Текст книги "Магистр"

Автор книги: Дэвид Коу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

– С вами точно все в порядке? – спросил Джибб, внимательно глядя на нее.

Ей удалось улыбнуться:

– Да, спасибо тебе.

– Мы выясним, кто за этим стоит, Правительница, – уверенно сказал он, выдержав ее взгляд. – Даю вам слово. Я уже поручил Премелю заняться этим, а так как данное покушение обросло дополнительными уликами, он очень скоро что-нибудь сыщет.

– Я ни на мгновение в этом не сомневаюсь, – ответила Мелиор.

– Но вас что-то беспокоит.

Она улыбнулась, не обращая внимания на вновь охватившую ее дрожь.

– Случившееся – не самый приятный способ будить меня по утрам.

– Конечно, Правительница. – Он смотрел в сторону. – Вам, наверное, нужно побыть одной. Я пойду.

Она покачала головой:

– Я не это имела в виду, Джибб…

– Все в порядке. Мне в любом случае надо проверить, как идет следствие. Я не хочу, чтобы было упущено что-нибудь из того, что может помочь Премелю.

Мелиор, еще раз переводя дух, кивнула.

– Дайте нам знать, если вам что-нибудь понадобится, Правительница.

«Правительница. Называй меня Мелиор! – хотелось сказать ей. – Ты же мой лучший друг!» Вместо этого она кивнула еще раз:

– Хорошо.

Он повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Мелиор вытащила руки из карманов и провела ими по волосам. Дым немного рассеялся, и оставалась лишь небольшая серая дымка, но ее комната походила на помещение бара в кваде после перестрелки. Для того чтобы прибрать здесь и вставить стекла, понадобится почти целый день. Это, конечно, ее не беспокоило; у любой Правительницы имеются на то слуги. Но это означало, что ее комната и кабинет, примыкающий к ней, который, как она видела, тоже был поврежден, будут недоступны ей до самого вечера.

Она подошла к маленькой раковине у кровати, стерла осколки с ее края и плеснула себе в лицо холодной водой. От воды порез жег сильнее, но благодаря этому она стала чувствовать себя бодрее настолько, что приняла внезапно решение. Сняв халат, она быстро оделась и натянула сапоги. От Правителей Брагор-Наля ожидалось, что они будут носить платье золотого цвета; это так же свидетельствовало о занимаемом положении, как и сам дворец. Но Мелиор никогда не чувствовала себя удобно в чем-либо, кроме своих свободного кроя черных брюк и блузки цвета слоновой кости, и она продолжала носить их вместе с лучеметом на ремне у бедра даже на собрание Совета Правителей. Марар, лидер Стиб-Наля, малозначительного южного соседа Брагор-Наля, совершенно ясно дал понять, что находит ее одеяние оскорбительным. Даже Правительница Уэрелла-Наля Шивонн, которая сыграла такую важную роль в событиях, приведших к противостоянию Мелиор и Орриса с Седриком, часто говорила с серьезностью, проступавшей, несмотря на улыбку, что Мелиор походит на лорда, а не на Правительницу.

Мелиор, конечно, дела не было до того, что собратья Правители думают о ее наряде. Ведь она – гилдрин и Хранительница; она обязана выглядеть иначе, чем другие Правители. Но самое главное, она правила Налем, знаменитым своими изгоями и перестрелками. Не к лицу первой за всю его историю женщине-Правительнице прятать лучемет и одеваться в красивое платье.

И теперь, пристегнув лучемет и взяв посох, Мелиор вышла из спальни и прошла к лестнице, которая вела на улицу, где Джибб со своими людьми изучал повреждения, вызванные взрывом. Мраморные ступени, ведущие к входу во дворец, раньше были позолочены, а теперь почернели и были завалены стеклом и прочим мусором. Большинство из них были сильно повреждены, и их с трудом можно было отремонтировать, а вторая, третья и четвертая снизу полностью разрушены. Позолоченный фасад дворца также почернел и был весь в выбоинах, из которых торчали зазубренные обломки мрамора.

