Текст книги "Дворец иллюзий"
Автор книги: Читра Дивакаруни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Что будет, если он станет моим мужем? Тревога росла в моей душе. Я любила его, но совсем иначе, не так, как должно любить мужа.
Кришна улыбнулся, на лице появилась давно знакомая, насмешливая улыбка:
– Не волнуйся, Кришнаана, я не собираюсь сражаться против моего друга Арджуны. Также не будет этого делать и Баларама. Мы знаем, твоя участь уведет тебя совсем в другую сторону.
Я была раздосадована такой откровенностью. Я смотрела на пол, состоящий из разных кусочков мрамора, намереваясь более ничего не показывать своим видом.
– Но я буду там, – сказал он. – В этот решающий день я помогу тебе и предостерегу тебя от неверного выбора.
Я подняла взгляд на Кришну. Что он имел в виду? Ограниченная этим состязанием – что я могла выбирать?
Его глаза были холодны и непроницаемы. Сидящий позади него Дхри наблюдал за угасающим днем и время от времени зевал. Придумала ли я слова Кришны? Или он нашептал их мне, так, что их услышала только я?
* * *
В зал вернулся художник, согнувшись под тяжестью двух портретов в серебряных рамах, которые Кришна с нетерпением у него отобрал.
– А почему ты не показал принцессе портреты Пандавов? – спросил он.
Художник колебался. Было видно, что он боится снова вызвать гнев Кришны, но наконец он прошептал:
– Ваше высочество, они мертвы.
Мое сердце глухо и неровно забилось. Что он такое говорит? И почему Кришна или Дхри не возражают ему? Неужели художник сказал правду? Не поэтому ли Дхри такой мрачный?
– Что ты знаешь об этом? – спросил Кришна слишком спокойно.
– Случился пожар, – стал рассказывать художник. – О нем рассказывали все странствующие торговцы. В Варанвате, куда пятеро принцев приехали, чтобы провести праздничные дни со своей матерью, несчастной вдовой Кунти. Дом, в котором они остановились на ночь, сгорел дотла. Все, что осталось от них – лишь кости. Люди считают, что это было убийство. Некоторые говорят, что дом был пропитан смолой, поэтому он так быстро сгорел. Но конечно же никто не осмеливается обвинять Дурьодхану.
– Я слышал то же самое, – воскликнул Дхри. – Какая утрата для всего Бхарата!
У меня закружилась голова. Какая-то часть меня была объята ужасом от услышанного, но при этом я не могла не думать о себе. Страх делает нас эгоистами. Если Арджуна погиб, что будет со мной? Если ни один из правителей не пройдет испытание, сваямвара не будет иметь смысла. Моего отца обвинят в том, что он придумал заведомо невыполнимое задание, а я останусь старой девой до конца своих дней. Но это было еще не самое страшное. Оскорбленные цари могут объединиться и выступить против моего отца, а потом поделить между собой трофеи побежденного королевства, включая и меня.
– Кришна, – произнес Дхри дрожащим голосом, – что нам делать? Уже слишком поздно отменить сваямвару?
– Мой дорогой мальчик, – ответил Кришна с необъяснимым воодушевлением, – неужели ты так ничему и не научился у брахмана, который дает тебе уроки? Принцы не должны впадать в панику, пока сами не проверят, насколько правдивы слухи.
– Но кости…
– Кости могут принадлежать кому угодно, – перебил его Кришна, пожав плечами и сделав знак художнику, чтобы тот принес портреты Пандавов.
– Как ты можешь быть уверен, что они живы? – не унимался Дхри. И тут же, округлив глаза, он спросил: – Или ты что-то слышал от них?
– Нет, – ответил Кришна. – Но я бы почувствовал, если бы Арджуна был мертв.
Мне хотелось поверить Кришне, но меня мучили сомнения. Разве можно полагаться на предчувствия? По крайней мере, мое сердце не было на такое способно.
– Вот пятеро братьев Пандавов, – тожественно произнес художник, снимая покрывало с портрета, на котором был изображен один из моих потенциальных мужей.
