Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Три тысячи воинов глядели на них из-за частокола выставленных копий, мечей и боевых топоров. Целый отряд преградил дорогу. Еще сотни смотрели с уступов скал. Дьюранд увидел каменные гробницы, расположенные на высоких ступенях гигантского амфитеатра в этом городе мертвых – и везде костры, костры и шатры.

Ближайшие к нему воины словно окоченели: пятьдесят-шестьдесят человек с широкими от потрясения глазами, крепко стиснувшие в кулаках арбалеты.

Дьюранд медленно-медленно снял скрюченные руки с луки седла и поднял над головой. Он знал, как легко арбалетная стрела прошивает человека насквозь. А вскоре послышался приближающийся стук копыт. Вниз с уступов скакал всадник в плаще. Он то появлялся в свете очередного костра, то скрывался во тьме, пока не проторил себе дорогу в первые ряды. И наконец Дьюранд различил герб Конзара: белый терновник на синем фоне. Жеребец капитана плясал на месте.

– Сэр Конзар, – прохрипел Дьюранд. Это было точно во сне. Немыслимо. Невозможно.

Он смахнул с глаз невольную слезу, пытаясь припомнить, какую же весть вез. Он догнал войско. Дорвен в безопасности. Дьюранд зажмурился.

– Я должен говорить с Ламориком.

Конзар, новый Паладин Гирета, смотрел на него с коня. Выражение его глаз во мраке было непроницаемо. За спиной у него все собравшееся в долине мертвого города воинство складывало пальцы рук в знак Небесного Ока. Люди узнали голос Дьюранда – и помнили, в каком состоянии оставили его: в Расписном Чертоге, совершенно разбитого.

* * *

Даже Конзар молчал, пока вел Дьюранда и Дорвен вверх по уступам между древних гробниц. И хотя в лагере вокруг собралось три тысячи солдат, Дьюранд отчетливо различал треск каждого костра. Живые лица, глядящие на него от каменных гробниц, были по-мертвому серыми и неподвижными.

– О нет, нет, – выдохнула Дорвен из-под низко наброшенного на лицо капюшона. Дьюранд видел, как люди кругом вздрагивают и отшатываются от его взгляда. Он шатался, силясь усидеть в седле. Нетрудно было увидеть себя их глазами: поникший, весь в шрамах, черный от копоти – призрак из выжженных земель Радомора. Но Дьюранд преодолел столько миль сквозь тьму, и смерть, и дьяволов – отвлекаться на всякие тщеславные мысли было некогда. Он крепче вцепился в луку седла, призывая все силы, чтобы продержаться хотя бы до тех пор, пока не скажет Ламорику все, что должен сказать.

Когда Конзар вел их через тонувший в тени поворот, Дорвен внезапно прошептала на ухо Дьюранду:

– Делай, что должен. Но я не пойду к Ламорику. Не сейчас. Я должна найти брата.

Она спрыгнула на землю, маленькая и не привлекающая ничьих взглядов в мальчишеском наряде и накинутом на лицо капюшоне. Бросив на Дьюранда многозначительный взгляд, она скрылась между двумя белыми гробницами.

Дьюранд чуть не упал с седла.

Но не успел он ни осадить коня, ни хотя бы выругаться, как Конзар повернулся к нему:

– Тут.

Цокая копытами, Бледный выехал на сумрачную террасу, и Дьюранд предстал перед строем Рыцарей Пепла. Облаченные в серебристые кольчуги и пепельные сюрко они напоминали ряд каменных статуй. За этой живой стеной Дьюранд разглядел шатер Ламорика, втиснутый, как прилавок на рынке, между двумя самыми могучими мавзолеями. Молодой рыцарь сполз с коня. Бароны Гирета высыпали из шатра, иные – с мечами наготове. Один за другим они обращали к новоприбывшему лица, на которых застыла та или другая степень ужаса. Дьюранд попытался хотя бы частично отряхнуть куртку от сажи, но руки, которые он поднял, были черны, как медвежья лапа.

Когда он обернулся, за устрашенными баронами из шатра появился и сам Ламорик.

– Владыка Судеб… – только и произнес молодой лорд.

– Ваша светлость, – Ламорик опустился на одно колено, морщась от усталости – такой, что он всерьез боялся просто рухнуть плашмя.

