Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– Попытайся с ногами.

Кое-как поворачиваясь в этом холодном котле, Дьюранд уперся ногами в одну стену, а спиной – в противоположную.

– Хорошо.

Иного пути не было.

Зависнув между стенами, он напряг все силы.

– Помню, я так поднималась в дверных проемах, – заметила Дорвен. – До самого верха.

Детская игра – для здоровых и ловких детей, да и то подниматься им – не более чем на высоту двери. А над болящей головой Дьюранда сейчас простиралось четыре, а то и пять фатомов скользкой глины.

Он попытался придумать, что бы такого сказать Дорвен. В голову ничего не приходило, а думать сейчас было для него занятием весьма и весьма опасным. Не хотелось вспоминать, кто выбил ему зубы, разбил плечо, изуродовал лицо. Собрав все силы, молодой рыцарь переставлял ноги по одной стене и подтягивал плечи по второй. Это было легче, чем думать.

– Давай, – подбодрила его Дорвен.

– Где-то тут должна быть веревка, – пробормотал Дьюранд.

Рубаха скользила у него по спине, когда он подтаскивал плечи выше. Перевязь сползла. На каждый дюйм, что ему удавалось выиграть, он почти столько же терял.

– У тебя получается! – подбадривала снизу Дорвен.

Дьюранд обнаружил, что, если задерживать дыхание, двигаться легче. Скоро каплям, срывавшимся с его мокрых штанов, приходилось проделывать уже долгий путь, чтобы снова попасть в воду. Ноги горели.

– Уже близко! Близко!

Дьюранд треснулся головой обо что-то твердое. Сердце у него затрепетало.

– Что это? – встревоженно спросил голос Дорвен из глубины.

Дьюранд изогнул шею и потянулся наверх. Пальцы скользнули по твердым углам и прутьям, что тянулись через весь колодец. Гарнизон замка перекрыл колодец решеткой. Понятное дело – осада, война. А это – путь в замок. Та самая решетка, что утопила Альдуана.

– Дьюранд? – эхом разносился внизу голос Дорвен.

Он навалился на решетку плечом. Лязгнули петли. Ноги скользили по стене, как мокрые пузыри. От усилий, которые требовались на то, чтобы удерживаться наверху, вышибало дыхание из груди.

– Дьюранд?

– Минуточку… – прохрипел он.

Единственным источником света над головой была щель под дверью колодезной комнаты – тончайшая, слабая нить. Но Дьюранд все же сумел разглядеть большие отверстия и, подтянувшись как можно выше к решетке, лебедку, при помощи которой колодец открывали и закрывали. Где-то должен быть и засов или замок, которым запирали крышку.

– Что там такое? – не унималась Дорвен.

– Решетка, – пояснил Дьюранд. – Запертая.

Дорвен ответила не сразу.

– Владычица Небесная, – наконец выдохнула она. Он чувствовал, как она смотрит на него, тщетно сражающегося с решеткой.

Альдуан умер тут, в такой же ситуации. Он не сумел найти выхода – молодой воин в расцвете сил. Что было у Дьюранда такого, чего бы не было у Альдуана? Тот сумел проплыть через трубу. А высадить железную решетку никому не под силу. Дьюранд отчаянно пытался придумать себе какое-нибудь преимущество. Веревку они с Дорвен оставили в сгоревшем доме Альдуана. Крюк – тоже.

Внезапно он осознал: у него все же имеется кое-что, чего не было у Альдуана несколько месяцев назад. Этот распроклятый меч, болтающийся у него на шее! Ни секунды не раздумывая, он просунул клинок через решетку и принялся водить им по неровным прутьям, стараясь нащупать кончиком петлю замка или засова. Ноги болели, спина скользила по стене, но он все шарил и шарил.

И усилия его увенчались успехом. Изогнув кисть, он не увидел – почувствовал – как острие зацепилось за скользящий изогнутый стальной прут. Ловя ртом воздух, он двигал мечом во все стороны, на пределе сил и длины рук. Наконец засов лязгнул и поддался.

По сравнению со всем этим втянуть наверх Дорвен оказалось почти легко.

Когда Дьюранд прижал трепещущую девушку к груди, она посмотрела на него снизу вверх.

– Знаешь, что я тебе скажу? Эти Гермундовы веселые девицы никогда тут не плавали. И мне все равно, что там рассказывают глупые скальды.

