Текст книги "Король Пинч"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

8. Айрон-Битер

– Айрон-Битер, ты посмотри, кто это идет к нам, ну и ну.

Голос отчетливо разнесся по коридорам, когда Пинч возвращался в свою квартиру. Он отражался от гладких поверхностей, такой же холодный, каким был сверкающий мрамор даже под щедрым солнцем.

Первой реакцией Пинча было то, что речь идет о ком-то другом, и он может спокойно двигаться в другой коридор, прежде чем его остановят. Не было необходимости прятаться, никто не ограничивал его передвижения, но это было естественное побуждение человека, который провел свою жизнь в бегах.

Бежать было некуда. Стук сапог по камню подсказал ему, что его похитители уже близко, и они приближаются к нему.

Действительно, впереди были принц Варго и коренастый гном за ним. Варго выглядел настоящим хозяином поместья, небрежно одетым в зеленые охотничьи бриджи, рубашку и плащ для верховой езды, который был совсем не повседневным. Материал был начищен до ослепительного блеска, так что, если бы дневному свету удалось проникнуть сквозь узкие окна и ударить по  нему, он бы горел огнем римской свечи, заливая все отраженным зеленым светом.

Гном был перевернутой бочкой, которой дали ноги. Его грудь была шире, чем его рост, и вырезана до геркулесовых пропорций, а его маленькие ручки едва могли сомкнуть пальцы между собой. Традиционная  борода гнома и его косы образовывали золотистый узел на голове. Это был карлик, который, вероятно, ломал пальцами свои обеденные кости только для того, чтобы высосать костный мозг.

Они образовали невероятную пару –  худощавый и высокий, низкорослый и коренастый.

Пинч не заметил их, потому что они  спрятались за статуей.

– Ну, малыш Ян, – приветствовал Варго с неожиданным добродушием, – для меня сюрприз встретить тебя здесь. Довольно удивительно, тебе не кажется, Айрон-Битер?

Карлик оглядел Пинча, начиная с пальцев ног, затем двигаясь вверх, оценивая каждую косточку на предмет ее вероятной устойчивости к его костномозговым пальцам.

– Неожиданное происшествие, – сказал гном, закончив сканирование склоненной головы Пинча, больше заинтересованный черепом под скальпом.

– Айрон-Битер, это Мастер Джанол. Джанол, это Айрон-Битер. Он – моя правая рука, полезная во всех отношениях. Мастер полезных профессий. Джанол – подопечный покойного короля, Айрон-Битер. Я уверен, ты слышал, как я говорил о нем.

Гном отвесил Пинчу резкий, точный поклон. Он двигался гораздо грациознее, чем могло выполнять его приземистое маленькое тело. – Очень приятно. Я редко встречаю достойных противников.

– Действительно, – это было все, что смог выдавить из себя Пинч. Две реплики в разговоре, и ему уже бросали вызов.

– Айрон-Битер просто немного раздражителен, – промурлыкал Варго. – Мы слышали о вашей встрече с Тродусом.

– О!

– Тродус – идиот. Ему не следовало тратить время на разговоры с тобой.

– Нет?

– Если бы это был я, я бы выпотрошил тебя на месте.

Это заставило Пинча ощетиниться. – Если бы ты смог.

Варго на мгновение осмотрел потолок. Айрон-Битер ничего не сделал, только свирепо посмотрел на Пинча. Наконец принц сказал: – Ты помнишь нашего инструктора по фехтованию? Тот, кого ты никогда не смог бы победить?

– Да...

– Через месяц после того, как ты ушел, этот дурак разозлил меня. Я рассказал ему об этом на нашем следующем уроке. Я до сих пор помню выражение его лица, когда он понял, что это больше не урок.

– Прошло пятнадцать лет, Варго. Все меняется.

– Я стал только лучше, – ответил принц с полной уверенностью. – Не так ли, Айрон-Битер?

Гном, который до этого момента не сводил глаз с Пинча, бросил мимолетный взгляд на своего хозяина. – Конечно, принц Варго.

– Я думаю, Ян, что ты не стоишь того, чтобы марать мои руки в крови. Айрон-Битер, покажи ему, почему я таскаю тебя повсюду.

Гном едва ли понял оскорбление. В нем была преданность мастифа – убийцы, зверя, нетерпеливо ожидающего команды своего хозяина. Мрачная улыбка скользнула по его губам, когда он приступил к исполнению. Указав на скульптуры, заполнявшие ниши зала, он спросил мошенника: – Тебе нравится искусство?

