Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

18. АЛЫЙ ЧАС

Словно шквал налетел с озера – воинство Радомора переправилось через реку Бейндрол. Дьюранд двинулся к могучим Закатным вратам. Многотысячная толпа медленно текла через арку в город, ища спасения. Солдаты Радомора двигались по мосту плотно, плечо к плечу, точно ковер, протаскиваемый через узкое отверстие. Они заполонили весь лагерь на той стороне моста и, не останавливаясь, хлынули в поля вокруг, к нижнему городу. Дьюранд собственными глазами видел несметное количество рыцарей и бесконечные ряды копейщиков, блестевшие, точно море. Военные механизмы, влекомые упряжками быков, поднимались над этим морем, словно боевые корабли.

Дьюранд оглянулся. Над площадью за Закатными вратами высилось белое изваяние самого Небесного Владыки. У ног торжественно-мрачного исполина колыхались людские массы.

– Прах побери, еще и дождь зарядил, – проворчал Берхард. Старый воин поднялся на парапет с арбалетом на плече. – Драться под дождем – то еще развлеченьице. – Он кивнул Дьюранду. – Мы сейчас все на стенах. Конзар решил разбить наших попарно. Сам остался с Ламориком, а меня отправил за тобой. Гутред с Бейденом тоже где-то тут сидят. Думаю, у нас в паре старшим буду я, идет?

Дьюранд оскалил зубы в подобии улыбки, но кивнул, указывая подбородком на близящееся войско.

– Прах побери, – поморщился Берхард, взглянув в ту сторону. Морщины у него на лице словно собрались в кулак вокруг закрытого повязкой глаза. – И зачем я только решил посмотреть?

– Я на это дело любуюсь уже с рассвета.

– Это не только его люди да наемники; у Радомора гораздо больше народа. Готов пари держать, под зелеными плащами нынче идет немало таких, кто оставил свои беоранские цвета дома.

Дьюранд кивнул. Чтобы собрать такое войско, понадобилась бы добрая половина рыцарей Эрреста. Наступающая армия походила на целый город, который вдруг взял да и стронулся с места – со всеми башнями и вышками.

Под натиском дождя Акконель поменял цвет: серебристые соломенные крыши и бледные стены потемнели, зато очертания цитадели сияли, точно глиняные плиты.

– Боже, – прошептал Берхард, покачав головой. – В прежние времена я бы голову заложил, что Бейндрол ни с каким войском не взять, пусть даже это войско ведут сыны Гештар.

Теперь же вон – с обеих сторон крепкие каменные мосты. А этот вот нижний город? По всему, что я слышал, много поколений там была лишь голая земля – полоса обороны. Вокруг стен шли рвы – просто так не подберешься, а на башнях и укреплениях стояли баллисты и катапульты. Если бы какие бедолаги и форсировали бы реку, то тут, под стенами, на них все силы ада обрушились бы. А ныне – военные машины давно истлели, под стенами толпятся дома… – Берхард скорчил гримасу отвращения. – А все мир!

Пока рыцари наблюдали, колонны ирлакцев вступили в запутанный лабиринт улиц нижнего города. Осадные механизмы скользили меж крыш. Ближе к замку толпы угрюмых горожан, спешащих миновать Закатные врата, наполнили пространство под высокими стенами.

– Долго еще наши смогут держать ворота открытыми? – спросил Дьюранд. – Ирлак уже в городе.

– Да, им следовало бы взять время хоть с каким запасом, – согласился Берхард, вглядываясь в сторону скрывшихся батальонов. – Безумие. Радомор заполучил половину клинков Эрреста, а мы ничего и не слышали. Да ему же пришлось нанять целую армию плотников, чтобы сколотить все эти машины. Даже если бароны и промолчали, подумай, сколько глоток им пришлось перерезать. Каждый зевака, встреченный на перекрестке. Каждый пастух на холме. Представь, сколько крови.

Шум под воротами усилился, толпа напирала. Должно быть, кто-то заметил Радоморовы осадные механизмы или услышал звучащий среди лавок и трактиров боевой рог.

– «Моря крови», – вспомнил Дьюранд фразу, слышанную совсем недавно.

– Леди Дорвен спрашивала о тебе. Выходит, ты пробыл тут весь день?

– Не верится, чтобы в такую пору кто из нас проводил время на пирушке в Расписном Чертоге.