* * *

Мокрый и полуголый Дьюранд прижался ухом к двери колодезной комнаты, содрогаясь при воспоминаниях о мрачной крепости за этой дверью. Он бы предпочел оказаться где угодно еще, только не тут.

– До святилища путь неблизок – и извилист, – пробормотал он. Голова снова была полна воспоминаний о жарком безмолвии зала, о том, как угрюмо восседал на отцовском троне Радомор, о запертой в своей башне Альвен. Все это ждало их за дверью.

Однако Дьюранд заставил себя повернуть ручку – и шагнул в проход, где звенело эхо громких голосов. Где-то невдалеке скрипнула по камню скамья. В герцогском замке еще оставались люди. А он так надеялся, что это проклятое место могли забросить.

– Иди за мной, – прошептал Дьюранд и торопливо повел Дорвен во мгле замка, стараясь поскорее убраться подальше от темного зала. Сверху раздавался какой-то стук и скрежет. Дьюранд с беспокойство подумал о том, что за ними на полу остаются мокрые следы и лужицы.

– Большая часть войска Радомора наверняка на улицах, но кто-то в замке все же еще остался, – заключила Дорвен. Дьюранд крепко сжимал в кулаке меч, зная: за каждым поворотом они могут наткнуться на стражу или бог весть на что еще.

Они брели, хромая, скользя и дрожа от холода, вниз, в глубины замка, пока – казалось, прошло сто лет – Дьюранд не наткнулся на узкий проход, что вел меж камней фундамента к крохотному коридору наружу. В последний раз, когда Дьюранд проходил этим коридором, у маленькой дверцы стоял часовой, пытавшийся выманить у вздумавшего дать деру новичка несколько пенни. Однако теперь сырой коридор был пуст, а когда Дьюранд взглянул на руки, крови на них не оказалось.

– Здесь я убил человека, – проговорил он.

– Открывай, – только и ответила Дорвен.

* * *

Они незваными гостями вышли в холодный переулок, небо над которым застилали стаи птиц-падальщиков. Дьюранд и Дорвен крались между стеной замка и оградой, задержавшись лишь на миг, чтобы выглянуть из-за угла замка и глянуть на цель своего пути. Верховное святилище Ферангора парило над городом – все серое, от самого основания и до высоких шпилей, что терялись сейчас в завесе черных крыльев. Западные врата здания – две двери, подобные огромным боевым кораблям – стояли в обрамлении каменных королей и Небесных Сил.

Сейчас Дьюранда мало волновала красота этого древнего храма; он думал лишь о расстоянии. Его отделяло от здания пятьдесят шагов – пятьдесят шагов по открытому двору в самом сердце вражеской цитадели.

– Ну вот мы и пришли, – проговорила Дорвен. – Теперь бы только…

Дьюранд нацелился на вход между древними королями. Какое бы смятение ни царило в самом замке, у входа в твердыню Радомора все было тихо. Дьюранд пустился бежать.

Однако не успел он сделать и двадцати шагов, как сзади раздался какой-то сдавленный вскрик: то бросилась вслед за ним Дорвен. Она судорожно показывала на темный вход в крепость.

– Я не… – начал было Дьюранд и замолчал, услышав исходящий из темного входа рокот. Дорвен услышала его первой, но Дьюранду был отлично знаком этот звук: по лестнице спускался отряд воинов в полном вооружении.

Злополучные лазутчики замерли прямо посреди двора. В первый миг Дьюранд был твердо уверен, что погубил их обоих, но потом заметил крошечное, ничтожнейшее укрытие: в тени у ног каменных королей, что охраняли врата.

– Бежим! – отчаянно шепнул он в ту самую минуту, как заскрипели, отворяясь, двери замка.

Они очертя голову, рискуя переломать все кости, метнулись к святилищу. Дьюранд знал: двери у них за спиной уже открываются. Он нырнул в тень, толкая Дорвен перед собой, и оба скорчились на камнях у подножия королей в нескольких шагах от величественных ступеней главного входа. Дьюранд со всех сил сдерживался, чтобы не завыть от боли.

– Замри, – шепнула Дорвен. – И не забывай дышать.