* * *
Позже Дхаи-ма скажет: «У него слишком темная кожа и упрямый взгляд. Старший из братьев – как там его? Юдхиштхира? Он выглядел гораздо более спокойным. Ты видела, какой он крупный и какие у него ровные белые зубы? Может, тебе лучше выйти замуж за него? Он все равно станет царем, его дядя раньше или позже обязательно передаст ему власть».
– Но Арджуна выше! – возражала я дерзко, пытаясь отогнать другой образ с печальными глазами, который не выходил из моей головы. – А ты видела шрамы на его плечах? Они говорят о его храбрости.
Дхаи-ма сморщила нос.
– Как я могла не заметить их? Они были похожи на земляных червей. Если все, что тебе нужно – это высокий рост, тогда выбирай второго брата, Бхиму. У него такие огромные мускулы! Я слышала, что ему легко угодить. Достаточно накормить его большой порцией вкусной еды, и он будет твоим на всю жизнь!
– Разве не ты рассказывала, как Дурьодхана с легкостью обманул Бхиму, словно ребенка? Он дал ему рисовый пудинг, а потом, когда Бхима потерял сознание, бросил его в реку? С Арджуной бы никогда такого не случилось, потому что он умен. Это видно по его острому носу и точеному подбородку.
– Точеному! – фыркнула Дхаи-ма. – У него ямочка на подбородке и взгляд. От таких мужчин одни хлопоты, я-то уж знаю! А если тебе так важно, чтобы твой муж был хорош собой, то выбирай тогда одного из младших братьев-близнецов. У них глаза – словно лепестки лотоса, золотистая кожа, а тела как молодые деревья шала, – сказала Дхаи-ма, причмокнув в знак одобрения.
– Ради бога, Дхаи-ма, они слишком молодые для меня! Я предпочитаю зрелых, уверенных в себе мужчин.
Дхаи-ма раздраженно вздохнула.
– Я так понимаю, что тебе понравился Арджуна, и тебя не переубедить. Тогда хотя бы постарайся не допустить, чтобы он помыкал тобой. Хотя твой разум слишком замутнен всякими романтическими мыслями, чтобы послушать моего совета.
– Когда я выйду замуж, я заберу тебя в свой новый дом, так что у тебя будет возможность давать мне советы, – сказала я, и мы обе рассмеялись. Однако мы тут же притихли. Хотя мы и шутили, но лишь для того, чтобы скрыть беспокойство. Дхаи-ма обняла меня. Почувствовала ли она, как колотилось мое сердце, словно лошадь, не желающая слушать наездника? Как же мне хотелось поговорить с Дхаи-ма о том человеке, чье имя я даже не смела произнести вслух! Карна. Снаружи, в ночи цвета чернил, кричали птицы, чьи печальные голоса то приближались, то удалялись от стен дворца.
10
Рождения
Мне очень хотелось знать, как выглядит Кунти.
Как я тогда считала, было бы разумно подготовиться на случай, если она станет моей свекровью. Возможно, ее лицо расскажет мне, что кроется у нее внутри (я не забыла предупреждение колдуньи). Но у художника не оказалось ее портрета. Вместе с извинениями он прислал мне другие портреты, в том числе и портрет Гандхари, матери Дурьодханы, которая к тому же приходилась Арджуне тетушкой.
Портрет был небольшой, но плохо написанный, похожий на те, что выполняются рукой ученика в подмастерье. Может быть, не было никакого спроса на портреты уже замужних женщин, даже если они были царевнами? Дхаи-ма и я долго пытались разглядеть черты ее лица, но широкая белая повязка на глазах утаивала их.
– Ты знаешь, как случилось, что она носит эту повязку? – спросила Дхаи-ма. – Когда она узнала, что ей суждено выйти замуж за слепого Дхритараштру, она закрыла глаза белой повязкой, заявив, что не хочет наслаждаться удовольствиями, которых был лишен ее муж. Говорят, с тех пор она никогда ее не снимала.
