Текст книги "Дворец иллюзий"
Автор книги: Читра Дивакаруни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Поэтому я прибегла к подслушиванию и нашла это весьма эффективным методом. Лучше всего он срабатывал, когда другим казалось, что я поглощена бессмысленным занятием вроде вышивания, или когда я притворялась спящей. Как же я изумлялась всему тому, что узнавала подобным способом!
Вот как я училась мудрости.
* * *
Когда мне делали прическу из кос под названием «пять рек», я вдруг услышала писклявый и взволнованный шепот одной из служанок:
– И он пообещал, что я выйду замуж в день, когда взойдет полная луна в месяце Сравана.
– И что же? – ответила язвительно Дхаи-ма, занимавшаяся подготовкой моего наряда в соседней комнате. – Гадалки всегда предсказывают свадьбы. Они знают, что именно это хотят услышать глупые девчонки. За это они получают щедрое вознаграждение.
– Нет, нет, уважаемая тетушка! Этот садху[6] не взял денег. К тому же он не делает неопределенных предсказаний. Он сказал, что я выйду замуж за человека, обладающего всеми качествами, чтобы быть царем зверей. И, как ты знаешь, Нандарам, работающий в конюшнях, ухаживает за мной! Разве не показывала я тебе серебряный браслет, который он подарил мне в прошлом месяце?
– От браслета до замужества слишком далеко, девочка! Придет Сраван, тогда узнаем, насколько верен твой благоверный. Теперь же займись приготовлением сари из голубого шелка, да поаккуратней! И смотри, чтобы не помялась грудная повязка!
– Но он также поведал мне о моем прошлом, – настаивала служанка. – Он рассказал о болезнях и несчастных случаях, которые были со мной в детстве. О времени, когда моя мать была больна, о ее последних словах перед смертью. Он также точно знал, когда Нанда и я… – но здесь ее голос застенчиво понизился, давая мне возможность лишь гадать, что же было между ними.
– Да что ты! – вскрикнула заинтригованная Дхаи-ма. – Возможно, мне стоит нанести ему визит. Спроси его, изменится ли когда-нибудь этот бездельник Каллу? Если нет, то что мне нужно сделать, чтобы от него избавиться. Как, ты говоришь, его зовут?
– Я не спрашивала. Честно признаться, он пугает меня своим видом: у него огромная борода на все лицо и сверкающие красные глаза. Он выглядит так, словно готов наложить на тебя проклятие, если ты разозлишь его…
– Принцесса, – сказала служанка, заплетавшая мне волосы, – ваша прическа готова. Вам нравится?
Я взяла тяжелое зеркало в серебряной оправе, в то время как служанка держала другое позади меня. Пять блестящих кос с заколотыми в них сверкающими золотыми шпильками, переплетаясь, спускались по спине и источали аромат амаранта. Прическа была очень красивой, однако я испытывала чувство досады. Какой прок от всего этого наряда, если подле меня не было того, кто бы мог восхищаться мною? Я чувствовала, что я словно тону в заводи пруда, в то время как все главное в мире происходит где-то далеко от меня.
Что, если мое пророчество было ошибочным? Вдруг оно исполняется лишь тогда, когда ты делаешь что-нибудь, способствующее его воплощению?
Я решила, что буду сопровождать Дхаи-ма во время ее визита к садху.
* * *
– Это совершенно невозможно! – восклицала Дхаи-ма. – Твой отец убьет меня, если я выведу тебя из дворца. Неужели ты хочешь, чтобы твоя бедная старая нянюшка, умирая от голода, кормилась подаянием где-нибудь на обочине дорог?.. и это в ее столь преклонном возрасте!
– Ты не умрешь, – сказала я. – Каллу позаботится о тебе!
– Кто? Этот никчемный пьяница? Этот…
– К тому же, – быстро прервала я, – мой отец не узнает об этом! Я оденусь, как служанка. Мы можем прогуляться лишь до…
– Что?! Чтобы ты разгуливала по дорогам, где каждый сможет увидеть твое лицо! Разве ты не знаешь, что женщины из королевской семьи Панчаал должны прятаться даже от взгляда солнца?
– Ты можешь надеть на меня вуаль. Она защитит меня и от мужчин, и от солнца.