Совет был мудр: вооруженные воины уже шагали по двору, а клочок тени, в котором прятались незванные гости, был совсем крошечным. Отряд проходил буквально в нескольких шагах от них. Однако Дьюранд вдруг осознал: а ведь это не просто несколько растяп, припозднившихся к битве. Меж двумя шеренгами суровых бойцов он разглядел зеленые крылья мантии, развевающейся так широко, точно владелец ее собирался взмыть прямо в небо над городом. То шел сам Радомор Ирлакский!

На один ошеломляющий миг Дьюранд вдруг понял, что может одним ударом меча покончить с осадой. Ведь у него в руке был меч, пронесенный им через все это утомительное странствие по цитадели. Телохранители Радомора не ожидают обнаружить вооруженного врага в самом центре крепости. Но слишком уж их много. Любое движение привлечет внимание всего отряда – со всеми сразу ему не справиться. А Дорвен? Что тогда станется с ней?

И он не стал нападать. Ждал, дрожа в тени каменных изваяний пред входом в святилище – такой же холодный, как они сами, мысленно подсчитывая телохранителей Радомора. Дорвен накрыла ладонью руку возлюбленного, словно прочитав его бессвязные мысли.

Радомор проходил уже совсем рядом, как вдруг с высокого крыльца святилища – в двух шагах от каменных королей – раздался надтреснутый голос.

– Ваше величество! – позвал он. И в ту же минуту все ряды стражи Радомора ощетинились обнаженными клинками.

Сам Радомор в ответ лишь чуть заметно повернул лысую голову.

– Даже не пытайся контролировать меня и в этом, колдун.

Глаза его сверкали, как черное стекло в горниле.

– О, ваше величество, как можно! Я лишь слегка удивлен тем, что вы сами идете в бой, – продолжал голос, явно принадлежавший одному из льстивых чернецов-Грачей. Дьюранд слышал, как зашелестели на ступенях длинные рукава чернеца – так низко он поклонился. – Ведь на то нет никакой необходимости.

Воины Радомора не спешили убирать мечи.

– Необходимость есть, – прогремел Радомор. – Этот мальчишка Ламорик защитил права Рагнала на глазах у всех лордов Древнего Эрреста. Теперь же Акконель сожжен, но я оттеснен даже с его развалин.

– Но мальчишка в любом случае обречен, – возразил Грач. – Ваш хитроумный план заманил его в ловушку – его уже ничто не спасет.

Дьюранд дрожал в тени у крыльца, а вокруг тем временем разлилась удушающая вонь. Воины Радомора морщились и сглатывали. Над головой неистово носились птицы.

– Бывают времена, когда просто смерти мало, – проговорил Радомор. – Я должен покончить с ним своими собственными руками. Мало ты смыслишь в королях, коли воображаешь, что я могу ограничиться меньшим.

– Ваша кровь – кровь королей, ваше величество. Мы же с братом лишь смиренные слуги. Если б мы только поняли раньше ваш замысел, мы бы могли отправить с вами вашего Паладина. Но сейчас мы стеснены в средствах. Время жатвы. Все это не так-то просто, ваше величество, – доверительно добавил он.

– Играйте в ваши игры сколько угодно, но я устал от смрада. Мне не нужны эти старые кости, я и сам о себе позабочусь. – Радомор чуть заметно опустил гордо вскинутую голову. – Я поступлю, как должно – с ним или без него. Я не дитя малое.

– Разумеется, ваше величество. – Рукава Грача снова зашелестели по ступеням святилища. – Мы будем ждать известий о вашем триумфе.

С крыльца донеслось шмыганье носом, тихий смешок – и почти бесшумные шаги колдуна отступили, удалились вглубь храма.

Дьюранд приподнялся с мостовой. Люди Радомора, громыхая оружием, еще шли к воротам, а двое незваных гостей в мокрой, льнущей к телу одежде, проскользнули в источающее смрад святилище Ферангора.

* * *

За величественными вратами святилище отверзлось, точно выпотрошенная гора, кишащая черными птицами. Колонны сочились гноем, точно ребра гниющего левиафана. Все кругом было изъедено червями. Дьюранд едва дышал от вони. Черные крылья месили воздух меж сальных свечей.

