Текст книги "Последняя утренняя звезда"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Когда меня омоет волна твоего сострадания,

Я найду свое убежище.

«Без тебя я не что иное, как ноль, у которого нет ценности». Когда вы добавляете к нолю единицу, ноль становится десяткой. Если вы добавляете к десятке единицу, она становится сотней, а потом тысячей. Вы понимаете? Если вы подставите к единице нуль, или единицу к нулю, ценность цифры поднимется в десять раз, и ноль станет равным девяти! Один и есть один, но когда вы добавляете его к нолю, он становится десяткой. Итак, ноль -это то же самое, что девять. Если вы добавите божественное к нолю, вы станете драгоценными, бесценными. Ваша ценность выйдет за пределы всяких расчетов. Все бухгалтерские книги и реестры будут слишком малы для того, чтобы удержать вас, потому что вашу цифру будет трудно высчитать. Когда человек соединился с божественным, когда он ставит свой ноль рядом с божественным, вопрос исчерпан. Теперь у вас появилась бесконечная ценность, вы обрели связь с алхимическим камнем.

Река этого существования внушает страх-

Как же мне пересечь ее?

О мой Бог, услышь же каждый мой призы к тебе,

Это моя вечная просьба.

Преданный служитель Бога говорит: «Я прошу и умоляю тебя, я взываю к тебе, я кричу тебе. Мои глаза залиты слезами, потому что я ничего не вижу, у меня есть только мои слезы, и я роняю их у твоих ног. Я омываю твои ноги своими слезами».

Река этого существования внушает страх.

Этот мир ужасает, потому что мы не узнали ничего, кроме того, как ужасно мы упустили истину, как мы все время упускаем ее, мы поскальзываемся и падаем. Мы бродили, поскальзывались и падали. Мы никогда не могли поднять самих себя. Удар за ударом, печаль за печалью, но мы, тем не менее, не отказываемся от своих грез.

Однажды Мулла признался психиатру:

– Вы знаете, каждую ночь мне снится один и тот же сон. Я ловлю рыбу. Маленькие рыбки, большие рыбины, все они разных цветов и форм, но в моих снах все время присутствует только рыба. Всегда. Всю ночь. Меня тревожит это.

– Так-так, Насреддин, впору и в самом деле обеспокоиться, – ответил врач. – Но все дело в том, что и весь день ты тоже раздумываешь только о рыбе. А ночью во время сновидений всплывает как раз то, о чем человек думает днем. Сделай так: прежде чем спать, думай о красивых женщинах. Зачем тебе зря растрачивать время на мысли о рыбе, если ты можешь окружить себя гаремом прекрасных девушек? Поменяй свои сны, пусть тебе вместо рыбы снятся сказочные апсары.

Насреддин, услышав такой совет врача, рассердился.

– Что такое? – возмутился он. – И потерять эту гору рыбы?

Эта рыба существует только во сне, но Насреддин все равно боится потерять ее – «И потерять эту гору рыбы?» У вас нет ничего, кроме ваших снов.

Люди спрашивают меня: «Почему вы не просите своих саньясинов отрекаться от мира?»

Я отвечаю им: «Рыба, которая есть у вас, сделана из снов. Даже если вы отречетесь от нее, что с того? Разве есть в мире что-то, от чего стоило бы отречься? Если бы здесь стоило от чего-то отречься, то было бы и чего достигать. Поймите это: если бы в мире было то, от чего стоит отречься, если бы в мире было что-то реальное, от чего стоит отречься, то это уже само по себе стало бы доказательством того, что в мире есть то, чего стоит достигать. Я спрашиваю вас: от чего же здесь отрекаться? Что в действительности существует в этом мире? Мысли, просто мысли и порождения вашего воображения».

Обратите внимания, как рассердился Мулла! Он тотчас же отправился к двери врачебного кабинета. Но врач сказал ему вдогонку:

– Приятель, заплати мне, по крайней мере, за совет, пока ты не ушел.

– А кто слушает твои советы? – ответил Мулла. – Я должен буду заплатить за твой совет, только если им воспользуюсь.

Мы слишком упрямы даже для того, чтобы отказаться от своих снов. Посмотрите внимательно внутрь себя. Весь ваш мир – это не что иное, как грезы. Вы считаете кого-то своей женой или своим мужем. Это просто вопрос веры. Если вы во что-то верите – значит так оно и есть.

Среди вас сидит господин, которому здорово досаждает его жена. А кому не докучают жены? Но этот господин оказался чистосердечным, и он признался в этом. Всякий раз, приходя ко мне, он жалуется только на свою жену! Я сказал ему:

– Смени предмет своих жалоб. Перестань стенать по поводу своей жены, начни рыдать по божественному.

