Текст книги "Пылающая Башня (СИ)"

Автор книги: Ден Вайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Огненный вал, не докатившись до помоста вдруг замер, наткнувшись на ледяную стену, что выросла у него на пути. Силы заклятий все же были не равны, но стена льда выгадала несколько мгновений для противника. Растопив лед, вал наткнулся на следующий рубеж магической обороны, что успели возвести колдуны сектантов. Плотную, мутно темную сферу, окружавшую алтарь и собравшихся вокруг него.

Я свел руки вместе, словно бы обнимая кого-то и поток пламени захлестнул темную сферу, начиная пожирать ее и одновременно отрезая остальных сектантов от алтаря. Спокойно шагая веред, я спрятал коготь и зажег огонь в обеих руках. Полсотни огненных стрел зависли у меня за спиной и новые всполохи пламени окутали мои руки.

С воплем на меня бросились культисты, выжившие после скоротечной схватки с Бубой. Сжимая в руках пики и топоры, все замазанные сажей и еще какой-то грязью они бежали ко мне. Град огненных вспышек ударил по ним, словно залп хорошо подготовленного отряда лучников. Прожигая сквозные дыры, стрелы огня уходили дальше, находя все новые и новые цели.

– Это он! Тот самый о котором говорил Хромец! – я обернулся в сторону кричавшего и увидел небольшой загон с рабами, что раньше скрывался от меня за стенами домов. Это был еще один колпак в таком же алом плаще, правда без золотой вышивки.

– Хмурый, надо отступать! Это демонолог, нам с ним не справиться. – Колпак развернулся и быстро побежал к ближайшей подворотне. Я ударил ему в спину огненным копьем, прожигая дыру размером со спелую тыкву и обрекая его на мучительную смерть…

– "Так, Хозяин… Пора поджечь тут все как следует, как мы любим, Хозяин" – Хищно оскалившись я ударил остатками огненных стрел по разбегающимся сектантам и достал из-за пазухи заранее припасенную вот на такой случай копию заклятья "Разведение огня". Подойдя практически вплотную к сфере скверны, что окутывала алтарь, я начал зачитывать заклятье напрямую, без подготовки. Это занимало заметно больше времени, чем применение уже подготовленных заклятий, но все равно через минуту слева от меня из окон полуразрушенного дома потянулась струйка белесого дыма. Не останавливаясь я продолжал читать формулы и внимательно наблюдал за тем, что происходило по ту сторону магического барьера.

Сектанты суетились, выстраиваясь в некий, видимо атакующий порядок. От алтаря, на который затащил и спешно свежевал одного из них толстяк в алой мантии, полились потоки скверны, стекая бурыми струями на камни мостовой. Скверна устремилась к бойцам, что заметно отличались от прочих, своей выучкой и экипировкой. Однообразно выглядевшие доспехи, алые шарфы, прикрывавшие нижнюю часть лица, качественное оружие, дисциплина. В их поведении не было ни спешки, ни паники.

Скверна поднималась по ногам бойцов все выше, покрывая их полностью и видимо формируя некую защитную пленку. За моей спиной вспыхнуло очередное строение. Прикинув внутренние запасы Бубы, я решил, что этого будет вполне достаточно и достал из перевязи еще один свиток. "Круговой порыв ветра" расходясь во все стороны потоком свежего воздуха, прошелся по площади. Огонь, что породили мои заклятья вспыхнул с новой силой. Треск и жар исходящий от пылающих домов, приносил мне удовольствие, азарт неизбежной схватки горячил кровь.

Бандиты доставали флаконы с зельями и свитки, за сферой то и дело пробегали вспышки колдовских заклятий. Они готовились раз и навсегда покончить со мной. Победить одним решительным и хорошо организованным ударом. Главарь на вершине помоста закончил свой ритуал, вырвав сердце бывшего товарища. Вскинув руку с куском еще бьющейся плоти у себя над головой, он что-то пафосно прокричал и в тот же миг между его пальцев заструилась угольно черная жижа. Стекая по руке колдуна, эта отвратительная субстанция устремилась прямо к лицу колдуна, проникая в рот, ноздри и глаза.

