Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

За спиной глазеющей толпы молились, уткнувшись носами в стену, жрецы, размечая паузы в быстром шепоте кивками и коленопреклонением. Внизу и высоко на хорах их бормотание оседало на гладкий камень облачками пара.

– Уложите павших в сердце святилища, – велел Патриарх.

Дьюранд и остальные носильщики опустили свою ношу пред алтарем, а сами присоединились к горюющей семье, почетному караулу и начищенным реликвиям. Процессия двинулась путями Небесного Ока, круг за кругом обходя мертвых – так ключ поворачивается в замке.

Уронив пустые руки, Дьюранд вдруг ощутил, как все святилище оживает. Несметные толпы жрецов и горожан присоединялись к шествию. Скоро вокруг двигалось уже столько народа, что казалось, будто своды огромного святилища над головой снялись с якоря: яркие Небеса вращались над мерно читающей молитвы человеческой массой. Люди, пережившие жестокое потрясение, напуганные, скорбели вместе со своим герцогом, которого почти и не знали. Они скорбели о прерванных жизнях, о грядущих неминуемых потерях. Тысячи людей кружили по храму. Тысячи пели.

И посреди всего этого стоял патриарх – в сверкающем одеянии, яркий, как пламя. Торжественным кивком он подозвал к себе из бурлящей толпы семью усопших.

Ламорик – еще в окровавленном и насквозь мокром боевом наряде – посмотрел на отца, жену и сестру. А потом шагнул в самую сердцевину тишины и после секундного колебания положил руку на плечо брата.

В это мгновение Альмора ускользнула от тех, кто за ней присматривал, и стрелой промчалась между телами – к брату. Кто-то дал ей букетик нарциссов, и девочка замерла с ними в руке, точно дикий зверек. Ламорик коснулся ее плеча, а Дорвен присела рядом с малышкой. С полнейшим самообладанием Альмора привстала на цыпочки и по очереди поцеловала в щеку умершего брата и свою приемную мать. Нарциссы задрожали – она потянулась выше и положила по цветочку на грудь каждому. Ламорик поднял девочку на руки.

Следующим, судорожно сжав руки, к телам подошел Абраваналь. Он посмотрел на Аделинду, словно бы дивясь тому, что не сумел ей помочь.

– Мой сын… его жена… – Слова слетали с его уст слабым надтреснутым шепотом, слышным лишь тем, кто стоял совсем близко. – Он был опорой моей старости. Я видел в них будущее. Оно до сих пор стоит у меня перед глазами.

Старик посмотрел на Альмору. На Ламорика.

– Не знаю, какая судьба уготована…

Камни задрожали. Тысячи свечей покачнулись. Народ в храме замер на месте.

С севера.

– Фейские врата, – проговорил Ламорик. Толпа смотрела на него.

Следующий громовой удар: с юга.

– Арфистов. – Ламорик передал сестренку на руки Дорвен. – Опущены врата Арфистов.

Прогремел последний удар: с запада, со стороны Ферангора и Ирлака.

– И Закатные. Закатные врата опущены. Всяк, кто придет теперь искать убежища, – опоздал. Радомор под стенами.

Воронье кружило и вилось за высокими окнами над головами собравшихся.

19. НОЧНЫЕ ПОСЛАНЦЫ

С Ламориком и гвардией герцога Дьюранд помчался к высоким Закатным вратам. Парапет надвратной башни нависал, подобно носу огромного военного корабля, над рядами ирлакских солдат. Солдаты заполонили город, подобно волнам потопа, кишели на каждой улице, в каждом переулке.

Кирен покачал головой.

– Они израсходовали все запасы зеленой краски отсюда до Грезящих земель.

Герцог растерянно моргал. Мантия висела у него на плечах, точно громадный ковер.