– Никогда!
Я настойчиво умоляла Дхаи-ма сжалиться: «Пожалуйста, Дхаи-ма! Это мой единственный шанс узнать, что будущее уготовало для меня!»
– Я могу тебе ответить, что будущее уготовало для тебя: жестокое наказание от отца и новую Дхаи-ма, поскольку жизнь прежней будет преждевременно прервана.
Но то ли потому, что Дхаи-ма любила меня как дочь, то ли потому, что испытывала отчаяние, выслушивая мои мольбы, или, возможно, из-за того, что ей тоже хотелось знать мое будущее, но она в конце концов уступила моей просьбе.
* * *
Закутанная в одно из покрывал Дхаи-ма, в огромной, не по размеру юбке, я стояла на коленях перед мудрецом, неуклюже касаясь головой земли. Все тело ныло. Чтобы добраться до хижины мудреца, которая находилась в баньяновом лесу, мы наняли паланкин, на котором проехали через весь город. Затем нам пришлось плыть в протекающей лодке, чтобы перебраться через озеро, а после добирались несколько часов в телеге, запряженной быками. Это путешествие научило меня с уважением относиться к нелегкой жизни простых людей.
Я была напугана шумом, похожим на громыхание грозовой тучи. Мудрец засмеялся. Он не выглядел таким уж ужасным. Его глаза пронзительно сияли на морщинистом лице.
– Совсем неплохо для принцессы!
– Как вы узнали? – воскликнула я в отчаянии.
– Нужно быть слепым, чтобы поддаться столь нелепой маскировке. Старая женщина могла бы дать тебе одежду по размеру. Но хватит об этом! Так хочешь узнать свое будущее? Думала ли ты когда-нибудь над тем, какой скучной стала бы жизнь, если бы ты знала все, что должно было с тобой произойти? Поверь мне, я это знаю! Однако я расскажу то, что вы хотите знать. Ты первая, старая женщина.
Мудрец рассказал Дхаи-ма о том, что Каллу скоро погибнет в пьяной драке, что она уедет со мной в новый дворец после моего замужества и будет воспитывать моих пятерых детей.
– Ты умрешь в старости и богатстве, хотя станешь еще более сварливой, чем сейчас, но и более счастливой, ибо ты покинешь этот мир прежде, чем случится самое плохое.
– Садху-баба, – спросила Дхаи-ма с беспокойством, – что ты имеешь в виду под «самым плохим»?
– Ни слова больше! – быстро прервал он Дхаи-ма. Глаза его потемнели, отчего моя бедная Дхаи-ма лишь сильнее сжалась от страха.
– Принцесса, если ты хочешь получить ответы на свои вопросы, ты должна встать в тот круг.
Я не обратила внимания на едва заметный круг, нарисованный на земле вокруг мудреца. Дхаи-ма схватила меня за юбку, что-то шепча о черной магии, но я шагнула без всяких колебаний. Внутри круга я почувствовала, какой горячей была земля под моими натертыми стопами.
– Не боишься? – спросил он. – Хорошо, храбрость тебе понадобится.
Он бросил горстку порошка в огонь. Поднялся густой дым, из-за которого я не могла ничего увидеть за пределами круга.
– Что это? – задыхаясь, спросила я.
– Очень любопытно?! – прозвучал его голос ободряюще. – Я приготовил это сам из смолы, листьев канифоли и других специально подобранных ингредиентов. Это отпугивает комаров.
В дыму, словно пойманные вихрем ветра, поднимались и падали похожие на человеческие – но больше совсем не похожие на человеческие, фигуры.
– Что это? – к моему смущению, мой голос дрожал.
– А-а-а, это то, что также делает эта смесь – вызывает души. Ты можешь задавать им свои вопросы.
Далеко в глубине баньянового леса я слышала вой шакала. Я почувствовала легкий холодок, похожий на дыхание привидения. Я так ждала этой минуты все последние дни. Тогда почему непонятное нежелание заставляет меня молчать? Я поняла, что не так доверяла мудрецу, чтобы поделиться с ним своими тайными желаниями.
Позже я была изумлена тем, что отвечали мне души: их ответы были уклончивы, словно загадки, они были скорее преградой, нежели помощью. Возможно, поэтому я молчала.
