Текст книги "Укротители непогоды (СИ)"

Автор книги: Даша Семенкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

33

Буря слабела, но с нею слабел и Сокол. Вместе с Руженой, которая пришла в себя после недолгого обморока, так меня напугавшего, мы смотрели, как он сидел неподвижно и боролся со стихией изо всех своих сил. Мы чувствовали, как его магия, сперва такая мощная, тускнеет, утихает. Видели, как кожа его приобретает пугающий серовато-землистый оттенок, как западают щеки, черты лица становятся резче. Смотреть на это было страшно, но прервать его мы не решались.

Наконец, он свернул свою энергию, как бы втянул в себя то, что осталось. Прерывисто вздохнул и поднял веки. Невольно я вскрикнула и, оттолкнув вцепившуюся в мое плечо Ружену, кинулась к нему. Его глаза казались воспаленными из-за лопнувших сосудов, левый вообще чуть не целиком налился кровью. Зрачки были расширены, словно от боли.

– Не подходи, – хриплым, но решительным голосом велел он, поднимая руку в запрещающем жесте. – Ждите здесь, мне нужно набрать силу. Это ненадолго. Буря почти стихла, вы в безопасности.

– Но…

С видимым трудом Сокол поднялся и выбрался из нашего укрытия, даже не думая меня слушать. Мы с Руженой переглянулись и потихоньку последовали за ним. Отойдя на некоторое расстояние, он улегся плашмя на землю, раскинув руки. Некоторое время ничего не происходило, а потом…

– Иванка, смотри… – прошептала Ружена, – трава под ним. Она же мертвая!

Приглядевшись, я тоже увидела это. Трава под телом Сокола даже не засохла – она стала почти белой, будто ее высосали до оболочки. И это белесое пятно медленно расползалось. Вот в него попала отломанная еще зеленая ветка дерева и рассыпалась в труху, как старый пень. Архимаг вытягивал силу из всего, до чего мог дотянуться, не разбирая источников. Если бы одна из нас сейчас оказалась в зоне действия этой способности… Меня передернуло. Интересно, каково ему сейчас, ведь даже из одного источника усвоить энергию тяжело. Когда мертвая зона достигла ширины в несколько локтей, Сокол закончил и вернулся к нам. Шел он медленно, но вполне уверенно, и лишь бледность выдавала плохое самочувствие.

– Шторм до завтра точно не утихнет, – сказал он, усаживаясь рядом как ни в чем не бывало, – так что сегодня корабль за нами не придет. Заночуем на острове, а завтра поглядим. Вы отдыхайте, я поищу место под лагерь.

– Я с вами, – отозвалась я, поднимаясь. Он покачал головой.

– Нет. Ты останешься с Руженой.

Переведя на нее взгляд, я поняла, что он прав. Выглядела она готовой снова хлопнуться в обморок в любую минуту. Ладно. Это же Сокол. Он не пропадет. Я привалилась спиной к поваленному дереву. Хоть дождь и прекратился, было довольно ветрено, а одежда наша насквозь промокла, даже плащи не спасли. В ожидании наставника я решила немного нас высушить. Из-за усталости даже это давалось с трудом, но к возвращению Сокола я почти справилась. Ружена благодарно стиснула мою ладонь – сил на разговоры у нее не осталось.

Несмотря на протесты моей подруги, в лагерь Сокол нес ее на руках. За время прогулки он усвоил набранную энергию и выглядел заметно бодрее, только глаз так и остался жутко красным. Он нарубил лапника, натянул полог, низкий, чтобы не задувал ветер, и устроил вполне уютное лежбище, при взгляде на которое я поняла, что умру на месте, если не отдохну сейчас же. Но Сокол об отдыхе не думал – напоив Ружену какими-то снадобьями и уложив ее под полог, занялся сбором дров. Оставлять его одного на хозяйстве не хотелось.

– Шла бы ты тоже спать, – сказал Сокол, легонько касаясь моей ауры. – Едва на ногах держишься.

– А вы почему не идете?

– Я собираюсь готовить обед. Вы же проснетесь голодными, как волчата.

– Я почти совсем не устала, – соврала я, – и так взволнована, что дотемна точно не усну. Может, я приготовлю, а вы бы отдохнули?