Около дюжины людей Джибба лежали на земле возле входа, их голубая форма была окровавлена. Нескольких уже перевязали, в то время как за остальными все еще ухаживали врачи. Троих накрыли белыми простынями, и Мелиор видела лишь черные сапоги и темно-красные ручейки крови. От убийцы, казалось, вообще ничего не осталось.

Те люди Джибба, которые остались невредимыми после нападения, искали на земле перед дворцом осколки бомбы или что-нибудь, что могло бы дать хоть какую-нибудь информацию об убийце. Некоторые из них осторожно извлекали обломки из стены дворца. Джибб стоял внизу у первой ступени того, что осталось от лестницы, тихо разговаривая с Премелем. Если Мелиор трудно было представить Джибба на посту главы ПСБ, то еще страннее было видеть Премеля в качестве заместителя командира подразделения Службы Безопасности. С гладко выбритой головой и золотым кольцом в ухе, он все еще очень походил на изгоя, даже в голубой форме. Несмотря на бойню, представшую перед ее глазами, она не смогла сдержать улыбки. Иногда ей казалось, что все они были просто детьми, притворяющимися Правителями и солдатами.

– Правительница! – с удивлением воскликнул Джибб, заметив ее в дверях. – Вам что-нибудь нужно?

– Нет. Я просто собралась помочь вам.

Он сузил глаза:

– Что вы имеете в виду?

– Ведь я была неплохим лордом, помнишь?

– Конечно. Но…

Она стала спускаться, легко перепрыгивая те ступеньки, которые были слишком повреждены и не могли бы выдержать ее. Она остановилась перед ним и спокойно встретила его взгляд.

– Я, может, и Правительница, – произнесла она со спокойной настойчивостью, – но это не значит, что я не в состоянии изучать обломки или заниматься еще чем-нибудь, что делаешь ты или твои люди.

– Я знаю, – ответил Джибб, также понижая голос. – Но это означает, что вы представляете собой еще более легкую мишень, чем раньше. И кто знает, нет ли поблизости второго убийцы.

Она улыбнулась:

– Ты прав. Хорошо, когда глава ПСБ рядом.

Джибб покачал головой:

– Не вижу в сказанном ничего смешного, Правительница.

– Да, конечно, это несмешно, – согласилась Мелиор, и ее улыбка угасла, когда она стала осматривать жуткое побоище вокруг. – Сегодня кто-то убил троих моих людей, и я хочу знать почему. – Она снова посмотрела на Джибба. – А что касается остального, я все еще лучше управляюсь с кинжалом или лучеметом, чем любой другой из присутствующих. Включая тебя, Джибб. Никогда об этом не забывай.

Он широко улыбнулся, причем такой улыбкой, какой она не видела уже много лет.

– Я и не забывал. Рад, что и вы помните.

Она нахмурилась, не зная точно, что он имеет в виду.

– Пойдемте со мной, – сказал он, показывая на кучку мусора, которая валялась неподалеку от входа во дворец. – Позвольте мне показать то, что мы уже нашли.

Они присели на корточки и начали рассматривать почерневшие обломки камней, кожуха и металла. Мгновением позже к ним присоединился Премель.

– Мы нашли примерно то же, что находили в последние четыре раза, – сказал ей Джибб, внимательно рассматривая кусок металла в течение нескольких секунд и затем небрежно бросая его обратно в остальной мусор.

Мелиор грустно улыбнулась:

– Иначе говоря, ничего.

Глава Службы Безопасности кивнул ей:

– То же самое было каждый раз.

Премель громко фыркнул. Через секунду Мелиор поняла, что он смеется. Но когда она взглянула на лысого мужчину, то не увидела особой радости в его бледных глазах.

– Это хуже, чем ничего, – сказал Премель. – Похоже, они над нами насмехаются.

– Так, значит, ты согласен с Джиббом, – сказала Мелиор. – Все бомбы были посланы одним и тем же человеком.

Он на минуту задумался.

– Или людьми, – поправил он. Но затем кивнул. – Да, я согласен.

– Ну, это уже кое-что. – Она снова повернулась к Джиббу. – Так что же мы о них знаем?

