Текст книги "Магистр"

Автор книги: Дэвид Коу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

Но когда они подошли к городу поближе, странная сцена предстала перед их глазами. Большая толпа людей собралась перед городскими воротами; люди стояли спиной к большой густой роще из дубов и кленов, образуя изогнутую линию. Перед ними скопилось около дюжины лесорубов с топорами и пилами и еще семеро людей – высоких, мускулистых, с лицами, отмеченными суровым выражением. На всех семерых были надеты одинаковые просторные серые рубахи. Между лесорубами и горожанами стояли трое магов, все без плащей, и еще один человек, высокий и грузный, облаченный в серебристо-серую мантию, выдававшую в нем жреца Храма Арика. Маги и жрец жарко спорили, а горожане казались взволнованными.

– Земля, окружающая город, принадлежит Храму, – говорил жрец трем магам, когда Баден и Сонель остановились в пределах слышимости. – Вы не имеете права приходить сюда и устраивать свару!

– Жители Праннай попросили у нас помощи! – ответил один из магов. Он тоже был высоким, хотя и куда менее дородным, чем жрец, и выглядел моложе. – Они видели, что жрецы сделали с лесом Тобина, и они не хотят, чтобы их часть леса Бога была уничтожена для пополнения казны Храма!

– Нечего рассказывать мне о жителях Праннай, – ответил жрец, повышая голос, и, не глядя на магов, окинул взглядом горожан. – Почти всех вас я знаю большую часть вашей жизни! Вы что, всерьез думаете, что я сделал бы что-нибудь, чтобы навредить вам или городу?

– Ваши люди убивают лес! – выкрикнула женщина из толпы. – Мы попросили вас остановить их, но вы нас не слушаете!

Остальная толпа криками выразила свое согласие, вызвав одобрительные улыбки у магов.

– Это наша земля! – снова сказал им жрец, и его круглое лицо покраснело. Он сделал паузу, словно пытаясь собраться с мыслями. – Мы понимаем, что изменения, которые сопровождают нашу новую деятельность, расстраивают некоторых из вас, – продолжил он. – Но уверен, что вы также увидите и все преимущества. Торговля лесом приносит Тобин-Серу такое богатство, которое вам и не снилось. А Праннай от этого богатства перепадет больше, чем положено по справедливости. Но мы должны делать свое дело.

– А что, если нам не нужны ваши богатства, жрец? – выкрикнул какой-то мужчина. – Что, если мы просто хотим, чтобы наши дома и деревья оставались такими, каковы они есть?

Жрец выпрямился и мрачно уставился на горожан.

– В таком случае, – неожиданно холодно ответил он, – я напомню еще раз о том, что вы и так прекрасно знаете: это не ваши деревья. Они принадлежат Храму, как и вся земля вокруг города.

– Эта земля была доверена Храму нашими предками сотни лет назад! – ответила женщина, которая говорила ранее. – Жрецы должны были заботиться о земле, а не уничтожать ее.

– Сыны Богов из поколения в поколение заботились о земле, – сказал жрец. – Мы всегда старались действовать в интересах Праннай и его жителей, и сегодня мы продолжаем делать то же. В глубине души вы сознаете, что это – правда. – Он презрительно указал на трех магов. – Но эти чужаки вмешались в наши внутренние дела и забили вам головы всякой чепухой! Это из-за них возникают проблемы, а не из-за Храма!

Высокий маг возмутился:

– Как я уже говорил, жители вашего города попросили у нас помощи! Они попросили нас прийти, потому что считают, что Храм и его жрец предали их интересы и злоупотребили оказанным доверием!

– Поосторожней, маг! – сказал жрец тихим голосом, в котором прозвучала угроза. – Лезть не в свое дело – это одно. А обвинять Храм в предательстве – совсем другое.

Маг грубовато осклабился, обнажая зубы:

– Вы своими действиями сами провоцируете подобные высказывания, жрец.

Жрец мгновение смотрел на него перед тем, как резко повернуться и уйти, сверкнув своей серебряной мантией.

– Не желаю больше этого слушать! – Он посмотрел на лесорубов. – Рубите деревья. – Затем, повернувшись к здоровяку, стоящему около них, добавил: – Убедись, что им никто не помешает.