На вершине церковной башни ударил колокол, оглашая округу чистым, протяжным звоном, потом еще и еще раз. Это стало сигналом к началу последней на сегодня схватки за город Прилесье.

* * *

Сфера скверны с шипением лопнула, разлетаясь во все стороны крупными бурыми каплями. Защитный купол Морейна успешно остановил их, но изнутри было хорошо видно, как маслянистая жидкость, стекая по поверхности защитного заклятья словно кислота поглощает его прочность. Следом за этим, от алтаря пришел поток ледяного ветра, мгновенно раскидывая и охлаждая все вокруг. Пламя огненного вала замерцало и с шипением начало угасать. Температура вокруг резко снижалась, словно с гор спустилась волна холода, способная затушить и выморозить вообще любой источник тепла. Тварь, в которую обратился главарь сектантов свирепо расхохоталась, направляя в мою сторону костяной жезл, украшенный тускло зелеными знаками порчи.

Времени больше не оставалось, с каждой секундой пожар, устроенный нами стремительно затухал. Пошире расставив ноги, я открыл рот и усилием воли поглотил все пламя, что еще полыхало вокруг.

Волна незримой энергии сорвалась с навершия жезла и обдала меня странным ощущением изначальной чистоты. Защитный купол Морейна мелодичным звоном оповестил, что запас прочности практически израсходован, оставляя мне всего линь несколько мгновений безопасности. Следом за волной неизвестного мне заклятья ринулись бойцы, стараясь окружить меня.

Я отскочил назад, зажигая пламя в левой руке и выхватывая коготь. Удар огненными стрелами не принес никакого результата. Покровы, что защищали сектантов с легкостью отразили искры магического пламени, лишь слегка замерцав багровым отблеском. Барьер лопнул и сразу же мне пришлось уклоняться от стремительного выпада короткой пики. Противники, не теряя времени, атаковали меня со всех сторон, не давая возможности даже на миг сконцентрировать свое сознание на заклятьях.

Там в далеком и спокойном лагере Хранителей, Охотник предупреждал, что магов в первую очередь стараются лишить возможности спокойно творить свои заклятья. Существовало много способов достигнуть этой цели: непрерывные атаки, удушливый газ, рой насекомых, чьи укусы вызывали нестерпимый зуд, заклятья паники или слабоумия, что полностью лишали разум способности к сотворению формул. Часто применяли воздушное заклятье "Тишина", которое пресекало любые звуки в определенном радиусе. Сектанты выбрали первый. И я был к этому готов.

Подгадав момент я широким махом когтя отогнал самых смелых врагов от себя и с силой топнул по земле ногой.

– К ноге! – под моей ногой вспыхнул символ хаоса, порождая волну ярко-белого пламени. Фигура Бубы преодолевшая грань реального мира, заслонила меня от большинства нападающих. Демон свирепо заревел, передавая мыслеречью завершение формулы призыва. Раскинув в стороны длинные лапы, увенчанные острыми когтями, не уступавшими длиной моему, Буба вспыхнул, заставляя отшатнуться от себя бандитов.

Удар хвоста, снес направленные в грудь Бубы пики, стремительный рывок вперед и когтистая лапа отрывает голову первому попавшемуся под ее удар сектанту. Фонтан крови и крики боли – это было последнее, что я увидел. У меня все еще оставались трое противников, что все-таки успели обойти меня.

Я повернулся к ним. Острия пик хищно покачивались на уровне моего лица примерно в двух шагах от меня. Самая удачная дистанция для быстрого выпада. Я резко топнул ногой, делая вид, что перехожу к сближению. Один из рабов нечистого не выдержал и поддавшись на мою провокацию, ударил в то место, где я должен был оказаться.

Перехватив пику левой рукой, рывком сближаясь с ошарашенным противником, я отклонил второе острие когтем и с размаху вонзил жало в шею сектанта. Резкий рывок на себя и в сторону. Струя теплой крови из рассеченного горла ударила мне в лицо, окатив с ног до головы. Тело противника тут же обмякло заваливаясь назад.

