Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Ого! – Взгляд Бейдена скользил по скрытым плащом округлостям, черным глазам жены Ламорика. – Теперь понимаю. Кого это вы там приютили у себя под крылышком, сэр Дьюранд, а?

Ответный выпад меча Дьюранда заставил Бейдена отскочить назад через горящую лавку.

Не обращая внимания на крики и руки, что тянулись остановить его, Дьюранд теснил противника через шквал летящих углей.

– Из-за твоей мстительности чуть не погиб весь город! Твоя гордыня чуть не позволила Радомору захватить башню Гандерика!

Он с силой заехал по щиту Бейдена.

– Отсыпали ли чернецы тебе серебра? Или ты трудился на них бескорыстно?

Конзар что-то кричал, держа Дорвен за руку. Однако Дьюранд сражался на пределе сил и ответить не мог. Каждый удар тяжелого меча выбивал из кольчуги, щита и меча Бейдена искры и столбы ржавой пыли.

А затем, уже в дверях лавки горшечника, глупец поскользнулся. Лысый череп смачно ударил в косяк двери. Дьюранд подскочил, чтобы прикончить мерзавца.

Однако в тот миг, как он ринулся через порог, огонь докончил свою разрушительную работу на верхних этажах дома. Где-то в глубине старого здания от жары треснула балка. Четыре этажа с грохотом обрушились на лавку. Сквозь широко открытую дверь полыхнуло жаром.

Дьюранд зашатался. Глаза кололо и жгло. В проеме выбитой двери чернел силуэт Бейдена. Дьюранд занес над головой меч Оуэна, надеясь лишь…

На плечи ему вдруг прыгнул Конзар. Мастер фехтования схватился с Дьюрандом в горящем проеме, как с ребенком. Тем самым он спас Бейдену жизнь. Дьюранд растерянно зашатался, глядя на них обоих. Дорвен тоже не спускала глаз с этой сцены.

– Что ты имел в виду, когда?..

– Дьюранд, – попытался урезонить его Конзар, – нельзя же…

– Эта тварь нам не товарищ! Какой вассал только и ищет возможности убить своего господина? Что я ему должен?

Бейден осел наземь, почти на краю огня.

– Он напал на своего же господина на улице перед его цитаделью! – Дьюранд снова занес меч, наклоняясь к несчастному предателю. – Чего еще он заслуживает?

Крепкие руки подхватили Бейдена, оттащили подальше от пекла. Голова у него безжизненно качалась. Конзар недовольно поморщился, оглядываясь на царящий вокруг хаос.

– Боже, парень! Этот болван ничего подобного не делал!

Дьюранд пошатнулся. Взгляд его скользнул по безвольно повисшей голове Бейдена.

– Что?

Капитан закрыл лицо руками. От этого детского жеста Дьюранда вдруг пробрала ледяная дрожь – предчувствие чего-то очень плохого.

– Это не он!

Дьюранд покачал головой.

– Откуда?..

– Небесный Владыка! Как же ты глуп! – закричал капитан через рев пожара. – У меня не было выбора… Я сражался со столькими противниками – не меньше пятисот будет. – Слова терзали его, он буквально корчился. – А потом Радоморовы дьяволы прикончили Геридона – гиретского Паладина. С тех пор как я был еще мальчишкой, мне не выпадаю подобного случая. За всю мою жизнь. И, помнишь, я ведь был героем часа, я разметал гнездо лучников, что засели над городом. Освободил последнюю нашу надежду из кровавой западни Радомора. Сотни суровых лиц улыбались, глядя в мою сторону, и я уже почти наверняка отвоевал себе звание Паладина. Но когда я поскакал прочь – там оказался ты, а поперек седла у тебя лежал Ламорик. Ты спас его от смерти, выхватил – в последний миг. Прах побери, ты даже сидел на Геридоновом коне!

Острие меча Дьюранда бессильно ткнулось в грязь: сейчас ему казалось, что меч висит где-то отдельно от его руки. Он почти не различал улицы вокруг.

– Нет.

В глазах Конзара полыхало пламя.

– А ты приглядись. – Дьюранд пригляделся. И увидел седину, морщины, синяки: усталого старика. – Герцог не может вышвырнуть своего Паладина, когда тот станет увечен или слаб. Честь не позволит. Предоставилась ли бы мне еще такая возможность?