В авангарде Ирлакской армии стоял, тесно сомкнув ряды, отряд рыцарей, шедший в бой под новым знаменем: красный леопард Ирлака под острозубчатой короной. Среди них Дьюранд увидел сутулого Паладина, двух ухмыляющихся чернецов-Грачей и – самого чудовищного из всех – Радомора, лысого и бородатого, в зеленых доспехах. Все птицы-падальщики на сотню лиг вокруг собрались сюда и теперь облепили крыши, ожидая поживы в грядущей битве.

Когда Абраваналь положил руки на стену, Радомор выехал вперед, гарцуя на расстоянии полета стрелы. Горячий скакун вился и плясал под полами мантии Радомора.

– Герцог Гиретский! Твой час настал! Покорись законному королю – или погибни, как изменник и глупец!

– Сам ты глупец, Радомор! – закричал в ответ Абраваналь, чуть задыхаясь. – Чего ты рассчитываешь добиться своими безумными выходками?

– Сильного королевства. Безопасности людям. Пора вырвать корону у самой гнилой ветви древнего рода.

– Ты сошел с ума! У Гирета есть союзники. Прискачет король с войском. Он проучит тебя за твою глупость!

– Мой бедный кузен скорее поучит глупости, чем проучит за нее. Но ты не скоро увидишь его тут. Только не ты – отказавший ему в заложниках. А твои союзники? Допустим, Гарелин… однако Рагнал пригвоздил его к Орлиной горе. Остальные будут стоять в сторонке, наблюдая, как мы тут разыграем эту партию. Будут наблюдать – а ты останешься один-одинешенек.

Пальцы Абраваналя впились в камень.

– Я не склонюсь!

Вороны встрепенулись.

– Попробуй потратить понапрасну силы и кровь, защищаясь от законного короля, – и я предам город твоих предков огню!

Жилы на шее Абраваналя напряглись, выступили, точно сеть тугих струн.

– Я не склонюсь пред тобой! И перед дьяволами, что тебе прислуживают! Ты не получишь Гирет!

Кирен схватил старого рыцаря за плечи, пока тот в припадке ярости не бросился вниз.

Радомор вытянул из ножен длинный клинок. Глазам Дьюранда отчетливо предстали крылья тени, что обнимали этого человека; ему показалось, что эти тени затрепетали и придвинулись ближе, когда меч вспыхнул в вышине ледяным огнем. Видел ли это кто-нибудь еще кроме него, Дьюранда?

– На твою голову, Гирет! – пророкотал Радомор. – Роду Гандерика настает конец. Дом его пал. Сколько народа заплатит жизнью за твою последнюю глупость?

Меч со свистом разрезал воздух, бесчисленное множество черных крыльев взвилось в поднебесье, а люди Гирета увели своего господина с укреплений.

* * *

Под прикрытием домов Радомор стянул батальоны к Закатным вратам. Дьюранд подумал, что это похоже на сжатый кулак – или натянутый арбалет. Темные глаза сверкали из окон нижнего города. По узким улочкам пробирались осадные машины. Лил дождь, а молодой рыцарь все стоял и смотрел.

Он смотрел, когда свет в тучах иссяк и сгустились непроглядные сумерки. Выглядывая из-за зубца стены, он вспоминал сэра Эйгрина и его солнечные часы. Облачное небо частенько спутывало тому часы молитвы.

Через некоторое время к Дьюранду присоединился Берхард. Процедив сквозь зубы приветствие, рыцарь прильнул к амбразуре и стал смотреть на нижний город.

– Владыка Небесный, ненавижу ждать. Что он… Прах побери!

Берхард мгновенно отпрянул. Исполинские стрелометы примостились на улицах, точно готовые к броску гадюки. Они были нацелены на стены, и команды бдительно смотрели, не мелькнет ли где шлем.

– Кого-нибудь уже подстрелили?

– Да вроде не слышал. Они покуда не выпустили ни единой стрелы. Радомор выставил их, как палач.

– Ждет, покуда дождь прекратится. Мне как-то довелось видеть, как из такой штуковины стрельнули, когда она была мокрой. Она прыгнула – что твой скорпион. Десять человек – наповал. С дюжину рук оторвала. – Старый рыцарь засмеялся. – И пришпилила вполне себе дружественного сержанта к лошади, на которой он сидел.

