Текст книги "Король Пинч"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Это были руки, которые держали ножи принцев и Лорда Камергера. В одежде их ничто не отличало от пешек нижнего яруса – которые верили, что одежда определяет ранг с помощью странной алхимии моды, – но этот внутренний уровень знал, в чем заключается истинная сила. Они выбрали свою сторону. Какое крыло стола, с какой стороны, как близко к центру стола – все это были подсказки, ожидающие расшифровки.

Наконец вожак мошенников добрался до центра, где повернулся к столу и небрежно поклонился. На противоположной стороне изогнутого главного стола сидели четверо принцев, надежно прислонившись спинами к каменным стенам. Между ними находились остальные члены семьи: Герцог Томас и Леди Гралн. В самом центре, на обычном месте короля, сидел Клидис –  Лорд Камергер и Регент Успения.

Пинч ждал, что его узнают, но теперь настала их очередь заставлять его ждать. Клидис продолжил свой рассказ.

В отличие от остальных, Борс, принц-идиот, был единственным, кто, казалось, проявлял интерес. Он все еще был идиотом, это было ясно. С обрюзгшим и желтушным лицом, он беззвучно повторял слова Клидиса, едва понимая большую их часть. Его салфетка, завязанная под подбородком, была залита остатками супа и крошками, и, казалось, что Первому Принцу требовалось больше всего усилий, чтобы поднести ложку к губам. Время от времени он тихонько хихикал над чем-то, что забавляло только его.

Рядом с Борсом, явно недовольным своим местом, сидел герцог Томас. Будь он двумя местами выше, Пинч принял бы герцога за Манферика, его покойного брата, хотя герцог был блестяще лысым, тогда как у покойного короля была густая шевелюра.

– Дорогой кузен, годы заставили тебя забыть о хороших манерах. Этот удар продвинул Пинча вперед и в центр, и он быстро поклонился, даже не посмотрев, кто его ужалил. Это не имело значения; даже спустя пятнадцать лет было невозможно не узнать этот голос, баритон из жгучего шелка, пропитанный высокомерием.

– Совершенно верно, Принц Варго. Иначе я бы тоже запомнил ваше нетерпение.

Через стол сердито смотрел мускулистый мужчина, Варго – второй сын Манферика. Он был на несколько лет моложе Пинча, хотя его лицо было жестким и заостренным из-за безупречно подстриженной бородки клинышком. Его небрежно зачесанные светлые волосы оттеняли рыжеватую бороду, и он легко мог бы сойти за лихого кавалера, если бы не ненасытная дикость, искажавшая даже его самую яркую улыбку.

– Я представляюсь, Лорд Камергер, – продолжил Пинч – теперь – Джанол, прежде чем его противник смог оправиться от остроты мошенника. – Я Мастер Джанол, королевский подопечный покойного Короля Манферика.

Шепот приглушенного удивления донесся с внешних крыльев стола, поскольку те гости, которые ранее не знали о личности Пинча, поняли важность его прибытия.

– Я... прошу… вашего разрешения присоединиться к вам за столом, что было любезностью, оказанной мне моим покойным опекуном. Эта часть ритуального приветствия далась мошеннику труднее всего. Это было раздражающе – пройти  через показную просьбу об одолжении после того, как старик вынудил его прийти сюда. Скрывая гримасу, блудный придворный поклонился еще раз, на этот раз более пышно. Страх, который угрожал парализовать его, исчезал по мере того, как росло знакомство с окружающим воздухом.

Лорд Клидис поднял бокал с янтарным вином, будто впервые за много лет увидел Пинча. Золотой эликсир сверкал в свете, льющемся из многостворчатых окон, расположенных вдоль основания купола наверху.

Все это было тщеславием. Все за столом знали, что старик отправился за заблудшим подопечным, хотя вор не мог себе представить, почему камергер рисковал так долго отсутствовать при дворе. Только боги знали, что принцы сделали – или могли бы сделать – в отсутствие регента.