Не медля ни секунды, семеро человек с суровым выражением лиц вытащили странного вида предметы из-под своих просторных рубах и направили их на толпу. Жрец удовлетворенно кивнул.

Трое магов уставились на людей жреца. Стоящие позади них жители Праннай начали перешептываться.

– Рассказы о подобном я слыхал, но не хотел в них верить, – сказал один из магов.

Баден ничего подобного не слышал и не знал, что имел в виду маг. Но у него появилась некая мысль, да и увидел он вполне достаточно.

– Может быть, мы тут сумеем помочь?! – крикнул он, выходя вперед. Сонель неотступно следовала за ним.

Никто не замечал Магистров до сего момента, и все, включая горожан, окинули магов взглядами, которые выражали всю гамму чувств – от плохо скрываемого недоверия до открытой враждебности.

– Ордену нечего здесь делать, – сказал жрец. Тон его был ледяным, хотя выражение лица выдавало его обеспокоенность. – Думаю, вам лучше идти своей дорогой.

– Мы идем в Амарид, – ответил Баден, не обращая внимания на его слова. – Мы зашли в Праннай, чтобы пополнить запасы еды. В обмен на свою помощь, конечно.

– Это не город Ордена, – сказал им высокий маг чуть более теплым тоном, чем жрец.

– Вижу, – ответил Баден. – Но я не замечаю и никаких признаков того, что это – город Лиги. Возможно, жители готовы принять Орден в качестве союзника хотя бы в данный момент.

– Какая самонадеянность! – сказал другой маг, выйдя вперед и став рядом с высоким магом. Им оказалась молодая женщина со светло-каштановыми волосами и серыми глазами. На плече у нее сидел большой коричневый с белым ястреб, и, как у двух ее спутников, на ней не было плаща поверх шерстяной рубахи и брюк. – Вы думаете, они могут выбирать только между Орденом и Лигой? Что, если они не хотят иметь ничего общего с вашими мелочными ссорами? Что, если они предпочитают магов, которые не связаны ни с Орденом, ни с Лигой? – Женщина вскинула голову и с отвращением посмотрела на Магистров. – Жрец прав. Вам нужно уйти.

– Ну что ж, благодаря нам они хоть в чем-то сошлись во мнениях, – тихо сказала Сонель.

– Как вас зовут? – спросил Баден у женщины, не ответив на замечание Сонель.

Та сузила глаза:

– Почему вы хотите это знать?

– Потому что я хочу поговорить с вами, – ответил Баден, и нетерпение сквозило в его голосе. – И я предпочитаю знать имя того, с кем веду разговор.

Она сжала губы так, что они превратились в тонкую линию, и взглянула на своих спутников.

– Таммен, – наконец сказала она. – Меня зовут Таммен.

– Ну что ж, Таммен. Прежде чем говорить с такой уверенностью о том, чего жители Праннай хотят или не хотят от нас, не лучше ли сначала спросить их самих? И прежде чем мы спросим, не будет ли также лучше сказать им, что вон те люди держат в руках? Мы ведь хотим, чтобы они сделали выбор осознанно, не так ли?

– Вы напрасно тратите наше время, Магистр, – нарушил молчание жрец. – Я просил вас уйти и эти маги тоже. Никто из жителей Праннай не просил вас остаться. Кажется, вы единственный, кто думает, что вам здесь есть место. А теперь повторю в последний раз: уходите отсюда!

– Мне кажется, Таммен, вы настолько же хотите, чтобы мы остались, насколько жрец желает, чтобы мы ушли, – сказал Баден, пристально глядя на жреца.

– Нам не нужна ваша помощь! – не очень уверенно сказал маг – тот, который повыше.

Баден медленно повернулся к нему:

– А вас как зовут?

Тот на мгновение заколебался:

– Меня зовут Нодин.

– Вы когда-нибудь видели, Нодин, что оружие из Лон-Сера может сделать с одним из наших городов? – Баден взглянул на жреца. – Оно ведь из Лон-Сера, не так ли? – спросил он.

Жрец покраснел.