За поясом у Конзара болтался боевой цеп. Зубья шипастой головки подходили к отметинам на голове Дьюранда, как ключ к замку.

Дорвен за плечом у Конзара покачнулась. Глаза ее были широко раскрыты – но отчего? Улица полыхала. Ошалелые кони давили людей на своем пути, уносили всадников в ряды врага. На валу шлемы трещали под ударами топоров. Не пройдет и часа, все вокруг будут мертвы. Дьюранд нашарил взглядом измазанное сажей лицо капитана. Бейден свисал между погонщиком мулов и священником, которые поддерживали его под руки. Черные плащи развевались, точно рвались в полет.

На небе торчал шпиль Радоморова святилища – точно клинок, воткнутый в самое сердце бури. Дьюранд представил себе, как хохочут в пустом святилище чернецы, пока вокруг бушует вихрь черных крыльев и пламени.

Представил себе мглу под сводами святилища – высоко над безумием города.

И вдруг разинул рот. Это внезапное видение вызвало в его памяти иной образ: сон Дорвен. Насмешки. Где еще сидеть гнусным чернецам-Грачам, как не в оскверненном верховном святилище? Что там говорили они в грязном Эльдинорском проливе, когда он лежал полумертвым на палубе чужого корабля, а они каркали над его головой с мачты? «Заложники». И хохотали. Заложники делают врагов друзьями, а друзей врагами. А теперь вот Монервей предстал другом и союзником этих дьяволов. Как бы еще им удалось переманить старого герцога Северина на свою сторону?

На миг, сам того не желая, он встретился взглядом с Дорвен.

– Я положу этому конец, – прохрипел Дьюранд и, не сказав более ни слова, бросился прочь от девушки и застывших в изумлении мужчин.

Среди коней нашлась веревка и крепкий крюк. Схватив их, Дьюранд бросился вниз по пылающей улице, глядя на проемы между крышами – за тенями выведенных Грачами черных знаков, на укреплениях, по которым вышагивали люди Радомора. Мимо носились обезумевшие лошади.

Наконец Дьюранд остановился между двумя горящими домами: он увидел участок парапета, где не было стражи. Радоморовы глупцы все бросились к воротам.

Дорвен с разбегу чуть не проскочила мимо него и переулка.

Дьюранд схватил ее за руку.

– Ступай обратно!

В узком переулке двоим было тесно. Побелка на стенах дышала жаром, как свежеиспеченный хлеб. Дорвен была слишком близко. Они стояли глаза в глаза.

– Это святилище, да? – спросила Дорвен. Вокруг клубился дым.

– Нет. – Но Дьюранд сам не знал, на какой вопрос отвечает. Нельзя допускать Дорвен в его мысли. Только не сейчас.

– Он там. И ты идешь за ним.

Дьюранд глотнул воздуха, крепко закрыл глаза.

– Ты должна остаться. Остаться с распроклятым Конзаром.

Он отвернулся от возлюбленной и зашвырнул крюк на укрепления. Первые десять футов тянулся высокий склон, остальное – старинная каменная стена. Дьюранд уперся ногой в склон и зашагал вдоль веревки. Дыхание вырывалось из груди тяжелыми всхлипами. В конце придется подтягиваться на руках.

– Дьюранд, ты можешь взять и вот так… – начала снизу Дорвен.

– Оставь меня, – оборвал он. Плечи и спину сводило судорогой – основной вес сейчас приходился на них.

– Нет! – закричала Дорвен. Но Дьюранд даже не обернулся.

Он поднимался по грязному размытому склону, а потом по каменной стене. Дьявольские письмена Грачей чернели на камне, однако под ногами Дьюранда размывались и взрывались стаями черных жирных мух. Языки пламени от ближних домов лизали кольчугу. Но он полз все выше, сражаясь с нависающим парапетом, покуда наконец не сумел подтянуться в одну из бойниц. Кровь так стучала в виски, что казалось – череп вот-вот лопнет.

Конзар, Ламорик, весь мир остались внизу. Город – наверху. Теперь можно было сосредоточиться на Морине и Грачах.

Лишь выбравшись на парапет на дрожащих руках и коленях, он заметил Дорвен: столкнулся с ней нос к носу – к слову сказать, у нее нос был весь вымазан в саже. Оказывается, она всю дорогу поднималась за ним!

