Текст книги "Укротители непогоды (СИ)"

Автор книги: Даша Семенкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Вспыхнув, я развернулась в его сторону; руки сами собой сжались в кулаки. Это с ним-то Сокол просит быть добрее? После вот такого?

– Ты совсем дурак? – прошипела я. – Да я скорее в пропасть брошусь, чем… Фу, гадость какая! Двигайся к стене. Вот до сих пор, – я прочертила рукой по лежанке, – моя половина. Все, что пересечет эту черту, отрублю к свиньям собачьим!

Он отвернулся и отполз вплотную к стене. Я устроилась поближе к краю.

– Больно мне надо тебя трогать, полоумная. Укусишь еще.

Лягнув его под зад, я повернулась спиной и укуталась в меховое одеяло. Надеюсь, когда поганец вылечится, Сокол отправит его на все четыре стороны. Ради приближения этого часа я готова с ним возиться. Все-таки, чего он такой злобный? Ведь не я первая начала. Он набросился на Сокола. Он огрызается, когда я пытаюсь помочь. Эх, руки чешутся врезать как следует!

Ничего, выздоровеет, тогда можно будет. Я закрыла глаза и улыбнулась, представляя, как отвешиваю ему наконец хорошие, звонкие оплеухи. В Университете я далеко не со всеми дружила, но так меня еще никто не бесил. Ничего, скоро он отправится восвояси, и мы снова останемся вдвоем. Только я и Сокол…

– Подъем, молодняк! – раздался чей-то хриплый голос. Ну чего вы все шумные-то такие…

Потянувшись, я открыла глаза. На столе светит лампа, а за окном темно. Но бьорнландцы вовсю собирались в дорогу. Сокол тоже не спал и снова колдовал над своим котелком. Что, уже утро?

– Эй, подвинься.

Дарко. И тебе неймется. Он спрыгнул с лежака, едва не задев меня локтем, поспешно сунул ноги в сапоги и отошел. Черт. Даже он сегодня бодрее меня. Я села, зевнула и потерла глаза. Тело ломило после целого дня в пути. Неужели и сегодня опять?

– Проснулась? – Сокол. Свеж, как майское утро. Здесь что, никто кроме меня спать не любит? – Умойся и поможешь мне.

Я кое-как омыла лицо холодной водой, прополоскала зубы эликсиром по привычке, которую нам вдолбили еще в приюте, и плюхнулась на лавку возле Сокола.

– Нашему подопечному нужно приготовить отвар, – сказал он, пододвигая ко мне большую оловянную кружку с водой. – А тебе потренироваться нагревать и остужать предметы. Этот навык понадобится, когда приедем на место. Медленно доведи воду до кипения.

– Я думала, вы меня ветром управлять научите, – я положила ладони на кружку и начала греть. Вообще я могла раскалить ее мгновенно, но раз надо медленно, сделаю медленно.

– Научу. Для того и тренируемся.

Вода почти закипела, и Сокол бросал туда травы. Зверобой. Мята. Тысячелистник. Веточка ежевики. Какие-то засушенные цветы и корни.

– Не давай воде сильно бурлить и дай покипеть немного… Вот так, довольно.

Он добавил ложку меда и накрыл отвар, чтобы тот настоялся. Потом разложил в три тарелки кашу из котелка.

– Зови Дарко, завтрак подан.

Когда мрачный антимаг уселся за стол рядом со мной, Сокол достал флягу и налил в крышку немного какого-то темного, резко пахнущего эликсира. Протянул его Дарко. Тот покосился недоверчиво.

– Выпей. Это тебя взбодрит.

Парень поморщился, но послушно опрокинул рюмку. Закашлялся, слезы выступили на глазах.

– Что это? – спросила я, глядя, как он пытается отдышаться.

– Тонизирующее средство, – ответил Сокол. – Подарок от Милены.

– Я бы поостереглась его пить, – сказала я, ковыряя ложкой кашу. Попробовала. Преснятина. Терпеть каши не могу. Дарко же принялся за свою порцию с видимым аппетитом.

