Текст книги "Пора предательства"

Автор книги: Дэвид Кек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

23. ИЗБАВЛЕНИЕ АККОНЕЛЯ

Пока дозорные разносили весть о появлении Дьюранда, сам он шагал за ворчливым капитаном через лабиринт стылых теней, растяжек и выгребных ям к сине-золотому павильону: яркому и полосатому, точно детская игрушка, шатру барона Сванскиндауна. С Дьюранда ручьем текла вода. Он думал о разоренных улицах Акконеля и днях, проведенных в удушливом дыму.

– Эй, парень, – пророкотал капитан. – Они скоро выйдут.

С этими словами он развернулся и зашагал прочь.

Паж стоял, во все глаза пялясь на Дьюранда, с которого все так же текло.

– Я из Акконеля.

– Ты Дьюранд из Коля, – проговорил паж.

Решив, что кто-то сообщил мальчику его имя, Дьюранд кивнул.

Паж глядел ему в глаза – почти дерзко.

– Ты сын барона. Тот, что уехал в прошлом году после Ночи Странника.

На вид мальчишке было лет десять. Темные, неровно остриженные волосы. Сюрко цветов барона.

– Ты сражался с герцогом Радомором в Тернгире, – продолжал паж. – И его Паладином. Ты был с сэром Конзаром на реке Гласс и в Гесперанде.

Только крайняя усталость помешала Дьюранду выказать удивление. Глядя на мальчика, он ждал, пока его окоченевшие, туго ворочающиеся мозги найдут хоть какое-то объяснение. Потом серьезно-торжественное выражение лица пажа наконец напомнило: «Коль. Сын священника».

У Дьюранда до сих пор осталась крошечная вмятина на лбу – там, куда ударило его свинцовое прошение мальчика, когда он поднимался по лестнице из колодца после встречи со Странником. Тогда несносный малец держался так же загадочно.

– Говорят, герцог нарек тебя Быком.

Дьюранд засмеялся. Медленно закрыл и открыл глаза, собираясь с силами.

– Ты-то откуда тут взялся, во имя всего святого?

– Мой отец просил твоего отца. Я стану рыцарем. Барон послал меня служить пажом в замок барона Сванскиндауна.

Невероятно.

– Барон Хрок посвящает в рыцари безземельных?

– В моей тетке текла благородная кровь.

Должно быть, священник попал со своей просьбой в подходящий момент: не стоило злиться, что мальчику выпал шанс.

Дьюранд взял пажа за плечо.

– Я должен видеть барона.

Сын священника откинул полог шатра, по-прежнему не сводя глаз с Дьюранда.

– Твой отец тут, в лагере.

* * *

Барон Сванскиндауна был коренаст и широкоплеч, с серебристой щеткой усов. При появлении Дьюранда он недовольно приподнялся на тюфяке, кутаясь в одеяло.

– Владыка Судеб, – только и простонал он.

Макушка у него была безволосой, точно яйцо. Круглую лысину обрамляли коротенькие белоснежные кудряшки, доходящие до мочек ушей.

Скоро в шатре появились и остальные.

Барон Саллоухита проскользнул в помещение, всем своим обликом, от изборожденного морщинами чела до кончика заостренной бородки, больше всего напоминая какого-нибудь злодея из детской пьески. Шумливый молодой барон Хонфельский вошел, уже улыбаясь, и расхохотался в голос, увидев Сванскина в постели. Барон расположенного неподалеку Мернесса, коротышка с кудрявыми рыжими волосами, занял место возле стенки шатка.

Как и отец Дьюранда, барон Хрок из Коля.

Несмотря на дрожь, Дьюранд ухитрился изложить ситуацию и передать собравшимся баронам приказ герцога.

– С нашей-то численностью атака навряд ли сумеет прорвать осаду. Мы Радомору не чета. Я надеялся сперва дождаться вестей из Монервея, – проговорил Саллоухит.

Сванскин буркнул:

– По хорошему-то нам следовало бы ждать весточки от его чертового величества. Его войско должно поставить Радомора на место.

Саллоухит поднял брови.

– Кузен, ужели вы думаете, что король пошлет нам войска сейчас, когда выясняет отношения на границе с мятежным братом? Теперь, когда принц Эодан отбил у Эрреста Уиндовер, Рагнал этого просто так не оставит.

Дьюранд отер глаза. Выходит, распространяемые чернецами-Грачами слухи подтвердились. Королевство разваливается на куски.

