355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэн Симмонс » Флэшбэк » Текст книги (страница 34)
Флэшбэк
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 00:48

Текст книги "Флэшбэк"


Автор книги: Дэн Симмонс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

Ник замолчал. Так много и так долго он не говорил уже шесть с лишним лет. В горле у него саднило.

– Дара и ее босс Харви так и не поняли, насколько все это важно, – прохрипел он наконец. – Они всего лишь полагали, что узнали о том, кто изобрел и распространяет флэшбэк. И не понимали, что на самом деле речь идет о будущем, о контроле над нашей страной. О власти.

Он замолчал.

Хироси Накамура сидел за столом, откинувшись к спинке роскошного кожаного кресла. Он сложил пальцы крышечкой, посмотрел на Хидэки Сато, потом снова на Ника и улыбнулся. Голос его звучал тихо, как кошачье мурлыканье:

– Но вы пока не назвали имя убийцы… или убийц, детектив Боттом.

Обессиленный Ник оперся на спинку поставленного перед ним стула и заглянул Накамуре в глаза.

– Стряхните пыль с ушей, – решительно, бесстрастно сказал он. – Вы меня не слушали. Вы, Хироси Накамура, приказали убить своего сына и его подружку.

Он хотел было показать пальцем на миллиардера, но счел этот жест слишком театральным. К тому же он так устал, что не мог поднять руку.

– Вы сделали это, желая показать другим даймё – не только верхушке в составе Мунэтака, Морикунэ, Омура, Тоёда, Ёрицуго, Ямасита, Ёсияке, но и десятку других важных даймё в старой Японии – желая показать им, что можете быть жестоким, когда речь идет о защите тайн вашей родины. Или отечества – как правильно?.. Так или иначе, вы для этого вызвали из Китая своего главного киллера и самого преданного даймё Хидэки Сато – Полковника Смерть собственной персоной. Вы сказали ему, что девушке хватит пули в голову, но Кэйго… Кэйго надо убить зверски. Чтобы было неповадно тем, кто вдруг захочет раскрыть тайны будущего сёгуна.

Ник устало повернулся к Сато.

– А вы никогда не были телохранителем Кэйго в Америке. Им был другой человек – Сайто. Но вы знали Кэйго Накамуру всю его недолгую жизнь. Он доверял вам. Кэйго поднялся на крышу для встречи с вами, вы вышли из «сасаяки-томбо» или спустились из него по веревке. Он и представить себе не мог, что вы – киллер, подосланный его отцом. Особенно еще и потому, что Кумико Катрина Кэттон – ваша дочь.

В комнате стояла мертвая тишина, ни единого звука. Но Нику показалось, что когда все взгляды, даже взгляды охранников-ниндзя, устремились на Сато, он расслышал это.

Громадный шеф службы безопасности бесстрастно смотрел на Ника.

– Вы сделали свою работу, – хрипло и вяло сказал Ник. – Три месяца спустя было решено, что бедняга Харви и моя Дара все еще представляют угрозу, и вы организовали их «случайную смерть» здесь, в городе, на I-двадцать пять. Два дня назад этого олуха Мэнни Ортегу прихлопнули в Вашингтоне: либо вы своими собственными руками, либо ваши ребята.

Ник перевел взгляд на видеокамеру с красным глазком.

– Достаточно? Можете потом смонтировать так, как вам нужно. Эта запись покажет остальным даймё, что Хироси Накамура – будет решительным сёгуном, а полковник Хидэки Сато выполнит любое приказание своего сеньора и босса. Этого достаточно? Мне осталось сказать только одно: есть вероятность… всего лишь вероятность, что не только вашим даймё станет известно, как жестоко действуете вы с Сато.

Ник обошел стул и сел. Иначе он бы упал.

А ему нужно было сохранять энергию. Предоставят ли ему шанс или нет, – а он знал, что не предоставят, – но он был полон решимости использовать любую возможность. Хотя бы только из-за того, что несколько раз громко произнес имя Дары.

Ник не ждал бурных аплодисментов за свое выступление в стиле инспектора Клузо, и аплодисментов не последовало. Но дальше произошло то, чего он никак не ожидал.

Накамура встал и окинул взглядом комнату. С улыбкой.

