Текст книги "Права мутанта (СИ)"

Автор книги: Бронислав Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Тварь появилась неожиданно – мутантские твари такое умеют. Какие они ни огромные, а возникнут в неподходящий момент перед самым носом – и поступай, как знаешь.

До появления мамонта уже много чего случилось. В концлагере Глухомань мутанты собрали всех заключённых, кого только можно – и бросили их на демонстративный штурм Чернигова. Лишь один барак не подчинился, ухитрился вовремя организовать восстание, с рогатками пошёл на пулемёты – и выиграл. Отчаянный почерк у курского Заслона, но иной раз он очень к месту.

Только заключённые прочих бараков не присоединились – и трусливо пошли на верную смерть. Любопытная штука: чтобы пойти на верную смерть, вовсе не обязательна смелость. Толика глупости, замешанная на перепуге – и героическая погибель обеспечена. И место в небесной тьме.

В непосредственной близости от концлагеря атаман Сокол оставил для контроля ситуации нескольких своих людей. Они и стали свидетелями вечернего восстания с последующим ночным побегом. Они же первыми вышли на самих восставших. Примерно полторы сотни беглецов из Глухомани удалось перехватить в их марше куда глаза глядят – и доставить к лесным стоянкам атамана Сокола и полковника Снегова.

Повстанцами руководил атаман Виссарионыч из Курского Заслона, но с ним оказались не только его люди. К великой радости капитана Сергеева там оказался рядовой Рябинович, а ведь намерение отбить его у мутантов и привело сюда весь недавний сергеевский отряд. К сожалению, Хрусталёву не повезло. Убит наповал, Рябинович удостоверился.

Кроме того, в числе беглецов оказался Ратко Милорадович. Старый профессор оказался достаточно крепок. Пусть он и не лазил на вышку, не стрелял по ней из рогатки, но и не был повстанцам в тягость. Общался – запросто. Бежал – не хуже молодого.

Повстанцы прибыли в ночи. А немного спустя, поздним утром, нашлись ещё двое учёных: Веселин Панайотов и Славомир Костич. На них набрели Гаевский и Егоров, посланные полковником в направлении замка Чернигов. Надо же, как причудливы переплетения судеб вокруг узловых пунктов: сколько людей, не сговариваясь, пришло к Чернигову, куда идти накануне битвы – в общем-то, странная блажь. А ведь Панайотов-то и собирался в обратную сторону. На север, в Брянск.

К тому времени, как южнославянские учёные подошли к стоянке Снегова, попытки штурма замка Чернигов продолжались уже три часа. Налёты авиации сопровождались наземными ударами с юга. Там к столице ЧНР подступали извечные враги независимости черниговцев – мутанты из Великой Чернобыльщины. О том, насколько жёсткие шли бои, можно было судить по плотности канонады. Но кто кого – на звук не определишь.

Зато ударам дебрянских мутантов с севера постоянно что-то мешало. Сперва трогательно невезучие душегубы вывели к стенам замка заключённых из Глухомани. Всё бы у них хорошо выгорело, если бы двуногий заградотряд не поотстал, опасаясь систем залпового огня. Мутанты оставили подопечных на четвероногих загонщиков-свиней – и просчитались, поскольку откуда ни возьмись, появились волки.

Веселин Панайотов потом объяснял, что волков привёл именно он, хотя из его же пояснений следовало, что это волки его сюда привели. Важно другое – загодя продуманная мутантская операция пошла кувырком.

Не в силах остановить бегство большинства заключённых заградотряд поймал, кого смог, и с этим скромным уловом двинулся к черниговским стенам. Вот тут-то впервые и заработали системы залпового огня. И равномерно накрыли как рабов, посланных на убой, так и сам заградотряд.

Пара залпов – и мутанты дрогнули. Побежали обратно, издавая по пути характерные обиженные вопли. Смылись и рабы-заключённые, но не в ту сторону, в которую мутанты.

Можно было надеяться, что на том северное наступление и прекратится. Но получилось иначе. Ровно в полдень поход мутантов к стенам замка возобновился. Огромная куча мутантского народу – наверное, десять тысяч – повалила к замку Чернигов, и на залпы из "Градов" больше не реагировала.