– Немного. Едва ли осталось что-нибудь, на что можно было бы посмотреть. Несколько кусков кожуха бомбы, кое-что из одежды убийцы. Они делают хорошие бомбы и с радостью пожертвуют несколькими людьми, чтобы убить вас. Но помимо этого… – Он замолчал.

– Вы ничего не узнали по кожуху или одежде?

– Пока еще нет. Но этот взрыв, возможно, даст нам кое-что.

– В смысле?

Он поднял еще один обломок из кучи мусора и протянул его ей. Он был черным, с неровными краями и чуть больше, чем ее ладонь.

– Вы, возможно, не поверите, но это самый большой обломок из тех, что мы находили после всех этих взрывов.

Мелиор перевернула обломок и, не увидев ничего особенного на другой стороне, вернула его Джиббу.

– Нелегко будет продолжать следствие, основываясь на этом осколке.

– Да, но есть несколько других обломков, которые почти такого же размера, как этот. Очевидно, эту бомбу делали не так тщательно, как остальные. Возможно, мы найдем еще что-нибудь.

– А если нет? – спросил Премель.

Все трое встали, но прежде чем Джибб или Мелиор успели ответить, один из людей, осматривающих фасад дворца, взволнованно окликнул Джибба. Он держал что-то в руке и, спустившись бегом по лестнице, устремился к ним.

– В чем дело? – спросил Джибб.

Тот широко улыбнулся:

– Кажется, это детонатор.

Затем он протянул руку, и Джибб поспешно схватил протянутый предмет. Начальник службы безопасности несколько секунд разглядывал его, прежде чем снова взглянуть на солдата.

– Молодец, – сказал он.

Тот улыбнулся еще шире.

– Спасибо, сэр. – Он развернулся и поспешил обратно к дворцу.

– Ну? – спросила Мелиор.

Здоровяк снова стал разглядывать предмет:

– Он прав. Это детонатор. – Затем он передал его Мелиор. – Взгляните, – мрачно сказал он.

Это был маленький металлический цилиндр с отверстиями на одной стороне, почерневший, как и прочие обломки. Два отверстия были просверлены с одного из концов цилиндра, возможно, для проводов, ведущих к взрывчатке. Однако этот кусок металла рассказал Мелиор все, что ей нужно было знать о ее предполагаемом убийце.

Она не была специалистом по взрывным устройствам. Даже в молодости, когда ей приходилось убивать довольно часто, она предпочитала точность лучемета и кинжала непредсказуемости взрывчатки. Но жизнь в квадах требовала, чтобы она знала кое-что и о бомбах. Подчас возможность выжить зависела от ее способности обезвредить бомбу с часовым механизмом. Поэтому она знала, что большинство детонаторов на взрывных устройствах, используемых изгоями и лордами, были гораздо грубее, чем тот, который она держала в руках. Человек, пытавшийся убить ее сегодняшним утром, был послан кем-то, кто мог снабдить его весьма совершенным устройством.

Но это было второстепенной деталью. У бомб, изготовленных в Брагор-Нале, были квадратные детонаторы. У всех. Этого требовали условия Прокламации, подписанной Правителями трех Налей Лон-Сера в 2899 году. От всех Налей требовалось стандартизировать определенные компоненты своих ведущих товаров. Это условие предназначалось для регулирования экспорта ведущих товаров, давая возможность отследить источник каждой единицы товара. Декларация включала перечень необходимых деталей для автомобилей, станков, говорящих экранов и прочих предметов повседневного обихода и, конечно, оружия. Включая детонаторы.

– Что скажете? – спросил Джибб, внимательно наблюдая за ней.

Мелиор перевела дух:

– Это было сделано не в Брагор-Нале.

– Да, – согласился он.

Мгновение она пристально глядела на него, а затем, вернув ему детонатор, повернулась на каблуках и направилась ко дворцу.

– Куда вы? – крикнул ей вслед Джибб.

– К себе в кабинет! – не останавливаясь, бросила она через плечо. – Мне нужно поговорить с Шивонн!

– Доброе утро, Правительница! – воскликнул один из рабочих, когда Шивонн показалась на низкой террасе, выходящей на пустые цветочные клумбы и любимые ею живые изгороди.