– Только за его стоимость при перепродаже.

– Ах, ты настоящий знаток. Итак, какая из них имеет наибольшую ценность?

Пинч улыбнулся, потому что знал, к чему клонится эта игра. Он выберет одну, а затем последует грубая демонстрация мощи Айрон-Битера, и все это для того, чтобы произвести на него впечатление и напугать. Всадники Ада Эльтуреля часто использовали эту неуклюжую уловку. Однако у этого действия был один хороший эффект; он показывал, какого врага  должно устранить в первую очередь.

– Эта, я думаю. Он намеренно выбрал менее ценную – большую мраморную гидру с семью головами, вырезанными в виде замысловатых колец. Работа была солидной, но лишенной воображения относительно позы, и простой по мастерству исполнения.

Карлик цокнул языком. – Плохой глаз. Возможно, ты не тот противник, о котором я думал. Вместо этого он обратился к маленькой фигурке, вырезанной из куска нефрита размером с дыню, – изящному крылатому эльфу, сидящему на соцветии цветка с толстыми лепестками.

Карлик что-то тихо пробормотал, нежно поглаживая статую. Медленно, под его нежной лаской, камень пришел в движение. С резким скрипом маленькие крылышки затрепетали, головка повернулась, лепестки цветка опустились. Внезапно облачно-зеленый эльф взлетел, отчаянно щелкая крыльями, чтобы удержать свое стройное каменное тело в воздухе.

Он взмыл ввысь в огромном сводчатом зале. Бросаясь в отблески из окон-фрамуг, полупрозрачный камень разбивал луч света на изумрудные полосы, которые освещали стены, статуи и даже троицу, наблюдавшую снизу.

Он был прекрасен, и секрет его красоты заключался как в его изяществе, так и в силе, которая его создала. Этот Айрон-Битер был не простым головорезом, как поначалу предположил Пинч. Мало было  тех, кто мог придать движение холодной субстанции; это был подвиг, доступный только жрецам силы.

– Хватит, – вздохнул Варго в совершенной скуке.

Карлик-жрец сорвал каменный цветок с подставки. Протянув его, он нежно чирикнул, притягивая нефритового эльфа вниз. Он неуверенно завис, прежде чем, наконец, опустился на хрустальный лист. Своей толстой рукой Айрон-Битер погладил его по спине, и эльф ответил громким урчанием.

– Айрон-Битер, у меня есть другие дела, – нетерпеливо рявкнул Варго.

Гном кивнул и одним движением сжал каменного эльфа между ладонями. Каменные крылья затрещали, тонкие ручки разлетелись вдребезги. Осколки и пыль посыпались сквозь пальцы гнома. Зал наполнился воплем всего этого, хотя Пинч не был уверен, был ли это просто скрежет камня или оживший маленький эльф обрел свой голос в последние мгновения смерти.

Пара ушла, не сказав больше ни слова, оставив слугам только груду нефритовых обломков для уборки.

Когда Пинч вернулся в свою квартиру, он был недоволен, увидев двух новых охранников, выставленных у его двери. В отличие от парня, которого он оставил, когда уходил, эти двое выглядели настороженными и внимательными.

Они были вежливы и любезны, отступив в сторону, чтобы он мог войти. Капрал из этой пары поклонился и сказал: – Лорд Клидис беспокоится о вашей безопасности, Мастер Джанол. Поэтому он просит, чтобы мы были готовы защитить вас от опасных посетителей.

Пинч уткнулся языком в щеку. – И кто бы это мог быть.

Капрал был невозмутим. – В этих стенах это может быть кто угодно. Нам приказано никого не впускать без одобрения нашего лорда.

– А если я захочу уйти.

На это тоже был ответ. – Лорд Клидис считает, что было бы лучше, если бы вы не рисковали своей безопасностью за пределами этих покоев. Нам поручено позаботиться о том, чтобы вы оставались в безопасности и были невредимы.

– Другими словами, я заключенный.

Капрал нахмурился. – Если это позволит Мастеру Джанолу чувствовать себя более удобно – да.

– Мои удобства не забота Лорда Клидиса, – отрезал мошенник, закрывая дверь.