Дьюранд попытался выдавить из себя улыбку. Но люди Радомора занимали новые позиции. Отряд за отрядом выдвигался сквозь дождь вперед.

Берхард пожал плечами.

– Радомору надо бы как следует приглядеться к замку. Его не просто так ни разу не брали приступом. Старая добрая крепость до сих пор крепка. Никому не хватало наглости даже пытаться ее штурмовать.

– Разве что без предупреждения.

Берхард запустил палец под повязку через глаз.

– Или с осадными машинами.

Теперь рассмеялся уже Дьюранд.

– Я смотрел, как они вон ту сюда тащили.

Он показал на длинную улицу, на которой стоял одна из баллист, похожая на дьявольскую мельницу. Метательное плечо было у нее из крепкого кедра, вышиной с саму цитадель.

– Им пришлось здорово попотеть. – Улицы тут были узкие и очень извилистые. – Требушет. Видел я, как один такой метает камни, которые разве что упряжкой волов утащишь.

– У Радомора таких много. – Над крышами тут и там виднелись грубо сколоченные деревянные башни. – Я уж счет потерял.

Берхард покачал головой. Это зрелище заставило его, старого воина, побледнеть. Щеки у него сдулись.

– Прах побери. Будем надеяться, он не выберет для первой атаки ровно это место.

Однако несколько больших камнеметов были нацелены именно в эту сторону, и Дьюранд видел, как батальоны все маршируют и маршируют по улицам. Рано или поздно осадные машины разобьют Закатные врата, и сквозь развалины ворвется армия. Сюда, именно сюда падет главный удар – и именно здесь они должны отбросить врага.

– Что такое? – спросил Берхард. – Дьюранд? Что ты?..

Губы молодого рыцаря изогнулись в мрачной улыбке.

– Тут-то ты и решил встать? – седой воин покачал головой и снова глянул в амбразуру. Отряды Радомора суетились по-прежнему. – Прах побери, да ты весь зеленый.

– Надо ж где-то стоять, – отозвался Дьюранд.

– Зеленей травы, – хмыкнул Берхард. – Интересно, есть ли у нас еще время раздобыть запасную кольчугу. Да неплохо бы и второй шлем в придачу. Стоять тут рядом с тобой я готов только весь в доспехах!

Дьюранд запротестовал было.

– Полагаю, когда Радомор постучится в дверь, ты и сам услышишь, – отрезал Берхард. – Не волнуйся. Тогда-то и повоюешь вдосталь.

Дьюранд некоторое время смотрел на Берхарда, а потом кивнул и отправился прочь – искать под стенами сухое местечко.

* * *

Местечко нашлось в кладовой ближайшей башни. Сон накатил неожиданно.

Дьюранд как провалился – глубоко, очень глубоко, в бездны, куда не попадаешь и в самых глубоких снах. Он погружался – не успев даже задрожать от осознания – в полночное море, от которого резко пахло глиной.

Странные слова колыхались рядом во тьме. Обрывки слогов, непонятные протяжные звуки будили левиафанов, обитавших в черных глубинах. Не одного. Не двух. Смутные формы одна за другой устремлялись оттуда к серой поверхности.

И Дьюранд следовал за ними, страшась того, что может произойти дальше. Он вынырнул из кромешного мрака земли и сплетения корней – и завис, точно подвешенный, над какой-то прогалиной. Невдалеке, за крышами полуразрушенных домов, виднелись сторожевые огни цитадели. Здесь же повсюду валялись обломки камней, куски дерева, кучи битой посуды и прочего мусора. Колосились травы. Взгляд Дьюранда упал на черные ямы свежих могил. Груды земли рядом были выворочены совсем недавно.

Но еще более жуткими, чем разверстые могилы, казались судорожно дергающиеся тени, нависшие над этим пустынным кладбищем. Десятки фигур, вызванные сюда странными словами, окружили дымящийся костер.