– Ребристая тьма, – проговорила Дорвен рядом с Дьюрандом под гомон птиц. – Место, где обретали упокоение предки Радомора с древних веков – иные из них приплыли вместе с Серданом Путешественником. – Меж колонн теснились каменные гробницы. – Если он так зверски обошелся со своими собственными предками, то как же поступил с моим бедным братом?

– Сюда, – потянул ее Дьюранд. – Они где-то там.

Ем совершенно не хотелось обсуждать с Дорвен порочность Грачей: скоро они и так узнают больше, чем смогут переварить.

– Их так много тут. Заблудших. Так много. Сотни. Тысячи. Воздух так и кишит ими. Все эти проклятые птицы.

Дьюранд повернулся к спутнице – и увидел, что взор ее мечется из стороны в сторону.

– Дорвен!

Не время сейчас думать об этом!

– Все воют и стонут. Столько отчаяния. Дьюранд, я даже думать не могу. Безнадежность – до самого потолка. До неба! Слишком много. Я ничего не вижу.

Она упала бы, не подхвати Дьюранд ее за плечи.

В тот самый миг, как она начала падать, из смрадного закоулка в глубине бокового придела раздался обрывок смеха. Дьюранду казалось, будто он попал в западню – остался совсем один, брошен – без малейшего предупреждения.

Дорвен, судя по всему, уже не осознавала реальности в царящем вокруг аду. Под ногами Дьюранда струилась зловонная грязь. Вились птицы.

– Я чувствую их всех – каждое украденное дыхание. Их сны. Дьяволы!

Дьюранд зажал ей рот рукой. Что бы ни открывало сейчас Дорвен почерпнутое у мудрых женщин умение видеть то, что скрыто от глаз большинства, его, Дьюранда, она в упор не видела.

– За все блага мира я бы не потащил тебя дальше, но не могу же я бросить тебя здесь, – сказал он и потянул Дорвен вдоль прохода. Босой, полуодетый, он мчался мимо чудовищных примет осквернения: вымазанных нечистотами древних святынь, подвешенных за ноги или обезглавленный изображений Небесных Сил. Но вот впереди мелькнула скрюченная фигурка их врага – Грач завернул за колонну и скрылся где-то внизу.

Таща за руку Дорвен, Дьюранд бросился бежать: нельзя терять чернеца из виду! За колонной он обнаружил витую лестницу, что уводила в глубину подземелий под храмом. Он не сомневался, что непременно найдет Морина с этими дьяволами, что Грачи шли именно туда, именно к нему. Хотя зловонный воздух тут, внизу, был еще гуще – так и плавал перед глазами смрадным облаком, стоял, как вода в затхлом пруду, – Дьюранд заставил себя пригнуться и нырнуть в подземелье.

Птицы, вившиеся под сводами святилища, тоже летели вниз, в склеп, что тянулся все вдаль и вдаль, напоминая угрюмый лес. И кругом, до самого горизонта, высились груды какой-то отвратительно блестящей слизи. Птицы лихорадочно садились на эти груды.

– Что они натворили? Что это? – залепетала Дорвен.

– Тс-с-с! – Оборвал ее Дьюранд. – Я тут, с тобой.

И поднял тонкий клинок, держа его меж собой и царящим вокруг безумием.

В каждой нише в стене, на каждом саркофаге стояли маслянистые свечи. Голые ноги Дьюранда скользили в слизи, а в какой-то момент, задев рукой держащей меч обо что-то большое и круглое среди грязи, он обнаружил, что на него таращится ухмыляющийся череп. Кто-то залепил глазницы черепа красной глиной, а на костях были вырезаны вереницы каких-то гнусных символов.

Не успел Дьюранд отпрянуть в сторону, как на череп опустилась одна из ворон. Казалось, она что-то нашептывает ему на ухо, тыкая туда острым клювом. Мгновение – и птица снова унеслась прочь. Дьюранду вспомнился ворон, что спикировал на умирающего часового там, на первом парапете. Таково было мерзкое задание всей этой черной стаи – перелетать от губ каждого умирающего к этой пещере пустых, раскрашенных костей.

– Заблудшие, – прошептала Дорвен. – Все они связаны тут. Бедный Морин.

– Пожалуйста, – шепнул Дьюранд, закрывая трясущейся ладонью рот девушки, в глазах которой застыл ужас. – С твоим братом они этого не проделали. Заложник нужен живым.