– Ну что ты, – Сокол улыбнулся. – Она не настолько мелочна. Остуди-ка немного отвар, чтобы можно было пить.

Я коснулась кружки, делая напиток прохладнее. К столу подошел Февраль и сел напротив Сокола.

– Я вот что думаю, Радомир, – начал он негромко. – Оставь-ка ты мальчишку у меня. Выхожу. А по весне отправлю в Университет.

Мальчишка едва не подавился своей кашей. На лице его читалась безысходность.

– Нет, Февраль. Не могу я его оставить. Дело не в болезни – не готов он сейчас к Университету. Если и дальше его с рук на руки, как вещь, передавать, совсем парень веру в людей потеряет. Озлобится. Да и сбежит он от тебя, как только на ногах сможет держаться.

– У меня не сбежит, – ответил Февраль, и такой жутью повеяло от его слов, что не только Дарко, даже мне не по себе стало. – А что озлобится – так то хорошо. Воин должен быть беспощаден.

– Я не буду с тобой спорить, – ответил Сокол, задумчиво глядя на съежившегося Дарко. – Но мальчика не отдам. Я сам отправлю его учиться, когда будет готов.

– Как знаешь, – ответил Февраль, поднимаясь. – Вечно ты себе проблемы ищешь, Радомир из Стонущих Холмов. Добрый ты слишком, а толку с той доброты? Весь мир тебе не изменить, злой он, мир наш.

И захромал прочь, не попрощавшись. Сокол покачал головой, глядя на его сгорбленную спину.

– Все можно изменить, Февраль. Хотя бы попытаться.

10

Оно настигло нас на привале. Шло не быстро, но без остановок, не нуждаясь ни в отдыхе, ни в пище. Чуяло хозяина и брело напрямик, не разбирая дороги, карабкалось по круче, проваливалось в снежные заносы. Пока не догнало.

Мы сидели, греясь у созданного мной огня – для обычного костра дров было не найти, и отдыхали, запивая нехитрый обед горячим напитком из меда и трав. Я лениво поддерживала пламя, вытянув уставшие ноги. Внезапно Сокол поднялся, словно прислушиваясь к чему-то. Бьорнландцы смолкли, глядя на него.

– Что такое? – спросил Густав. Сокол жестом велел молчать.

– Кто-то приближается, – сказал он наконец. – Но не человек. Йована, погаси-ка огонь.

Я послушалась и проследила за его взглядом. И увидела, как из-за склона горы, спотыкаясь, выбирается… вроде бы человек. Но двигался он странно, как-то заторможено, дерганно. Словно хромал сразу на обе ноги. Весь будто перекошенный, одно плечо выше другого, голова склонилась набок, руки висят, как плети. Когда один из бьорнландцев его окликнул, он даже не заметил.

– Кто это? – прошептала я, прячась за спиной Сокола. Кажется, странный путник услышал мой голос, резко повернул на него и, как мог, ускорил шаг. Я испуганно схватила наставника за рукав.

– Интересно, – протянул тот. – Всем сидеть спокойно и ничего без моей команды не предпринимать. С этим гостем я сам справлюсь, если он, конечно, один. Пусть подойдет ближе.

Он подошел. И я с ужасом увидела, что это все же не человек. По крайней мере, больше.

– Ая-и-и-ы-ы! – провыло существо. Рот его был приоткрыт, челюсть свернута набок. Половина лица представляла собой замерзшую кровавую кашу, позвоночник был будто сломан в нескольких местах. Одна нога подламывалась под неестественным углом. Глаза неподвижные, инеем покрытые. Мертвые.

Я испуганно взвизгнула.

– А-ая-и-ы? – вопросительно повторило оно, замедлившись.

– Йована, прикажи ему стоять на месте, – сказал Сокол. – Ну, давай же!

– А ну-ка стой! – крикнула я. Удивительно, но существо послушно остановилось. – Замри!

И снова послушалось, замерло, будто в камень превратилось. Черт, ну и жуткое оно все-таки!

– Интересно, – повторил Сокол, переводя взгляд с чудовища на бьорнландцев.

– Что это за дрянь? – спросил Густав, сжимая рукоять меча на поясе.