– Испугалась, принцесса? – язвительно заметил мудрец. – Может быть, тебе лучше выйти из круга и вернуться к себе во дворец, где намного безопаснее?
– Нет! – вскричала я. – Спроси у своих душ, получу ли я то, что желаю.
Улыбка – полная жестокости или снисходительности? – мелькнула в бороде мудреца.
– А ты действительно знаешь, что это, дитя?
Ужаленная этим, я резко ответила:
– Я не дитя, и я знаю, что хочу! Я хочу оставить след в истории, как было обещано в день моего рождения.
– Похвально! Но есть вещи, возможно, тебе неизвестные, которых ты желаешь больше. Души заглянут в твое сердце и ответят соответственно твоим желаниям.
Он хлопнул в ладоши, и души завертелись быстрее. Сквозь дым я услышала испуганный шепот.
Ты выйдешь замуж за пятерых самых доблестных героев. Ты будешь царицей всех цариц, тебе будут завидовать даже богини. Ты будешь служанкой. Ты будешь хозяйкой одного из самых волшебных дворцов и потом ты его потеряешь.
Тебя будут помнить как виновницу самой великой войны. Кроме смерти злого царя, война повлечет за собой смерть твоих детей и братьев. Из-за тебя миллионы женщин станут вдовами. Да, ты действительно оставишь след в истории!
Тебя будут любить, хотя ты не всегда будешь знать, кто тебя любит. Несмотря на то что у тебя будет пятеро мужей, в конце концов, покинутая всеми, ты умрешь в одиночестве.
После того как голоса замолкли, я стояла ошеломленная. Многое, что они говорили, например, о пяти мужьях, смущало меня. Остальное же и вовсе повергло меня в отчаяние.
– О, не надо печалиться! – сказал мудрец. – Многие ли женщины могут претендовать на то, чтобы им завидовали сами богини? Или чтобы стать царицей цариц?
– Мне не надо всего этого, если и остальные предсказания окажутся правдой. Что с того, если я буду владеть одним из самых восхитительных дворцов в мире, а затем потеряю его? И все эти смерти! Я отказываюсь быть их причиной, особенно смерти Дхри!
– У тебя нет выбора, моя дорогая.
– Я буду жить в уединенном месте! Я никогда не выйду замуж!
Его кривые зубы засверкали:
– Судьба сильна и стремительна. Ее не так просто обмануть. Даже если случится так, что ты попытаешься спрятаться от нее, раньше или позже она сама тебя найдет. Однако в твоем случае твоя собственная природа ускорит этот процесс.
– Что ты имеешь в виду?
– Твою гордость, твой темперамент, твою мстительность.
Я с изумлением уставилась на него:
– Но я совсем не такая!
– Даже наимудрейшие не знают, что скрыто в глубинах их существа. Но есть то, что тебя утешит: еще долго после смерти люди будут помнить тебя как самую изумительную царицу, которая когда-либо была на этой земле. Женщины будут произносить твое имя, чтобы оно принесло им благословение и удачу.
– Хорошо же они поступят, оставив меня умирать одну, раздираемую чувством вины, – ответила я с горечью. – Люди могут ставить славу превыше всего, но я предпочла бы счастье!
– У тебя будет и счастье! Разве ты не слышала, что души сказали, что тебя будут любить? Более того, думаю, когда ты вырастешь, ты будешь иначе относиться к славе!
Его шутливые замечания злили меня, но я сдерживала себя, поскольку мне нужна была его помощь:
– Мне говорили, что великие предсказатели способны изменять будущее, которое они предсказывают. Пожалуйста, можешь ли ты изменить мою судьбу так, чтобы я не нанесла вред всем тем, кто мне так близок?
Он покачал головой:
– Только глупец сует нос в Великий Замысел. К тому же твое предназначение было рождено из жизней кармы – оно слишком сильно, чтобы я мог что-нибудь изменить в нем. Но я дам тебе совет. Ты переживешь три опасных периода в своей жизни: первый наступит незадолго до свадьбы, в этот раз повремени с вопросами. Второй придет тогда, когда твои мужья окажутся на пике власти, тогда попридержи свой смех. Третий будет тогда, когда тебя опозорят так, как ты не могла себе даже представить, но ты сдержи свои проклятия.