– Эмм… – он замялся. – Извини, тигренок, но лучше уж я сам. У нас не так много провианта, да и твоя подруга не привыкла к такой… непривычной пище. Не стоит беспокоиться, милая.

Ах он! От возмущения запылали щеки. Да, я не лучший повар в королевстве, но он же сам не так давно говорил, что у меня вполне съедобно получается! Хотя… признаться честно, есть мою стряпню можно только очень сильно оголодав, да и то если поблизости не найдется лебеды с крапивой. Сокол улыбнулся.

– Иди отдохни. И не вздумай снова со мной спорить, а то я сам усыплю тебя.

Пришлось подчиниться. Я с удовольствием улеглась на расстеленный поверх душистого лапника плащ. Рядом, свернувшись калачиком, спала Ружена – тихо, даже дыхания было почти не слышно. Слушая шум волн и треск ломаемого Соколом хвороста, я заснула и проспала до самого вечера.

Штормило и на следующий день, но заметно меньше. На небе появлялись просветы, ветер стал теплым и не пытался сбить с ног. С утра и до вечера мы восстанавливали силы: ели, спали, валялись на песке, если солнце выглядывало из-за облаков. Облака мы не разгоняли – Сокол запретил. Он говорил, что я выложилась гораздо сильнее, чем самой кажется, и велел пока не применять магию. Впрочем, было неплохо и так. Бояться больше было нечего, делать тоже ничего не нужно, а чувство великолепно выполненной работы, почти что подвига, поднимало настроение и делало усталость приятной.

Корабль прибыл, когда солнце почти скрылось за островом. Небо заметно прояснилось, лишь над горизонтом клубились облака. Белоснежные паруса двухмачтовой шхуны сияли на фоне серого, неспокойного моря, подсвеченные золотистыми лучами. Глядя, как эта красавица подходит к берегу, я чуть не прыгала от восторга. Мы поплывем обратно на чудесном корабле! Разве такое путешествие может сравниться с кошмарным прыжком через портал? Конечно, времени оно займет больше, но я лучше буду неделю наслаждаться плаваньем, чем еще раз переживу несколько отвратительных минут перехода.

Скоро мне удалось разглядеть Дарко, который напряженно смотрел на берег, рискуя вывалиться за борт. Помахала ему рукой, он махнул в ответ. Шхуна причалила, и Дарко приплыл в шлюпке, которую отправили за нами. Он выскочил, едва она коснулась берега, и нерешительно замер, не дойдя пару шагов, переводя взгляд с меня на Сокола.

– Подожди, я сейчас для тебя что-нибудь подыщу, – сказал тот, опускаясь на корточки возле сумки.

Я заметила, что Дарко нездорово бледен, словно вместе с нами бурю века останавливал. Бедняга, наверное, так за нас волновался, что не ел и не спал толком. Шагнула ему навстречу, и он словно сбросил оцепенение, подошел, взял меня за руку.

– С тобой все в порядке? – спросил, оглядев внимательно, тревожно.

– Как видишь, – ответила я. – С нами всеми все в порядке. Это оказалось не так страшно, как говорили, и…

Он прерывисто вздохнул и притянул меня к себе. От возмущения я потеряла дар речи – да как он смеет, вот так, без разрешения, при всех меня… обнимать. Прижимать к себе так крепко, что в груди не остается места для дыхания. Сомкнуть руки на моей спине, отчего вдруг стало невыносимо жарко.

– С ума сошел? – пробормотала едва слышно. – На нас смотрят все!

– Тебя только это беспокоит? – он усмехнулся, щекоча дыханием, и убрал руки.

– Дурак! – я оттолкнула его, пусть с опозданием, но нечего тут, подхватила свою сумку, зашагала к шлюпке. За спиной они о чем-то говорили с Соколом, но я не обернулась.

Когда мы вышли в море, я узнала, почему Дарко имел столь бледный вид. Причиной тому оказалось вовсе не беспокойство о моей участи. Этот балбес совершенно не выносил качки. Волнение было довольно сильным, шхуна переваливалась с гребня на гребень, шла вразвалочку, ныряя носом. Меня это лишь развлекало, Ружена сперва бодрилась, но когда ее стошнило за борт сразу после слов, что качка ее вовсе не пугает, Сокол отправил ее в каюту к Дарко, где и провозился всю дорогу с ними обоими, пытаясь хоть как-то облегчить состояние наших сухопутных друзей.