– Мертвяк оживший, – равнодушно ответил Дарко. Все изумленно на него уставились. – Что вы на меня-то смотрите? – обратился он к бьорнландцам. – На колдуна смотрите.

– Очень интересно, – пробормотал Сокол, подойдя к мертвяку почти вплотную. И заглянул в его приоткрытую пасть. Меня передернуло. – Вот откуда на перевале взялся ястреб-падальщик… Йована, во время нашей великой битвы у тебя случайно кровь не шла?

– Да, когда мы путь расчищали, – немного подумав, вспомнила я. – Шла немного носом.

Резким движением маг вправил существу челюсть. Хруст при этом раздался просто омерзительный.

– Итак, друзья, вы можете своими глазами увидеть, какую опасность таит ваш груз. Немного разлитых эликсиров, потерянный амулет, проклятый кем-то труп, занесенный снегом, и кровь мага – и получайте нежить. Поздравляю тебя, Йована. Ты провела ритуал некромантии.

– Как же так… – некромантия была одним из запрещенных видов магии и каралась законом. Вплоть до смертной казни. – Я же ничего не делала…

– Не волнуйся, милая. Ты не виновата. Но я, кажется, начинаю понимать, почему тебя настолько ограничили во время инициации. Хаотичность такой силы оставлять без контроля действительно страшно.

Но в этом я тоже не виновата! Я покосилась на мертвяка, все так же неподвижно стоявшего на месте. Все из-за тебя, зараза.

– Ну чего ты сюда притащился? – зло прошипела я.

– Хозяин, – скрипучим голосом отозвался мертвяк. Когда челюсть встала на место, он обрел дар речи.

– Смотри-ка, рыжая, он тебя признал! – воскликнул Вилле и восторженно присвистнул. После того как я пыталась на него наброситься, он вообще стал по-другому на меня смотреть. С восхищением. И это было приятно, черт возьми!

Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, я решила проверить, действительно ли чудовище мне подчиняется.

– Эй, ты. Как тебя. Мертвец. Подними руки вверх.

Он немедленно выполнил команду. Бьорнландцы встретили представление довольными криками, смешками и свистом.

– Повернись вокруг себя три раза!

Он послушно исполнил и это. Черт, а мне начинает нравиться некромантия! Что бы еще придумать? На глаза попался Дарко, наблюдавший за нами с отвращением.

– Подойди к нему, – я указала на парня, – и дай ему подзатыльник!

– Йована, – одернул меня Сокол и хотел было остановить шагнувшего в сторону намеченной жертвы мертвеца, но Дарко оказался быстрее.

– Оставь покойника в покое, ведьма, – глухо сказал он, и с прытью, которую от него никто не мог ожидать, схватил здоровенный тесак, оставленный без присмотра.

А потом подскочил к чудовищу и одним движением отрубил ему голову. Голова покатилась по снегу, тело рухнуло рядом. Все затихли, растерянные, только Сокол спокойно прошел мимо тяжело дышавшего Дарко и приблизился к останкам. Провел над ними рукой. То, что минуту назад было мертвяком, вспыхнуло ярким пламенем и вскоре сгорело, оставив после себя лишь кучи золы.

– Ах ты поганец! – проговорил Густав, вставая.

– Не забывай, что Дарко теперь под моей опекой, – осадил его Сокол. – Дарко, верни, пожалуйста, нож.

Вопреки моим ожиданиям, парень сделал, как было велено. Бросил нож, забрался обратно в телегу и улегся, отвернувшись от нас. Сокол проводил его взглядом, потом наклонился и достал что-то из пепла, который раньше был головой мертвеца. Я пригляделась. Монетка?

– Держи, Густав. – Сокол бросил ее бьорнландцу. – Только запри надежнее.

– Что это? – спросила я.

– Артефакт. Поддерживает существование нежити. Во время ритуала его кладут под язык трупа, но иногда достаточно, чтобы он оказался в непосредственной близости. Оживая, мертвец сам положит артефакт куда надо. Я все же советую тебе, Густав, хорошо подумать, соглашаться ли на эту сделку.

Густав нахмурил брови.

