Текст книги "Эмбруддок (СИ)"

Автор книги: Брайан Уилсон Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

   Аоз Рун был человеком, чье мужество было заметно даже в том обществе, где мужеством обладали все. И он твердо верил в единство города.

   Хотя у него уже была дочь Ойра, рожденная ему рабыней из какого-то дикого племени, женщины Эмбруддока вздыхали по нему. Он заметил нежные взгляды подруги Лойланнун Шэй Тал и её красота не оставила его безучастным. Однако он не отдал никому своё сердце. Он предвидел, что настанет день, когда Накхри и Клилс столкнутся с серьёзными трудностями и не смогут справиться с ними – и тогда придет его время, время наследника старого лорда Эмбруддока. Он считал, что будет лучшим лордом, чем кто-либо, и хотел править один. Поэтому он не хотел, чтобы какая-нибудь женщина завладела его сердцем.

   А пока Аоз Рун сплачивал своих друзей и много занимался с Лэйнталом Эйном, чтобы тот примкнул к нему, когда станет мужчиной и охотником. Он не был глуп и понимал, что его права призрачны. Однако, если его поддержит законный наследник последнего лорда, ситуация наверняка изменится...

* * *

   Аоз Рун упорно искал шанс прославится и наконец ему повезло. С оленьей охоты на юго-западе от Олдорандо они с Лэйнталом возвращались отдельно от остальных, по старой торговой тропе. Им пришлось идти по трудной местности, где росло много толстых стволов райбаралов. Но здесь они наткнулись на десять торговцев, которые лежали вокруг костра и крепко спали после выпивки. Аоз Рун и Лэйнтал нацепили на себя черепа фагоров и криками разбудили спящих. Те были перепуганы до смерти и двум охотникам не составило труда взять их в плен. Это были торговцы из Борлиена, известные в городе как нечестные люди. Охотники привели пленников в город и разделили между собой товары, которые оказались у них. Аоз Рун и Лэйнтал Эйн взяли себе по личному рабу. Раба Аоза Руна, совсем молодого парня, звали Калари.

   Этот эпизод действительно прославил Аоза Руна. Накхри и Клилс уже прямо обвинили его в желании захватить власть, но Аоз Рун уклонился от столкновения, понимая, что его время ещё не пришло.

   Среди членов гильдий тоже росло беспокойство. Один юноша по имени Датка, из гильдии кузнецов, решил покинуть её, так как считал, что срок ученичества слишком большой, а дисциплина чересчур жестока. Мастер гильдии не смог переубедить его и он предстал перед братьями. Они тоже не смогли добиться от него покорности. Датка куда-то исчез и его не видели целых два дня. Затем одна из женщин сказала, что он лежит в комнате одной из нежилых башен, жестоко избитый, с изуродованным побоями лицом.

   Тогда Аоз Рун пошел к братьям и сказал, что он может взять его к себе охотником. Он заявил:

   – Охота – дело совсем не легкое. Пока что дичи много, но придет зима и нам снова придется голодать. Нас, охотников, мало. Пусть Датка приходит к нам, если хочет. А почему не попробовать? Если он будет плох, то мы сами выгоним его. Он почти одного возраста с Лэйнталом Эйном. Они смогут учиться охоте вместе.

   В нижнем этаже Большой Башни, где стоял Накхри, наблюдая за рабами, доящими коз, было полутемно. В воздухе стояла вонь, так как их стойла давно не убирались. Потолок был совсем низким и Аозу Руну пришлось чуть нагнуться. Но Накхри не хотел уступать охотнику, популярности которого уже серьёзно опасался.

   – Датка должен подчиниться законам, – сказал он, задетый упоминанием о Лэйнтале Эйне. Он понимал, что занял его место, и это раздражало его.

   – Позволь ему охотиться, – и он будет подчиняться нашим законам. Мы заставим его добывать пищу для города ещё до того, как заживут раны у него на лице!

   Накхри сплюнул.

   – Какой он охотник? Он жалкий подмастерье. Его никогда не обучить.