Помня нелестный отзыв Сокола о море и кораблях, я пришла к грустному выводу, что сегодняшняя прогулка никого, кроме меня, не радует. Что бы они все понимали! Это оказалось даже лучше, чем я себе представляла. Шхуна, несущаяся на всех парусах, набегающие волны с пенными барашками, соленый ветер нет-нет, да и бросит брызги в лицо – не зевай! Рулевой четко знает курс, а матросы снуют по палубе, выполняя свою хитрую и трудную работу. Голоса и лица грубые, задубевшие от ветра и соли. Берег все дальше, вот уже остров растворился на горизонте, и со всех сторон лишь море, небо и ветер. Экипаж бросил им вызов, рискнул одолеть бескрайний, суровый простор, и покорит его снова и снова, возвращаясь на сушу лишь затем, чтобы найти повод опять выйти в море.

Впереди показалась земля, и стало немного грустно. Когда теперь доведется взойти на борт корабля? Судя по отношению моих спутников к таким путешествиям, впредь мы будем всеми силами их избегать. Но я твердо знала, что обязательно вернусь. Казалось, часть души запуталась в такелаже, уплыла по волнам, улетела на крыльях чайки. Я влюбилась в море, и это навсегда.

Вопреки моим ожиданиям, в порту нас не встречала ликующая толпа. Наставники уговорили городского главу обставить все без шума и суеты, поэтому горожанам никто о нас не рассказывал. Впрочем, здешний народ быстро узнавал слухи, так что молва о том, что это мы остановили бурю века, наверняка разнесется по округе, да еще и подробностями обрастет. Уж в чем-чем, а в сплетнях я знаю толк!

Итак, в порту нас встретили лишь госпожа Милена и кучер неброского закрытого экипажа. Все бы ничего, но одной из четверки запряженных в него лошадей была моя Огненка. От гнева я чуть было не растеряла весь страх перед магом хаоса. Как она посмела! Это так унизительно, к тому же сама ведь отдала Огненку мне и больше не имеет никакого права ею распоряжаться!

«Йована!» – раздался предостерегающий голос Сокола. Он бросил короткий взгляд в сторону Ружены. Черт. И ведь не скажешь ничего. Видя возмущение на моем лице, госпожа Милена усмехнулась. Коротко нас поприветствовав, она отвела Сокола в сторону и обменялась с ним несколькими фразами, которые мы не расслышали. Затем вернулась и подошла к Ружене. Та смутилась под ее тяжелым, пристальным взглядом.

– Ты хорошо себя показала, – сказала госпожа Милена, не отводя глаз. – У тебя определенно есть способности. Я хочу предложить тебе остаться моей ученицей. Не спеши с ответом, подумай, как следует. Дважды предлагать не стану.

– Вам обязательно говорить это здесь, – процедил сквозь зубы Дарко. – Сейчас.

– Да. Именно здесь и сейчас. Чтобы вы все знали, что я не лгу, не запугиваю и не принуждаю, и решение она примет добровольно. У этих девочек есть шанс изменить мир, а я просто даю им возможность сделать шаг в одном из направлений. Справедливо, не так ли, Радомир?

– Справедливо, – согласился Сокол и посмотрел на Огненку, а потом на нас с Руженой. – Но излишне жестоко. В твоем поступке не было необходимости, дорогая. Впрочем, что уж теперь. Выбор за тобой, дитя. Жизнь твоя, не нам решать, как ею распорядиться.

Ой ли? А как использовать ее в своих ритуалах, так можно было решать? Я стиснула зубы, чтобы со зла не ляпнуть чего лишнего, и покосилась на Руженку. Она стояла, задумчиво теребя кончик пояса, опустив ресницы. Какого черта с ней творится? О чем тут вообще можно думать?

– Тебе не нужно отвечать сейчас, милая, – сказал Сокол мягко. – Давайте уже поедем домой, нам всем не помешает отдых.

Мы уселись в карету, и кучер щелкнул кнутом, заставляя лошадей тронуться с места. Я поморщилась и переглянулась с Дарко. Его глаза горели от злости. Бедная Огненка! Рука Сокола легонько пожала мою ладонь. Да молчу я, молчу! Скорей бы уже доехать.