– Мое дело маленькое, – сказал он сурово. – Груз доставить, получить оплату. Ваши колдовские штучки меня не касаются.

– Как знаешь. Ну что, отдохнули? Пора двигаться дальше, если хотите до ночи спуститься в долину.

И мы тронулись в путь. Дорога долго тянулась вдоль хребта, постепенно спускаясь вниз, где скрывалась в туманной дымке. Лишь вершины одиноко стоящих гор выглядывали из нее тут и там. Наконец, мы достигли почти самого подножья. Здесь наши пути расходились: купцы ехали дальше по тракту, к столице, а мы возвращались в горы.

Прощание было теплым. Бьорнландцы благодарили нас и приглашали непременно посетить острова. Особенно удивил Вилле. Он позвал меня с собой. В наложницы.

– У меня тебе будет хорошо. Ни в чем отказа знать не будешь, – говорил он. – А что ты худосочная такая, это ничего. У меня быстро мясом обрастешь. Я тебя медом буду кормить, жиром акульим…

Представив это сочетание, я поперхнулась. Бьорнландцы захохотали.

– А что, юная госпожа, ты подумай. Больно уж Вилле падок на баб, которые его побили! А тут баба-берсерк, невиданный случай! Ты бойкая, в его логове диких кошек не растеряешься.

– Ты моих девочек не трожь, – насупился Вилле.

– Ха! Девочки! Никсы это, а не девочки, провалиться им всем, – ответил один из островитян, потирая плечо. Вилле посмотрел на него свысока.

– Другой раз не суйся, – ответил он и перевел взгляд на меня. – Что, рыжая, пойдешь?

Я схватила Сокола за руку. Он пожал мою ладонь.

– Не пугай мою ученицу, Вилле. Никуда она, разумеется, с вами не поедет.

– Жаль. Но коли надумаешь – в Бьорнланде каждая собака знает, где меня искать.

– Спасибо, – пропищала я, на всякий случай прячась за спиной наставника.

– По коням! – крикнул Густав, и бьорнландцы шумной ватагой двинулись вниз по дороге.

Мы стояли, провожая их взглядами, пока голоса не стихли вдалеке. Воцарилась ставшая за эти дни непривычной тишина.

– Пора и нам в путь, – сказал Сокол. – Осталось недолго.

Он сел на коня и подъехал к Дарко. Тот покосился недоверчиво, но остался стоять на месте.

– Как ты? Пару часов верхом продержишься? – парень кивнул в ответ. – Тогда забирайся.

И протянул ему руку. Дарко отпрянул, посмотрел на Сокола с опаской, словно дикий, загнанный в угол зверек. Сокол терпеливо ждал. Немного подумав, паренек шагнул вперед и взялся за протянутую ладонь. Сел позади мага, стараясь, однако, отстраниться от него как можно дальше. Но когда конь резко тронул с места, Дарко схватился за Сокола, чтобы не упасть, да так и не убрал рук.

Я разозлилась. Он уже и обниматься лезет, придурок! И наставник мой хорош, возится с ним, как с кем-то путевым. Лучше вообще на станции бы оставил, Февраль ведь сам предлагал. Февраль… От воспоминаний о жутком одноногом маге меня словно холод пробрал. Нет. Не надо на станции. Такого даже придурок не заслужил.

Но вскоре Дарко остался на коне один. Дорога превратилась в узкую тропу, круто уходящую вверх по каменистому склону, мы спешились и повели лошадей на поводу. Сначала я была рада прогуляться пешком, но довольно скоро запыхалась, устала и снова начала злиться на Дарко. Ишь, расселся, как король! Тоже мне, ценный груз. Одна надежда, что на днях ему полегчает и он сбежит от нас. Наверняка сбежит, не зря ведь с такой ненавистью на нас смотрит.

Начинало смеркаться, а тропа вела теперь по небольшому карнизу. Слева возвышалась отвесная скала, справа обрушивалась пропасть, на дне которой шумела река. Шли мы медленно, осторожно. Сокол достал два фонаря, зажег и вручил мне один. Вскоре стемнело, и только их желтый свет озарял наш путь. Снизу тянуло промозглой сыростью. Где-то вдалеке тоскливо кричали совы. Я старалась ни на шаг не отставать от своего наставника. Неуютно здесь. Жутко.