У этого человека куча денег, ему хватает их с лихвой. Я посоветовал ему:

– Если ты испытываешь такие чувства, отдай жене половину имущества и освободись от нее.

– А как я смогу освободиться от нее? – спросил он. – О чем вы толкуете? Вы поддерживаете разводы? Эти отношения длятся многие жизни.

– Ты родился вместе с женой? – поинтересовался я. – Эти отношения длятся многие жизни? Вы двойняшки, что ли? Что за чушь!

– Нет, – ответил он. – Я не брат ей, но мы, сочетаясь браком, обошли священный огонь семь раз.

– Приведи ко мне свою жену, – предложил я. – Я отменю все ваши семь кругов. Вы просто пройдете вокруг него в обратном направлении. Я знаю тебя уже двадцать лет, и ты только и знаешь, что плакать и жаловаться. Ты можешь порыдать и о кое-чем другом. У тебя лицо опухло от слез. Ты стенаешь: «Моя жена! Моя жена!» Ты ничего не добьешься этими стенаниями и причитаниями. Если бы ты плакал также сильно по Богу, то давно бы уже нашел его.

Я не прошу вас отрекаться от мира и убегать. От чего вам отрекаться? Просто осознайте, что все в мире – это всего лишь производное ваших верований. Жена – это вера, ваш муж – это вера, отношения брата и сестры – это вера, отношения отца и сына – это вера. Все это только верования. Вы поверили в это, пусть так, но здесь нет ничего свыше верований. Лавка, базар, слава, общественное положение и престиж – все это ваши верования. Все это сон. Мир – это сон, который вы наблюдаете открытыми глазами. Не переоценивайте мир. Не считайте его реальным. За него не стоит хвататься, как и отрекаться. Он не существует – что же вы можете схватить, от чего вы можете отречься? Единственно, от чего стоит проснуться – так это от мира. Обратите внимания на это утверждение.

А как вы пробудитесь? Вы привыкли только спать. Жизнь за жизнью вы только и делаете, что стремитесь уснуть.

Поэтому Дайя правильно говорит: «Река этого существования внушает страх...». «Я сильно страдаю. Я боюсь всего на свете. Я падаю, куда бы ни пошла. Повсюду нет ничего, кроме сетей и арканов». Если вы ненавидите кого-то, это аркан для вас. Если вы любите кого-то, то и это аркан для вас. Если вы сердитесь, это аркан для вас. Если вы чувствуете сострадание, то и это аркан для вас. Если вы открываете магазин, это аркан для вас. Если вы закрываетесь в монастыре, то и это аркан для вас. Вокруг нет ничего, кроме арканов.

Река этого существования внушает страх -

Как же мне пересечь ее?

Дайя говорит: «Я не могу придумать, как мне перебраться через реку. Я выбилась из сил. Я больше не верю в себя. До сих пор я жила при поддержке своей веры, полагая, что однажды найду путь и дверь. Но все не так, я не могу сделать это».

В тот день, когда вы глубоко убедитесь в том, что не в силах сделать это, что у вас ничего не получится, в тот день, когда осознание этого факта пронзит ваше существо как стрела, в тот самый миг появившееся в вас ощущение можно будет назвать молитвой. Тогда не важно, произносите вы имя Аллаха, Рамы или Кришны. Тогда все имена принадлежат Богу. Тогда, произнесете вы какое-то имя или нет, все равно вы будете склоняться к ногам божественного, в какую бы сторону света ни опустили голову. Тогда окончательная точка паломничества оказывается как раз там, куда вы сядете.

О мой Бог, услышь же каждый мой призыв к тебе...

Дайя говорит: «Я могу молиться только тебе. Я посылаю тебе прошение. Будет чудесно, если ты послушаешь меня. Иначе я буду все время говорить тебе эти слова, жизнь за жизнью. Я буду просить тебя услышать мою просьбу».

О мой Бог, услышь же каждый мой призыв к тебе,

Это моя вечная просьба.

Преданные служители Бога, просветленные мистики пользуются очень мягким словом «сахиб», то есть господин. Они называют божественное господином.

О мой Бог, услышь же каждый мой призыв к тебе,

Это моя вечная просьба.

Ты правитесь трех миров,

И мое тело – пленник этих воров.

Услышь мольбу Дайи,

Твоей служанки, твоей смиреной служительницы.

«Ты мой такур, хозяин всей вселенной, ты господин, а я стала только домом для грабителей... И мое тело – пленник этих воров. В моем теле живут только воры, плуты и враги. Я питаю только врагов. Я кормлю только тех, кто уничтожает меня. До сих пор я пила только яд. Я совершаю самоубийство».

Ты правитесь трех миров,

И мое тело – пленник этих воров.