– Действительно, мы рады видеть нашего долго отсутствовавшего кузена. Я, кто был слугой твоего опекуна, не опозорю его имя, отправив тебя из этого зала. Приготовьте место для Мастера Джанола, где он сможет сидеть с почетом.

В одно мгновение слуги, молча, налетели на обедающих, доставая стул, салфетки, кубок и блюдо. Конечно, все было подготовлено заранее, так что не было необходимости в руководстве, поскольку они выкорчевали главного дворянина со второго уровня и освободили место для мошенника. Это смещение вызвало цепную реакцию смещения и сжатия, поскольку каждый дворянин тщетно отказывался уступить свое положение в цепочке значимости. В самом конце полукруглого стола самый низкий придворный из всех обнаружил, что он сидит у края, а его блюдо оказалось у него на коленях.

Пинч втиснулся между Принцем Мараком и блестящим придворным, кипящим от оскорбления, вызванного тем, что его потеснил нищий родственник. Мужчина потягивал вино сквозь стиснутые зубы и смотрел на Пинча так, что напоминал ящериц, которых он обычно ловил. Пинч хотел проявить дружелюбие, но этот человек был рептилией и вряд ли стоил таких усилий. Вместо этого Пинч  проигнорировал его, потому что присутствие  мошенника еще более уязвляло Принца, отчего Пинч был только счастлив.

– Принц Марак... Кубок мошенника был поднят в добродушном тосте.

Марак, младший из сыновей Манферика и тот, кого Пинч любил больше всех из скользкой компании – потому что юношу было легко запугать, – смотрел на Пинча так, как сосед смотрит на своего соседа, когда исчезла его лучшая собака. Он попытался найти следы окровавленного ножа, стараясь при этом не подавать виду, что он ищет.

Марак больше не был тем десятилетним пареньком, которого помнил Пинч. Тот был заменен жалкой имитацией принца Варго. Его лицо было полнее и круглее, чем у острощекого Варго, а борода отличалась редкой, расчесанной мягкостью юности, но в глазах были острые колючки. Его соломенно-светлые волосы были длиннее, чем у его брата, и прямыми там, где у брата были спутаны. Несмотря на все эти различия, все еще существовала основа, которая была родословной Манферика. Возможно, эти двое были не потомками Манферика, а незаконченными копиями, которые король-волшебник создал в какой-то давно забытой лаборатории, и их жизни с детства до смерти были одним огромным экспериментом. – «Это было бы так похоже на то, как он воспитывал меня, просто чтобы посмотреть, что он может создать», – подумал Пинч.

Принц Марак принял тост, и румянец на его лице растаял в безгубой улыбке. – Ваше неожиданное возвращение доставляет мне удовольствие, кузен Джанол.

Все это было ложью, от начала до конца.

Принц потягивал ароматное вино, в то время как слуги разносили следующее блюдо – сладко тушеные, дымящиеся куски мяса, незнакомые мошеннику.

– Отличная вырезка, не так ли, Ваше Высочество? – предположил аристократ с глазами ящерицы, сидевший по другую руку Пинча. Этот человек был полон решимости  – не оставаться в стороне от разговора.

– Неплохая охота с вашей стороны, Лорд Чалрух.

Как будто эти слова послужили сигналом,  и стол, который был таким тихим, пока не сел Пинч, снова погрузился в сплетни и подшучивания.

– Благодарю вас, милорд. Я уложил его  идеальным...

– Итак, кузен, как случилось, что вы вернулись сюда? Как давно это было?

– Я был за границей пятнадцать лет, Принц Марак.

– Недостаточно долго, – предположил Варго, сидящий с другой стороны жемчужной Леди Гралн.

Она положила свою руку на его руку. – Варго, вы ведете себя недобро.

– И что заставило вас вернуться сейчас?

– ... выстрелил с расстояния в добрую сотню род, – продолжил зануда, обращаясь к молодой леди слева, которая, будучи доведенной до беспомощности продолжающимся сидением, изо всех сил пыталась изобразить интерес.