– Последнее высказывание нашего гостя – последняя завуалированная угроза – связано с тем, что сегодня мистер Бот том отправил электронной почтой по восьми адресам копии дневника своей жены и фильма моего сына. К несчастью для нашего друга-сыщика, люди полковника Сато мониторили все выходы в интернет в этом унылом кондоминиуме и перехватили все восемь электронных писем, отправленных с компьютера некоего Ганни Г.

Ник чувствовал себя как после удара в солнечное сплетение. Черные точки поплыли у него перед глазами. Если брать его любимые фильмы двадцатого века, даже самые мрачные, то в конце герой непременно передавал доказательства темных делишек правительства или ЦРУ в «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» или другую воинствующую газету. Теперь этих газет больше не существовало, а вместе с ними исчезла надежда предать гласности записи Дары и съемки Кэйго.

– А это значит, – продолжил Накамура, – что остается всего лишь такая мелочь, как сам телефон миссис Дары Фокс Боттом с его… гм… компрометирующими файлами. Полковник Сато?

Сато подошел и продемонстрировал старый аппарат, изъятый у Ника. Охранник Накамуры, держа телефон над корзинкой для мусора, сильно сжал его; пластиковый корпус, а затем и электронная начинка покорежились. Когда он раскрыл руку, обломки серебристым дождем посыпались в корзину.

Ник чувствовал себя настолько уничтоженным, что даже не смог повернуть голову и посмотреть на Вэла. Продолжая стоять, Накамура быстро, как из пулемета, проговорил что-то на японском, обращаясь к Сато.

– Хай, Накамура-сама, – пролаял тот в ответ, затем жестом велел охранникам удалить из комнаты Ника, Вэла и лежащего без сознания Леонарда.

Ник прикидывал, что можно будет сделать за несколько секунд, пока они будут находиться на открытом воздухе, перед посадкой в ПМПЗВА. Но Сато направился наверх, а не вниз.

Все вышли на крышу: небольшой отряд охранников в черном, подросток, еле бредущий экс-полицейский и спящий старик, которого снова несли ниндзя. В трех футах над домом парил «сасаяки-томбо» – вероятно, так же он парил в ту ночь, когда Сато выбрался из него и пошел расправляться со своим юным другом Кэйго и своей дочерью Кумико.

Ниндзя работали просто классно. Ни один не оказался ни разу на линии огня другого. Ни один не приблизился к Нику настолько, чтобы тот мог наброситься и затеять борьбу. Как минимум трое из них постоянно держали под прицелом Ника, Вэла и даже Леонарда, пока другие занимались своим делом.

Старые приятели Ника по путешествию в Санта-Фе – ниндзя Синта Исии, Муцуми Ота и Дайгору Окада запрыгнули в парящую «стрекозу» вместе с еще двумя, неизвестными Нику. Все пятеро целились в Ника, Вэла и спящего Леонарда. Сначала на борт подняли Леонарда, потом затащили Вэла, потом поманили Ника. Троих пленников посадили у передней перегородки Леонард оставался без сознания, и пузырек с внутривенной жидкостью закрепили наверху, на скобе. Последним запрыгнул Сато.

Вертолет взлетел и завис в сотне футов над Уази-стрит. В другой вертолет погрузились с десяток людей Сато, в третий – еще с десяток.

Даже в тесном пространстве внутри вертолета Исии, Ота и Окада держали головы всех троих американцев под прицелом своих пистолетов-пулеметов. Но все же на секунду – на секунду-другую – возникла заминка, когда Сато надевал и подключал наушники и микрофон от внутренней связи вертолета-стрекозы.

Этого времени не было достаточно, чтобы Ник начал действовать; но он успел приникнуть к Леонарду, словно проверяя, не пришел ли его тесть в себя, и прошептать:

– Вы поняли, что Накамура сказал по-японски?

Старик, который, казалось, так и не приходил в сознание, кивнул.

– Что? – прошептал Ник.

– Что-то про свалку номер девять, куда нас нужно отвезти, – прошептал Леонард, не шевеля губами.

Ота прокричал что-то по-японски, а после него Синта Исии – по-английски:

– Нельзя говорить! Нельзя говорить!