– Боже, как ты… – начал он, однако неописуемый ужас в ее глазах заставил его замолчать.

Дьюранд обернулся – и арбалетная стрела отскочила от кольчуги у него на плече. А ведь могла попасть в Дорвен! Всего в нескольких шагах от них на стене стоял часовой. Арбалет у него в руке лязгнул, когда часовой потянулся к палице, что висела на поясе.

Он рухнул, не дотянувший: штурмовой крюк Дьюранда ударил его по подбородку. В следующий миг за крюком последовал и сам Дьюранд. Зажав злополучному часовому рот, он кинжалом перерезал ему горло.

Дорвен ахнула. Но не успел Дьюранд откатиться в сторону, как из клокочущей над головой безумной тьмы откололся один кусок. Мгновенно спикировав сверху, он пронесся между рук Дьюранда и прильнул к губам умирающего солдата. Ворон. Он перехватил последний смертный вздох часового и снова унесся прочь.

– Адово пламя! – Дьюранд покачивался, сидя на корточках. Руки его – вымазанные кровью и грязью – неудержимо тряслись. Кон, Бейден, Дорвен – воронье, пьющее последний вздох этого бедолаги. Больше вынести Дьюранд уже был не в силах.

– Дьюранд, – тихонько окликнула Дорвен. – Дьюранд! У нас нет времени.

Но он только и мог, что покачать головой: голос не повиновался ему.

– На стене есть и другие солдаты. – Она коснулась его плеча. – Пожалуйста.

Молодой рыцарь старался собраться с мыслями и заставил себя оглядеть укрепления. Огни на улицах внизу отбрасывали на парапет высокие тени. Но тут и там мерцали лица вглядывающихся в этот ад часовых. Один из них стоял в какой-нибудь дюжине шагов, другие – немногим дальше.

Дорвен глядела возлюбленному прямо в лицо.

– Дьюранд, нам нельзя тут оставаться. Вытри руки. Я не для того карабкалась по стене, чтобы погибнуть на первой же площадке. Нужно уходить, не то нас обнаружат.

Они пересекли открытую полоску мостовой, выложенной поблескивающим в зареве пожаров камнем. Дьюранд слышал, как Радоморовы люди зычно перекликаются на стенах, бегают с поручениями, сражаются в воротах. В этом довольно-таки бедном районе города остались еще даже некоторые жители, жавшиеся за окнами своих лачуг.

Дьюранд с Дорвен побежали вперед. Молодой рыцарь старался унять головокружение и боль в висках. До чего же глупо с его стороны: не осознавать, как изголодался Конзар. До чего же глупо оставаться так близко от жены его господина. Казалось бы, уже и этого более чем достаточно. А теперь он вознамерился высвободить герцога Монервейского из лап Радомора и тем самым, если удастся, положить конец битве.

Между первым и вторым крепостным валами Ферангор представлял собой одну-единственную улицу. Здесь же, наверху, город раскинулся вширь. Если бы не Дорвен, знавшая дорогу, Дьюранд бы в два счета заблудился. Она проворно вела его, пробираясь через переулки и сточные канавы, пока они не добрались до третьего вала.

Дьюранд уже бывал в Ферангоре, но никогда не обращал внимания на третий вал. Теперь же темная громада нависала над его проломленной головой и больным плечом, точно грозовая туча. Земляная насыпь тут была с целую стену, стена же на этой насыпи реяла в вышине, как стены Акконеля.

Дорвен сжимала крюк.

– Дьюранд, а ты докинешь так высоко?

Он подумал обо всех воинах, гибнущих сейчас в пылающем городе. Птицы-падальщики стремительными зигзагами носились над стеной и крышами. Дьюранд сжал кулаки.

– Прах побери!

– О боже! – выдохнула Дорвен. – Послушай, кажется, какие-то крики.

Теперь и Дьюранд услышал сигналы тревоги.

– Они нашли нашего друга-часового. А спрятаться тут негде. Надо найти другой путь, – проговорила Дорвен. В переулках, откуда они только что пришли, уже стучали тяжелые башмаки. – Дьюранд! Мы найдет другую дорогу. Веревку подлиннее, трубу, вход или просто…

Но Дьюранд, обегавший взглядом стену и крыши домов, уже кое-что заметил. Иные островерхие крыши подходили совсем близко к стене.