   Накхри боялся, что секреты гильдии кузнецов выйдут за её границы. Ведь эти секреты тщательно охранялись ещё с незапамятных времен. Но Аоз Рун не отступал:

   – Если он не хочет работать в кузне, пусть хлебнет нашей нелегкой жизни. Посмотрим, выживет ли он.

   – Он жестокий и злой человек.

   – Для охотника это хорошее качество.

   И Накхри отпустил Датку. Датка привязался к Лэйнталу Эйну, как и предполагал Аоз Рун. Он постепенно становился хорошим охотником.

   Хотя он был молчалив, Лэйнтал Эйн принял его как брата. Они были одинаково рослые и хорошо сложенные, но лицо Лэйнтала было круглым и веселым, а лицо Датки длинным и угрюмым, а взгляд всё время обращен вниз.

   Они всё время находились вместе и старухи стали говорить, что их ждет одинаковая судьба, как они говорили это о Дресиле и о Маленьком Юли. Но они снова ошиблись: их судьбы оказались совсем разными. Датка достиг таких больших успехов в искусстве охоты, что Накхри стал покровительствовать ему и даже хвастался своим даром предвидения: ведь это он освободил Датку от принадлежности к гильдии и разрешил ему стать охотником. Датка молчал и смотрел в землю, когда мимо проходил Накхри. Он никогда не забывал, как тот избил и изувечил его. Бывают такие люди.

* * *

   Лойл Бри окончательно обезумела после смерти своего мужа. Если сначала она сидела безвыходно в своей комнате, то теперь она, старая и больная, бродила по окрестностям Олдорандо, разговаривая с собой или напевая. Люди теперь боялись её и никто к ней больше не подходил, включая Лэйнтала Эйна и Шэй Тал.

   Однажды на неё напал медведь, которого согнали с гор участившиеся ливни. И когда она ползла домой, вся израненная и изувеченная, на неё набросилась стая волков, которые убили и наполовину съели её. Её отыскали и женщины с плачем принесли домой то, что от неё осталось.

   А затем Лойл Бри была похоронена по всем обычаям племени. Многие женщины искренне оплакивали её, рожденную во времена снегов и холода. Она сумела жить в племени и остаться вне его. Многие женщины хотели бы жить как она, но не умели.

   Многие прошли через её обучение. Даже Накхри и Клилс пришли выразить своё уважение старой тетке, хотя они и не побеспокоились о том, чтобы вызвать отца БондорЛонганона, чтобы провести обряд похорон по всем правилам. Они стояли поодаль от скорбящих людей и весело перешучивались – теперь, когда жена старого лорда умерла, их право на власть стало ещё крепче. Шэй Тал с Лэйнталом поддерживали плачущую Лойланнун, которая не проронила ни слова, когда её мать опускали в могилу.

   Когда они покидали место погребения, Шэй Тал услышала за собой злорадный голос Клилса:

   – Старая ведьма получила по заслугам. Теперь и её потаскушка-дочь лишится остатков своего скудного рассудка. Скоро мы избавимся и от неё.

   Лойланнун вспыхнула, споткнулась и упала бы, если бы Шэй Тал не поддержала её.

   Проводив её домой, Шэй Тал сразу вернулась в свою комнату, где жила со старой матерью, и встала, прислонив горячий лоб к стене.

   Она была хорошо сложена, но не из тех женщин, которые природой предназначены рожать детей. Всё её очарование заключалось в красивом лице, прекрасных черных волосах и гордой осанке. Это привлекало многих мужчин, но ещё большее количество отталкивало. У неё был свой идеал мужчины – её упитанный родственник Элин Тал. И она не видела никого, кто мог бы приблизиться к этому идеалу. За исключением Аоза Руна. Но даже с ним она не могла забыть свой идеал.

   И теперь, стоя возле влажной стены, где раскинули свои побеги лишайники, она решила, что независимость Лойл Бри должна стать для неё примером. Она тоже должна жить в племени – и оставаться вне его. Увы, она не знала, что это решение в итоге станет роковым – и для неё, и для всего Олдорандо...

* * *

   Каждое утро женщины собирались в Женской Башне. Это было что-то вроде главной мастерской города. При первом свете из жилых башен выходили женщины, закутанные в меха от жгучего холода, и шли на свои рабочие места. Так было и сегодня.