Дьюранд чувствовал себя так, будто его и в самом деле повесили: он не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться. Под горлом словно затянулся тугой узел веревки.

Среди бесплотных теней расхаживали и живые. Между могил, склоняясь над своей грязной работой, сидели на корточках два щуплых человечка. Оба в черных одеяниях с длинными свисающими рукавами. Отблески костра сверкали на лысых макушках и пятнистых руках. На острых ножах.

В дюжине шагов оттуда стояли два наблюдателя: могучий, хотя и слегка скособоченный воин в плаще и доспехах и на шаг позади него – исполин в боевом шлеме. Серебристые пряди его бороды развевались в том же воздушном потоке, что покачивал тени.

Дьюранд отчаянно пытался вздохнуть.

– Это ужасно и отвратительно, – прорычал воин.

Грязные фигурки среди могил подняли головы: то были близнецы – Дьюранд знал их, хотя и не помнил, как и откуда. Каждый держал в руке несколько грязно-белых веточек.

– Однако это необходимо, – произнес один. – Вы же сами нам там сказали, иначе мы бы ни за что не пошли на подобный риск.

Второй улыбнулся. Лицо его было забрызгано грязью.

– Ни за что.

– Они не заслужили подобной участи, – заявил воин.

Близнецы улыбнулись – косыми, неприятными улыбками.

Тени подступали все ближе, зависали над темными пятнышками, что испещряли одежду и руки близнецов. Извивающиеся фигуры тянулись к сплетению прутьев у них в руках. Дьюранд видел, как по бледной коже колдунов гуляли жадные языки.

– Назад! – крикнул один из братьев. – Назад, заклинаю Оком, Копьем и Кольчугой! Заклинаю Ведьмой и темной луной!

От каждого слова по толпе теней пробегала дрожь.

Колдуны ухмылялись.

Прутики у них в руках, конечно, могли быть всего-навсего березовыми веточками – или вымазанными дегтем тонкими свечками, – однако в голове у рыцаря забрезжило понимание: то кости и полночная кровь. По одной кости из каждой оскверненной могилы.

Один из черных близнецов вытащил тонкий нож и принялся наносить на каждую кость какие-то письмена.

– Вы сами сказали нам, что ваша армия должна взять город прежде, чем к осажденным придет помощь.

На щеке чернеца виднелось белесое расплывчатое пятно. И он, и его брат по-прежнему улыбались.

– Даже воюя против столь малого войска, – прорычал воин, – падут тысячи бойцов, пока мы не проделаем брешь.

Один из близнецов развел руки.

– А кто пошел на это, как не сам старый герцог? Кто мы, как не орудие в его руках?

– Но люди, которых вы откопали, – не висельники с перекрестков.

– Все они наверняка убийцы, милорд. И без колебаний убьют снова. – Улыбка близнеца могла бы показаться даже примирительной, если бы он не был так грязен. Он поднял веер покрытых резьбой костей. – Все готово.

И поклонился брату.

Второй близнец поднял с дерна кувшин, высоко поднял его и перевернул. Темная жидкость потекла по его губам, подбородку, черной рясе – и вниз по глотке. Дьюранд не мог зажмуриться, не мог отвернуться. Жидкость была слишком уж густой для вина. Колдун вытер подбородок, поставил кувшин и ухмыльнулся.

– Придите! – позвал он в ночь.

Зависшие вокруг души заколыхались, когда окровавленные губы колдуна стали произносить слова заклинания – каждое слово на выдохе, а не на вдохе. И одну за другой он всасывал души мертвых в свою разбухшую грудь.

Когда все закончилось, лицо у него кривилось от усилий удержать в себе заглоченное.

Второй близнец облизал губы и поднял одну из вымазанных кровью костей.

– А теперь – каждая душа да летит обратно в свой костяной дом: убийцы на убийство.