Я слышала эту историю, или точнее, песню, которую сочинили в честь ее преданности мужу (время от времени отец посылал ко мне в покои певцов, в надежде, что их песни привьют мне подходящие воззрения, а также предостерегут меня от опасных мыслей). Хотя между собой я и Дхаи-ма согласились, что такое самопожертвование не было разумным.
– Если мой муж был бы слеп, то я бы, без сомнения, позаботилась о том, чтобы мои глаза были открыты, – сказала я. – Так я могла бы описывать ему все, что происходит вокруг.
У Дхаи-ма было собственное мнение на этот счет:
– Возможно, мысль о том, что она выйдет за слепца, была ей ненавистна. Но поскольку она принцесса, она не могла избежать этого брака. Вероятно, она завязала себе глаза, чтобы не видеть его каждый божий день.
Должно быть, портрет был выполнен давно. На нем Гандхари была изображена совсем юной. Завитки волос ниспадали на ее лоб. Казалось, она прислушивалась, словно пытаясь компенсировать отсутствие зрения. Я гадала, жалела ли она о своем решении, предпочтя добродетель, свойственную женам, власти, которую она могла обрести, став проводником и советником слепому королю. Но она дала клятву, тем самым поймав себя в сеть из собственных слов.
Замужество Гандхари – хотя она пожертвовала стольким ради него, – как и замужество Кунти, было не из счастливых. Позже я думала, не это ли обстоятельство придавало им силу? Вероятно, такова тенденция, что у сильных женщин несчастливые браки. Эта мысль не давала мне покоя. Дхритараштра был жестким человеком. Он никогда не задумывался, почему из всех братьев он был выбран старейшими лишь потому, что был слеп. Хотя он заверял, что любил своего младшего брата – возможно, он действительно его любил, – он был странным человеком с противоречивым характером. Целью всей его жизни был сын, который бы мог унаследовать трон отца. Но в этом и была проблема: несмотря на все его старания, Гандхари долго не могла забеременеть. Когда же она наконец узнала, что ждет ребенка, было уже поздно. Кунти уже ожидала появления на свет Юдхиштхиры.
Прошел год. Потом другой. Родился Юдхиштхира. Поскольку он был первым мальчиком в этом колене, то старейшины заявляли, что трон будет принадлежать ему. Разведчики Дхритараштры принесли печальные известия: Кунти снова забеременела. Теперь было две помехи между Дхритараштрой и его желанием. Живот Гандхари все рос и рос, и вскоре стал похож на огромный улей, но роды никак не наступали. Возможно, расстроенный царь выругал ее, но вероятнее, что он сделал одну из служанок своей любовницей, и это довело Гандхари до отчаянного поступка. Она била себя по животу до тех пор, пока не начала истекать кровью. Вследствие этого на свет появился не ребенок, а огромный бесформенный шар плоти.
– Дворец буквально загудел, – сказала Дхаи-ма, – люди бегали по дворцу, размахивали руками, кричали, обвиняя во всем демонов. Пока Гандхари лежала без сознания, слепой царь, ошеломленный, сидел на троне. К счастью, появился святой. Он разрезал шар на сто один кусок и приказал принести кадки с маслом (ровно столько, сколько было кусков). Он поместил куски в кадки с маслом и предостерег открывать их в течение года. Так на свет появился Дурьодхана, его братья и сестра Духсала. Возможно поэтому он так дружен с Карной, который появился на свет тоже довольно странным образом.
– Неужели больше никто не рождается обычным способом? – спросила я, чувствуя, как горят мои щеки.
Дхаи-ма строго взглянула на меня. Но если у нее был вопрос, она не задала его. Может, потому, что она не знала, что делать с ответом?
– Да, с тобой надо держать ухо востро! – воскликнула она, фыркнув, и продолжила свой рассказ:
– Большинство людей полагает, что Адхиратха, возничий колесницы, приходится Карне отцом. Но наш конюх, который работал некоторое время в Хастинапуре, рассказал совсем другое. Однажды утром, отправляясь на молитву к реке Ганга, Адхиратха нашел Карну в деревянной корзине, плывущей по реке. Ему была от силы неделя.