– Да, – ответил он. – Как и стулья в моей комнате в Храме. Что с того?

– Вы же стульями людей не убиваете! – ответила Сонель.

Жрец, словно предупреждая, поднял палец:

– Никого еще не убили, Магистр! Зарубите это себе на носу!

– Но ведь они говорят правду, не так ли, жрец? – воскликнул один из жителей. – Это ведь то оружие, которым пользуются пришельцы. И вы собирались приказать своим людям обратить его против нас.

– Я не приказывал им обращать это оружие против кого бы то ни было, – повысив голос, заявил жрец. – Эти маги забили вам головы всякой чепухой! – Он указал на вооруженных людей. – Храм нанял их только лишь для того, чтобы защитить лесорубов. Пока не будут мешать вырубке леса на нашей земле, никто не пострадает.

– Опять все возвращается к одному, – сказал Нодин.

Жрец заскрежетал зубами:

– Это наша земля!

– Может быть, – сказал ему Баден. – Но мне кажется, что вы сегодня ни одного дерева не срубите.

Жрец с вызовом поглядел на него:

– Вы собираетесь остановить меня, маг. Я полагаю, вы видели, на что способно это оружие. Вы что, в самом деле думаете, что сможете противостоять мне?

Баден печально улыбнулся:

– Да, жрец. Я был у Отрога Фелана, когда шесть магов Ордена вели бой с тринадцатью пришельцами, которые, я гарантирую, гораздо лучше управлялись с подобным оружием, чем ваши люди. Тогда мы одержали верх, и я не сомневаюсь в том, что мы с женой вместе с этими тремя магами победим вас.

– Мне почему-то кажется, что вы не очень-то нравитесь этим магам, Магистр. Что заставляет вас думать, что они будут сражаться на вашей стороне?

– Против вас и ваших наемников, – выходя вперед и становясь рядом с Баденом и Сонель, вмешался в разговор Нодин, – я бы объединил силы с самим Тероном. – Он подал знак Таммен и третьему магу стать рядом с ним.

Бадену показалось, что жрец смотрел на магов чуть ли не целую вечность. Магистр и вправду считал, что пять магов – это более чем достойный противник для наемников Храма, но у него не было ни малейшего желания проверять это на практике. Слишком много людей было здесь. Кому-то суждено пострадать или быть убитым. И он сам не хотел убивать наемников, хотя они были вооружены и служили жрецу.

К счастью, жрец не больше него хотел осложнять положение.

– Прекрасно, Магистр, – наконец сказал он, выдержав пристальный взгляд Бадена. – Наши деревья постоят еще денек. Если ваш вспыхивающий камень подаст какой-либо знак, вы очень сильно захотите попасть в Амарид. Вы не будете охранять эту рощу вечно.

Баден не дал никакого ответа, и жрец удовлетворенно осклабился. Он взглянул на Нодина и остальных магов, затем повернулся и зашагал по тропинке, ведущей в город.

– Мы будем здесь, жрец! – крикнул Нодин ему вслед. – Если вы захотите срубить эти деревья, вам придется сначала иметь дело с нами.

– Я на это и рассчитывал, маг, – ответил жрец, даже не удосужившись обернуться. Он подал знак, и сразу же лесорубы и охрана строем последовали за ним.

Баден и остальные наблюдали, как жрец со своими людьми возвращается в Храм. И только тогда, когда они скрылись из виду, Баден наконец повернулся к трем магам.

– На этот раз нам повезло, – мрачно сказал он. – Завтра он так легко не сдастся.

– Это наша забота, Магистр, а не ваша, – сказал ему Нодин.

Сонель с негодованием уставилась на него:

– Ты все никак не можешь отнестись к делу серьезно! Баден только что спас тебе жизнь и, вполне возможно, жизнь каждого второго из присутствующих. И теперь ты заявляешь нам, что это не наше дело? Да как ты смеешь!

– Мы не просили вашей помощи! – сказала Таммен. – Мы и раньше имели дело с Храмами без всякого вмешательства Ордена! Мы сегодня и без вас вступили бы с ними в бой!

– А вы раньше сталкивались с подобным оружием? – спросила Сонель. – Вы бы знали, как защитить себя и людей, которые рассчитывают на вашу помощь?