– Да уж, занятий нам хватит. У меня сложилось такое ощущение, будто она хотела тебе что-то сказать.

Берхард очень пристально смотрел на Дьюранда.

В этот момент внимание их привлекла группка стражников, что шагали по стенам, вглядываясь вниз, на колышущуюся толпу. Хмыкнув, Дьюранд двинулся вслед за ними. Внизу образовался затор – сцепилось между собой несколько телег. В середине что-то отчаянно брыкалось и билось.

– Идем, – сказал Дьюранд. – И так времени нет.

Рыцари ринулись вниз, в царящий под стеной хаос. Толпа наседала со всех сторон, а в самом центре затора раздавались отчаянные крики и визг. В порожденной страхом и отчаянием давке оглобли телег и повозок сплелись, точно прутья в плетеной изгороди, – и каждая телега была нагружена выше человеческого роста. Под всеми этими грудами одна оглобля случайно проткнула шею чалого мерина, впряженного в соседнюю повозку.

Дьюранд вместе с остальными взялся за дело. Под сводами арки гулко разносились встревоженные голоса. Скоро за сцепленные телеги взялось достаточно крепких рук – и тянули они в нужные стороны. Горожане и стражники вместе расцепили повозки. Сотни людей убирали с мостовой рассыпавшиеся узлы и сундуки. Кто-то сжалился над несчастным чалым и перерезал ему горло, а тело оттащили на площадь под Небесным Владыкой.

Дьюранд взмок от напряжения, однако работа доставляла ему такую суровую радость, что он остался там и дальше – помогал горожанам с повозками, вел под уздцы упряжных лошадей и волов, присматривал, чтобы дети не уходили далеко от матерей – трудился как проклятый, чтобы скорее провести всех через ворота.

– Дьюранд, что это там?

Берхард, прищурившись, смотрел ему за спину.

Кто-то отчаянно звал в дальнем конце сводчатого туннеля: какой-то высокий мужчина с искрящимися зелеными глазами и гривой седых волос.

– Эй! Может, кто-нибудь уделить мне минутку внимания? Эй, слышите?

На нем была куртка из некрашеной шерсти. Сзади стояла целая вереница людей в такой же простой одежде.

Дьюранд кивнул Берхарду и стал пробиваться против людского потока в ту сторону. Приблизившись, они обнаружили, что высокий незнакомец стоит, придерживаясь рукой за плечо юного послушника.

Увидев Дьюранда, монашек в ужасе застыл.

– Эй, тут кто-то есть? – окликнул высокий незнакомец. Зеленые глаза его были очень широкими и совсем пустыми. – Послушник Геймел, тут рядом кто-то дышит, как бык.

– Меня зовут Дьюранд, сэр. Я рыцарь из свиты лорда Ламорика. Сейчас не время для долгих разговоров.

– Послушник Геймел, не стоит ли спросить у него?

Монашек испуганно моргал, разинув рот. Позади него выстроилось в рядок человек двадцать – все в одинаковых серых куртках, с одинаково пустыми взглядами.

– Ясно, – промолвил высокий незнакомец. – Наш вожатый, Геймел, славный парнишка, но, кажется, мы достигли гавани, куда держали путь. Он вел нас от самого приюта…

Вражеская армия была уже на расстоянии выстрела из лука. Дьюранд схватил слепца за руку.

– Идемте, я проведу вас, обопритесь на меня.

Он положил ладонь незнакомца себе на плечо и принялся проталкиваться через толпу.

– Пустите их! – закричали люди вокруг. – Они из приюта Милосердия Спящих.

Толпа расступилась, и Дьюранд двинулся вперед, пристроившись в хвост ломящейся под грузом телеги.

Вырвавшись наконец из подвратного перехода на двор, Дьюранд оказался лицом к лицу с Дорвен. Она вела под уздцы маленькую лошадку Альморы. Девочка сидела в седле, а в нескольких шагах сзади плелся озабоченный стражник.

– Что вы делаете в этой толкучке, ваша светлость? – спросил Дьюранд.

– Мы с Альморой говорили, и она вдруг стала волноваться, что давно не видела брата.

– Давным-давно не видела, – пискнула девочка.

– Вот я и подумала, что не будет вреда съездить и посмотреть. Самим убедиться, что с ним все в порядке. Увидеть, какой он храбрый, – промолвила Дорвен. Девочка скалилась на толпу из-под челки.