Он поднес кость к губам брата, и тот выдохнул. Душа затрепетала над костью – как огонек темного пламени над светлой веточкой.

Душа за душой – колдуны вновь заполонили пустошь духами мертвых.

Запутавшись в незримых силках безумного ритуала, Дьюранд потихоньку начал осознавать: он не единственный зритель на пустыре. Меж колосьев трав, за ногами людей трепетали чьи-то тени. Ужели и он таков же, как они? Быть может, он умер? Грудь ему туго стягивали веревки, язык не шевелился во рту.

– Идите же, – проворковал колдун. – Ступайте туда, где спит семья герцога. Посмотрим, долго ли будет сопротивляться тело, когда ему отсекут голову.

Он воздел корявую руку, и бесплотные черные твари устремились к виднеющемуся неподалеку городу, темным роем взвились к поднебесью.

Невероятно!

Легкие Дьюранда горели огнем. Казалось, от нехватки воздуха он вот-вот разорвется надвое. Тени умчались, оставив его на пустыре. Он пытался овладеть своим разумом. Слышно было, как что-то недовольно рокочет Радомор, как вкрадчиво успокаивают его чернецы-Грачи. Нельзя, никак нельзя отстать от теней-убийц.

Пришпоренный этой твердой мыслью, он поплыл над колосящимися травами, над кладбищенским пустырем. Тела мертвых были безжалостно вытряхнуты из саванов – и на каждом виднелись следы жестоких увечий. Что еще хуже – тела были изуродованы вновь уже после смерти: на белесой плоти зияли багрово-фиолетовые раны. Дьюранд видел следы секир, ножей и щипцов, концы разломанных костей.

А потом на глаза ему попалось лицо, запрокинутое над грудой изувеченной плоти. Пряди бороды бледнели, точно слоновая кость, вокруг рта, в котором сияли золотые зубы. Сверкнул медальон с изображением быка.

– Нет!

– Нет!

Внезапно он оказался за тысячу ярдов оттуда – выдохнул это слово во тьму.

Живой человек из плоти и крови.

Дьюранд проснулся.

В первый миг он не видел и не ощущал ничего, кроме кромешной тьмы вокруг. И в мыслях царила тьма. Потом образы недавнего сна нахлынули снова – лица, вереница шелестящих духов… Дьюранд вскочил на ноги. Чернецы! Преодолели уже их посланцы стены? Плывут ли – сейчас, в эту самую минуту – по улицам цитадели? Нужно их опередить! Нужно первым попасть в башню Гандерика!

Дьюранд ринулся сквозь темноту, то и дело ударяясь об острые углы и стены, но скоро вырвался из башни и побежал по улице.

Городская стража жгла сторожевые огни. Молодой рыцарь слепо мчался мимо островков света, минуя часовых, ни на миг не останавливаясь, никому ничего не объясняя. Кто-то из стражников попытался преградить ему путь. Дьюранд отшвырнул его в сторону ударом одетого в кольчугу плеча. Протрубили в рог.

Дьюранд почти слышал, как часовые на сотнях перекрестков стряхивают с себя сон, хватаются за арбалеты или заржавевшие мечи. Стиснув зубы, он мчался по очередному сплетению переулков.

И наткнулся на стражника, ведущего в поводу коня. Дьюранд резко остановился, а стражник ошарашенно повернулся к нему.

– Коня! – прохрипел Дьюранд, выдергивая поводья из руки своего противника.

– Что, во имя…

Дьюранд врезал ему коленом в пах и вскочил в седло. Из-под копыт коня брызнули искры. Лязгнул арбалет – но стальная оперенная смерть просвистела мимо во тьму.

Молодой рыцарь посмотрел наверх меж очертаниями крыш. На фоне темного неба мчались чернильно-черные сгустки. Не вороны, нет – рваные тени. Он пригнулся к шее коня.

Впереди были ворота замка. Но площадь перед ними неожиданно оказалась битком забита – мешками, коробками, какими-то узлами, грудами ткани. Конь отчаянно заржал, и Дьюранд вылетел из седла.