– Действительно, что? – раздался новый голос с другой стороны Лорда Камергера. Пинчу пришлось высунуться, чтобы лучше рассмотреть своего допрашивающего. Это был Тродус, самый проницательный мыслитель из принцев. Внешне он походил на уголь в кострах своих братьев: темные волосы, дымчатые глаза, худощавый и бледный – настолько же непохожий на Манферика, насколько двое других были похожи на него. Только ледяная строгость его манер выдавала истинную семейную линию.

– Я вернул его, – вмешался Клидис, жуя кусок хлеба. – Это была просьба твоего отца, одна из его последних. Он хотел, чтобы его подопечный воссоединился с остальными членами семьи. Ближе к своему концу он сильно сожалел о некоторых событиях прошлого. Именно в память о нем я выследил и вернул Мастера Джанола.

– У отца помутился рассудок, – театрально прошептал Варго леди Гралн.

– А теперь и у Клидиса тоже. Это, должно быть, заразно, – добавил Марак.

– ... пронзил его сердце насквозь. Зануда продолжал болтать, очевидно, решив добить свою попавшую в ловушку аудиторию так же уверенно, как он убил зверя. Устав от решимости этого человека вслепую продвигаться вперед, Пинч намеренно отпрянул от Марака с наигранным возмущением.

– Они несправедливы к вам, Клидис! В то же время мошенник ударил локтем по руке зануды как раз в тот момент, когда тот собирался пригубить свое вино. Желтая жидкость забрызгала мужчину, испачкав его белый шелковый камзол грязным пятном.

– Сэр, вы меня толкнули! – выпалил он, схватив Пинча за руку.

Пинч бегло посмотрел на лорда. – О, действительно, ужасный несчастный случай, – сказал он с притворным сочувствием. – На вашем месте я бы пошел переодеться, а то люди подумают, что у меня не было времени выйти на задний двор и «сорвать розу».

– Сорвать...? Возмущенный зануда остановился, когда проследил за взглядом Пинча на пятно медового цвета, расползшееся по его штанам. Его лицо покраснело. – Возможно, это разумно, – сказал он, отодвигаясь, стратегически придерживая салфетку на замоченном месте. – Но вы снова услышите меня, сэр, и скоро, я обещаю! С этой ужасной угрозой на прощание мужчина поспешил прочь.

– Я уверен, что так и сделаю, хотя в любое время это будет слишком рано.

Вздох облегчения вырвался у тех, кто был в аудитории мужчины.

– Я должна сказать, что кузен Джанол, по крайней мере, оживил разговор за столом, – ухмыльнулась леди Гралн со своего места. – Эти обеды угрожали отравить нас скукой. Она подняла свой кубок, чтобы его наполнили из новой бутылки, из которой слуга разливал по очереди.

– Лучше отравленные слова, чем отравленное вино, – предложил Пинч. Он поднял свежий бокал в тосте. Все автоматически подняли свои бокалы, но только для того, чтобы поднести их к губам, внезапно встревоженные намеком мошенника. Каждый наблюдал, чтобы кто-нибудь другой сделал первый глоток.

– Давайте, пейте! – призвал Пинч, снова высоко поднимая свой бокал, весело жаля группу, как песчаная муха. – Выпьем за... о,  в память короля Манферика! Тост за покойного короля Манферика! – предложил он громко, чтобы никто не мог его проигнорировать.

– За Манферика! – эхом отозвалось в зале. Бокалы опрокинулись, когда младшие уровни осушили свои чаши, в то время как за главным столом нерешительность все еще парализовала лордов. Отказ от тоста означал потерю лица, а выпивка требовала доверия. Долгое время никто этого не делал.

Наконец, испытывая отвращение или мужество, Варго проглотил свою порцию. Когда он со стуком поставил свой кубок на стол, остальные сделали большой глоток, последовав его примеру. Только когда все поставили свои кубки, они заметили, что Пинч не притронулся к своему.

Плут ухмыльнулся всезнающей улыбкой. – Я думаю, не тот вкус у выпивки.

– Нам было интересно, почему отец привел тебя сюда, – сказал Тродус с другого конца, – и теперь мы знаем. Ты – последняя жестокая шутка дорогого Отца. Таким образом, он может насмехаться над нами даже из могилы.