– Вам тут не место, – покачал головой Дьюранд. – Ни одной из вас.

– Лучше глядеть вещам прямо в лицо, чем прятаться и делать вид, будто ничего не происходит.

– На улицах за воротами видели людей Радомора…

Высокий незнакомец коснулся локтя Дьюранда.

– Милорд, мы крайне признательны.

– Простите, – перебил Дьюранд. Он почти забыл о слепце.

Тот поклонился Дорвен и Альморе.

– Нас было некому вести, кроме юного Геймела. Отец-настоятель наконец-то нашел телегу. Ему нужны были все рабочие руки, чтобы вывезти приют.

Крепкая рыжеволосая женщина, сидящая на козлах одной из телег, перегнулась вниз.

– Эй! – окликнула она. – Уж не хотите ли вы сказать, что в Девяти Спящих еще остаются люди? Да там же не меньше сотни больных в лазарете.

– Насколько мне представляется, – учтиво промолвил слепец, – всяк думал, что о том позаботится кто-нибудь другой…

– Стыд какой! Сколько, вы говорите, у вас там телег?

– Настоятель был рад-радешенек хотя бы одну найти.

– Одну? – переспросила женщина.

Дьюранд глянул на запад. Вражеское войско уже совсем близко.

– А где расположен ваш лазарет?

Слепец открыл было рот, но разъяренная женщина опередила его с ответом:

– Девять Спящих стоят в полях. Ирлакцы с минуты на минуту туда ворвутся.

– И сколько людей грузят эту одну телегу? – продолжал расспрашивать Дьюранд.

– Пятеро братьев.

– Пятерых для такой работы и близко не хватит! – заявила Дорвен. – Иные из тех, кто там находится, годами не покидали стен приюта.

Времени не хватало. Дьюранд представил себе, как волки Радомора врываются в лазарет.

– Ну, хотя бы еще одного помощника эти пятеро получат! – промолвил он, оглядываясь вокруг. Многие в толпе решительно закивали. Берхард побелел.

– Ладно.

– Идите сюда! – закричала рыжеволосая женщина, оглядываясь на свою телегу, доверху нагруженную комодами, скамейками и бельем. – Помогите-ка мне быстренько скинуть этот хлам.

Множество рук потянулось снимать все ее накопленное за жизнь добро. Слепец стиснул руку Дьюранда, зеленые глаза его сверкали.

– Спина у меня еще крепкая, я знаю место, куда вы идете, а кроме того, полагаю, против целой армии у слепого ничуть не меньше шансов, чем у любого зрячего.

– Тогда идем, – сказал Дьюранд.

Он повернулся к Дорвен.

– Прошу прощения, что так быстро покидаю вас.

Дорвен сунула поводья Звездочки в руку стражника.

– Альмора вернется в башню Гандерика. Сэр Дьюранд, вам понадобится еще немало рук в помощь, а у меня их целых две.

– Скорее! – закричала женщина из телеги. – Эти псы вот-вот будут там.

* * *

Маленький отряд – большинство сидело в пустой телеге – трясся по пустынным безмолвным улицам нижнего города. Двери и ставни болтались открытыми. Повсюду громоздились пожитки, слишком тяжелые, чтобы их увезти. Кое-где бродили гуси и свиньи. Скрежет оси телеги отдавался на пустых улицах так пронзительно и гулко, что Дьюранд поморщился и тут же бросил быстрый взгляд на Дорвен. Она сошла с ума! Отправиться в столь рискованную вылазку! Надо было запереть ее в самой дальней башне замка Акконель. От переживаний Дьюранд буквально места себе не находил. Не в силах спокойно сидеть со всеми в телеге, он шел пешком.

Берхард, трясущийся на задке, оглядел обезлюдевшие дома и прошептал:

– Леди Дорвен, я, безусловно, счастлив находиться рядом с вами, но не уверен, что могу одобрить ваше решение. Узнай Радомор, что вы тут, его это наверняка очень заинтересует.

– Город окружен. У нас нет ни запаса продовольствия, ни должной армии, чтобы защищаться. Мой муж обходит стены – на виду у лучников Радомора. Абраваналь обезумел от горя. А мне предложили провести ночь в покоях покойного деверя.

– Так вам что, тут безопаснее?