– Эта часть истории не такая уж и редкая. Иногда аристократки, не желая иметь проблем, избавляются от того, что не спрятать, именно таким путем. Но этот ребенок был особенным: с золотыми кольцами в ушах и золотыми доспехами на груди, которые нельзя было снять, так как они являлись частью его тела. Адхиратха поверил, что боги ответили его мольбам и послали ему Карну, так как у него самого детей не было.
Возможно, Адхиратха не совсем ошибался. Я вспомнила таинственное выражение на лице Карны, которое я видела на портрете. Он выглядел так, словно когда-то где-то его коснулась рука божества. Я выискивала возможность купить этот портрет, чтобы спрятать его и смотреть тогда, когда мне захочется. Но, конечно, я не могла совершить ничего подобного. У принцесс нет никакой личной жизни.
Поднимая свое тучное тело с пола, Дхаи-ма взглянула на меня еще раз:
– Я лучше займусь работой. И ты, как всегда, опаздываешь на урок танцев.
Она остановилась в двери. В этот раз ее предупреждение прозвучало намного более угрожающе:
– Иногда я слишком много говорю. Надеюсь, ты знаешь, что для тебя полезнее будет забыть эту историю и вести себя так, чтобы отцу не было за тебя стыдно.
Я знала, на что намекала Дхаи-ма, и она была абсолютно права. Но мое непослушное сердце вновь возвращалось к Карне, его невзгодам. Мы оба были жертвами родительского отказа. Поэтому ли его история нашла такой отклик в моей душе? Но нельзя сравнивать мое страдание с его мучением. Вновь и вновь я представляла мать, которая его покинула, – я совершенно была уверена, что именно она положила его в корзину и бросила в реку, а не боги. Закрывая глаза, я видела, как она склонилась над водой, чтобы бросить ребенка – ее собственную плоть – в ночное течение реки. Я представляла ее очень молодой. Она не вздыхала, не лила слез. Она беспокоилась лишь за свою репутацию, сильнее укутывая голову платком. Всего лишь на мгновение она оглянулась, затем поспешно ушла. Она сняла все украшения, оставив их в тумбочке, надев на себя самое старое сари. Было бы ужасно, если стражник обнаружил бы ее так далеко от родительского дома в час, когда только проститутки выходят на улицу. Она шла домой немного неуверенной походкой. Наконец-то все было сделано.
Мое сердце страдало за обоих: и за мать, и за ребенка, потому что я, еще хорошо не зная жизни, считала, что такое никогда не случалось прежде. Всю оставшуюся жизнь она будет печалиться о сыне, не зная, где он. Проходя мимо красивого мужчины, она будет спрашивать себя: «Может, это он?» Каждое утро, они будут просыпаться в одном городе, с одной и той же мыслью – мыслью друг о друге. В ярости и печали они оба будут сожалеть, что ей не хватило храбрости избрать другой путь.
11
Скорпион
Дхри сказал:
– Я рассказываю тебе это против воли Кришны.
– Почему он не хочет, чтобы я знала?
– Скоро ты узнаешь. А сейчас слушай.
* * *
«Эта история началась с великого состязания в Хастинапуре, где Дрона решил, что достигшие совершеннолетия принцы готовы продемонстрировать свои боевые навыки.
Арена гудела в предвкушении, городские жители, знать и простолюдины, желали увидеть, на что способны принцы. После состязания один из принцев должен был стать их царем. В толпе уже назревали разногласия. Многие прославляли имя Дурьодханы, ведь он был смел, хорош собой и невероятно щедр. Даже сегодня, подъезжая к месту проведения состязаний, он бросал в толпу пригоршни золотых монет до тех пор, пока его мешочек для золота не опустел. Остальные же втайне молились, чтобы высшая награда досталась одному из братьев Пандавов. Выросшие без отца, они были воспитаны при дворе дяди, который только лишь притворялся, что желает им добра.