Мудрец вылил воду в огонь, и пламя с шипением погасло. Это был знак для меня покинуть круг. Но, увидев мое несчастливое лицо, старец произнес:
– Ты достойно выслушала столь суровые предсказания. Поэтому я дам тебе прощальный подарок – имя. Отныне ты будешь известна как Панчаали, сила и дух этой земли; хотя во время скитаний ты покинешь ее.
Он обратился к толстой книге из пальмовых листьев.
– Что ты там пишешь? – не могла я не полюбопытствовать.
Он провел рукой по густой гриве волос.
– Пишу историю твоей жизни, – ответил он раздраженно, – если бы ты только перестала мешать мне!.. И твоих пятерых мужей. И о великой и ужасной войне на Курукшетре, которая положит конец трем поколениям мужчин… Ты мешаешь мне, ступай теперь!
* * *
– Так быстро? – спросила Дхаи-ма. – Он немного тебе рассказал, ведь так?
– Что ты имеешь в виду?
– Да просто ты зашла в круг, затем вышла. Но я рада, – понизила она голос, толкая меня в поджидающую нас телегу. – Эти мудрецы, с их магией – никогда не знаешь, какой вред они могут причинить молодой наивной девушке.
Неужели внутри круга время измеряется иначе? Я забралась в телегу. Погруженная в мысли, я не замечала тряски. Я взглянула на полумрак баньяновых зарослей в последний раз. Зловещий свет играл с моим воображением: казалось, два силуэта сидят внутри круга. Одним из них был мудрец, а второй… почему казалось, что у него голова слона?! Телега, поскрипывая, быстро проехала мимо моего видения, и я не успела показать его няне.
– Что он сказал? – спросила Дхаи-ма, изнемогая от любопытства. – Надеюсь, ничего плохого? Ты выглядишь угрюмой. Я знала, что это жара утомит тебя! Напомни, чтобы я купила тебе немного кокосовой воды, когда мы будем проезжать через рынок.
Я тщательно взвешивала, что ей сказать.
– Он сказал, что у меня будет пять мужей, – сказала я наконец.
– Пять мужей! – шлепнула себя по лбу Дхаи-ма в отвращении. – Теперь я знаю – он мошенник! Да я за всю свою жизнь ни разу не слышала, чтобы у женщины было больше одного мужа! Ты же знаешь, как наши шастры называют женщин, у которых было больше одного мужчины, не так ли? Зато никто не видит ничего предосудительного в том, что мужчины спят с новой женой каждый день! Можешь ли ты представить, что твой отец, со свойственной ему праведностью, допустит такой позор?
Я надеялась, что она права. Если эта часть предсказания не сбудется, то, возможно, и остальные пророчества тоже.
Дхаи-ма тяжело вздохнула:
– Возможно, он ошибся насчет смерти Каллу тоже! Возможно, я умру первой от пыток, которые я терплю из-за этого человека! Какая трата времени! О, моя больная спина! Подожди, пока мы доберемся до дворца. Ух, уж я дам этой служанке в ухо – не забудет до конца своих дней!
* * *
Каждую ночь я думала о своем новом имени. Я настояла на том, чтобы все обращались ко мне именно так: принцесса Панчаали. Имя, сильное, словно земля, имя, дающее силы выдержать многое. Это было то, чего я так ждала. Неважно, что еще могло приключиться, я буду всегда благодарить мудреца за это имя. Я также думала о дворце, который мне обещали души. «Самый волшебный», – сказали они. Я удивлялась: и как только мне удастся получить такой дворец?
Я старалась не думать о других пророчествах, которые приводили меня в уныние, однако они стучались в самое сердце. Неожиданно я поняла ответы душ на мои неозвученные вопросы: за кого я выйду замуж? Буду ли я когда-нибудь хозяйкой моего собственного дома? Найду ли я любовь? Были ли эти вопросы моими потаенными желаниями? Какими глупыми они были! Ведь это те же вопросы, которые задают мои служанки! Могла ли я тогда считаться лучше других женщин? Мысль об этом была унизительна.