– Нет, – покачал головой он. – Иди за мной.

Бросившись на улицу, он отыскал дверь, находя дорогу на ощупь, поспешил вверх по узким лестницам и коридорам. Старый дом трещал и ходил ходуном у него под ногами. Дьюранд рывком отворял дверь за дверью, подчас пугая целые выводки большеглазых детишек в темных и грязных каморках. Все выше и выше.

– Как ты? – прошептала Дорвен у него за спиной.

Тонкие стены гудели, точно кожа барабана, от гула громких голосов на улице. Дьюранд, задыхаясь, влетел на самый верх лестницы, в последнюю жалкую клетушку. Внизу, у самого дома, выбивали дробь конские копыта. Целый отряд всадников.

В клетушке не оказалось ни окна, ни даже дымохода. Здесь и места-то на двоих еле хватало. Снизу доносились крики.

– Они уже тут, снаружи, – проговорила Дорвен. – Вверх – или никуда.

– Вверх или никуда, – повторил Дьюранд. Вся беда в том, что никакого пути наверх он не видел. Однако, поворачиваясь, он задел больным плечом то, что принимал за слой грязной и неровной штукатурки – и в комнату ворвался уличный воздух. Дьюранд запутался в груботканой шерстяной занавеске.

– Они занавешивали окна! – воскликнула Дорвен.

Дьюранд сорвал линялую тряпку, однако обнаружил лишь хлипкую конструкцию из сосновых досок, нависавшую над улицей наподобие закрытого балкона. В жалкой проволочной петельке над дырой в полу торчали сухие веточки мяты.

– Отхожее место, – проговорила Дорвен, заглянув Дьюранду через плечо. – Мы попались.

Дом уже снова шатался и дребезжал под поступью тяжелых ног на лестнице.

– Пока еще нет. – Дьюранд нырнул на потрескивающий насест, плечом сминая сухие цветы. Стенки и потолок тут – всего-навсего из сухих сосновых дощечек. Удар, треск, и вот уже Дьюранд глядел на крышу здания всего в нескольких футах от него.

– Сюда!

Он ухватился за края крыши и, хотя все кости отчаянно протестовали, подтянулся наверх. Через миг Дорвен уже распласталась на черной соломе рядом.

Даже с самого гребня крыши до верха стены оставалось добрых пять фатомов. Дьюранд размотал веревку на крюке, чуть пошатнувшись на гнилой соломе, размахнулся и со всей силы швырнул крюк. Веревки едва хватило, но крюк все же зацепился за стену.

Солдаты кричали уже в комнатке с мятой.

Дьюранд подхватил Дорвен и прыгнул. Огромный маятник качнулся с такой силой, что чуть не разбил локти молодого рыцаря о каменную кладку. Но все же Дьюранд пополз наверх. Дорвен держалась ему за шею так крепко, что чуть не задушила.

* * *

Наверху нависала над стенами громада верхнего города. Там тянулись опустевшие особняки зажиточных горожан и брошенные дворцы мастеров различных гильдий. Дьюранд окинул все это расплывающимся взором. Сердце Ферангора раскинулось от укреплений за спиной Дьюранда с Дорвен до последнего вала – лабиринт, площадью около шестидесяти акров. Над этим лабиринтом парил последний ярус. Дьюранд отчетливо видел цитадель и шпили верховного святилища, теперь уже серый, а не черный. Воронье слетело с него на город.

– Последний барьер – и мы наверху, с Грачами и их святилищем, – проговорил Дьюранд. Дорвен погладила его по щеке. – Так что за дело, – пробормотал он, усилием воли заставляя себя снова двигаться.

Меж стен богатых особняков время от времени попадались солдаты. Барабанная дробь копыт в какой-то момент заставила двоих беглецов забиться в удачно подвернувшуюся арку. В следующий раз, услышав оклики часовых, они обошли открытую площадь. В результате им пришлось короткими перебежками преодолеть добрую лигу, чтобы все время держаться в тени. Правда, под конец Дьюранду таки пришлось выйти на широкую мощеную улицу. Над головой возвышался последний – и наиболее устрашающий вал: стена цитадели, над которой стоял дворец Радомора и верховное святилище.

– Нашему войску сюда и за тысячу лет не долезть бы, – пробормотал Дьюранд.

