее всего эта простота тоже была иллюзорной, как и великодушие Эрланда. Как она недавно сказала Линвен, со времен Каэры она перестала быть ребенком. Но она была молода и слишком быстро поверила Эрланду и его обещаниям, она слишком пылко стремилась обвинить Орден во всех бедах своей родины. Они позволили убийцам прийти. Они позволили ее родителям умереть. Ничто более не имело значения. Жрецы ненавидели Орден и поддержали ее после смерти ее родителей. Линвен ненавидела Орден и любила ее почти так же, как отец с матерью. Эрланд ненавидел Орден и дал ей церилл. Раньше это все казалось таким простым, таким ясным.

Теперь Храмы уничтожали леса, Эрланд обращался с ней, как с врагом, Линвен умирала. А в Амариде, всего в нескольких лигах отсюда, маги Ордена собирались на зов Созывающего Камня. Орден не зло и никогда им не был. Теперь она это знала. Он был таким же, как и Лига: группой мужчин и женщин, владеющих Волшебной Силой; у многих из них были добрые намерения, и все они могли ошибаться. Она осознала это постепенно, и потому ей было не легче, а труднее справиться с прошлым, с далекими воспоминаниями о детстве и о родителях. Какой-то части ее души было все равно, питается она иллюзиями или нет; она снова хотела, чтобы ей было одиннадцать. Она жаждала той же ясности. Но другая часть ее души была не так уж проста. Если она хочет возглавить Лигу и доказать Эрланду, что он не может игнорировать ее более, она должна примириться со всеми сложностями, с которыми сталкивается взрослый человек.

– Я больше не ребенок, – сказала она Верховной Жрице. – Правильно. В таком случае нужно перестать смотреть на мир глазами ребенка.

Тропа, по которой она шагала, пересекалась с вырубкой, и, повинуясь внезапному порыву, она повернула на север. На побережье выше Ястребиного леса находились деревни рыболовов. Это место вполне подходило, как и любое другое, чтобы предложить там свои услуги, на данный момент – ограниченные. Ей захотелось заплакать при воспоминании о яркой окраске и захватывающем дух полете Маркрана. Но мгновение спустя она вспомнила, что сказала Линвен перед уходом: «Боги предназначили тебе благоприятное связывание. И мне кажется, оно скоро наступит». Кайлин остановилась, чувствуя, что ее новая птица – здесь, на этой дороге, и наблюдает за нею. Неожиданно для нее самой, сердце у нее забилось так, что чуть не выскочило из груди. Она почувствовала присутствие птицы, словно та уже сидела у нее на плече, и подготовилась к тому, что, как она знала, произойдет, когда она встретит ее взгляд. Она помнила, как происходило связывание с Маркраном, словно это было вчера. Она почти целиком погрузилась в водоворот воспоминаний и чувств, которые он сообщал ей. Это было давным-давно. Тогда она была просто ребенком, и ей были неведомы особенности Волшебной Силы. За годы, прошедшие с тех пор, она привыкла делиться своими мыслями с диким существом и хотя знала, что связывание с новой птицей – дело нешуточное, она также знала, что готова к этому. Переводя дух и медленно поворачиваясь, она подняла взгляд на нижнюю ветку, на которой, как она знала, сидела птица.

И, увидев ее, она почувствовала, что у нее кружится голова, словно весь мир вокруг взял и повернулся. Она снова слышала пророческие слова Линвен о том, что ей скоро предстоит связывание.

«Но не такое!» – успела подумать Кайлин, прежде чем поток образов нахлынул на нее. Такого она точно не хотела!

6

Появление Народного Движения – это относительно новое событие, хотя и неудивительное. Так как Орден и Лига ищут способы смягчить результаты торговой деятельности Тобин-Сера, но при этом враждуют между собой, а Храмами движет только жажда золота, раньше не существовало организованных попыток прекратить торговлю с Лон-Сером. Народное Движение, как я слышал, жаждет бороться со всеми переменами, произошедшими в нашей стране со времени моего путешествия в Брагор-Наль. Само собой разумеется, оно стремится изничтожить торговлю с вашей страной. Но это еще не все. Оно хочет уничтожить все современные товары, которые попали к нам в страну, и желает изгнать из наших морских портов граждан Лон-Сера, поселившихся там. Некоторые дошли до того, что предлагают нам прекратить торговлю с Аббориджем, которая ведется с незапамятных времен.

И хотя требования Движения кажутся чрезмерными, я не считаю слишком опасным его существование. Насколько я понимаю, это – неизбежное следствие многочисленных перемен, произошедших в Тобин-Сере за последние несколько лет. Однако союз между Народным Движением и свободными магами меня пугает.

