Текст книги "Король Пинч"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Позади него скрипнула дверь, а затем захлопнулась, когда принц бросился в безопасное место. К тому времени, как Пинч смог повернуться, Тродус исчез.

Разочарованный, мошенник повернулся лицом к пустой комнате. – Будь ты проклят! Кто ты такой?

«ПОЗЖЕ...» Глубокие тона исчезли, оставив после себя только пустоту приглушенного звука.

Пинч метался по комнатам, переворачивая кушетки, отбрасывая в сторону покрывала, широко распахивая дверцы шкафов. Не было никого, ничего, нигде. Никаких скрытых посетителей, колдовских бесов или озорных гремлинов. Он был один.

Наконец мошенник рухнул в центре этого безумия, в кучу из простыней и одежды, разбросанных по полу. Что случилось? С кем это случилось? И что будет дальше?

На этот раз мошенник ничего не мог сказать.

7. Визиты

– Отойди в сторону, черт бы тебя побрал! Он напал на принца Тродуса!

Снаружи донесся резкий скрежет потасовки, перекрывавший хор  криков. Никого из них Пинч не узнал, но они были полны молодости и энергии, и он вполне мог догадаться, что это были повесы из окружения Тродуса, стремящиеся выслужиться перед своим покровителем.

К тому времени, как придворные прорвались мимо стражника за дверью и вскрыли замок, Пинч сбросил свою льняную ночную рубашку, натянул брюки и сапоги и стоял, готовый встретить их. В каждой руке, небрежно заложенной за спину, он держал по кинжалу за лезвие, готовый к броску. Еще один нож был в голенище его сапога.

Однако эти клинки не были его первой линией обороны. Пинч не питал иллюзий, что несколько брошенных кинжалов остановят эту группу. Принцы окружали себя достойными людьми. В лучшем случае он мог только напомнить им, что у него есть сильное жало.

Конечно, сначала они должны были найти его. Невидимость, или ее воровская версия, была его самой сильной защитой. Пока они возились снаружи, мошенник скользнул в затененные складки балдахина своей кровати – между стеной и монолитным изголовьем. Там он передвинул плечо так, чтобы линии мрака легли на него именно так, наклонил голову в темноту и прижал ноги вплотную к спинке кровати, пока они не стали похожи на часть резного бронзового дерева. Там он ждал очень, очень неподвижно. В конце концов, все еще существовал большой риск того, что он пропустил какой-то контрольный сигнал, и они обнаружат его в мгновение ока. Вот для чего были эти ножи. Дураки, которые полагались только на один шанс, жили недолго.

Действуя группой, трое головорезов взломали замок и ворвались в салон, как вихрь шелковых накидок и сверкающих лезвий. Их группа, с завитыми волосами и пышными рукавами с разрезами, представляла собой романтическое трио, когда они кружились и проделывали в воздухе якобы кровавые дыры.

Пинч чуть не выдал себя, настолько велико было его презрение к тому, что он увидел. Они практически спотыкались и падали друг на друга в своем стремлении первыми нанести удар, первыми отомстить за запятнанную честь своего господина. Их накидки, развевающиеся, как в придворном танце, заманивали друг друга в ловушку, шелк одного мешал движению другого.

– Стойте, здесь никого нет!

– Сам отойди в сторону, Фаранох.

– Он мой. Ты отойди.

– Я не уступлю никому, кто ниже меня.

– Лессер?

– Перестань размахивать ножом для нарезки ветчины. Ты порезал мне рукав!

– Смертельный удар, Трив.

– Ха! Он у меня!

– Ха, действительно, Куркулатайн. Ты убил подушку.

– Да,  битва, в которой участвовал принц Тродус была жестокой, – сказал самый пухлый, осматриваясь внимательнее, устав от слепых выпадов. Он ткнул пальцем в рассыпанное содержимое шкафа у входа в спальню.

– Действительно, – прокомментировал другой, болезненно красивый щеголь, который испытал такое же облегчение от того, что не было найдено никакой добычи. – Они, должно быть, сражались, переходя из одной комнаты в другую. В доказательство он провел мечом по куче разбросанных вещей, которые Пинч создал в поисках обладателя странного голоса.