– Я бы предпочла приносить хоть какую-то пользу.

Берхард поскреб голову.

– Понимаю.

Дьюранд ждал, что в любую минуту сюда выедет отряд зеленых рыцарей.

– Кстати, Дьюранд, – промолвил Берхард, – хочу уладить с тобой одно дельце. – Он распахнул плащ и вытащил из-под него меч. – Я сказал Кону, что стоил тебе очередного клинка. А он сказал – бери этот вот. Какой-то гад-мародер пытался продать его Гутреду.

Дьюранд, нахмурившись, взял меч и вытащил его из ножен. Клинок был на добрую ладонь длиннее всех мечей, которыми приходилось биться Дьюранду. Капли дождя дробились, ударяясь о сверкающее острие.

– Это ведь меч Оуэна!

– Мы решили, что получить его должен ты.

– Тише! – зашептала рыжеволосая женщина с места возницы. Сразу из сотен аллей раздавался рокот марширующей армии.

– Кстати, мадам, как вас зовут? – поинтересовался Берхард, не отводя глаз от улиц.

– Беркта. И я вам не какая-нибудь трепетная девица.

Берхард рискнул бросить на нее взгляд.

– В моем возрасте, мэм, я бы не стал связываться с трепетными девицами.

– А меня зовут Хагон, – произнес слепец, сидевший рядом с ней.

Беркта резко обернулась.

– Хагон Знахарь? Уж не брат ли ты часом Хагмунда Булыжника?

Хагон наставительно поднял палец.

– Хагмунд не любит это прозвище.

– Бьюсь об заклад, это его жена отдала тебя на попечение Спящих. Верно?

Слепец пожал плечами.

– Тамошним обитателям нужен кто-нибудь, кто умеет…

Громкий хлопок на одной из улиц, мимо которых они проезжали, заставил всех мигом умолкнуть; ветер ли был причиной, какой-нибудь пес или что еще – но все замерли на несколько исполненных ужаса мгновений. Дьюранд обнажил меч Оуэна и в сотый раз подумал, что Дорвен не следовало никуда ехать.

– Хагон, – прошептал Берхард. – Он что, мостовые мостит, твой брат?

Беркта положила руку на плечо слепца.

– Нет, его так прозвали потому, что он у жены под каблуком – все одно, что булыжник на дороге. Ясное дело, бедолаге это прозвище не по нутру, а жене его и того сильнее.

Длинный клинок Оуэна переливался и блестел в руке Дьюранда. Если их отряд встретит врагов, пусть Дорвен и остальные спасаются в каком-нибудь переулке, а он, Дьюранд, проверит, сколько времени сможет охранять вход в этот переулок. На каждом перекрестке он ожидал нападения.

– И уж она дала тебе на своей шкуре ощутить, откуда такое прозвище! – заметила Беркта.

Они помедлили у выхода на широкую улицу – Гринсмит. Оттуда сквозь пелену дождя было хорошо видно армию, что двигалась по тракту с моста. Если они выйдут на эту улицу, их с тракта будет видно ничуть не хуже.

– Лазарет как раз в той стороне, – сообщила Беркта.

– Прах побери! – выругался Берхард.

Оставалось лишь надеяться, что никто не взглянет в их сторону. Дьюранд стиснул зубы.

Беркта дернула поводья старого серого мерина.

Берхард приподнялся в телеге.

– Мадам, полагаю, это превосходное животное галопом скакать не станет?

– Может, и станет, коли вы подтолкнете.

– Ага, дело говорите.

Берхард, Дорвен и все остальные, кто ехал в телеге, с нее спрыгнули.

– Теперь у старичка еще будет шанс проявить себя.

Сверху, на коньке крыши, завозилась черная птица.

Как можно быстрее они свернули с Гринсмит на узкую улочку за фасадом каменного храма.

– Вот он, – промолвила Беркта, – приют Милосердия Спящих.

У крыльца стояла высокая повозка, запряженная крепким битюгом. Тимпан над дверью нес алебастровое изображение Девяти Спящих и Владычицы Небесной. Они выглядели до ужаса правдоподобно – точно заиндевевшие людские тела, белые от мороза.

На входе в святилище новоприбывшие встретили членов ордена и отца-настоятеля: монахи и послушники, обливаясь потом, таскали тяжелые тела неходячих больных. Настоятель, низенький и круглоплечий, точно крот, работал наравне с остальными.