Итак, вот оно что; кольцо смыкалось. Он нужен Клидису, но только на условиях старика. – «Он действительно боится за мою безопасность, или он боится, что я заключу союзы с другими?» На самом деле это не имело значения. Каковы бы ни были мотивы Клидиса, вожак не хотел быть связанным ими, но для этого ему нужен был выход.

Вид из его окон был тусклым. Иллюминаторы были не больше, чем раньше, и, даже если бы он смог протиснуться через один из них, лазание не было его сильной стороной. Ему удалось добраться до балкона Терина только потому, что путь был до смешного легким.

Если он хочет сбежать, он должен найти другой способ, и он был убежден, что он должен быть. Это было сочетание нескольких вещей, которые придавали ему уверенности. Прежде всего, был голос. Кто бы ни произнес эти слова, он видел, что происходит. Это могло быть сделано с помощью магии, но он так не думал. В эхе была пустота, которая наводила на мысль о том, что кто-то был здесь, и близко к месту происшествия.

Существовала также реальность семейной истории. Пинч знал прошлое Анхапура, интриги, убийства и заговоры, которые определили характер города. Он не мог смириться с мыслью, что королева, построившая эти комнаты, окажется в ловушке только за одной дверью. Должен был быть другой выход.

Мошенник  начал методично  осматривать каждый дюйм прекрасных деревянных панелей на стенах, вплоть до того, что встал на стул для дополнительной высоты. Он провел пальцами по каждому выступу и углублению стен, потыкал и повернул каждый  орнамент барокко, потянул обшивку и постукал плинтуса. Учитывая его тщательность, неудивительно, что часть стены, сразу за дверью спальни, отозвалась слабым щелчком скрытой пружины. Небольшой кусочек дерева отодвинулся, обнажив маленькую ручку.

Значит, это было то, что он искал.

С оплывшей восковой свечой, чтобы осветить путь, Пинч толкнул дверь. Деревянная стена сдвинулась на долю дюйма, а затем застряла. Очевидно, этот старый проход был давно забыт и больше никогда не использовался. Пинч толкнул сильнее, проклиная Маска, бога обмана, с каждым натужным вдохом. Панель поддавалась на дюйм с каждым толчком, старое дерево скрежетало по скрытому каменному порогу.

Мертвый воздух и запах паутины проникали через щель, выдыхая мягкую пыль столетий. Еще один толчок, и дверь распахнулась, подняв с пола облако пыли. Внутри был мрачный коридор, еще более мрачный из-за слабого мерцания свечи. Без свечи путь был бы просто темным, но в ее свете стены дрожали, уходя во тьму.

Аккуратно срезая паутину, Пинч завернул за угол и чуть не споткнулся о ступеньки. – В последнее время здесь не было ни души, – пробормотал он себе под нос. Серое одеяло на полу было нетронутым. Это было тем более загадкой. В глубине души Пинч был уверен, что кто-то подглядывал из этого прохода, но там не было никаких следов чего-либо или кого-либо. Спускающаяся лестница исключала возможность другого пути, который вел бы в другую часть его комнат.

Пинч двинулся дальше. Такой проход, как этот, вел куда-то, и он хотел точно знать – куда. Один конец заканчивался в его апартаментах. Другой может быть... ну, где угодно.

Лестница была длинной, и несколько раз поворачивалась, пока мошенник не оказался полностью отделен от внешнего мира. Он больше не мог сказать, где север, а где юг, или что он продвинулся на сколько-нибудь определенное расстояние в данном направлении. Был ли он под внутренним двором или в западном крыле, или, возможно, ни в том, ни в другом. Ему говорили, что гномы по своей природе могут рассказать о таких вещах одним щелчком пальца, и он слышал, как несколько мрачных маленьких пузатиков с нежностью цитировали, что когда-то они были в таких-то лигах под поверхностью, будто это было самое естественное понимание вещей. Ему это не понравилось. Погружение в глубины было слишком похоже на заточение в собственном склепе. Это было удушающее чувство, которое он подавлял, даже когда продвигался вперед. Ему нужна была луна и ясная ночь над ним.

Где-то под землей, вероятно, на глубине, где в катакомбах хоронили тела, лестница переходила в узкий коридор. Слева и справа были проходы. Когда Пинч наклонился вперед, чтобы посмотреть, налетевший ветер чуть не потушил его одинокое пламя и брызнул горячим воском ему на руку. Вор отшатнулся при этом напоминании о том, насколько слабой была его связь с дневным миром.