Он грянулся о мостовую с такой силой, что под веками засверкали яркие пятна. Стражники на стенах размахивали факелами, хватались за луки. Рога трубили тревогу. Вдруг вся рыночная площадь ожила, закопошилась – свертки на земле оказались спящими горожанами.

Дьюранд, пошатываясь, встал. Перед мысленным взором вращались непогребенные мертвецы и мчащиеся к замку духи.

Он столкнулся с какой-то женщиной – настоящей, живой, дрожащей от холода.

– Что ты такого затеял, мальчик?

Дьюранд отшатнулся. Вокруг поднимали головы тысячи беженцев из нижнего города. Он бросился бежать, вихрем проносясь между любопытствующих и спящих.

За воротами маячили фигуры стражников.

– Впустите меня!

– В городе какие-то беспорядки, – промолвил один из стражников, низенький, с усами, похожими на хвосты двух лисиц.

– Эй, Кирен! Это я!

– Что такое?

– Герцог в опасности!

Через миг длинные острые зубья решетки выскользнули из отверстий в мостовой. Дьюранд проскользнул под ними и бегом бросился дальше.

Он мчался мимо слепых коридоров и переходов башни Гандерика, в которых лишь кое-где сквозь щели и трещины пробивались лучики света. Мчался мимо теней, холоднее источников Гесперанда. Расписной Чертог у него за спиной воспрял к жизни.

Наконец Дьюранд взбежал по лестнице к площадке, на которую выходили покои герцога, и резко затормозил перед Конзаром и стражником: два арбалета были нацелены ему прямо в сердце.

Рваная тень уже маячила под потолком.

За спиной у Конзара герцог на шатких ногах шагнул от двери. И тень ринулась вперед.

Дьюранд выхватил из-за пояса кинжал. Щелкнули арбалеты – но он уже метнул оружие.

Посланец чернецов завыл, разинув жутко кривящийся рот – и застыл, безжизненно завис средь дыма, колеблясь на сквозняке, точно недвижное изображение. Кинжал Дьюранда с лязгом упал на пол. На кончике его подрагивал белый обломок кости.

Стрела пронеслась над ухом Дьюранда и расщепилась о стену. Конзар успел отбить лук стражника в сторону.

Ламорик спал этажом ниже.

Когда Дьюранд ворвался в Расписной Чертог, ожившая тень уже нависала над кучкой распростертых на полу рыцарей – как высокое пламя, тянущееся к самому потолку. От шумного появления Дьюранда гнусная тварь изогнулась, дернулась в его сторону. Ламорик лежал ничком у ее ног. Дьюранд увидел вокруг головы тени нечто, напоминающее лохматую бороду, плывущую вокруг темного лица.

Черные языки пламени – рука тени-убийцы – потянулись к Ламорику.

– Оуэн! – позвал Дьюранд.

Посланец колдунов замер.

Шелестел тростник, которым был усыпан пол, – то хлынули из незримых убежищ черви и насекомые. Тень отшатнулась назад – выше, под самые расписные своды. Руки ее дрожали над горлом Ламорика, но кольцо черного пламени еще не сомкнулось.

– Оуэн, нет! – Дьюранд выхватил из ножен боевой меч Оуэна. Из очага вылетел сноп зеленых искр и рассыпался по камням.

Скованная заклятием душа Оуэна дрожала над ними, дергалась и билась из стороны в сторону – точно костер на ветру: то воля его боролась с колдовским приказом. Жизнь Ламорика зависела от исхода этой борьбы.

Тень ринулась в атаку.

Дьюранд пронзил острием меча белую косточку в самом сердце тени. Огонь и лед одновременно растеклись по его руке. Пронзительный вой Оуэна разорвал мироздание. У Дьюранда застучали зубы. Но это было уже лишь эхо. Тень замерла. Привязанный к ней длинным клинком, Дьюранд наблюдал, как она медленно распадается на куски, как лохмотья и ленты соскальзывают в тысячи трещин в каменных сводах.