– Это искусный фехтовальщик, который так долго держал Тродуса на расстоянии, – нервно добавил третий придворный. Он выглядел тонкой палочкой, увенчанной обвисшими локонами.

Двое других рассмотрели доказательства этого нового решения. – Довольно грозный...

– И он заставил Тродуса отступить.

Пока они говорили, троица медленно сбилась в кучу, спина к спине. Они с новым  страхом разглядывали углы, свисающие ковры, даже скомканные кучки белья.

– Может быть, он мертв.

– Хотя крови нет.

– Он мог убежать.

– Верно... Шестиногий сгусток тел вслепую двинулся к двери.

– Он мог.

– Он мог подкупить охранника, –  сделал блестящий вывод человек-палка.

Пинч подавил смех, и желание с ревом выскочить из своей тени и отправить всех к ногам Тродуса, как тявкающих маленьких щенков.

– Конечно. Он знал, что кто-то придет!

– Как мы.

– Мы должны поднять тревогу, – послушно предложил толстяк.

– И пусть стражники охотятся за ним! Красавчик ухватился за эту идею.

– Это правильно, – согласился человек-палка.

Сгусток попятился к двери и застрял, никто из троицы не хотел нарушать строй, чтобы пропустить остальных. Пока они там толкались, не желая идти вперед, не имея возможности вернуться, сзади на них упала тень.

– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – прогремел Клидис своим лучшим военным голосом. Трио-как-один в ужасе разделилось и слепо метнулось в дверной проем, когда старый командир протиснулся сквозь них вперед плечом, расчищая себе путь своей тростью.

Как только седовласый камергер  оказался внутри,  он закрыл дверь и поставил трость перед собой, тяжело опираясь на нее, как на шест для палатки.

– Теперь ты можешь выйти, – сказал он, как человек, пытающийся выманить зверя из чащи, обращаясь к воздуху, который заполнял свет и тьму между ними. – Я знаю, что ты загнал себя в какой-то угол, ожидая неосторожного момента, чтобы нанести удар. Что ж, если ты собираешься сделать это со мной, я не собираюсь доставлять тебе такого удовольствия. Если ты хочешь сразиться со мной, Джанол, тебе придется выйти и получить меня.

– Я бы никогда не стал сражаться с вами, Лорд Клидис, – польстил Пинч, появляясь в поле зрения.

Старик прищурил свои слабые глаза, чтобы убедиться в том, что он видит. – Ложь и жалобы – плохие вещи. Я бы убил тебя, если бы была, хоть половина причины, Джанол, и я подозреваю, что ты сделал бы это и за меньшее.

– У убийства всегда есть причина. Если я буду убивать за меньшее – я стану зверем. Мошенник засунул кинжалы за пояс и развел руками, чтобы доказать, что он безоружен. Белые руки простирались от его волосатой темной груди, а сердце было покрыто тенью.

– Философия негодяя. В мире нет конца чудесам.

– Есть. Я вернулся сюда.

– И, черт возьми, что случилось? Я слышал, ты подрался с Тродусом.

Пинч не отрицал ни слова. Он порылся в хаосе одежды в поисках чистого камзола. – Он настоящая задница. Допустим, он проверял зубы скакуна, когда тот его укусил.

– А потом?

– А потом ничего, – последовал приглушенный ответ, когда вожак банды натянул нижнюю рубашку. Пинч не собирался упоминать о странном голосе, пока у него не будет возможности узнать больше. Во-первых, об этих стенах – он хотел проверить их гораздо тщательнее.

– О чем он спрашивал? Видя, что на него не обращают внимания, камергер неуклюже подошел к стулу и сел.

Мошенник повернулся к умывальнику. – О том, что мне было приятно сообщить ему. – И что же ты сообщил?

– Все, в чем суть всего этого дела. Главарь неторопливо вернулся в салон, вытирая одно ухо полотенцем. – То есть, ничего. Менестрель не может сыграть мелодию без инструмента.

– Я подумал, что сейчас самое время рассказать мне все, Лорд Верховный Камергер.

Полуодетый, Пинч встал над сидящим камергером и потянулся одной рукой к кинжалу на поясе.