   Густой туман заполнял утренний воздух. Тяжелые розоватые облака плыли высоко над ним, словно видения какого-то другого мира. Высокие каменные башни казались в нем призраками – те, что стояли далеко. Стоявшие рядом угрюмо темнели, разрезая туман на отдельные блоки мутного света. С их стен сочилась вода и жирная грязь чавкала под ногами.

   Женская Башня стояла в конце городской улицы возле Большой Башни. Сразу за ней, внизу, между каменных берегов текла река Ворал. Когда женщины собирались у неё, гуси – живые запасы Эмбруддока – подходили к ним, требуя пищу, и каждая женщина должна была приносить с собой что-нибудь для них.

   Когда закрывались тяжелые скрипящие двери башни, женщины принимались за свою извечную работу: перебирать зерно, готовить пищу, шить и ремонтировать одежду, выделывать кожи. Работа была трудной и тяжелой, но она оживлялась разговорами и сплетнями о своих близких и соседях.

   Накхри и Клилс не забыли речи Лойланнун. После смерти Лойл Бри они выгнали её и её сына из комнаты лордов, захватив её для себя. Но и этого им показалось мало и они заставили Лойланнун работать вместе с другими женщинами. Эта работа, привычная для них, была тяжелой и изнурительной для неё, дочери лорда, привыкшей жить на всём готовом. Она похудела, лицо её стало желтым, изможденным. Ненависть к Накхри и Клилсу, лишившим её почти всего, настолько съедала её, что она даже не общалась с сыном, который был отныне предоставлен самому себе. Она не общалась ни с кем, кроме Шэй Тал. Но Шэй Тал, внучка колдуна Азура Тала, по своим душевным качествам намного отличалась от остальных женщин Эмбруддока.

   Этим холодным утром Шэй Тал вскочила с постели, услышав, как внизу кто-то открыл скрипучую дверь башни. За ночь туман проник и в башню и сейчас вся комната, где спали они с матерью, была заполнена жемчужной полутьмой. Вчера она долго не могла уснуть, как всегда, охваченная мыслями, и сегодня проспала. Она поняла, что кто-то решил зайти за ней.

   Шэй Тал села на постели и уже натягивала сапоги, когда внизу заскрипели ступеньки старой лестницы. Шаги были неуверенными и по ним она поняла, кто пришел к ней. Наконец, Лойланнун открыла верхнюю дверь и вошла в комнату. Шэй Тал встретила её возле двери и стиснула её холодные руки. Она сделала жест, чтобы женщина говорила потише, ведь она могла разбудить её старуху-мать, спящую в углу. Отец её уже ушел с другими охотниками. Внизу, в стойле, недовольно похрюкивали разбуженные свиньи.

   В полутьме они казались друг другу всего лишь смутными силуэтами, но Шэй Тал заметила что-то зловещее в облике Лойланнун. На неё смотрела старая женщина, у которой под глазами залегли глубокие морщины. Её изможденный вид не сулил ей ничего хорошего.

   – Лойланнун, ты заболела? – шепотом спросила она.

   – Слабость, только слабость. Шэй, всю ночь я говорила с призраком своей матери...

   – Ты говорила с Лойл Бри? Она уже там, в мире призраков? Что она сказала?

   – Они все здесь... под нашими ногами. Их тысячи... и все они ждут нас. Мне страшно даже думать о них... – Лойланнун вся дрожала. Шэй Тал обняла её за талию, подвела к постели и усадила, а сама села рядом. Внизу беззаботно гоготали гуси. Две женщины смотрели друг на друга, ища друг в друге успокоения.

   – Я не впервые погружалась в нижний мир с тех пор, как она умерла, – сказала Лойланнун. – Но я ни разу её там не видела... лишь пугающая пустота в том месте, где она должна была бы быть. Призрак моего отца взывал ко мне... ему так одиноко...

   – А где Лэйнтал Эйн?

   – Ушел на охоту, – сказала она равнодушно и снова вернулась к прежней теме разговора. – Их там так много, но я уверена, что они не общаются между собой. Почему умершие так ненавидят друг друга, Шэй? Они так хотят говорить с живыми. Ведь мы не относимся друг к другу с такой ненавистью, да?