Ночами я думала о той загадочной книге, рассказывающей о моей жизни (ту самую, что показал мудрец). Как такая книга могла быть написана до того, как я пережила все несчастья, которые в ней описаны? Неужели это значило, что я не могла повлиять на то, что должно было произойти?
Конечно, это было не так. Иначе почему он побеспокоился о том, чтобы предупредить меня?
* * *
За долгие годы мне ни разу не довелось поговорить с мудрецом вновь, хотя я слышала о нем много раз. Я выучила его имя: Вьяса Краткий. Его так называли из-за множества увесистых книг, которые он написал. Вьяса-предсказатель родился на неведомом острове в семье аскета и рыбачки-принцессы. Позже я увижу его в день моей свадьбы в зале, подле отца. Он будет сидеть справа от Друпада – на одном из самых почетных мест. Вьяса будет смотреть на меня, спокойно моргая, словно никогда не видел меня раньше. Когда я совершу мою первую грубую ошибку, его лицо останется непоколебимым, так что я даже не пойму, каким непростительным будет мой поступок. А когда я это осознаю, будет слишком поздно.
Позже среди свадебных подарков я обнаружу деревянную коробочку. Когда я открою ее, то почувствую уже знакомый странный и горький запах порошка, лежащего внутри. Запах, который будет преследовать меня в Кхандаве, а затем в лесу Камьяк. Если бросить его в огонь, то он отпугнет насекомых – всех, как он говорил, – и кошмары тоже.
В такие ночи моя кровать из хины казалась мне чуть мягче. Но сколько раз я ни взывала к духам, чтобы задать им более зрелые и мудрые вопросы, они больше не приходили ко мне.
6
Инкарнации
Из-за возвращения Сикханди во дворце поднялась настоящая суматоха.
Мои служанки, собравшись по углам и коридорам, с жаром перешептывались. Но как только я приближалась к ним, они, словно воробьи, бросались врассыпную. Дхри оказался на совете у отца, поэтому у меня не было возможности расспросить его. И Дхаи-ма, когда она наконец появилась, потирая руки, была столь взволнованна, что едва ли можно было добиться от нее вразумительного ответа.
– Кто такая эта Сикханди? И почему все так боятся ее?
– Она… О! даже не знаю, как тебе сказать! Она – старшая дочь отца. Однажды она совершила что-то ужасное, и царь Друпада выгнал ее из дворца. Теперь она вернулась. Говорят, что последние двенадцать лет она жила где-то в лесу, являя аскетизм высшей степени: она ела лишь листья священного дерева, всю зиму оставалась по шею в ледяной воде – и прочие подобные вещи. Теперь она стала великим и опасным воином.
Я была заинтригована появлением сестры, чье существование так успешно скрывали все это время. «О чем они еще не говорят мне?» – буду позже я думать. Я никогда не встречала женщину, которая была опасным воином.
– Мне бы хотелось увидеть ее, – произнесла я.
– Что ж, думаю, это хорошая идея, – неясно пробормотала Дхаи-ма. – Сикханди тоже хочет тебя видеть. Сегодня. Только она действительно уже давно не женщина.
– Ты имеешь в виду, она больше не ведет себя как подобает женщине? – спросила я. У Дхаи-ма был собственный длинный свод правил о том, как подобает вести себя женщине. Годами она пыталась вдолбить мне эти правила. А я уже чувствовала симпатию к неизвестной Сикханди.
Но Дхаи-ма поспешно ушла, размахивая руками, чтобы проверить, соответствуют ли сегодняшние блюда достоинству великого и опасного воина. Она остановилась на секунду лишь для того, чтобы сообщить, что Дхри, который обычно ел со мной, не будет присутствовать на обеде, потому что Сикханди изъявила желание поговорить со мной наедине.
С каким-то волнением я ждала появления моей неожиданно нашедшейся сестры. Как она выглядела? Было ли ее тело сильным, мускулистым, а руки покрыты шрамами? Как она выжила в лесу? Должно быть, она была еще девочкой, когда покинула дворец. Что за ужасное преступление она совершила, что отец мог наказать ее в столь нежном возрасте? И почему она хотела поговорить со мной наедине? Наконец, возможно, я найду в ней то, чего я так страстно желала: друга, с которым можно будет пошептаться и посмеяться над разными глупостями, обменяться украшениями и секретами, даже предсказаниями духов, которые я хранила в своей душе, как в темной зазубренной скале.