Это была дань уважения годам солдатской службы старика, когда он смотрел на своего противника прямо и твердо и ни разу не дрогнул. Скрытая угроза не смутила его; либо камергер давным-давно примирился со смертью, либо он был достаточно хитер, чтобы понять, что мошенник блефует.

– Пока нет. Скоро.

Почувствовав решимость скалы против дождя, мошенник смягчился. – Сейчас это так, но если вы в ближайшее время не расскажете об этом, я на вас обижусь, Лорд Клидис. Он отступил назад, давая понять, что угроза была ничтожной. – Просто помните, обида – это достаточная причина для убийства.

Старик раздраженно нахмурился – не совсем та реакция, которую Пинч ожидал от такого обещания. – Мораль помешает. Лучше просто убить и покончить с этим. Не думай – настоящий солдат это знает. Ты бы узнал все это, если бы остался.

– Только до тех пор, пока я убивал во имя Манферика?

Клидис отмахнулся от вопроса как от несущественного: – Это долг воина. Трость царапнула пол, когда старик поднялся на ноги, сгорбив спину под грузом кровавых десятилетий службы. – Убийство – это просто еще одна задача.

– Тогда я выбираю убивать за свое собственное имя. Мошенник мрачно нахмурился, глядя на фигуру, которую увидел в зеркале салона.

Камергер обладал голосом, которым он теперь редко пользовался – голосом, плохо подходящим для подхалимского паразитизма придворных и посольских залов. Это был голос, который он пробрел давным-давно на спине лошади, когда каждый выбор сталкивался со смертью.  Голос, который заставлял более мудрых людей прыгать в огонь, который он выбрал. Он пользовался им и сейчас, но это было нечто, что давным-давно сморщилось от неиспользования, ничем не лучше ржавой часовой пружины на древних часах.

– Не мели ерунды. Настоящий убийца не делает пустых угроз. Смысл был в том, что он прочистил горло, но убежденность исчезла. – Ты будешь терпеливо ждать своего часа, и когда придет время, ты узнаешь свою работу.

– Я пришел сюда не для того, чтобы быть твоим мальчиком на побегушках, – ядовито сплюнул Пинч.

– И это была не моя идея привезти тебя.

В своем мозгу мошенник ухватился за это заявление. Это было первое, полученное им доказательство, того, что за разумом камергера стоит другой разум. Его импульсивная сторона, обычно склонная к выпивке и женщинам, хотела выпалить этот вопрос немедленно. Кто автор идеи? Однако в такие моменты, как этот, холодная бессердечность Пинча брала верх. Прикидывая реакцию, он ничего не сказал. Информация будет поступать к нему медленно и со временем.

Он не подал виду, что заметил промах старика.

Дверные петли скрипнули. – Я думаю, к сегодняшнему вечеру.

А потом он остался один.

Некоторое время спустя тень вино-красного бархата и белых кружев проскользнула мимо скучающего охранника за дверью.

Призрак с волосами цвета соли с перцем шел по устланным коврами коридорам, просто проскальзывая в темные дверные проемы, когда мимо спешили стюарды и дамы. Они не замечали присутствия незнакомца, занятые своими обязанностями. Стражники охраняли дверные проемы, не обращая внимания на арочные залы за ними.

Пинч держался самых темных коридоров, набитых вышедшими из моды трофейными головами, мимо помещений для прислуги, вдоль длинных проходов, соединяющих залы. Из открытых окон, выходивших во внутренний двор, где тренировалась группа стажеров, доносился запах подгоревшей серы и навоза животных.

– «Стажеры», – подумал он, мельком взглянув на новобранцев, неумело выполняющих свою муштру. По праву здесь служила только элита, но эти дилетанты носили герб Принца Варго. Эти люди были поспешно набранными рекрутами, привлеченными в качестве пушечного мяса, чтобы укрепить руку одного принца. Дошло до того, что каждый принц прочесывает город для своей личной охраны.

В западном крыле поиск закончился у трех охраняемых дверей. Это позабавило Пинча – безнадежная мысль о том, что его подчиненным может противостоять отряд перетренированных стражей. Он был уверен, что Клидис или кто-то еще были просто наивными, полагая, что только он представляет угрозу. Они недооценили остальных.