– Сядьте спиной к перегородке, Боттом-сан, – велел Хидэки Сато.

Вытащив пистолет, он нацелил его в голову Нику и сделал плавное движение рукой.

Ник откинулся к перегородке, положил связанные руки на колени и скользнул взглядом в сторону Вэла. Глаза его сына горели, но испуга в них видно не было. Это удивило Ника. Вэл кивнул один раз, словно получил от Ника телепатическое послание.

Три «шепчущие стрекозы» заложили крутой вираж вправо и полетели над Денвером, быстро и бесшумно, направляясь на восток. Солнце окончательно закатилось за горизонт, и колорадское небо погасло.

1.19
В воздухе
25 сентября, суббота

Ник не слышал ничего, кроме шума воздушного потока, который обтекал корпус «стрекозы» и врывался внутрь сквозь открытые двери. Он сидел далековато от двери и не видел, когда они миновали восточную границу Денвера, но вид горизонта подсказывал, что вертолет уже летит над загородной местностью.

Полет до денверской муниципальной свалки № 9 занимал всего несколько минут. Ниндзя – Исии, Ота, Окада и еще один охранник в черном, незнакомый Нику, держали их под прицелом своих пистолетов-пулеметов. У всех на поясах или боевых жилетах висели электрошокеры. Пятый охранник (возможно, прошедший медицинскую подготовку) подошел поправить капельницу Леонарда, когда старик, казалось так и не пришедший в себя, завалился на бок и игла выскочила у него из вены.

Ник жалел только о том, что не воспользовался несколькими секундами на парковке у «Шести флагов», когда у них с Вэлом было в руках оружие и они могли вступить в схватку. Все произошло слишком быстро, но его это не извиняло. Копов обучали реагировать мгновенно. А еще им в сознание закладывали: никогда не сдавайте оружия. Ни при каких обстоятельствах. В тысячах киношных сцен плохой парень захватывает заложника (иногда – злосчастного напарника какого-нибудь злосчастного копа), и тогда главный герой или героиня расстается со своим оружием: «Смотри, я кладу его на землю!» Ник помнил, как в эпоху дотрехмерного телевидения он, еще совсем мальчишка, сидел на диване и смотрел полицейскую мелодраму. Отец, проходивший по комнате, заметил: «Такого не бывает».

Почему Ник сегодня днем не стал сопротивляться и сжал руку сына, чтобы тот выронил «беретту»? Из-за того, что Вэл и Леонард были рядом? Вероятно. Ник за последние недели более или менее примирился с мыслью о неизбежной смерти, но увидеть, как умирает сын, он не был готов.

И все же если ты расстаешься с оружием, то расстаешься со всякой надеждой вернуть контроль над ситуацией. Копы знали это, а когда-то это понимала и родная страна Ника. А потом она показала пример мирной политики – через одностороннее ядерное разоружение и сокращение годового оборонного бюджета, чтобы обеспечить выполнение социальных программ, расходы на которые росли по нарастающей…

Самым ужасным в маленьком историческом экскурсе Хироси Накамуры было то, что Ник, по существу, соглашался с японцем.

Ник выбросил из головы все эти мысли и сосредоточился на текущей ситуации. Если бы ниндзя и Сато хоть на секунду отвлеклись от него, он непременно воспользовался бы этим шансом.

Но Ник знал, что, даже если у него не будет ни малейшего шанса, он так или иначе рискнет. Сато стоял у открытой двери, небрежно держась одной рукой за ремень на передней перегородке. Теперь Ник точно знал, что за попытку предпримет.

Один из ниндзя все еще зачем-то возился с ранами и травмами пленников. Зачем? Что за глупость – выхаживать пленников, если через несколько минут собираешься их уничтожить? Ник решил, что это как-то связано со средневековым самурайским кодексом бусидо. Может, у них считается несовместимым с честью (это всеобъемлющее понятие, казалось, включает для японцев все виды добровольных идиотских обязательств) обрекать пленников на смерть от ран по пути к месту казни.

Однако сейчас не имело значения, почему этот ниндзя изображает из себя санитара. Значение имело только одно: у Ника появлялся маленький шанс.

