Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Вот она на миг замешкалась в дальнем конце зала, высоко подняв свечу к двери, что вела на двор. Вот вышла и проплыла к воротам Баррстон-Уоллса. Дьюранд двинулся вслед за ней: он должен был узнать, куда она направляется.

Погоня за мерцающим видением вела его по неровным каменным плитам и размокшей земле Баррстона, пока во тьме впереди не заколыхалась река. Между камнями и ивами возник новый источник света под стать свече в руке незнакомки: узкая ладья у самого берега.

Дьюранд невольно разинул рот. Он знал эту сцену, эту ладью: утлое, бледное суденышко, будто вырезанное рукой мастера по арфам. Ему уже снилось все это – давно, под Кровавой Луной.

Девушка перед ним обхватила рукой иву, и качающееся пламя свечи передавало дрожь гибким ивовым ветвям. Берег словно бы оказался на дне Сильвемера.

Незнакомка шагнула на ладью и легла на дно. Темные кудри рассыпались, коснулись воды.

Дьюранд вспомнил старую легенду. О Майденсбире (тогда река звалась как-то иначе) – о юной жене герцога и ее тайной любви к одному из рыцарей ее мужа. О молодой жене, что выпила настой наперстянки, села в лодку и уплыла умирать вниз по реке.

Девушка вытянулась. Свеча теперь стояла у нее на груди. Край длинного рукава свисал в воду. Молодой рыцарь услышал вздох – единственный звук во всем немом мироздании. Пальцы девушки разомкнулись, ночной ветерок увлек ладью к середине потока, течение подхватило и понесло прочь. Все было кончено.

Совсем так же он видел, как Радомор или его чернецы-Грачи пустили вниз по реке сестру Ламорика – Альвен.

Ладья с девушкой уплывала прочь, легкая, как листок. Дьюранд покачал головой.

Что-то пошевелилось сзади него.

На каменистом берегу вокруг собрался внимательный дозор: с дюжину крестьян, кутающихся в мохнатые одеяла. По большей части женщины: матери с дочерьми. К своему удивлению, совсем рядом Дьюранд обнаружил Дорвен. На ней была лишь льняная сорочка; порывы ветерка прижимали тонкую ткань, обрисовывая очертания тела.

– Что ты тут делаешь? – выдавил Дьюранд.

– Ты видел ее, – отозвалась Дорвен. – Герцог уехал сопровождать старого короля Сердана. Он оставил молодую жену на попечение одного из своих людей: барона Виганда. Все произошло здесь. Говорят, корабль герцога Гандерика проплывал в Хэндглассе как раз вовремя, чтобы увидеть ее.

Дьюранд поглядел мимо Дорвен на тонущие в тени лица крестьянок – коренастых и крепких, под стать мужчинам вроде Одви и Одмунда. Дорвен светилась среди них, точно лилия среди крапивы. Вокруг смыкалась тьма.

– Жену старого герцога видят всякий раз, как Гирету грозит опасность – и она подходит к нашей двери каждую ночь с поры зимней Странствующей Луны. Нам остается лишь ждать и смотреть. Ламорик не слушает, но и спать не может. – Дорвен на миг умолкла. – Большинство людей не осознает того, что видят прямо перед глазами.

– Как ее звали? – спросил Дьюранд.

– Аралинда, вот как, – ответила Дорвен, слегка покачнувшись. Зима была долгой и трудной.

Дьюранд кивнул.

– Аралинда.

Деревенские женщины переглянулись.

– Мне пора возвращаться, – выдавил Дьюранд.

Дорвен потупилась.

4. «ВЫПЬ»

Когда Ламорик уходил от ворот Баррстон-Уоллса, размокшая земля застыла. Горстка рыцарей, зевая и спотыкаясь, шагала за ним вслед, и под ногами хрустел иней. Ламорик спешил; бедному Одви пришлось произнести молитву Первой Заре прежде, чем в тумане завиднелся хотя бы слабый проблеск света. Каждый листик, каждая травинка ощетинились ледяными иголками.

– Хорошо морозным утром! – Изо рта Ламорика вырывались облачка пара. – Все равно что сотворенное нами самими мироздание: игрушка в наших руках. Как будто мы на острове, а весь Древний Эррест ушел под воду.

Лысый Бейден, оскалив оставшиеся зубы, зарычал из глубин лохматого пледа. Он был похож на притворяющегося бабушкой волка из детской сказки.