Она помахала рукой и улыбнулась, ее темно-красное платье и светлые волосы развевались от легкого ветерка. Еще несколько мужчин и женщин поприветствовали ее, она помахала и им.

Было еще холодно. Она знала, что, если они переставят цветы из теплицы в сад сегодня, они рискуют потерять их. Но хватка зимы ослабевала, и ей не терпелось увидеть, как цветы распускаются под Уэрелланским солнцем. Кроме того, она всегда следовала зову чувств, когда речь шла о садах. За все время, которое она была Правительницей, она не потеряла на морозе ни одного бутона.

Она спустилась по лестнице, которая вела от террасы к саду, и стала бродить по извилистым тропинкам, обозначенным хорошо ухоженными живыми изгородями.

Во многих отношениях ее жизнь с тех пор, как она стала Правительницей, утратила новизну: изоляция, постоянное заискивание подчиненных, пышность церемоний, которые больше не представляли для нее интереса. Она стала нетерпеливой из-за вечно усиливающихся раздоров среди своих легатов. Конечно, она понимала: все они мечтают когда-нибудь стать Правителями, а она стареет. Но она устала от их честолюбия и была напугана ожесточенностью их соперничества.

Даже собрания Совета Правителей, которые она посещала с интересом и энтузиазмом, когда Мелиор стала лидером Брагор-Наля, снова наскучили ей. Марар, Правитель Стиб-Наля, проявлял мало интереса к привнесению в Лон-Сер подлинных перемен, а Мелиор, несмотря на свои добрые намерения и сообразительность, должна была еще многое узнать о том, как управлять Налем и строить отношения с его соседями.

Она знала, что в этом заключается благоприятная возможность для Уэрелла-Наля. Стиб-Наль оставался слабым, а лидеру Брагор-Наля недоставало опыта. Десять лет назад более молодая Шивонн изыскала бы способ воспользоваться подобным обстоятельством, а теперь это могли сделать Вирсия или кто-нибудь другой из легатов. Но нынешняя, постаревшая Шивонн, слегка дрожавшая в своем темно-красном платье, была утомлена, а со смертью Дарелла ушла угроза войны, так что больше не было вызова, который стимулировал ее раньше.

Единственное, к чему она еще испытывала интерес, – это сад. Здесь она могла действовать, смело заполняя цветочные клумбы, словно бросая вызов зиме. Тут было ее поле боя, а рабочие служили ее солдатами.

Сейчас она шла среди них, заглядывая им через плечо, иногда давая совет или указание. Многих из них она знала не первый год. Старый Тиран был здесь дольше нее, а Крид, Лиретт и Аффрен появились здесь вскоре после ее вступления в должность. Некоторые были наняты позднее, и хотя их имена были ей неизвестны, она знала их в лицо. И как бывало почти каждый год, среди них попалось ей новое лицо – женщина, которой она раньше не видела, и сейчас та направлялась к ней. Новеньким всегда нравилось знакомиться с ней.

– Правительница! – Она обернулась и увидела, как Лиретт делает ей знак подойти и взглянуть на что-то. Шивонн кивнула и направилась в ее сторону. Новенькой придется подождать.

– Да, Лиретт, – сказала Шивонн, подойдя к тучной женщине, которая копалась в большой цветочной клумбе. – Что-нибудь случилось?

– Конечно, случилось, Правительница! – ответила Лиретт, и голубые глаза ее засверкали, когда она положила мотыгу. – У них лобелия и гибискус посажены рядом! Дело не в том, что они по цвету друг другу не подходят. Но гибискус слишком высокий! К середине лета он будет отбрасывать на лобелию такую тень – ого-го!

Шивонн сдержала улыбку. Лиретт никогда не стеснялась в выражении своих чувств, и, хотя она с почтением относилась к положению, занимаемому Шивонн, своим поведением она всегда подчеркивала: сад был ее владением.

– Я понимаю тебя, Лиретт, – ответила Шивонн с подобающей серьезностью. – Вноси любые изменения, которые сочтешь необходимыми.

Та улыбнулась:

– Благодарю вас, Правительница.

Шивонн кивнула и продолжила прогулку. Затем, вспомнив о новой женщине, она остановилась и стала осматривать сад в поисках ее.