Я почувствовал болезненный удар в бедро, отбивая следующий выпад пики. – "Все-таки достали. Пора с ними заканчивать." – пронеслось в моей голове. Перенеся вес на еще целую ногу, движением корпуса я ушел от очередного выпада, и ударил назад наотмашь. Острие когтя проскрежетало по металлу нагрудника сектанта, и все же зацепило недостаточно надежно прикрытую плоть. Сделав под-шаг, я вышел из окружения, оставляя обоих сектантов перед собой. Усилием воли зажег магическое пламя и тут-же ударил копьем огня в грудь того, чья пика окрасилась моей кровью.

Второй в отчаянной попытке все-таки достать меня, ринулся вперед, вкладывая в последнюю атаку все, что у него осталось. Отразив острие пики в сторону, я попытался достать его резким выпадом когтя, но сектант увернулся, и с глухим стоном врезался в меня, заваливая в сторону раненной ноги. Мы упали на камни мостовой и покатились нещадно избивая друг друга.

Сектант с остервенелой яростью вцепился в мое правое запястье со всех сил пытаясь вырвать или хотя бы отвести от себя острие когтя. Я бил его левой, кусал и пинал. Оказавшись прижатым к земле я на мгновение замер, в моем разуме складывалось что-то новое… Последовательность ключей силы и сотворения пламени, переменных, отвечающих за форму и дальность потока.

– Касание хаоса – прохрипел я, завершающую часть вербальной составляющей нового заклятья. Мои ладони вспыхнули багровыми всполохами, распространявшимися от стигм в виде восьмиконечной звезды, с ярко выделенным пиком стихии первооснов. Бандит заорал, обожженный пламенем и выпустил мою руку. Я схватил его за забрало шлема, просовывая горящие пальцы в глазницы. Сектант визжал, с каждой секундой покров скверны, что надежно защищал его тело словно лед таял от соприкосновения с языками пламени. Я медленно поднялся, не выпуская противника из захвата. Спокойно поднес коготь к горлу и одним движением отрезал голову. Тело рухнуло, корчась в предсмертных судорогах, голова осталась в моей руке, все так же нанизанная на пальцы глазницами забрала.

Буба добивал последнего сектанта, играясь с ним словно кошка с мышкой. Почувствовав мой взгляд, демон одним ударом отправил свою жертву на тот свет, снеся когтистой лапой его голову. На вершине помоста стоял главарь. От человека, что несколько минут назад принес в жертву своему повелителю одного из своих подчиненных, веяло холодом и унынием.

Тело колдуна преобразилось. Под накинутым на голову алым капюшоном мерцало темно-синее марево колдовской маски. Аура холода окружала колдуна голубоватым облаком, руны жезла и кривого кинжала, ритуального инструмента, обагрённого кровью невинных жертв, тускло мерцали.

– Значит ты все-таки вылез из своего леса, мальчишка. Хромец предупреждал нас о тебе. Ты и правда достаточно силен, для того что бы сорвать планы этого неудачника.

– У меня есть для тебя послание и последнее предложение, мальчик. Ты такой же хаосит как и мы, присоединяйся к нам. Мы будем править этим краем, и ты сможешь стать одним из нас и возвыситься над смертными. Выбирай сейчас, власть и бессмертие или смерть, лютая и жестокая. Здесь и сейчас! – колдун воздел посох, придавая своим словам излишнюю театральность. Стоя на залитой кровью и заваленной трупами его людей площади я не понимал, на что он надеется. Обмануть меня и спасти себе жизнь? Подкупить лживыми посулами власти, что мне не нужна?

– И какова цена, колдун? Вечность бессмертия ценой кровавых жертвоприношений? Как ты жрать сердца своих людей? Пресмыкаться и кланяться твоему хозяину? Нет, колдун, вы все, кто запачкал себя скверной, ответите мне за все! И сгорите в пламени моей ярости.

– Дурак! Ледяной плен! – колдун выкрикнул слово ключ заклятья. Буба оказался заточен в огромный, буро-синий кристалл льда, созданный заклятьем из лужи скверны, что все еще стекала с алтаря.