Но, кажется, что боги не так уж и глухи, в чем мы их часто обвиняем. В конце дня именно Арджуна был объявлен величайшим из претендентов. Он выпустил огненные стрелы в небо и затем потушил их стрелами дождя. Он пустил стрелы-змеи к толпе и, прежде чем они успели напасть на испуганных зрителей, Арджуна подхватил их с земли стрелами-орлами. Его усыпляющие стрелы окутали зрителей грезами, стрелы-веревки обвязали их руки и ноги, магические стрелы заставили их съежиться в страхе перед монстрами куда более страшными, чем они могли себе представить. Сияющие от гордости, его учителя заявили, что это лишь малая часть того, чему он обучился. Остальные его умения были слишком могущественны, слишком священны и могли быть использованы только в серьезной битве.
Но как только его дядя, слепой царь, поднялся на ноги (как некоторые отметили, очень медленно) с венком победителя, неизвестный молодой человек в золотых доспехах появился на арене. Он попросил разрешения участвовать в состязаниях и затем умело повторил каждый шаг Арджуны. Толпа затихла в изумлении. Затем взорвалась овациями, а Дурьодхана ликовал больше всех.
Незнакомец сложил ладони и повернул лицо к небу, произнося молитвы, обращенные к солнцу. Он отблагодарил толпу скромным поклоном. Затем он учтиво вызвал Арджуну на поединок. Победитель этого боя и стал бы победителем всего состязания.
Толпа хлопала в ожидании великого зрелища. Трое старцев, сидевших рядом с царем в его ложе – дедушка Бхишма, наставник Дрона и царский учитель Крипа, – переглядывались в смятении. Это была непредвиденная опасность, риск, которому они не хотели подвергать Арджуну. Для их опытного взгляда было очевидно, что незнакомец так же силен и, возможно, даже превосходит принца Пандава, чье доброе имя они хотели упрочить сегодня.
– Вы знаете этого молодого человека? – спросил Бхишма. Крипа покачал головой. Дрона молчал с задумчивым выражением лица, затем что-то прошептал.
– Да начнется поединок! – воскликнул слепой царь, взмахнув скипетром, но тут Крипа бросился к его ногам:
– Вначале должны быть соблюдены некоторые процедуры, – сказал он. – Происхождение всех участников должно быть установлено, поскольку принц может быть вызван на поединок только другим принцем. Поэтому, отважный незнакомец, сообщи нам свое имя и назови царский род, из которого ты происходишь?
Лицо незнакомца залилось краской.
– Мое имя Карна, – сказал он. Затем добавил настолько тихо, что всем пришлось прислушаться: – Но я не принадлежу к царскому роду.
– Тогда, согласно правилам царского состязания, ты не можешь сражаться с принцем Арджуной, – сказал Крипа великодушно. Если он и ликовал, то никто этого не заметил, давно научился скрывать свои эмоции.
– Подождите! – вскричал Дурьодхана, вскакивая в возмущении. – Очевидно, что этот человек – великий воин. Я не дам оскорбить его так, используя устаревшие законы в наше оправдание. Герой есть герой, и неважно, к какой касте он принадлежит. Талант гораздо важнее, чем обстоятельства рождения.
Горожане поддержали Дурьодхану ликованием. Дурьодхана продолжал:
– Если вы настаиваете на необходимости Карне быть царем, чтобы сразиться с Арджуной, тогда я разделю свое наследие с ним.
Он попросил святой воды и полил ею голову незнакомца. К радости толпы, он сказал:
– Царь Карна, я провозглашаю тебя правителем Анги и своим другом.
Карна горячо его обнял.
– Я никогда не забуду твое великодушие, – сказал он. – Ты спас мою честь. Земля может разломаться на кусочки, но я никогда не покину тебя. С этого момента твои друзья – мои друзья, и твои враги – мои злейшие враги.
Толпа ревела в обожании. «Вот как должны вести себя герои», – говорили они друг другу. Трое старцев обменялись обеспокоенными взглядами. Все шло не так, как они планировали. Карна обрел всеобщую любовь еще даже не победив Арджуну. А Дурьодхана заполучил могущественного союзника. И тогда два лучника сошлись лицом к лицу на арене, в неистовой боевой схватке. Кто знает, каков мог быть исход этого поединка?