Он сказал бы и больше, но тут услышал голоса Грачей.

– Брат, – окликнул тот, что находился ближе к Дьюранду. – Все, как ты и предполагал.

Откуда-то из подземелья ему отвечал второй голос.

– Его величество не в силах устоять. – Слышались влажные щелчки – во мраке кто-то энергично работал ножом. – Он раб условностей.

– На короля всегда устремлено множество глаз.

Дьюранд знаком показан Дорвен, чтобы она стояла на месте – прислонившись к колонне, – а сам стал красться по направлению голосов: ни дать ни взять наемный убийца в темном переулке. Тот Грач, что находился ближе к нему, продолжал:

– Даже заурядный человек должен увидеть силу, если верит в нее. Радомор ведь не круглый дурак.

– Глаза. Много глаз… – Влажное щелканье зазвучало снова.

Подхромав ближе, Дьюранд увидел первого Грача: тот стоял перед грудой черепов, постукивая по ним пальцами.

Дьюранд добрался до прикрытия последней низкой колонны, морщась от ощущения липкой слизи под ногами. В голову полезли непрошенные воспоминания о том, как парализует одно только прикосновение этих дьяволов. Что станется с Дорвен, если они его поймают? У него на глазах они уже вытянули дыхание жизни у беспомощных жертв.

Но выбора не было. Надо найти Морина.

– Приготовления закончены?

Дьюранд высунулся из укрытия и увидел, что второй Грач примостился на краю самой большой груды костей во всем хранилище. Она уходила под самые своды святилища. Грач тонким ножиком обстругивал еще влажный череп. Последнее движение самым острием – и, завершив работу, он поднял череп перед собой, словно заглядывая ему в глаза.

– Что нам делать с ними со всеми? С армией? С несчастным паладином Радомора? И чего нам не делать, брат?

– Должно быть, скоро наш неизвестный советник, тот, что всегда нам нашептывает, сам все скажет, брат. Мы далеко зашли по его велению. Уже скоро он лично поприветствует нас.

Дьюранд нахмурился. Кто мог призвать столь гнусных тварей в Эррест?

Тот Грач, что обтесывал череп, вытащил из горшка два куска ржавой глины и замазал глаза и нос черепа перед собой.

– Ну вот. Что скажешь? – Ему пришлось отмахнуться от одной из ворон. – Совсем осмелели!

– Дыхание жизни, связанное смертью. Хорошенький сосуд, брат. Но его величество скачет в бой – нагой и беззащитный, если не считать стального доспеха.

– Да-да. Ты хнычешь, как наша бедная матушка. Я сейчас, одну минуту – а ведь что мы делали бы без этих хорошеньких сосудов? Я их всех не сохраню.

Колдун быстро перевернул череп, проколол себе палец ножом и подержал ее над черепом, пока туда не упала большая тяжелая капля.

– Какие богатства, запечатанные кровью из самого сердца. Мы пожадничали.

Второй Грач ответил брату невнятной улыбкой и поцеловал череп в желтые зубы.

– Чистейшее безумие.

– Да, безумие. Я сам начинаю задумываться, братец. А теперь – к его величеству.

Жуткая парочка кивнула друг другу и взялась за дело. Дьюранд не успел отпрянуть, как тот, что резал по черепу, отпил глоток из кровавого сосуда, а второй выдернул пробку из одного мокрого черепа. Оттуда вырвался рой мух. Они роились в воздухе, облепляли тяжелые крылья плащей чернецов, метались вокруг потайного укрытия Дьюранда, заставив его снова спрятаться в тень. Он с трудом удержался от панического бегства, но собрался с мужеством, говоря себе, что темные затеи Грачей – не его дело. Его задача – найти Морина, затерянного где-то в этом зловонном аду, и бежать. Бежать из этой обители смерти, мух и воронья.

Но едва наполнив тьму роящимися мухами, колдуны вытянули губы и принялись втягивать мельтешащий рой в себя. И мухи повиновались. Вихрящимися воронками, клочковатыми облаками они хлынули вниз по горлам чернокнижников, пока те не раздулись, точно надувные шары, а в склепе не осталось ни единой мухи. А колдуны лишь ухмылялись – довольные, точно мальчишки, объевшиеся вишен.

Так вот что стало со множеством погибших?