Пятый ниндзя снял пластырь с запястья Леонарда и собирался снова ввести иглу в вену – бутыль, закрепленная на скобе, была почти пуста, – когда Леонард лягнул его в пах, не защищенный бронеодеждой. Ниндзя согнулся пополам. Леонард закричал, привлекая внимание Вэла и Ника, вскочил на ноги, приподнял невысокого ниндзя и вместе с ним метнулся вперед, блокируя все линии огня.

На Леонарда бросился другой охранник, ударил его по голове и потянулся за электрошокером. Вэл перепрыгнул через деда и принялся вырывать у одного из ниндзя оружие. Ник бросился на Сато.

Салон вертолета огласился криками и погрузился в хаос. Оружие, которое Вэл пытался вырвать из рук ниндзя, выстрелило, и пуля вырвала кусок изоляции в перегородке – там, где за секунду до этого была голова Ника. Видимо, она прошла насквозь и попала в одного из пилотов, потому что «стрекоза» резко накренилась влево.

Ник молотил по Сато лбом и лупил его по лицу кулаками связанных рук. Гигант подался назад, защищая лицо поврежденной правой рукой в «умном» гипсе, и ухватился за поворотную балку гидравлического устройства, служившего для подъема людей и грузов на тросе. В левой руке Сато держал пистолет, которым ударял по затылку Ника, но тот пригнул голову, и тяжелые удары приходились ему по спине и плечам.

Один из ниндзя упал, и Вэл оседлал его, все еще пытаясь вырвать оружие у второго охранника. Санитар, возившийся с Леонардом, корчился на полу, но ниндзя покрупнее, с которым схватился было Леонард, оглушил старика электрошокером. Ник увидел, что его тесть рухнул, как мешок с кирпичами, и успел подумать: не оказался ли электрический разряд смертельным?

Сато оттолкнул его назад, чтобы выйти из клинча, и несколько великолепных секунд Ник спиной чувствовал спину сына – они вдвоем откидывали, молотили и бодали противников. В эти несколько секунд он был так близок к своему мальчику, что их объединенная ярость и решимость выжить превратилась в одну, единую силу.

Потом Ник услышал, как у него за спиной несколько раз протрещал электрошокер. Вэл рухнул на пол.

Сато принял боевую стойку, намереваясь прикончить Ника, но тот прыгнул вперед, ухватился за громадину японца и снова принялся молотить по нему головой. С каждым ударом оба приближались к двери закладывающего дикие виражи вертолета.

Сато снова ухватился за балку подъемника, но она повернулась на тяжелом шарнире и повисла в пустоте. Теперь на нее приходился весь громадный вес Сато, державшегося за рычаг одной рукой. Ник изо всех сил цеплялся, держался, хватался за Сато, кричал и рвал его кожу ногтями, полный решимости оторвать японца от балки и утащить за собой.

«Стрекоза» резко развернулась через правый борт, и ноги Сато и Ника взлетели высоко вверх, чуть не коснувшись крутящихся винтов. Сато совершил три полных разворота вокруг горизонтальной перекладины крепления лебедки, словно спортсмен-олимпиец; металлическая рама сгибалась и грозила вырваться из гнезд крепления под их общим весом. Ник и представить не мог, откуда у Сато столько силы в руке, лишь недавно перенесшей перелом. Может быть, силы ей добавлял реконфигурируемый гибкий гипс.

Ниндзя, стоя на корточках в безумно наклоненном дверном проеме, наводили стволы на Ника и кричали по-японски.

Ник вдруг осознал, что рычит, пытается выцарапать глаза Сато и, как дикий зверь, вгрызается в шею громадного японца. Они вдвоем раскачивались под стонущей и раскачивающейся балкой, и только правая рука Сато все еще удерживала их на «стрекозе».

Ник начал вгрызаться в правое предплечье Сато, где заканчивался гипс, твердо вознамерившись добраться до кости, чтобы этот сукин сын разжал пальцы. До раскачивающейся внизу земли было около тысячи футов, и Нику казалось, что он уже ощущает смрад свалки № 9.

«Ну ладно, я отправлюсь на свалку, но только вместе с тобой, сучий ты потрох, – думал Ник, продолжая рычать, грызть и царапаться. – Мы наберем скорость двести миль в час, вместе наберем».