Стоило нам оказаться во дворе нашего особняка, как Дарко выскочил на ходу, чтобы быстрее распрячь Огненку. А потом сам увел ее на конюшню, бормоча под нос ругательства. Лицо госпожи Милены оставалось непроницаемым, Ружена посмотрела на них с удивлением. Я хотела было кинуться следом, но Сокол мысленно меня остановил.

– Что ж вы не сказали, что это любимая лошадка молодого барина, – сочувственно проговорил кучер.

– Ах, не ваше дело, – отмахнулась госпожа Милена и удалилась. Казалось, она потеряла к нам всякий интерес.

Сокол отправил нас по комнатам. Я старалась привести себя в порядок как можно быстрее, чтобы поговорить с Руженой наедине, заодно придумывая множество причин, по которым она ни в коем случае не должна соглашаться стать ученицей госпожи Милены. Черт возьми, Руженка ведь всю жизнь терпеть ее не могла! Боялась с детства. Ну почему она сразу не отказалась? Может, решила, что неприлично? Точно. Ну как я сразу не сообразила! Она же помешана на приличиях. Сделает вид, что подумала, а потом откажется.

Догадка переросла в уверенность, и я со спокойным сердцем завершила свой туалет, никуда не торопясь. Сейчас мы соберемся за ужином, и Ружена объявит, что не может бросить госпожу Агнию. Ну или скажет об этом за завтраком. Хотя нет, заставлять так долго ждать тоже неприлично. Сообщит сегодня. Напевая под нос, одетая в любимое платье, с волосами, уложенными горничной в незамысловатую, но очень идущую к лицу прическу, я вышла к столу в прекрасном настроении. Но пребывала в нем недолго.

– Госпожа Милена, я подумала над вашим предложением, – сказала Ружена еще до того, как подали десерт. С трудом, но мне удалось скрыть улыбку. – И с благодарностью его принимаю.

Я захлебнулась компотом и закашлялась. Сокол заботливо похлопал меня по спине. Руженка точно головой повредилась там, на острове.

– Ты… Ты не можешь! – воскликнул Дарко. Она уставилась на него с изумлением. – Ты не должна так поступать!

– Дарко! – Сокол встретился с ним взглядом. – Немедленно прекрати.

– Вы и это позволите, – сказал Дарко холодно, но в глазах его при этом читалась мольба. Ну почему он вечно что-то от Сокола требует! Я чувствовала, как начинаю закипать от злости. Тут все вокруг виноваты, только не Сокол, а он…

– Позволю. Потому что умею не вмешиваться, когда меня не просят. И советую тебе тоже освоить этот весьма полезный в жизни навык.

Они молча смотрели друг на друга. Наконец, Дарко опустил ресницы. Принесли десерт, и он начал разламывать ложечкой кусок торта, ни на кого не глядя.

– Наверное, мне стоило бы объясниться, почему я приняла такое решение, – сказала Ружена.

– Не думаю, – пробурчал Дарко.

– Да какая разница, – с досадой ответила я.

Она замолчала. Наверное, обиделась. Ну и ладно. Конечно, у нее найдется множество причин. Как и тогда, в детстве. Все что угодно можно оправдать, если постараться, даже предательство.

«Она ничего не знает, не забывай». Сокол. Он ко всем всегда добр, даже слишком.

– Прошу меня извинить, – сказала я, поднимаясь, – но я бы хотела позаниматься в библиотеке.

– С вашего позволения, я составлю ей компанию, – Дарко встал из-за стола за мной следом.

Но ни в какую библиотеку я не собиралась – не хотелось, чтобы меня там кто-то разыскал. Через заднюю дверь вышла на веранду, подумав немного, направилась в сторону сада.

– Куда собралась? – спросил Дарко. Все это время он шел за мной.

– Не знаю. Спрячусь где-нибудь в саду. А ты?

– А я хочу вообще сбежать куда-нибудь. Пойдешь со мной?

– Ты что! Ночь на дворе. Радомир нас убьет за такое.