Пинчу не потребовалось много времени, чтобы найти способ проскользнуть незамеченным, и если бы он смог войти, они могли бы выйти.

– Он одурачил сам себя, – усмехнулся вожак, неторопливо спускаясь с балкона и прерывая дружескую игру Терина и Спрайта в кости.

Игра остановилась на середине, когда двое настороженно дернулись, на их лицах открыто отразилась присущая им подозрительность.

– Так, так. Мы ему и на хрен были не нужны, не так ли? А теперь посмотри, кто входит.

Халфлинг, возможно, с лучшим чувством осторожности, держал рот на замке.

– Ты должен знать, как обстоят дела, Терин.

– Возможно, я знаю, Мастер Пинч. Или ты здесь Лорд Джанол?

Пинч бочком отошел от открытого окна, просто на случай, если кто-то наблюдал за ним. – Как тебе больше нравится. Скажи мне, я должен назвать тебя дураком?

– Следи за своей болтовней! Кинжал, внезапно появившийся в руке мужчины, усилил его предупреждение.

Вожак оставался невозмутимым. – Ты действительно думаешь, что я отказался бы от тебя после того, как спас тебя от виселицы в Эльтуреле? Это игра, Гур, как и те кости, которые ты держишь. Если они думают, что ты ничего не стоишь для меня, тогда они не убьют тебя, чтобы заставить меня слушаться. Убери свой нож и подумай.

Халфлинг мягко, сдерживающе дернул человека с ножом за рукав. – Говорит ли он правду или лжет, он прав, Терин. Может быть, мы ничего для него не значим, а может быть, и значим, но если они подумают, что мы имеем над ним власть, тогда мы все точно мертвы.

Глава мошенников кивнул, соглашаясь со словами халфлинга. – Игра заключается в том, чтобы заставить их думать то – что вы хотите, чтобы они думали, а не в том, чтобы играть честно. Он указал на кости в ладони Терина. – Держу пари на грош, что ты не сможешь выбросить пятерку или девятку с помощью кубиков Спрайта.

– Я бы никогда, только не перед друзьями! – запротестовал Спрайт своим жестяным голосом.

Гур перестал суетиться, убрал нож и небрежно посмотрел на кости. – Это может быть, – протянул он с особой безмятежностью, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, – или, может быть, я противопоставлю ему кучу другого. Он полез в карман блузы и достал пару одинаковых на вид игральных костей. – Вот как ведется игра.

– Несправедливо! Ты мухлевал! – взвизгнул халфлинг. Он поспешил собрать выигрыш, прежде чем кто-нибудь смог бы его остановить. Терин двигался почти так же быстро, и последовал шквал попыток дотянуться и схватить, когда монеты и банкноты  исчезли из горшочка.

– Хорошо сыграно, верховный адвокат! Выплеск тревоги нахлынул на вожака и вылился во взрыв смеха.

Когда они закончили, Пинч устроился в самом мягком кресле в комнате. По сравнению с его номером, эта маленькая спальня была спартанской; по сравнению с предыдущими комнатами их партии, она была роскошной. Мошенникам была предоставлена секция из трех соединенных камер, что давало им больше места, чем им действительно было нужно.

– Как вы тут поживаете? – спросил мошенник.

– Достаточно хорошо... Терин был слишком занят подсчетом своей добычи, чтобы беспокоиться.

– Не могу сказать много о комнатах, но завтрак – прекрасный.

Пинч не был уверен, был ли халфлинг саркастичен или верен своей природе. Всякий раз, когда появлялась добыча, Спрайт-Хилс всегда тратил ее на домашний уют и еду, притворяясь, что живет жизнью бургомистра. Он рассказывал о возвращении домой, описывая место с богатыми полями, пологими холмами и домами на курганах, где он мог бы честно работать, и все были «Дядей», «Бабушкой» или «Братом». Вопреки этому, несколько раз, когда он был по-настоящему пьян, существо с волосатыми ногами рассказывало другое о его воспитании: сиротская жизнь в холодных плетеных лачугах вдоль илистого берега реки Эльтурель. Пинч мог только гадать, что из этого – то, или другое, было реальным.

– Где Мэйв?