– Гордыня принца Эодана станет нашей погибелью, – проворчал Сванскин.

– Пока сиятельные братцы ссорятся, мы должны подумать, не выслать ли гонцов к Радомору, – промолвил Саллоухит. – Возможно, мы сумеем выкупить осажденных за сходную цену.

Вот теперь Дьюранда пробрал настоящий холод. Немыслимо просто!

Сванскин кивнул.

– Радомор всегда был человеком чести – хотя нелегкого нрава. Я видел, как он скакал в бой при Хэллоудауне, круша распроклятых язычников.

Да прежде, чем они хотя бы начнут торговаться, все до единого в замке – мужчины, женщины, дети – погибнут!

– Вы не знаете этого человека, – вмешался Дьюранд.

Бароны повернулись к нему.

– Сэр, – проговорил Сванскин, – я служил вместе с сэром Радомором в войске короля. Он командовал воинами Ирлака, а я – Гирета. Я знал его благородного отца и присутствовал на свадьбе Радомора с дочерью его светлости. Он…

– Все они мертвы! – прорычал Дьюранд. – Все, кого вы упомянули. Альвен. Герцог Аильнор, отец Радомора. Даже его собственный сын.

В ушах Дьюранда бешено стучала кровь. Он готов был броситься на барона.

На щеках Сванскина расцвели алые пятна.

– Сэр, клянусь Небом, вы забываетесь!

Дьюранд покачал головой и слегка пошатнулся сам.

– Радомора, которого вы знали, больше нет. Я видел его после Хэллоудауна. Его отец – и тот это понимал. Он и его ручные дьяволы скрепили договор кровью. Серебром Радомора уже не купить.

Ему становилось все труднее стоять на ногах.

Улыбчивый барон Хонфельса шагнул вперед, положил руку на плечо Дьюранду.

– Значит, он нам недруг, да? – Барон ухмыльнулся, и светлая щетина на его массивном подбородке заколыхалась. Он был едва ли старше Дьюранда. – А герцог знает, сколько нас?

Дьюранд глубоко вздохнул.

– Да, ваша светлость. Знает. И Кирен, и Ламорик. Не успеете вы начать переговоры, все они будут уже мертвы. Приказ был – «выступать немедленно».

Хонфельс широко улыбнулся и пожал плечами.

– Ну значит, решено.

Сванскин что-то буркнул.

– Согласен, – проговорил Саллоухит. – Мы двинемся к городу.

Дьюранд в изумлении перехватил на себе взгляд отца. Барон Хрок, хотя и держал рот на замке, взирал на все эти пререкания довольно хмуро. Баронства Сванскиндаун, Саллоухит или Хонфельс были гораздо больше, чем Коль. И даже сам огромный, точно горный медведь, барон здесь казался как-то меньше, чем в своих владениях.

Барон Саллоухитский задумчиво потер подбородок.

– На то, чтобы добраться до города, нам нужен день, не меньше, даже если не ждать обозы. Если мы немедленно снимемся с лагеря, то к городу раньше сумерек все равно не попадем.

– Идти при свете дня, – поморщился Хонфельс, – и появиться слишком поздно для битвы.

– Да. – На лице Саллоухита была начертано лукавство.

Хонфельс хлопнул в ладоши.

– Ну и?.. Вы пытаетесь нас всех удержать. Правильно я понимаю?

Саллоухит в ответ слегка вздернул подбородок.

– Вроде того. Если мы выступим на закате, то доберемся до города примерно к утру или даже чуть раньше.

– А что толку от армии, которая всю ночь шла?

Барон Хонфельс пожал плечами.

– Тяжеловато придется. От нас до города – семь лиг по проезжей дороге. Земля размытая, колеи будут по колено.

Саллоухит снова улыбнулся.

– Зато мы можем застать Радомора врасплох.

– Не помешало бы, – согласился Хонфельс.

– Если Радомор догадается, что мы близко, он начнет окапываться. А если наши ирлакские друзья запрут ворота, мы окажемся снаружи без осадных машин – да и времени их строить у нас тоже не будет.

Сванскин поморщился и поднял руку. Похоже, прения с зеленым юнцом его утомляли.

– Значит, быть по сему. Если у нас и есть хоть какая-то надежда вышибить оттуда ирлакцев, нападать надо на рассвете – через день. Я отдам распоряжения. – Он покачал головой. – Чертов король Рагнал! Гарелин в оковах. Принц Эодан и земли Уиндовера откололись. Одному Небу известно, что стало с Монервеем. Королю следовало бы самому приехать сюда.