– Уф! Многовато будет, – проурчал Грач с ножом. С губ его слетело несколько мух.

– Ну что, начнем?

Напитавшись исходным материалом для своего гнусного занятия, колдуны одновременно воздели забрызганные руки.

– Жизнь к жизни, – завели они. – Сердце к сердцу. Жила к жиле.

Вязкий рой медленно выползал обратно из их губ – но уже не дикий, а словно слившийся в единое целое, сплетенный в одно.

– Кровь к крови, кость к кости, мы связываем и объединяем вас. Вашу жизнь с его жизнью.

Они разом сплюнули, и рой отделился от их губ.

Дьюранд невольно поднял голову, следя взглядом за мушиным роем, что вился среди теней меж древних колонн склепа, поднимаясь все выше над горой черепов, покуда не вылетел через разбитые своды в само святилище.

И глядя в удушливую и огромную тьму, Дьюранд вдруг заметил белую фигуру, подвешенную среди пронзительно кричащих птиц.

– Прах побери! – пробормотал он. Чернецы-Грачи растянули свою жертву между колонн, повесили на ремнях за запястья, как какую-нибудь оскверненную икону. Мушиный рой полз по нему вверх. Вверх по ремням. И Дьюранд узнал обращенное к нему лицо, хотя последний раз видел его долгую зиму назад – на полях Редуиндинга и Тернгира. Изможденное, осунувшееся лицо повернулось вниз, и Дьюранд узнал глаза, что встретили его взор: то был лорд Монервейский.

– Прах побери! – повторил Дьюранд.

Грачи сволокли Монервея в склеп, и Дьюранд видел, как смутные тени вскипают вокруг узловатых ремней, облепляют каждую фигуру меж хаоса колдовских знаков на выступающих костях несчастного. Все это явно не сулило ничего хорошего.

Ну почему он не посмотрел вверх раньше? Он бы успел отвязать Монервея и бежать, даже не заходя в это распроклятое подземелье. А теперь они с Дорвен завязли в гнусном склепе – и совершенно напрасно. Голова у Дьюранда гудела. Он повернулся, чтобы взять Дорвен за руку.

И обнаружил, что она уже поднялась на ноги и выходит из своего укрытия. Она увидела, что Грачи сделали с ее братом, – а Грачи уже увидели ее.

– Что это? – спросил один.

– Небом клянусь, не может быть! Леди Дорвен?

Что бы ни собиралась сделать Дорвен в этот миг, Дьюранд бросился вперед, преграждал ей путь, с мечом в руке. Вот и посмотрим, много ли смогут наколдовать эти дьяволы, когда он разрубит их на мелкие кусочки!

Но едва он вырвался из тени, Грач, что стоял ближе к нему, расхохотался и, мгновенно взмахнув рукавом, напустил на него целую бурю воронья, хлынувшего в склеп через дыры в сводах. Они намертво перекрыли Дьюранду дорогу, налетели на него, сбили с ног, отбросили на гору черепов.

Он полетел назад, переворачиваясь в полете, и наконец приземлился в двух дюжинах шагов от ухмыляющихся чернецов. Загромыхал по камням меч. Ощущение было такое, словно он вновь свалился с распроклятого скакуна. И пока он отплевывался от набившихся в рот червей и перьев, оба колдуна склонились в издевательских поклонах перед госпожой Дьюранда.

– Сукины дети! – прорычал молодой рыцарь.

– Чудесно! – восхитился тот, что обтесывал череп.

– Ее брат. Ее любовник? И сама дама. О да! – подхватил второй.

– Вполне ли мы успели закончить наше маленькое колдовство перед тем, как нам помешали, братец?

– Сдается мне, – отозвался первый Грач, – что мы были к тому очень…

Дьюранд собрался с силами, чтобы вновь броситься на мерзавцев, но тут над их головами раздался гулкий удар, потом крик. Из обнаженных ребер Морина торчала стрела. На ней даже висела капля крови. Сверкающий наконечник направлен был так, словно стреляли от стены или от витражей на окне. Но ни там, ни там было просто неоткуда стрелять.

– Я собирался сказать «очень близки», но, сдается мне, братец, что мы уже все закончили.

– И тем самым, ваша светлость, мы видим истинную цену чернокнижия, столь опороченного выдумками скальдов и священников! – добавил, глядя вверх, второй чернец.