– Что это с ними? – воскликнул тогда Сергеев, ошарашенно глядя в нефёдовский бинокль из-за купы лиственных осин на краю леса.

Полковник Снегов поглядел в собственный бинокль:

– Да, дело нечисто! Шагают они несколько механически...

Ага, словно неживые, словно автоматы!

В этот момент и появился мамонт. Совсем недалеко, в сотне шагов от леса, где военные и Ребята-из-Заслона разбили два лагеря. Животное двигалось медленно, не спеша, но, что характерно, в том же ритме, что и толпа мутантов, прущая на Чернигов.

– А ведь это он их гонит! – вырвалось у Сергеева.

– Верно подмечено, – прищуриваясь, отозвался Снегов, – это как с теми рабами. Тех подгоняли свиньи, а этих – мамонт. Очень похоже.

Тут один из повстанцев, пришедших с Виссарионычем, внезапно запаниковал, завопил истошно:

– Ой, это же тот самый слоняра! Гадина какая!.. Надо немедленно сматываться, этот самый долгоносый в одиночку разнёс весь наш лагерь! Он плюётся огнём! Это дьявол!..

– Молчать! – до звона в ушах рявкнул Снегов, и ополченец покорно заткнулся. – Теперь говори толком, что видел?

Парень послушался. Но говорил всё равно что-то невероятное. Будто бы мамонт действительно является дьяволом, это видно по тому факту, что он огнедышащий и умеет разговаривать.

– Животное? Разговаривать? – скептически поджал губу Багров.

– Я же и говорю, это не просто животное! – не сдавался парень.

– Он верно говорит, – поддержал товарища другой ополченец, – мамонт говорящий. Только говорит у него не та голова, которая спереди. У него сбоку запасная. И в хоботе запасной головы спрятан огнемёт.

– Огнемёт? – переспросил полковник Снегов. – А это идея...

С полковником не соскучишься. Человек он неординарный, но поверить такому бреду... Или не бреду?

Мамонта тоже посетила какая-то идея. Ибо он остановился точно напротив людей, что наблюдали за ним из-за опавших осин.

– Наблюдательная скотина, – сплюнул капитан Нефёдов.

– Сам ты скотина! – ответил мамонт и остановился, наслаждаясь произведённым эффектом.

– Да. Огнемёт! – повторил полковник Снегов, словно в чём-то убеждая самого себя. После чего повернулся к капитану Сергееву с коротким распоряжением.

Сергеев ожидал всякого приказания, но не такого. Переспросил:

– Поговорить с мамонтом? О чём?

– Не важно. Тварь самолюбива и мыслит с задержками. На этом можно сыграть.

– Заболтать мамонта? – догадался Сергеев.

Кого он только не забалтывал по просьбе полковника. Всяких мастей проверяющих, членов правительственных комиссий, иногда шпионов. Но мамонта? Это совершенно новый опыт.

– Надо продержать это существо, пока наши подгонят БТРы, а Заслон приготовит пушки, – буднично опроизнёс полковник. Ага, всё ясно.

Тут мамонт стал приближаться, и Сергеев шагнул из-за кустов ему навстречу. Дьявольское животное вперилось ему в переносицу недобрым взглядом. Сергеев стукнул себя по переносице и спросил:

– Что, комар сел?

Какие комары в октябре месяце, заботило его сейчас меньше всего. Но мамонт призадумался, расфокусировал недобрый взгляд, будто подобрел.

– Извините, забыл представиться. Зовут меня капитан Сергеев. Точнее, Алексей Иванович Сергеев. Алексей Иванович – это мои имя и отчество.

– Я догадался, – прогудел мамонт через хобот боковой головы.

Комар его поставил в тупик, уловка с излишним пояснением к имени и отчеству – нет. Главное, начало положено.

– Не сердитесь на моего товарища, – продолжал Сергеев, – когда он вас назвал "наблюдательной скотиной", он не хотел вас обидеть. Только похвалить за наблюдательность.

– Да, я очень наблюдательный, – скромно признался мамонт.

– И я заметил, сколь велико ваше влияние на мутантов.