Таммен заколебалась, вызвав улыбку у Магистра.

– Мне показалось, что нет, – сказала Сонель. – Возможно, мы нужны вам больше, чем вы думаете.

– Нам не нужен ни Орден, ни Лига!

– Это не вам решать, – вмешался Баден. – Как и не нам.

Он окинул взглядом жителей и направился к ним. У многих из них был обеспокоенный вид, хотя одна из них, женщина, которая спорила со жрецом, уверенно сделала несколько шагов вперед, встречая его. Она была маленькой и худой, с седыми волосами и темными карими глазами. Ее лицо было испещрено морщинами, что придавало ей суровый вид, и, хотя она улыбнулась Бадену, ее взгляд оставался сдержанным.

– Меня зовут Майра, – сказала она, слегка наклонив голову. – Я возглавляю в Праннай Совет Старейшин.

– А меня – Баден.

– Я со своими людьми благодарна вам за помощь, Магистр, – сказала она. – Тот человек – это новый жрец нашего Храма. Прежний жрец никогда бы такого не устроил.

Баден спокойно кивнул:

– Тобин-Сер меняется. И эти перемены неизбежно сказываются на всех нас.

– Что правда, то правда.

– Но, возможно, действуя вместе, мы смогли бы извлечь из них пользу. Мы можем помочь друг другу привыкнуть к ним.

Майра слабо улыбнулась:

– У нас нет ни малейшего желания привыкать, Магистр. Мы не стремимся к переменам.

Баден уставился на нее, не зная, что сказать.

– Вы считаете нас сумасшедшими?

– Не сумасшедшими, – осторожно ответил Магистр. – Но вся страна…

– Нам плевать, что делают другие, – сказала Майра. – Мы не настолько глупы и не надеемся, что остальной Тобин-Сер перестанет меняться. Но мы собираемся препятствовать этим переменам изо всех сил. Мы видим, как странные товары, изготовленные пришельцами, наводняют нашу страну. Мы слышали разговоры о том, где чеканят монеты для использования по всей стране, словно мы живем в Абборидже. Прямо за воротами нашей деревни мы наталкиваемся на чужестранцев, которые ни слова не говорят на нашем языке. А сейчас мы видели, как жрец нашего Храма угрожал нам оружием пришельцев. Мы не хотим быть частью этого нового мира, который, кажется, разворошил всю страну. Нам не нужно богатство или то, что Лон-Сер считает роскошью и комфортом. Мы просто хотим жить, как мы жили всегда.

Она замолчала, медленно покачивая головой.

– Сегодня вы нас защитили, и за это мы вам благодарны. Но Орден не сделал ничего, чтобы защитить нас от более значительных вторжений в нашу жизнь.

Баден открыл рот, собираясь возразить, но она остановила его, подняв руку.

– Я знаю Магистр, Лига тоже ничего не сделала. Вот почему мы не хотим иметь что-либо общее ни с Орденом, ни с Лигой. – Она жестом указала на Нодина и его спутников. – Свободные маги прислушиваются к нам. Они разделяют наше беспокойство о том, что происходит со страной. И они не действуют, исходя из предположения, что знают нас лучше, чем мы сами. – Она грустно улыбнулась ему. Баден еще раньше заметил, насколько суровы черты ее лица, и теперь он был поражен тем, как улыбка смягчила их.

– Вне всякого сомнения, вы думаете, что мы рассуждаем странно, Магистр. Очень жаль. Кажется, вы и ваша спутница – хорошие люди. Насколько мне известно, вы были среди тех, кто выступал за казнь пришельца, которую Орден долго откладывал много лет назад. Возможно, если бы остальные маги послушались вас тогда, мы бы сейчас не оказались в таком положении.

Баден сначала ничего не ответил. Ведь они с Сонель были практически единственными, кто хотел оставить Барама в живых. Он не раз выступал против казни Барама, считая, что Орден может многое узнать от пришельца, а не лишать его жизни из чувства мести. И когда Орден все-таки проголосовал за казнь Барама, Сонель, бывшая в то время Премудрой, отменила это решение, на что имела право в подобных случаях. Но Баден не видел никакого смысла разубеждать Майру.