Но прежде чем найти новенькую, она услышала, как кто-то еще зовет ее. Тяжело вздохнув, она повернулась к террасе и увидела одного из охранников, который звал ее во дворец.

– В чем дело? – нетерпеливо воскликнула она.

– Ваш говорящий экран, Правительница! – ответил тот, – С вами желает говорить Мелиор!

Шивонн сделала кислое лицо.

– Ну, прекрасно.

Она повернулась, чтобы пойти к террасе по самой короткой дорожке, и чуть не столкнулась с одной из работниц. Мгновением позже она поняла, что это новая женщина.

– Ах, здравствуйте, – как можно любезнее сказала Шивонн. Затем она попыталась обойти ее. – Боюсь, наше знакомство будет…

Шивонн остановилась, с изумлением глядя в глаза женщины. Ее зрачки были огромными, и оставляли лишь тоненькое колечко светло-серого цвета вокруг бездонной черноты.

«Она одурманена», – поняла Правительница, и страх охватил ее сердце. Она попыталась отступить, внезапно осознав с поразительной ясностью, зачем пришла эта женщина, но позади оказалась изгородь.

Никто ничего не заметил. Ей предстояло умереть, хотя ее крик услышала бы дюжина рабочих и целая бригада охраны, потому что никто из них не успеет ей помочь.

– За что? – чуть ли не шепотом спросила она.

Но она знала, что женщина не сможет ответить.

А та слегка подняла руку, и Шивонн увидела, как утреннее солнце сверкнуло на металле квадратного детонатора. Правительница открыла рот, чтобы закричать, но прежде чем она успела это сделать, убийца шевельнула большим пальцем.

5

Я никогда не скрывал своих чувств к Лиге. Кроме того, я уверен, что ты была бы счастлива, если бы не прочитала больше ни слова об этой организации и ее членах. Мне трудно простить любого из них за тот вред, который они причинили мне, и даже еще труднее из-за того, что они сделали с Волшебной Силой. Ты, конечно, это знаешь. Обо всем этом я уже писал.

Поэтому может показаться удивительным, что есть некий член Лиги, к которому я не испытываю враждебности и чей отказ от вступления в Орден не могу считать ошибкой. Несомненно, ты удивишься еще больше, узнав, что этот человек считается одним из лидеров Лиги. Насколько мне известно, эта женщина – одна из тех, которые санкционировали покушения на мою жизнь. Однако, даже если бы это точно было известно, это не имело бы никакого значения…

Ее зовут Кайлин, и она так пострадала от рук пришельцев, когда была всего лишь ребенком, что я с трудом понимаю, как ей удалось дожить до зрелых лет. То, что она возлагает на Орден ответственность за неспособность защитить ее, кажется совершенно справедливым и убеждает меня в том, что, пока она служит Лиге, не важно в каком качестве, между двумя нашими организациями не произойдет примирения.

от мага Орриса Мелиор И Лакин, Правительнице Брагор-Наля, зима, год 4633

Кайлин снова вытерла глаза и с извиняющимся видом улыбнулась Линвен.

– Прости, Верховная Жрица, – сказала она все еще нетвердым голосом. – Это все столь непривычно для меня. Каждый раз, когда я начинаю говорить об этом, я чувствую себя так, словно потеряла его еще раз. – Она сглотнула, сдерживая новый поток слез. Прошло почти уже две недели со смерти Маркрана; чувство огромной пустоты в ее груди казалось ей теперь таким же знакомым, как присутствие маленького ястреба в ее сознании еще совсем недавно. И все-таки каждый раз, когда она говорила о его смерти, которую он принял спокойно во время сна, она снова чувствовала боль от его утраты, такую же сильную и изнуряющую, как в первый день.

Линвен стояла у окна в своей тускло освещенной комнате, ее грузная фигура казалась почти черной на фоне еще одного серебристо-серого дождливого дня. Но теперь она подошла к сидящей Кайлин и положила руку на голову девушки.