   Шэй Тал отвернулась. Она была расстроена состоянием подруги и её ужасными словами.

   – Возможно. Идем на работу, и нужно взять с собой что-нибудь поесть. Работа отвлечет тебя...

   Но даже сейчас, в сером предутреннем свете, она заметила, что Лойланнун очень походила теперь на свою мать, Лойл Бри – так резко она постарела всего за одну ночь. Впрочем, все, кто общался с призраками, старели сразу же на несколько лет. Таково было ужасное влияние нижнего мира.

   – Может быть им просто нечего сказать друг другу? – спросила Лойланнун. – И поэтому они жаждут общения с нами? И моя бедная мать тоже. Она...

   Она вдруг начала плакать. Шэй Тал обняла её, оглянувшись в тот угол, где спала её мать.

   – Нам пора идти, Лойланнун. Мы опаздываем.

   – Мать показалась мне совсем другой, когда она появилась. Она так изменилась! Исчезло всё, кроме эмоций, страшных, как болезнь. И всё ощущение достоинства, которым она обладала при жизни, пропало. Она вся сгорбилась. И она так ругалась... О, Шэй, мне страшно подумать, что мы все со временем окажемся там, внизу, откуда нет выхода...

   Последние слова она сказала слишком громко. Мать Шэй Тал заворочалась, застонала. Внизу снова захрюкали свиньи.

   Раздался рев Свистуна. Он отмечал час начала работы. Рука об руку они спустились вниз по ветхой лестнице. Шэй Тал позвала свиней, поласкала их. Воздух на улице был морозный, стебли бурьяна покрыты белым инеем. В сером сумраке виднелись фигуры, бредущие в Женскую Башню. Все они казались безрукими, так как на них были накинуты шерстяные покрывала от холода.

   Когда они влились в безликую толпу, Лойланнун сказала подруге:

   – Лойл Бри много говорила мне о своих мыслях. Она почему-то считает это очень важным. Это как-то связано с челдримами, которых теперь нет, и это ужасно огорчает её. Я этого не поняла и сказала ей об этом. Тогда она буквально набросилась на меня. Назвала меня дурой. Я пыталась спросить, что она имела в виду, но мать буквально не давала мне вставить слово. Как мертвые могут быть такими эмоциональными? Разве это не жутко? Она ненавидит меня...

   – Но что именно она говорила? До того, как начала ругаться? Она сказала тебе что-то полезное?

   – Она говорила мне о долгой любви к моему отцу. Она сказала мне, что муж и жена должны слиться в одно целое, и не только физически, но даже в мыслях, и в этом как-то должны участвовать челдримы. Она вообще много говорила об отношениях между мужчиной и женщиной, но тут я мало что поняла. Она говорила ужасные вещи о моём погибшем муже. Я заставила её замолчать...

   – Ты заставила замолчать призрак своей матери? – потрясенно воскликнула Шэй Тал.

   – Не удивляйся. Обезумев, она била меня. Я боюсь её...

   – А с мужем ты никогда не говорила?

   – Только один раз. Не удивляйся. Мой муж сказал, что скоро ждет меня...

   Она всхлипнула и замолчала. Наконец они вместе с толпой вошли в теплую глубину башни. Здесь в воздухе стоял запах дубленых кож. В нишах с треском горели свечи из жира стунжебага. Здесь уже собрались женщины, которые кряхтя и позевывая принимались за работу.

   – Сказал тебе призрак что-нибудь полезное? – повторила Шэй Тал. – Что-нибудь, что могло бы помочь нам? Или что-нибудь о Лэйнтале Эйне?

   – Она сказала, что мы должны копить знания. Уважать знания, – откусив хлеба и говоря с набитым ртом, Лойланнун добавила: – Она сказала, что знание сейчас для нас важнее, чем пища. Да, да, она сказала «пища»! Хотя они там вовсе не употребляют пищу. Всё-таки нам, живым, трудно понять, о чем они говорят...

   Шэй Тал и Лойланнун поели хлеба, запили рателем и пошли на свои места. Когда явился надсмотрщик, они торопливо склонились над зерном, которое им приходилось молоть. Шэй Тал искоса посматривала на подругу, морщины на лице которой были сейчас освещены мутным светом утра из восточного окна.