– Если бы к нам и прислушались, то сомневаюсь, что это особенно изменило бы что-нибудь, – сказал он. – Я думаю, что некоторые перемены просто неизбежны.

Майра подняла бровь, но ничего не сказала.

– Что касается того, считаю ли я ваши рассуждения странными или нет, – продолжил Баден, – я не в том положении, чтобы судить об этом. Я не в первый раз слышу подобную точку зрения.

– И не в последний, – со всей силой убежденности заявила женщина. – Помяните мои слова, Магистр: Народное Движение растет, как и мощь свободных магов. Орден и Лига игнорируют нас совершенно напрасно. Они рискуют.

Баден сузил глаза:

– Народное Движение?

– Так они сами себя называют, – ответил Нодин.

Баден повернулся и посмотрел на мага:

– Кто?

– Люди здесь и в других городах, которые думают так же, как Майра и ее сторонники.

– Ты говорил с ними? – спросил Баден.

– Да, со многими.

Когда Баден это осознал, его словно громом поразило, и он закивал.

– Как же благоприятно сложились обстоятельства, если ты со своими друзьями оказался здесь в тот момент, когда жители Праннай ссорятся с Храмом. – Он уставился на мага, который не побоялся встретить его взгляд. – Это было просто совпадение или что-то еще?

Нодин молча смотрел на него несколько секунд, а затем отвел взгляд.

– Жители города попросили нас остаться с ними и поддержать их начинание, – ответила Таммен, вступая в разговор. – И я что-то не слышала, чтобы вам или вашей спутнице было сделано такое предложение.

– Сколько времени вы планируете оставаться поблизости? – спросил ее Баден. – До самого конца? Или вы предпочитаете уйти до того, как дело примет крутой оборот?

– Не знаю, на что вы намекаете, Магистр, – сказала Майра, – но у нас не было ни малейшего желания позволить Храму срубить деревья даже до того, как эти маги пришли и рассказали нам об этом Движении. Вы можете считать нас слишком простыми и слабыми, чтобы вступить в бой только лишь собственными силами, но, уверяю вас, храбрости нам не занимать! И раз Орден и Лига оказались способными манипулировать народом Тобин-Сера, это не значит, что свободные маги тоже в этом повинны!

Баден вздохнул и взглянул на Сонель. Она смотрела на него, и боль была заметна в ее зеленых глазах.

– Уверяю вас, Майра, я не хотел вас обидеть.

Майра с сомнением взглянула на него:

– Возможно, и нет, но я все-таки думаю, что вам с вашей спутницей следует уйти. В нескольких милях к востоку есть город Ордена. Вы успеете добраться туда до наступления ночи и особо не удлините свой путь. Уверена, они будут счастливы снабдить вас провизией, которая вам необходима. – После этих слов она отвернулась и присоединилась к остальным горожанам.

Баден в очередной раз повернулся к свободным магам. Они уже снова смотрели на него с самонадеянным видом.

– Пойдем, – сказал он Сонель.

Он направился обратно по тропинке, которая вела к прорубленной дороге. Сонель зашагала рядом с ним. Однако через несколько шагов он остановился и оглянулся на Нодина. Тот все еще наблюдал за ним, как и остальные.

– У них мощное оружие, – сказал Баден. – Энергетический щит может отразить его огонь. Но берегите свои силы; используйте щит, только когда он действительно необходим. Ведь оружие не устает.

Нодин несколько секунд пристально смотрел на него, словно не зная, что отвечать. Затем, наконец, кивнул.

– Спасибо, – сказал он.

Баден и Сонель продолжили путь молча, пока не вернулись на прорубленную дорогу и не отошли на несколько миль от Праннай.

– Из-за этих магов горожан могут убить, – сказал наконец Баден с отвращением.

– Ты думаешь, Майра и остальные должны просто так позволить Храму вырубить деревья?

Он коротко взглянул на нее:

– Нет. Но я не уверен, что деревья дороже, чем жизни людей.

Сонель пожала плечами.

– Это решать не тебе.