* * *
Сикханди вошла легко и уверенно – словно грациозный леопард на своих мягких подушечках лап. Да, скорее вошел, а не вошла. Фраза Дхаи-ма о том, что Сикханди больше не была женщиной, оказалась сущей правдой! Я видела, что передо мной стоял мужчина, одетый лишь в белый хлопковый дхоти, повязанный на бедрах, с крепкой грудной мускулатурой и плоскими сосками, отполированными, словно медные монеты. В руках он держал лук, который прислонил к стене перед тем, как подойти ко мне. Его скулы были будто ножи. Миндалевидные глаза придавали ему вид чужеземца, что производило неприятное впечатление. На шее у него был венок из белых лотосов.
Не говоря ни слова, он протянул руки к моим щекам. Я засомневалась: он был незнакомцем, как-никак, но я все-таки разрешила ему прикоснуться к своему лицу. Пальцы его были тонкими, как у женщины, только покрытые мозолями, натертыми тетивой лука. Дрожь прошла по моему телу, когда его пальцы оказались на моей коже. Я заметила, что мы были одного роста. Каким-то образом это смирило меня с потерей сестры, которой, как предполагалось, он должен был стать.
Он улыбался, несмотря на грусть в миндалевидных глазах. Он встал на носочки, чтобы поцеловать мой лоб:
– Сестренка, – сказал он, – я благодарю тебя от всего сердца за то, что ты сделаешь для меня.
* * *
Сикханди был со мной и днем, и ночью. И вот однажды он поведал мне свою историю.
Он сказал:
– Слышала ли ты басню об осле, который укрылся львиной шкурой, и тогда все животные его боялись? Или о волке в овечьей шкуре, который смешался с другими овцами, будучи неузнанным? Иногда я чувствую и то, и другое. Обман или скрытая угроза…
Нет, я не прошу у богов перемен. Я давно потерял в них веру. Тогда я молил Якшу[7]. Он появился в небе с горящим мечом в руках. Он засмеялся, когда услышал, чего я хочу, и направил на меня меч. Боль была невыносима. И хотя мой облик был изменен, внутри я помнил, как женщины мыслят и чего они хотят.
Мне пришлось быть мужчиной, так как только мужчина способен совершить то, что я должен был сделать – убить самого могущественного из воинов.
Да, кого-то, даже более могущественного, чем Дрона.
Его имя – Бхишма ужасный. Он страж Хастинапура и двоюродный дед того самого принца Архуна, друга Дроны, который победил нашего отца. Запутанные, однако, сети у этого мира!
Этот венок? Ты заметила, что он не вянет?! Я ношу его уже двенадцать лет. Мне было шесть, когда я нашел его на воротах дворца. Отец тогда закричал: «Что ты сделала, ты, глупая девчонка?!» Но это не было детской фантазией, как он предполагал. И что бы он ни делал, ничто не могло заставить меня снять венок. В конце концов, он изгнал меня, чтобы несчастье, которым грозил мой поступок, не коснулось его дома.
О! Он и я – отец и ребенок, как-никак! Мы оба живем ради мести.
Когда я надел этот венок, жизнь до изгнания, которую я помню лишь урывками, обрушилась на меня, словно наводнение.
Прежде всего я вспомнил свою смерть на погребальном костре: как таяло мое тело, выгорали веки, трескался череп. И вместе с этим уходило мое нетерпеливое ожидание, потому что без смерти не было бы перерождения, а без перерождения я не смог бы убить Бхишму.
Сам божественный Шива пообещал мне, что в следующей жизни я убью того, кого еще ни один человек не побеждал.
Мое имя? В том теле я был Амбой, принцессой Касии, правда, отвергнутой.
Отсюда и начинается моя история. Мы все три сестры, принцессы Касии, должны были выйти замуж. Отец организовал церемонию сваямвара[8], пригласив королей со всей земли, чтобы мы могли выбрать мужей. Я уже знала, кого выберу – короля Салву, который сватался ко мне в течение года.
Венок, предназначенный для Салвы, был у меня в руках, когда Бхишма появился внезапно, словно чума. Он захватил нас троих в свою колесницу и отвез в Хастинапур, чтобы отдать нас в жены своему младшему брату.