Сато бросил пистолет, который все еще держал в свободной руке, и гигантским кулаком ударил Ника по голове, сбоку. В глазах у Ника помутилось, его связанные руки выпустили голову и кровоточащую шею Сато.

Сато остался, а Ник полетел вниз. Один.

Ник и падая продолжал криком бросать вызов врагу. И тут вертолет резко лег на левый борт; его наклонившийся винт рассекал воздух в нескольких дюймах от головы Ника, всклокочивая волосы. Потом Ник почувствовал, как поднырнувшая снизу левая – невероятно сильная – рука Сато подхватила его под связанные запястья.

Потом, что было совсем уж невероятно, Сато держась за стонущую и гнущуюся балку правой рукой, качнул Ника и забросил его, чуть ли не презрительно, назад в открытую дверь вертолета.

Вэл и Леонард, распростершись, лежали на полу – либо мертвые, либо без сознания. Ник ударился о перегородку и почувствовал, как что-то порвалось в ноге, но поднялся, готовясь дать отпор надвигающимся на него темным фигурам. Он увидел, как за спинами ниндзя ввалился в вертолет Сато. Зубы Ника были в крови Сато, он ощущал вкус его мяса во рту и жаждал еще…

Ник услышал одновременные разряды как минимум трех электрошокеров, а потом наступил мрак.

1.20
Текслайн, Республика Техас
25 сентября, суббота

Наконец боль заставила Ника открыть глаза.

Он с удивлением обнаружил, что все еще может открывать глаза. Неужели Сато решил дождаться, когда к нему вернется сознание, – и уж тогда привести приговоры в исполнение? Неужели Накамура отдал ему такой приказ? Неужели Нику суждено увидеть, как расстреляют его сына и тестя, и лишь потом получить в лоб пулю милосердия?

Голова болела так, будто он уже получил свою пулю. Ник попытался сощуриться, преодолевая боль в голове и (непонятно из-за чего) в левой ноге.

Первым делом он отметил, что не валяется среди разлагающихся тел на краю денверской муниципальной свалки номер девять. Вокруг стояла темнота. Ник лежал в освещенной палатке, открытой с боков, на койке, застеленной чистыми простынями. На лице у него было что-то… чистая кислородная маска. Ник сорвал ее свободной левой рукой.

Свободной рукой: руки его больше не были связаны. Он почувствовал, что на его левую ногу наложен гипс, и обнаружил, что брюк на нем нет.

Ник попытался повернуть голову на бок и поглядеть, что тут вокруг, но от боли снова помутилось в глазах, голова закружилась. Он закрыл веки.

– Вы не спите, – услышал он женский голос.

Ник слегка приоткрыл глаза – так, чтобы палатка не ходила ходуном, – и попытался сесть. Женщина в сероватой форме, с круглым наплечным значком и повязкой с красным крестом на руке, снова уложила его на подушку.

– Постарайтесь не двигаться, мистер Боттом. У вас сотрясение мозга, сломана нога, множество синяков и ушибов. Сейчас придет капитан Макреди – он хочет поговорить с вами.

Нику удалось повернуть голову налево. Глаза он открыл, лишь закончив это движение. Слева от него стояло несколько пустых коек, а вокруг палатки царил ночной мрак. В свете установленных наверху прожекторов виднелись несколько старых армейских джипов, припаркованных у проволочной ограды, несколько новых бронетранспортеров с одной белой звездой и тринадцатью красно-белыми полосами флага Республики Техас. За машинами – на открытом пространстве, освещенном прожекторами, внутри круга зеленых и красных посадочных огней, мигавших синхронно со стуком в голове Ника, – стояли три «шепчущие стрекозы» Накамуры с выключенными двигателями. Вокруг них разговаривали люди в форме разного образца. Ни одного ниндзя в черном Ник не заметил.

Он закрыл глаза и повернул голову на правый бок.

Рядом с ним стояла пустая койка, а за ней – еще одна, на которой лежал без сознания укрытый одеялом Леонард. Теперь к старику тянулись трубки от двух капельниц, но Ник видел, что его тесть дышит и даже слегка похрапывает.