Гур кивнул в сторону закрытой двери в левой стене. Там было три двери, по одной на каждой стене, и небольшой балкон позади Пинча. Дверь справа была открыта, намекая на комнату, похожую на эту. Дверь на противоположной стене была больше, и, вероятно, была заперта, а с другой стороны стоял охранник. Оставалась третья дверь, где была Мэйв, в комнате, идентичной этой. Но не совсем идентичный; снаружи только в центральной комнате был балкон.

– Прошлой ночью она уговорила охранника на пару бутылок крепкого пива, и у нее не было настроения поделиться. Отсыпается, так и есть. Спрайт положил в карман свои мошеннические кости и отряхнул одежду.

– Проклятие Лииры. Разбуди ее.

Двое других мошенников обменялись злыми ухмылками. – Как скажешь!

Через несколько мгновений из другой комнаты донесся всплеск, за которым последовал возмущенный вопль. За ним  человек и халфлинг, вывалились из двери.

– Клянусь честью, она в отвратительном настроении! Слова Терина сопровождались шипением искр, зеленых и красных, которые описали дугу над его головой, сопровождаемые клубами горького дыма, пиротехническим проявлением ее гнева.

Пинч устроился на балконе и стал ждать, пока Мэйв не придет в себя.

Мэйв появилась с глазами, полными красной печали, ее тело обвисло в узле ночной рубашки, мокрое от воды, капающей с ее жестких волос. Заметив Терина, она полезла в рукава в поисках какого-нибудь особенно мерзкого кусочка крыла летучей мыши или пакетика с измельченной костью.

– Доброе утро, Мэйв, – прервал ее Пинч, выходя с балкона.

Не теряя ни секунды, волшебница слегка поклонилась вору. – Приветствую вас, Мастер Пинч. Ты послал этих остряков намочить меня?

– Я послал их разбудить тебя. Ты была пьяна.

Ведьма выпрямилась. – С похмелья. Не пьяная.

– Пьяная, а ты мне нужна в трезвом состоянии. Подведешь меня еще раз, и я тебя остригу. С этими словами мошенник занялся другими делами, отвернувшись от нее с презрением к ее характеру и ее заклинаниям. – Что вы выяснили? – спросил он у своих подельников.

– Чертовски мало. Прошел всего один день.

– У нас здесь не будет много дней, – огрызнулся вожак. – Вы думаете, это увеселительная поездка? Как насчет побега – огра и гончих собак?

Как он и ожидал, пара сделала больше, чем им позволили. – Собаки находятся в конуре в юго-восточном углу, – начал Спрайт. – Я не знаю, где спит огр.

– Лучше всего было бы предположить, что рядом со своей стаей, – добавил Гур.

– Далее, есть три выхода в город. Пересчитали их, когда шли сюда.

– Как насчет того, чтобы выбраться отсюда?

– Нас держат  взаперти все время, за исключением еды и случаев особой необходимости. Халфлинг почесал свою покрытую шерстью ногу. – Ну, есть еще и балкон, на который ты забрался. В двух других комнатах есть окна, из которых мы можем спуститься.

– Может быть, ты, маленький бесенок, а не я, – съязвила Мэйв.

– Ты сделаешь то, что должна, дорогая. А как насчет тайных проходов, Спрайт? Терин?

– Мы ничего не нашли, Пинч.

Старший мужчина кивнул. – Я думаю, что в моем номере есть один.

– Что нам теперь делать, Пинч?

Главарь успокаивающе положил руку на влажное плечо Мэйв. – Посмотрим, подождем. Чего бы они ни хотели, это скоро произойдет. Я хочу, чтобы все вы получили представление об Анхапуре. Отправляйтесь в город. Говорите и слушайте. Стащите что-нибудь, если захотите, только не попадитесь. Клидис хочет, чтобы вы были заложниками, так что вам лучше быть осторожными.

– Ну, это значит, что он нас не вздернет, – сказал Терин с мрачной радостью.

Пинч посмотрел на него, недоверчиво приподняв бровь. – Просто не подвергайте его испытанию. У вас там врагов больше, чем у Клидиса.

– Твои кузены?

Плут постучал себя по виску. Этот человек был прав.

– Почему? Настало время, когда мы заслужили того, чтобы знать.