– Разве? – спросил Баден. – Я могу защитить их. Мы можем защитить их. Именно это мы и должны делать, верно? «Я буду служить народу нашей страны, – стал он цитировать клятву, которую давал каждый член Ордена, получая свой плащ. – Я буду использовать свои силы, чтобы помогать людям и поддерживать их в трудную минуту».

– Ты не можешь защищать тех, кто не хочет, чтобы их защищали, Баден, – мягко сказала Сонель. – Мы можем предложить свои услуги, но, если нам говорят нет, нужно с этим смириться.

Внезапно ему стало холодно, хотя погода была спокойной и солнечный свет проникал сквозь голые ветви деревьев.

– Когда же это все произошло, Сонель? Люди ненавидят нас так сильно, что скорее предпочтут умереть, чем принять нашу помощь, как же так?

– Не знаю, – тихо ответила она. – Но боги послали нам Орлиного Магистра, значит, они все-таки считают, что мы еще можем сыграть свою роль в защите страны.

Баден кивнул и взял ее за руку. Она улыбнулась, и оба продолжили путь к Амариду. Он знал, что она права. Появление орла Джарида имело двойное значение: оно предвещало войну, но в то же время давало понять, что Орден все еще является стражем Тобин-Сера.

Или это означало?.. Была еще одна возможность, неожиданно понял он, которая ужасала его больше всего на свете, сильнее даже, чем перспектива войны с Лон-Сером.

4

Продолжаю удивляться переменам, которые произошли в Брагор-Нале за последние семь лет. Постоянная война между лордами и изгоями, которая когда-то грозила ввергнуть весь Ноль в хаос, сейчас почти прекратилась. Перестрелки все еще случаются время от времени, и убийства продолжают уносить жизни нескольких лордов ежегодно. Но я ясно дала понять своим оверлордам, что не потерплю подобного, и они сообщили об этом своим подчиненным. Прогресс, как я им сказала, будет основываться на достижениях в промышленности и поддержании порядка в Нале. Тот, кто хотя бы раз прибегнет к насилию, будет наказан; а тот, кто снова и снова будет обращаться к нему, будет лишен власти и заключен в тюрьму…

Как я уже говорила, я изложила свою позицию по этому вопросу совершенно ясно, и мои подчиненные, кажется, приняли это близко к сердцу, но с одним большим исключением: хотя они прекратили попытки убить друг друга, некоторые среди них – мне еще предстоит узнать, кто именно, – удвоили свои усилия, чтобы убить меня.

от Мелиор И Лакин, Правительницы Брагор-Наля, магу Оррису, день 4, неделя 8 зима, год 3067

Звук взрыва заставил Мелиор неожиданно проснуться, сердце ее судорожно колотилось, а в ушах звенело. На какой-то момент она с ужасом подумала, что ей снова одиннадцать лет и она просыпается в маленькой спальне своего детства, разбуженная взрывом, который унес жизнь ее отца. Но воспоминания быстро иссякли. Мелиор поняла, что находится в своей комнате в Золотом Дворце Брагор-Наля и эта бомба предназначалась ей.

На деревянном полу и атласных покрывалах ее кровати валялись осколки стекла, а из разбитых окон стал струиться едкий и густой дым, смешанный с холодным воздухом позднего зимнего утра. Она слышала, как на улице под ее окном кричат люди. Люди Джибба. Она, возможно, слышала даже самого Джибба. Из-за шума в ушах она не была уверена.

Она посмотрела, не ранена ли, и ничего страшного не обнаружила, хотя чувствовала, как по щеке что-то течет. Она дотронулась до нее, а затем взглянула на руку. Кровь. Возможно, ее порезал попавший в нее осколок стекла.

– Ублюдки! – сказала она, выскакивая из постели и набрасывая на плечи шелковый халат. Затем подошла к зеркалу, висевшему на противоположной стене, которое слетело с одной из петель, но все-таки выдержало взрыв, и осмотрела порез на щеке. Ничего страшного, царапина с подтеком крови. Но она была в ярости. – Ублюдки! – снова сказала она. Она попыталась перевести дух и поняла, что ее трясет.

В дверь постучали.

– Войдите! – произнесла она, пряча трясущиеся руки в карманы.