Он поискал взглядом Вэла, но остальные койки в палатке были пусты.

«Где мой сын?»

– Мистер Боттом?

Ник обнаружил, что если открыть левый глаз шире правого, то можно переводить взгляд с предмета на предмет так, чтобы головокружение не было совсем уж невыносимым. Над ним стоял человек лет шестидесяти с лишним, с пышными седыми усами и в такой же серой форме, что была на медсестре или фельдшерице; на рукаве имелся тот же самый значок – белая звезда в сине-белом поле. Из старомодной кобуры на боку торчал длинноствольный пистолет, а на голове красовался стетсон.

– Меня зовут капитан Макреди, мистер Боттом, – сказал человек, снимая шляпу. Ник увидел пробор в его седых волосах; такой пробор, подумал он, мог оставить за десятилетия носки только стетсон. – Грег Би Макреди. «Би» – это инициал, за которым ничего нет. Я капитан роты «Си», дивизии техасских рейнджеров Департамента общественной безопасности. Здесь, в Текслайне, находится пограничная застава техасской армии на границе с Нью-Мексико, чуть южнее Оклахомского выступа. Мы рады, что ты добрался сюда, сынок.

– Мой сын… – прохрипел Ник и попытался приподняться на локте.

– С Вэлом все в порядке, – успокоил его капитан Макреди. – Синяков на нем немало, но он первый пришел в себя после удара электрошокером. Какое-то время твой сын пробыл здесь, присматривал за тобой и своим дедом, но потом мы его убедили его пойти поесть. Он в обеденной палатке неподалеку. Сейчас вернется.

– Мой тесть, – выдавил из себя Ник. Правой рукой он махнул в сторону койки с Леонардом. – Он будет… жить?

– О да, – ответил белоусый рейнджер. – Профессор Фокс просто спит. Некоторое время он бодрствовал. Полковник Сато сообщил, что он страдает аортальным стенозом. Завтра-послезавтра мы поговорим с нашим милым профессором обо всем, что касается хирургического вмешательства.

– Сато, – прошипел Ник, все еще ощущая во рту вкус мяса этого убийцы и страстно желая продолжения. Он желал добраться до самого его сердца.

Макреди положил морщинистую, со старческими пятнами, но очень сильную руку на плечо Ника.

– Успокойся, сынок. Мы знаем, что случилось. Можно было проделать все чище, но для тонкостей не хватило времени. Полковник Сато хотел быть здесь, когда ты придешь в себя, и поговорить с тобой. Но мы боялись, что ты любой ценой попытаешься убить его, прежде чем он успеет объясниться.

– Убить его, – повторил Ник. Это не было вопросом. Он помнил, как киллер раздавил телефон Дары, и теперь думал о том, как тот, вероятно, планировал убийство Дары и Харви.

Да, если бы он мог, то непременно убил бы Сато. И ничто на свете не остановило бы его.

– Что с моей ногой? – задал он дурацкий вопрос.

– Ты сломал одну из костей помельче во время схватки в «стрекозе», – объяснил капитан Макреди. – Перелом чистый. Мы вправили кость и наложили гипс. Заживет быстро.

– А какой… сейчас день? – спросил Ник.

– Да все тот же. Пока еще двадцать пятое сентября, суббота, но скоро полночь. Судя по всему, нелегкий для тебя выдался денек.

Сато и Вэл вместе вошли в палатку. У Сато была забинтована шея, а на щеках и лбу виднелись свежие швы. Ник, наплевав на головокружение, повернулся туда-сюда в поисках чего-нибудь острого: скальпеля, обеденного ножа, бутылки, которую можно разбить, – чего угодно. Но ничего не нашел. Его взгляд остановился на большом пистолете в кобуре капитана Макреди.

– Спокойно, дружок, – сказал старый рейнджер, подталкивая Ника назад, на подушку, и на шаг отступая.

– Боттом-сан, – сказал Сато, садясь на койку справа от Ника, и та застонала под его весом.

– Па, ты видел, как дед врезал по яйцам тому ниндзя? – воскликнул Вэл, дожевывая остатки сэндвича. – Ну кто бы сказал, что старик Леонард способен на такую прыть?

«Па?» – подумал Ник.