– Что я наделал?..

На миг он увидел обращенные на него расширенные глаза акконельских рыцарей – а затем рухнул во тьму.

* * *

Дьюранд открыл глаза. В нескольких дюймах от его носа блестели два ярких зрачка.

Он привстал. Альмора глядела на него в упор. Над собой Дьюранд разглядел сводчатый потолок святилища замка. Людей, которые поворачивались к нему.

– Король Небесный милостив к нам, – проговорил чей-то дрожащий голос.

Голос Конзара откликнулся:

– Мальчику крупно повезло, что мы его не застрелили.

– Этот нож! Прямо у моей двери!

Конзар шагнул ближе, за ним – и герцог Гиретский, кутающийся в покрывало. Дьюранд снова опустился на скамью, на которую его, по всей видимости, уложили.

– Ламорик? Остальные?

– Ламорик тут, – заверил Конзар. – Как только мы поняли, что происходит, сразу же бросились в святилище. Колдовские посланцы несут с собой могильный хлад – но им нужен лишь тот, за кем они отправлены.

Конзар огляделся по сторонам, точно опасность не до конца еще миновала. Между алтарем и Расписным Чертогом тянулась галерея, откуда сейчас смотрело много вооруженных людей.

Абраваналь опустил водянисто-голубые глаза, голос его дрожал.

– Род Коль древен. Его владельцы держали свой надел под рукой моих прапращуров, когда леса еще звенели от воплей Изгнанных и дикарей.

Герцог потрепал Дьюранда по плечу, а затем повернулся, чтобы присоединиться к сыну.

– Кирен спрашивал о тебе. Ворвался в зал по пятам за тобой. Попробуй-ка пошевелить рукой.

До Дьюранда лишь через несколько секунд дошло, чего Конзар от него хочет. Правая рука у юноши занемела, как будто он весь день рубился на мечах. Подняв ее к глазам, он увидел, что она дрожит.

– Когда ты выронил меч, она была совсем синей, – сообщил Конзар. – Знаешь, большинство моих людей даже от мимолетного прикосновения той твари валились без чувств. Меч поднять никто и не думал. – Он коротко рассмеялся. – С одной рукой проку от тебя будет мало.

– Пожалуй, – согласился Дьюранд.

Конзар склонился ближе.

– Откуда ты знал, что они идут?

Молодой рыцарь нахмурился.

– Очередной сон.

Конзар кивнул и взял Дьюранда за здоровое плечо.

– Как с теми Утраченными во дворе. Все же есть что-то в том, чтобы так часто бывать рядом со смертью. Открывает глаза на…

Он не договорил фразы.

– Дьюранд!

Молодой лорд поднялся на ноги. К нему потянулись руки – поддержать, уложить обратно. Сквозь просвет в толпе Дьюранд заметил Дорвен – глаза их встретились.

– Это был Оуэн! – заявил Ламорик. – Оуэн… Но ты остановил его, Дьюранд. Я видел его, я пытался бороться… Теперь он свободен, уж это точно.

Дьюранд вспомнил, как жутко завыл мертвец. Вспомнил, как расползались по щелям рваные обрывки теней, – но только и сказал:

– Да, ваша светлость.

Ламорик был бледен.

Дорвен судорожно стискивала зубы, по щекам у нее струились слезы. Каково девушке, когда рядом и муж, и возлюбленный?

Ламорик вцепился в сюрко Дьюранда.

– Какие бы мерзости Радомор ни бросал против нас, он и его…

Громоподобный удар сотряс комнату. В воздух взметнулись клубы пыли. Дьюранд ощутил, как сотрясение раскатывается по костяку самой башни Гандерика: то громадный камень обрушился из поднебесья на высокие стены и мощеные улочки города. С рыночной площади за воротами замка донеслись крики.

Конзар в глубине помещения хмыкнул. Глаза его сверкали, как сталь.

– Он идет, – только и произнес капитан.