Дверь открылась, и вошел Джибб. Мелиор все еще не привыкла к его строгой голубой форме Правительственной Службы Безопасности, хотя он возглавлял эту службу почти семь лет. Она по-прежнему считала его изгоем, так же как и себя – лордом, а не Правительницей и Хранительницей Камня. Этому способствовало и то, что он выглядел почти так же, как и более десяти лет назад, когда она впервые встретила его на заставе в Четвертом квартале Брагор-Наля. Он по-прежнему был мощного телосложения и двигался грациозно. Его лохматые волосы так и остались темными, а седина, начавшая появляться в ее собственных янтарного цвета завитках, не тронула его шевелюры, и лицо у него, как и раньше, было круглым и выглядело молодо. Он стал более сдержанным, чем раньше, и, возможно, чуть осторожнее. Но это было вызвано не только течением времени, но и изменениями в их отношениях. В остальном он остался прежним, за исключением того, что теперь он лично отвечал не только за ее безопасность, но и за поддержание порядка на всей территории Наля.

– Правительница! – воскликнул он, быстро заходя в покои и глядя на постель. Он остановился, увидев, что ее там нет, и быстро осмотрел помещение. Когда он наконец ее обнаружил, у него широко раскрылись глаза. – Вы ранены! – взволнованно сказал он, подходя к ней.

Она нахмурилась:

– Кажется, нет. Джибб, докладывай. Что случилось?

– Нужно вызвать врача, – настаивал он. – У вас кровь идет.

Она засмеялась, хотя по-прежнему держала руки в карманах, и ей пришлось сделать усилие, чтобы сдержать внезапную дрожь, пробежавшую по спине. Сколько покушений может вынести человек?

– Все в порядке, Джибб. Уверяю тебя. Сообщи мне, что случилось.

Он еще мгновение пристально смотрел на нее, затем медленно покачал головой, и на лице у него появилось выражение покорности, которое она так хорошо знала. Несколько лет назад она стала бы поддразнивать его, говоря, что, если бы его работа была слишком легка, он бы ушел от нее из-за скуки. Такова была природа их дружбы.

Но все это изменилось несколько лет назад, когда Джибб наконец признался, что влюблен в нее, и попросил ее выйти за него замуж. В тот момент они шагали по парку Золотого Дворца, наслаждаясь легким прохладным ветерком и ранним осенним вечером. Сначала она решила, что он шутит, но, когда ее легкомысленный ответ не вызвал ничего, кроме молчания и боли в его темных глазах, она поняла свою ошибку. Борясь с внезапно охватившей ее паникой, она попыталась объяснить, что не любит его как мужчину и сомневается, что когда-либо полюбит.

– Ты мой самый близкий друг, – сказала она ему. – На большие чувства я не способна.

Джибба тем не менее переубедить не удалось. Он пытался уверить ее в том, что со временем ее чувства, возможно, изменятся. В конце концов ей ничего другого не оставалось, как сказать ему то, что расстроит его еще больше, но решит эту проблему.

– Я не могу любить тебя, – наконец сказала она, с удивлением заметив, что плачет, – потому что я люблю другого. Я люблю Орриса.

Джибб долго смотрел на нее, храня молчание и не двигаясь. Наконец он откланялся и ушел.

Мелиор боялась, что вслед за этим разговором он сложит с себя обязанности начальника ПСБ. Но на следующее утро он был на своем рабочем месте, занимаясь вопросами ее безопасности и отправляя группу людей разобраться с последствиями перестрелки в Семнадцатом квартале. Больше они не возвращались к этому разговору. Мелиор как-то попыталась, но Джибб дал ясно понять, что не склонен об этом говорить. И они стали притворяться, что ничего не изменилось.

Тем не менее их дружба с тех пор перестала быть прежней. Их разговоры неожиданно сделались затруднительными и напряженными. Раньше Мелиор свободно говорила с ним почти обо всем и шутила, ни на секунду не задумываясь, а теперь она следила за каждым словом из страха задеть его чувства или, хуже того, заставить думать, что готова согласиться на его предложение. Его готовность остаться на посту главы ПСБ принесла ей большое облегчение, но она знала, что былая непринужденность их дружеских отношений исчезла навсегда. Она видела его каждый день и все-таки скучала по нему прежнему так же, как по своему отцу.