Он был уверен, что никогда больше не услышит этого слова, даже если они с Вэлом каким-то удивительным образом не погибнут в этой переделке. Справа от Ника продолжал похрапывать Леонард. Старик либо не слышал похвалы, либо снова прикидывался спящим, чтобы слушать, оставляя услышанное без ответа.

– Нам нужно поговорить, Боттом-сан, – очень тихо проговорил японец.

Теперь Ник увидел, что на Сато есть и другие швы и бинты. На два пальца его левой руки была наложена шина. Под полурасстегнутой рубашкой виднелись бинты – видимо, ребра тоже были перевязаны.

– Пошел ты, – выдохнул Ник.

Он жалел только о том, что совсем потерял хватку: нужно было не останавливаться взглядом на лошадином пистолете капитана рейнджеров, а сразу хватать его.

– Нет, па, все не так. Полковник Сато… – начал было Вэл.

– Он убил твою мать, – низким, убийственным голосом сказал Ник. – Не суйся в это дело, Вэл.

Парнишка удивленно моргнул и отступил на два шага.

– Нет, Боттом-сан, – сказал громадный японец и отрицательно покачал головой на свой странный манер, двигая всей верхней частью тела. – Я не убивал вашу жену и помощника окружного прокурора Коэна и не планировал их убийства. Клянусь в этом своей честью.

– Честь! – рассмеялся Ник. Смех отдался в голове такой болью, что он чуть не вырубился. – Честь, – повторил он. – Честь человека, который хладнокровно убил собственную дочь. Выстрелил ей между глаз из пистолета двадцать второго калибра, так, чтобы пуля попрыгала внутри черепа и уничтожила там все.

– Хай, – прохрипел Сато. – Признаю, что убил мою любимую дочь Кумико. Она, как раньше ее мать, была светом моей жизни. И я собственной рукой погасил этот свет. Понимаете, это была разновидность дзигая – разновидность ритуального сэппуку для женщины-самурая, без вспарывания живота. А моя дорогая Кумико была настоящим самураем.

– Ваша дочь не совершала самоубийства, Сато, – отрезал Ник. – Вы убили ее. Вы застрелили ее, а вместе с ней и Кэйго, который целиком и полностью доверял вам.

– Хай, – снова сказал Сато, чуть наклонив голову. – Но это так или иначе произошло бы по приказу Накамуры-сама. Судьба моей дорогой девочки и ее любовника была предрешена. Кумико знала, что их ждет, когда решила пойти к вашим денверским властям – к боссу босса вашей любимой жены – и рассказать им об истинном происхождении флэшбэка. Это был ее дзигай, и я принес обоим быструю и безболезненную смерть.

– Вы почти отрезали парню голову, – сказал Ник.

Наклоненная голова Сато чуть качнулась из стороны в сторону.

– Не парню, а мертвецу. Он умер мгновенно.

Ник до того лежал, опершись на локоть; теперь он бессильно упал на бок, продолжая смотреть на Сато. Капитан Макреди, Вэл и другие люди, вошедшие в палатку, представлялись ему далекими силуэтами. Для Ника в этой ночи существовали только он и Сато.

– Не понимаю, – сказал Ник.

– Чтобы сделать то, что я должен был сделать, мне нужно было завоевать полное доверие Накамуры, – стал объяснять Сато. – Моя любимая Кумико и молодой Кэйго сами избрали свою судьбу… Попытка Кэйго рассказать миру об использовании Японией флэшбэка с целью довершить упадок Америки была отважным и дерзким поступком – совершенно в характере этого молодого человека. Как вы сами сказали, Боттом-сан, он был истинным бунтарем внутри цивилизации, в истории которой известно очень мало бунтарей. Исполнив приговор своими руками, я прошел испытание. Накамура больше не сомневался во мне.

– И для чего вы это сделали?

– Помните послание, что Омура-сама передал мне через вас: «В этом мире есть дерево без корней, его желтые листья борются с ветром…»? Стихотворение, сочиненное Содзаном, любимым учителем Омуро-сама и меня, за считаные минуты до смерти… оно было последним кодовым посланием, которое требовалось мне, чтобы начать сегодня.