– Его величество, очевидно, считает иначе, – откликнулся Саллоухит. – В любом случае нам следует уведомить герцога Абраваналя о наших планах.

Хонфельс кивнул.

– Да, досадно было бы явиться в Акконель, когда весь гарнизон сладко спит в башне Гандерика.

Сванскин фыркнул.

– И где, по-вашему, мы найдем еще одного простофилю, который полезет в озеро?

– Я поплыву, – подал голос Дьюранд, вспоминая рокочущие угрозы озерного демона. Никого больше он не пропустит. А вся эта компания Дьюранду уже до смерти надоела.

Хонфельс опустил широкую ладонь на плечо молодого рыцаря.

– Подозреваю, приятель, едва ли нам удастся найти того, кто устал бы больше тебя…

– Пусть плывет, – буркнул Сванскин и проворчал себе под нос что-то насчет дураков.

Дьюранд посмотрел на отца – судя по виду, тот готов был уже прикрикнуть на Сванскина.

– Господа, чтобы пробраться мимо дозоров Радомора, я должен плыть после наступления темноты. Я пойду прилягу на несколько часов, а потом двинусь обратно. Времени хватит.

Саллоухит растопырил пальцы.

– Он уже один раз переплывал залив…

Дьюранду показалось, будто его отец хочет что-то сказать.

* * *

Проснувшись, молодой рыцарь увидел перед собой лицо брата.

Луны последней зимы не оставили на этом лице заметных следов. Хэтчин выглядел точно так же, как когда волновался о Дьюранде в Коле. За спиной у него, на западной стенке шатра, золотился солнечный свет.

– Мне сказали, уже пора, – произнес Хатчин. – Ты поплывешь, как только будешь готов.

После совета Дьюранд не стал искать родных, а провел весь день на соломенном полу чьего-то шатра – не столько по сознательному решению, сколько потому, что просто взял и свалился.

– Хэтчин, – сказал Дьюранд в виде приветствия.

Хэтчин изобразил умеренно-пылкую радость.

– Вести о твоих подвигах постоянно доходили до нас в Коль. Я слышал, ты сумел даже вытащить Ламорика из Орлиной горы – опасное место для заложника теперь, когда Рагнал созывает баронов на…

– Меня ждут у озера, – пробурчал Дьюранд. Пока он спал, кто-то накрыл его одеялом. После вчерашнего все мышцы болели, точно надорванные.

– Отец снаружи, – сообщил Хэтчин.

Дьюранд уже шагнул из шатра. Огромный лагерь, виденный им на рассвете, исчез. Из тысячи шатров сейчас оставался только один – тот, в котором он спал.

Отец Дьюранда стоял, сложив руки на груди. За ним над гладью озера – уже не серебряной, а золотой – сверкало Небесное Око.

– Дьюранд, – промолвил барон Хрок.

Юноша кивнул.

– Так ты в Акконеле?

Дьюранд чуть не рассмеялся.

– Да.

– Гм-гм… С Ламориком.

Прозвучало это почти неодобрительно.

– Теперь он наследник, – напомнил Дьюранд.

Отец кивнул.

Они стояли в теплом вечернем свете, не очень-то зная, что сказать друг другу.

– Ты поплывешь передавать герцогу сообщение?

Дьюранд посмотрел отцу прямо в глаза.

– Да.

Барон поскреб бородатую шею, глядя куда-то в землю между башмаками сына.

– Твоя мать постоянно о тебе говорит – с тех пор, как ты уехал, она многие часы проводит на коленях: молясь то о том, то об этом. Она, конечно, не знает, что сейчас ты в Акконеле.

– Мне пора возвращаться.

Завершив столь глубокую и содержательную беседу, барон кивнул.

* * *

Они спустили на воду одну из гребных лодок и направили ее нос в блестящую гладь озера. Кивнув на прощание, Дьюранд взялся за весла и погреб прочь от берега, а отец и брат, прищурившись, смотрели ему вслед. Сын вайрийца тоже смотрел, и свет Небесного Ока ярко пылал у него на лице. Налегая на весла, Дьюранд следил, как три фигурки уменьшаются вдали. И когда они наконец повернулись и ушли с берега, он даже охнул от острого чувства одиночества.