Все стены, что они уже преодолели, были детской игрушкой по сравнению с той, что ограждала цитадель. Серая стена, над которой вились стаи черных птиц, парила в поднебесье на двенадцать фатомов от улицы, где стояли Дьюранд с Дорвен, до грубой короны деревянных ограждений. Дьюранд представил себе, каково стоять на этих деревянных галереях и видеть, как весь город, такой крошечный с высоты, расстилается у тебя под ногами.

Веревка висела у него в руках: крепкая, мохнатая и совершенно бесполезная.

– Это уже чересчур, – пробормотала Дорвен.

Даже в лучшие дни Дьюранда подъем оказался бы ему не по силам. Стена по меньшей мере вдвое превышала самое высокое здание в городе.

– С тем же успехом я могу попробовать уцепиться за луну.

Потрескивание с галерей возвещало присутствие там часовых. Стрела, выпущенная с такой высоты, прервала бы подъем в мгновение ока. Дьюранд с Дорвен проскользнули в черный ход ближайшего к ним дома.

Скрючившись в три погибели и стараясь отдышаться, он осознал вдруг, что их с Дорвен занесло в общий зал очень приличной гостиницы. Пол тут был выстлан каменными плитами, вдоль стен стояли длинные скамьи. Отчего-то место это показалось молодому рыцарю странно знакомым.

– Прах побери! Да я же тут был!

Запах обеденного зала мгновенно перенес Дьюранда на полгода назад – в тот вечер, когда с потолка сыпалась пыль, а он, Дьюранд, смотрел сквозь ставни на башню Альвен.

– С Радомором, Грачами и этим распроклятым Гоулом.

Он сжал кулаки и тут же снова разжал их, думая, что на ладонях еще осталась кровь. Он убил Гоула так же, как того часового на стене, – перерезал ему горло.

– Здесь он поджидал, пока бедная Альвен не заиграет свой призыв. Они повели Радомора наверх – чтобы он сам все увидел. Лестница где-то здесь, в глубине.

Он махнул рукой на сумрак у себя за спиной.

– Я не… – пробормотала Дорвен.

– Она играла, чтобы позвать своего любовника.

– Ой.

– Альдуана Варренделя… – начал Дьюранд, но вдруг умолк, вспомнив: Альдуан знал дорогу внутрь крепости.

– Дьюранд, ты как-то непонятно рассказываешь. Я…

– Он плыл ко дворцу, Дорвен. Альдуан ждал, пока Альвен начнет играть в окне своей башни – а потом как-то находил путь внутрь. Через какие-то цистерны. Что-то такое под городом. Колодец.

Хотя он услышал обо всем этом из лживых уст Грачей, в истории оказалось достаточно правды, чтобы утопить Варренделя под твердыней Радомора.

Он вновь почти наяву слышат, как скрипят ступени под ногами разгневанного герцога, почти ждал, что тот в любой миг ринется вниз. Это место буквально кишело воспоминаниями.

– У Альдуана был дом, – сглотнул Дьюранд. – Бывший бордель. Во всяком случае, так говорил Гермунд. Прежде. С Матерью и Младенцем у двери, если не ошибаюсь.

– Дьюранд, – произнесла в пустой комнате Дорвен. – Мы только что прошли такой дом.

Дьюранд схватил ее за руки, не обращая внимания на то, что она поморщилась от боли. Хотелось поскорее уйти из Радоморовой гостиницы.

– Ты помнишь где?

Они снова вышли в клубы дыма, а шпиль святилища по-прежнему парил в вышине.

* * *

Дорога, которую вспомнила Дорвен, привела их очень близко к главным воротам Радомора – так близко к охранявшей эти ворота полусотне солдат в полном вооружении, что запах чеснока, каким разило у них изо рта, резал ноздри Дьюранда, когда он пытался отдышаться возле каменной Небесной Владычицы у двери Альдуана.

Двери по другую сторону от каменного бедра Владычицы были заперты и обиты железом. Крепкий дом. Быстрый взгляд не помог обнаружить в каменных стенах первого этажа никакого окна или иного отверстия, куда мог бы проскользнуть человек. Дьюранд не смог придумать ничего лучшего, чем попытаться высадить дверь силой. Быть может, если хорошенько разбежаться?

Дорвен подняла руку.

– Погоди!

– Нет времени.