– Хватит об этом! Марак выпалил это со всей грацией мастера строевой подготовки. – Клидис, когда мы проведем церемонию Ножа и Кубка? Дела и так шли достаточно долго без настоящего короля.

– Слушайте, слушайте! – подхватил Тродус. – Вы тянете время уже четыре месяца, сначала говоря одно, а потом другое. Я предлагаю, чтобы Иерарх объявил дату уже сегодня.

– Не должно быть спешки, – возразил Варго, звуча нехарактерно для государственного деятеля.

Пинч понял, что Второй Принц тянет время, пока не сможет реализовать другие планы. Это было важное знание, поскольку означало, что за Вторым Принцем нужно следить.

– Принц Варго говорит мудро, – защищался Клидис. – Поспешность с церемонией принесет несчастье всему королевству. Иерарх выбрал дату – первый день Праздника Денег. Он говорит, что это лучший день, чтобы гарантировать прибыль и процветание для нового правления.

Больше времени тоже было неплохой идеей для Пинча, поскольку он даже не был уверен в своей роли здесь. Клидис обронил достаточно намеков, чтобы мошенник понял, что его работа связана с этими инструментами наследования. Что бы он ни собирался сделать, после церемонии будет слишком поздно. Подумав, таким образом, мошенник высказался: – Глупцы тратят медяк и спешат в тюрьму, в то время как мудрецы тратят слиток и покупают судей.

– Что это должно означать? – усмехнулся Марак.

За годы, проведенные за границей, Пинч встречался со свидетелями на множестве судебных процессов, и, как было очевидным свидетельством его пребывания здесь, ему еще предстояло почувствовать петлю. – Терпение для дураков.

При этих словах Марак с рычанием покинул стол. – Если это решение принято, то я не вижу причин оставаться здесь!

– И я тоже, – спокойно добавил Тродус. Он отошел от стола. Обращаясь к Варго, он добавил: – У тебя есть план, и я его выясню.

Скрип больших дверей ознаменовал уход этой пары. После того, как они ушли, Варго тоже откланялся. Уходя, он положил руку на плечо Пинча и прошептал ему что-то на ухо.

– Я не знаю, в чем заключается твоя игра, дорогой кузен, на чьей ты стороне – Клидиса или кого-то другого, или ты просто дурак, что вернулся сюда. Но запомни вот что – если перейдешь мне дорогу, то ты больше никому, никогда не перейдешь дорогу в Анхапуре.

С этими словами жестокий охотник ушел, оставив Пинча наслаждаться остатками трапезы.

6. Блудный сын получил…

Когда ужин закончился, Пинч присоединился к семейной группе, направлявшейся в частные салоны – святая святых его юности. У двери в большой кабинет Марак внезапно встал на пути Пинча, приставив палец, как кинжал, к груди мошенника. – Тебе здесь не рады, – объявил он достаточно громко, чтобы его услышали все. – Ты не член семьи. Все изменилось.

С грацией угря, который проскальзывает сквозь ячейки сети, Пинч скривил губы в вежливой понимающей улыбке и поклонился хозяевам. Варго хлопнул рукой по плечу младшего принца и громко сказал, ошибочно полагая, что это причинит еще большую боль: – Пошли, брат, оставь его до завтра. Есть вино, которое нужно выпить!

Когда дверь салона закрылась за ними, Пинч прошел по темным и бессердечным коридорам в свою комнату.

– «Дорожка пройдена, кегли расставлены», – подумал он про себя. – «Теперь пришло время посмотреть, как сыграет шар».

Вернувшись в свою комнату, мастер-вор устроился в резном деревянном кресле, которое было высушено  досуха жаром от камина. Он сидел неподвижно, глядя на пламя с восхищением, которое могло бы быть у пьяного.