   – Знания не могут заменить пищу. Из всего нашего опыта следует, что нам нужно постоянно работать, чтобы запасти пищу для города.

   – Когда моя мать была жива, она рассказывала мне про машину для измельчения зерна, которую приводил в движение ветер, – возразила Лойланнун. – Тогда женщинам даже не нужно было шевелить руками, говорила она. Ветер делал работу за женщин.

   – Я не отказалась бы от такой машины, – с улыбкой сказала Шэй Тал. Идея Лойланнун захватила её. Она поняла, что знания могут быть не только чем-то бесполезным, как те бумаги, которые без конца перебирали в своей комнате Лойл Бри и Маленький Юли, и которые Накхри бросил в печку, едва поселившись в ней. Нет. Они могли улучшить и повседневную жизнь людей, причем очень и очень существенно. Она решила, что тоже будет копить знания. Чего бы ей это не стоило.

* * *

   Несмотря на сомнения и колебания, Шэй Тал всё больше укреплялась в своём решении. Основное рабочее место у неё было в пекарне. Она делала лепешки, солила их, пропитывала животным жиром и жарила. После того как они были готовы, девушка по имени Бри разносила их по всему городу. Шэй Тал была лучшей мастерицей в гильдии хлебопеков. Ни у кого не получались такие вкусные хлеба.

   Но теперь перед ней открылись неожиданные перспективы и новые мысли полностью захватили её. Они были далеко от её обычных дел. Когда Лойланнун заболела и Накхри выгнал её из Большой Башни, Шэй Тал взяла её и Лэйнтала Эйна к себе домой, несмотря на протесты отца, и терпеливо ухаживала за больной женщиной. Они разговаривали часами. Иногда при их разговорах присутствовал и Лэйнтал, но ему скоро становилось скучно и он убегал на улицу.

   Шэй Тал начала внушать свои идеи женщинам в пекарне. Она много и терпеливо говорила с Бри, которая была ещё очень молода и могла легко воспринимать новое. Она говорила о том, что правда лучше лжи, как свет лучше тьмы. Женщины слушали её, беспокойно перешептываясь.

   И не только женщины. В своих темных мехах Шэй Тал выглядела очень эффектно. Многие мужчины приглядывались к ней. Много слушал её и Аоз Рун. Он иногда даже вступал с нею в споры. Шэй Тал одобрила его позицию в вопросе Датки, но не позволила охотнику с собой никаких вольностей. Она тоже хотела оставаться свободной.

* * *

   Шли недели. Осенние бури ревели над древними башнями Эмбруддока. Лойланнун становилась всё слабее и наконец умерла. Но за время болезни она успела передать часть знаний, полученных от матери, Шэй Тал и женщинам, которые приходили к ней. Она сделала прошлое реальным для них. И всё, что она говорила, своеобразно преломлялось в темном воображении Шэй Тал.

   – Мы видим звезды, – сказала Бри, поднимая к небу своё маленькое личико. – Надеюсь, когда-нибудь мы сможем узнать, почему они всегда двигаются по одним и тем же путям. Мне бы хотелось побольше знать о звездах.

   – Всё ценное похоронено в прошлом, – ответила Шэй Тал, глядя на свою умершую подругу. – Этот город уничтожил Лойланнун и уничтожит нас. Мертвые ждут нас. Наши судьбы здесь предопределены. Чтобы жить лучше, мы должны сделать людей лучше.

   Но разум подсказывал ей, что при таких правителях, как Накхри и Клилс, ей ничего не удастся добиться. Только юный Лэйнтал Эйн поддержит её, – да может быть ещё Аоз Рун и Элин Тал. Она хотела создать школу, но понимала, какая возникнет оппозиция. Но она будет бороться, бороться за то, чтобы вдохнуть новый дух в людей, во всё. Она должна встряхнуть людей, сбросить с них летаргию. Настало время для прогресса!

* * *

   Решимость охватила Шэй Тал. Когда её несчастная подруга была похоронена и она стояла с Лэйнталом Эйном над её могилой, она заметила внимательный взгляд Аоза Руна. И тут она разразилась речью. Слова лились из неё непрерывным потоком, эхом отражаясь от каменных стен башен.