– Правда? – взгляд потеплел ещё немного.

Разговаривая, мамонт пару раз перестал совершать ритмичные движения – переминаться с ноги на ногу. Сергеев отметил боковым зрением, что мутанты, как только мамонтово внимание переключается, будто бы перестают стремиться к стенам Чернигова. Приостанавливаются, ждут возобновления ритма или новых указаний. Безмолвно стоят под "Градом".

– Вместе с тем я слышал, что на мутантов сильно влияют и резиденты западных разведок.

– Разведчики – дурачки! – развеселился мамонт. – Они думают, я тупой. А я не тупой. Это они тупые, а я не тупой.

– Кто считает вас глупым?

– Дурачки. Супскис, Щепаньски. Но дурачков больше нет. Они самоликвидировались.

– Все дурачки? Или ещё кто-нибудь остался.

– Не только лишь все, а мало кто остался, – мамонт заговорил загадками. Наверное, превысил собственную скорость мышления.

Между тем за спиной мамонта-мутанта показались три БТРа с прицепленными пушками. Быстро сработано! Сергеев даже устать не успел, а пушки уже здесь. Вот только когда пушки заговорят, перебить их голос будет сложно и сергеевскому красноречию.

Сергеев понимает, какой опасный момент приближается, но продолжает прежнюю игру. Забалтывает мамонта. Тот – как здорово подметил Снегов – действительно самолюбивый тугодум. И стоит мамонту о чём-нибудь подумать, как "наблюдательность", подмеченная Нефёдовым, его покидает.

И вот уже Виссарионыч командует над установкой первой пушки, атаман Сокол приводит в готовность вторую, полковник Снегов колдует над третьей. БТРы также стоят шеренгой. Башенные орудия – пушки и пулемёты – нацелены на разговорчивого мамонта.

Только разве его убьёшь? Если бы... Из автоматов ребята Виссарионыча – уже пробовали, не помогло. Пушки? Наверное, да – но снарядов откровенно мало.

Потом Сергеев замолчал и тогда заговорили пушки. Пушки и пулемёты БТРов тоже говорили, но – на подпевке. Главную партию вели пушки Сокола. Отступая под сень осиновых деревьев, капитан подметил: большинство выстрелов приходится на рудиментарную голову на боку.

Мамонт с задержкой осознал происходящее. Развернулся, пророкотал возмущённо и властно:

– Поднимите мне хобот!

И такой силой веяло от этого требования, что Сергеев чуть не бросился выполнять. Однако взял себя в руки. Пусть эта тварь мутантами командует, а не капитанами войск МЧС.

Рудиментарной голове мамонта-мутанта досталось весьма сильно, но и боеприпасы пушек подходили к концу. А стоит им только замолчать – тут и мамонт запоёт свою партию. И вряд ли будет под силу Сергееву заболтать его прямо в движении.

Но вот одно из попаданий в боковую голову привёл к возгоранию.

– А-а-а! – закричал мамонт, вспыхивая как факел. Резервуар с напалмом где-то в недрах непостижимого слоновьего тела наконец проявил себя со всей внушительностью.

Мамонт боролся с огнём, пожирающим его изнутри, не больше пары минут. Правда, за это время он поднял на бивни один из БТРов и швырнул его в одну из пушек. После чего рухнул на колени и распался на два бесформенных фрагмента.

А мутанты под залпами черниговских орудий только теперь очнулись, да и бросились врассыпную. Словно только того и ждали, чтобы говорящий мамонт подох.

10. Военные (Брянск)

Русские офицеры пьют редко. Если частить – войдёт в пагубную привычку, которая рано или поздно погубит тебя и твоих людей. Опасности лучше встречать на трезвую голову, а встречаются – на каждом шагу.

Но как не расслабиться после громкого разгрома под Черниговом тройственной коалиции, в которую вошли мутантское квази-государство Великая Чернобыльщина, силы мутантов Дебрянского ареала и Объединённые Замки Западной Европы. Пехота чернобыльских мутантов наседала с юга, дебрянские мутанты накатывали с северо-востока, западноевропейская авиация пыталась атаковать с воздуха. И без успеха.

Если русские офицеры пьют, то пьют много. Когда они пьют много, то предусмотрительно закрывают двери. С проверенной звукоизоляцией. Когда двери закрыты, то и громко сказанная правда из офицерской компании наружу не просочится. Даром, что шпионов из замка Брянск так и не выгнали: секретным приказом от генерала Пиотровского их велено пока не разоблачать. Или генерал тонко предложил порешить их без разоблачения?

– Не вижу причины не выпить за победу ЧНР! – возгласил полковник Снегов. То есть, замечена причина выпить.

– Тем более, что это и наша победа! – прибавил капитан Нефёдов.

– Да у вас до неё и дожили не все? – подал голос полковник Вяземский, который большую часть Черниговского кризиса провёл здесь – в осаждённом тогда Брянске: ни выйти, ни выехать.

– Из наших – трое, – Снегов перечислил, – Хрусталёв, Зверев, Калинин. А ополченцев из Заслона – вообще не меряно.

Ещё бы: они-то и приняли на себя основной мутантский удар.

– И у меня потери, – вздохнул Вяземский, – выезжали на патрулирование в сторону Орла, а тут – мутантская засада прямо под нашим замком. В итоге один двухсотый, два трёхсотых и подбитый БТР. А мутантам что? Тех мы зачистили, так новые набежали, стали на то же место. Мы их – снова зачищать, а они отходят, а потом возвращаются. И тут от генерала Пиотровского приказ: людьми больше не рисковать, сидеть в замке. Оно-то хорошо – не рисковать, но кто тогда дороги патрулировать будет?

– Кстати, генерал Пиотровский после битвы при Чернигове пошёл на повышение, – Снегов рассмеялся, – нашими усилиями.

– А нас даже толком не поблагодарили, – прибавил капитан Сергеев, – как-то несправедливо.

– В наших силах поблагодарить самих себя и друг друга, – сказал полковник Снегов, – наливай, капитан. Сразу справедливость и восстановится.

Сергеев налил, потом опять и снова. Пили за победу под Черниговом, за светлую память погибших, за надёжную систему обороны русских замков.

– А на место Пиотровского – не знаете, кого пришлют? – спросил капитан Багров.

– Кого бы ни прислали, хуже уже не будет, – подмигнул оптимист Вяземский.

– Ну, мы-то любого генерала переживём, – проговорил Сергеев, – а Заслон? Ему придётся восстанавливаться почти с нуля, понадобится много оружия. Если мы при новом генерале не станем делиться оружием...

– С Заслоном, – успокоил его Снегов, – мы поделимся при любом генерале. И не только поделимся – будем теперь сотрудничать. Дело-то у нас общее.

Выпили и за общее дело.

– Не самое весёлое из дел: заслонять людей от выродков, – с искренним сожалением вздохнул Багров. – Но кому-то ведь заслонять надо. Людей от мутантов, мутантов – от подстрекателей.

– Хорошо, мутанты деморализованы, – ввернул Нефёдов, – их европейские и американские кураторы, как говорится, самоуничтожились, рядовые разведчики в перепуге разбежались, а четвероногого Хозяина расстреляли мы.

– Если не вмешиваться, – остудил его надежды Снегов, – то кураторы снова набегут, а Хозяина мутанты сами вырастят. Без него им не жить.

– Они мечтают о подчинении. Если есть где-то тупая и наглая толпа, хозяева для неё отыщутся сами, – подтвердил и Вяземский.

– Вот и новые задачи для Заслона, – сформулировал Сергеев, – гонять всяческих "Хирургов через заборы"! И присматриваться к тем, кто мутантов собирается учить. И ямы за частоколами инспектировать: не выращивают ли где Хозяина?

– Сложновато, – поморщился Нефёдов.

– У американских мьютхантеров было проще, – вздохнул капитан-историк, – аккуратный геноцид мутантов – правых и виноватых. И всё. Только потом взялись и за подозрительных людей: вдруг от них пойдут мутанты? А там и просто за людей взялись – на всякий случай. Но когда потом из этой зачищенной от мутантов Америки прибывает "учитель" Супскис, понимаешь: это не выход. Поскольку этот Супскис ничем не лучше самых отъявленных мутантов. Русский путь другой: первым долгом изжить мутанта в себе. Попутно создавая Заслоны от внешнего зла.

– Ты много сказал, капитан. Твоих слов хватило бы на четыре тоста, и стоило бы их растянуть, ибо водки у нас не экономят! – сделал строгое замечание полковник Снегов, но глаза его смеялись.

Теперь придётся выпить за русский путь, за изживание мутанта в себе, за Заслоны от внешнего зла и попутно за всё сказанное. Хорошо иметь подробно разработанный план действий.

11. Антропологи (Прага)

Карел Мантл и Йозеф Грдличка встретились в пивной «У Карлова моста» вроде, и случайно, а вроде, и с целью почтить память безвременно ушедшего коллеги. Карел тянул из очередного бокала «Златопрамен», Йозеф – «Черна Крушовице», а под Карловым мостом текла Влтава.

Пока льётся пиво и течёт река, в древней прекрасной Праге теплится жизнь. Но подлинная ли? Жизнь угасающих страстей и потерянных смыслов, Жизнь без напряжения, даруемого жестокой борьбой за существование. Жизнь, не испытанная на прочность.

– Инициация – таки важное дело, – со значением сказал Грдличка, – и нетрудно было заметить, как сильно изменился наш друг Братислав, когда он её прошёл. А ведь он её прошёл – всё было по-честному!

– Да, – согласился Мантл, – наш друг Хомак инициацию прошёл. Почти, – последнее слово перечеркнуло весь смысл.

– Почти? – Йозеф отставил пустой бокал. – Но наш Братислав, проходя один поединок за другим, стал как настоящий средневековый рыцарь, я точно говорю! Какая смелость, какая отвага – мог ли он такое показать раньше? Нет, не мог. И я тебе скажу, Карел, европейское рыцарство, если и возродится когда, то только в этих мутантских инициациях.

– Да-да, Европа изнежена, а в культуре мутантов сохранилась власть и сила борьбы за существование. Я всё понимаю, – подтвердил Мантл. – Но мутанты не европейцы. Они другие.

– Во всех их культурных памятниках написано, что они европейцы! – возразил Грдличка.

– Да, только эти памятники мы им и написали, – с такой прямотой Мантл до сих пор не высказывался. Конечно, они оба кое-что знали, но...

– Ты что, Карел? Ты в чём-то сомневаешься?

– Напротив, – Мантл выглядел, как сама уверенность, – я считаю, что нужно идти дальше. Да, мы европейцы. Но мутанты нас обогнали – с этим придётся смириться. Их инициации – не затем, чтобы вернуть нам рыцарское достоинство. Их смыслы идут дальше. Так далеко, что рыцари-европейцы в замешательстве пасуют. Ведь катастрофа с нашим Братиславом Хомаком – не случайна. Не в том дело, что мутанты не захотели поделиться столицей.

– А в чём же?

– Братислав Хомак испугался. В трёх поединках победил, а тут испугался. И тем выявил свою слабость.

– Чего же он испугался?

– Ему сказали: съешь поверженного врага. Париж стоит мессы, не так ли? Но бедный наш Братислав стал колебаться. Тем самым – обнаружил свою слабость и обидел всех мутантов, с которыми – вроде бы – собирался породниться. Ведь они едят человечину, чем Хомак лучше?

– Так что, ему стоило согласиться? – задумался Грдличка.

– Безусловно. Что такое человечина? Кусок протоплазмы, которому нашими людскими условностями приписан какой-то сакральный статус. Не убий, не съешь... Но ведь – вспомним "Тотем и табу" Фрейда – вся человеческая культура с того и началась, что убили и съели.

– Действительно, – согласился Грдличка, – ты меня убедил. Мне тоже теперь кажется, что беда нашего Хомака – в том, что он испугался. Не следовало отказываться от плоти врага, а он отказался. Мутанты запретили отказываться, а он не внял. Тем самым он косвенно признал, что человеческие запреты для него сильнее мутантских. За то и поплатился.

– А я бы на его месте не отказался! – с горящими глазами воскликнул Мантл. – Я бы выдрал зубами свой приз вместо того, чтобы бесславно погибнуть. Я бы сказал мутантам: давайте его сюда, постылый труп побеждённого. И съел бы, и не побрезговал. И заслужил бы счастье.

– Противником Хомака был наш друг Клавичек, – напомнил Йозеф.

– Какая разница? – взъярился Мантл и, вскочив из-за стойки, двинулся к выходу из пивнушки. "Златопрамен" ли так подействовал, или эволюционные атавизмы, но шёл антрополог, имитируя походку гиены, и лицом тоже выглядел весьма хищно.

12. Этнографы (Белград)

Только штрих, но весьма показательный: по итогам этнографической экспедиции к селениям Дебрянского ареала научная конференция собралась не в замке Брюссель, как планировалось ранее, а в Белграде.

Что-то в Брюсселе к этнографии охладели.

– А ведь наша экспедиция дала ценные результаты! – широко улыбаясь, проговорил Славомир Костич, провожая Веселина Панайотова к его месту за столом президиума. – Профессор Милорадович опубликовал очень интересный фольклорный текст.

– Что, таки нашли что-то интересное из мутантского ареала? – удивился Веселин.

– Нет, – хитро улыбнулся Ратко Милорадович, – это сочинили парни из Заслона накануне восстания в Глухомани. Они всемером сочиняли, а я запоминал. Они смеялись, как те запорожцы с картины Репина. И почти все сгинули при штурме пулемётной вышки. А я – словно писарь, всё дословно зафиксировал, как и положено фольклористу. Ни слова не упустил.

Ратко протянул Веселину недавно изданную брошюру.

– О! – заметил тот. – Немногословно, но увесисто. Это ведь миг зарождения новой фольклорной традиции Дебрянского ареала.

– И наконец-то – традиции человеческой, – прибавил Ратко.

– Вот и мне тоже показалось, – поддержал идею Славомир, – что, по сравнению с мутантской, культура бойцов Заслона для человека и ближе, и яснее, и куда интереснее.

Веселин согласно кивнул и углубился в чтение.

"Не от дедушки, не от бабушки

народилася красна девица,

а была из Центру заморского

к ним в село в красной шапке заслана.

Расскажу я вам, добры молодцы,

сочиню для вас, красны девицы,

сказ – не сказ, но быль несусветную,

всё про то, как младая девица

в лес берёзовый по грибы пошла,

что с ней в лесе том приключилося,

как не в ровен час заблудилася.

Повстречался ей на тропиночке

старый калика-перехожиий

с бородою белою вплоть до пояса.

И как встретила красна девица

перехожего стара калику,

говорит ему красна девица:

"Как добраться мне до царства родного,

да как выйти мне из лесу берёзового?".

Отвечает ей старый калика:

"Лес берёзовый – заколдованный,

нынче нету из него выхода,

через десять лет выход вырубят".

Пригорюнилась красна девица:

"Что же делать мне, старый калика?" -

"В середине-то лесу колдована

замок есть неприступный с башнями.

В замке том живёт Кощей-дядюшка.

Лес берёзовый заколдованный

чёрной силою его держится.

Чтобы выйти с этого лесу-то,

победить бы нужно Кощеюшку,

а вот как его одолеть тебе,

догадайся ты сама, красна девица".

И задумала красна девица,

и надумала отравить врага.

И отправилась она к замку Кощееву.

И три дня, и три ночи холодные

проходила она вокруг замка-то.

Весь-то замок окружён рвом с водицею,

а на входе поднят был мост подвешенный.

И совсем не любил Кощей-дядюшка

да гостей незваных-негаданных.

А ещё к тому с детства раннего

слабость на уши имел неизбывную.

И три дня, и три ночи холодные

красна девица всё под окнами

вокруг замка ходила милая,

но не услышал её Кощеюшка.

Села она на пенёк берёзовый

и достала своё чудо-зелие.

Но подумала красна девица,

что бессмысленно с зельем мучиться.

И тут выглянул Кощей-дядюшка,

и увидел он красну девицу,

и понравилась ему красна девица,

и открыл он ей ворота свои.

И задумалась тогда наша девица,

может это всё ей на зло задумано,

может это всё – провокация?

Приготовила красна девица

(потайной агент Шапка Красная)

порошочку горсть в руку левую,

не простого порошку, не стирального,

а волшебного приворотного.

И направилась наша девица

к замку страшному неприступному,

сорвала она неприметненько

подберёзовик с ножкой тоненькой,

с окаёмочкой прям под шапочкой.

Как посыпала его зельицем,

привязался к ней подберёзовик.

Тут навстречу Кощей выскакивал,

хватал девицу за белы рученьки

и пытал её: "Ты чья, красна девица?" -

"Я не знаю ни отца, ни матери,

были у меня лишь дед и бабушка;

да и те ведь не взаправдашние,

а от Центра ко мне приставлены!".

И сказал тут ей дед-Кощеюшка:

"Позабудь ты своих деда с бабою,

позабудь про свой центр заморский-то.

Приходи ко мне жить, красавица,

будешь в золоте жить и в роскоши!".

Призадумалась Красна девица,

и ответила ему раскрасавица:

"Хорошо, хорошо, Кощеюшка,

буду жить с тобой, мне здесь нравится".

А сама плохое подумала.

И как только плохое подумала,

стала вмиг у ней шапка красная.

Испугался тогда Кощеюшка,

рот открыл он свой в изумлении,

и закинула красна девица

гриб заветный свой прямо в пасть его.

От грибка поперхнулся Кощеюшка,

но откачала его красна девица,

откачала его с милосердием,

дабы лампой пытать паяльною:

"Отомщу тебе за то, Кощей-батюшка,

что пытался соблазнить меня золотом,

чтоб забыть про царствие родное".

И взмолился Кощей: "Не пытай меня,

у меня вон меч-кладенец висит;

если хочешь выйти ты из лесу,

то пойди на полянку соседнюю

да убей избушку на ноженьках".

Согласилась на то красна девица

и пошла на поляну соседнюю.

И как только замок покинула,

мост за нею поднялся, спрятался.

Но не стала дева горюниться

и, придя на поляну соседнюю,

вмиг сказала слова заветные

старой избе на курьих ноженьках.

И зашла она в светлу горницу,

и увидела бабушку старую,

и сказала ей красна девица:

"Выметайся ты, бабка, из дому,

буду дом я твой жечь-рубить!".

И взмолилася бабка старая:

"Не губи ты мою хазу родную.

Выполню я твоих три желания".

Да в момент тот весьма продолжительный,

когда девица призадумалась,

бабка хитрая колдовать давай -

мысли стала ей изворачивать,

ход событий непредсказуемый

под себя саму перестраивать.

Обернулась тогда красна девица.

И пошла она с мечом к Кощею-дядюшке,

и срубила замок тот чернокаменный.

И погиб Кощей под обломками,

растворилося вмиг наваждение,

и пришла в себя наша Шапочка,

а тут титры: "Конец комедии".

В тот момент как раз фильм закончился,

ну а сказка-то продолжалася.

Вышла девица-то да из лесу,

порошку, однако, просыпала;

смотрит девица назад, а за нею-то

из зверей лесных цела очередь,

а за зверями – лес берёзовый

всё за нею стволами топает,

ну а шествие замыкали-то

злы останки Кощея Бессмертного.

Побежала тогда Шапка Красная

в центр свой от врагов запрятаться,

да гнались за ней стволы злобные.

И сказали ей в центре родном-то:

"Ты не справилась со заданием.

Обнаружили враги лютые

штаб-квартиру нашу заветную".

И придумали ей наказание,

и забрали у неё шапку красную,

и прогнали её с позором-то

да из центра большого светлого.

Раз-обиделась красна девица,

Два-обиделася при выходе,

и нажала на кнопку красную,

и открылись шахты ядрёные.

Так случился кругом Апокалипсис.

Провалилося царство заморское.

Только бабка с дедкою выжили,

да Россию опять отстроили".

Киев, 26 октября 2014 – 4 марта 2015

Бреусенко-Кузнецов Александр. Права мутанта (постап. боевик, 18 а.л.) [email protected]

1