Однако за этим выражением лица его разум лихорадочно работал. Пинч знал, что хорошая подготовка защищает от невезения. Сначала побег – если он  нужен. Его апартаменты были большими и просторными, с гостиной, отдельной от спальни. Однако эти две комнаты были хитроумно сделаны в отношении окон. Это были маленькие иллюминаторы, расположенные высоко в стене, вряд ли пригодные для того, чтобы там могла пробраться крыса. Оставалась дверь, предусмотрительно запертая гвардейцем после того, как Пинч вошел. Могли ли они поверить, что он не слышал медленного скрежета тяжелых засовов?

Пинч был абсолютно уверен, что сможет применить черную магию к двери, даже если он немного утратил форму. Но куда бы он пошел в коридоре? За пятнадцать лет были внесены изменения и дополнения, которые не проявлялись на его мысленной карте дворца. Он прокручивал в голове каждый шаг, который мог вспомнить, заставляя звучать в памяти ощущение расстояния и направления, пока не убедился, что сможет проскользнуть по коридорам во внешний мир.

Но снаружи были огр и его адские псы –  проблема совершенно другого типа. Пинч не сразу смог найти решение этого вопроса. Он отложил его для последующего изучения, когда сможет лучше рассмотреть местность.

Позади огра  была понятна только ситуация с дворцовыми воротами. Переход от одного места к другому может быть сопряжен с опасностями или утомительно прост. Невозможно было сказать, кто мог бы бросить ему вызов или позволить ему пройти.

Хотя с дворцовыми воротами тоже есть вариант. Несомненно, будет введен комендантский час, после которого ворота будут заперты. Здесь его молодость в качестве королевского опекуна сослужила ему хорошую службу. Одним из его очевидных крамол было то, что он мог проскользнуть в город вопреки желанию Манферика и вернуться после того, как протрубит комендантский час. В те времена существовали и другие пути через дворцовые стены, и мошенник верил, что они все еще существуют. Некоторые ворота оставались незапертыми даже в самые поздние часы, чтобы принять тех, кто навещал своих любовниц или возвращался после ночи общения с непристойным народом.

Наконец, серебро и золото всегда были решением проблемы. Если только в помещениях казармы не произошли какие-то катастрофические изменения, всегда можно было найти гвардейца, готового закрыть на это глаза за соответствующую цену. Конечно, ему нужно было бы раздобыть немного наличных, но для хорошего вора это вряд ли было проблемой.

Вот и все для побега, если он ему понадобится. Следующий вопрос касался его товарищей и того, что с ними следует делать. Пинч обдумывал свои варианты, все глубже погружаясь в тишину перед камином.

Нужны ли они ему? Если нет, то не было никакой необходимости беспокоиться о них. Конечно, для них он был честным человеком, но он не чувствовал принуждения из простой преданности спасать их.

Пинч в очередной раз решил сделать выбор в пользу благоразумия. Он все еще не знал, какое задание Клидис предназначил для него; пока он этого не знает, существовала вероятность, что это трио может понадобиться. Пинч едва ли чувствовал, что может положиться на старую дружбу в Анхапуре; ему уже напомнили, как пятнадцать лет могут изменить человека. Обиды длятся дольше, чем верность. Не имея дополнительного времени Спрайт, Терин и Мэйв были единственными мошенниками, которых он знал достаточно хорошо, чтобы на них положиться.

Рассудив и сочтя это достойным, вожаку  нужно было пообщаться со своей бандой, прежде чем они почувствуют себя покинутыми и перестроят свое братство. Они были не более лояльны, чем его затянувшееся присутствие. Все, что он знал, – это крыло дворца, в котором они находятся. Завтра он обязательно увидится с ними.

Все эти рассуждения Пинч проделывал в своей голове, ни разу не изложив свои мысли на бумаге, ни разу не встав со стула. Это было нечто большее, чем просто его обычная натура. Он был уверен, что его пребывание в этих двух комнатах не было случайным выбором. Рядом с Клидисом были волшебники, могущественные, о чем свидетельствует их прыжок на огромные расстояния этим утром. Те же самые волшебники могли наблюдать за ним в этот момент. Он достаточно часто заставлял Мэйв делать это в их попытках разведать новое дело, прежде чем они прокололись той ночью. Он также знал от Мэйв, что нужно немного знать место, чтобы заклинание сработало. Не было никаких сомнений, что Клидис поручил, по крайней мере, некоторым из своих заклинателей изучить эти комнаты изнутри и снаружи.