Сквозь свист ветра или смешанный с ним шум вожак услышал четкую ноту, которая поднималась и опускалась отрывистыми ударами. Был ли это другой голос, подхваченный ветром и донесенный до его ушей, или просто делом рук природы в стремительном порыве воздуха? Это было выше понимания Пинча. Крик, если его можно было так назвать, был печальным, как причитание, из тех, что поют на поминках пьяные родственники почти в такт и в гармонии.

Когда мошенник остановился, чтобы прислушаться, он заметил новый элемент. По всей длине прохода, слева на восток, с запада на право, были следы. Не просто крысиные следы или следы ползущих змей, а настоящие следы.

Они были человеческими, или, по крайней мере, настолько, насколько Пинч мог это судить. И были они, по крайней мере, следами двух человек, но больше он ничего не мог сказать. Он не был охотником. Перекрывающаяся путаница следов перед ним была за пределами его способности расшифровать их.

Прикрыв свечу, Пинч разгадал направление и пошел по следу. Кому принадлежит каждый след? Принцам? Клидису? Или кому-то другому? Одна пара следов казалась слишком маленькой и изящной для принца или камергера, другая – вполне возможной. И все же Пинч исключил принцев.

Он не мог представить, чтобы кто-нибудь из них тащился по коридорам, затянутым паутиной, когда у них были лакеи для выполнения этой работы. Он знал, что Клидис сам делает свою грязную работу. Возможно, старик шпионил за ним.

Мерцающий свет впереди положил конец всем предположениям. Он появился без предшествующего проблеска, возможно, из-за поднятой шторки на фонаре. Пинч тут же спрятал свой огонек, спрятав свечу в рукав. Пламя обожгло ему руку. Ничего не оставалось, как подавить боль и терпеть молча. Без серной спички не было никакой возможности снова зажечь свечу, если она понадобится ему позже.

Далекий огонек метнулся обратно за угол, напуганный его собственным сиянием. Мошенник, осторожно шагая, двинулся следом, полный решимости не потерять этого другого нарушителя тишины. Он двигался быстрыми шагами, поднимающими толстый ковер пыли, скопившейся за долгие годы.

Он выглянул из-за угла, все еще прикрывая свечу и держа кинжал наготове, едва успев увидеть, как лучи исчезают за очередным поворотом. Дыхание мошенника затрепетало от волнения погони.

Его добыча была так же быстра, как и он сам, крадучись и пробираясь по лабиринту проходов. Пинч предположил, что они находятся в каких-то старых катакомбах под дворцом. Влево, вправо, вправо, влево – он изо всех сил пытался запомнить повороты. Не было бы ничего хорошего, если бы он не смог вернуться.

Когда он сделал еще один поворот, пол исчез, сменившись пустым пространством. Не в силах остановиться, он повалился вперед, ударился о ступеньку, пошатнулся, а затем свеча выскользнула у него из руки. Когда мошенник отчаянно отбивался от пламени в своем рукаве, он потерял всякую надежду сохранить равновесие и рухнул в темноту.

Падение было, к счастью, коротким, но недостаточно коротким. Пинчу удалось сломать, как ему показалось, каждую кость о неровные каменные ступени. Его рукав зацепился за рваные края, руки скользили по скрипучим стенам. А затем все закончилось сильным грохотом, когда он рухнул на пол из холодного, жирного камня.

Медленно и с большой болью, без которой он легко мог бы прожить, Пинч, пошатываясь, поднялся на ноги, опираясь на стену, которую он не мог видеть. Было темно, даже без маленьких мерцающих огоньков, которые, как говорят, появляются у человека от сильного удара по голове. Его голова достаточно сильно пульсировала, но никаких кружащихся цветов не появилось.

– «Что, если я ослеп?» Эта мысль вызвала панику.

Проблеск света рассеял этот страх. Кого бы он ни преследовал, тот, или те, все еще были впереди. Они, конечно, слышали его падение, больше не было смысла хранить тайну.

– Чей свет? Зачем вы заманили меня так далеко? Покажитесь, и давайте покончим с этим. Пинч попытался изобразить браваду, поскольку удивление прошло.

Ответа не последовало. Свет заколебался, а затем начал меркнуть.