– Мы пришли помочь, святой отец, – обратилась к нему Дорвен. – У нас есть еще телега и с полдюжины людей. Времени совсем мало.

Рядом со святилищем тянулась беленая стена, прорезанная черными и корявыми балками: лазарет. Резные ширмы отделяли каморки его обитателей от соседних.

Хагон улыбнулся Дьюранду.

– На самом деле не такое уж плохое местечко. Братья хорошо обращаются с людьми. Молитвы, пристойная еда, чистая одежда. Я, бывало, вспоминал старые навыки, когда кому из болящих требовался лекарь. Да и кладбище рядом – удобно, когда человек отходит. Не то что в городе, где покойников хоронят стоймя, до того там тесно.

За ставнями протрубил боевой рог.

– Пора бы нам поторопиться, – изрек Хагон.

– Ты совершенно прав, – согласился Дьюранд, и они принялись перетаскивать обитателей лазарета под дождь. Большинство тут было не столько больными, сколько старыми или увечными. Покой Девяти Спящих не предназначался для кричащих от боли раненых.

Дорвен руководила погрузкой снаружи, а слепой Хагон оказался верен своему слову, брался то за передний, то за задний конец носилок. Двигался по святилищу он уверенно и ни разу не споткнулся на лестницах.

Дорвен последовала за ними внутрь.

– Снова птицы. Как вчера. Но первая повозка уже нагружена, и я отослала ее.

Хагон, разумеется, не видел умоляющего взгляда, который она адресовала Дьюранду.

– Отлично, – отозвался Хагон. – Мы и вторую нагрузим в два счета.

И он с улыбкой тряхнул ручки носилок.

Внезапно откуда-то снизу раздался безумный вой.

– Мастер Хагон? – позвал издалека кто-то из братьев. – Ты не мог бы поговорить со старым Гизелером? Он нас не узнает. Твердит, что не знает, кто мы такие. Ты ведь пользовал его, когда он страдал печенкой, правда?

– И хорошо же он меня отблагодарил. – Хагон, опустив носилки, двинулся вперед, выставив вперед одну руку и зовя на ходу: – Гизелер, как это ты не знаешь наших славных ребят? Они всего-навсего меняли тебе постели последнюю дюжину лет с тех пор, как твой сын перестал посылать служанку.

Дорвен утащила Дьюранда назад, за идолов маленького храма: все они изображали детей с пустыми глазами.

– Дьюранд, ты принимаешь решения за меня.

– У нас нет времени.

– А когда же еще? Рядом со мной постоянно есть кто-то, кто берет на себя мои заботы. Хватит! Я хочу сама держать поводья.

Пара послушников деловито протопала мимо, таща на носилках очередного страждущего.

– Какие решения мы можем принять? – спросил Дьюранд. – То, что между нами происходит, – сущее безумие.

– Настоящий мужчина не бросает женщину, не найдя нужных слов. Ты не уйдешь от меня просто так.

Мимо пронесли очередные носилки, и Дьюранд утянул Дорвен глубже в тень. Даже такого мимолетного прикосновения оказалось слишком много для них. Дьюранд привлек возлюбленную к себе. Руки его, порабощенные внезапным порывом желания, гуляли по ее спине, лицу, шее. Они целовались, как утопающие.

– Дьюранд? Ну, кажется, старый Гизелер угомонился. Лучше бы нам поторапливаться. Дьюранд?

Хагон стоял в святилище, поворачиваясь из стороны в сторону.

Дьюранд поспешно шагнул от Дорвен, пытаясь отдышаться. Руки у него дрожали.

– Вот я, – запинаясь, выговорил он. – Хорошо. Давай.

Скоро дорога возле святилища была полна носилок и больных на костылях, а Дьюранд с Хагоном взвалили последнего обитателя приюта на повозку.

Дьюранд перевел взгляд с Дорвен на дальний конец улицы Девяти Спящих. Вот-вот здесь будет с полтысячи вражеских солдат. Птицы сновали над головой взад и вперед.

– Ну как, святой отец? Всех вынесли?

Настоятель сощурился.

– Один остался.

– Ладно, – вздохнул Дьюранд. – Сейчас мы его притащим и будем выбираться.

Он поспешил обратно в святилище. Хагон шел следом за ним.