Пинч знал, что даже его собственные мысли небезопасны. Эти волшебники могли проникнуть в его разум, выведав его планы, если он не будет осторожен. Опять же, Мэйв и тяжелый опыт научили его некоторым приемам сопротивления, но они ни в коем случае не обеспечивали уверенность. Лучше всего было не планировать, а действовать чисто инстинктивно. Инстинкт был чем-то, что не могло быть измерено, исследовано или препарировано тайными силами.

– Что ж, – объявил он, ни к кому не обращаясь, – пусть они что-нибудь из этого сделают. А затем Пинч успокоился и позволил своему разуму наполниться мыслями настолько нечистыми, мерзкими, ужасающими и яркими, насколько он мог себе представить.

И Пинч мог представить себе это очень, очень хорошо.

*****

На следующее утро Пинч позавтракал в своем номере, наслаждаясь роскошью, которую Клидис был готов предоставить. Давно вожак не жил в княжеском комфорте. Ему было трудно приспособиться с тех пор, как он сбежал от двора Манферика. Прошло много времени с тех пор, как он ел сладкую кашу с добавлением жирного копченого мяса и сухофруктов. Это было утешение детства, воспоминание о рассветах, проведенных, прячась на кухне, зачерпывая полные миски из кастрюли, когда повара не смотрели.

Размышления прервал стук в дверь. Прежде чем Пинч успел встать или сказать «Войдите», дверь распахнулась, и Тродус неторопливо вошел в салон, как, будто весь мир был его привилегией. Темный принц излучал жизнерадостность. Без единого комментария он плюхнулся в кресло напротив Пинча.

Мошенник поднял глаза, а затем погрузился в поглощение каши, будто Тродуса там не было.

Тродус наблюдал за этим действом, пока кривая улыбка не тронула его губы.

– Добрый кузен, я сожалею о поведении моих братьев прошлой ночью. Это была грубая демонстрация. Принц остановился, чтобы рассмотреть какое-то пятнышко на тыльной стороне своей ладони.

– Без сомнения, у тебя получилось бы лучше, – предположил Пинч между глотками, ни разу не подняв глаз.

– Конечно. Марак сделал это только для нашей пользы.

– Я знаю. Тродус оторвался от своего занятия. – Можно было бы усомниться в его мотиве.

– Не мне. Он просто стал больше похож на своего брата.

– Варго? Эти двое всегда были близки.

– Боишься, что они замышляют что-то против тебя?

– Они всегда строят козни против меня. И я строю заговор против них. Помни, Джанол, это игра, в которую мы играли с детства.

– Я не забыл.

Принц снова принялся разглядывать свои руки.

– Я действительно нахожу интересным, что ты решил вернуться именно сейчас.

– «Ах, так вот куда мой господин забрасывает свою сеть. Давай поиграем в его игру и проведем его», – решил Пинч.

– Другие мои варианты были менее приятными.

– Ах, жизнь бродяги, здесь известны твои подвиги.

Пинч был удивлен и не удивился. У его приемных кузенов, безусловно, были ресурсы, чтобы узнать о его прошлом, но его удивило, что они беспокоились. Он бы подумал, что их собственные интриги достаточно их занимают.

– Отец всегда интересовался твоей судьбой. Принц откинул назад свои черные волосы и наблюдал за реакцией своего противника. – Поскольку он был любопытен, мы тоже должны были быть любопытными.

– Он всегда боялся, что кто-то другой обманывает.

– Информация – это сила. Слова были резкими.

– Итак, ты знаешь мою жизнь. Что вы будете делать, сдадите меня констеблям?

– Я просто хочу знать, почему ты здесь.

Теперь настала очередь Пинча позабавиться. – Только это? Почему я пришел засвидетельствовать свое почтение, когда мой дорогой опекун мертв и все такое. После этого я стану хозяином борделей в городе. Может быть, я даже займусь небольшим посредничеством, если у тебя будут чужие товары для продажи.