Берхард подмигнул здоровым глазом.

– Скажете нам, когда придет утро, чтобы мы невзначай не пропустили? Вы вообще спали?

Ламорик нервно улыбнулся.

– Вы спали? – настаивал Берхард. Взгляд Конзара был подобен блеску меча. Эта безумная спешка свиту Ламорика отнюдь не радовала.

– Ребята, – произнес молодой лорд, – призыв не мог бы прийти в более подходящее время. Не успеет сойти на убыль эта луна, как сезон турниров уже обернулся бы против нас. И вы разлетелись бы на все четыре стороны, не отрицайте. Нам привалила удача. Не стоит жаловаться, это не окупается.

Рослый Оуэн изогнулся сразу обеими руками почесать блошиный укус меж лопаток. Руки у него были, как у обезьяны. Во рту блеснул золотой зуб.

– В последнее время вообще мало что окупается.

– Мы предстанем пред Троном Орехового дерева, – предвкушал Ламорик. – Я преклоню колени и вложу руки в ладони Рагнала. Будет пир. Люди вас вспомнят. Оуэн, Бейден, Конзар, Дьюранд – надеюсь, у вас у всех есть приличные сюрко.

Нестройная процессия двигалась по извилистой тропе, что вела от вершины утеса Баррстон-Уоллс к лачугам Баррстонской гавани. Скот еще не выгнали из хлевов на пастбище, но путники миновали жерновые мельницы. Из тысяч каменных глыб, вырезанных из копей в древности, небольшие осколки каждый год рассыпались по дорогам. И теперь на обочинах лежал и груды камней, похожих на головки плесневелого сыра. Иные растрескались, иные побились, иные поросли мхом. Это и был Баррстон.

– На кого – на кого, а на меня вина в промедлении не падет. Надо бы нам как следует рассмотреть корабль. «Выпь». Одрик? Одмунд? Как там его? Он сказал, корабль готов. И река свободна ото льда.

Кое-кто в отряде обменялся неспокойными взглядами. Ламорик выглядел еще более изнуренным, чем обычно.

У пирса ждал довольно просторный корабль, бело-синий на ровном зеркале воды. Дьюранд прикинул, что от высокого, загнутого носа до кормы не меньше сорока футов. Утесы Баррстон-Уоллса отрезали от Майденсбира ровную бухту, хотя и сами они, и стоящая на них твердыня с пирса казались лишь темными сгустками в облаках.

Ламорик выступил вперед. Сваи пирса задрожали, по воде разошлись зыбкие круги.

– Вы все знаете, как славно мы потрудились прошлым летом. Знаете, чего нам это стоило. Мы спасли короля Аттии. – Спутники Ламорика настороженно закивали в ответ – от железного Конзара до похожего на волка Бейдена. К планширу «Выпи» тянулись узенькие мостки. Ламорик ступил на них. – А теперь мы везем ему послание.

Он собрался уже шагнуть на корабль.

И словно очутился в центре бури.

Огромная стая скворцов вылетела из пустого трюма «Выпи», заполнив небо трепетом крыльев и пронзительными криками. Ламорик пошатнулся – и упал в стылую неподвижную воду.

Дьюранд и Конзар, как один, прыгнули на пирс, потянулись вниз, к облаку брызг. Пластины тонкого льда трещали и крошились. Дьюранд ухватил неистово бьющую по льду руку за кисть – и в несколько решительных рывков они с капитаном высвободили своего дрожащего господина из ледяной западни.

– Ничего, без лишних пассажиров легче пойдет, – сплюнул Ламорик и, подтянувшись на руках, вылез. В глазах его сверкал настороженный, пугливый огонек, точно у дикого зверя.

– Кон, – окликнул Ламорик, – я тут разберусь, а ты давай действуй. Найди капитана, убедись, что у него хватает гребцов. Бейлиф должен снабдить нас провизией – один Владыка знает, что он имеет в виду. Может, лягушек. – Дьюранд попытался накинуть ему на плечи свой плащ, но Ламорик усмехнулся: – Оставь. Хотя бы один из нас заслужил сухой плащ.

Они повернулись – и обнаружили толпу словно примерзших к земле крестьян. Ряды мужчин и женщин стояли, сжав руки в кулаки и выставив пальцы, сложенные знаком Небесного Ока. Они лицезрели знамение на знамении. Ламорик прошелся меж них, картинно махая и улыбаясь.

Дьюранд глядел своему господину вслед, гадая, что у того на уме.

* * *

Когда сгрузили поклажу, деревенские женщины принялись носить на борт железные амулеты и молча втирать жир в длинный изгиб форштевня. Грузчики потащили в брюхо «Выпи» припасы.

Один из жителей Баррстона, в завязанной под пышной бородой шапке из овчины, играл роль надсмотрщика. Капитан Одемар. Был он такой же квадратный и приземистый, как вся его родня, с такими же неправдоподобно огромными кулаками.

– Что это они делают на носу? – спросил Ламорик. Крестьянки как раз ринулись туда с дока.

Похоже, Одемар не на шутку удивился тому, что его будущий груз вообще умеет разговаривать.

– Жир девяти крапивников… ваша светлость.

Голос его напоминал скрежет камней.

Берхард широко улыбнулся и почесал косматую бороду.

– Они ж не тонут, крапивники-то. Да, говорят, оно так, но ведь крапивников убивать нельзя, ни за что, разве только…

– Бабские дела, – пророкотал Одемар.

– Наверное, – согласился Берхард. – Но обычно их не видать…

– Не след пускаться в плаванье очертя голову.

– Воинство Преисподней! Разве река не освободилась ото льда? – спросил Ламорик. – Или разве в кошельке серебра мало?

Губы Одемара скривились.

– Ну… да, – вымолвил он.

Не успел Ламорик больше ничего добавить, как заговорил Конзар, поглаживая большим пальцем рукоять меча.

– Значит, первым грузом твоей «Выпи» будут люди, а не мельничные жернова, мастер Одемар. И поплывем мы в Эльдинор, а не в Йестрин вниз по реке.

Он не сводил глаз с корабля.

Одемар что-то буркнул в знак согласия и умолк. Вскоре четверо грузчиков, кое-как свалив кладь на корабле, засеменили вдоль планшира обратно.

– Ну что, мы готовы? – осведомился Ламорик. Борода Одемара встопорщилась.

– Думаю, самая пора.

Без дальнейших разговоров капитан зашагал по сходням и банкам на корму «Выпи». Дьюранд и остальные осторожно последовали за ним, хватаясь за снасти, чтобы не упасть. Лошадей при них не было, слуг тоже – один Гутред в роли общего оруженосца. Дьюранд уселся позади Конзара, задев его меч своим. Пока Луна Объягнившейся Овцы останется в небесах, весь отряд должен будет жить на открытом суденышке: сорок футов в длину и дюжина в ширину.

Дьюранд сдвинул свой дорожный сундучок к поперечине, высвобождая место для ног. Ламорик все еще расхаживал по палубе, то смеясь, то сыпя проклятиями.

Когда Дьюранд поднял голову, Дорвен стояла над стылой водой, бледная и прекрасная, точно луна. Дьюранд уставился на нее, как баран на новые ворота. Они с отцом Одви и рыжеволосым служкой спустились из замка вместе. Старый Гутред обхватил Дорвен за талию, чтобы перенести ее на корабль, и молодая женщина заняла место подле Ламорика.

– Пора, отец, – проворчал Одемар.

За синим Мейденсбиром Небесное Око прорезалось в дымке над берегом.

– Когда это я не знал, мастер Одемар, пора уже или нет? – сварливо вопросил священник и с размаху опустил массивную «Книгу Лун» на грудь служки – как на кафедру. Раскрыв широкий том, он принялся искать нужную страницу.

Пока священник читал первые слова рассветного благодарения тех, кто странствует под этой луной, Берхард повернулся к хозяину корабля.

– Моряки, каких я знал, терпеть не могли священников перед началом плавания.

– Может, морские их и не жалуют. А речные – дело другое. Небесного Владыку еще можно просить придержать речную нечисть, а вот Морского Хозяина умолять бесполезно, только пуще разгневаешь, ваша светлость.

Священник вскарабкался на борт и засеменил от носа к корме. Несчастный служка старался не отставать, поднося священную книгу. От помазка в тумане исходил аромат благовоний.

Закончив молитву, священник поднял помазок.

– Давай, мальчик, теперь масло, – поторопил он, и служка, едва не роняя книгу, принялся рыться под плащом. Наконец он извлек оттуда стеклянный флакончик.

Моряки, даже сам капитан, стянули шапки.

– А теперь? – спросил Берхард.

– Масло пред водой под Оком, ваша светлость, – пробормотал Одемар, и священник изобразил сверкающее Небесное Око на лбу каждого моряка.

Ламорик изогнулся на скамье.

– Мы ведь не в Землю Грез отправляемся.

Но Берхард сам развязал шапку, чтобы и ему начертали Око, пока священник не сошел на берег.

– Отплываем? – спросил Ламорик.

– Да, ваша светлость.

Матросы подняли весла, а капитан Одемар встал за румпель.

– Эй, вы там, на пристани, оттолкните-ка нас!

Когда корабль баграми оттолкнули от берега туда, где хватало места развернуться, Дьюранд увидел, как Одемар кивает горстке гребцов – все они сидели лицом к корме, в то время как их капитан и пассажиры глядели вперед.

– Давайте!

Гребцы навалились на весла, и маленькое суденышко заскользило через бухту. Набрав скорость, корабль двинулся вверх по течению.

– Мастер Одемар, – повернулся к нему Ламорик, – мне казалось, что Эльдинор лежит на севере. Уж не хотите ли вы сказать, что я ошибся? Неужто старый Сердан Путешественник направил судно к берегу там, в горах?

Капитан едва удостоил его взглядом, поворачивая румпель, чтобы нос «Выпи» стоял прямо навстречу течению полноводной реки.

– Один поворот по солнцу, ваша светлость, – пророкотал он. – Выказать ему почтение.

И вздернул подбородок, указывая на Небесное Око.

Однако корабль уже боролся с течением. Гребцы сделали еще несколько взмахов веслами, а потом капитан отпустил румпель. Корабль резко крутанулся вокруг рулевого весла, и гребцы принялись втягивать весла.

– Это что еще такое? – осведомился Ламорик, когда весла были уложены вдоль планшира.

– Мы никогда не гребем вниз по течению, ваша светлость, – пояснил ему Одемар.

Ламорик глянул на Конзара, а потом принялся настаивать.

– Эльдинор, знаете ли, не Йестрин. До него дальше плыть.

– Нет смысла грести вниз по течению, ваша светлость. Во всяком случае, в Майденсбире.

Капитан толкнул румпель от себя, держа курс примерно посередине между каменных берегов.

– Ты хоть понимаешь, что оскорбление, которое мы можем нанести, явившись с опозданием, будет трудно…

– Да, ваша светлость.

Когда Ламорик сел на скамью и жена успокаивающе положила руку ему на локоть, Дьюранд обернулся. Крестьяне Баррстона казались валунами на склоне холма. Для большинства из них «Выпь» была уже вторым кораблем, что уплывал в тот день вниз по течению.

* * *

Когда Небесное Око поднялось достаточно высоко, Гутред прошелся вдоль скамей, раздавая хлеб и сыр, а мужчины выпили еще и вина. Мастер Одемар, что-то бормоча, провел свою команду через Полуденный Гимн. Со скамьи Дьюранд видел лишь синеву да каменные берега.

– Сразу молодость вспоминаю, – жизнерадостно заявил Берхард, разворачивая круглую темную краюшку хлеба. – Мы ходили вверх-вниз по Грейрод – хотя Грейрод шире и спокойнее, она река старая. Этот вот Майденсбир, он холодный да быстрый. Прям как моя жена, бедняжка, до того, как умерла.

Берхард разломил краюшку, твердую и крепкую, точно моток узлов. Бейден ждал. Но когда Бейден уже потянулся за своей половиной, длинная рука Оуэна выхватила у Берхарда хлеб.

– Все равно что сторожить купеческие задницы, да? – поинтересовался Оуэн, откусывая от добычи и сверкая золотыми зубами.

Берхард вытащил было кожаную флягу с кларетом, но остановился, чтобы поковыряться в обтрепьях кожи вокруг больного глаза.

– Да-да. Так оно и есть. Легче. Тащишься себе в лесах. Мимо того Болота Черепов. Бурелом. Иногда в лесах слышны барабаны. Летом в кольчуге буквально варишься.

Берхард начал откупоривать флягу, когда ее выхватил у него Бейден.

– А ты держи здоровый глаз нараспашку.

После целого часа молчания Ламорик наконец подал голос:

– Воинство Преисподней! Поглядишь на вас, поневоле вспомнишь обеды за столом моего отца.

Все головы на «Выпи» повернулись к нему – одни быстрее, другие медленнее.

Оуэн задрал соломенную бороду и снова сверкнул зубами.

– Такие все благородные, да? – предположил он.

– Нет. То есть совсем нет. Вы мне моего брата напоминаете. У Лендеста сызмальства были руки куда длиннее моих. Он славный малый, но получил слишком уж много всего, к чему я потянулся первым.

Дьюранд улыбнулся, все остальные загоготали.

– Похоже, это объясняет больше, чем следовало бы, – продолжал Ламорик. – Дьюранд, ты тоже младший, да?

Дьюранд кивнул.

– Брат успел первым.

Берхард ткнул в их сторону куском хлеба.

– Выходит, вы оба – младшие братья?

Дьюранд пожал плечами.

– Иначе я бы так и сидел в горах…

– А ты? – спросил Берхард Оуэна. – Не станешь же ты утверждать, что у тебя тоже есть большой брат.

– Еще как есть. Восьми футов роста, без малого, в мерзавце.

Берхард вскинул руку, привлекая внимание.

– Минутку, пожалуйста. Все, кто перед этой мачтой! Я вас спрашиваю. Неужели я тут единственный старший в семье? Бейден?

Бейден поскреб длинную бахрому волос на затылке.

– Ну да. У меня есть старший брат в Андагии.

– Небесное Воинство, двое таких! – ахнул Берхард.

– Еще есть младшенький.

Половина команды показала Бейдену знак Небесного Ока.

– А у вас, ваша светлость? – осведомился Берхард.

Дорвен улыбнулась и вздохнула.

– Вы же видели Морина. Я старшая дочь.

Берхард повернулся к Конзару.

– А вы, капитан?

Все взоры обратились к Конзару. Тот несколько мгновений молчал, а потом признался:

– Мой брат получил прекрасный чертог в Ланнермуре. Он часто приглашает меня туда. Когда мне не удается отвертеться, я сижу на скамье перед очагом, а его жена торопится припрятать серебро.

– Значит – и вы к бедолагам, у которых есть старшие братья, – рассудил Берхард, выхватывая у Бейдена бутылку.

Но Ламорик уже показывал на дальний берег за полосой тягучей, блестящей воды.

– Смотрите, башня! Это святилище. Как вы думаете, какой деревни?

Несколько человек нагнулись к планширу. «Выпь» закачалась. Одемар смерил всех суровым взглядом.

Ламорик по-прежнему глядел на башню.

– Может, Саллоухит?

– Да кроме нее еще с десяток других башен, тем более Саллоухит выше по реке, ваша светлость, – осторожно поправил Гутред.

Остальные принялись наперебой перечислять названия.

– Рашева пристань, – наконец сказал Одемар.

На всем корабле воцарилось молчание.

– Та, что вниз по дороге?

– Именно.

– Выходит, мы практически не сдвинулись с места. – Ламорик раскинул руки над рекой. – Как такое возможно?

– Майденсбир течет быстро, но много петляет… ваша светлость.

– Ты понимаешь, что у меня ни малейшего желания оскорблять короля? Наша цель – ровно противоположная. Мы пролили немало крови, чтобы заслужить королевскую милость.

Корабел молчал.

– Почему бы вашим гребцам не приналечь на весла?

– Майденсбир сам несет нас, лучше его не поторапливать. Насколько я вижу реку, ваша светлость, она полноводна и быстра.

Над рекой прокатился какой-то странный звук – точно стон. Конзар подался вперед, вглядываясь.

– Когда доберемся до Сильвемера, грести все равно придется, – заметил Ламорик.

– Да, ваша светлость. Но пока нет смысла…

Дорвен стояла на носу корабля и оглядывалась. Дьюранд услышал какой-то странный звук: то завывал в трюме корабля ветер.

– Что это? – спросил Ламорик.

Гребцы разом, без команды, принялись разбирать весла.

– Не следовало нам пускаться в плаванье… – прорычал Одемар.

– Что?

– Пещера Спящих!

– Я не…

«Выпь» понеслась еще быстрее по глубокому каменному желобу меж высоких каменных стен.

– Когда Майденсбир стоит высоко, то заливает алтарь на скалах подле Пещеры Спящих.

– О чем это вы? – вмешался Берхард. – Я же видел Спящих. Их не затопишь…

Мимо планшира мчался ряд вырезанных в скале ступеней, ведших к воротам святилища на берегу реки. Сейчас было видно только несколько самых верхних.

– Небесное Воинство! – потрясенно пробормотал Берхард.

– Когда бьет колокол, дева покидает свое ложе и занимает другое, – проговорил Одемар.

– Видал я эти колокола, – заметил Берхард. – Они ведь… сколько там? в добрых пяти фатомах от пола!

Гребец на веслах поневоле вынужден повернуться спиной к носу корабля, лицом к капитану. Только тому виден курс.

Каждому, кто был на борту, нашлось по веслу.

– Теперь давайте гребите, все в лад, – велел мастер Одемар.

Корабль качнулся, накренился – словно ухнул на добрых два фатома вниз. Иные из рыцарей виновато оглянулись – не попали веслами по воде, – но ни один гребец даже глаза не скосил.

– Полегче! – резко укорил Одемар.

Дьюранд со всех сил налегал на весло, стараясь грести наравне с матросами из Баррстона, однако через раз зачерпывал только пену. Корабль набирал ход. Река ревела меж каменных берегов, течение становилось все быстрее и быстрее.

– Пошевеливайтесь! – прорычал Одемар, впившись в румпель. Корабль, подпрыгивая, мчался по волнам разбушевавшейся реки.

Раздался громкий рев. «Выпь» снова кинуло вниз.

Капитан налег на румпель.

– Дружно! Разом – со всех сил! А кто с левого борта – так и сильнее!

«Выпь» накренилась. Весло Дьюранда угодило в какой-то валун среди пенного безумия и, отлетев обратно, ударило молодого человека в грудь, точно копыто коня. Не успел он перевести дух, как корабел заорал снова:

– Давайте, если вам жизнь дорога!

Все, кто еще держат весла, навалились на них. Лопасти весел дребезжали, ударяясь друг о друга.

– Разом! – кричал Одемар. Лицо его подергивалось, глаза были устремлены куда-то над плечом Дьюранда. – Дружно! – отчаянно повторял он.

И тут «Выпь» во что-то врезалась.

Деревянные брусья отозвались на удар гулким стоном. Люди на палубе с громкими криками попадали на колени.

«Выпь» задергалась, точно рыба в собачьей пасти. Дьюранд заскользил по дощатому днищу.

– Сели по всему борту. Надо скорее слезть со скалы! – взревел Одемар.

Ребра и планширы суденышка гнулись, точно живые. Дьюранд видел, как по новехоньким белым доскам расползаются трещины.

– Соберись!

Конзар глядел прямо на него.

Вокруг камня, на который они налетели – обломка скалы размером с мельницу, – пенились буруны. Дорвен отшвырнуло на нос корабля. Еще миг, и утлое суденышко сложится пополам; тогда они погибли…

Дьюранд и главный корабел голыми руками пытались столкнуть «Выпь» со скалы, скользя на мокрых досках, пока Конзар не заметил плавающие вокруг весла.

– Вот! – Ловко выхватив один из длинных шестов, он всадил его между планширом и камнем. Дьюранд взялся за соседнее весло, и они оба навалились со всей мочи.

«Выпь» соскользнула… лишь для того, чтобы застрять снова. Дьюранд чувствовал, как поддаются под напором воды и камней доски.

– Ну же! Сейчас или никогда! – воззвал Одемар.

Конзар повернулся к остальным.

– Пусть каждый возьмет по веслу! Кто еще не умер – всем взять по веслу!

И рыцари, и моряки неловко, как новорожденные ягнята, полезли упираться веслами в камень. У бедра Дьюранда возникла Дорвен – она сосредоточенно тыкала веслом вниз, будто лупила кита острогой. Дьюранд напрягся со всех сил, до хруста сжал зубы. Освободится «Выпь» или разобьется в щепки?

И «Выпь» вновь двинулась…

– Толкайте! – ревел Конзар.

Корабль рванулся вперед, оставив на камнях хлопья свеженькой краски. Рванулся – и вышел в течение: полузалитый водой, ободранный, неуправляемый, однако все еще на плаву.

Команда разбежалась по палубе, приноравливая весла в обычное положение.

Одемар стоял на корме. Вода плескалась у его бедер.

Но река перестала играть с добычей. Утесы по берегам становились ниже, туннель расширялся, поток ослаблял хватку. Корабль несся вперед среди плавающих по поверхности щелок и ящиков с провиантом, пока наконец вдоль бортов не зашелестел и тростники.

Конзар хмуро усмехнулся Дьюранду.