Текст книги "Эмбруддок (СИ)"

Автор книги: Брайан Уилсон Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

* * *

   Гигантская туша стунжебага пришлась очень кстати – её несгоревшие остатки были пущены на празднество Двойного Заката, начала нового года, которого все ждали с нетерпением. Только рабы не радовались перспективе празднества: один из них был предназначен в жертву Вутре. Этот древний обычай уже очень давно не практиковался в Эмбруддоке, потому что рабов было очень мало. Но теперь Накхри решил возродить его, чтобы показать всем, насколько выросло благосостояние города при его мудром правлении.

   Долгие теннеры Баталикс догонял своего соперника в небе и в середине лета они сошлись вместе. Дни и ночи стали равной длины.

   – Почему они сходятся так каждый год? – спросила Бри у Шэй Тал.

   – Так было всегда.

   – Это не ответ на мой вопрос...

   Перспектива принесения человеческой жертвы с последующим роскошным пиром возбуждающе подействовала на людей. Ещё до того, как началась зловещая церемония, на площади вокруг большого костра начались танцы под музыку. Музыканты играли на бубнах, дудках и флуччеле – инструменте, который изобрел сам Великий Юли. Наконец, принесли факелы, смоченные в жире стунжебага; Лэйнтал Эйн с гордостью смотрел на них. После этого потным танцорам поднесли рателя и все при свете факелов двинулись за городские ворота, к месту принесения жертвы.

   Приближалась более серьёзная часть празднества. Лэйнтал шел вместе со своим другом Даткой, рядом с Аозом Руном, потому что здесь же была и его прекрасная дочь.

   Жертвенный камень лежал у подножия древней пирамиды. Все собрались вокруг, стоя на почтительном расстоянии, как приказал глава всех мастеров, кузнец Ингсан Атрей.

   Появились Накхри и Клилс, чтобы выбрать жертву. Среди рабов начался шум. Никто из них не хотел быть жертвой, но Накхри заранее сделал свой выбор. Честь стать жертвой выпала на Калари, принадлежащего Аозу Руну, которого они не любили и решили проучить. Калари со связанными за спиной руками вывели вперед. Толпа замерла в ожидании. Опустилась зловещая тишина. Низко над головами неслись рваные рыже-бурые облака. На западе два светила опускались за горизонт.

   – Тебе наверное жаль Калари, – сказал Лэйнтал Аозу Руну, не спуская глаз с Ойры.

   Аоз Рун хлопнул его по плечу.

   – Мой жизненный принцип – никогда не жалеть. Сожаление – смерть для охотника, как это случилось с твоим несчастным отцом. На следующий год мы добудем ещё рабов. Плевать на Калари! Всё равно, он был слишком задумчив для хорошей работы. И он слишком часто гулял с моей дочерью.

   Аоз Рун взглянул на Элина Тала и они оба рассмеялись. Лэйнтал уже давно сомневался в добросердечии охотника, теперь же он вдруг ощутил ненависть к нему. Своего личного раба он давно отпустил.

   Никому вокруг однако не было дела до охвативших его чувств. Все смеялись и веселились – за исключением Калари. Воспользовавшись суматохой, Лэйнтал взял за руку Ойру и слегка пожал её. Девушка ответила на пожатие и улыбнулась, не рискуя посмотреть ему прямо в глаза. Сердце юноши запело. Жизнь действительно великолепна, несмотря на все её проблемы!

* * *

   Он не переставал улыбаться даже тогда, когда началась зловещая церемония. Баталикс и Фреир должны одновременно скрыться за горизонтом, исчезнуть из царства Вутры и погрузиться в мир призраков. Назавтра, если жертва будет ими принята, они взойдут вместе и какое-то время их движение по небу будет одновременным. Они будут сиять днем и уходить на ночь, чтобы на землю опустилась тьма. А осенью их пути разойдутся.

   Все вокруг говорили, что погода стала мягче и теплее. Признаков улучшения климата становилось всё больше и больше, как и обещала Шэй Тал. И всё же зловещая тишина опустилась на людей, когда они смотрели на запад и тени их удлинялись. Оба светила покидали царство света. Наступала ночь, царство тьмы, где много болезней и других несчастий. Чтобы беды обошли людей, должна быть принесена человеческая жертва.

   По мере того как тени удлинялись, толпа становилась всё напряженнее. Благодушное настроение начала праздника постепенно покидало людей. Несмотря на всю жестокость их жизни, хладнокровную казнь беззащитного раба им предстояло увидеть впервые.

   Старейшины совета, старые и согбенные, вышли вперед и дрожащими голосами пропели молитву Вутре. Два дюжих надсмотрщика потащили Калари вперед. Окончательно обезумев от ужаса, тот уже еле волочил ноги. Голова его упала на грудь, изо рта текла слюна, глаза закатились под лоб.

   Калари уложили на жертвенный камень, головой к заходящим солнцам, к западу. Голова легла прямо в специальное углубление, выдолбленное в камне. Ноги его привязали к деревянной плахе. Они были направлены туда, откуда на следующий день должны появиться два светила, приносящих сияющий день. Таким образом жертва представляла собой единение двух тайн – человеческой и небесной жизни.

   К этому времени Калари понял свою значимость. Хотя жить ему оставалось минуты, он лежал неподвижно и молча, так как уже ощущал присутствие Вутры.

   Закончив своё зловещее дело, надсмотрщили отступили назад. Появились Накхри и Клилс. На обоих были накинуты красные плащи. Женщины, сопровождающие их, остались в толпе. Лицо Накхри было таким же бледным, как и лицо Калари, на которое он взглянул, когда наклонился за древним палаческим топором, заранее принесенным рабом. Он поднял этот ужасный инструмент. Проревел Свистун. Ударил гонг.

   Накхри стоял перед камнем, держа топор в руках, брат стоял чуть сзади. Пауза затянулась и по толпе пробежал ропот недовольства. Пришло время нанести удар! Пропусти этот момент – и кто знает, что будет завтра? Ропот выражал растущее недовольство братьями-правителями.

   – Бей! – крикнул Аоз Рун из толпы.

   – Я не могу, – сказал Накхри, опуская топор. – Я не могу сделать этого. Животное – пожалуйста. Но не человека, пусть даже это презренный раб из Борлиена!

   Его младший брат вышел вперед и схватил топор.

   – Ты трус! Ты делаешь из нас дураков перед всеми. Я сделаю это. Пусть тебе будет стыдно. Я покажу тебе, кто из нас мужчина!

   С оскаленными зубами он размахнулся топором, злобно глядя на Калари, который смотрел на него из углубления в камне, как из могилы.

   Внезапно мышцы у Клилса свело и они отказались повиноваться ему. Лезвие топора отразило последние лучи заходящих солнц. Затем топор опустился на камень и Клилс тяжело оперся на него, задыхаясь.

   – Мне нужно было выпить больше рателя...

   В толпе раздался гневный рев. Солнца уже наполовину погрузились в царство тьмы. Можно было расслышать отдельные крики из толпы:

   – Это не лорды, а женщины...

   – Они слишком много слушали Лойл Бри...

   – Их отец заставлял их слишком много учиться и теперь их мускулы ослабли...

   Затем гневная толпа сомкнулась вокруг братьев и топор взяли из рук Клилса. Светила должны были вот-вот скрыться. Землю уже затопила тень и факелы не могли осветить лица. Вся толпа стала походить на безликое многоголовое чудовище. На мир опускалась тьма и людьми овладевал массовый психоз.

   Аоз Рун вышел вперед, взял топор. Затем он прорычал несколько слов и вся толпа вместе с братьями-лордами отхлынула от него. Аоз Рун занес топор над головой. Охотники подняли кверху сжатые кулаки, одобряя его смелость. Над их головами летели птицы. Свист их крыльев слышался повсюду. Они летели по направлению к золоту запада.

   Последние лучи солнц упали на древнюю пирамиду и разделились на отдельные полосы, отразившись от её отполированных ветрами граней. Они осветили жертвенный камень и Калари на нем. Правда освещена была только голова. Тело оставалось в тени. Это был мистический момент.

   И лезвие топора, кроваво сверкнув в этих последних лучах, опустилось на границу света и тени.

   И тут же, как будто от удара, раздался восторженный крик толпы. Это был единый рев, легкие всех одновременно вытолкнули воздух из груди.

   Голова Калари чуть откатилась в сторону в углублении, как будто целуя камень, а затем стала тонуть в крови, которая быстро заполнила углубление, а затем стала переливаться через края на землю. Она уже текла ровным потоком, когда светила окончательно исчезли за горизонтом.

   Жертвенная кровь была драгоценная жидкость. Она должна была течь всю ночь, освещая светилам путь в подземном царстве тьмы, чтобы те прошли его в безопасности и на следующее утро вернулись, принося на землю свет.

   Толпа была удовлетворена. Подняв факелы, люди пошли обратно к древним башням, которые сейчас были погружены во тьму, но постепенно проявлялись из неё по мере того как приближались люди с факелами.

   Лэйнтал шел рядом с Аозом Руном, которому люди теперь почтительно уступали дорогу.

   – Как ты мог сам убить своего раба? – гневно спросил молодой охотник. – Это против обычая.

   Аоз Рун презрительно посмотрел на него.

   – Запомни, щенок, пришли времена, когда нужно уметь принять трудное решение.

   – Но Калари был добр ко мне... – прошептала потрясенная Ойра. – Это было так страшно...

   Аоз Рун пренебрег эмоциями дочери.

   – Такова была воля Вутры. Я отрубил голову Калари в один миг. Он ничего не почувствовал. Вероятно он и сейчас думает, что лежит в объятиях молоденькой рабыни, – и Аоз Рун гулко рассмеялся.

* * *

   Торжественная часть кончилась. Некоторые старые люди правда сомневались, что солнца взойдут утром. Тем не менее, и они пошли праздновать, пить ратель. У них сегодня было о чем поговорить: о слабости их лордов. Не было лучшей темы для разговора над кружками рателя перед тем, как вновь будет пересказано Великое Сказание.

   Лэйнтал Эйн шептал Ойре, обнимая её в темноте:

   – Ты полюбила меня тогда, когда увидела верхом на стунжебаге?

   Она показала ему язык.

   – Вовсе нет. Ты выглядел как круглый дурак.

   Для Лэйнтала померкла вся радость праздника.

   ГЛАВА 6. "КОГДА Я БЫЛ

   ВЕСЬ БЕФУДДОК..."

   Лэйнтал Эйн остановился на краю широкой, пологой ложбины, внимательно осматриваясь. Он ещё никогда не бывал здесь, так далеко на северо-востоке. За ложбиной возвышался огромный холм, а между ним и ложбиной лежала полоса ровной земли.

   На вершине холма стояла башня. Каменная, разрушенная, такая же, как в Олдорандо, с наклонными внутрь стенами и с окнами на каждой стене и на каждом этаже. Большие птицы кружили над ней. Сейчас верхушка башни обвалилась и в ней осталось всего четыре этажа. Кто построил эту башню здесь, так далеко от Олдорандо?..

   Лэйнтал вновь пошел вперед, сначала вниз, потом вверх. Другая сторона долины оказалась круче той, по которой он спускался. Согнувшись, он медленно поднимался на холм. Земля снова и снова выплывала к нему из-за горизонта. Наконец, позади холма показалась пустошь.

   Лэйнтал остановился, положив руку на колено и тяжело дыша. Всё, что он мог видеть перед собой, – это неизменная равнина, простиравшаяся до призрачного горизонта. Скудная жесткая растительность покрывала её, насколько мог видеть глаз. Лишь у подошвы холма выстроились райбаралы. А дальше – ничего между ним и бесконечностью.

   Весь простор этой безмолвной пустынной равнины был омыт чистым голубым светом низко стоявшего на западе Фреира, благодаря чему четко вырисовывалась каждая деталь ландшафта. Небо над равниной было чуть розоватым – верный признак грядущей бури. Лэйнтал понял, что пройти дальше не получится. Пора было возвращаться.

   Он оглянулся. Олдорандо осталось позади, на западе, в шести днях ходьбы. Для птицы совсем недалеко. И для фагора верхом на кайдаве недалеко. А если быть богом, то тогда и вовсе нет расстояний...

   Отдышавшись, он добрался до башни. Жившие в её руинах огромные черные птицы при его приближении взмыли в воздух, кружа над его головой, словно гневные духи прежних обитателей. Лэйнтал Эйн не знал, что однажды эта заброшенная башня едва не сыграет самую роковую роль в его жизни.

   О, Шэй Тал должно быть права, подумал он. Когда-то мир был другим, полным тайн и чудес. Когда он говорил об этом с Аозом Руном, тот сказал, что это неважно. Важно то, что они уже не могут ничего изменить, важно то, что племя должно быть единым, чтобы выжить. Если племя пойдет по пути, предлагаемому Шэй Тал, то оно перестанет быть единым. Но Шэй Тал заявила, что истина важнее единства...

   Как бы в ответ на его мысли большие птицы полетели прочь, гневно хлопая крыльями. Он смотрел на них, пока они не скрылись из виду и он не остался один на этом бесконечном пространстве.

* * *

   Отвернувшись от равнины, он вошел в башню и осмотрелся. Всё внутри было усыпано её обломками. Сплошные развалины. Деревянные перекрытия и лестницы давным-давно прогнили и рухнули вниз. Даже их обломки исчезли без следа – давно сгорели или растащены на топливо. Окна и двери тоже исчезли.

   Выйдя из башни, он положил свой мешок и копьё на землю, разулся и стал подниматься наверх по наружному склону стены, используя каждый выступ в ветхой кладке, чтобы ухватиться за него или поставить ногу. Наконец он поднялся на верх башни и осмотрелся. Сначала он искал фагоров – тут была территория фагоров. Но равнина была совершенно пустынна. Ни одного живого существа не встретил его взгляд. Лишь вдали из-за горизонта незаметно поднимались облака.

   Холодный ветер подул с новой силой и у Лэйнтала заныли босые ноги. Он поджал зябнущие пальцы. Мысли его плыли в голове, неспешные и неисчислимые, как эти облака, плывущие над равниной.

   Шэй Тал никогда не выходила из города. Может быть, она сочиняла эти тайны? И всё же, тут была тайна. Глядя на бесконечный мир вокруг себя, он замер в благоговейном трепете. Кто создал всё это? Для чего?..

   Вдруг в долине у подошвы холма он заметил шевельнувшиеся заросли жестких кустов. Он присмотрелся и увидел маленькие живые существа, ниже его роста почти вдвое. Они были закутаны в шкуры и гнали перед собою стадо гоатов или арангов.

   Он с нетерпением смотрел на них, как будто они могли дать ответы на вопросы, которые так волновали его. Но это видимо были нондады, племя, говорившее на языке, отличном от олонецкого. Лэйнтал Эйн очень долго смотрел на них, но они шли так медленно, что их движения вперед почти не было заметно. Он не мог даже представить, что вторая встреча с этим жалким племенем навсегда перевернет всю его жизнь.

* * *

   Вокруг Олдорандо издавна водились олени, которые служили людям основной пищей. Существовало множество способов охоты на них, но Накхри и Клилс предпочитали самый простой – охоту с приманкой.

   В качестве приманки использовалось пять прирученных самок. Заметив стадо оленей, люди привязывали самок с помощью веревок и прятались в засаду. Когда дикие олени-самцы подходили к ним, привлеченные их запахом, охотники выскакивали из засады и наносили удары копьями направо и налево, спеша убить как можно больше. Затем они разделывали добычу и прирученные олени несли в город мясо убитых собратьев. Это был верный, но не очень добычливый метод.

   Когда охотники собрались на охоту в этот раз, пошел первый осенний снег. Идти было тяжело. Оленей не попадалось. Им пришлось идти целых три дня по трудной дороге, ведя ручных оленей, прежде чем они уже вечером наткнулись наконец на небольшой стадо.

   Охотников было двадцать. Лэйнтал Эйн и Датка шли за Аозом Руном. Во время охоты они говорили мало, да и не нужны были слова, когда для общения хватало всего нескольких знаков. Аоз Рун в своих черных мехах стоял в дикой пустыне, как олицетворение мужественности, а оба парня встали рядом с ним, как его большие охотничьи собаки. Охота сблизила их. Между ними возникло доверие друг к другу.

   Стадо паслось на пологом склоне. Нужно было обогнуть его справа. Там склон был круче, но запах людей не побеспокоил бы животных.

   Два охотника остались с собаками. Остальные побрели по склону, на котором было два дюйма мокрого снега. На вершине холма торчали огромные пни и были разбросаны руины каменных строений, кладка которых стала гладкой от долгого воздействия ветра и дождей. Отсюда уже было видно стадо и охотники поползли на четвереньках, приготовив копья.

   В стаде было тридцать две самки и пять самцов. Самцы разделили самок между собой и теперь изредка вступали из-за них в ссоры. Все животные были измождены, ребра торчали из-под кожи, шерсть свалялась и висела клочьями. Они мирно паслись, изредка поднимая головы и нюхая воздух. Ветер дул от них к охотникам, притаившимся за камнями.

   Накхри дал сигнал. Он со своим братом повел двух ручных самок слева от стада, укрываясь за ними. Аоз Рун, Датка и Лэйнтал пошли с тремя самками справа.

   Аоз Рун уверенно вел свою самку. Но ему решительно не нравились условия, которые Накхри и Клилс выбрали для охоты. Когда стадо побежит, то не в сторону других охотников, а от них. Если бы он был во главе, он потратил бы больше времени на подготовку и выставил бы сразу две засады. Но Накхри был слишком уверен в себе, чтобы ждать, а тем более слушать его советы. Он и его брат восстановили свой пошатнувшийся во время празднества авторитет, раздавая ночью ратель без всякого ограничения.

   Стадо было слева от Аоза Руна. Низкорослые деревья росли на каменистом склоне, маскируя продвижение охотников. На западе в отдалении возвышались утесы, над которыми багровело угрюмое закатное небо, забитое разорванными тяжелыми облаками. Приземистые деревья были без коры, их верхние сучья были обломаны прошлыми бурями. Некоторые деревья буквально стелились по земле, согнутые свирепыми ветрами.

   Всё это внимательно изучал Аоз Рун, осторожно продвигаясь вперед под прикрытием своего оленя. Он бывал здесь и раньше, правда в лучшие времена, когда погода была более теплой. Однако он заметил, что несмотря на жалкое состояние деревьев, они вовсе не собирались умирать, а некоторые даже выпустили свежие побеги. Что-то менялось в этом мире.

   Они всё приближались к стаду. Внезапно из-за деревьев выскочил одинокий самец. Он бросился к стаду, где немедленно был встречен ближайшим из его самцов. Хозяин приближался к пришельцу, роя землю копытами, издавая грозные звуки и наклонив голову. Но пришелец стоял неподвижно, не принимая обычную позу для защиты.

   Когда олени сплели свои рога, Аоз Рун заметил на рогах пришельца кожаную петлю, которая не давала им расцепиться. Он немедленно передал свою самку Лэйнталу, а сам исчез между деревьями. Он медленно пробирался вперед – пока, выглянув из-за одного дерева, не заметил среди зарослей желтоватую шерсть.

   Накхри дал сигнал. Все охотники бросились к стаду. Схватив поудобнее копьё и изготовившись для удара, Аоз Рун тоже молча бросился вперед, но в противоположном направлении. Он чувствовал, как острые камни впиваются в ступни сквозь тонкие подошвы сапог, слышал фырканье растревоженного стада. Он старался бежать как можно тише, но, разумеется, не мог избежать шума.

   Желтоватое пятно двинулось и на виду появилось плечо фагора. Чудовище повернулось. Его глаза вспыхнули алым огнем. Фагор опустил рогатую голову и вытянул руки, пытаясь поймать древко, но слишком поздно. Аоз Рун вонзил копьё между ребрами фагора.

   С жутким криком фагор упал на землю. Сила столкновения была такова, что Аоз Рун тоже упал, выпустив своё оружие. Фагор вырвал из раны копьё, отбросил его в сторону. Он обхватил охотника своими мощными руками, вонзив в спину когти, и они покатились по земле.

   Оба живых существа в черной и белой шерсти стали одним животным – животным, которое борется с самим собой, стараясь разорвать себя на части. Это животное ударилось об ствол дерева и снова стало наполовину черным, наполовину белым.

   Фагор откинул назад голову и раскрыл пасть, готовясь укусить. Аоз Рун увидел два ряда острых желтоватых зубов. Он высвободил руку, нащупал камень и ударил между толстых губ фагора, прямо по зубам, когда они уже приближались к его горлу. Несколько зубов сломались, из изувеченных десен фагора брызнула желтая кровь. Он глухо заревел от боли.

   Аоз Рун быстро откатился в сторону. Затем он вскочил, схватил своё копьё, всё ещё лежавшее поблизости, вновь вонзил его в тело фагора и всей тяжестью налег на него. Раздался стон и фагор отошел в страну призраков. Желтая кровь хлынула из раны. Аоз Рун пошатываясь стоял над телом фагора. Большая белая птица тяжело поднялась с земли и полетела на восток.

   Подняв голову Аоз Рун увидел, как Лэйнтал Эйн занес своё копьё для броска в уже мертвого фагора. Ещё два чудовища выскочили из-за деревьев. Они сидели на одном кайдаве, и, отчаянно погоняя его, скрылись вдали. Белые птицы летели за ними, издавая хриплые крики, которым от утесов откликалось далекое эхо.

   К нему подошел Датка, и не говоря ни слова, положил руку ему на плечо. Они улыбнулись друг другу. Аоз Рун улыбался, превозмогая свою боль. По его раненой спине струйками стекала кровь.

   Подошел сияющий Лэйнтал Эйн, держа в опущенной руке копьё.

   – Ты убил его! Он умер, – сказал он, улыбаясь во весь рот.

   Отпихнув ногой тело фагора, Аоз Рун оперся о ствол дерева. Он тяжело дышал, ощущая острый чужой запах врага. Его руки дрожали от пережитого напряжения. Он понял, что это – первый признак старости. Это внезапное открытие ужаснуло его. Его жизнь миновала свой зенит и теперь повернула к закату.

   – Позови Элина Тала, – сказал он.

   – Ты убил его, Аоз Рун, – повторил Лэйнтал, показывая на тело фагора на снегу.

   – Позови Элина Тала! – заорал Аоз Рун.

   Датка пошел к двум оленям, которые всё ещё сражались, сплетя рога и роя землю копытами. Они не могли освободиться. Датка перерезал горло и тому, и другому. Олени какое-то время стояли как бы в задумчивости, затем, так и не расцепив рога, упали на землю.

   – Когда я увидел петлю на рогах, – сказал Аоз Рун, – я сразу понял, что фагоры рядом. Это их старый охотничий прием.

   Прибежали Элин Тал, Фаралин Ферд и Тант Эйн. Они грубо оттолкнули юношу и подхватили Аоза Руна.

   Остатки стада уже давно спаслись бегством. Братья успели убить трех самок и торжествовали. Пять убитых животных – это неплохая добыча. В Олдорандо будет что поесть, когда они вернутся домой.

   Лэйнтал Эйн и Датка держали ручных самок, пока Элин Тал и другие охотники перевязывали раны Аоза Руна. Потом тот грубо оттолкнул неумелых лекарей.

   – Нужно уходить отсюда! – рявкнул он. – Где есть трое фагоров, наверняка есть и другие.

   Никто не стал с ним спорить. Навьючив мясо на прирученных самок, они двинулись обратно. Труп фагора оставили здесь. Никто не польстился на его вонючую шкуру. Но Накхри всё равно был недоволен. Он напустился на раненого охотника.

   – Зачем ты послал Датку убить этих самцов? Они же вконец изголодались. Их мясо по вкусу напоминает кожу. Женщины племени будут ругать нас.

   Аоз Рун промолчал. Он знал, что Датка убил их ради самого убийства.

   – Только идиоты убивают самцов, – напыщенно добавил Клилс.

   – Успокойся, – сказал ему Лэйнтал Эйн. – Разве ты не видел, что Аоз Рун убил фагора? Иди, поучись рубить топором!

   Аоз Рун смотрел в землю и молчал. И это молчание злило братьев ещё больше. Молчаливая пустыня простиралась вокруг.

   На следующий вечер вдали показался город, выбросы гейзеров, послышались звуки труб с древней пирамиды. Часовыми ставили тех, кто был слишком слаб или стар, чтобы охотиться. Накхри дал им легкую работу, но если он замечал, что они недостаточно бдительны, он сокращал им норму рателя. Это отлично работало.

   Трубы служили сигналом женщинам кончать работу и выходить навстречу своим мужчинам. Женщины очень боялись смерти своих мужчин – ведь это означало скудную пищу, нищенское существование и необходимость отдаваться любому мужчине, который захочет тебя, будь это самый последний мужчина в городе. Поэтому женщины, выбежавшие на стены, всегда сперва пересчитывали возвращающихся охотников – и лишь поняв, что никто не погиб, разражались криками радости. Значит этой ночью будет празднество!..

   Элин Тал, Тант Эйн, Фаралин Ферд были с бурной радостью встречены своими женщинами и пошли по своим башням. Аоз Рун молча пошел один, хотя он искоса зорко взглянул, нет ли среди встречающих Шэй Тал. Её не было.

   Датку тоже никто не встречал. Он с каменным лицом протискивался через толпу оживленных женщин, тайно желая увидеть подругу Шэй Тал, молоденькую Бри. Аоз Рун незаметно похлопал его по плечу, подбадривая, хотя сам был в таком же положении.

   Из-под темных бровей он видел, как его дочь Ойра подбежала и схватила руку Лэйнтала Эйна. Он подумал, что эти дети хорошо подходят друг другу. Конечно, у Ойры более сильный характер: Лэйнтал слишком мягок, как и его трусливый дед. Она поведет его в танце жизни, когда станет его женщиной. Ойра в этом отношении была похожа на Шэй Тал – упрямая, красивая – и себе на уме. Но всё это нравилось Аозу Руну. Он уже понимал, что Лэйнтал Эйн не станет соперничать с ним за власть. Более того, через Ойру он сможет даже управлять им.

   Он прошел через широкие ворота, опустив голову и прижимая руку к ноющему боку. Накхри и Клилс шли неподалеку, привычно ссорясь со своими женщинами. Оба они угрожающе посмотрели на него. Они понимали, что допустили глупую промашку на охоте и теперь Аоз Рун воспользуется этим, чтобы расшатать их авторитет, и так уже не слишком прочный.

   – Знай своё место, Аоз Рун, – зло сказал Накхри. – Не забывай, что мы лорды, а ты простой охотник. И ты уже слишком стар для охоты. Пора бы отправить тебя в часовые.

   Аоз Рун яростно вздернул подбородок.

   – Однажды я уже поднял топор во славу Вутры. Я подниму его ещё раз! – прорычал он.

   Всё дрожало у него перед глазами. Он выпил кружку рателя, но лучше ему не стало. Тогда он поднялся в башню и упал на своё жесткое ложе. Вскоре он заснул мертвым сном и не почувствовал, как женщины раздевают его, чтобы сменить повязки и смазать его раны бальзамом. Примерно через час он проснулся и вышел на улицу, чтобы отыскать Шэй Тал.

   Близился закат и Шэй Тал кормила хлебом гусей возле реки Ворал. Река была широкая и не успела замерзнуть. По черной воде плыли белые льдины. Когда они были молодыми, река в это время года уже замерзала полностью, от берега до берега.

   Шэй Тал сказала:

   – Вы, охотники, ходили так далеко, а я видела этим утром на том берегу хоксни – диких лошадей.

   Мрачный и угрюмый, Аоз Рун взглянул на неё и взял за руку.

   – Ты всегда всё говоришь против меня, Шэй Тал. Ты считаешь, что разбираешься в охоте лучше, чем охотники? Почему же ты не пришла встретить нас?

   – Я была занята, – она вырвала руку и стала крошить хлеб гусям, окружившим её. Аоз Рун с досадой отпихнул их ногой и снова взял её за руку.

   – Сегодня я убил фагора. Я сильный. Он ранил меня, но я убил его. Все охотники и все девушки смотрят на меня. Но я хочу только тебя, Шэй Тал. Почему ты не хочешь меня?

   Она повернула к нему лицо с огромными блестящими глазами, в которых не было гнева, но в которых он легко мог вспыхнуть.

   – Я хочу любить тебя, но ты сломаешь мне руку, если я скажу что-нибудь против тебя. Ты слишком свиреп и необуздан. Мы всегда будем ссориться. Ты никогда не говорил со мной мягко. Ты умеешь насмехаться, издеваться, но ласковым ты не умеешь быть.