– Дешевая ложь только раздражает меня. Ты ненавидел Манферика больше, чем все остальные из нас.

– У меня была своя причина. Попробуй вырасти как домашняя собака.

– Он был строг со всеми нами, но мы не убежали.

– Ты? Вы все были слишком напуганы – боялись его, боялись, что потеряете свой шанс, когда он умрет.

Внезапно тень упала на лицо принца. – Я, по крайней мере, имею право быть королем. У тебя, однако, нет таких претензий. Ты просто осиротевший беспризорник, которого мой отец поднял выше своего уровня, боги знают, с какой целью, а потом ты возвращаешься сюда, думая, что можешь быть как один из нашей крови. Единственная причина, по которой ты возвращаешься сюда, – это выпрашивать объедки. Не так ли? Принц закончил вопрос насмешкой.

Пинч не ответил, сердито глядя на Тродуса, и продолжая свой завтрак.

– Я так не думал, – сказал принц, отметая такую возможность взмахом руки. – Реальный вопрос в том, на кого ты работаешь? На Марака? Это имело бы смысл для его маленького шоу. Публично отречься от тебя, договориться приватно. Пинч остановился ложкой на полпути и подул на свою овсянку. – Я сказал ему, что это слишком очевидно.

– Теперь ты слишком очевиден. Значит, это не Марак. Кто-то привел тебя сюда на работу, и я хочу знать.

Это становилось утомительным, и Тродус начал выходить из себя.

– Как ты хорошо знал еще до прихода сюда, это не Марак увез меня за границу.

Тродус рассмеялся. – Ты предполагаешь Клидис? Он дрессированная обезьяна. Он просто носит шляпу регента и танцует, когда кто-то другой играет музыку. Ты видел это; он даже не смог помешать Варго – сместить Борса с главы стола.

Пинч вспомнил рассадку персон, ничем не примечательную в то время, но теперь более важную: Борс пускал слюни в конце семейного ряда, в то время как Варго сидел на месте первого сына по левую руку от регента. За столом Манферика такого никогда не было. Старик держал своего проклятого богами первенца на почетном месте даже после того, как его недостатки стали очевидны всем.

– Почему я должен тебе что-то говорить? Я не агент полиции.

Внезапно принц утратил чувство юмора, снисходительная маска слетела с его лица, обнажив напряженные мышцы рычания, когда он вскочил на ноги. – Потому что ты всего лишь сирота-распутник, который живет за счет нашего снисхождения! Потому что я хочу знать, на кого ты работаешь, и ты мне это скажешь.

– Чума на это! Пинч выругался, отодвигая миску. – Я не буду твоим осведомителем, особенно, когда ты приходишь сюда с угрозами, как какой-то описанный пророк.

– Тогда я возьму твое сердце и зажарю его для собак!

Рука Тродуса потянулась к украшенному драгоценными камнями кинжалу на боку. Он висел там не просто так, для галочки. Лезвие было блестяще отполировано и сверкало в утреннем свете.

Мошенник ухмыльнулся, отшвырнул стул назад и вскочил на ноги. Он вытащил свой скен с тонким лезвием, с обтянутой кожей рукоятью и хорошо смазанным лезвием, и  начал вычерчивать острием  воображаемые круги в воздухе перед грудью принца. – А я говорю, что ты тупоголовый осел, раз думаешь, что можешь превзойти меня своим маленьким ножичком. Что ты знаешь о поножовщине? Случалось ли тебе когда-нибудь набрасываться на человека в темном переулке и проводить своим клинком по его горлу? Дрался ты с клинком в одной руке и бутылкой в другой? Пинч начал медленно ходить вокруг стола, что заставило Тродуса отступить от центра комнаты.

– Однажды капитан стражи хотел подрезать меня. Он был прекрасным джентльменом и думал, что я тоже. Думал, что я буду драться честно. Я сжег ему волосы, прежде чем оставить его хромым. Оставил шрамы на всю жизнь – даже священники ничего не могли с этим поделать.