Он пожал плечами. Вокруг лампы роились мотыльки, бились о стекло, отбрасывали мохнатые тени. Тьма за порогом казалась непроницаемой. Снизу доносился шум прибоя. Я поймала взгляд Дарко.

– Давай спустимся на берег.

– Давай.

Мы прокрались через сад к калитке и выскользнули в переулок. Я зажгла слабенький магический огонек – свет в соседних домах погасили, вокруг было темным-темно. Вдоль высокого берега мы дошли до круто сбегающей к морю мощеной дорожки и спустились по ней к самой воде. Уселись прямо на камни. Я отпустила огонек, и он завис в воздухе рядом с нами. Шум волн успокаивал, пахло влагой и водорослями. Морем.

– Не хочу отсюда уезжать, – сказала я вполголоса.

– А я хочу, – отозвался Дарко. – Пусть все это быстрее закончится. Не хочу их больше видеть.

– Они завтра же уедут. Госпожа Милена здесь задерживаться не станет. И все будет, как раньше.

– Будет, но… Уже осень наступила. А весной мне тоже придется уехать.

– До весны еще вся осень впереди и целая зима, – ответила я. – Уйма времени! К тому же ты ведь уедешь не навсегда?

Он развернулся и посмотрел на меня. В призрачном свете магического огонька тени на лице казались бледными, нечеткими, выражение его было почти не разглядеть.

– А если я вернусь другим? – спросил он странным голосом. – Если изменюсь там и стану таким, как они?

– Не захочешь – не станешь, – уверенно парировала я. – И вообще, ты – это ты, чего выдумываешь?

– Как у тебя всегда все просто, – его губы изогнулись в подобии улыбки. – Хорошо быть тобой, наверное.

– О, просто замечательно! – я вскочила с места и сбросила туфли. – По крайней мере, гораздо веселее, чем тобой.

Стянув чулки, я подобрала юбки и подошла к самой кромке прибоя, позволив набежавшей волне захлестнуть босые ноги. Какое блаженство! Вода освежающая, но не холодная, так и манит искупаться. Здесь и купальня имеется, вон она, белеет на фоне моря. Увы, у меня не было подходящей одежды, а снова бегать перед Дарко в сорочке вовсе не хотелось. Пока я с сожалением разглядывала купальню и мостки, большая волна окатила до колен, намочив подол и обдав брызгами. Я взвизгнула, отбежала, споткнулась и чуть не растянулась на мокром песке.

– Да уж, веселья через край, – сказал Дарко, подхватывая меня и помогая удержаться на ногах. – Еще и промокла. Идем.

– Никуда я не пойду, – вспыхнула я и выдернула руку. – Хоть раз выбрались посидеть ночью у моря. Если хочешь, иди один. Я хочу посмотреть купальню.

С этими словами я обула туфли на босу ногу, подхватила чулки и решительно направилась к мосткам. Дарко шел следом – песок скрипел от его шагов.

– Я не хочу пока возвращаться, тем более без тебя. Но твое платье теперь мокрое…

– Ну и что? Ночи теплые.

Мы миновали пружинившие мостки и зашли было в купальню, но там и вправду было темно, хоть глаз выколи. Снова зажигать огонек не хотелось – глаза только привыкли к ночному мраку. Я обошла резной павильон и уселась на дощатый настил, свесив ноги над водой. Дарко устроился рядом.

– Знаешь, я очень боюсь, что, когда мы снова встретимся, ты тоже станешь совсем другой.

– Вот еще, – ответила я. Потом немного подумала и добавила: – Хочешь, пообещаем друг другу, что навсегда останемся такими, как сейчас? Если будет нужно, то для всех можно будет притвориться, что мы изменились, но на самом деле мы будем знать, что это не так.

Он протянул было руку, чтобы коснуться моего лица, но передумал и убрал ее.

– Я обещаю, что как бы оно ни сложилось, я никогда не буду тебя ненавидеть, – сказал он едва слышно. – Этому никто не сможет меня научить.

Я почему-то смутилась и не нашлась, что ответить. Но, кажется, ответа он и не ждал. Мы посидели еще немного, слушая, как волны шепчутся с берегом о своих секретах, а когда вернулись домой, платье мое почти высохло, тусклый свет одинокой лампы горел лишь в окнах гостиной, и никто нас не встретил.