   – Этой женщине пришлось быть независимой. Но её знания помогли ей. Многие из нас не хотят быть рабами судьбы. Мы знаем, что раньше были лучшие времена. Слушайте, что я скажу: скоро они вернутся!

   Люди смотрели на неё, раскрыв рты от удивления. Ещё никогда в городе не слышали таких речей.

   – Вы думаете, что живете в центре Вселенной. Я говорю, что вы живете на её заднем дворе. Вы настолько темны, что даже сами не можете понять, как вы темны.

   Я расскажу вам всё. В прошлом, очень далеком прошлом, произошла какая-то катастрофа. Это было так давно, что никто из нас не может сказать о ней ничего – ни какова она, ни откуда пришла. Мы знаем только то, что она принесла нам холод и тьму.

   Вы пытаетесь жить как можно лучше, насколько это возможно. Это хорошо. Живите дружно, любите друг друга, будьте ласковы. Но не притворяйтесь, что катастрофа никак не повлияла на вас. Может, она произошла и давно, но она отравила каждый день нашей жизни. Она старит нас, отнимает нашу красоту, отрывает наших детей от нас. В конечном счете она убивает нас, как убила Лойланнун. Она сделала нас не просто невежественными, но и влюбленными в своё невежество. Мы заражены невежеством.

   Я хочу предложить вам поиск – охоту, если так вам больше нравится. Поиск, к которому может присоединиться каждый из вас. Я хочу, чтобы вы поняли – сейчас нам необходимо осознать своё падение, своё положение, понять, что загнало нас на этот задний двор. Мы должны собрать всё, что ещё осталось на этом холодном заднем дворе. А затем мы должны сделать всё, чтобы улучшить своё положение и постараться, чтобы никакая катастрофа снова не обрушилась ни на нас, ни на наших детей, не загнала нас назад, в дикость.

   Вот что я предлагаю вам. Знания. Истину. Вы боитесь их, я знаю. Но вы должны подняться настолько, чтобы полюбить их, стремиться к ним.

   Ищите свет!

* * *

   Ещё будучи детьми, Ойра и Лэйнтал Эйн часто гуляли за нынешними границами города. Они бродили между старыми каменными колоннами, некогда подпиравшими давно разбитые статуи или обозначавшими начало давно исчезнувших дорог, а теперь служившими местами, где устраивали гнезда большие птицы, вечные часовые этих мертвых мест. Они карабкались по старым башням, похожим на мертвые каменные скелеты, руинам полуразрушенных крепостных стен, похожим на голые черепа древним сводам, обвалившимся остовам домов... Время съедало всё. Но они не думали об этом. Их смех весело звучал среди мертвых развалин.

   Теперь смех стал более натянутым, не таким веселым и беззаботным. Лэйнтал Эйн вступил в возраст мужчины, зрелости. Он уже прошел суровую церемонию посвящения кровью. Ойра тоже стала девушкой. Их игры перестали быть детскими, всё, что так веселило их раньше, осталось позади, кануло в ничто, как эти древние развалины, чтобы никогда не вернуться вновь. И последние следы детства исчезли, когда Ойра взяла на их прогулку раба своего отца Калари. Это означало, что теперь они никогда не будут ходить вдвоем – пока не поженятся. Таков был обычай их племени.

   Они пришли к любимым развалинам, где часто играли в замок, отражая «нападения фагоров» и оглашая окрестности воинственными криками.

   Лэйнтал привычно взобрался на полуразрушенную стену. В его мозгу теснились странные мысли. Основное место в них занимали слова Шэй Тал, эти древние развалины, Ойра и раб, сопровождающий её, Олдорандо, фагоры и даже протогностики, населяющие дикие пустыни. В нем пробуждалось что-то – одновременно опасное и привлекательное. Он не знал, что это пробуждался интеллект.

   Он замер, глядя вниз, на Ойру, которая, согнувшись, рылась в камнях возле стены.