– Будь ты проклят, – пробормотал мошенник, не обращаясь ни к кому, кроме самого себя. – Ты не ускользнешь от меня. Его единственным выбором было следовать за ним или пробираться ощупью обратно, но он не мог вспомнить повороты к своей комнате. Падение нарушило порядок, а они двигались по кругу, вправо-влево, влево-вправо, чего он не знал наверняка. На самом деле не было другого выбора, кроме как ковылять вперед.

Носитель фонаря продолжил свою игру и отошел как раз в тот момент, когда Пинч добрался до угла. Мошенник перешел на бег, сбиваясь с шага.

За следующим углом все повторилось. Даже в тот момент, когда его нога ступила в пустоту, Пинч проклинал себя за то, что слепо бросился в ловушку. Он рванулся вперед и на этот раз почувствовал, что там нет зазубренных ступеней, только пустота и смерть внизу.

Свет тоже это понял и снова появился в поле зрения. Это был не носитель фонаря, а светящийся сгусток воздуха, который нетерпеливо пульсировал в такт волнам боли и отчаяния этого человека.

Пинч навечно повис на краю пропасти, одна секунда времени разделила его чувства на вечность. – «Мерцающий свет, бездонная дыра, крошащийся камень стен, неуклонное падение вперед – вот как я умираю». Эта мысль пришла ему в голову неожиданно.

В этот бесконечный миг вмешалась Судьба – или, по крайней мере, что-то в этом роде. Это мог быть слепой случай, космический замысел или прихоть какого-нибудь бога, которого по неосторожности Пинч забыл богохульствовать. Два события произошли почти одновременно, и если бы мошенник исследовал их позже, он не смог бы сказать, чем они оба были. Из его разорванного камзола торчал амулет, который он украл из храма Повелителя Утра. Свободно повиснув, артефакт вспыхнул яркими красками рассвета, окутав все вокруг розовой дымкой. Манящий свет померк на его фоне, словно от боли.

– «Ирония судьбы в том, что я должен умереть в сиянии славы».

Как только эта мысль сформировалась, что-то овладело им. Сильная рука или, может быть, когти сжались вокруг его руки, и отбросила его назад.

А потом этот момент закончился. Вспышка погасла, его падение прекратилось, и он стоял, моргая, в темноте на краю небытия. Чья-то рука схватила его и потащила прочь, и мошенник, спотыкаясь, последовал за ней, слишком ошеломленный, чтобы сопротивляться.

Когда его разум пришел в себя, все вокруг было совершенно черным. Рука, тонкая и женственная, провела его сквозь темноту, обогнула несколько углов и поднялась по лестнице. Его проводник уверенно двигался по черному миру.

– Кто ты такой? – потребовал Пинч, спотыкаясь на буксире.

Ответа не последовало.

Пинч попытался подтянуться, но рука настойчиво тянула его вперед.

– Доверься.

Слова были шепотом высушенной шелухи, хрупкой, как бумага, и наполненной музыкой слез. Это был голос

Пинч никогда его не слышал, но все равно это, казалось, успокоило его.

– Доверься мне, малыш.

Рука снова потянула вперед.

Возможно, из-за того, что его чувства были притуплены всем, что произошло, мошенник позволил увлечь себя дальше.

Направо, налево, налево и еще раз – они шли, пока, наконец, не остановились. Невидимый проводник приложил руку Пинча к стене и прошептал: – Вверх. Его нога вслепую коснулась нижней ступеньки.

– Вверх, безопасно. Иди. Проводник мягко подтолкнул его вперед и в то же время хотел удержать его.

– Кто ты такой? Вопрос, наконец, сформулировался сам собой.

– Друг. Иди. Голос боролся с душащим рыданием, а затем руки оставили его.

Он снова был один в темноте. В воздухе слабо разнесся звук плача.

Пинч карабкался, осторожно нащупывая каждую ступеньку, чтобы не было больше ловушек. Никаких огней не было, чтобы мучить его, сбивать с пути, и путь поднимался и петлял, пока он не убедился, что вернулся на лестницу в свою комнату.

По пути главарь жуликов потрогал амулет и задумался. – «Во что это я вляпался?» Кровожадные гномы, странные проходы, таинственные спасители – все это было гораздо больше, чем он ожидал. Знает ли Клидис о тайнах, наполнявших этот дворец? Сказал бы он мне вообще, если бы знал?

Лестница привела к площадке и стене, и Пинч нащупал ручку. Сильно потянув, он приоткрыл жесткую панель, заливая свои глаза слепящим светом свечей в своей комнате.