* * *

В лунном свете башня Гандерика торчала над темной полосой берега, точно светлый зуб.

Дьюранд слышал, как плещет где-то неподалеку морской демон, хотя тот больше не приближался.

Однако когда Дьюранд подгреб ближе к разоренному городу, в волнах заколыхались какие-то тени. Одни из них оказывались просто-напросто бочками или ящиками, но большинство представляло собой разбухшие от воды трупы, вынесенные в залив течением Бейндрола. Дьюранд не раз и не два задевал веслами что-то твердое. Если он перегибался взглянуть, что это такое, бледное лицо на миг показывалось из воды и вновь погружалось обратно. Юноша бормотал себе под нос оберегающие молитвы.

Постоянно поглядывая на стены замка, он подобрался к устью гавани настолько, насколько мог, не рискуя привлечь внимание стражников Радомора, и вскоре начал явственно различать голоса и видеть отблески лунного света на шлемах. Тогда Дьюранд положил весла на легкую рябь волн и осторожно скользнул за борт – каждый всплеск, каждый вздох далеко разносились над водой. Опустевшая лодка заскользила прочь легко, как скорлупка.

Дьюранд вцепился в весла и замер, ожидая, что в любую секунду ночь взорвется градом стрел и острых дротиков – но все было тихо.

Прищурившись, Дьюранд начал двигаться против течения Бейндрола. Некоторое время он плыл изо всех сил, уворачиваясь от ящиков и трупов. Одному Небу известно, сколько их вокруг!

Поглядев вперед, чтобы проверить, далеко ли он продвинулся, Дьюранд обнаружил, что остался практически на прежнем месте. Подхваченная течением лодочка неслась прочь, точно пушинка, вода была просто ледяной. Поток тянул пловца за собой, стены замка даже принялись удаляться. Дьюранд с удвоенной силой заработал руками и ногами.

Радоморовы стражники, верно, скоро услышат его…

И тут послышался всплеск – совсем рядом.

На фоне неба темнела башня Гандерика. Хорошо, что мертвых тел в темноте было не разглядеть. Неужели где-то рядом бродит водяной бес?

Или звук ему просто примерещился?

Резкий удар не дал Дьюранду додумать эту мысль. Юноша извернулся. Может, его просто задела выпрыгнувшая из воды рыба? Вокруг было ничего не разглядеть уже на расстоянии вытянутой руки. Что бы ни издало непонятный звук, оно настигнет его, он и понять ничего не успеет.

После очередного всплеска Дьюранд решил, что хотя бы попытается поиграть с неизвестным врагом в салочки – и со всех сил пустился к башне Гандерика.

Пальцы его коснулись какого-то мокрого пузыря – словно бурдюка с салом. Юноша резко дернулся, и тут ледяная рука ткнула его в ребра.

Волны вокруг забурлили. Со всех сторон над водой высовывались пустые лица – мужчин и женщин, которых видел Дьюранд на улицах Акконеля, детей, что играли на перекрестках. Бродячие духи заселили их тела, и теперь все глаза были подобны серым стеклянным бусинам, все руки тянулись к пловцу.

Далеко уйти Дьюранду не удалось. Мертвые пальцы ухватили его за воротник, сковали запястья. В рот хлынула вода – но утонуть ему не грозило: его разорвали бы на куски прежде, чем он захлебнулся бы. Повсюду кругом виднелись белые лица, глаза которых сочились тьмой. Дьюранда тянули вниз. Он подумал о гарнизоне в крепости, что так и не дождется вестей о движущейся к нему на помощь армии.

Внезапно озеро залил яркий свет.

Синие силуэты задергались, метнулись к поверхности, с которой било вниз, в темноту, нестерпимо-ясное полуденное сияние.

В голове Дьюранда, словно бы прямо под костями, загудел зычный мужской голос.

– Прочь, пересмешники! Оставьте то, что вы украли. Именем Стражи повелеваю вам! Светом Небес приказываю вам: прочь!

При последнем слове призраки задергались так, точно готовы были унестись прочь – их подхватило течение. Тела погибших обмякли, безжизненные, опустевшие.

Дьюранд рванулся к поверхности, глядя, как уплывают прочь тела, похожие на тряпичные куклы. Маленькая девочка в серой раздувающейся рубашонке была похожа на поганочку с длинной шляпкой. Тонкие ножки казались бледными и мягкими, точно струйки свернувшегося молока.