34

– Ты судишь поверхностно, тигренок, – сказал Сокол. Порыв холодного ветра с моря растрепал его волосы, пробрался под мою шаль. Я поежилась. – Попробуй посмотреть на ситуацию с другой стороны.

– По-моему, все ясно, с какой стороны не смотри, – ответила я, прячась от ветра за увитой виноградом решеткой. – Конечно, Ружена ничего не знает, но ее поступок – предательство. И госпожа Милена подстроила все это из мести. Подло, низко и…

– Достаточно. А ты не думала, что на самом деле Милена спасла Огненку от смерти? Пусть таким способом, но другого выхода не было. И потом не бросила, несмотря на то, что Огненка даже ни разу с ней не заговорила за все время. А устроить, чтобы отбывающей наказание преступнице разрешили покинуть Университет, наверняка было непросто, не представляю, как ей это удалось.

– Она все это сделала, чтобы отомстить…

– Ты правда так считаешь? За столько лет любому надоест такая мелочная месть. Как бы то ни было, каждая из них уверена, что виновата другая. Дело не в том, кто прав, а кто нет. К обидам, вражде и злобе их привело неумение прощать. Поставить себя на место другого. Оступиться может каждый, твой выбор – пнуть упавшего или протянуть ему руку.

Сокол похлопал меня по плечу и ушел в дом, тихо прикрыв за собой дверь. Я подошла к перилам, влажным от пролившегося ночью дождя. Задумчиво провела по ним пальцами, размазывая холодные капли. Море опять штормило, небо было серое, мрачное, хотя солнце взошло. Осень здесь наступала внезапно, приводя с собой дожди и ветра, и вот уже на веранду с утра не выйти без шали.

Я смотрела на волны и думала о словах Сокола. Умение прощать? Да что там уметь-то? Либо ты простил, либо нет, вот и все. И вообще, если все подряд спускать с рук, то… не знаю… ни к чему хорошему это точно не приведет. Есть вещи, которые прощать нельзя, и точка.

Оступиться может каждый.

Да, но если этого каждого всякий раз прощать, то он так и будет. Вот, например, Ружена… Я вспомнила, как мы жили в Университете. Она ведь всегда была на моей стороне. И сюда приехала. А я до сих пор помнила детскую обиду, как последняя дура. Быть может, в чем-то Сокол и прав. Черт возьми, я не хочу, как Милена, всю жизнь всех вокруг ненавидеть! Я никогда не стану такой. Мы такими не станем. Решительно развернувшись, я едва не столкнулась с Дарко, который в этот момент выходил на веранду и преградил мне путь.

– Ты чего? – спросил он, нахмурившись.

– Мне нужно срочно поговорить с Руженой. Пусти.

– Да она еще спит наверняка, – он посторонился, позволяя зайти в дом.

А ведь и правда. Хоть в Университете просыпались довольно рано, но все же не с восходом солнца, как крестьяне и бродяги. Это мы привыкли к такому распорядку, а Ружена вряд ли выйдет до завтрака. Я растерялась и остановилась, не зная, куда себя деть. Дарко передумал выходить на веранду и теперь насмешливо меня разглядывал, скрестив руки на груди.

– А ты что застыл? Шел куда-то? Вот и иди.

– Мне скучно. Радомир запретил покидать дом, велел спуститься к завтраку и потом проводить гостей. Хотя какие они нам гости, мы здесь не хозяева даже.

– Какая разница, мы вообще нигде не хозяева, – я пожала плечами и стряхнула капли влаги с шали. – Пойдем на кухню, у них наверняка есть какое-нибудь горячее питье.

– Судя по запаху, у них есть еще и булочки, – сказал он, довольно прищурившись. Я принюхалась. Действительно, снизу доносился самый вкусный в мире запах свежей выпечки. Мы наперегонки поспешили к его источнику.

До завтрака поговорить с Руженой наедине так и не удалось – она вышла в сопровождении своей новой наставницы. За столом все выглядели спокойными, вели светскую беседу и обсуждали предстоящий отъезд. Госпожа Милена выразила сожаление, что мы не можем сопровождать ее в пути, на что Сокол с подобающей учтивостью сослался на неотложные дела в Злата Горе. Мы с Дарко украдкой переглянулись. Насколько мы знали, его ничто здесь не держало. Видимо, он просто не хотел больше провоцировать нас на ссоры.