В шатре, поставленном для женщин, принадлежащих царской семье и их приближенным, поднялось небольшое волнение. Одна из царевен лишилась чувств. Возможно, жара была тому причиной, возможно, долгое нервное напряжение. Была ли это Гандхари, жена слепого царя? Или это была Кунти, беспокоящаяся за своего сына? Прежде чем правда стала известна, внимание людей привлек старец, который, прихрамывая, появился на арене. По его одежде было видно, что он принадлежит к низшей касте. Был ли он кузнецом? «Нет», – сказал бы человек, разбирающийся в таких тонкостях. Старец был возничим.
Он направился к Карне, и – о чудо из чудес – Карна отложил свой лук, чтобы упасть к ногам старца.
– Сын! – вскричал старец. – Ты ли это, спустя столько лет? Но что ты делаешь здесь, среди всех этих благородных принцев? И почему корона венчает твою голову?
С бесконечной нежностью взял Карна руку старца и отвел его в сторону, попутно рассказав свою историю.
Толпа ошеломленно замолчала. Затем послышались презрительный шепот и насмешки, особенно со стороны, где сидели приближенные к Пандавам. «Сутапутра!» – шипели голоса.
– Сын возничего! – раздался презрительный голос Бхимы. – Брось свой лук, притворщик! Иди и высеки себя в царской конюшне.
Карна крепко сжал свой лук.
– Арджуна! – воскликнул он.
Но Арджуна уже отвернулся от него и шел прочь. Карна посмотрел ему вслед. Это было страшное оскорбление, такое, какое Карна никогда не простил бы Арджуне. С этого момента они стали заклятыми врагами.
Кто знает, что могло бы произойти дальше, но в этот момент солнце закатилось за горизонт. Дрона с облегчением дал знак трубачам, чтобы они возвестили об окончании состязания. Толпа неохотно расходилась, недовольно гудя и обсуждая увиденное. Три старца присоединились к братьям Пандавам. Вместе они направились к скромной обители Кунти, в которой она отдыхала (это она пала без чувств). По пути они обсуждали те странные события, что произошли днем. Дурьодхана взял Карну с собой, пиршествовать во дворец. Позже он надел на шею Карны свое ожерелье из жемчуга и рубинов и заплетающимся языком сказал:
– Я объявляю тебя истинным победителем! Если бы эти трусы не остановили бой, ты изрубил бы лицо Арджуны. Ох уж эти гнусные Пандавы, все время они что-то замышляют, чтобы украсть мое царство! О, если бы у меня был друг, который избавил бы меня от них!
Тогда Карна, гордо держа себя, сказал:
– Когда придет время, я сделаю это для тебя, мой друг, или погибну в бою».
* * *
– Так вот как Карна стал королем, – сказала я. – Но почему Кришна не хотел, чтобы я знала это?
Дхри ответил:
– Он считал, что ты начнешь испытывать симпатию к Карне, а это может быть опасно.
– Опасно? Почему?
– Арджуна не единственный, кто может пройти предсвадебное испытание.
Биение в горле начало усиливаться. Я виновато отвернула лицо к темному саду:
– Ты хочешь сказать, что Карна тоже может пройти это испытание?
– Да, он хотел прийти на сваямвару вместе с Дурьодханой. Он хочет заполучить тебя. Мы не можем этого допустить.
Мне хотелось спросить: «Если он на самом деле такой же великий герой, как Арджуна, почему я не могу выйти замуж за него, вместо царевича Пандава? Почему он не может стать таким же великим союзником для Панчаала? Почему Кришна был так настроен против него? Была ли это просто благосклонность к своему другу Арджуне?» Много секретов таилось здесь. Но я чувствовала, что мой брат не знал их. Так что, вместо этого, я спросила его:
– Как ты можешь остановить его? Если он одержит победу в состязании, то согласно правилам, я достанусь ему.
– Честь семьи важнее всего остального, – ответил мой брат. Он выждал момент, как будто ждал моих возражений, и продолжил: – Я подумаю о наших дальнейших действиях. Кришна поможет мне. Ты должна быть с нами заодно.