Когда ко мне вернулся разум и рассудок, я сказала ему, что не могу выйти замуж за его брата, так как люблю Салву.
Брат ответил, что женщина, которая в мыслях обняла другого, не целомудренна, и он не хочет жениться на мне.
Бхишма сказал: «Очень хорошо, тогда я отошлю ее обратно к Салве».
Но когда я пришла к Салве, он сказал мне: «Бхишма коснулся твоих рук. Ты осквернена его прикосновением, теперь ты принадлежишь ему».
Я ответила, что если мужчина хватает меня за руку против моей воли, неужели я принадлежу ему? И добавила, что только мне решать, чьей я стану.
В дни, когда я была опьянена любовью, словно сандаловым ароматом, я думала о Салве. Мне казалось, что я умру без него. Теперь я знаю, что женщина крепче корней баньяна, который может расти даже без почвы или воды. Салва заставил вернуться меня к Бхишме, там я и жила.
Я сказала Бхишме: «Мое счастье превратилось из-за тебя в пыль. Женись на мне, чтобы спасти хоть мою честь».
Бхишма ответил: «Прости меня. В детстве я дал отцу слою никогда не жениться. Я не могу нарушить данного обещания».
– Что значит клятва в сравнении с разбитым женским сердцем? – воскликнула я.
Он не ответил. Когда я взглянула на его спокойное лицо, ненависть наполнила меня, наполнила черными мыслями мою голову. Я даже не представляла, что способна так ненавидеть.
Покинутая и пристыженная, я ходила от двора ко двору в поисках воина, который бы мог сразиться с Бхишмой. Но все боялись его. В отчаянии я ушла к Гималаям, являя аскетизм, чтобы боги пришли мне на помощь. Прошли годы. Моя юность пролетела. Боги не желали вмешиваться, так как Бхишма был сыном Ганги, богини святой реки. Наконец ребенок-бог Картикея сжалился надо мной, явившись ко мне с этим венком. Он сказал, что если найду того, кто сможет носить этот венок, тот и победит Бхишму.
Мои надежды вновь воскресли. Я приходила к царям с этим вечнозеленым венком, который никогда не увядает. Но какие они трусливые! Несмотря на слова бога, они все еще боялись. Даже царь Друпада, известный покровитель слабых, не решился принять венок. С отвращением я оставила венок на воротах его дворца и отправилась навстречу своей смерти.
Боги жестоки. Или, возможно, они знают больше, чем мы. Я была вновь рождена как дочь Друпада. В момент, когда я увидела никогда не вянущий венок, ко мне вернулось мое прошлое. И с ним мой гнев. Я надела венок, решив сама совершить то, на что не хватило смелости ни у одного мужчины.
Запомни, сестренка: если будешь ждать мужчину, который должен будет отомстить за твою честь, то прождешь вечность.
* * *
Позже я спросила Кришну, правда ли то, что Сикханди рассказал о своей прошлой жизни.
Кришна пожал плечами:
– Он верит, что это было так. Неужели это не правда? Сила, с которой человек верит, проникает и в других людей, даже в саму землю, и воздух, и воду.
О, как же сложно было получить прямой ответ от Кришны!
– Мог ли он действительно быть Амбой во время своей прошлой инкарнации? – настаивала я. – Или он проникся таким глубоким сочувствием к ней, что решил отомстить за нее?
– У нас всех были прошлые жизни, – сказал Кришна, (хотя это было не то, о чем я его спрашивала). – Высшие существа помнят о них, в то время как низшие забывают.
– И ты, конечно же, помнишь свои прошлые жизни.
– Я помню! Однажды я был рыбой. Я спас человечество от великого голода. Однажды я стал кабаном. Я клыками поднял землю из приходящей воды. Однажды, когда я был огромной черепахой…
– Подожди, – перебила я. – Это ведь инкарнации Вишну! Я читала о них в Пуранах.
Он поднял плечи и раскинул руки.
– Тебя не обманешь, Кришнаана!
Я посмотрела на него с недоверием. Я никогда не могла понять, когда он шутит.
Потом он сказал:
– Я помню и твою прошлую жизнь.