– Не нужно извиняться, дитя, – мягко сказала она. – Мне жаль, что я ничем не могу помочь тебе. Могу лишь сказать, что быть Неприкаянным – это обычное дело для мага, но, похоже, тебе от этого не легче. Она поставила маленький деревянный стул рядом со стулом Кайлин и села на него. – Разве в Лиге нет человека, который мог бы помочь тебе? – спросила она. – Такого, кто уже проходил через это.

Кайлин пожала плечами.

– Думаю, лишь с несколькими я могла бы поговорить, – ответила она без особого энтузиазма. – Большинство из них боятся меня.

– Боятся тебя? – повторила Линвен, задыхаясь от смеха. – Они, наверное, плохо тебя знают.

Кайлин посмотрела на нее и широко улыбнулась. Линвен сильно постарела за последние годы, в особенности с тех пор, как перестала руководить Храмом более двух лет назад. Теперь ее волосы были седыми, а когда-то круглые щеки выглядели впалыми и были испещрены морщинами. И хотя Линвен все еще была крупной женщиной, она казалась какой-то хилой, как будто ее серебристо-серый халат был натянут почти на одну кожу да кости. Недавно Кайлин стала бояться, что Верховная Жрица, возможно, больна. Тем не менее хоть было заметно, что она слабела, ее голубые глаза оставались такими же яркими и острыми, как всегда. Они искрились от света из окна и вспыхивающих золотых отблесков церилла Кайлин.

– Ты, возможно, не считаешь меня страшной, Верховная Жрица, – сказала она, величая Линвен ее прежним титулом из уважения к ней. – Но маги Лиги, особенно более молодые… – Она запнулась, чувствуя, что начинает краснеть.

– Мешает легенда о твоем детстве? – рискнула продолжить ее мысль Линвен.

Кайлин робко кивнула:

– Да. Я не то, что хотела, чтобы со мной обращались проще, но вот во что я превратилась. – Она отбросила длинные каштановые волосы назад и пожала плечами. – Так или иначе, – сказала она Верховной Жрице, – я уверена, что в Лиге есть те, которые бы охотно помогли мне, но нет никого, к кому бы мне удобно было обратиться.

– Я думаю, что твои связи с Храмом мало помогут в этом отношении.

Кайлин засмеялась. Лига и Храмы были союзниками недолгое время после того, как Первый Магистр Эрланд основал Лигу семь лет назад, но трения между ними, проявившиеся в последние годы, стали почти такими же сильными, как между Детьми Богов и Орденом.

– Впрочем, проблем гораздо меньше, чем ты ожидала, – сказала она. – Будучи воплощенной легендой, я обладаю определенными преимуществами.

– Рада это слышать, – ответила Линвен с улыбкой. – Мне была бы ненавистна мысль о том, что наша дружба может помешать тебе стать Первым Магистром, когда ты будешь связана с совой.

– С каких это пор ты вынашиваешь столь честолюбивые замыслы относительно меня? – спросила Кайлин, не обращая внимания на внезапную острую боль в сердце. Ей все еще внушала трепет мысль о связи с любой другой птицей после ее любимого Маркрана.

Верховная Жрица загадочно улыбнулась:

– Ну а как Эрланд? Может он чем-нибудь тебе помочь?

Девушка улыбнулась:

– Он тебе никогда не нравился, правда?

– Не знаю, о чем ты говоришь, – стала отпираться Линвен, и ее глаза стали большими от напускной наивности. – Я лишь задала простой вопрос.

– В самом деле?

Линвен издала короткий смешок и снова подошла к окну.

– Это не важно, дитя, – сказала она неожиданно мягким тоном. – Мне просто интересно, может ли он тебе помочь.

Кайлин тоже встала:

– Посмотри на меня, Линвен.

Линвен повернулась.

– Посмотри на меня, – повторила Кайлин.

Она наблюдала за лицом старой женщины, видя, как взгляд ее светлых глаз смягчался, пока та оглядывала ее с головы до ног.

– Я больше не ребенок. Я даже не уверена, что когда-то я была им. После Каэры я уж точно не была ребенком. Но дело в том, что теперь я выросла. Мне восемнадцать лет. Если бы я была обычной женщиной, а не магом, я бы уже вышла замуж, и, возможно, у меня были бы дети. Но все обращаются со мной так, как будто я маленькая сирота, которая уцелела после нашествия пришельцев и завела себе красивого ястреба.