Однако она была права. Стражники у ворот засуетились. С какой-то другой дороги донесся стук копыт. Солдаты бросились к лебедке и принялись поднимать решетку.

Все были заняты делом. На дом Альдуана никто не смотрел.

И когда этот посланный самой судьбой всадник въезжал в ворота, Дьюранд выскочил на улицу – где его мог увидеть любой болван, которому придет в голову взглянуть в эту сторону, – и навалился на дверь со всех объединенных сил человека, кольчуги и безумия.

Дверь затрещала, и Дьюранд ввалился внутрь. Там не было ни нормальных стен, ни пола, ни обстановки: сломанные балки, горы обломков, оглушительный треск из отверстий в потолке, над которыми вилось воронье.

Дорвен тихонько вошла следом и, как могла, затворила сломанную дверь.

– Что тут произошло? – обомлела она.

Дьюранд закрыл лицо руками. Каменные стены и царящий внутри сумрак словно сговорились заставить его все забыть.

– Грачи. Огонь. Когда Альдуан уплыл, Радомор велел поджечь его дом. Быстрее!

– Так что возвращаться ему было некуда…

Дьюранд видел, что за мысль трепетала в глазах девушки.

– Где-то тут должна быть дверь в погреб или колодец.

Дьюранд рылся среди сломанных балок и обугленных стен.

Обломки стропил торчали из стен, как острые клинки.

Но Дорвен уже выскользнула во внутренний двор. Она лучше Дьюранда представляла себе, как должен быть устроен двор знатного горожанина.

– Думаю, где-то здесь. – С усилием откинув в сторону груду деревянных обломков, она показала на узкое кольцо растрескавшегося песчаника. – Да, здесь.

Дьюранд пригнулся, уже и так ощущая стылую сырость, что исходила от этой темной горловины.

С улицы снова раздались голоса. Когда Дьюранд собирался вытянуть из завала над колодцем одну из балок, в развалинах послышались обрывки какого-то разговора. Звяканье кольчуги и хриплый смех говорили о том, что мимо проходит военный патруль. Памятуя о не до конца закрытой двери, Дьюранд поторопился расчистить спуск.

– Тут глубоко? – спросила Дорвен.

Дьюранд покачал головой. Сам он уже стянул железную кольчугу: она загремела, как дождь из монет. Сапоги солдат шаркали как раз под дверью. Дьюранд еле осмеливался дышать.

Дорвен оглядела разоренный двор.

– Надо привязать…

Но Дьюранд схватил ее, привлек к себе, зашептал в самое ухо:

– Дорвен, когда битва закончится, ты должна найти мудрых женщин. – Она забилась, пытаясь вырваться, но он держал крепко. – Отыщи дорогу к людям твоего отца. – Он не хотел говорить ей, что затея с колодцем была чистым безумием – и что в одиночку искать встречи с герцогом было безумием еще большим. Он отправлялся на верную смерть. – Пожалуйста. Я поклялся Ламорику.

– Эй! А это еще что такое? – произнес голос, ровно за дверью.

Дорвен чуть оттолкнула Дьюранда, самую малость, настолько лишь, чтобы видеть его лицо. В глазах ее Дьюранд читал тысячу разных эмоций.

Но дверь уже отворялась.

– Прячься! – прошептал Дьюранд и бросился во тьму.

* * *

Если бы он упал прямо, наверняка переломал бы себе ноги. Однако он запрокинулся назад и совершил затяжной кувырок во мгле, прежде чем наконец вошел в воду. Каждый всплеск разносился гулким эхом под темными сводами, а свет наружного мира падал на непроглядную воду одним-единственным тусклым и пляшущим пятном. За пределами же этого пятна видны были лишь смутные очертания низких арок, нависающих между приземистыми каменными колоннами.

Дьюранд только начал подниматься, когда пятно света на миг померкло от падения Дорвен. Дьюранд прервал это падение, подставив обе руки. Боль пронзила его разящей молнией.

– Господи!

Однако он крепко сжимал возлюбленную и чувствовал, как она всем телом льнет к нему. Она сошла с ума. Идиотка. Они оба погибнут, и никто не узнает где и почему.

– Они, наверное, нас слышали, – прошептала Дорвен, прижимаясь губами к его подбородку.

Отверстие колодца виднелось над головой, как круглая луна на темном потолке подвала. Они находились на дне подземного водоема, таящегося под толстыми каменными сводами. Если бы кто заглянул сверху, то вполне мог бы увидеть их.