Дьюранд вынырнул на поверхность.

Свет уже померк. Сильные руки подхватили Дьюранда, вытащили из озера. Высокие воины обступили его в облаке внезапного тумана.

* * *

Насквозь мокрый, Дьюранд вывалился из окна в Расписной Чертог. Его поддерживали мозолистые руки, от которых пахло благовониями, воском и бальзамировочными мазями. С тех пор как незнакомцы спасли Дьюранда на озере, они не произнесли ни единого слова. И хотя кольчуги незнакомцев слабо лучились серебристым светом, часовые Радомора не заметили, как приплывшие лезут с челна в замок.

Толпа в Расписном Чертоге отшатнулась.

Из темноты появилось сорок белых рыцарей – это могли быть только Святые духи, септаримы, Рыцари Пепла. Если хотя бы половина слухов, что ходили о них, были правдой, герцог мог в любую секунду оказаться прикованным к алтарю под занесенными ножами Святых духов.

Ошеломленная толпа расступилась. Из святилища неверной походкой вышел герцог, сгибающийся под горой одеял и покрывал.

– Что тут происходит, во имя Небес?

Вперед выступил рыцарь исполинского роста. На широкой, как бочка, груди красовался герб Стражей. Крупные костлявые руки подняли забрало. С изборожденного морщинами лица глядел один-единственный глаз: пронзительный, ярко-синий, точно небо на детском рисунке.

Абраваналь резко остановился.

– Приветствуем тебя, владыка Гирета, – проговорил одноглазый великан голосом, подобным рокоту вод Сильвемера, и поклонился, звеня стальными кольцами кольчуги.

– Кто вы? – выдохнул герцог.

– Мы с братьями явились от двора Эльдинора, – отозвался незнакомец. – Я – Конран, гофмаршал дома Логерна. Слуга Стражей. Мы с братьями пришли вам на помощь.

– А я уже начинал думать, что король не намерен посылать помощь Гирету, – пробормотал Абраваналь. Ведь Гирет не прислал заложника на церемонию присяги Рагналу.

Синий глаз сверкнул, как острие меча.

– В настоящий момент Рагнал ведет войну с братом: принц Эодан вывел свои земли из-под власти Рагнала, провозгласив себя властителем Уиндовера. Его леса кишат лучниками. Король призвал войска выгнать мятежного брата из его лесной твердыни, но бароны не спешат откликнуться на призыв Рагнала.

Абраваналь прикрыл глаза.

– Сыновья Карломунда… Брат восстал на брата…

– И ни один не пойдет на попятный.

– И все же Рагнал посылает вас, Рыцарей Пепла.

– Нет, ваша светлость. Король прогнал от себя моих братьев. Двор превратился в паутину шепотов и слухов. Впервые за бессчетные годы со времен основания моего ордена король Эрреста выступает на войну без своих давних стражей.

– Владыка Судеб! – произнес Абраваналь. – Кого мы должны благодарить за ваш приход?

– Бидэна, младшего отпрыска Карломунда. Принц улучил момент поговорить с нами, когда мы уезжали со двора. Сам он вынужден идти в поход со своим братом Рагналом – и только и мог для вас сделать, что шепнуть нам пару слов.

Старый герцог поднес трепещущие пальцы к губам.

– Мы благодарны уже и за это, гофмаршал Конран, ибо это больше, чем уделили нам его братья.

– Мы спали слишком долго, – пророкотал гофмаршал. – Несчастные обстоятельства, огонь и война разрушили наши храмы в Ферангоре, Акконеле, Беоране, Лаверине. Скоро останется лишь Эльдинор на Орлиной горе. Говорю вам, некие силы стремятся расшатать Стражу древних Патриархов – ослабить узы, что связывают корону, Изгнанных, людей и земли. На озере мы повстречали старого водяного демона – он бродил на свободе, точно в прежние времена. И мы слышали шепотки темных близнецов, что ныне ходят за Леопардом Ирлака. Эррест рассыпается на куски.

Абраваналь обвел взглядом своих советников: Ламорика, Кирена, Конзара. Он судорожно стиснул губы. Дрожа от холода в стороне, Дьюранд подумал о Лендесте, Альвен и Аделинде. У старика был даже внук, погибший вместе с Альвен. Почему, ну почему септаримы решили вмешаться только сейчас?

В темных окнах всплеснулись черные крылья.