от мага Орриса Мелиор И Лакин, Правительнице Брагор-Наля, зима, год 4633

Таммен мрачно улыбнулась, изучив картину, представшую ее глазам. Несмотря на людей Храма с их грозным оружием и испуганное выражение на лицах горожан, она чувствовала себя уверенно. За последние шесть дней жители Праннай присоединились к ней и ее спутникам-магам в противостоянии жрецу и его наемникам. Горожане сначала делали это не очень охотно. Возможно, присутствие всего лишь трех магов не очень их вдохновляло. Она с Нодином и Хенриком не сомневалась в своей способности защитить город от Храма, но потребовалось время, чтобы убедить Майру и остальных старейшин, что их городок не пострадает. И в конце концов именно неспособность или нежелание жреца действовать склонила горожан на их сторону.

Все началось во время первого спора, когда вмешались два магистра из Ордена и жрец Пэджетт отступил. С тех пор каждый день происходило почти одно и то же, за исключением того, что через городок больше не проходили маги Ордена. Жрец со своими лесорубами в сопровождении вооруженного эскорта приближался к роще, только чтобы поспорить с горожанами и тремя магами. Пэджетт угрожал позволить своим людям убить любого, кто помешает лесорубам, но, когда Майра и другие старейшины при поддержке Таммен и ее друзей не позволили рубить деревья, он ничего не сделал. Возможно, он боялся, что Таммен со своими друзьями в отместку убьет его самого, или, возможно, ему просто недоставало мужества прибегнуть к насилию. Как бы то ни было, по истечении шести дней деревья все еще стояли.

И с каждым днем доверие горожан росло. Таммен видела это по их лицам, слышала это в их радостных возгласах каждый день, когда жрец со своими людьми отступал к Храму. И в конце концов скоро Таммен, Нодину и Хенрику пришлось бы уйти. Существовали другие города и другие леса. Если Народное Движение хотело добиться успеха, никто из приблизительно дюжины бесплащовых, как свободные маги называли себя, не мог оставаться на одном месте слишком долго. И так как их цериллы мерцали в ответ на вызов Премудрого Ордена, Таммен со своими спутниками знали, что они не могут больше задерживаться в Праннай. Что-то происходило, и Таммен была уверена, что Движение сыграет свою роль в любых переменах, происходящих в Тобин-Сере. К счастью, она больше не сомневалась, что Майра с горожанами сможет продолжить борьбу, как только она со своими собратьями уйдет. Оружие, которое носили охранники жреца, конечно, пугало их. Как же иначе. Этому способствовало и то, что Пэджетт увеличил число вооруженных охранников, сопровождающих лесорубов, с семи до четырнадцати. Но даже это не могло изменить самого главного, что было достигнуто за шесть дней противостояния. Здесь, в Праннай, Народное Движение стало влиятельным.

В глубине души ей было интересно, позволит ли Пэджетт своим людям применить оружие, как только они уйдут. Но такие опасения, считала Таммен, к делу не относятся. Как ей представлялось, свободные маги были ответственными за то, чтобы приводить Народное Движение в города и села Тобин-Сера. Таммен и такие, как она, должны организовывать жителей и заставлять их поверить в свою способность покончить с разрушительными переменами, происходящими вокруг. Но как только свободные маги сделают это, уже сами жители должны поддерживать Движение, даже рискуя своей жизнью. Это в некотором смысле было войной за будущее страны. Потери были неизбежны.

– Вот он, – сказал Нодин низким, напряженным голосом.

Таммен сразу же посмотрела в сторону Храма и увидела, как жрец большими шагами движется в их направлении, и его серебристая мантия развевается от легкого ветерка, а круглое лицо раскраснелось под седыми волосами цвета стали.

– Раньше он выглядел не так, – шепотом сказал Хенрик. – Что-то случилось.

Таммен услышала напряжение в его словах, и на мгновение ей стало смешно.

– Он выглядит побежденным, – сказала она ему. – Он знает, что мы победили.

– Не знаю, – осторожно заметил Нодин. – Я согласен с Хенриком: он действительно выглядит как-то не так.

– Я же только что объяснила, – нетерпеливо сказала Таммен. Она знала, что Нодин считает себя довольно важной фигурой среди свободных магов; конечно, он считал себя лидером и их маленькой группы, а Хенрик к нему так и относился. Но, несмотря на свое тщеславие и вызывающее поведение, высокий маг не был ни наглым, ни особо храбрым. Он, конечно, не глуп, должна была признать Таммен, но, если бы не она, он бы бросил Праннай на произвол судьбы после встречи с двумя Магистрами. Даже тогда он послушал ее только из-за того, что она интересовала его как женщина.