Потом гостьи удалились, чтобы собраться и отдать все необходимые распоряжения перед поездкой, и мы снова не поговорили. Я не знала, куда себя деть. В сад не выйдешь, все мокрое после дождя. Если запереться в комнате – точно Руженку упущу, да и скучно. Пришлось взять какую-то книгу для вида и устроиться в гостиной. Отсюда я увижу, если кто-то соберется покинуть дом.

Время поползло улиткой. Ко мне долго никто не подходил, только горничная несколько раз пробежала мимо, видимо, выполняя поручения госпожи Милены. Бедняга. Наверняка слуги тоже ждут не дождутся ее отъезда. Интересно, есть ли в мире хоть один человек, кроме Сокола, который бы ее не боялся? Разве что Дарко. Он вообще на магов плевать хотел. Интересно, где он шляется? Я подошла к окну, выходившему во двор, и увидела, что кучер уже запрягает лошадей.

– Иванка!

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась. Надо же, задумалась и не заметила, как Ружена зашла в гостиную. Она стояла чуть поодаль, так, чтобы ее не было видно снаружи, и выглядела растерянной.

– Где ты ходишь, я тебя все утро разыскиваю! – воскликнула я, хватая ее за руку и увлекая к диванчику в дальнем углу.

– Правда? Прости, меня госпожа Милена задержала. С ней так сложно. Еле удалось найти минутку.

– Тебя никто не заставлял соглашаться, – насупилась я. Она еще и жалуется!

– Я знала, что будет непросто, – в ее глазах загорелся странный огонек, что-то смутно напомнивший. – Но я хочу стать хорошим магом, а она может меня такому научить!

Глядя на ее лицо, я вспоминала, на что похоже это фанатичное выражение. Так горели глаза у госпожи Милены, когда она отправляла нас через портал. А еще у монахов в Мирославии, когда они говорили о своем боге. Взгляд человека, который нашел смысл всей своей жизни и не остановится ни перед чем.

– Теперь, когда мы связаны этим ритуалом, я не могу, не имею права пренебрегать такой возможностью, – продолжала она. – Представляешь, чего мы сможем добиться вместе?

– Ружена, – я вспомнила, зачем ее искала. – Прости, что все это время вела себя с тобой не очень по-дружески. Ты столько для меня сделала…

– Ну что ты, – отмахнулась она. – Это все детские глупости. Забудь.

Ей было все равно. Она смотрела вперед и видела там великие свершения. Я вспомнила, как Огненка, а потом Милена говорили что-то о судьбе, связывавшей нас. О том, что мы можем изменить мир. Моего мнения, конечно же, никто не спрашивал.

Она говорила и говорила. О том, что теперь мы точно не расстанемся насовсем, и когда встретимся вновь, возможно, она назовет меня госпожой Иванкой. О том, какая она, оказывается, удивительная, эта магия хаоса. О том, как она мне немного завидует, ведь я умею ходить в сны и приводить хаос в мир, но быть магом порядка тоже очень здорово, а главное, не запрещено… А я слушала, слушала, слушала. На моих глазах Руженка, которую я знала с детства, становилась какой-то другой, и ничего с этим теперь не поделать.

Наш разговор прервала горничная, которую госпожа Милена послала разыскать свою ученицу. Ружена наспех поцеловала меня и убежала, пообещав найти минутку, чтобы поболтать до отъезда. Снова стало тихо, только теперь еще и грустно. Может быть, Дарко был прав, и когда он вернется, я тоже изменюсь? Может, я уже меняюсь? Непроизвольно ощупала лицо – оно, конечно, было прежним. Ну уж нет. Я-то буду такой, какой сама хочу. Этого за меня никто не решит.

До отъезда Ружены нам так и не удалось больше поговорить. Вскоре мы все собрались, чтобы проститься, и вот она села в экипаж вслед за госпожой Миленой, лошади тронули с места, а она махала мне из окна, улыбаясь, пока не скрылась за поворотом.

– Вот и все, – сказал Сокол немного погодя. – Теперь точно все закончилось, и мы можем немного отдохнуть. Чем бы вы хотели сегодня заняться?