Я тут же выставил защитный экран, один из трех что всегда хранил в своей памяти вот на такой случай. И ударил огненным копьем, целясь прямо в центр груди колдуна. Мое заклятье не долетев до своей цели потускнело, стремительно остывая, попав в зону действия ледяной ауры. Если копье не смогло преодолеть эту защиту значит стрелы окажутся и вовсе бесполезны.

Колдун расхохотался и, направив жезл в мою сторону, начал читать очередное заклинание. Мне оставалось только идти вперед, полагаясь лишь на защиту экрана, и не обращать внимания на боль в раненной ноге. О рывках или даже простом беге не могло быть и речи, видимо удар пики оказался заметно серьезнее, чем я подумал в самом начале. Отозвать Бубу в печать тоже не получалось. Заклятье заточения, основанное на противоположной стихии, усиленное материальным воплощением скверны, полностью блокировало любые возможности демона.

Скипетр вновь вспыхнул, волна, порождённая магическим артефактом, прошла полукругом развеивая все простые заклятья. Экран с легким звоном развеялся, оставляя меня полностью беззащитным перед этим порождением скверны.

– Град ледяных пик! – в воздух взмыли крупные капли бурой жижи, стремительно вытягиваясь и замерзая. Они словно мои огненные стрелы окружили фигуру колдуна, хищно целясь в мою сторону.

Я вновь створил экран и это спасло мою жизнь. Колдун оказался опытным и не стал запускать все пики разом, разделив их на три волны. Первые снаряды отразило мое защитное заклятье. Я видел, как осколки замороженной скверны разлетались вдребезги с каждым ударом разрушая тонкую преграду. Мне оставалось только шагать к нему, надеясь на то, что смогу добраться до него раньше, чем закончится действе моих защитных чар.

Вторая волна ледяных пик окончательно сокрушила магический экран, третья волна ударила в меня, пронзая мое тело в полудюжине мест. Со стоном, я рухнул на камни площади ощущая, как, по моему телу распространяется действе скверны. Как немеют руки и ноги, туманиться сознание. Из последних сил, я перевернулся на спину, стараясь сфокусировать взгляд на силуэте колдуна.

Он хохотал. Вальяжной походкой победителя спускаясь по ступеням лестницы. Брезгливо отпихнув в сторону голову одного из своих защитников, колдун шел ко мне. По моему телу еще раз прошла волна заклятья, впрочем, не причинив мне никакого вреда. Я пытался сделать хоть что-нибудь, дотянуться до перевязи со свитками или зачитать сферу огня. Но боль от ран и действе скверны, словно яд проникавшей в мое тело и разум, надежно пресекали любые попытки.

Колдун навис надо мной. В его руке, на утреннем солнце поблескивал кривой ритуальный кинжал.

– И что же мне делать с тобой, мальчишка? – ехидно проговорил он, склоняясь чуть ниже и проводя лезвием своего оружия у меня перед глазами.

– Хромец говорил, что ты – носитель древней и ценной тайны рода Картала, сулил за тебя хорошую награду… Но повелитель, даст намного больше… Если я возложу тебя на его алтарь и принесу ему в жертву.

Колдун подхватил меня за шиворот и потащил к лестнице, нараспев читая хвалебные воззвания к своему повелителю. Я чувствовал, как моя спина скользит по камням и остаткам разорванных Бубой тел. Тело стремительно немело, зуд и жжение в ранах уходили на второй план, сознание погружалось в беспамятство. Лишь странное, но приятное ощущение в кистях все еще тускло светившихся стигмами хаоса. И коготь, выпавший при падении, вернулся в ножны, оставляли иллюзию надежды на спасение…

* * *

Колдун с натугой наконец-то втащил меня на помост и поднапрягшись взвалил мое практически бесчувственное тело на колесо. Окинув меня скептическим взглядом, он не стал пристегивать мои руки и ноги, спеша как можно скорее приступить к жертвоприношению.