– Как ты думаешь, то, что ты принц, защитит тебя? – тихо прошептал Пинч, поднимая свободной рукой тяжелый кувшин.

Гнев Тродуса начал меркнуть, и внезапно он начал действовать в отчаянной панике. Взмахнув рукой, он метнул свой кинжал.

Пинч отреагировал почти так же быстро и едва успел подставить кувшин на пути лезвия. Твердая глина раскололась в его руке, и осколки разлетелись по полу, как мыши, но нож отлетел в сторону. Мошенник отбросил бесполезную ручку кувшина назад, и Тродус подпрыгнул над ней.

Пинч сделал выпад, но не так сильно, чтобы быть уверенным в попадании. Тродус избежал ранения, хотя его жилет пострадал во время атаки. Просто кинжал Пинча проткнул ткань и воткнулся в стену. Когда Тродус отчаянно дернулся, чтобы освободить ткань, Пинч ударил свободной рукой в грудь мужчины. Воздух вырвался из Тродуса, как из слишком сильно сжатого надувного шарика. Все еще прижатый к стене, как выпотрошенный кролик, он привалился к разбойнику, не в силах ничего сделать, кроме как беспомощно дергаться, хватая ртом воздух.

Дерево треснуло, когда кинжал вырвался из стены и освободился от проколотой одежды. Пинч скользнул ближе, его колено оказалось ниже живота Тродуса в качестве дополнительной гарантии хорошего поведения. Мошенник  пощекотал лезвием ножа  торс принца, когда ловко разрезал завязки камзола, образовав тончайшую струйку крови на волосатой груди мужчины. Осторожно, почти нежно, он приблизил губы к благородному уху, пока не почувствовал запах духов от намасленных волос Тродуса и не угадал вкус завтрака, который мужчина съел этим утром.

– Что мне с тобой делать? – прошептал мошенник так тихо, как, будто принца в его лапах вообще не было. – Если я убью тебя, кто будет жаловаться? Варго? Марак? Клидис? Может быть, именно поэтому я здесь...

К чести Тродуса он не закричал, но, возможно, это было только потому, что он не мог. Его судорожное дыхание перешло в дрожь, которую мужчина не мог сдержать, настолько сильную, что он даже не мог пошевелить губами, чтобы произнести слова. Его глаза наполнились слезами, когда он уставился на нож, не в силах отвести от него взгляд.

– Что я должен сделать? – снова прошептал Пинч. – Возможно, они вознаградят...

По апартаментам разнеслось мощное эхо, похожее на музыкальный звон колокольчика. Звук выделялся своей потусторонностью, но Пинч проигнорировал его. Это был просто какой-то утренний колокол еще одной секты, эхом разносящийся из обычного города внизу.

«СТОП».

Это был сигнал, оформившийся в одно слово. Теперь мошенник понял, что это был фантом его мыслей, а не настоящий шум. – «Это моя совесть», – подумал он, чуть не разразившись смехом. – «Я и не думал, что она у меня есть».

«НЕ УБИВАЙ ЕГО».

Это была не его совесть. Это был голос, более мощный и глубокий, чем это было возможно для человека, и где-то позади него. Пинч отшвырнул дрожащего Тродуса в сторону и развернулся лицом к своему противнику…

Там никого не было. В комнате было пусто и тихо, если не считать принца, который, хныча, подползал к двери. Пинч покрутился туда-сюда, тыча в воздух на случай, если его угроза была невидимой, но там ничего не было.

Тродус добрался до двери и с трудом поднялся на ноги. – «Это он, он делает это. Я не могу его отпустить», – подумал Пинч, его собственный разум метался на грани паники. – Скажи своим волшебникам, чтобы они остановились, или я убью тебя! – крикнул он.

«НЕТ. ОН НЕПРИЧЕМ. ОТПУСТИ ЕГО».

Пинч был уверен, что голос был у него за спиной. Одним движением он развернулся и метнул свой кинжал в источник. Скен прокрутился по комнате и, дрожа, намертво воткнулся в стену. Там ничего не было.