На миг они остались одни перед изваяниями пустоглазых детей. За окнами хохотали черные тени. Дьюранд почти бегом кинулся в лазарет.

– Это всего лишь птицы, – попытался успокоить его Хагон.

– Да, – бросил Дьюранд, обшаривая клетушки.

Хагон наклонил голову.

– Говорят, слепой иной раз видит больше зрячего. Это правда – хотя и не вся. Что там между вами и девушкой? Мне очень любопытно. Вы не можете ей отказать. Но и места себе не находите.

Что-то черное ударило в закрытые ставни. Дьюранд вздрогнул и отшатнулся.

– Вы думаете не только о птицах.

Дьюранд бежал от одной грязной каморки к другой и наконец оказался перед последней ширмой.

– Я часто такое видал, – промолвил Хагон. – Бесноватых. Но этот вот хуже всех…

Дьюранд шагнул за последнюю черную ширму.

– Убирайся! – проскрипел чей-то голос.

– Понимаете, о чем я, – закончил Хагон.

Дьюранд сумел разглядеть только вздернутый подбородок и бледную руку.

– Довольно я уж выстрадал! – со слезами продолжат надтреснутый голос. – Я видел одного человека. Его ногу. И его глаза. Перерезанные глотки. Кости, как сучья в лесу. Клинки в руках, во ртах. Хватит с меня Хэллоудауна!

– Дружище, мы перевозим всех в безопасное место, – ласково проговорил Дьюранд.

Бесноватый повернулся к свету. Похоже, в бою он был сильно ранен – удар рассек лицо до самого подбородка. Должно быть, секира или кривой меч. На миг глаза его прояснились.

– Ты воин…

– Армия Ирлака перешла мост. Они на улицах города. Надо немедленно уходить.

– Слишком, слишком много!

Бросившись с кровати, бесноватый распластался на полу, коротконогий и короткорукий.

Дьюранд подумал о Дорвен, о Берхарде, о вражьем войске, что стояло буквально на пороге. Нагнувшись, он без дальнейших уговоров подхватил больного и перекинул его через плечо. Скоро они с Хагоном уже спешили обратно по галерее.

– Я знал, знал, что не останусь в живых после того, как видел это! – выл бесноватый. На мгновение он вцепился в Дьюранда, точно паук. – Меня отнесли не в тот шатер – меня, простолюдина – к знатным лордам и командирам. На Хэллоудаун. Мое лицо! – Он изогнулся, обдавая щеку Дьюранда жарким шепотом. – Если б не мое увечье, я был бы уже мертв – я стащил кольчугу какого-то знатного лорда. Столько крови… Те, кто меня нес, думали, что это он.

– Вот-вот опустят ворота, – попытался урезонить его Дьюранд. – Я не могу тебя тащить, когда ты так дергаешься.

Глаза безумца сверкали.

– А потом внесли его, – продолжал тот. – Он был весь в грязи и крови. Хирурги, конечно, взялись за ножи. Однако только языками пощелкали, да и все. Великий муж обречен. Герой сломал спину.

Дьюранд нырнул в святилище.

– Но тут появились эти двое. Все в черном. Они подольщались к нему, пока он лежал там. Сулили всякое. Торговались. Сказали, мол, его сны привели их с севера в Хэллоудаун. Шептуны. Черные, как вороны.

Дьюранд врезался в каменную голову. Неужели бесноватый говорит о чернецах-Грачах? Но в высокие окна стучали черные крылья, на улице в любой момент могли появиться враги. Нельзя было терять ни минуты.

– Я слышал его в ночи, как он тяжело дышал, все прерывистее и прерывистее. Герой умирал. Великий лорд. А потом во тьме шептуны вернулись.

Дьюранд шагнул было в дверь, однако бесноватьй ухватился за косяк.

– Я не должен был этого слышать! – выдохнул он. – Битва на следующий день. Безумный Бороджин загнал короля в угол. Но тут выходит наш герой со своим отрядом – жив-здоровехонек, только шея немного набок.

Дьюранд дернул его за руку.

– Пусти!

– Говорю вам, это все они двое.

Над лестницей храма вились птицы. Люди отмахивались от них, пытаясь защитить глаза. Дьюранд увидел, что Дорвен прикрывает одного из больных, но тут бесноватый солдат снова сжал ему шею.