Я понимал, что жить мне оставалось считанные минуты. Рабы Нечистого беспощадны и горазды до выдумок, но, когда дело доходит до личной выгоды, способны действовать быстро и решительно.

Острие ритуального кинжала вспороло мою рубаху, открывая бледную кожу весеннему солнцу. Проведя пальцем по окровавленной поверхности жертвенного колеса, Хмурый начал наносить ритуальные знаки, внимательно и аккуратно расписывая мою грудь и живот.

В этот миг, я почувствовал внутри себя пробуждение чего-то нового, до этого глубоко и крепко спящего. Словно дикий зверь проснувшийся от длинной зимней спячки выбирался из своей берлоги. Почувствовав прилив сил, и возвращающийся контроль над конечностями, я замер, стараясь не подать виду, что готовлюсь к последнему удару.

Ритуальный рисунок занял примерно пятнадцать минут. Я все так же лежал, тихо стоная от боли и отвращения. Наконец Хмурый закончил свои приготовления. Его картавые завывания сорвались на крик. В религиозном экстазе колдун, сжав ритуальный кинжал в обеих руках, толчком ноги раскрутил колесо и занес свое оружие высоко над головой.

В этот момент я ударил. Выхватил коготь, вспыхнувший алым пламенем и из последних сил, воткнул его в солнечное сплетение колдуна. Кинжал, озаренный сиянием стихии перемен, с лёгкостью преодолел ледяную ауру и вошел глубоко в плоть. Я потянул его на себя вспарывая низ грудной клетки и живот своего врага, пока на меня не хлынул поток рваных кишок и крови. Колдун, не издав ни звука, ничком рухнул вниз, придавив меня к жертвенному колесу своим телом.

Мир вокруг померк и сознание погрузилось в спасительное небытие.

* * *

Смерть сектанта, породила слабое место в ледяном кристалле. Буба, почувствовав слабину в сковывавшем его заклятье, тут же разжег свое внутренне пламя до предела. По поверхности замерзшей скверны пробежала первая трещина из которой вырвалась струйка пара. С каждой минутой трещин становилось все больше и вскоре кристалл разлетелся на осколки, высвобождая своего пленника.

Демон стремительно бросился к алтарю, рывком откинул в сторону труп в алом плаще и бережно поднял на руки бесчувственное тело своего хозяина. Мальчик был жив. Буба точно знал это, ибо печать, что породила разум демона из искры вечного пламени, все еще удерживала его в реальном мире. Перед Бубой встал выбор, либо возвращаться в Вечный Лес, рискуя не донести хозяина живым, либо попытаться довериться смертным.

Буба не любил смертных. Он искренне верил в то, что именно алчность и жажда власти погубила родителей и деда хозяина, лишила его наставника возможности воплощаться в реальном мире. Но выхода не было. Дар хранителя, что хозяин обрел от умирающего оборотня, все еще защищал тело и разум от смертоносного воздействия скверны. Но на долго ли?

Приняв решение, демон пошел к воротам церковной ограды. Они были скованны цепью, замкнутой на висячий замок. Присев, Буба одним прыжком преодолел препятствие и вновь ощутил присутствие силы, что оберегала обитель света и порядка от вторжения врагов. Свет замерцал и угас, пропуская демона и умирающего демонолога в свою твердыню.

Двери церкви распахнулись и на крыльцо выбежали уже знакомые дети. За ними вышел старик, что как безумный совсем недавно бил в колокол на башне и старая женщина, видимо та самая Нэн, что рассказывала мелюзге сказки.

Демон подошел к ступеням и аккуратно положил тело хозяина к ногам старца в рясе. Посмотрев ему в глаза и на мгновение обернувшись, демон исчез, в ярком всполохе пламени хаоса.

Старец замер на месте, задумчиво глядя на место, где только что стоял демон и сейчас лежало израненное тело их спасителя. Дети, не дожидаясь разрешения взрослых кинулись к раненному, стараясь помочь и занести его под крышу церкви. Приняв для себя какое-то решение, священник подошел к раненому и одним движением поднял его на руки. Развернулся и скрылся в дверях, все так же, не проронив ни слова.

* * *

Где-то в переулке, от стены дома отделился человеческий силуэт, укрытый от глаз наблюдателей странным плащом, менявшим свой окрас. У человека не было лица, рост и фигуру, так же скрывал маскировочный покров. В руке он сжимал странный предмет, словно сошедший с лабораторной полки сумасшедшего вивисектора или анатомического театра. Стеклянный сосуд, с мутной жидкостью в котором плавало глазное яблоко. Заглянув в зрачок, человек довольно хмыкнул.

– Учитель будет доволен. Это действительно интересная информация. Осталось только найти и забрать артефакты с тела Хмурого.

Поиски не заняли много времени, лазутчик точно запомнил место, куда упало тело главаря, отброшенное демоном. Добычей стали магический жезл рассеивания заклятий, правда практически разряженный, и кольцо холода, что позволяло хранить в себе одно высокоуровневое заклятье этой стихии. Да еще кошелек. Рассовав трофеи по карманам, лазутчик скрылся в тенях, не оставив никаких следов своего присутствия.

Глава одиннадцатая. Обитель света.

Широким уверенным шагом отче шел к алтарю. На руках старого священника покоилось израненное тело их спасителя. Каждый из обитателей приюта в тайне от других обращался в своих молитвах о спасении, но никто не мог представить в каком обличии оно придет.

– Нэн, возьми его сумку, отнеси ее в мою комнату и прихвати чистую простынь. Девочки… вам, пожалуй, стоит отойти, нам надо снять с… – отец Абрахам на мгновение задумался, как называть того, кого сейчас держал на руках, – с него одежду. Лучше принесите свечи и чистую воду.

Старая Нэн приняла походный рюкзак и удалилась в неприметную дверь, что вела в жилые помещения приюта. Девочки последовали за ней тихонько перешептываясь. Все они сумели рассмотреть лицо спасителя, что в одиночку сумел расправиться с бандой сектантов, практически полностью уничтожившей и без того медленно умиравший город. С улицы послышались возгласы людей и звук ударов о металл ограды.

– Что там, Прокл? – отче обратился к мальчику, что недавно вернулся и судя по всему знал их спасителя или, по крайней мере, мог хоть что-то о нем рассказать. Прокл, развернулся и убежал чтобы глянуть, что происходит за оградой.

Отче замер в шаге от алтаря. Он не сомневался, человек, тело которого он сейчас держит на руках – хаосит. Алтарь, как и сама церковь, был возведен и посвящен Митре, божеству, воплотившему в себе идеалы света и порядка. Отче не знал, что произойдет если возложить на алтарь адепта стихии перемен. Но одно он знал точно: без чуда, что в далекие времена мира и искренней веры творила преподобная Феора, чуда исцеления, мальчик точно погибнет. И отче решился рискнуть всем, ибо сам Митра устами преподобной Феоры говорил: – " Воздавайте добро свершившим, добром бескорыстным, и да будет в том крепок род человеческий…"

Услышав тяжелые шаги Нэн, отец Абрахам еще раз поднял глаза к символу веры – крупному изображению человеческой длани со сжатыми пальцами, устремлёнными вверх. Из центра ладони исходил приятный теплый свет, который то мерк в минуты тяжких испытаний, то становился ярче в часы молитвы. Каждый верующий видел и описывал этот свет по-своему. Отец Абрахам за годы, проведенные в обители, научился видеть в изменениях светового ореола, неизменно окружавшего символ веры, волю своего божества.

Сзади молча подошла Нэн и раскинув руки в стороны отгородила алтарь простыней, скрывая от любопытных детских и не очень взглядов таинство исцеления. Отче возложил тело мальчика на алтарь, стянул с него причудливые обувки из тонко выделанной кожи, плащ или походное пальто… скорее нечто среднее, штаны и рубаху, предварительно расстегнув перевязь со свитками и походным кошельком. Его взору предстал юноша, практически мальчик. Жилистое тело, местами покрытое шрамами от зубов и когтей, рассказало священнику многое.

Он видел немало воинов и жертв кошмарных тварей, что пришли из-за Багрового перевала, вместе со жрецами Нечистого и переселенцами. Наклонившись к кадке с водой, священник омыл в ней руки и смочив чистую тряпицу принялся обмывать тело юноши, про себя вопрошая пресветлую Феору о милости и чуде исцеления.

Глубокие колотые раны, минимум с полдюжины… Две из которых точно были смертельными. Одна из сосулек из дурно пахнущей, маслянистой жижи пробила сердце юноши, вторая поразила печень. С такими ранами обычно не выживают, но юноша точно был жив. Во все нарастающем свечении алтаря, остатки колдовского льда таяли, вытекая из ран грязно-бурыми ручейками и падая на поверхность освященного камня, мгновенно испарялись. Алтарь пульсировал светом, с каждым словом молитвы свет, исходящий от последнего прибежища святой мученицы Феоры, становился все ярче, озаряя все пространство главного зала церкви.

– …матушка защитница детей и простого люда, не оставь этого юношу своей милостью. Прошу не за себя, но за спасителя нашего, рискуя жизнью сокрушил силы зла, обрекшие детей твоих на смерь голодную… – Отче давно сбился с каноничных псалмов, и теперь полагаясь лишь на то, что подсказывала душа, продолжал обтирать тело юноши и истово, как в самой юности еще до обретения сана, молиться.

Алтарь вспыхнул особенно ярко и на груди молодого человека проступила странная и явно колдовская печать – октаграмма, с ярко выраженным вектором острием уходящим вниз, на ребра. "Все-таки хаосит…" – подумал отче, но не прервал свою молитву. "Будь, что будет… Он рискнул всем, и я не позволю ему умереть в моей обители!"

Священник почувствовал, как на его плечо сзади опустилась невесомая длань… Воздух вокруг алтаря наполнился запахами ладана и приятных благовонных масел, что так любила первая настоятельница этого храма.

– "Ты все сделал правильно, мальчик мой… Этот юноша не несет в себе зла… Лишь ярость… И праведный гнев… Твой поступок угоден мне… И отцу нашему…, и мы поможем ему… Утром…"

– Благодарю тебя за милость твою… – Отец Абрахам сразу узнал голос, что тихо шептал за его плечом. Прикосновение невесомой ладони придавало сил и как никогда укрепило веру старого священника…

– Но, преподобная… Он хаосит… как же…? Почему он?

– "Пути господни неисповедимы… от нас, простых смертных требуется лишь вера и… добродетель… И… откройся ему, когда придет время…"

– Открыться, преподобная? Но в чем?

– "Когда придет время – ты поймешь…"

Прикосновение оставило отца Абрахама и вместе с ним исчезло ощущение присутствия духа преподобной Феоры. Обернувшись к ничего не заметившей Нэн, священник жестом велел накрыть нагое тело юноши простыней. Сомкнув руки на груди продолжил свою молитву, вознося благодарность Митре за его милость и явления спасителя, пусть даже в таком… необычном юноше.

* * *

Прокл проворно перепрыгивая лужи талой воды бежал к церковной ограде. За ней собралась небольшая толпа людей. Изможденные голодом и лишениями, еще совсем недавно рабы, обреченные волей колдунов на заклание во-имя их поганого божества, люди пришли искать спасения и убежища в единственном месте в городе, где все еще мерцал свет истинной веры и порядка.

Прокл подбежал к воротам, надежно запертым и скованным цепью. На него уставилось больше дюжины пар глаз.

– Открывай, мерзкий мальчишка! Быстро! – заорал старик Берк, еще недавно исполнявший обязанности городского старосты. – Иначе…

– Что, старый Берк? Что ты сделаешь? – Мальчик хорошо помнил, как этот самый человек, чуть более двух седмиц назад сам открыл городские ворота сектантам, а потом ходил по городу вместе с ними и показывал, где укрывались люди, не пожелавшие принять богомерзкую веру колдунов.

– Я староста! Вы должны впустить нас! Я приказываю, от имени всех жителей города! – Старик в ярости брызжа слюной сорвался на крик. Длинная, костлявая рука, просунувшись сквозь прутья ворот попыталась ухватить мальчика за рубаху, но схватила лишь пустоту.

– Вот отче вылечит лесного духа и тогда сам вам ответит, а пока можете хоть до третьего пришествия стоять тут… – Мальчик развернулся и побежал обратно к дверям церкви. В сумке лесного духа, лежали припасы для обитателей приюта и пришло время накормить всех голодных, что сумели дожить до этого дня.

* * *

– Не тронь! – звонкий щелчок мокрой тряпкой, пришелся прямо по ладони Прокла, что протянулась к сумке лесного духа. – Отче велел не трогать вещи… спасителя. – Старая Нэн решительно загородила своим телом, стоящий в углу рюкзак.

– Но Нэн! Там еда для всех нас. Мы… Он сам сказал, чтобы мы как следует поели при первой возможности… – Старая Нэн с сомнением посмотрела на рюкзак незнакомца. За прошедшие две с небольшим седмицы, что сектанты держали приют в осаде, отрезав от внешнего мира, было съедено вообще все, что могло пойти в пищу. Последние несколько дней, она и отче вообще не брали ни крошки в рот, оставляя свои, и без того скудные порции, малолетним обитателям приюта.

– Да ты сама посмотри! Там сверток, он лежит прямо сверху, отдельно от личных вечей Всполоха. – Дуняша спокойно обошла замершую женщину, и потянул за тесемку, с трудом извлекла наружу увесистый кожаный сверток, от которого воздух вокруг наполнился ароматом копчёностей.

Вот видишь Нэн, это для нас! Лесной Дух позавчера по дороге к городу специально добыл оленя, и мы вместе готовили его мясо на костре. – Женщина приняла сверток дрожащими от волнения и голода руками. Положила на стол и еще не веря в происходящее развернула. Внутри обнаружились, переложенные тонкими длинными листьями незнакомого растения куски копчённого мяса, нарезанные на среднего размера порции, мешочек с приятно пахнущими травами и небольшая фляжка с медом. От приступа голода у Нэн потемнело в глазах.

Ее поддержали детские руки, не дав старой няне свалиться со скамейки.

– Дальше все будет хорошо, Нэн. – ласково прошептала ей на ухо Дуняша. – Помнишь ты рассказывала нам сказку про лесной дух, что всегда приходит на помощь заблудившимся детям? Мы с братом пошли его отыскать и нашли! И он пришел помочь нам… Всем нам!

Вечером, в первые за долгое время, воздух в небольшой столовой полнился аппетитными ароматами мясной похлебки и звуками детского смеха. Старшие девочки выслушав первый рассказ вернувшихся беглецов, отошли в сторонку и о чем-то шушукались. А совсем еще мелюзга с разинутыми ртами слушала на третий круг рассказы брата и сестры, что как в сказке убежали в лес за помощью и привели ее.

* * *

Я ощущал себя невесомым, словно тяготы реального мира и бренной плоти остались где-то там… позади. Не открывая глаз, я четко видел, как мое "я" парит в потоке яркого света, что пронизывает все вокруг. Это самое вокруг, одновременно везде и нигде, словно грань соприкосновения реальности и той части нашего мира, что сокрыта от глаз простых смертных.

– Где я? – мой голос разносится гулким эхом по этой, наполненной светом пустоте.

– Ты у меня в обители, Бальтазар Крюгер. Ты там, куда шел…

– Кто ты? – мои мысли все еще путаются, но последние воспоминания потихоньку начинают обретать четкость…

– Я – Феора, первая мать-настоятельница, а теперь дух-хранитель этого места. И я благодарна тебе, юный Бальтазар, за твою помощь. Не переживай, вскоре ты придешь в себя и вернешься в материальный мир…

– Мы победили? Дети… Дети в безопасности? – я наконец-то вспомнил все: голодных детишек, спасенных от банды северян, опустевший город смертных, захваченный сектантами, запертых в церкви детей и пару стариков, что оказались на пороге голодной смерти…