– Ваша светлость, – проговорил гофмаршал Конран. – Даже сейчас, в эту самую минуту, близнецы не прекращают своего колдовства. Радомор слишком долго молчал. – Люди в замке подняли руки, складывая пальцы оберегающим знаком, и прильнули к бойницам. – Давайте поднимемся на стены и посмотрим оттуда, сверху.

Когда Абраваналь заговорил снова, голос его звучал не громче шепота.

– Только полный безумец откажется от помощи в такую минуту. Делайте, как считаете нужным. Я… – Он сглотнул. – Я восхищен вашим мужеством. Спасибо, что присоединились к нам в сей черный час.

Маршал Конран низко поклонился, и стальные кольца кольчуги откликнулись шелестящим перезвоном. Одноглазый рыцарь повел своих рыцарей к лестнице.

Глаза всех присутствующих следили, как странный отряд выходит. Мокрый насквозь Дьюранд остался стоять посреди зала.

Молодой рыцарь нашел в толпе лицо Дорвен. Глаза ее влажно блестели.

– Владыка Небесный! – ахнул Кирен Лис.

Дьюранд шагнул из теней к свету. От холода он все еще двигался скованно, как ревматичный старик.

– Да, милорд.

После ухода септаримов большинство собравшихся в зале так и остались стоять, с глупым видом глядя им вслед. Теперь чары рассеялись.

Ламорик схватил Дьюранда за руку.

– Мы ждали и ждали, но к наступлению темноты ничего не увидели, и Конзар заставил меня поверить, что ты уже не объявишься. Армия с тобой?

– Н-нет, в-ваша светлость.

Сейчас войско двигалось с юга от Акконельского залива – а быть может, как раз заворачивало к северу.

– О… – выдохнул Ламорик.

– Но ты нашел их, мальчик? – требовательно спросил Конзар. – Там есть вообще войско?

Дьюранд махнул рукой.

– Это… Саллоухит, капитан. – Он попытался улыбнуться. – План состоит в том, чтобы подойти к городу ночью. Они идут.

Ламорик медленно повернулся. В глазах его забрезжило понимание.

– Саллоухит… Я знал его по Баррстоуну. Он ни за что не пойдет прямым путем, если может найти извилистый.

– Лагерь стоял ровно там, где и говорил гонец. Мы должны подготовиться. К рассвету они будут тут.

По лицу герцога Абраваналя разлилась широкая улыбка. Казалось, он хочет что-то сказать, но тут всеобщее внимание привлек какой-то странный звук. Люди вокруг Дьюранда замерли, потрясенные, а звук становился все громче и громче, пока не наполнил весь зал – гулкий, монотонный напев. Все рыцари, в том числе и Дьюранд, схватились за рукояти мечей.

Конзар прищурился.

– Очередное нападение?

– Нет, – покачал головой Абраваналь. – Прислушайтесь. Жреческие штучки.

Присутствующие начали переглядываться. Пение исходило словно бы из недр земли под замком, разносилось через сами камни древней крепости. Дьюранд так и чувствовал, как уха его касаются губы поющих.

Абраваналь все покачивал головой.

– Отец, – обратился к нему Ламорик. – О чем выдумаете?

– Об этом человек. Конране. Когда я служил пажом в Эльдиноре – при старом короле Карондасе, еще до того, как он сложил с себя корону. Еще до Брена, его брата, и Карломунда, его сына, и теперь вот Рагнала. Тогда при Троне Орехового дерева всегда стоял на страже гофмаршал септаримов. Его тоже звали Конраном. Помню, роста он был огромного. – Старик сощурился, глядя в глубину воспоминаний. – И глаз…

Он улыбнулся.

– Надо подготовить гарнизон, не то план Саллоухита будет, что соломинка в горниле. – Герцог глянул на Дьюранда, и его глаза весело вспыхнули. – Да и жалко было бы двух понапрасну проведенных в озере холодных ночей.

* * *

По кивку воспрявшего к жизни герцога воины осторожно поднялись на стены и изучили южные подходы к городу. Из рук в руки передавались кольчуги, гамбезоны, мечи – каждая башня наполнилась тихим шипением точильных камней.

Не успел Дьюранд присоединиться ко всей этой бурной деятельности, как его подстерегли Гутред, Берхард и Гермунд. Мгновенно содрав с юноши мокрую одежду, они принялись энергично закутывать его в ковры и груботканые одеяла.

– Да времени же нет, – запротестовал он.