– Что они сделали? Ни один из его людей не вернулся назад! Сколько блестящих воинов его светлость послал на…

Одна из крылатых тварей с размаха ударила бесноватого в лицо. Дьюранд отшатнулся. За первой налетела вторая. Люди вокруг пронзительно кричали.

Дьюранд замахнулся на птиц, разрываясь между калекой и Дорвен. Незнакомец у него в руках отчаянно бился.

– Они идут! Я не должен был этого видеть. Все из-за моего лица!

В воздухе с шумом и свистом хлопали черные крылья. Клювы разили, точно ножи. Все, кроме Дьюранда, упали на колени. Он уже не мог удерживаться яростно бьющегося солдата. Кровь лилась по лбу, разъедала глаза. И в ту секунду, как бесноватый уже должен был неминуемо упасть на землю, вороны разом ухватили его…

В мгновение, исполненное невыносимого ужаса, сотни крылатых игл взмыли ввысь. Увечный солдат боролся и извивался, руки и ноги у него изгибались под самыми немыслимыми углами, но птицы-падальщики несли его прочь с улицы, уже над крышами.

Сандалия с глухим стуком ударилась о черепицу.

Беркта подстегнула коня.

– Бежим!

* * *

Они спешили к Закатным вратам.

Все, кто мог идти, бежали. Каждый здоровый сжимал ручки носилок. На телеге сидело еще с дюжину больных – опущенные головы вяло болтались между коленями.

Мысли Дьюранда вертелись вокруг колдунов и темных сделок. Похоже, он притащил Дорвен прямиком в Преисподнюю.

Теперь приближающаяся армия давала о себе знать не только гулом подбитых сапог по мостовой – уже отчетливо слышались голоса. Когда маленький отряд завернул за очередной угол, улица впереди внезапно взорвалась громом копыт: туда влетел всадник в зеленом плаще. Берхард сорвал с плеча арбалет и всадил стрелу в морду коню.

– Чертов глаз! – прорычал старый воин, досадуя на себя за промах. Не успел еще конь упасть, как они все вместе набросились на всадника.

– Его скоро хватятся, – промолвил Берхард, и отряд поспешил дальше, стараясь держаться самых узеньких улочек: подныривали под выступающие балкончики, отбрасывали с пути всякий хлам. Обе оси телеги то и дело скрежетали, задевая о двери лавчонок. Сжав зубы, Дьюранд бежал впереди с клинком в руке, готовый наброситься на любого врага, которого встретит за очередным поворотом. Не это имел он в виду, мечтая забрать Дорвен подальше из осажденного города.

Наконец перед ним выросли Закатные врата. Туда по-прежнему плотно текла толпа. Все знали: смерть идет по пятам. И все же, завидев серые куртки приюта Милосердия Спящих, народ расступился. Вскоре маленький отряд был внутри – и вражеское войско их не настигло.

Увидев, как Дорвен проходит внутрь, в безопасность, Дьюранд едва не упал на колени.

* * *

Они едва протолкались через врата, как на площадь прискакал Ламорик. За ним ехали Конзар, Кирен и прочие рыцари, все в полном вооружении. Перегнувшись через луку седла, Бейден насмешливо повел бровью на Дьюранда и Дорвен.

Ламорик принял на себя роль главнокомандующего. Даже не глянув в сторону жены, он зычно крикнул капитану привратного отряда, что стоял на высоте десяти фатомов над толпой:

– Герцог Акконельский повелевает держать великие ворота Акконеля открытыми! Все, кто захотят бежать от изменника Радомора, должны иметь такую возможность, пока в нашей силе дать им ее. Вам, гарнизон Закатных врат, приказано держать проход открытым, покуда ирлакские лестницы не коснутся стен – или же войско Ирлака не появится на улице перед вами.

Высоко под затянутым облаками небом капитан поклонился.

– Как велит его светлость, милорд!

Толпа ликующе зашумела, и Ламорик приветствовал ее взмахом руки.

Увидев лазаретную телегу, он подошел, все еще махая толпе.

– Они бы так не радовались, кабы знали, как мало времени это им дает. Замок очень скоро будет осажден. Первые всадники Радомора уже на расстоянии полета стрелы. Он захватил мосты по обе стороны Акконеля. Но старый сэр Кирен сказал мне, что ворота опускаются мгновенно.

– Успеет войти куда больше народа, если они не будут паниковать и мешать друг другу, – заметила Дорвен.