– Идем, – решительно сказала Дорвен, сражаясь с намокшей верхней одеждой. Наконец она справилась со своей задачей и осталась лишь в мальчишеской полотняной рубахе и штанах. – Надо выбираться из колодца. Не знаю, что они там наверху думают по этому поводу. Куда нам?

Дьюранд отвел глаза от девушки, взглянул на крошечный клочок неба над головой и постарался сообразить, в какую им сторону. Через миг отверстие колодца наверху уже звенело от криков.

* * *

Холодная вода безжалостна. Она скручивает мышцы, сжимает кости в тисках мучительной боли. Медленно удаляясь от пятна света, Дьюранд обратил внимание на причудливых существ, что сновали вокруг основания каждой колонны. Скалились демоны, танцевали крестьяне.

Он шел все глубже в бесформенную мглу.

– Так вот где проходил Альдуан, – выдохнула Дорвен дрожащим голосом.

– Подозреваю, он был последним, кто проходил здесь.

На миг воцарилась нерешительная тишина.

– Интересно, а когда Альвен звала своего возлюбленного, она знала, где ему приходится проходить?

– Не думаю, – отозвался Дьюранд. Думать тут было нечего. – Представь, что было бы, скажи он ей. – Если бы Альвен знала, она бы ни за что не допустила, чтобы он шел через такое место. – Нет, он держал рот на замке.

Стальная хватка воды поднималась все выше по груди Дьюранда, и скоро он уже вынужден был плыть – неуклюже, сражаясь за каждый вздох. Среди перезвона и гулкого плеска воды слышались и какие-то иные шорохи, но видно ничего не было.

Наконец растопыренные пальцы Дьюранда ударились о каменную стену – ровную, глухую. Ни выступа, ни шва. Дьюранд на секунду зажмурился.

Рядом плеснула вода – это Дорвен догнала его и столь же безрезультатно попыталась нащупать какой-нибудь потайной рычаг.

– Как же мы отсюда выберемся? – спросила она.

– Бог весть.

Маленькая ножка девушки задела занемевшую от холода кожу Дьюранда.

– Ты уверен, что справишься? Я слышу, как тяжело ты дышишь.

– Тут должна быть какая-нибудь труба, – проговорил Дьюранд. – Или еще что-нибудь.

Неловко перебирая ногами, он поплыл вдоль стены, царапая склизкий камень, пока не нащупал прямо под поверхностью что-то вроде горлышка огромного глиняного сосуда.

– Здесь! – прохрипел он, ощупывая пустое кольцо.

– Это верный путь, – убежденно произнесла Дорвен. – Боги. Ну то есть я так думаю. Я вижу позади крышку колодца.

Надеюсь, мы куда-нибудь выберемся. Не знаю, сколько еще я смогу проплыть.

Дьюранд ощупал края отверстия – изгиб сверху и снизу. Пожалуй, в такой проход он как-нибудь протиснется. С трудом, но все же.

– Отверстие. Достаточно большое. Мы пронырнем, – выдохнул Дьюранд. И если повезет – вынырнут уже внутри цитадели. – Да?

– Ныряем. Да. Владычица Небесная!

Дьюранд закрыл глаза, набираясь мужества для нырка в застывшую темноту.

– Только не думай, сколько таких труб может быть под крепостью, – предупредила Дорвен.

Дьюранд потянулся к ней. Он хотел лишь коснуться ее, убедиться, что она не просто голос во тьме. Во всяком случае, так он думал. Но стоило ему коснуться кожи возлюбленной, как он не смог удержаться от того, чтобы не прижаться холодными губами к ее щеке, лбу, губам.

Наконец, заставив себя отстраниться от нее, он набрал в грудь побольше воздуха и нырнул вниз – так до конца и оставшись предателем.

* * *

Он продирался через трубу меньше обруча от маленькой бочки, подтягивался за черные соединительные швы в тех местах, где сходились два отрезка трубы. Плечи застревали, так что ему приходилось дергаться и извиваться.

О том, сколь тесны эти границы, Дьюранд старался не думать. Назад все равно не повернешь – места нет разворачиваться. Легкие уже ломило и покалывало. Он скоро утонет. Однако Дьюранд все равно рвался вперед. И – ярд за ярдом – не находил ничего: лишь тот же узкий желоб.