   – Здесь когда-то был большой город, – вдруг сказал он. – Шэй Тал говорит, что его восстановят, когда вернется тепло. Но кто восстановит? Люди, подобные нам? Вряд ли это будет им по силам.

   Не получив ответа, он сел на корточки на стене, по-прежнему глядя вниз, на девушку.

   – Как жили те древние люди? Ты думаешь, Шэй Тал знает это? Неужели там, – он показал на каменную громадину пирамиды, на плоскую вершину которой вела полуразрушенная лестница, – и впрямь лежат сокровища древних знаний, о которых она говорила?

   Она выпрямилась, посмотрела на него. Отсюда, сверху, она в своих мехах была больше похожа на животное, чем на человека. Было ясно, что его вопросы не интересны для неё, даже если она вообще их поняла.

   Лэйнтал Эйн окинул взглядом окрестности.

   – Священник, который приходил из Борлиена, сказал мне, что когда-то Борлиен был огромной страной и даже ястреб не смог бы облететь её за один день.

   Ойра рассмеялась ему в лицо.

   – Это чепуха. Все борлиенцы – хвастливые лгуны. Отец говорил мне, что ястреб может облететь за день гораздо большую территорию, чем может представить человек.

   Лэйнтал не ответил. Он знал, что Ойра возможно и права. Но после того, что он услышал от Шэй Тал, он уже не мог жить так же просто, как раньше. Его всё время что-то занимало. Неясные вопросы теснились у него в мозгу. Он хотел, чтобы и Ойра думала над этими вопросами...

   – Иди, посмотри, что я нашла, Лэйнтал! – её смуглое лицо светилось радостью. Он вдруг понял, что это уже лицо девушки. Забыв о своих думах, он быстро спустился к ней.

   Она вытащила из норки совершенно голое маленькое существо. Его крысиная мордочка была искажена страхом. Существо старалось выкарабкаться из её ладоней.

   Когда он наклонился к ней, его волосы коснулись её волос. Она смотрела на существо, только что появившееся на свет. Он положил свою руку на её руку и пальцы их переплелись.

   Она подняла свои глаза и взгляды их встретились. Губы девушки приоткрылись, легкая улыбка скользнула по ним. Юноша ощутил её запах и обнял её за талию.

   Но рядом с ними стоял раб. Судя по его мрачному лицу, он прекрасно понимал, какое пламя новых чувств вспыхнуло в них обоих. Ойра вдруг отступила на шаг, затем отпустила животное в его норку. Она долго смотрела вниз.

   – Твоя обожаемая Шэй Тал говорит чепуху. Отец сказал мне по секрету, что она чокнулась. Идем домой.

* * *

   Какое-то время Лэйнтал Эйн жил у Шэй Тал. Когда все его родные умерли, его детство закончилось. Он был изгнан из родной Большой Башни, о беззаботной жизни наследника Олдорандо ему пришлось позабыть навсегда. Однако и он, и Датка уже стали настоящими охотниками. Лишенный наследства своими дядьями, он решил доказать, что равен им. Он повзрослел как-то сразу, очень быстро и незаметно. Он был крепкий, с отлично сложенной гибкой, мускулистой фигурой и красивым лицом. Силой и скоростью бега он превосходил всех ровесников. Многие охотники скоро оценили меткость броска его копья. Девушки с улыбкой поглядывали на него, но он смотрел только на дочь Аоза Руна.

   Он был удачлив на охоте и немало черепов зверей, убитых им, украсили древние башни Олдорандо. Это принесло ему популярность, о которой он мечтал, но он держался поодаль от людей, намекавних на его право наследика. Он принял к сердцу смелые слова Шэй Тал и знания манили его куда больше власти. Его единственным другом был Датка Ден, бывший подмастерье кузнеца, а ныне охотник. Датка же говорил чрезвычайно редко, даже с Лэйнталом Эйном.

   Став мужчиной, Лэйнтал со временем вернулся в Большую Башню, к лучшим охотникам города. Их комната находилась сразу под комнатой Накхри и Клилса. Здесь он услышал старые легенды, научился петь древние песни охотников. Однако чем больше становилась его слава, тем более злобно его дяди смотрели на него. Боясь их гнева, он предпочитал, взяв с собой припасы и снегоступы, бродить по окрестностям. Больше он не предлагал Ойре сопровождать его.