– Вот и Кирен так же сказал. А ты помогаешь?

Дорвен подняла взгляд.

– Не могла оставаться там.

– Хорошо, конечно. Пока за тобой приглядывает Дьюранд, думаю, ты в полной безопасности.

Дьюранд сжал зубы, не в силах смотреть Ламорику в глаза. Когда же он наконец поднял голову, то встретился взглядом с Бейденом. Тот ухмылялся.

– Мне и не снилось, что Радомор приведет такое огромное войско, да еще и так быстро, – промолвил Ламорик. – Наши люди видели требушеты. Осадные машины тут в полдня все разнесут. Нам требуется больше времени, чтобы вооружить горожан, чем ему – обложить город. Первую атаку он направит на…

Раздался гулкий звон колокола.

Рыцари обернулись. К первому колоколу присоединились сотни других, в воздухе повис медленный, басовитый звон.

Ламорик отер капли дождя с лица.

– Это в верховном святилище. Отец призывает нас.

Окружающие старались не встречаться с ним взглядом. Ему предстояло хоронить родных.

* * *

Настойчивая барабанная дробь вела Дьюранда в сумрак башни Гандерика. Окутанные саванами тела лежали в Расписном Чертоге. Вокруг переминались с ноги на ноги воины и оруженосцы. Слуга проводил Дьюранда на отведенное ему место: ему надлежало держать один из шестов погребальных носилок леди Аделинды. Он посмотрел на обрисованное тканью лицо покойницы, вспоминая тот пригрезившийся ему миг, когда он видел, как она проснулась – и встретила свою смерть.

Дорвен бросила на него быстрый взгляд поверх плеча Альморы.

Собравшаяся в Расписном Чертоге толпа выстроилась в торжественную процессию. Впереди под золочеными хоругвями с громкими молитвами шествовали жрецы, следом несли тела усопших, потом шла семья.

Руки у Дьюранда тряслись. Последние два дня он почти не спал.

Во дворах замка ждало под дождем множество других рыцарей, чтобы присоединиться к процессии почетным караулом. Со всех сторон виднелись небритые, осунувшиеся воины, которых увели со стен – все в полном вооружении, только что с боевого поста. Стены остались почти без защиты – а Радомор уже подступал к воротам замка.

Торжественная процессия вилась по дворам и переходам цитадели.

На рыночной площади они миновали длинную очередь горожан: пекари, ткачи, конюхи выстроились под моросящим дождиком, чтобы получить те мечи и луки, что нашлись в оружейных замка. Завидев кортеж, большинство стягивало шапки с головы. Многие падали на колени. На всех лицах было одно и то же выражение ужаса: кто остался на стенах? С Радомором шло пять тысяч мечников.

Быстро взглянув назад, через плечо, Дьюранд успел заметить незрячие глаза Абраваналя, крохотную Альмору, не сводящую взора с приемной матери, Ламорика, остолбеневшего от размера почетного караула. В хвосте процессии пажи и оруженосцы несли военные трофеи Дома Гандерика: щиты, добытые герцогами в походах, знамена давно забытых домов, послания канувших в прошлое враждебных озерных и горных народов. Иные из этих реликвий висели в Расписном Чертоге две тысячи лет – ныне же торжественные отроки вынесли их под дождь.

Вскоре над крышами домов показались шпили верховного святилища Акконеля. Люди вывешивались из окон, чтобы поглядеть на процессию. Слуги разбрасывали зрителям милостыню, но тех больше интересовало другое – они считали рыцарей.

Наконец процессия подошла к огромным дверям храма. Над жрецами в золоченых одеяниях висели ряды икон. Патриарх Оредгар воздел руки над порогом.

Однако не успел величественный старец начать приветствие, как небеса разверзлись.

Бешеный ливень загнал всех – мужчин, женщин и жрецов – за двери святилища.

* * *

Смятая процессия втекла в дымное марево свечей и благовоний. Дьюранд осматривался, стоя у носилок Аделинды. Он-то рисовал себе пустой храм. Сейчас из древних проходов, обрамленных витыми колоннами, смотрели сотни – тысячи – опустошенных лиц горожан, загнанных сюда бурей.

Жрецы призвали собравшихся к тишине, и толпа расступилась, образовав на мокрых камнях проход к высшему алтарю. Дьюранд шагнул вперед.