   Аоз Рун гордо усмехнулся.

   – Такой я человек. Но я никогда не сломаю твою красивую руку. Когда ты будешь со мной, ты забудешь все свои теперешние мысли.

   Она ничего не ответила и снова стала кормить гусей. Баталикс зарылся в тучи на горизонте и поджег их золотым сиянием. Всё вокруг замерло, облитое красным золотом. Лишь река мерно несла свои черные воды.

   Аоз Рун долго стоял, переминаясь с ноги на ногу, а затем всё же спросил:

   – Чем ты была так занята?

   Не глядя на него, Шэй Тал сказала напряженным голосом:

   – Ты помнишь мои слова в тот день, когда мы хоронили Лойланнун? Я говорила в основном для тебя. Мы живем на заднем дворе. Я хочу знать, что происходит в остальном мире. Я хочу всё знать, всё понимать. Мне нужна помощь – но ты не тот мужчина, который может мне её дать. Я учу других женщин, когда есть время, потому что это лучший способ учиться самой.

   – Что в этом обучении хорошего? – угрюмо спросил Аоз Рун. – Ты только вносишь смуту в умы.

   Она промолчала, глядя на реку, вода которой тоже подернулась золотом заката.

   – Мне следовало бы положить тебя на колено и выпороть, – наконец сказал он, но без злобы.

   Она сердито взглянула ему в лицо. Но тут же выражение её лица изменилось. Она весело рассмеялась, блеснув белыми зубами. Затем она стыдливо прикрыла рот рукой.

   – Ты действительно ничего не понимаешь?

   Воспользовавшись моментом, он взял её руки, привлек её к себе.

   – Я постараюсь быть нежным с тобою, Шэй Тал. Потому что я люблю тебя, твои глаза, блестящие, как эта вода. Забудь про учение. Всё можно делать и без него. Забудь и стань моей женщиной!

   Он обнял её, приподнял в воздух – и гуси с негодующими криками разбежались от них. Когда она снова встала на ноги, она сказала:

   – Не говори со мною так, Аоз Рун. Моя невинность дважды драгоценна и я могу отдать себя лишь один раз. Знание важно для меня – и для всех остальных. Не заставляй меня выбирать между тобой и знанием!

   – Я давно люблю тебя, Шэй Тал. Я знаю, как ты любишь мою Ойру, но не говори мне «нет». Будь моей женщиной – или я возьму себе другую. Предупреждаю тебя, ведь я мужчина с горячей кровью! Живи со мной – и ты забудешь все свои академии.

   Шэй Тал печально покачала головой.

   – О, ты только повторяешь себя. Если ты любишь меня, постарайся понять мои слова. До этого нам не о чем говорить.

   Она повернулась и пошла к башням, но Аоз Рун догнал её и остановил.

   – Ты оставляешь меня после того, как наговорила всяких глупостей, – его тон резко изменился, теперь он говорил язвительно, почти зло. – А что ты будешь делать, если я стану лордом Эмбруддока? Это возможно. Тогда тебе придется стать моей женщиной.

   Увидев её взгляд, он понял, почему так добивается её. Она мягко сказала ему:

   – Так вот о чем ты мечтаешь, Аоз Рун? Ну что же, знания и мудрость – это тоже мечты. Нам обоим суждено добиваться своей мечты отдельно друг от друга. Я, как и ты, тоже не хочу, чтобы кто-то имел власть надо мною.

   Он молчал. Шэй Тал знала, что он признал её довод справедливым, но он думал совсем о другом. Пристально глядя на неё, Аоз Рун спросил:

   – Но ты же ненавидишь Накхри?

   Она отвернулась от него.

   – Он не вмешивается в мою жизнь.

   – Но вмешивается в мою. Пора положить этому конец.

* * *

   Как всегда, после удачной охоты было назначено празднество с рателем и обильной едой. К тому же мастера гильдии землепашцев смогли сделать крепкое вино из забродившего зерна, так что выпивки было гораздо больше, чем обычно. Все пели песни, танцевали под музыку – и пили, много пили. Когда празднество было закончено, лучшие охотники поднялись в Большую Башню, где продолжали пить. Перед башней развели большой костер, дым от которого поднимался кверху, струясь вдоль её древних стен.