Время от времени, когда они разрабатывали меры по обеспечению безопасности или обсуждали стратегию предстоящей встречи с Советом Правителей, Мелиор почти удавалось убедить себя, что их отношения сделались такими же, какими были много лет назад, когда они действовали в уличной среде Четвертого квартала. Но сейчас, когда она стояла среди осколков стекла, валяющихся на полу ее комнаты, и дым ел глаза, ей казалось, что пропасть, разделяющая их, была так же широка и глубока, как море Арика.

– Бомба была приведена в действие вручную, – сказал Джибб монотонным голосом, – очевидно, кем-то, одетым в форму ПСБ. Он добрался до ступеней у входа во дворец, прежде чем мои люди заметили его. Они застрелили его, но ему удалось произвести взрыв.

Мелиор кивнула. Эта тактика была старой, но эффективной. Дать убийце одурманивающее вещество, спрятать взрывчатку под одеждой, пригодной для маскировки, и послать несчастного дурака на смерть, надеясь, что ему удастся прихватить с собою того, кого нужно убрать. Седрика – оверлорда первого доминиона Брагор-Наля – едва не убили подобным образом, и шрамы от покушения сохранились у него на всю жизнь. Только за последний год Мелиор перенесла четыре подобных покушения. «Теперь уже пять», – сказала она себе, снова замечая порез на щеке и дрожь в руках.

Они с Джиббом понятия не имели, кто стоял за всеми этими посягательствами на ее жизнь. После первого покушения они получили сообщения, что ответственность за это несет Энрек, один из оверлордов Мелиор. Он признался в этом после допроса людьми Джибба и был брошен в тюрьму. Но нападения продолжались; Джибб знал, что все четыре убийцы пользовались взрывчаткой одного типа и в одной и той же оболочке. Это в сочетании со сходной тактикой убедило Джибба и Мелиор в том, что все они были посланы одним и тем же человеком. После последнего покушения Джибб допросил Энрека второй раз, но, хотя оверлорд признался в том, что получал указания и золото в количестве более чем достаточном, он также заявил, что все доходило до него через посредников. Джибб использовал все методы, имеющиеся в его распоряжении, – даже сейчас Мелиор не могла не содрогаться от мысли о том, что это значило, – чтобы заставить Энрека назвать того, кто стоит за ним, но оверлорд ничего не сказал.

– Он не слишком хорошо переносит боль, – сказал ей Джибб в тот момент. – Поэтому, я думаю, он и вправду не знает.

«Кто бы это мог быть?» – спросила себя Мелиор уже не в первый раз за прошедший год. У нее не было недостатка во врагах, она знала это. Мельком взглянув на свой посох, на котором сверкал красный камень, она грустно улыбнулась. В качестве Правительницы она была естественной мишенью для убийства. Несмотря на все реформы, которые она провела в Брагор-Нале, ей не удалось изменить одного фактора, присущего системе правления в Нале: мир и стабильность склонны ограничивать возможность прогресса. Насилие в Нале, которое Мелиор с Джиббом пытались обуздать, имело и практическую подоплеку. Изгоям оно давало возможность стать лордами, а тем в свою очередь оверлордами. И если бы насилию удалось унести жизнь Правительницы, как то случилось семь лет назад, когда Седрик убил Правителя Дарелла, это отразилось бы на всей системе и создало благоприятные возможности к продвижению нескольких удачливых людей на всех уровнях иерархии Наля.

Но Мелиор считала, что в этом не единственная причина повторяющихся покушений на нее. Ведь она не просто Правительница Брагор-Наля. Она также являлась Хранительницей Камня и первым гилдрином в истории Наля, который не только не скрывает своего происхождения, но и обладает огромной властью, а не просто занимает Золотой Дворец. Из-за Дара прозрения – способности предсказывать будущее – людей, принадлежащих к ее сословию, преследовали тысячу лет. И будучи самым выдающимся и могущественным гилдрином во всем Лон-Сере, Мелиор не могла не стать мишенью из-за страха и ненависти, которую вызывали гилдрины.