Я пыталась казаться равнодушной, но не смогла сдержаться и вскрикнула:
– Расскажи!
– Ты и тогда была столь же нетерпелива. В раздумье ты призывала к Шиве. Он пришел и остановился перед тобой, безмолвный и холодный, будто луна. Ты просила, чтобы он исполнил твое желание. Он улыбнулся. Ты просила снова и снова. Пять раз ты повторила свое желание, прежде чем Шива сказал «да». Поэтому в этой жизни, того, что ты пожелала, у тебя будет в пять раз больше.
Пять. Это слово кольнуло мое сердце. И предсказания мудреца, которые я благополучно оставила где-то на задворках своей памяти, жалили меня, словно яд.
– А что было за желание? – спросила я.
– Разве ты еще не достаточно наслушалась предсказаний?! – сказал Кришна. Глаза его, словно черные пчелы, лукаво сияли.
* * *
Царь Друпада пригласил Сикханди остаться с ним, но Сикханди вежливо отказался. (Друпада пытался таким образом найти утешение, но безуспешно.) Однако когда Сикханди сказал, что предпочел бы остаться со мной и братом, я почувствовала тревогу, которую испытывал отец. Вероятно, он беспокоился, что Сикханди окажет плохое влияние на нас, но я была счастлива. Что-то в нем притягивало меня. Была ли это его простота в общении со мной? Его необычная жизнь? Он принимал свое предназначение так просто, что это заставляло меня меньше волноваться о нашей с Дхри участи. Благодаря Сикханди я поняла, что в нас заключены такие возможности, о которых мы даже и не подозреваем.
Его недолгий визит мы коротали за едой, рассказывали истории, играли в кости (Дхри научил меня этому совсем не женскому развлечению). Мы много смеялись, часто над незначительными вещами. Я сочиняла стихи и загадки, чтобы развлечь братьев, и наблюдала, как они упражнялись во владении мечом. Дхри легко обезоружил Сикханди, затем спросил с интересом:
– А как же ты собираешься победить Бхишму?
– Я не должен одерживать над ним победу, – ответил Сикханди. – Я должен лишь убить его.
Я пыталась уговорить Сикханди остаться подольше. Я пообещала, что напишу стихотворение в его честь, что дам ему выиграть в кости, что Дхаи-ма приготовит его любимое рыбное карри. Дхри предложил научить его новейшим приемам борьбы.
Сикханди покачал головой, его глаза были полны печали:
– Спасибо за такой прием! – сказал он. – Всю мою жизнь люди желали, чтобы я поскорее уходил.
Дхри подарил ему свою любимую лошадь и лучший кинжал, а я дала ему в дорогу сладкие ладду и платок из шерсти яка, чтобы было в чем согреться во время предстоящей зимы. В складках платка я спрятала золотые монеты. Представляю его лицо, когда он обнаружит их в один из холодных и голодных дней во враждебном городе.
Но он от всего отказался.
– Чтобы начать мое покаяние, – объяснял он, – я должен путешествовать налегке, питаясь лишь тем, что дает земля.
– Покаяние?! – вскричала я. – Для чего? Это другие должны покаяться за всё то зло, которое они причинили тебе.
– Убить самого великого воина – ужасный грех, – ответил Сикханди. – Неважно, какова причина. Это ослабляет основы общества. Хуже, когда убивают, прибегая к обману, и это то, что я должен совершить, потому что в действительности у меня нет задатков, которые бы помогли мне сделать это иначе. Но я сразу же искуплю свой грех, так как вероятнее всего тоже умру.
В тени дворцовых ворот Дхри сказал:
– Брат, ты и мужчина, и женщина. Ты должен знать секреты, которых не знают другие. Поделись с нами своей мудростью.
– Да, да я познал многое, пройдя этот путь, хотя теперь, когда я не мужчина и не женщина, эти знания не могут принести мне пользу, – сказал Сикханди, горько улыбнувшись. – Впрочем, есть одна истина, которая может пригодиться вам: сила мужчины – это сила быка, в то время как женская сила – это сила извивающейся змеи в поисках добычи. Вы должны уметь использовать эти качества, чтобы быть непобедимыми. До тех пор пока вы не сделаете этого, вы не получите то, что хотите.