– Чудовища! – вскричала Дорвен.

– Его величеству не понравилась бы эта противная стрела, – заметил первый чернец.

Дьюранд заметил, что Дорвен чуть-чуть сдвинулась с места – как будто собиралась броситься на кого-нибудь из чернецов. И снова он ринулся вперед, спасая ее от этих дьяволов и нее самой.

На этот раз птичий рой обрушился на него, точно вода из прорвавшейся плотины. Ноги оторвались от пола, и он барахтался среди мельтешения когтей и крыльев, пока наконец не рухнул на пол, только уже не в склепе, а в одном из пределов святилища. Меч застучал по камню. Колени ударились о пол с такой силой, что чудом обошлось без переломов.

– Думаю, с этим довольно, – прощебетал один из Грачей. – Давай к делу.

Силясь вдохнуть, Дьюранд услышал шорох из огромного нефа. Опершись на камень какой-то древней гробницы, он медленно поднялся на ноги и, невзирая на птиц, попытался заглянуть через пролом вниз. На осыпающихся грудах черепов двигались тени: то карабкались чернецы Морин бился в путах – связанный, но еще живой.

Дьюранд сжал зубы и, шатаясь, побрел вперед через птичий вихрь. Дорвен была внизу с этими дьяволами – обезумевшая и полуслепая.

– Скорее! – поторопил Грач брата. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть шум крыльев.

– Когда и чем тебе помогло – подгонять меня?

Дьюранд снова отыскал меч и вырвал его из липкой слизи.

Мироздание вращалось перед глазами в водовороте дьявольских птиц, он почти ничего не видел.

В промежутке между двумя налетающими стаями он успел разглядеть, что колдуны набирают из груды черепа: у обоих были уже полные руки. Морин бился в путах: он уже видел это и прежде.

– Осторожнее, – предупредил более трусливый чернец.

Птицы носились по всему помещению, а чернецы запрокинули головы и поднесли черепа к губам. Вязкие, как патока, тени хлынули им в утробы.

Дьюранд отчаянно пробирался вперед, точно моряк в бурю.

Он слышал голоса колдунов, всасывавших в себя душу за душой и покряхтывающих от усилий. Кожа у них лоснилась, как у утопленников.

– Пора начинать, – прокаркал тот, что вырезал череп.

У них даже шеи раздулись от душ погибших, до самых подбородков.

– Слишком много. Слишком.

Одеяния на груди чернецов натянулось, едва не лопалось.

– Пока не поздно!

В конвульсиях, больше всего напоминающих рвотные судороги, колдуны принялись извергать души обратно. Тени разлетались тяжелыми каплями, взлетали под самые своды. Вокруг носились птицы.

Дьюранд глядел на ад, что разыгрывался прямо у него на глазах. Если бы он только мог добраться до этих дьяволов! Они лопнули бы от первого же удара. Но шквал черных перьев вновь швырнул молодого рыцаря на пол. Теперь птицами владела новая цель. Под заклинания чернецов вся стая устремилась через неф в единую атаку. Гробница дрогнула, когда за нее ухватились сотни когтистых лап. Каменные плиты по всему святилищу скрежетали под напором обезумевших птиц. Здоровенные камни скользили и поднимались в воздух. Птицы атаковали, раздирая паутину и саваны, вытаскивая мертвецов из могил. Базальтовая крышка под коленом Дьюранда дернулась вверх.

Дьюранд, оказавшийся в самой глубине этой безумной бури, знал: они обречены. Он попался – и спасать Морина тоже поздно. Он лишь слабо надеялся, что Дорвен хватит ума убежать, пока эти дьяволы отвлеклись.

Острые клювы раздирали иссохшие трупы – один за другим. Вытаскивали покойников из ниш, рвали на части и тащили к чернецам.

Сражаясь с птицами, Дьюранд урывками видел, как чернецы шатаются под собственными чарами. Видел, как изо ртов у них падают куски гнили, мгновенно превращаясь в мух или червяков. Видел, как сухие кости вращаются вокруг колдунов, как яростно вьется вокруг ошалевшее воронье.