* * *

   В этом диком мире никто не ходил один. Охотники охотились группами, даже пастухи выгоняли стада свиней и гусей не в одиночку. Смерть и рабство всегда подстерегали одинокого путника. Лэйнтал Эйн приобрел репутацию неосторожного человека, хотя это и не повлияло на отношение людей к нему. Некоторые даже говорили, что в нем проснулся дух его великого предка, Первого Юли. Но сам Лэйнтал всегда держался в стороне. Даже в компаниях. Он уже слишком хорошо понимал, что его популярность может стать его могилой.

   Завывали штормовые весенние ветра. Но Лэйнтал Эйн ходил далеко. Выносливого юношу не беспокоила негостеприимность природы. Он искал дорогу в забытую долину, где находились руины древнего города, жители которого давно бежали оттуда, бросив свои жилища на растерзание времени и непогоде. О нем ему ещё в детстве рассказала Лойл Бри.

   Ко времени празднества Двойного Заката, Лэйнтал вновь прославился в племени, совершив подвиг, не менее знаменитый, чем взятие в плен торговцев из Борлиена. Он шел один в диких горах к северо-востоку от Олдорандо, когда началась сильная буря. Оглядываясь в поисках укрытия, он вдруг заметил заброшенную деревянную хижину с крышей из дранки. Одинокое жильё было очень необычно и он сразу повернул к нему. Снег был глубоким – и вдруг он внезапно провалился в яму. На дне ямы сидел стунжебаг, поджидая добычу.

   Стунжебаги похожи на чудовищных змей. Они вырастают до огромной длины и у них очень мало врагов. Едят они очень редко, так как чрезвычайно медлительны. И вот к этому чудовищу в западню и попал Лэйнтал Эйн. Он увидел огромную рогатую голову, раскрытую пасть с щупальцами и острыми зубами, похожими на дубовые колья. Но когда щупальца попытались ухватить его за ногу, ловкий юноша пнул их и быстро откатился в сторону. Барахтаясь в глубоком снегу, он нащупал копьё и воткнул его в пасть стунжебага. Движения чудовища были медленные, но очень мощные. Оно сбило Лэйнтала на землю, но сомкнуть пасть уже не могло. Увернувшись от ужасных зубов, юноша вскочил прямо на спину чудовищу. Теперь теснота ямы мешала стунжебагу перевернуться и придавить его.

   У стунжебага четыре глаза – одна пара была расположена на передней части черепа и смотрела вперед. Вторая пара смотрела назад. Сейчас эта пара глаз смотрели на Лэйнтала Эйна с каким-то удивлением и недоверием.

   Хватаясь за его шерсть, растущую между костяными пластинами чешуи, юноша вытащил нож и вонзил его в глазницу. Чудовище взревело, пытаясь сбросить его, но уже очень скоро Лэйнтал Эйн выколол все четыре глаза стунжебага. Крови не было, только сочилась какая-то густая желтоватая жидкость.

   Ослепленное чудовище вырвалось из ямы и поползло по снегу с максимальной скоростью, на какую оно было способно. Юноша последовал за ним. Живучесть стунжебагов вошла в пословицы. И этот полз очень долго, пока Лэйнтал не придумал гениальный план. Он достал свои кремни, высек огонь, сделал большой факел и поджег шерсть с одной стороны шеи. Жир стунжебага тоже загорелся и дым клубами поплыл к небу. Поджигая тварь то с одной стороны, то с другой, Лэйнтал добился того, что слепой, не разбирающий дороги стунжебаг пополз прямо к Олдорандо.

   С пирамиды короля Дэнниса зазвучали трубы часовых. Лэйнтал увидел фонтаны и пар гейзеров, каменные башни, украшенные раскрашенными черепами зверей и фагоров, женщин и охотников, бегущих к нему.

   Сев на спину стунжебага, он замахал своей шапкой. Так, сидя на спине чудовища в клубах омерзительно пахнущего дыма, он проехал по улице Эмбруддока.

   Все хохотали. Триумф был полным. Но вонь от паленой шкуры стунжебага прошла только через несколько дней.