Глядя на их суровые лица теперь, когда возник этот вопрос, Пинч пожал плечами.

– Они – отродье Манферика. Я думаю, это у них в крови. Нет такой меры доброты, дарованной ими, которая не прошла бы незамеченной. Их ненависть подобна змее, холодной и скользкой.

– Так почему же они ненавидят тебя? – нажал Спрайт.

– Я убежал, они не смогли.

– Этот ваш король, должно быть, был родичем темной породы. Мэйв слегка шмыгнула носом, явно растроганная. Она всегда была такой – самый нежный подход к истории. – Что он с тобой сделал, Пинч?

Пинч свирепо уставился на это вторжение. Его прошлое их не касалось. Но теперь он пошел по этому пути, и, подобно джинну из бутылки, открыть ее было намного проще, чем загнать весь пар обратно.

Однако даже попытаться, рассказать им об этом было невозможно. Не было никакого способа адекватно объяснить холодное, склонное к манипуляциям сердце Манферика. На первый взгляд, он был воспитан в доброте и великодушии, гораздо большем, чем полагалось мальчику-сироте, даже если его отец был рыцарем, а мать леди. Он ничего о них не помнил. Клидис сказал, что его отец погиб во время кампании, унесенный болотным троллем; его мать умерла при родах. Манферик сам взял малыша к себе и воспитал его как одного из своих.

Когда он был маленьким Яном, как его тогда называли, он никогда не задавался вопросом, никогда не спрашивал. В его глазах король был добрым и преуспевающим, его «братья» – подлыми. Он быстро понял, что их подлость проистекает из высокомерия и ревности. Он был незваным гостем у их очага, похитителем привилегий, должным образом принадлежащих им.

Только позже он усвоил более суровый урок: доброта и любовь были всего лишь масками для холодного эгоизма. В тот день он узнал истинную причину, по которой старый король воспитывал его с такой заботой.

– Он был... злым. Это было то, что он имел в виду, но Пинч не мог сказать это с той убежденностью, которая требовалась этому слову. Добро и зло больше не были для него теми резкими разделительными линиями, которыми они были когда-то.

– Достаточно тратить время впустую. Я хочу, чтобы вы сделали еще кое-что. Три принца, скорее всего, создадут проблемы. Держите ухо к ветру – это должно дать хорошее предупреждение о любых движениях. Мошенник повернулся к своему помощнику. – В лагере Тродуса есть три придворных идиота – Трив, Куркулатайн и Фаранох. Сделай так, чтобы познакомиться с ними, Терин; они могут оказаться опытными информаторами.

– Спрайт, ты найди нам убежище в городе. Пинч постучал себя по виску. – Мои воспоминания давно не годятся. За пятнадцать лет все изменилось.

Наконец он повернулся к страдающей от похмелья волшебнице, которая вздрагивала при каждом звуке, и своим самым нежным голосом сказал: – Теперь, дорогая, я хочу, чтобы ты оделась как можно лучше и завела друзей здесь, при дворе. Используй свои заклинания. Узнай, о чем на самом деле думают эти замечательные люди. Возможно, мне понадобится знать все их позиции.

– Я? Там, с ними? Они немного выше меня рангом, Пинч. Я не знаю, как себя вести –   как подобает благородной женщине.

Плут ободряюще прикоснулся к ней. – Ну вот, теперь у тебя все будет хорошо. Немного макияжа и новой одежды, и ты будешь сидеть прямо рядом с ними за их столиками. Ты всегда была быстрой шлюхой.

Больше не было никаких приказов, которые нужно было бы произнести. Каждый из его подмастерьев кивнул со своей стороны. Роли не были для них новыми; у каждого был глаз и мастерство для той роли, которую им дал Пинч. Не задавая вопросов, Пинч снова вышел на балкон. Непосредственно перед тем, как соскользнуть через перила, он добавил последнее предостережение. – Терин, следи за своим мечом. В доме не должно быть крови. Спрайт, тоже следи за тем, где ты крадешь. Здесь ловят и четвертуют воров, не дожидаясь суда. И Мэйв, – добавил он, наконец, – будь трезвой. Выпивка портит леди.

А затем, как утренний туман, мошенник растаял за перилами и исчез.