И посреди всего этого обретала форму зловещая фигура. Сперва Дьюранд увидел высокого воина, чуть ссутулившегося под тяжестью длинной стальной кольчуги: печальная, слегка знакомая фигура. Но скоро ее оплел град длинных, дребезжащих костей. В черных клювах заблестела медная проволока, соединяя кость с костью. Дьюранд видел, как птицы и кости искажали, уродовали этого печального воина, оборачивая его в слои костей и тряпья, покуда фигура его совсем не затерялась в ином костяке – массивном и тяжелом, как упряжка волов. Конечности, сложенные из сотен рук и ног, несли на себе эту чудовищную тушу. Хвост, сложенный из тысяч костей, хлестал по сторонам. Шлем павшего воина лопнул, ощетинившись гигантскими клыками, а на грудь упала густая борода из паутины. И вот наконец глазам Дьюранда предстал Паладин из Расписного Чертога: сотни гробниц, опустошенных бурей, породили этого монстра.

В молчании, подобном рокоту моря, птицы взмыли вверх. И в этой живой, зловещей тишине Паладин зашевелился, покачиваясь, точно стоящий на якоре корабль, и повернулся к Дьюранду. Вот когда молодой рыцарь ощутил ужас мышки, оказавшейся в тигрином логове.

Грачи-чернецы снова склонились в издевательских поклонах, удобно устроившись позади сотворенного ими чудовища.

– Воистину чудесно, – проговорил один. – Какая уместная судьба. Мы на грани того, чтобы уничтожить наконец грубое войско Гирета. А вы, сэр Дьюранд, Бык Гирета, как раз пришли сюда и можете наконец встретиться с нами лицом к лицу. И с Паладином Ирлака.

Птичий вихрь, как ни странно, оставил Дьюранда живым – и с мечом в руке. На улицах гибло войско Гирета. Надо было освобождать Морина. Чтобы добраться до Грачей, Дьюранду предстояло преодолеть шестьдесят шагов. И пройти мимо Паладина. Дьюранд принял решение. Пусть эти дьяволы издеваются над ним. Пусть угрожают и насмехаются. Пока они будут болтать, он медленно, шаг за шагом преодолеет расстояние до их глоток.

Продвинувшись вперед на первый, осторожный дюйм, Дьюранд заметил какое-то движение за спинами чернецов: бледная фигура стремительно проскользнула за колонну близ лорда Морина. Дорвен сбежала из подземелья. Дьюранд, пошатываясь, сделал еще шаг вперед, не зная, плакать или сыпать проклятиями.

– Жалко заканчивать со всем этим, но пора двигаться дальше, – промолвил один из колдунов.

– Да, братец. И со временем вся эта борьба покажется не более чем фанфарами, возвещающими появление короля Рагнала.

– У моего брата весьма поэтическая душа, – пояснил один из зловонных чернецов. Второй, напыщенный, удостоил его лукавой улыбкой. – Возможно, ты знаешь. Их было так много.

Дьюранд старался ни взглядом, ни выражением лица не выдать Дорвен. Пришла ли она в себя? Все это воронье и души, которые птицы несли сюда, привели бедняжку в окончательное расстройство. Но теперь она даже сумела отыскать где-то нож. Дьюранд качнулся еще ближе и взмахнул мечом Оуэна. Вся его воля уходила сейчас на то, чтобы смотреть лишь на колдунов. Паладин задребезжал, точно какая-нибудь военная машина, готовая уничтожить противника.

Тот чернец, что стоял ближе к Дьюранду, приподнял бровь.

– Довольно уже тянуть. Судьбу не отсрочишь. Герой должен отважно глядеть в лицо своей гибели – и ее часу. – Колдун перевел взгляд на чудовище. – Пусть же этот час настанет теперь, Паладин.

Он ткнул пальцем в сторону Дьюранда.

У молодого рыцаря перехватило дыхание.

Однако ничего не произошло. Его не разодрали в куски, как ребенка, случайно вышедшего на арену к быкам. Чудовище не накинулось на него. Даже не тронулось с места. Из-под искореженного шлема донеслось тоненькое шипение.

– Ос-с-с-с-вободи нас-с-с-с.

Оно еще не успело затихнуть, как Дьюранд бросился на чернецов. Оба они отскочили назад. Один из них скорчился, закрывая руками лысую макушку, но не успел Дьюранд опустить меч, как второй щелкнул пальцами в воздухе – резкий щелчок, мгновенно ожививший Паладина.