Наконец тропа вывела нас на широкую террасу.

– Вот мы и на месте, – сказал Сокол, уводя нас от края. За выступом скалы оказалась ровная площадка, достаточная, чтобы уместить маленький домик с пристроенной сараюшкой. Свет в окнах не горел.

– Здесь кто-то живет? – спросила я удивленно.

– В ближайшие дни здесь будем жить мы, – ответил Сокол, помогая Дарко слезть с коня. – Идите в дом, я позабочусь о лошадях.

Я поднялась на крыльцо. Тяжелая деревянная дверь оказалась не заперта. В нос ударил чуть спертый запах дома, где давно никто не живет. Вытянув перед собой фонарь, я осмотрелась. Узкая комната с печью, окованным железом ларем в углу и полками, заставленными ящиками и бочонками. Низенькая дверь, наверное, в комнату для сна. Стол, прочно сколоченные тяжелые лавки. С потолка свисают связки каких-то трав…

– Так и будешь стоять, как вкопанная? – прервал мое исследование Дарко. Я фыркнула и прошла внутрь, пропуская его. Поставила фонарь на стол. Дарко направился к полкам, порылся там и нашел пару свеч. Мы установили их в плошки на столе, осветив комнату получше.

Странно, но в этом явно нежилом доме кто-то поддерживал порядок: пол был тщательно выметен, стол и лавки выскоблены, на полках хранились какие-то припасы. Словно здесь ждали гостей. Когда вернулся Сокол, он рассказал, что это за место.

– Я приезжаю сюда почти каждую весну. В долинах и дальше к морю в основном живут земледельцы. Растят хлеб, овощи для столицы. Местные сады снабжают фруктами половину королевства. Вот почему важно, чтобы весной погода не подводила. Меня здесь ждут. Готовят, как могут, дом к приезду. Сено для коней запасают. Так что располагайтесь, добро пожаловать в одну из моих резиденций.

Для резиденции архимага домик был, конечно, чересчур скромен. Я бы даже сказала, убогий. Но после ночи на станции и холода перевала казался почти роскошным. Мы натопили печь, и стало тепло и уютно. От побулькивающего в очаге котелка потянулся вкусный запах. В спальне нашлись соломенные матрасы и даже грубое, но чистое белье. Сокол достал откуда-то лохань и мыло и поручил мне нагреть воды, чтобы каждый мог помыться с дороги.

А потом мы сидели за столом и уминали приготовленную Соколом похлебку. Боги, где он научился так вкусно готовить? Мне начинало казаться, что мой наставник знает и умеет все на свете. Я благодарно на него посмотрела, но его взгляд был прикован к Дарко. Тот молча ел, уставившись в тарелку. А еще говорят, что я плохо воспитана! Хоть бы раз спасибо сказал.

– Не хочу на тебя давить, Дарко, – начал Сокол строго, – но надеюсь, ты понимаешь, почему я не могу остаться в стороне. Ты ведь знаешь, кому предназначен товар, не так ли?

Дарко молча кивнул. Сокол накрыл его ладонь своей, парень вздрогнул и поднял глаза.

– Мне не нужны подробности. Только имя и место, где искать. Тебе ничего не грозит, если скажешь. Поверь, я смогу тебя защитить.

– Александр Черное Солнце. Маг из урочища Сухая Балка, – ответил Дарко глухо. – Только… Не ездите туда. Не надо…

– Я и не собираюсь, – ответил мой наставник с видимым облегчением. Да ну… Я-то думала, мы завтра же поскачем сражаться с некромантом. Или хоть разведать, что там происходит. – Этим займется отряд стражей Законов Совести. Нам нужно всего лишь известить их. Спасибо тебе, Дарко.

Тот кивнул в ответ. Мне показалось, ему тоже стало легче. Мы поели, Сокол разлил по кружкам чай из трав. От всего, что случилось за последние дни, голова шла кругом. Так много хотелось спросить, я даже не знала, с чего начать. В памяти всплыла станция. Февраль, предлагающий оставить ему антимага.

– Господин Радомир, тот странный маг на станции. Кто он? И почему живет в такой глуши?

– Февраль? – Сокол задумчиво нахмурил брови. Я невольно залюбовалась его лицом, черты которого казались резче в отблесках пламени свечи. – Жертва войны, что была незадолго до твоего рождения.

– Раскол магов, – вспомнила я уроки истории. Восстание отступников, не принявших Законы Совести. – Неужели он был отступником?

– Нет, Йована. Из тех, кто был на той стороне баррикад, в живых и на свободе почти никого не осталось. Он стоял на стороне закона. Сражался за него в первых рядах. Верил в его справедливость. Лишился здоровья, потерял близких, отрекся от друзей.

– И когда кончилась война, у него ничего не осталось?

– Угу. Потому что веру в справедливость он тоже потерял. После войны выбрал службу на самой дальней станции, где по полгода ни души не встретишь, и помогает охранять магов от королевства, а королевство от магов. Он ведь довольно сильный адепт школы духа. Если бы Февраль не доверял мне, бьорнландцы не то что контрабанду – запрещенные мысли через перевал не провезли бы.

– И все же почему вы просто их отпустили?

– Я же тебе объяснял. Я никого не убиваю без крайней необходимости.

Он замолчал, словно прислушиваясь. Я тоже напрягла слух, но вокруг стояла тишина, только дрова в печи потрескивали.

– Йована, сходи-ка на конюшню, пока я пишу письмо. Я чувствую странную магическую активность. Если там что-то случилось, зови меня. Дарко, проводи ее.

Он-то мне на кой! Не дожидаясь, пока он соберется, я накинула плащ, взяла фонарь и вышла. На улице стало заметно светлее: облака редели, сквозь них проглядывали звезды и круглая, как монета, луна. Полнолуние. Ночь, когда истончаются границы между нашим и тонким мирами. На магов стихий луна влияла меньше, чем на других, но все же наполняла волнением. Ощущением близости к чему-то загадочному, странному. Чудесному.

Я спустилась с крыльца и подошла к двери в конюшню, слыша торопливые шаги за спиной. Постояла, стараясь почуять магию за этой дверью. Несомненно, она там была, но какая-то очень тихая и смирная. Ну конечно, будь там что-то опасное, Сокол бы нас одних не послал. Я смело зашла внутрь, посветила фонарем.

«Господин Радомир! Сюда, быстрее!»

Конь Сокола мирно жевал сено у себя в стойле. А вот моей кобылицы в конюшне не было. Вместо нее напротив меня стояла, ежась от холода, женщина в белом платье с распущенными светлыми волосами. Ее аура была аурой волшебницы, но странной, будто сил у нее почти совсем не осталось.

– Здравствуй, Иванка. Здравствуй, Дарко, – слова давались ей с трудом. – Простите, если я вас напугала.

– Кто вы? – удивленно спросила я. Пугающей она вовсе не выглядела. Просто непонятно, откуда она здесь взялась? Зимой, ночью, в горах. Одетая лишь в тонкое платье.

– Я твоя лошадь, Иванка. На меня наложили чары, так что настоящий облик возвращается только в ночь полной луны. И я рада, что меня вам отдали. Слишком долго пришлось торчать взаперти, надоело.

Она потянулась, встряхнула растрепанными золотистыми локонами, ниспадавшими волной до пояса. Посмотрела на меня и улыбнулась как-то смутно знакомо. Нет, ее я точно впервые вижу. Просто она кого-то напоминает, но вот кого…

– Кто же так с вами поступил? Неужели в Университете? – я впервые видела, чтобы маги наказывали кого-то подобным образом. Что нужно было натворить?

– Это долгая история, и лучше послушать ее в доме, за парой кружек вина, – сказал Сокол. – Ну, здравствуй. Рад видеть тебя живой, Огненка.

– Здравствуй, – уголки ее губ дрогнули, на секунду лицо исказила гримаса горечи. Но она тут же совладала с собой и улыбнулась. – Я тоже, Радко.