– Начать что? – отрывисто спросил Ник с явной подозрительностью в голосе. Он не должен был верить ни единому слову этого человека – человека, который выстрелил в лицо собственной дочери.

Сато смотрел на Ника так, словно читал его мысли. Кивнув, японец сверился со своими наручными часами.

– Здесь сейчас полночь, а в Токио – четыре часа дня. В настоящее время предложения о недружественном поглощении делаются в отношении восьми из одиннадцати крупнейших компаний Хироси Накамуры, составляющих основу его дзайбацу. Когда завтра в Японии откроется рынок, выяснится, что по меньшей мере пять из восьми попыток завершились успехом. Империя Накамуры будет разрушена.

– Но он по-прежнему останется здесь федеральным советником, – сказал Ник. – Он контролирует Национальную гвардию Колорадо и с десяток других вооруженных группировок.

– Пока мы с вами сейчас беседуем, Накамуру и его людей арестовывают. Это наказание за то, что он никогда не спускался со своей колорадской горы, и за то, что он слишком полагался на доклады своих шпионов, а на самом деле – моих людей. Я за последние семь недель перевел сюда из Китая несколько тысяч японских коммандос – моих собственных тайгасу, «тигров».

– Па, мы их видели сегодня в бывшем кантри-клубе, – вставил Вэл, выходя вперед и садясь на дальний конец той же койки, на которой сидел Сато. – «Оспри» как раз готовились к операции.

Ник на мгновение забыл обо всем остальном, протянул правую руку и ухватил ладонь Вэла; это было больше, чем рукопожатие.

Капитан Макреди и остальные, явившиеся с ним, тоже подошли поближе.

– Все так, мистер Боттом. Полковник Сато, советник Омура и другие уже несколько недель назад установили с нами связь. Полковник Сато проинформировал нас о вашей службе в денверской полиции. Нам нужны хорошие сыщики в отряд техасских рейнджеров. В ближайшие месяцы и годы наша роль сильно возрастет.

– Возрастет? – переспросил Ник, переводя взгляд с Сато на пышноусого старого рейнджера. – Техас – союзник Омуры? Союзник Японии? В грядущей большой войне против Халифата?

– Именно так, черт побери, – сказал капитан Макреди. – Сначала мы восстановим нашу страну, а потом сведем кое с кем счеты. Мы надеемся, ты присоединишься к нам, детектив Боттом.

– Но вы даже не впускаете флэшнаркоманов в Техас, – сказал Ник. – Вы довозите их до ближайшей границы и вышвыриваете прочь.

– Разве ты флэшнаркоман, сынок? – спросил старый рейнджер.

– Нет, – ответил Ник, задумавшись всего на секунду. – Нет, сэр.

Сато встал, и Ник с удовольствием отметил, что в этом положении японец испытывает боль.

– Я должен возвращаться в Денвер, – заявил он. – Несколько следующих дней будут заполнены большой организационной работой. Нужно координировать наши действия с Омурой-сама и с некоторыми даймё там, в Японии, – они давно уже ждут падения Хироси Накамуры. Даже согласно кодексу бусидо, Боттом-сан, лучший сёгун – это необязательно самый суровый, или самый жестокий, или самый безжалостный из всех претендентов. Накамура, ослепленный жаждой власти, забыл об этом.

– Но вы продемонстрировали, что можете быть безжалостным, Сато-сан, – чтобы ни у кого в Японии не оставалось сомнений на этот счет.

– Да, – подтвердил Сато. – Сегодня я воздержусь от пожатия вашей руки, Боттом-сан, но я восхищаюсь вашей яростью. – Он прикоснулся к плотным бинтам у себя на шее и улыбнулся самой широкой улыбкой, какую Ник когда-либо видел на его лице. – Мне даже показалось там, на «стрекозе», что вы хотите меня съесть.

Ник улыбнулся в ответ, не забыв показать клыки.

– Но возможно, мы обменяемся рукопожатием и снова станем союзниками в будущем, – продолжил Сато. – После вашего девятого сентября многие, хотя и непродолжительное время, говорили о грядущей долгой войне. Насчет долгой войны они были правы. Но ошибались насчет двух противников, которые будут сражаться не на жизнь, а на смерть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю