Текст книги "Укротители непогоды (СИ)"

Автор книги: Даша Семенкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Но в Мирославии наказывают просто за использование магии. Любой.

– За недозволенное Церковью. Человек слаб и ослеплен пороком, а маг – такой же человек, как и остальные. Даже слабее, ведь вы подвержены пороку более других.

– Однако служители церкви тоже люди, при всем моем почтении, – заметил Кэринус Рэй.

– Вы, несомненно, правы, благородный господин. Но служение наше в том и состоит, чтобы побороть зло в себе, очиститься от скверны греха и следовать мудрости закона, данного Небесным отцом. Потому наш долг – указывать путь заблудшим душам.

– Все же я не понимаю. В нашем королевстве есть запрещенная магия, та, которая действительно опасна. Но остальная полезна и нужна! У нас уважают магов. Людям нужна наша помощь. Амулеты, волшебные снадобья, целители, – перечисляла я. – Как же без целителей? Борьба с нечистью. В конце концов, мы, маги погоды… И наука. В Университете столько всего полезного изобрели!

– И в результате получили кровопролитную войну, – парировал второй монах. – Вы ее, конечно, не помните, но знаете о ней, правда ведь? Да и сейчас не все так гладко. Сидит этот ваш Совет магов, вроде королю присягнул, а на деле никому не подчиняется. Еще и со своим войском. Чем на самом деле в Совете да Университете занимаются? Поди разберись. Пока их не трогают, все спокойно. Но придет время, и будет новая война, помяните мое слово. Одна должна быть власть в стране. А магам волю дай – потонет простой народ в крови, грехе да беззаконии.

– Возможно, в этом есть доля истины, – задумчиво произнес Дарко. Ну конечно, про некроманта своего вспомнил! Тот скоро сгниет в могиле, а наш дурак так и будет о нем думать каждый день.

– Власть слишком сладка, – сказала Огненка, потягивая вино. – За нее всегда были и будут войны. Этого не избежать, даже если магия исчезнет вовсе.

– Может быть, разумнее оставить власть тем, кому она дана самой природой? – отозвался Кэринус Рэй насмешливо. Я вспомнила, что нам рассказывали на уроках об эльфах. У них маги правили государством и были высшим сословием по праву рождения. Наверное, это и впрямь было разумно: о войнах эльфов между собой история не помнит. Или не знает: чужаков в свои дела они посвящать не любили. – Если каждый будет делать то, что ему предначертано, с достоинством и усердием выполняя свой долг, это ли не залог процветания государства?

Тень недовольства пробежала по лицам монахов; на мгновение мне почудилось слово «ересь», вспыхнувшее в их аурах большими огненными буквами. Боясь, как бы не началась ссора, я покосилась на Сокола. Он наблюдал, не вмешиваясь. Меня так и подмывало спросить его мнение, но я не решилась. Захочет – сам скажет. Наконец, один из монахов совладал с собой.

– Власть на земле, как и на небесах, есть лишь у бога. И ставить себя превыше других его детей есть грех гордыни. Может ли погрязший во грехе и прелести вести народ за собой? Праведны ли будут деяния такого правителя? Способен ли он на милосердие к тем, кого считает прахом под своими ногами и средством для своих целей?

– Сложно найти человека, который, получив власть, не начнет считать остальных прахом и средством, – возразила Огненка. Монах посмотрел на нее, как на занозу под ногтем. – Это должен быть святой. А святых не хватит, чтобы на каждый трон посадить.

– Не будете же вы утверждать, что правитель не должен стремиться к святости?

– Не буду. Но не ценою жизней людей, виноватых лишь в том, что родились с особыми умениями. И хотят с их помощью немного облегчить существование себе и другим.

– Никто не обвиняет тех, кто готов смирить гордыню и алчность и жить по законам божьим и человеческим. Вы переворачиваете все с ног на голову, госпожа. Разве перед законом не все равны? И если не наказывать за его попрание, будут ли неразумные и нечистые помыслами его соблюдать?

– Игра словами, – усмехнулся Кэринус Рэй. – Перед законом все равны, но некоторые равнее. Обычно те, кто в фаворе у власти. А чтобы народ не сильно возмущался, всегда найдется кто-то, кого обвинят во всех несчастьях. Маги прекрасно для этого подошли: и народный гнев направлен мимо власти, и припугнуть волшебников никогда не помешает. Ловко придумано.

– Довольно, – сказал, наконец, Сокол. – Этот разговор не приведет ни к чему, кроме ссоры. Главное, мы должны знать и уважать законы страны, в которой находимся. С этим, надеюсь, все согласны?

Мы промолчали. Монах перевел взгляд с меня на Дарко.

– Запомните одно, – сказал он тихо. – Есть высшая мудрость, добро и справедливость. Ваш выбор – встать на сторону праведности или греха. Но рано или поздно каждый получает воздаяние по заслугам.

«Он нам сейчас угрожает?» – спросила я мысленно.

«Пока нет. Но прошу тебя, не задавай больше провокационных вопросов. Ситуация не в нашу пользу, да и спорить с ними нет никакого смысла».

«Неужели вы с ними согласны?»

«Оглянись вокруг, тигренок. Мне нет дела до их веры. Но в государстве, где царят нищета, голод и ненависть, правитель явно что-то делает неправильно».

– И как вы добиваетесь этой сладости? – Кэринус Рэй уже успел перевести разговор на другую тему. – Попробую угадать. Даете винограду подвялиться на солнце? Хотя нет, букет немного другой… Собираете его после первых заморозков?

– Вы правы, – ответил монах. – Этим вином наш монастырь славится по всей Мирославии. В лучшие годы даже ко двору его поставляют.

Бокалы снова были наполнены, и беседа вернулась в мирное русло. Возле уютно потрескивавшего костра, распивая вино после сытного ужина ссориться никто не хотел. Говорили о краях, в которых довелось побывать. О жизни в монастырской общине, виноделии и о том, когда снимают самый вкусный мед. Незаметно ночь клонилась к рассвету. Пришло время уезжать: нельзя, чтобы монахи увидели, как Огненка обратится.

– Благослови вас Небесный Отец, – сказал монах на прощание. – Мы рады были встрече с вами.

– Пусть бог хранит вас в пути, – добавил второй.

– Спасибо, – ответил Сокол. – И благодарю за то, что помогли нам.

Возможно, они удивились, что мы сели на коней по двое, но ничего не сказали. Мне Сокол велел ехать с Дарко, а Кэринус Рэй позвал к себе Огненку.

– Я буду счастлив очутиться в твоих объятьях, моя дорогая, – сказал он, помогая ей усесться.

– Вы знакомы? – удивился Дарко.

– Да, я не раз имел удовольствие встречаться с сей прекрасной дамой, – ответил Кэриус Рэй. Огненка улыбнулась. – Мы ведь бродяги. Носимся по свету, как перелетные птицы. А мир на самом деле тесен, и все пути рано или поздно пересекаются.

– А ты ничуть не изменился, Кэринус, – сказала Огненка, отводя прядь волос от его лица. – Все так же красиво поешь и сверкаешь оперением.

– Что со мной станется! А ты… как же так получилось, Огненка?

– Война, – коротко отозвалась она и замолчала.

– Кто вы такой, Кэринус Рэй? – не удержалась я от вопроса.

– А я все ждал, когда же ты об этом спросишь, – он довольно прищурился. – Я агент Банка Альба. Слышала о таком?

– О! – только и смогла ответить я. Дарко присвистнул. Мало кто не слышал о Банке Альба, но нужно быть очень состоятельной или значимой персоной, чтобы иметь с ним дела.

Эльфы жили в естественной и добровольной изоляции от остального мира, по крайней мере, в нашей части света. Говорят, их видели и в Северных Землях, но мало ли небылиц рассказывают о Новом Континенте. Единственная страна эльфов, о которой было доподлинно известно, со всех сторон была надежно защищена горами, кроме той, где ее омывал Интрийский пролив, усеянный вдоль скалистого берега рифами, как пасть акулы зубами.

Эльфы не любили чужаков. Они неохотно позволяли пересекать свои границы, лишь в самых крайних случаях. И сами выбирались за пределы родины только если дела клана принуждали их к этому. Так что коли довелось встретить эльфа, и он не торговец и не прибыл с дипломатической миссией, нужно держаться от него подальше. Наверняка это авантюрист или преступник. Или работает на Банк Альба, а значит, и авантюрист, и убийца, и шпион в одном лице.

Эльфы предпочитали не встревать в войны людей друг с другом. В сущности, они всегда нас немного презирали. И люди довольно скоро оценили, как выгодно и безопасно хранить средства там, где ни война, ни смена власти им не угрожают – в банках нейтральной страны. С нашим королевством предпочитал вести дела Банк Альба.

– Удивлены? – усмехнулся Кэринус Рэй. – Даже стало интересно, за кого вы меня принимали все это время.

– Я думал, что вы просто сопровождаете сестру в деловом путешествии, – пробормотал Дарко. – А учитывая место, где мы познакомились…

– А где вы познакомились? – спросила Огненка.

– В тюрьме. Мирославия, – притворно вздохнул эльф, – им лишь бы кого-нибудь покарать. Но ничего серьезного они бы мне не предъявили. Подержали бы немного для порядка и отпустили.

– На твоем месте я бы не был столь беспечен, – сказал Сокол. В ответ Кэринус Рэй блеснул улыбкой, и я заметила, что ночь становится светлее. Время Огненки заканчивалось. Мы с Соколом переглянулись, он кивнул и остановил коня. Все спешились.

– Рада была встрече, Кэринус, – сказала Огненка. Эльф взглянул на нее с грустью.

– Я обязательно узнаю, как тебе помочь. Наверняка есть какое-то средство.

Она улыбнулась и молча покачала головой. И скрылась за холмом. Кэринус Рэй долго смотрел ей вслед.

26

Дождь пролился на иссушенную зноем землю долгожданным благословением, возвращая ее к жизни. Земля впитывала влагу жадно, превращая пыль в плодородную почву. Прямо на глазах растения наполнялись силой, поднимались и крепли, зеленели травы, пролески и рощи вскипали массой листвы. Будто наверстывая упущенное время, все пошло в рост.

Я думала, при виде такого люди изменят отношение к нам, магам погоды. Исчезнет подозрительность, появится благодарность. Нам начнут доверять. Я ошибалась. Подданные Мирославии любое благо списывали на божий промысел, а если и видели, что Сокол способен управлять природными явлениями, то лишь сильнее боялись его. Они были готовы заплатить, сколько потребуется, чтобы мы закончили и убрались восвояси.

К тому же, часть из них верила в проклятье ведьмы, поэтому, как бы Сокол ни старался, толку все равно не будет. Переубедить их было невозможно. Даже Лидия, девушка на первый взгляд образованная и разумная, так и не поверила, что никакого проклятья на ней нет. Пожалев ее, я попросила Сокола провести ненастоящий ритуал, якобы снимающий проклятье. К моему удивлению, Дарко принял это невинное предложение в штыки.

– Ты хоть понимаешь, кому просишь помочь? В то время, когда вокруг полно тех, кто в самом деле нуждается в помощи?

– А что такого-то? – удивилась я. – Это ведь не сложно. Девушка извелась перед предстоящим замужеством, а ей и без того несладко живется.

– Она извелась? Кушая перепелок, бездельничая и валяясь на перине? – Дарко начинал закипать. – Волнуясь перед тем, как выйти замуж за такого же богатея? С приданым, чтобы собрать которое столько людей по миру пустили, а их дети теперь по дорогам милостыню просят?!

– Дарко, угомонись, – сказал Сокол. – Мы в чужой стране и не можем вмешиваться в здешние порядки. Что касается твоей просьбы, Йована, я не собираюсь поддерживать глупые предрассудки. Мы объяснили Лидии, что проклятья нет. Она взрослая девушка и сама выбирает, во что ей верить.

– Но… – начала было я, но Дарко перебил.

– Почему вы никогда не вмешиваетесь? Как вы можете спокойно проходить мимо, когда могли бы…

– Не мог бы, – отрезал Сокол. – Все, что я действительно могу, я делаю. А тебе советую руководствоваться не только эмоциями, но и здравым смыслом и учиться просчитывать последствия на несколько шагов вперед.

– Пока вы просчитываете, они… – Дарко замолчал, словно подавившись словами, злыми, обидными, развернулся и вышел из кабинета.

Неблагодарная свинья. Руки сжались в кулаки. Сокол столько для него сделал, терпит его выходки, носится, как с ребенком, а он в ответ вот так. Горя желанием высказать все, что думаю по этому поводу, я метнулась следом, но Сокол поймал меня за рукав.

– Оставь его. Пусть остынет немного.

– Да как он смеет так себя вести! Наглый…

– Довольно. Я сам сделаю ему замечание, если сочту нужным, – глядя на мое возмущенное лицо, Сокол вздохнул. – Тебе сложно его понять, тигренок, ведь ты живешь рассудком. А он сердцем.

– Дурак, проще говоря, – пробурчала я, и, предупреждая нарекание по поводу грубости, поспешно спросила: – А вы? Вы ведь тоже живете рассудком?

– Мне слишком много лет, чтобы позволять себе идти на поводу у чувств, – ответил он задумчиво. – Я просто живу, как получается. И делаю, что могу.

– Вы так много делаете для всех, кого встречаете! – воскликнула я. – Причем бескорыстно. Как он может этого не понимать!

– Он понимает. Просто вы пока очень молоды. А сейчас давай вернемся к делам.

Дела наши состояли в том, чтобы закрепить погодный фронт, как его называл Сокол, на долгое время. Нескольких дождливых дней недостаточно, для хорошего урожая нужны и дожди, и солнце, и чтобы того и другого хватало. Погодный фронт был необъятным, огромным, как само небо; казалось, не в силах человеческих управлять такой махиной. Но Сокол доказывал мне, что пусть медленно и трудно, но все же это возможно. День за днем мы разъезжали вдвоем по окрестностям, возвращались в поместье затемно, валясь с ног от усталости, но довольные проделанной работой. Вечерами прикидывали движения воздушных потоков и намечали путь на завтра. Именно такое занятие прервал Дарко своей дурацкой выходкой.

Дарко… Мы очень мало виделись эти дни. Все свое время он проводил с Кэринусом Рэем. Я никак не могла понять, что общего было у агента Банка Альба и угрюмого мальчишки, но тем не менее они прекрасно поладили. Не знаю, чем они занимались целыми днями, однако хозяева поместья вроде не жаловались. Напротив, эльфу удалось найти общий язык с бароном и его семьей, и даже постное лицо хозяйки озарялось улыбкой от его комплиментов. Сокол был доволен возможностью со спокойной душой оставить эту парочку без присмотра. А меня Кэринус Рэй почему-то невыносимо раздражал, и я надеялась, когда мы покинем Мирославию, он за нами не увяжется.

Но даже самая трудная и долгая работа рано или поздно подходит к концу. И вот настало прекрасное утро, когда Сокол сказал, что нам больше никуда не нужно ехать, только понаблюдать несколько дней, а после мы, наконец, сможем отправиться домой. Хозяева, конечно, принялись уговаривать не торопиться, отдохнуть у них и погостить еще немного. А мы с Дарко не смогли скрыть радости, хоть это и было неприличным. Даже обещание нового охотничьего сезона не соблазнило моих спутников. Мы хотели домой. Чего хотел Кэринус Рэй, я не знала, но и ему явно наскучило сидеть на одном месте.

После завтрака мы с Соколом лениво прогуливались по липовой аллее, слушая погоду и беседуя о том, о сем. Было солнечно и свежо после ночного дождя. Я наслаждалась прохладой, ароматами влажной травы и цветов, тем, что сегодня никуда не нужно ехать, а еще тем, что никто за нами не увязался, и мы болтаем наедине. Не знаю, почему мы вдруг заговорили о Дарко, но я вспомнила, о чем давно хотела спросить.

– Там, в лесу, когда мы боролись с демонами и призраками, как так вышло, что они смогли воздействовать на антимага? Почему он слышит зов?

– Возможно, стоит обсудить это с ним самим. Я не силен в духовной магии, но, думаю, смогу позвать Дарко. Меня он захочет услышать, – улыбнулся Сокол. О нет! И кто меня вечно за язык тянет. Сейчас сюда Дарко притащится, а так здорово было вдвоем.

Сокол зажмурился, словно прислушиваясь к чему-то. Мы остановились. Когда я было решила, что не сработало, из-за поворота вышел Дарко. Выглядел он растерянным. Увидев нас, подошел и посмотрел вопросительно.

– Это я тебя позвал, – сказал Сокол. – Скажи, что ты чувствовал.

– Беспокойство. Просто не мог на месте усидеть, и почему-то хотелось прийти именно сюда, – Дарко запнулся. – И еще захотелось вас увидеть.

– Некоторые виды магии духа действуют на всех, у кого есть душа. Конечно, на антимагов гораздо слабее – тогда, в лесу, потребовались усилия многих призраков, чтобы заставить тебя ненадолго подчиниться. Но в Университете тебя научат бороться с такими приемами, и со временем зов будет беспокоить не больше, чем желание почесаться.

– Получается, бороться со Стражами закона с помощью магии вообще бесполезно? – спросила я.

– Магия духа скорее сработает им на руку: чувствуя ее, они легко выйдут на след. К тому же есть особые воины, на них и эти чары не влияют. Бездушные. Пройдя обряд, они теряют почти все свои чувства. Страх, жалость, любовь, муки совести – все это для них пустые слова.

Дарко слушал, затаив дыхание. Я представила, что с ним могут сотворить подобное, и содрогнулась. Пусть лучше и дальше живет сердцем, дурень. Если в Университете его собираются лишить души, он не должен туда попадать. Неужели Сокол это допустит?

– Просто чудовищно, – выдохнул Дарко. – Как можно делать такое с живыми людьми?

– Они сами соглашаются на это, – ответил Сокол. – Чтобы стать более совершенным оружием. И тебе наверняка предложат подобное, слишком уж ты эмоционален. Потому и к зову так чувствителен. Но согласиться или отказаться – право твое.

– Я не оружие. И никогда на такое не соглашусь.

Сокол улыбнулся, взял Дарко под руку и отвел в сторону от меня на пятачок свободного пространства. Встал напротив. Вытянул перед собой руки ладонями вверх.

– Положи свои ладони на мои. Смелее, – Дарко повиновался. Некоторое время Сокол стоял, глядя ему в глаза. – Чувствуешь что-нибудь?

– Я… не знаю, – робко ответил антимаг.

– Убери руки.

Столбы пламени с ревом взметнулись вверх, заставив парня отшатнуться, а меня вскрикнуть. Мой наставник сошел с ума? Он же его чуть не спалил! Но Сокол продолжал смотреть на Дарко, и не думая погасить огонь.

– А теперь положи ладони обратно.

Дарко сделал это прежде, чем я успела мысленно произнести «неужели». Ни один мускул не дрогнул на его лице. Я, конечно, тоже доверяю Соколу, но не до такой степени безумна. Накрыв пламя, Дарко без следа погасил его.

– Тебе даже не приходится прилагать усилий, – сказал Сокол, – чтобы усмирить мою магию. Это в твоей природе, Дарко. Для таких, как я, ты оружие. Которое в умелых руках может стать совершенным.

Он убрал руки, и антимаг застыл, растерянно глядя на свои ладони. Потом вскинулся, собираясь что-то возразить, но Сокол слегка коснулся его щеки, призывая молчать. Дарко опустил ресницы.

– Дарко, послушай меня. Ты наделен редчайшим даром. Многие хотели бы оказаться на твоем месте.

– Я бы с радостью поменялся с любым из них.

– Не говори глупостей. Да, тебе придется много трудиться и принимать тяжелые решения. Но и возможностей у тебя будет куда больше, чем у других. Ты не выбирал, кем родиться. Но свой путь выбрать можешь. Подумай над этим хорошенько.

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, – ответил Сокол мягко, но почему-то стало не по себе от этих слов.

Молча мы продолжили прогулку. Я вспомнила, что Сокол обещал не отправлять Дарко в Университет раньше следующей весны. Когда это еще будет, почти через год! Настроение сразу улучшилось – за год многое может случиться. Я взяла Дарко под руку и бодро зашагала с ним рядом.

До дома мы дошли, забыв о неприятном разговоре; в конце концов, в последние дни нам нечасто удавалось побыть втроем. Подходя к крыльцу, мы говорили о дороге домой и не сразу заметили вышедшего навстречу слугу, деликатно пытавшегося привлечь внимание.

– Господин Радомир, вам передали письмо, – сказал он, когда это наконец удалось, вручил письмо и откланялся. Конверт был сделан из плотной дорогой бумаги, запечатан оттиском затейливого символа и слегка благоухал изысканными духами. Не подписан. Любовное послание? Я еле сдержалась, чтобы не нахмуриться. Наверняка Сокол ничего не расскажет. Но, вопреки моим ожиданиям, он тут же вскрыл конверт и прочел его содержимое. Лицо его при этом было, пожалуй, чересчур бесстрастным.

– Что-то случилось? – робко спросила я.

– Ничего, – ответил Сокол задумчиво. – Сестра нашего друга Рэя просит меня незамедлительно сопроводить его к ней. Думаю, нам стоит это с ним обсудить.

Он развернулся и направился в дом. Я двинулась было следом, но Дарко взял меня за локоть.

– Ну что ты ходишь за ним хвостом? Может, не для твоих ушей разговор.

– Тебя забыла спросить, – я посмотрела зло и выдернула руку, но за Соколом не пошла. И вообще в дом заходить не стала, дабы опять не утащили под каким-то предлогом на женскую половину. Лучше дождусь их решения в саду, наверняка Сокол придет рассказать о своих планах. По крайней мере, я рада буду наконец избавиться от Кэринуса Рэя.

Однако все оказалось не так-то просто. Мы выехали на следующее же утро, и по пути выяснилось, что с сестрой Кэринуса Рэя Сокол тоже давно знаком.

– Вот увидите, как она всем нам обрадуется, – уверял эльф. Сокол усмехнулся.

– Не думаю, – пробурчал он.

– Мне уже интересно, какая она, ваша сестра, – сказал Дарко. – Судя по всему, у нее ужасный характер?

– Что ты, она сущий ангел! Просто ей не повезло с окружением, – при этом Кэринус Рэй покосился на Сокола с таким выражением, что я поняла наверняка: между его сестрой и моим наставником явно что-то было. Надеюсь хоть, в прошлом. Неприязнь к эльфу перерастала в ненависть, пусть он и не был виноват. – Более того, готов поклясться чем угодно – ты потеряешь от нее голову. Лилианну по праву считают самой прекрасной женщиной по эту сторону океана. Да и до некоторых островов донеслись легенды о ее красоте. Так что будешь потом хвалиться друзьям знакомством с нею.

– Лилианна из рода Луциев – поверенный Банка Альба, – прервал Сокол равнодушным тоном. Или нарочито равнодушным? – С широчайшими полномочиями. Несложно догадаться, насколько уважаема и влиятельна эта персона. И Рэй прав, о ее красоте действительно слагают баллады. Мы давно знакомы, но в последнее время слегка повздорили, – Кэринус Рэй закатил глаза. Так они в ссоре? Я немного приободрилась. – Поэтому я удивлен ее приглашению.

– Радомир, милый, я же говорил, если бы не ты, то она бы вспомнила обо мне, лишь пересекая границу. И то не наверное. Она соскучилась и…

– Довольно, – прервал его Сокол. – Наши с Лилианной… разногласия сейчас не имеют значения. Прибавим ходу.

Он обогнал экипаж Кэринуса Рэя и вырвался вперед. Я последовала за ним, Дарко же остался рядом с каретой. Так мы и ехали почти до самой столицы. Вопреки опасениям, въезд в нее был не так загружен народом, как в Тарте. Для грузовых повозок и массивных экипажей заботливо предусмотрели отдельный проезд, благодаря чему всадников, пешеходов и легкие кареты пропускали весьма споро.

Город поразил меня. По рассказам Сокола я знала, что Салваторе-Град стал столицей относительно недавно и был выстроен на месте крошечного поселения, почти в чистом поле. И вот он возвышался единым ансамблем, оглушая путника строгой красотой фасадов, подавляя громадами церквей, подпирающих небо. На просторах площадей и прямых широких улиц я почувствовала себя букашкой. Великолепные сады и парки с фонтанами. Статуи святых. Витражи в церковных окнах. Столица Мирославии впечатляла своей сдержанной роскошью не меньше, чем ее деревни – бедностью и упадком.

Особняк, который Лилианна Луций нанимала в столице, располагался на одной из самых красивых улиц, недалеко от королевского парка. Дом окружал довольно большой для центра города сад, в котором уместился даже живописный пруд с золотыми карпами. Нас встретил дворецкий, проводил в гостиную размером с неплохой купеческий дом и удалился докладывать хозяйке.

Я осмотрелась. В отличие от сдержанного вида снаружи, внутреннее убранство богатых домов здесь было гораздо шикарнее чем все, что я видела на родине. Огромные зеркала в резных рамах. Колонны из редчайшего розового мрамора. Шелк, бархат, позолота, красное дерево. Много блеска и света. Хозяйка спустилась по широченной лестнице, застеленной красным ковром.

С досадой я признала, что молва не врет. Улыбаясь, отчего на персиковых щеках виднелись ямочки, такие же, как у брата, навстречу нам шла самая красивая женщина на свете. Она была высока и стройна, и сложного кроя платье, сшитое из множества локтей легкой жемчужно-серой материи, удивительным образом не скрывало ни высокой груди, ни тонкой талии. Угольно-черные волосы, убранные с лица, потоком живого шелка спускались по спине и, распадаясь на манер ласточкиного хвоста, ложились на пол.

– Приветствую вас, господа, – сказала она приятным грудным голосом, глядя на всех нас и ни на кого в отдельности. – Я рада видеть вас у себя в гостях и благодарна за заботу о моем брате. Надеюсь, он не доставил вам много хлопот.

Ее лицо было совершенным. Плавная линия подбородка, изящный нос, гордая посадка головы. Если бы у меня была камея с изображением ее профиля, я бы смотрела на нее часами. Да уж, Сокола можно понять. Мне даже немного его жаль. И все-таки, что между ними произошло? Я сдержала вздох. С такой мне не тягаться…

– Что же вы, – сказала Лилианна, вопросительно на меня глядя, – располагайтесь. Не стесняйтесь меня.

Боги, она такая милая! Оказалось, все уже расселись возле камина и удивленно на меня смотрят. Черт. Чувствуя, как краснеют щеки, я поспешно устроилась в кресле. Подали легкие закуски. Я украдкой наблюдала за Соколом, но он держался учтиво и доброжелательно и никак не проявлял своего отношения к хозяйке. Кэринус Рэй принял вид скучающего аристократа. Лилианна рассказала, что сегодня у нее будет скромный званый ужин с какими-то влиятельными фабрикантами и выразила надежду, что мы присоединимся.

– Признаюсь честно, они невыносимо скучны, – пожаловалась она. – Я не совсем понимаю, почему мы должны вести дела с этими выскочками. Те из них, кто все же имеют титул, получили его совсем недавно, благодаря связям. Их не во всех домах принимают!

– За ними будущее, сестренка, – заметил Кэринус Рэй. – Банк интересует их состояние, а не титул. Тот, кто сейчас протянет им руку помощи, в скором времени получит огромные средства и влияние. Мы же привыкли на шаг опережать других.

– Мы привыкли вести дела с аристократами. Имя тоже кое-что значит. Впрочем, не мне решать, увы… – она перевела взгляд на нас с Дарко. – Но к чему эти скучные разговоры сейчас, для них еще весь вечер впереди. Вам нужно отдохнуть с дороги.

Она вызвала дворецкого, и нас развели по комнатам. Потом меня искупали, намазали маслами и притирками, причесали, одели и предоставили самой себе. Чувствуя себя свежей и отдохнувшей, благоухая духами, я вышла на галерею с видом на сад. Устроилась в плетеном кресле рядом с кадками с цветущим жасмином и хотела было просидеть тут, любуясь бабочками и слушая птиц, до самого вечера, как вдруг заметила недалеко, за деревьями, какое-то движение.

Я лениво разглядывала мелькание чьего-то белого платья, пытаясь угадать, хозяйка ли гуляет в саду или кто-то из слуг, как вдруг они вышли на открытое место. Лилианна и Сокол. Промелькнули и снова скрылись из вида. Повинуясь внезапному порыву, я как можно незаметнее скользнула в дом, тайком от слуг пробралась до задней двери и прокралась в сад.

Они стояли возле увитой цветами беседки, на поляне, весьма кстати окруженной густым, аккуратно подстриженным кустарником. Совершенно не думая о том, что Сокол наверняка меня обнаружит, я нашла прореху в изгороди и прислушалась к их разговору.

– …глупое ребячество с моей стороны, – говорила она. – Но я невыносимо захотела тебя увидеть.

– Я тоже не должен был приезжать, – ответил Сокол. – Ничем хорошим наша встреча не закончится. Ты снова огорчишься.

– Не стоит об этом.

– Прости. Будь у меня хоть капля чести, я бы давно покончил с этим раз и навсегда, но я так и не нашел в себе сил… – Лилианна коснулась его губ, заставляя молчать. Из своего укрытия я не могла видеть его лица, но ее видела прекрасно. И то, как она на него смотрела, не оставляло сомнений. Она любит его, что бы между ними не произошло. Сокол поцеловал и отвел ее пальцы. – У нас никогда ничего не выйдет, ты же знаешь.

– Знаю. И очень злилась на тебя когда-то. За то, что предпочел мне свою магию. Помощь каким-то абстрактным людям. Бродяжничество и умозрительные конструкции. Но потом поняла, что ты такой, какой есть. Могу ли я требовать, чтобы ты изменился, – ее длинные, как стрелы, ресницы, дрогнули. – И разве тогда останешься тем, кого я любила?

– Обещаю, что допустил слабость в последний раз, – ответил Сокол. – Впредь постараюсь не тревожить тебя своим присутствием.

– Не надо так, – тихо ответила Лилианна. – Между нами столько непреодолимых преград, что мы устали о них биться. Я ни о чем не прошу, Радомир. Только не отталкивай меня, позволь видеть тебя хотя бы изредка. Мне хватит и этого.

И она подняла на него взгляд, в котором читалось столько всего, что даже камень бы дрогнул. Неужели Сокол от нее откажется? Ну чего он ждет? Поцелуй же ее, бесчувственный дурак!

"Йованна. Прошу тебя. Уйди".

Опа. Кажется, я забылась. Медленно, боясь шумнуть и выдать себя еще и перед Лилианной, я отступила назад, и когда достигла безопасного расстояния, припустила подальше от этого места. Лицо пылало, в голове толпились тяжелые, как камни, мысли. Запыхавшись, я плюхнулась на первую попавшуюся скамейку.

Вот оно как. А я-то удивлялась аскетизму своего наставника. Да не нужны ему ни дворцы, ни кареты, ни куча слуг, ни роскошь, ничего-то ему не нужно, и какая, в общем-то, разница, в замке ночевать или под небом. И всем-то оно может помочь, его могущество, только ему самому принесло ли счастье? Толку-то, что в королевстве его каждая собака знает, если он почти всегда один! Я вдруг почувствовала страшный обман, как будто поманили пряником, пообещали праздник, а на деле ничего не дали, и лишь пустые павильоны вокруг.

Стало невыносимо горько за Сокола. За Лилианну, самую красивую женщину на свете, которую отвергли. За себя, потому что на меня-то никто никогда не посмотрит так. С неба упали крупные капли, сначала редкие, потом чаще, тяжелее. Хлестали по рукам, по темени. Я сидела, съежившись под ледяным дождем, и хотела, чтобы он смыл меня, как пыль с дорожек.

Что-то темное мелькнуло перед носом. Подняв глаза, я увидела Дарко. Он стоял, весь промокший, и протягивал мне плащ. Я отвернулась.

– Уйди.

Плащ с шорохом опустился на плечи. Молча Дарко взял меня под руку и увел в дом, усадил перед камином. И ни о чем не спросил.