– Как тебе это удалось? – спросил Ламорик. – Как ты сюда попал? Я уж было принял тебя за вестника из Иномирья. Боже мой!

Он шагнул ближе. Вокруг глаз у него пролегли желтые круги.

Дьюранд покачнулся, по-прежнему стоя на одном колене.

– Ваша светлость. Выведите войско из Ирлака. Вы должны…

Ламорик поднял руку.

– Сэр Конзар, что этот человек здесь делает?

– А кто бы мог его остановить? – пробормотал Конзар.

– Ваша светлость, это ловушка! – Дьюранд на секунду зажмурился. – Грачи. Радомор. Они пытались убить вас. – Перед мысленным взором у него пронеслась скачка через мощеный рынок. – И не закончили начатого.

Дьюранд заметил, что Берхард глядит на него в полном ошеломлении. Под глазом старого вояки еще топорщились нитки шва. Рядом с ним хмурился Бейден, заложив большие пальцы рук за заткнутый за пояс боевой цеп. Волны изнеможения омывали Дьюранда, но взор его был прикован к цепу. Сплошные шипы и выступы. Примерно такая вот штуковина ударила его по лицу и сшибла с коня. Он буквально костями чувствовал все эти выступы: так ключ подходит к замку. Быть может, Бейден и есть лазутчик Радомора? Дьюранд не мог бы придумать более правдоподобного предателя.

– И армию, – продолжал он. – Все войско. Этот поход – ровно то, чего хочет Радомор.

– Сэр Дьюранд! – оборвал его Ламорик.

– Надо оттянуть армию обратно. Они смеялись. Облизывались…

– Сэр Дьюранд, мы не сможем вас нести. Земля вокруг опустошена. Люди потрясены. У нас уже начали умирать кони. А по пятам за нами идут эти распроклятые псы.

Глаза у него сверкали красным огнем – под цвет сюрко в отблесках пламени.

– Продолжать поход – смерть.

Дьюранд слышал, как голос его раскатывается эхом меж гробниц, летит над рекой.

– Прах побери, приятель!

– Мы сами положили головы на плаху.

– Дьюранд! – Ламорик ухватил Дьюранда за сюрко. – Замолчи! Конзар заставил нас встать лагерем среди кладбища. Радомор превратил всю страну в пепелище. И мы потеряли всех – до единого, кому вздумалось на минутку юркнуть в кусты и спустить штаны.

– Ваша светлость…

– Вот ты явился сюда, черный, как уголь, покачиваясь в седле своего здоровенного жеребца – прямо по краю своей же собственной могилы. Тебе чертовски повезло, что мы не перерезали тебе горло или не натравили на тебя септаримов. Как, прах побери, тебе удалось прорваться через распроклятых псов?

Дьюранд вдруг ощутил, что более не в силах держать равновесие.

Он покачнулся и с размаху рухнул на землю.

Лежа лицом вниз, он умудрился еще улыбнуться щербатой улыбкой.

– Колокол. Спасался от собак звоном.

Сильные руки схватили его за плечи.

– Вставай, приятель.

Дьюранд попытался – но не смог. В голове мутилось.

– Дьюранд! – Ламорик встряхнул его. А потом истошно закричал: – Отнесите этого болвана в шатер! В Акконеле вполне хватает своих кладбищ. Мог бы никуда и не ехать.

В голосе его появились истерические нотки.

– Дьюранд? Приведите Гутреда! Где Конран? Кто-нибудь, приведите Гутреда!

Дьюранд не мешал им искать место, чтобы закрыть ему глаза.

* * *

Проснулся он в странном шатре. Солома, на которой он лежал, вся отсырела. Снаружи раздавались голоса. Один, самый ближний, принадлежал старому Гутреду.

– За всем этим кроется чья-то черная рука, уж это будьте уверены. Да и не надо быть знатным лордом, чтобы все хорошенько обдумать. Разве началось с нашего Радомора? Пять лет назад кто-то убивает старого короля во время охоты в лесах принца Эодана. Но отцовский трон занимает, разумеется, Рагнал – старший, как-никак. Но кто после этого рискнет довериться собственному сыну? А потом вдруг оказывается, что у Рагнала в кошельке ни пенни. И грядет война. И Рагнал берет дикий заем под залог короны – а теперь вот эти заложники. А Радомор? Скачет в авангарде королевского войска, но получает страшную рану. И тут его находят эти треклятые Грачи и начинают ему нашептывать, что жена, дескать, ему неверна. А теперь вот Эодан со своим Уиндовером отделился от Эрреста, а король Рагнал выступил на него войной. И святилища рушатся – одно за другим. Изгнанные вырываются за пределы. А святилища рушатся снова и снова – и с ними узы, наложенные патриархами древности. Нет больше нитей, что связывали короля с его землей – и королевство распадается. Что бы ты сделал, если бы не мог вынести, что тебе надо пролежать три дня под камнем? Если ты не способен править. Если в тебе ни капли королевской крови. Так ведь? А теперь – за работу. Давай-ка проверим, готов ли наш спящий принц снова оказаться на воздухе.

Гутред сунул нос в шатер. За спиной старого оруженосца тускло светилось очень ранее и очень туманное утро.

– Пора скатывать шатер, – буркнул Гутред. – Ты со мной едешь в обозе. Нам дали телегу и…

Вскочив с соломы, Дьюранд стрелой вылетел мимо старого оруженосца наружу, но обнаружил, что армия вокруг него уже фактически исчезла: долина представляла собой дымящийся котел тумана, из которого – как куски жира в жарком – высовывались гробницы. Авангард, верно, был уже на берегу реки, далеко внизу. На месте лагеря оставались лишь обозы да пара солдат, чтобы их охранять. Одна из телег стояла тут же, предназначенная для него и этого распроклятого шатра. Резко развернувшись, Дьюранд громко потребовал коня.

– Да ты их не догонишь! – крикнул ему Гутред.

Но Дьюранд уже приметил проворного и аккуратного иноходца.

– Догоню – и заставлю повернуть! – прорычал он, выхватил поводья у растерявшегося конюха, помчался вниз по долине в клубы тумана.

* * *

Ничего у него не вышло. Тропа была узкой, а двигались по ней три тысячи человек, несколько сотен коней и десятки мулов и волов. Вся эта процессия так плотно забивала дорогу вдоль реки, что Дьюранд никак не мог добраться до Ламорика. Склон над тропой был слишком отвесным, чтобы пытаться проехать по нему – сплошные крутые откосы да осыпи. Через час после начала погони Дьюранд все еще находился на расстоянии полета стрелы от своего господина – и от надежды развернуть войска обратно в Акканель.

Каждый шаг иноходца; заставлял его болезненно морщиться. Он ехал, весь скособочившись, чтобы максимально уберечь сломанные ребра. Значит, он догонит Ламорика, как только войско сделает хоть самый короткий привал. Двинется вдоль колонны и настигнет Ламорика. Сложив этот план, Дьюранд позволил себе вздохнуть свободней.

Он развернет войско назад. Король Рагнал призовет против ирлакского мятежа свою армию. А когда королевство будет в безопасности, он, Дьюранд, может, и придумает способ развязать наконец этот узел в сердце. Он во всем признается Ламорику и бросится к его ногам. Уедет, убежит на край света. Дорвен назовет его безумцем. Что бы ни случилось дальше, сейчас все зависит от одного – вывести войско Гирета из Ирлака.

Преодолевая боль, он развернулся, выискивая взглядом Дорвен – она должна была находиться где-то в массе шагающих на восток солдат. Но, мучительно отвоевывая каждый шаг вперед вдоль колонны, Дьюранд так и не заметил нигде синего плаща. Что там было в том сне, что она ему рассказывала? Сне, что повел ее на восток. Но как бы там ни было, а теперь, среди войска, она находилась в куда большей безопасности, чем вдвоем с ним на коне посреди выжженной пустыни. Псы все еще наводняли долину. Люди вздрагивали и подскакивали от каждого шороха. Даже дозорные жались поближе к колонне.

Последнее наблюдение заставило Дьюранда нахмуриться. Без разведки войско подобно слепому с палкой в руках: вся армия видела не дальше, чем мог разглядеть самый высокий воин. За любым поворотом реки может скрываться десять тысяч мечей.

Если Радомор решит перегородить им путь здесь, в теснине, то пятьдесят человек запросто одолеют тысячу нападающих. И если он набросится на них сзади, когда они все сгрудятся меж рекой и стеной ущелья, он порвет их на куски.

Дьюранд снова извернулся в седле. Ситуация складывалась – мечта Радомора: войско вслепую забрело в теснину не шире корыта, из какого поят лошадей. Лучшей ловушки никакой, даже самый даровитый, полководец в жизни не придумает. Дьюранд обшаривал взглядом верхний край утесов вокруг. В любой миг оттуда может нагрянуть целый батальон, прямо им на шею: а они совершенно слепы и растянуты на добрых пол-лиги. Вот так Радомор их и перехитрит.

Нет, нельзя ждать привата. Дьюранд осматривал колонну солдат: узкую вереницу, которую составляли три тысячи человек. Вот-вот случится худшее. Вот-вот сбудутся все его самые ужасные страхи и опасения.

С энергией отчаяния Дьюранд пришпорил скакуна, направляя его прямо на людей впереди. Кое-как ему удалось протолкаться между колен всадников и крупов коней кавалерии впереди. Рядов так на десять – а потом он снова увяз.

Начиная впадать в панику, он вытянул шею – и наконец обнаружил способ добраться до Ламорика. Сквозь воду у самого берега просвечивало каменистое дно. Мрачно улыбнувшись, Дьюранд вновь дал шпоры маленькому иноходцу, заставляя его свернуть с разбитой тропы и свернуть прямо на отмель.

Он скакал вдоль колонны, брызги веером разлетались вокруг, конь то и дело спотыкался, угодив ногой в невидимую сверху рытвину. Однако благодаря удаче и силе воли Дьюранд все же дошлепал до Ламорика.

Молодой лорд поднял руку, защищаясь от брызг.

– Владыка Судеб! Да ты же мог убить этого бедолагу.

– Милорд, это и есть Радоморова ловушка, – задыхаясь, проговорил Дьюранд. Остановиться тут было нельзя, так что иноходец его так и продолжал неуклюже шлепать по воде.

– Где Гутред? – Ламорик оглянулся на длинную линию людей и коней. – Я думал, он повезет тебя на телеге.

– Ваша светлость, со стороны армии просто безумие было вообще соваться в ущелье. Тут так тесно, стены смыкаются вокруг нас. А без разведчиков и пикетов герцог Радомор может напасть на нас в любой момент – как только ему заблагорассудится.

– Дьюранд, я велю отослать тебя назад в кандалах, несмотря ни на каких собак. Выводи своего распроклятого коня на берег, ты ж его убьешь.

Дьюранд вскарабкался на берег и втиснулся между Ламориком и его спутниками.

– Я пытался предупредить вас. Грачи. Они явились ко мне в Расписном Чертоге.

– Ты так уверен, Дьюранд? Ты был накачан маковым отваром, эвкалиптом и невесть чем еще.

– Хорошо, ваша светлость, забудьте про Грачей. Просто взгляните, что перед вами. Мы идем по следу, проложенному герцогом. Паладина специально отправили раззадорить нас, выманить из крепости. – Дьюранд зажмурился. – И он своего добился: мы движемся вслепую, вытянув шею! Сколько еще до того, как…

Бароны Ламорика зашипели, точно змеи. Сванскин аж плевался от злости.

– Кто, во имя Небес, это такой?

Дьюранд как-то не осознавал, что говорит на публику: рыцари, едущие следом за Ламориком, теперь не сводили с него глаз – рыцари, скорее всего и так уже здорово напуганные псами, виселицами и выжженной землей вокруг. Но Дьюранд не для того проделал весь путь до Ирлака, чтобы облегчить своим соплеменникам дорогу в западню Радомора.

– Сколько еще до того, как Грачи, Паладин и Радоморово войско обрушатся на долину? Нас всех перебьют, и путь на Гирет будет открыт.

Саллоухит вздернул острую бородку.

– Предатель уже один раз обманулся в расчетах.

Здоровяк Хонфельс сверкнул белозубой улыбкой:

– Мы выступили чертовски быстро!

– В самом деле, – поддержал его Саллоухит. – Очень может быть, мы придем, когда силки его еще не натянуты, ловчие ямы недорыты, войско не оправилось от смятения.

Хонфельс взмахнул широкой ладонью.

– Если он расставил капкан на армию, то поймает в него молнию. А, сэр Дьюранд?

Ламорик вскинул руку. Ему было не до глупых шуток.

– Чем скорее мы сможем вынудить Радомора к битве, тем лучше.

– Ваша светлость. Эти дьяволы надеются, что именно так мы и станем рассуждать. Ваши бароны твердят, что Радомор никак не может быть готов к нашему приходу, а между тем враг уже сумел ослепить ваше войско и выжечь все герцогство.

Надо поворачивать! Непременно!

Ламорик обвел глазом Конзара и остальных офицеров, в том числе Саллоухита. Хонфельс не знал, куда и смотреть.

– Мы обсуждали разведку боем, – промолвил Ламорик.

– Да, но…

– Высланный на разведку отряд не вернулся, – перебил Ламорик. Свита его мрачнела на глазах.

– Что вы?..

– Они ускакали – и с тех пор ни следа.

Дьюранд сжал обломанные зубы.

– Прах побери! И сколько?

– Три отряда. Шестьдесят восемь человек. Ускакали час назад, – признался Ламорик.

– Владыка Судеб! Мы ровно там, куда хотели заманить нас эти дьяволы! – Над головой вырисовывались на фоне свинцового неба неровные очертания краев утесов. Дьюранд обвел их рукой. – Его дорога, его долина, его план.

Неужели уже слишком поздно?

Ламорик немного помолчал.

– Ну, это мы еще можем изменить.

Офицеры переглянулись.

– Почему бы не подняться наверх? – спросил Ламорик.

Старый Сванскин процедил сквозь усы самое очевидное возражение:

– Чтобы нас было видно на пять лиг со всех сторон, как на ладони?

– Да! – подтвердил Ламорик. – На лиги вокруг – но сейчас мы идем по тропе, что приготовил для нас Радомор. Тут каждый это прекрасно понимает. И со всех сторон кишат Радоморовы твари. Уже сейчас сукин сын отлично знает, где мы и сколько нас – до последнего человека.

Ламорик несколько долгих мгновений глядел в лицо Дьюранду – а войско тем временем двигалось все дальше вглубь герцогства Радомора.

– Я не подожму хвост. Я не позволю Радомору собраться с силами. Пусть покажет, на что он способен. Охотник может поймать тигра в сеть – но знает ли он, что с ним делать потом?

– Уж Радомор знает, – мрачно заметил Дьюранд.

– Довольно! Я сказал свое слово. Мы знали, что дело дойдет до драки. Знали, что нам предстоит встретиться с Радомором лицом к лицу. Ни один воин из моей армии не повернет вспять. А теперь хватит таскаться за мной по пятам, как на веревочке. Поскачешь в моей гвардии. Займи место рядом с сэром Бейденом, подозреваю, нашему старому доброму Берхарду возиться с тобой уже осточертело.

Дьюранд заставил себя поклониться. Если Ламорик твердо намерен продолжать путь, он, Дьюранд, должен следовать за ним. Нельзя покидать Дорвен на произвол судьбы. Нельзя покидать на произвол судьбы Ламорика. Он должен либо убедить соотечественников вернуться, либо разделить их судьбу.

* * *

Войско поднялось из ущелья наверх. Теперь они двигались по широкому хребту герцогства. И где-то там, в хвосте войска, шла вместе со всеми Дорвен. Псы унесли еще троих несчастных, которых естественная потребность и соображения скромности заставили ненадолго покинуть строй. Идти по голой равнине было труднее, чем по ущелью, зато теперь, когда черные стены уже не давили на людей, а землю вокруг было видно на несколько лиг в любую сторону, все вздохнули чуть свободнее. Хонфельс все понукал своих вассалов петь походные песни, но даже теперь во всей армии, что ползла по верху долины, не нашлось бы ни единой не сжатой челюсти.

Радомор вполне мог все это предвидеть: едва ли он мог всерьез надеяться, что вражеская армия согласится вслепую двигаться по теснине. Однако Дьюранд не сомневался: дай они Радомору чуть больше времени и он не преминул бы воспользоваться такой великолепной возможностью.

– Эй!

Дьюранд обернулся – пожалуй, слишком быстро для больных ребер – и обнаружил, что на него с глумливой ухмылкой смотрит Бейден. Бейден усталым жестом стянул кольчужный капюшон, и теперь голова у него выпирала, лысая, как задница мертвеца.

– Нечего сказать, гораздо лучше, – процедил он. – Эта твоя идея ехать по верху. – Кони сейчас неровной походкой пробирались по какой-то насыпи. – Наши парни вообще страшно любят подъемы. То, что им надо – вдоволь поползать на четвереньках в саже и грязи, да еще после дождичка. И тут нет никаких дорог, так что и волноваться не из-за чего. Насыпи да ямы, милое дело.

Но Дьюранд не сводил глаз со старого боевого цепа, заткнутого за пояс у старого негодяя. Он буквально ощущал вмятины у себя на черепе – точно пробовал пальцем остроту ножа.

– А ты всегда ездишь с цепом, – проговорил он.

Бейден вздрогнул.

– Ну и что с того, блаженненький ты наш?

– Ты был не очень-то рад в той аллее в Акконеле. Ты там?..

– Ты о чем? Как ты меня отпихнул? Хм-хм. Авось и тебя кто-нибудь этак пихнет в неподходящий момент. Был бы тебе урок.

– Может, и пихнет, – пробормотал Дьюранд. А может, уже и пихнули. Он так и видел, как сукин сын скачет вслед за ним по Акконелю и старый цеп дребезжит, точно мешок гвоздей. Он даже ощутил в ладони кожаную оплетку меча Оуэна.

А потом вдоль колонны разнеслись крики: сбоку показался один из дьявольских псов – здоровенный, ржаво-рыжий, как кусок старого железа. Дьюранд выхватил из ножен оуэновский меч, но не успел он пришпорить своего скакуна, как со всех сторон уже защелкали арбалеты, посылая летучую смерть.

На глазах у всей колонны стрела за стрелой, свистя, пролетала через неторопливо идущего пса.

– Прах побери! – пробормотал Бейден. – Мазилы! Наверняка промахнулись.

А пес тем временем скрылся за следующим гребнем. Стальные зазубренные острия причинили ему не больше вреда, чем камешки и веточки, которыми швыряются крестьянские дети.

А Ламорик вел своих людей все дальше и дальше в Ирлак.

Пока офицеры обсуждали стратегию и характер земель отсюда до Ферангора, Дьюранд по-прежнему корчился от боли, куда более мучительной, чем боль в сломанных костях. Надо поворачивать! Но поскольку Ламорик и его советники твердо решили идти вперед, ему оставалось лишь смотреть в оба и скакать рядом с Бейденом в последних рядах Ламориковой гвардии.

А сидеть в седле было по-прежнему тяжело. Бутылка Хагона скоро опустела. Приступы боли у Дьюранда сливались в единое тягостное полузабытье – он словно бы вновь качался на волнах или барахтался в холодных объятиях Сильвемера.

Очнулся он словно от удара молнии: на плечо, выхватывая молодого рыцаря из серого тумана видений, опустилась какая-то тяжесть. Острые, точно иголки, когти впивались в тело. Черные крылья били по лицу. Мышцы Дьюранда свело от боли. Он не мог ни отшатнуться, ни бежать. На каждом плече у него сидело по грачу.

Острый, точно кинжал, клюв почти утыкался в череп Дьюранда.

– Наконец-то, наконец-то близится долгожданный час, когда решатся все судьбы.

Шепот вился вокруг головы, как надоедливая муха.

– И судьба нашего бедного герцога: кто он – король или падаль, – добавил второй грач. Из перьев у него ползли личинки червей, копошились у самого носа Дьюранда. В голове Дьюранда так и звучал мерзкий шепот. Уж скорее бы и правда герцог вместе со своими тварями превратился в падаль!

Пока молодой человек дремал, армия словно превратилась в туманное облако, из которого доносились голоса. Сколько бы времени сейчас ни было, низкие тучи и морось почти задушили рассвет.

– Сколько мы ждали, братец?

– Я бы начал отсчет с того, как первый шепот повел нас на север.

– Сон! За три луны до Радоморовой битвы в Хэллоудауне.

И сами Грачи, и все их игры давно уже стояли у Дьюранда поперек горла, но что ему, скрученному болью и потрясением, оставалось, кроме бессильной злобы?

– Всего лишь улыбка во сне. Ночь за ночью.

– Мы тебе не рассказывали, сэр Дьюранд?

Молодой рыцарь скривился и прорычал:

– О чем вы говорите…

– Человек, который улыбался. И ждал. Запертый в каменной ночи.

– Разве мы не рассказывали?

– Окутанный паутиной. Покрытый ковром пыли. Он шептал. И мы слышали каждое слово.

Мерзкий шепот роился в голове Дьюранда, и тот вдруг мимолетно увидел их – двух колдунов за триста лиг к югу отсюда. Берхард рассказывал истории про павших жрецов, что бродят по пустынным местам, по заброшенным кладбищам. Грачи!

– Могли ли мы не прийти?

– Вы просто спятили! – рявкнул Дьюранд. Что за дьявол мог призвать этих гнусных тварей? Уж только не Радомор. По их же собственным словам, они двинулись в путь на север, когда Радомор был еще героем – счастливо женатым наследником, что скачет во главе королевского войска.

Серое небо за колонной шагающих солдат потемнело. Дьюранд силился сделать хотя бы глоток воздуха. В этих проклятых когтях он просто-напросто утонет на суше, на глазах у тысячи человек.

– Порывистость – порывистость и любопытство давным-давно уже владели нашими пылкими сердцами. Но едва мы достигли северных земель, как нас приветствовали звуки битвы. Вереницы алых соколов и черных ворон.

– Законный король лежал на поле!

– А нам-то какое везение! Удача за удачей!

Они трещали и похвалялись, а небосвод вспыхивал при каждом биении сердца Дьюранда. Когти колдунов пронзали его, точно острые вертела. Легкие были на пределе.

– Дьяволы! – прохрипел он.

– И мы были верны в нашей любознательности, мы подбирали каждую кроху, что лежала у нас на пути. Играть с законными королями! Кто бы усомнился в том, что это – дар судьбы?

Дьюранд умудрился сделать еще пол вдоха.

– Вы за все заплатите!

– Ах, Дьюранд! Какой сюрприз тебя ждет! Ты и не догадываешься. Жизнь тупого стада, она не для нас.

– Катитесь к черту!

Он едва сумел разжать зубы, чтобы промолвить эту фразу.

– Прошу тебя, – прокурлыкал один из грачей. – Мы говорили о снах.

– А где, к слову, – спросил вдруг второй, – эта твоя маленькая сновидица? Возможно ли, что госпожа Ламорика ютится в обозах?

– Нет, – сказал Дьюранд. У этих тварей глаза повсюду. Что они видели?

Грачи засмеялись.

– Мы так рады, что ты пришел.

– Прочь! Прочь! Оставьте его! – закричал чей-то голос. Знакомый голос.

Обе птицы взмыли в воздух. Дьюранд освободился – и принялся жадно ловить ртом воздух, чуть не свалившись с седла. В голове у него медленно прояснялось, а с низко нависших небес раздавался издевательский смех грачей. Надо срочно найти Дорвен!

– Ну-ну. Полегче, парень. Они, небось, решили, он уже умер! – заявил второй, более грубый голос. И добавил неловким шепотом: – И нельзя их особо винить. Ты только погляди на него.

– Дьюранд! – произнес первый голос. И теперь Дьюранд сообразил, откуда он исходит. Дорвен глядела на него из-под своего синего капюшона. Она все время была здесь. Рядом с ней на вьючном муле сидел какой-то толстяк в красном колпаке.

– Это сэр Дьюранд, который сражался бок о бок с лордом Ламориком, – закончила Дорвен, снова надвигая синий мальчишечий капюшон на лицо. На мгновение Дьюранд встретился с ней взглядом.

Скрипели колеса телег, шумно отдувались волы. Дьюранд понял: задремав, он отстал, пропустил мимо себя почти всю колонну и оказался среди обозов. Бейден, небось, заметил, что он спит и отстает – и не разбудил. Смотрел на него, спящего. Мысль эта Дьюранду не нравилась.

– Ублюдок. Грачи, – пробормотал он. – Насмехаются.

Красный Колпак прикрыл рот рукой и так же громко зашептал:

– А ты уверен, что это он? Его-то и не узнаешь. И он чуть не убился, чтобы сюда попасть, – я вот как раз говорил – так что поневоле задумаешься…

Дьюранд уже примеривался ударом кулака сшибить с болвана колпак, но тут вокруг зашипел знакомый шепот. Он исходил отовсюду и ниоткуда в отдельности: знакомые строки из древней «Книги Лун».

Дьюранд тут же выхватил из ножен клинок Оуэна, хотя и не видел в сумраке ничего, кроме телег и вьючных лошадей. Высокая бурая трава доходила лошадям до брюха.

– Ну вот еще! – скривился Красный Колпак. Лицо его блестело от пота и грязи. – Не гневайтесь, ваша светлость! Парнишка! Это же совсем еще парнишка. Ну, любопытно ему стало, и все тут. Увидел вас, как мы мимо проезжали. Да еще вороны эти, ну и…

Заросли травы вскипели, полные псов.

Пронзительно заржали кони.

Псы бросались на колонну со всех сторон, рвали и людей, и коней. Десятки гнусных тварей. Свора за сворой. Дьюранд вцепился в своего скакуна руками и ногами, лишь бы усидеть – а кругом люди прыгали с телег и подвод, ища спасения. Лошади, обезумев от страха, метались и бились.

Изогнувшись в седле, он ухватил мула Дорвен за ухо и уздечку. Глупая скотина немедленно укусила его.

Вокруг в зловещей тьме разлетались во все стороны струи крови, метались перепуганные солдаты, наставив оружие на траву. Обоз рассыпался, потерял строй. Ошалелые волы понесли, с грохотом волоча за собой повозки.

Так же быстро, как появились, псы унеслись прочь – умчались, шевеля верхушки высоких трав, как щука, что скользит под гладью озера. Где-то вдали замычал вол. Все, кого четвероногие дьяволы выхватили из кавалькады, были уже мертвы. Псы дождались первой же полосы высокой травы, чтобы нанести удар.

Дьюранд обернулся к Дорвен – и чуть не упал из седла от облегчения: возлюбленная была цела и невредима, хотя спутник ее пропал. Дьюранд выпустил брыкающегося мула. Внимание его привлекли какие-то крики неподалеку.

В нескольких шагах от него обнаружился как раз тот самый Красный Колпак: он умудрился поймать одного из псов. Дьюранд поглядел на Дорвен, а потом спрыгнул с коня – в кольцо потрясенных солдат, что собрались вокруг тела того самого ржаво-рыжего мастифа. Тот был пригвожден к земле старинным копьем для охоты на кабанов. Красный Колпак крепко зажал древко в руках. Пес был недвижен, если не считать шевеления целого роя мух, что уже успели облепить его.

Как же близко к Дорвен была эта тварь!

Солдаты бормотали молитвы, оберегающие от зла, складывали пальцы в знак Небесного Ока, крепче сжимали оружие. В траве гулял ветер. Вокруг колонны поля еще кишели псами, но один из них лежал тут.

– Брака, может, тебе лучше отойти от него подальше? – спросила Дорвен.

– Ну уж нет! Гляди-ка, малец.

Даже Дьюранд отшатнулся, когда красноколпачный Брака вздернул труп пса в воздух, так что на зрителей полетели стряхнутые с пса мухи, да и кое-что похуже. Копье Брака держал, точно вилы.

Дьюранд и кольцо простых солдат так и ахнули: казалось, гнусная тварь мертва уже много месяцев. Дьюранд вдруг снова услышал слабое-слабое эхо собачьего шепота – точно за много лиг отсюда.

Тем временем к ним уже скакали другие всадники. Несколько человек из толпы обернулись на перезвон упряжи. Из головы колонны к ним ехал Ламорик со свитой: Конран, Конзар, Саллоухит и все остальные, готовые сразиться с псами или же оценить размеры катастрофы. Они присоединились к толпе вокруг трупа пса.

Когда Ламорик соскочил с коня, воины расступились, а леди Дорвен поспешно отступила на шаг и затерялась в толпе. Лицо ее было скрыто под капюшоном. Брака один стоял перед важными господами. На сером, замызганном лице его топорщились клочки рыжей щетины.

– Владыка Судеб… – пробормотал Ламорик, подходя поближе. Брака криво улыбнулся в ответ. Рыжие лапы мастифа торчали окоченело, жестко, как палки. – Вы только поглядите на этого зверюгу. Ну-ка…

И он потянулся взять из рук у Браки копье.

– Одну секунду, ваша светлость, – проговорил Кон. Он плавным движением вонзил меч прямо через шкуру и шерсть пса в землю. От гнусной твари растекся очередной поток смрада, но Конзар лишь пробормотал что-то неразборчивое и повернул клинок в теле пса. Дьюранд услышал, как скрипнула земля под острием Конзарова меча. Тело пса даже не шелохнулось. Рыжая шерсть твари подрагивала на ветру.