– Побыть дома, а вечером где-нибудь поужинать, – отозвался Дарко. Ну что за скучный дурак!

– Конечно, сходить в город! – перебила его я. Сидеть до вечера и грустить? Ну уж нет! – Прогуляться, послушать, о чем люди говорят. Да и в торговом квартале мы еще не были. Давайте сходим, хоть ненадолго, пожалуйста!

– Хорошо, – согласился Сокол, смеясь. – Только при условии, что ты не скупишь половину товара в лавках.

– Только то, что смогу унести, – пообещала я и убежала собираться, пока он не передумал.

В торговый квартал мы отправились сразу же, как сказал Сокол, чтобы покончить с этим до обеда. Знал бы он, на что согласился! Когда меня, наконец, удалось с помощью уговоров, хитрости, воззваний к совести и угроз оттуда увести, время обеда давным-давно прошло, а кошель Сокола прилично опустел. Они с Дарко тоже себе кое-что прикупили из нужного, но лавочки и уличные лотки им быстро надоели. Я же готова была неделю здесь ходить без сна, еды и отдыха.

Чего тут только не было, глаза разбегались! Воистину в Злата Горе можно было раздобыть все, что есть на белом свете. Я перемерила целый ворох платьев, блуз, кафтанов и странной одежды, которой и названия-то не знала. Приобрела чудесные сапожки к осени, благо, все равно скоро нужно было их покупать. Подразнила говорящего попугая, который надулся и обложил меня такой витиеватой руганью, что удивил даже своего хозяина. Съела самый большой в мире ярко-красный леденец на палочке…

Словом, тут было невообразимо весело и интересно, и я никак не могла понять, почему Сокол и Дарко моего восторга не разделяли, а, напротив, с каждым очередным «Смотрите!» становились все мрачнее. В конце концов они сослались на то, что обед мы проворонили, денег с собой взяли не так уж много, и вообще. Что вообще, я не совсем поняла, но Сокол посмотрел на меня таким взглядом, что я решила не уточнять.

Пришлось покинуть торговый квартал и идти в трактир обедать. Правда, запеченная с пряными травами рыба немного утешила – есть в самом деле хотелось невыносимо. Да и ноги гудели от усталости. С наслаждением вытянув их под столом, я перебирала выклянченные у Сокола хорошенькие штучки. Крошечный серебряный кубок с причудливой гравировкой. Табличку из загадочного сплава с письменами на неизвестном языке, судя по ауре, очень древнюю. Нить мелких, но удивительно красивых жемчужин, доставшихся мне по смешной цене…

– Вот сорока, – съязвил Дарко. – Все, что блестит, в карман тащишь.

– Дурак, – пробурчала я, пряча сокровища. – Не умеешь веселиться – не мешай другим.

– Я вижу, тебе не очень-то нравится Злата Гора, Дарко, – сказал Сокол. – Не волнуйся, мы пробудем здесь немногим больше недели. Погода установилась спокойная, так что можно готовиться к отъезду. Выше нос, тигренок, там, куда мы собираемся, тебе тоже наверняка понравится.

– А куда мы собираемся? – переспросила я с интересом.

– Как я и обещал, зиму мы проведем на краю света. Где не одно, а целых два моря, настоящие черти и городок Унру.

Глядя на мое обрадованное лицо, он улыбнулся. В глазах Дарко промелькнуло любопытство. Оказалось, об этом месте он ничего не знал, и по дороге домой Сокол рассказывал ему о загадочном крае, где холмы стонут, жители почти так же суровы, как природа, в море отваживаются выходить лишь пираты и контрабандисты, а черти живут бок о бок с людьми.

Неделя в Злата Горе пролетела, как мгновение, и вот настала предпоследняя ночь. Возможно, Сокол уехал бы раньше, но сегодня было полнолуние. Мы все хотели, чтобы Огненка провела его не в поле или на постоялом дворе, а здесь, в городе у моря, в красивом доме на берегу. Я думала, что они с Соколом снова отправятся в город развлекаться на всю ночь, но Огненка предпочла остаться с нами.

– Иванка, ты такая молодец, – едва войдя в дом, она немедленно кинулась меня обнимать. Черт возьми, как все-таки они с Руженой похожи! – Я знала, что у вас получится!