– Прах тебя побери, – проворчал Гутред. – Вот ведь олух.

И глаза Дьюранду закрыло мохнатое одеяло.

– Эй, Бейден, мошенник, – окликнул Берхард, – в покоях Абраваналя остался остов еще одной кровати и по крайней мере один целый сундук. Тащи-ка их сюда, разведем огонь пожарче.

Даже сквозь толстый ворох всякого тряпья Дьюранд расслышал, как сыпет проклятиями Бейден.

– А ведь лучше бы выпустил пар, таская мебель.

– Да со мной все прекрасно, – быстро проговорил Дьюранд.

– Помалкивай уж, – оборвал его Гутред.

– Вот-вот, – вторил ему Кирен. – Знаешь, как мы обрадовались, увидев, что ты вернулся.

– Просто помогите мне найти мои доспехи и оружие.

– Люди услышат о том, как ты пересек озеро и привел целую армию, когда все знатные лорды уже сдались.

– Просто блаженненький, – вставил Гутред.

– Да ты холоднее харскаанской задницы, мальчик! – отметил Кирен. – А знаешь, что сталось с тем гонцом, который одолжил тебе плот? Мы потеряли его часа через два после того, как ты уплыл.

– Насмерть задубел – и, сдается мне, оттаивать начнет не раньше лета, бедолага, – кивнул Кирен, наливая какое-то густое варево из красного горшка. – А у него, заметим, плавать туда-сюда не вошло в привычку.

– Вот ведь олух, – вновь пробурчал Гутред.

– Я, пожалуй, заберу у тебя старый Ламориков меч. А ты сиди у огня, – скомандовал Кирен.

– И помалкивай, – гнул свое Гутред.

Все четыре няньки Дьюранда дружно кивнули. Лис отодрал пальцы юноши от Меча Правосудия.

– Владыка Судеб! – промолвил Кирен, покачивая головой.

* * *

Присев перед огнем, Дьюранд отогревайся, покуда не почувствовал, что больше не в силах терпеть. Народ вокруг суетливо носился туда-сюда, так что молодой рыцарь сам себе напоминал быка, попавшего в закуток, где во все стороны прыгают мыши. Наконец он отыскал себе уголок в стороне от мельтешащей толпы и натянул через голову гамбезон и тяжелую кольчугу. Разило ж от них – он даже зажмурился. Но все равно: приятно было снова оказаться в доспехе. Ожидание скоро закончится: так или иначе, но очень скоро все разрешится.

Натягивая сюрко на толстые слои поддоспешника и кольчуги, он почувствовал вдруг, что ему кто-то помогает. Обернувшись, юноша увидел Дорвен: та старательно расправила полы его сюрко, а потом обвила его стан поясом.

– Дорвен!

– По-моему, так будет лучше, – пробормотала она.

– Скоро все закончится.

Зажав в кулачок его сюрко, она глядела на него – снизу вверх. На какой-то миг выражение лица у нее стало такое, будто она его не узнает. А потом Дорвен часто-часто заморгала.

– Дьюранд.

Он наклонился к ней. Глаза девушки забегали.

– Ты все еще видишь их? – спросил он.

– Спать очень трудно. – Она была почти так же бледна, как мертвые тела в озере.

– Черт возьми, Дорвен! Скоро, очень скоро я вытащу тебя отсюда. Я нашел войско – и оно уже идет к нам на помощь. Сколько бы мечей не нанял себе Радомор, а бароны устроят ему хорошенькую встряску. Очень может быть, к полудню мы уже вырвемся отсюда.

Как же все перепуталось! Нельзя ведь служить Ламорику – и томиться от любви к его жене. Но Дьюранд не мог допустить, чтобы она умерла.

Он сжал любимой плечо, но почувствовал, как она вздрогнула.

– Конечно, руки у меня холодные… – начал юноша.

– Что это за звук? – испуганно спросила она.

Напротив, в Расписном Чертоге, люди беспокойно оглядывались по сторонам.

– Одному Небу известно, Дорвен. Тут и осадные машины, и молитвы, и… – Дьюранд осекся.

Ибо вокруг шелестел шепот.

Дьюранд узнал это вкрадчивое шипение. Он слышал такой же точно шепот в Тернгире, за столом принца, когда чернецы-Грачи усмехались ему с другого конца стола.

– Вы так устали, – нашептывали они теперь. – Вы отважно держались. Кто бы мог упрекнуть вас?