– Ты же слышала, что сказал Баден об этом оружии, – беспокоился он. – Из-за нас этих людей могут убить!

– Баден пытался запугать нас, – ответила Таммен. – Он хотел, чтобы мы ушли. И даже если все то, что он нам рассказал – правда, он также сказал, что мы можем блокировать их огонь.

– На время, – ответил Нодин. – Но не постоянно.

В тот момент она была близка к тому, чтобы махнуть на него с отвращением рукой и действовать в одиночку. Ей не нужны были Нодин и Хенрик. Если они собирались распространять Движение по стране таким образом, она не хотела иметь с ними ничего общего. Но в конце концов она решила, что трое магов могут добиться большего, чем один, и хотя на это потребовалась почти вся ночь, ей удалось убедить их в необходимости остаться еще на несколько дней. Успех, которым они пользовались с тех пор, доказал, насколько она была права.

Наблюдая, как Пэджетт приближается, чтобы провести еще один день в противостоянии с магами и горожанами, Таммен не могла не вспомнить об их первой встрече. Жрец был таким самодовольным в тот день, словно он сам держал в руках оружие. И видя сейчас его толстое, покрытое красными пятнами лицо, залитое утренним солнцем, она чувствовала, как у нее голова кружится от радости. «Это – наша первая победа, – поняла она, и улыбка скользнула по ее губам. – Движение поистине на правильном пути».

– Доброе утро, Пэджетт! – воскликнула Таммен, не скрывая своего торжества. – Вы пришли отозвать своих наемников? Или мы должны выкрикивать оскорбления в адрес друг друга еще один день?

Жрец остановился перед тремя магами и мрачно их оглядел. Он плохо выглядел. Под зелеными глазами залегли темные круги, и пот градом катился с него, хотя утро было прохладным.

– Я пытался переубедить вас последние несколько дней, – сказал он, и даже Таммен услышала мольбу в его голосе. – Я пытался объяснить вам, что не желаю ни малейшего вреда жителям этого городка и ожидаю, что для них торговля лесом будет выгодна так же, как и для Храма. – Он замолчал и сглотнул.

Таммен на мгновение подумала, не станет ли ему плохо.

– Но сейчас, – продолжил он, – я прошу – нет, умоляю сказать этим людям, чтобы они не стояли у нас на пути.

– Зачем? – спросила Таммен. – Чтобы вы могли уничтожить лес? Чтобы вы могли украсть эту землю у жителей Праннай? Разве вы не слышали нас? Разве вы не слышали Майру?

– Да, я слышал! – с неожиданным пылом ответил Пэджетт. – А вот вы – нет! – добавил он, глядя на Нодина и Хенрика. – Это не их земля!И не моя! Она принадлежит Храму, и поэтому, что с ней делать, решает Верховный Жрец Бревил! Вы должны понять это!

Таммен грубовато рассмеялась:

– А вы должны понять, что…

– А какое он имеет отношение ко всему этому? – спросил Нодин, пристальным взглядом заставляя Таммен замолчать.

Жрец заколебался, облизывая губы.

– Я получил от него послание сегодняшним утром. Он находился на пути к лесу Тобина и собирается сам посмотреть, как производится вырубка на землях Храма. Согласно его посланию, он выехал из Ястребиного леса почти две недели назад. Завтра или послезавтра он уже будет в Праннай.

– Я вам не верю, – сказала Таммен.

Нодин повернулся и пристально посмотрел на нее:

– Помолчи, Таммен!

Она почувствовала, что краснеет. Она была уверена, что Хенрик смотрит на нее с насмешливым выражением в темных глазах, которое так хорошо ей знакомо, и она с трудом подавила желание развернуться и отвесить ему пощечину.

– Что вы имеете в виду, жрец? – спросил Нодин, снова поворачиваясь к Пэджетту. – Что случится, когда приедет Бревил?

Пэджетт перевел дух.

– Трудно сказать. Если деревья не будут срублены к его прибытию, он прикажет их вырубить даже ценой человеческой жизни.

– Хорош же глава Детей Арика, – сказал Нодин, поднимая бровь.

Жрец пожал плечами:

– Я просто сообщаю о том, что знаю совершенно точно. Верховный Жрец – достойный человек, но, как и любой находящийся на таком важном посту, он привык, чтобы его приказы исполнялись. Он не любит отсрочек и еще меньше – легкомысленных людей, бросающих вызов его власти. – Он посмотрел мимо Нодина и Таммен на жителей села. – Я сделал все, что мог, пытаясь спасти жизни этих людей, потому что забочусь о них. Я забочусь о Праннай. – Он снова взглянул на Нодина. – Бревила подобные чувства не остановят.

Нодин кивнул, словно взвешивая его слова.

– Так что вы предлагаете? – спросил он наконец.