Я не хотела спорить с Дхри, но я не готова была восстать против Карны, даже во имя чести семьи. Я спросила его:
– Адхиратха рассказывал, что Карна уходил на много лет. Знаешь ли ты, где он был?
Дхри неохотно кивнул:
– Последние годы жизни Карны – это важнейшая часть рассказа и главная причина, по которой я рассказываю тебе все это.
* * *
В юности Карна проявлял любовь к стрельбе из лука. В шестнадцать лет, все еще веря, что он сын Адхиратхи, он отправился к Дроне, лучшему учителю на земле. Он признался в своем низком происхождении и умолял принять его в ученики. Но Дрона был занят обучением царевичей.
– Я не буду обучать сына извозчика! – сказал он.
Разочарованный и оскорбленный Карна поклялся, что обучится всему у более могущественного учителя, чем Дрона. Он покинул город и направился в горы и, в конце концов, благодаря своему упорству и удаче (хотя, кто знает, была ли это удача, или все же неудача), он нашел храм Парусарамы.
– Учитель Дроны? – прошептала я. – Разве это не он стер с лица Земли расу кшатриев за то, что они погрязли в разврате?
Дхри кивнул.
Поскольку правда сыграла плохую службу Карне, он решил не рисковать больше. Он сказал Парасураме, что он брахман. Увидев его потенциал, мудрец согласился обучать его. Вскоре Карна стал лучшим из его учеников и самым любимым. Карна был единственным, с кем Парусарама разделил магические знания Брахмаштры, которым никто не мог противостоять.
За день до отбытия из храма Парасурамы Карна составил компанию своему учителю в прогулке по лесу. Когда уставший Парасурама захотел отдохнуть под деревом, Карна предложил ему устроиться на его коленях, как на подушках. Когда старец уснул, горный скорпион вылез из своего убежища и ужалил Карну в бедро несколько раз, пока из раны не пошла кровь. Боль была невыносима, но Карна не хотел беспокоить своего учителя. Он сидел без движения, но кровь из его раны брызнула на лицо Парасурамы, и это разбудило его. В ярости Парасурама проклял своего лучшего ученика.
* * *
Шок поверг меня в замешательство.
– Но почему?
Дхри ответил:
– Парасурама понял, что брахман никогда не смог бы стерпеть такую боль, не издав ни единого звука. Только кшатрии были способны на это. Он обвинил Карну в обмане. И, несмотря на то, что Карна признался, что не принадлежит к касте воинов, а является всего лишь сыном возничего, Парасурама не простил его. Он сказал, что как только Карна обманул его, он обманул и себя тоже. И когда Карна будет нуждаться в магии Брахмастры больше всего, он забудет специальную мантру для ее использования. И в час смерти Карна не сможет использовать то, что украл у него.
Я была вне себя от гнева:
– Разве годы преданной службы ничего не значили для Парасурамы? А как же его любовь к учителю, благодаря которой Карна перенес укус скорпиона? Неужели это не заслуживает прощения?
– О прощение, – сказал Дхри. – Это дар, который ускользает даже от великих. Неужели наше существование не является тому доказательством?
* * *
Несчастный Карна отправился в обратный путь, обретя, а затем, потеряв то, чему отдал свое сердце. Ночью, отдыхая под кронами деревьев на окраине деревни, Карна услышал, как какое-то животное движется в его сторону. В смятении, он выпустил стрелу в сторону, откуда раздавался шорох. По предсмертным воплям животного Карна понял, что убил корову, самое священное животное.
Я закрыла глаза. Я не хотела больше слушать этот рассказ. Я хотела, чтобы Карна ушел прежде, чем кто-нибудь обнаружит его и обвинит в убийстве коровы. Но я знала, что он не уйдет.
Утром он нашел владельца коровы, признался ему в своем деянии и предложил возместить убытки. Но взбешенный брахман сказал:
– Ты убил мою корову, когда она была беззащитна, так же умрешь и ты!
Карна умолял его снять проклятие.
– Я не боюсь умереть, – сказал он. – Но дай мне погибнуть, как подобает воину.
Но брахман отказал ему.
* * *
– Как Карна смог перенести все эти несчастья и продолжить жить? – прошептала я.