Каждый шипящий слог словно бы окутывал голову Дьюранда очередным кольцом – как вьются вокруг лампы бледные мотыльки.

Люди вокруг хватались за волосы. Дьюранд привалился к черной стене – стоять он не мог.

– Идемте с нами, – продолжали незримые шептуны. – Вы так много сделали. Пора отдохнуть. Никто не ждет от вас большего. Пора. Да, думаю, пора.

Дорвен смотрела на него: единственная в зале, кто не падал и ни за что не цеплялся, чтобы устоять на ногах.

– Дьюранд, – проговорила она. Он видел, как шевелятся ее губы.

Но комната вокруг нее содрогалась. У губ каждой живой души в просторном зале трепетали язычки бледного пламени. Само мироздание плясало перед глазами Дьюранда. Шепот все не унимался, и юноша подумал: «Вот, что я вижу теперь – мир из бледного пламени».

Дорвен подхватила его, когда он начал оседать по стене на пол. Закрыла ему рот рукой – втискивая душу обратно в тело. Кажется, она что-то кричала.

Дьюранд пытался выговорить хоть слово.

Однако вместо своего голоса услышал чей-то чужой: громче, чем он мог хотя бы вообразить.

– Нет!

Все мироздание содрогнулось от одного короткого слова, а шепот стих.

– Во имя Владыки Небесного, Короля, Королевы и Стражей. – Это был глас грозного Конрана на вершине башни – и каждое слово, медленное и звучное, теснило шепоток все дальше и дальше прочь. – Во имя Паладина и Девы Весны – Эррест еще не пал. И Око непобедимо.

Дьюранд почувствовал, что Дорвен тянет его за плечи. Он оторвался от пола, желая сказать любимой несколько слов, подбодрить ее. Но она проворно вскочила на ноги.

– Альмора!

И бегом бросилась к девочке.

В святилище Акконеля они увидели, что Патриарх лежит на полу, поверженный ниц. Альмора сидела рядом с ним. Темные глаза девочки были полны слез.

– Не бойся, – проговорил Дьюранд, легонько пожимая хрупкое плечико. Они вместе ждали, пока глаза Патриарха не открылись и в них не вспыхнули искры жизни.

Дьюранд улыбнулся. Сегодня ночью они дали отпор Грачам. А завтра поквитаются с их хозяином. А потом он, Дьюранд, вновь станет кузнецом своей судьбы.

* * *

В узком, со всех сторон одетом камнем пространстве – внутреннем дворе крепости – Дьюранд обнаружил около двух сотен человек в грязных гамбезонах и рыжих от ржавчины кольчугах. Некоторые все еще сжимали пальцы в знаке Небесного Ока.

Ламорик собрал здесь весь гарнизон Акконеля. На стенах в предрассветных сумерках притаились лучники.

Над всеми ними высились, точно недвижные каменные изваяния, Рыцари Пепла – лишь ветер играл краями их сюрко. Каждый сжимал рукоять обнаженного меча. Над замком все так же неслось монотонное песнопение.

Когда Дьюранд появился во дворе, по лицам всех присутствующих разлилась хмурая улыбка – отражение улыбки, что играла на его лице. Как будто они специально поджидали его, чтобы поделиться отличной шуткой с ним – тем, кого на их празднике избрали Быком. Он глубоко вздохнул – и увидел, как отсвет его дикой улыбки возвращается к нему на оскаленных зубах двух сотен бойцов.

Он поднялся на укрепления, чтобы присоединиться к наблюдателям.

* * *

В небесах вились сумерки. Собравшись на укреплениях башни Гандерика, защитники Акконеля всматривались в окутанные туманом изгибы залива.

– Идут, – прошептал Ламорик. Дьюранд заметил, что волны бегут вдоль пляжа как-то странно.

– Не высовывайтесь, – предостерег Абраваналь. – Нельзя, чтобы они заметили, что мы наблюдаем.

– Был бы день посмурнее, – посетовал Кирен. Небеса уже светились ясной синевой. – Если их заметят, все напрасно.

– Взгляните сюда, – позвал одноглазый Берхард, показывая пальцем на залив.

Сощурившись, Дьюранд припал к ближайшей бойнице. Крохотные кони двигались напрямик через отмели, миниатюрные пехотинцы украдкой пробирались вдоль прибрежных дюн. Батальон за батальоном – по пять человек в ряд, и на доспехах их мерцали первые лучи зари.