– Позвольте нам заняться вырубкой, и мы вырубим только половину. Когда Бревил прибудет, я скажу ему, что мы намереваемся вырубить целый лес. Удовлетворенный нашими успехами, он уедет и никогда не узнает о сделке, которую мы заключили.

– Ты ведь не веришь ему, не так ли? – воскликнула Таммен, не в силах сдерживаться больше. – Он лжет! Он не заботится об этих людях! Он беспокоится о том, что с ним случится, когда Бревил увидит, что мы его победили!

Нодин провел рукой по коротким темным волосам.

– А она дело говорит, – сказал он жрецу. – Откуда мы знаем, что Бревил действительно приезжает? И даже если это и правда, как мы можем быть уверены, что, как только вы вырубите половину, вы не возьметесь за вторую?

– Что касается приезда Бревила, – ответил Пэджетт, – я могу показать вам послание. Что касается остального, то вам придется поверить мне на слово. Я – честный человек. Если я говорю, что вырублю половину, то я этим и ограничусь.

– «Я – честный человек», – передразнила его Таммен, и в ее голосе звучало презрение. – И все? Это все, что вы можете нам предъявить?

– Вы можете дать нам какие-нибудь гарантии? – спокойно спросил Нодин, словно не слышал того, что сказала Таммен. – Например, вы могли бы уступить вторую половину леса городу?

Пэджетт несколько секунд сердито смотрел на Таммен, прежде чем наконец ответил.

– Боюсь, я не могу, – сказал он, с трудом сдерживая гнев. – Только Верховный Жрец может приобрести или даровать земли от имени Храма. И как я уже пытался вам объяснить, Бревил не пожелает этого сделать.

Таммен покачала головой:

– Так, значит, вы не можете представить гарантий? Вы хотите, чтобы мы не мешали вам вырубить половину леса в обмен на пустые обещания, что вы не тронете другую половину, когда вам приспичит.

– Возможно, маг, – сказал жрец, снова вспыхивая от гнева, – тебе следует спросить у Майры и остальных, что они думают о моем предложении, прежде чем с ходу отметать его! И когда ты это сделаешь, сообщи им, что другой вариант – это то, что мы вырубим весь лес немедленно, а наше оружие будет нацелено прямо им в сердце!

– Будь что будет, жрец, – раздался голос со стороны, – но мы не позволим срубить ни единого дерева.

Все повернулись и увидели Майру, стоящую рядом. Она казалась маленькой и хрупкой по сравнению с Нодином и грузным жрецом. Ее седые волосы развевались от легкого ветерка, а руки были скрещены на груди, словно ей было холодно. Но решимость, застывшую в ее карих глазах и сжатых челюстях, нельзя было спутать ни с чем.

– Эти маги забили вам головы всякой чепухой, – с отвращением сказал Пэджетт. – Они убедили вас, что где-то есть какое-то большое движение, – когда на самом деле ничего нет. Лишь несколько магов, желающих сделать себе имя. Они вас морочат, и многих убьют по их вине.

– Мы стоим на своем не из-за магов, жрец, – спокойно ответила Майра. – И не из-за Движения. Вы считаете, что мы так просты, что не способны решать сами за себя, но вы ошибаетесь. Мы делаем это, потому что кто-то должен остановить Храмы прежде, чем они уничтожат в стране все леса. Мы делаем это ради наших детей.

– Видите, Пэджетт? – с удовлетворением спросила Таммен. – Мы говорили вам все время: жителям Праннай не нужно ни ваше золото, ни то будущее, которое вы хотите на него приобрести. Поэтому отведите своих людей в другой город! – продолжила она, повысив голос, чтобы остальные горожане слышали ее. – Лес Праннай – не для вас!

Ее слова были встречены громкими одобрительными возгласами.

Жрец посмотрел на Нодина, который пожал плечами.

– В конце концов, это решение Майры, – сказал высокий маг. – Ее и остальных старейшин. А мы служим городу.

– Вы служите себе! – Жрец посмотрел на них всех с горьким выражением на лице. – Хорошо! – сказал он. – Я вас предупредил! – Он направился к тому месту, где стояли его люди, но затем остановился и повернулся к толпе горожан. – Я пытался объяснить Майре и магам, что это – ваш последний шанс! – крикнул он им. – Я пытался сказать им, что Верховный Жрец Бревил направляется в Праннай. У меня нет выбора. Я должен начать вырубку сегодня. Если вы попытаетесь остановить меня, вы умрете. Но если вы позволите нам рубить деревья, обещаю вам, что мы вырубим только половину. Остальной лес не будет тронут, пока я ваш жрец.

– А что на это сказала Майра? – выкрикнул какой-то мужчина.