Темные мысли вскипали переливающимися пузырями. Если этот самый Альдуан плавал, как водяная крыса, то он, Дьюранд, утонет. Если Альдуан был тонок и пролазлив, как выдра, – Дьюранд утонет. Любая самая малая оплошность – и он навеки останется тут, в этом глиняном гробу. А позади него Дорвен, она ведь тоже не сумеет развернуться назад. Ему вдруг вспомнились тела, привязанные на реке меж камышей под витыми кристаллами речных гробниц. Дьюранд зажмурился – так заломило вдруг легкие тоской по глотку воздуха.

Ярд за ярдом он продвигался вперед, пока сердце не начало грохотать в груди, точно молот. Дьюранд стискивал зубы, сопротивляясь вкрадчивым черным пальцам воды. Меж зубов вырывались пузырьки воздуха.

Вот тут-то он и наткнулся на стену. А заворачивать было некуда. Дьюранд мгновенно набросал свой портрет: болван, заплывший в тупик, оставленный строителями в незапамятные времена. Беспомощно шаря по стене пальцами, он вдруг нашарил не стену, но – пустоту. Это был не тупик, а всего лишь неожиданный поворот туннеля.

В панике Дьюранд израсходовал уже почти все запасы воздуха. Он барахтался и изворачивался с такой силой, что легкие чуть не разрывались, а больные ребра чуть не ломались заново. Меч Оуэна звенел и громыхал. Дьюранд поднялся повыше и ударил рукой вверх: поединок между тем, что осталось у него от силы воли и…

И вырвался через черную пленку воды на чистый воздух.

Звуки своего же собственного судорожного дыхания и плеск гремели в ушах молодого рыцаря. Этакий шум любой болван услышит, на много лиг вокруг. Каждый вдох отдавался болью в ребрах, точно от крепкого пинка. На шее проступили вены. Дьюранд судорожно дышал, давился воздухом. Наверху, в нескольких фатомах от него, висел – еще одной луной – серый потолок.

Когда восторженное содрогание первых глотков воздуха наконец оставило Дьюранда, он прижался к стене, давая воде успокоиться, и принялся ждать, пока на поверхность поднимется Дорвен.

Он ждал и ждал, весь дрожа от страха и холода.

Ждал так долго, что плещущая вода успокоилась, сделалась ровной, как гладь пруда. Лишь легкая рябь морщила поверхность воды напротив бешено колотящегося сердца Дьюранда.

Перед его мысленным взором успело пронестись множество леденящих душу видений: Дорвен, попавшаяся в ловушку, Дорвен, барахтающаяся и умирающая, Дорвен, безмолвная во тьме – далеко внизу у него под ногами – не дотянешься, не поможешь.

– Прах побери!

И вернуться за ней он не мог тоже. Он вполне понимал, какая была бы цена встречи в этой узкой трубе.

Но потом в его барахтающиеся ноги врезалась твердая голова, и Дорвен вырвалась на поверхность, кашляя и хватая ртом воздух. Двоим пловцам тут хватало места лишь с трудом, и все же Дьюранд сиял, точно война уже была выиграна. Он крепко обнял девушку.

– Уф! Хвала Небесам!

Дорвен засмеялась – а может, просто фыркнула.

– Ты нас утопишь! – Она вздрогнула всем телом. – Нам именно это место и нужно?

Дьюранд поглядел вверх. Откуда ж ему знать?

– Возможно.

– Плыть под твердыней Радомора. Боги. Тише.

– Да. Правильно.

– Ну и как Альдуан выбирался наверх? Не вижу ни колец в стене, ни веревки. Тут есть скобы? – спросила она.

– Надо подумать, – прорычал Дьюранд. Он не мог себе представить, чтобы они проплыли так далеко лишь затем, чтобы утонуть тут, как упавшие в колодец дети. – Прах побери!

Тоннель был фута три в ширину и выложен аккуратной кладкой. Холод давил и сжимал, как тиски палача.

Дорвен судорожно рассмеялась.

– Они внизу изжарятся и задохнутся, а мы тут замерзнем и утонем.

– Нет, – возразил Дьюранд.

Он расставил руки и уперся в противоположные стены, пытаясь на них подняться. Спину пронзила острая боль.

– Ничего не выйдет.