Линвен нахмурилась:

– Когда я называю тебя дитя, я…

– Мне все равно, как ты меня называешь, Верховная Жрица, – прервала ее Кайлин, качая головой. – Но как я могу убедить Лигу воспринимать меня всерьез в качестве одного из своих лидеров, если я даже тебя не могу заставить говорить об Эрланде не кривя душой?

Верховная Жрица пристально посмотрела на нее, ничего не отвечая. Наконец она легонько кивнула:

– Я тебя понимаю.

– Хорошо. Тогда скажи, за что ты так ненавидишь Эрланда?

– Я не отношусь к нему с ненавистью. Мы, люди Храма, не направляем ненависть на людей; делать так – значит повторять ошибки Тобина и Лона, рискуя, таким образом, прогневать Арика. Ты должна была бы знать это после того, как ты столь долго прожила среди нас.

– Конечно, Верховная Жрица, – сказала Кайлин. – Прости.

– Не нужно извиняться, ди… – Она широко улыбнулась, и ее щеки на секунду зарделись. – Я не отношусь к нему с ненавистью, – продолжила она после короткой паузы. – Я ему просто не доверяю. И никогда не доверяла.

– Но разве ты не сделала его союзником Храма, когда он ушел из Ордена?

– Мы поддержали Лигу. Мы надеялись, что, если Магическая Сила будет контролироваться и другой организацией, а не только Орденом, наша древняя вражда в конце концов прекратится. И в то время я думала, что, поддерживая Эрланда, я поддерживаю Лигу. – Она сделала кислое лицо. – Но даже тогда я не доверяла ему.

– Почему? Потому что он использовал меня? Потому что ему был нужен символ для своей Лиги и он выбрал меня?

Линвен посмотрела на нее с нескрываемым удивлением.

– Да, – сказала Кайлин, снова улыбаясь. – Я узнала. Не сразу, конечно. Я была слишком молода и слишком поглощена мыслью стать Первым Магом Лиги. – Она по-прежнему помнила тот день, когда Эрланд пришел к ней на вырубку около Храма, где ей нравилось выпускать Маркрана полетать, и предложил ей возможность носить голубой плащ. Лига была тогда стране в диковинку – о ней никогда и не слышали. Но в видении, которое было у нее почти двумя годами ранее, она созерцала себя в голубом плаще, убивающей людей, которые лишили жизни ее родителей. И поэтому она приняла его предложение, веря, что боги предопределили ее служение Лиге. – Но мне потребовалось немного времени, чтобы выяснить, почему Эрланд был так добр ко мне, – продолжила она. – Я поняла это по тому, как другие маги обращались со мной.

Линвен сузила глаза:

– И как же они обращались с тобой?

– Как с ребенком.

– А сейчас?

– Не все. Молодые обращаются ко мне за указаниями во время Конклавов. А для Эрланда и его союзников я почти как неодушевленный трофей.

Верховная Жрица кивнула:

– Я знаю.

– Так почему ты не доверяешь ему?

Несколько секунд Линвен пристально смотрела на нее, ничего не отвечая.

– Ты действительно хочешь знать, в чем дело? – наконец спросила она.

Кайлин кивнула.

– Дело в церилле.

– В моем церилле? – недоверчиво спросила Кайлин, и ее взгляд снова упал на золотой камень. Эрланд отдал ей камень в тот день на вырубке с дружелюбной улыбкой на губах и добрым взглядом голубых глаз. И как только он положил его ей на ладонь, ослепительный свет вспыхнул в нем, как пламя. «Теперь ты владеешь всем необходимым для того, чтобы стать магом, – сказал ей Эрланд тогда. – Силой, которую ты носишь в себе, птицей и камнем».

Это был самый изысканный подарок, который кто-либо преподносил ей за всю ее жизнь. В последующие годы, когда ее осведомленность о мотивах всего этого возросла, она отчаянно цеплялась за воспоминание об этом чудном мгновении. Это было единственным проявлением неподдельной доброты, которое он выказал ей; это был дар такой исключительной щедрости, что в тот момент она не стала думать о мотивах его поступка, несмотря на все то, что она знала об Эрланде.