Дхри пожал плечами:
– Самоубийство – путь труса. Несмотря на свои ошибки, Карна не был трусом. Я рассказал тебе эту историю по двум причинам. Во-первых, неизвестное всегда интригует больше, чем что-то известное.
В этом мой брат ошибался. Ничто не имеет над нами большей власти, чем правда. Каждая деталь этого рассказа отзывалась во мне болью, привязывая меня к Карне, заставляя меня желать лучшей жизни для него.
– Но так же, – продолжал Дхри, – я хочу, чтобы ты поняла, что Карна проклят. Каждый, кто присоединится к нему, тоже будет проклят. Я не хочу, чтобы это произошло с тобой, потому что ты моя сестра, но так же потому, что ты рождена изменить историю. Ты не можешь вести себя как обычная девушка. Последствия твоих поступков могут уничтожить всех нас.
Меня раздражало такое давление со стороны брата. Но еще больше я была напугана уверенностью в его голосе. Все то время я и не предполагала, что он переживает за мою судьбу так же сильно, как и за свою. Все же я продолжила говорить непринужденно:
– Я рада, что ты так уверен в моей силе! Но помнишь, что говорил Кришна? Мы не более чем заложники в руках Времени.
– Даже у заложников есть выбор, – ответил мой брат. – В день, когда Сикханди ушел в лес, я страстно желал последовать за ним, оставить дворец, даже не бросив на него прощального взгляда и спокойно прожить свою жизнь под кронами амарантовых деревьев. Я хотел избежать той кровавой судьбы, которую предрекали мне с самого рождения. Сикханди смог бы спрятать меня так хорошо, что целая армия Панчаала не смогла бы отыскать меня. Но я предпочел остаться.
– Почему? – в горле у меня пересохло. Насколько же я была не права, думая, что знаю своего мужественного, смиренного брата.
– Две вещи удержали меня, – сказал Дхри. – Одна из них – ты.
– Я бы с радостью пошла с тобой, – горячо запротестовала я. – Если бы ты только попросил меня…
– Другая причина, – прервал он меня, его жесткий голос ранил мой слух, – это я.
* * *
На протяжении всей ночи, из любви к Дхри, я пыталась выкинуть Карну из своей головы. Но может ли сито остановить ветер? Обрывки его рассказа крутились в моей голове, я думала о женщинах, которые спасли своих мужей, пытаясь оградить их от несчастий с помощью своей силы. Возможно, я смогу сделать то же для Карны? Мои надежды сменились сожалением, которое возникло внезапно, как леопард. Почему Дхри не избежал своей судьбы, когда у него была такая возможность? Я представила его беззаботным, под кронами амарантовых деревьев. Тогда все морщины, скрывающие его красоту, исчезли бы с его лба. Но в следующий момент я испытывала гордость за его решение – так же, как я гордилась Карной, когда он встретился лицом к лицу с хозяином коровы. Я знала, что не должна была сравнивать их, что моя благосклонность должна быть исключительно на стороне брата. Пока я колебалась между сном и явью, двое мужчин начали сливаться в моем сознании. Как похожи были их характеры и судьбы, ведущие их к трагедии, подталкивающие их к великодушным, но в то же время опасным поступкам. Неважно, насколько умело проявляли они себя в бою, в конечном счете это не поможет им, потому что они всегда будут повержены собственной совестью. Что за злой бог сплел в их сознании эту сеть, которую они не могут миновать?
И какие ловушки расставил он для меня?
12
Пение
Свернутый в спираль свадебный венок толщиной с мою руку, лежал на серебряном подносе, как белая змея. Я с тревогой смотрела на него, словно ожидая, что он в любой момент может броситься на меня.
– Что теперь не так? – сказала Дхаи-ма. – Почему твое лицо, как почерневший горшок?
– Он слишком тяжелый, – ответила я, представив гирлянду на шее своего будущего мужа, напряженные мышцы и отсутствующий взгляд на лице.
– Смешно! – сказала Дхаи-ма. – Если он настоящий герой, он будет способен нести этот вес.