– Я причинила тебе боль, – с тревогой сказала Линвен. – Прости, дорогая моя.

– Ничего страшного, – тихо ответила Кайлин, все еще глядя на сверкающий кристалл. Усилием воли она заставила себя встретить пристальный взгляд Верховной Жрицы. – Расскажи мне о моем церилле.

Линвен вздохнула:

– Ты помнишь Сонель, она возглавляла Орден, когда ты впервые стала связанной?

– Да.

– Несмотря на существующую между Храмом и Орденом враждебность, я часто разговаривала с ней о твоих успехах в овладении Волшебной Силой. Она ясно дала мне понять, что до тех пор, пока ты не достигнешь зрелости и не научишься контролировать свою силу, опасно давать тебе церилл.

– И ты поверила ей? – уныло спросила Кайлин, хватаясь за все, что могло сохранить доброе воспоминание о поступке Эрланда. – Может, она пыталась помешать мне обрести свою силу?

Линвен покачала головой.

– Не думаю. Я не почувствовала никакого злого умысла. Мне кажется, она и вправду считала это самым лучшим для тебя и для тех, кто о тебе заботился.

– А ты пыталась помешать Эрланду дать его мне?

– Нет, – ответила Линвен с грустной улыбкой. – Когда я узнала о его намерении, было слишком поздно.

– И ты думаешь, он дал мне его, чтобы завлечь меня в Лигу. – Кайлин произнесла это как утверждение. Когда появилась причина усомниться в доверии, которое она испытывала к седовласому Магистру, она за последние годы не раз вспоминала все проявления доброты, которые он выказал со времени их первой встречи. Каждое из них можно было истолковать как попытку повлиять на нее или обмануть. А почему церилл должен быть исключением?

– Да, – ответила Верховная Жрица. – Ты была нужна ему. Твое присутствие в Лиге сразу сделало ее настоящей альтернативой Ордену. Без тебя ему бы потребовались годы, чтобы завоевать поддержку столь многих сел и городов в стране. Он сказал мне, что приобрел церилл как раз по этой причине.

Кайлин почувствовала, что бледнеет.

– Он сказал тебе это? – прошептала она.

– Да. А что?

Девушка невесело рассмеялась:

– Он сказал, что камень пылился годами где-то у него дома.

Линвен села рядом с ней и обняла ее за плечи:

– Мне очень жаль, моя дорогая.

– Не нужно, – сказала Кайлин. – Я должна была это знать. Она взглянула на Верховную Жрицу и заставила себя улыбнуться. – Как я уже говорила, я больше не ребенок. И вообще, это многое объясняет.

– Каким образом?

Она снова убрала волосы с лица.

– На двух последних Конклавах я выступала против некоторых предложений Эрланда, в особенности против одобрения нападений на того человека в Ордене.

– Того, кого он считает предателем?

– Да. Те нападения являются прямым нарушением Третьего Закона Амарида, и не важно, как наши собственные законы оправдали бы их. Законы Лиги, принятые на первом Конклаве, нарочито попирают Третий Закон Амарида, который запрещает магам использовать Волшебную Силу друг против друга. Подобные нападения, как гласил попранный закон, оправданны лишь в целях защиты страны. И с тех пор годами Эрланд и его сторонники использовали этот закон, чтобы оправдать свои нападения на мага Ордена. Как Лига может надеяться поддерживать веру людей в Волшебную Силу, – спросила Кайлин, – если мы не в силах придерживаться старейших законов магии?

Линвен широко улыбнулась, слегка качая головой.

– Чувствуешь иронию положения? – спросила она.

– Да, – ответила Кайлин, тоже улыбнувшись на мгновение. Когда, еще будучи девочкой, она стала связана с ястребом и ее преследовали воспоминания о смерти родителей, она так негодовала на Орден за его неудачную защиту ее семьи, что отказалась дать клятву придерживаться Законов Первого Мага. Когда она стала старше и осознала важность этих законов, она поняла, как глупа была. Хотя в ее сознании самая соль иронии заключалась не в ее собственной запоздалой приверженности законам, а в пренебрежении ими, проявленном ее старшими коллегами.