«Вот я, в которой нет ничего, кроме этих воров. Сексуальность, жадность, гнев, иллюзия и увлеченность нереальным, зависть... все это прячется внутри меня. Это мое богатство. Даже если бы я захотела пригласить тебя прийти в меня, как я могу сделать это, если во мне сидят воры? Я не могу рассчитывать на то, что достойна. Я могу только верить с твое сострадание. Я недостойна, я не стою твоего появления во мне. У меня нет ни знаний, ни медитации – ничего. Во мне есть только эти воры. Прошу тебя, пойми мою боль и не проверяй мою достойность».

Услышь мольбу Дайи,

Твоей служанки, твоей смиреной служительницы.

«Я могу только смиренно просить. Я твоя рабыня, твоя смиренная служанка. Но какой бы я ни была, хорошей или плохой, я все равно принадлежу тебе. Прошу тебя, услышь мою смиренную просьбу».

Я не практикую аскетизм и духовное учение,

Я не странствую, не даю обеты, не подаю милостыню.

Словно невинное дитя, которое надеется на мать,

Я в полной мере завишу от тебя.

Вся суть преданности содержится в этих двух утверждениях. В Бхакти-сутрах Нарады очень много стихов – он написал целую гору стихов. Но эти два утверждения содержат всю суть всех этих сутр.

Я не практикую аскетизм и духовное учение...

Дайя говорит: «Я ничего не знаю о саньяме, самоконтроле, аскетизме. Мне известна только свобода. Я ничего не знаю о йоге, но знаю все о бхоге, удовольствии. Мне известно все о том, как сбиться с пути, но ничего не известно о том, как выйти на путь. Я не практикую аскетизм и духовное учение... поэтому я не могу ничего достичь через свои духовные практики. Я пытаюсь, но каждый раз результаты моих попыток выскальзывают из моих рук. Я много раз делала усилия, но у меня ничего не выходило. Я не практикую аскетизм и духовное учение... поэтому я не могу похвалиться своими духовными практиками или тем, как строга у меня аскетическая дисциплина».

Я не странствую, не даю обеты, не подаю милостыню...

«Я не даю больших сумм денег, потому что у меня ничего нет. У меня есть только ломаные гроши, чем же они могут помочь? Эти монеты столь малой ценности почти ничего не значат. Можно подавать милостыню, только если у тебя есть что-то».

Милосердие бывает очень редко. Оно случается лишь иногда, когда Будда, Махавира, Кришна или Христос что-то кому-то дают. Те люди, которых вы называете покровителями милосердия, в действительности не являются таковыми, но перед вашими глазами они предстают именно в таком качестве. Кто-то жертвует сто тысяч рупий, и вы называете его покровителем милосердия, поскольку сто тысяч рупий имеют для вас большую ценность. Вы считаете рупии ценными, поэтому такой человек кажется вам героем. Если бы вы знали о том, что рупии – это всего лишь горшечные черепки, вы считали бы его героем? Что он дал? Вы можете подать милостыню мусором? Можете ли вы, прежде всего, дать то, что не принадлежит вам?

Богатый человек пришел к мастеру дзен. Он принес с собой мешок, наполненный тысячей золотых монет.

– Я принес вам тысячу золотых монет, – объявил он.

– Замечательно, – ответил мастер и перешел к другой теме.

Когда кто-то приносит вам тысячу золотых монет, он надеется на то, что вы поблагодарите его словами: «Приношу вам свою самую глубокую благодарность. Вы такой добрый человек, вы невероятно щедрый человек...» А мастер ничего не сказал, как будто вовсе ничего не получил. Он даже один раз не взглянул толком на мешок.

– Господин, – спросил богач. – Вы понимаете ценность тысячи золотых монет? Нелегко собрать такую большую сумму.

– Что ты имеешь в виду? – удивился мастер. – Неужели ты хочешь, чтобы я благодарил тебя? Если это так, тогда возьми мешок и ступай своей дорогой, потому что всякий человек, который хочет, чтобы его благодарили, не понимает, что богатство бессмысленно. Я не могу принять деньги от такого человека. Забирай свой мешок!

– Нет, нет, – стал отмахиваться встревоженный богач. – Вы не так меня поняли. Я уже отдал вам эти деньги.

– Возьми свои слова обратно! – велел мастер. – Ты уже отдал мне деньги? Как ты можешь отдать то, что не принадлежит тебе? Если ты что-то даешь, стало быть, ты считаешь это своим. На земле было золото до твоего появления на ней, оно останется и после твоего исчезновения. Ты не принес золото с собой и не можешь унести его. Как оно может принадлежать тебе? Забирай мешок и перестань нести вздор. Золото не может принадлежать тебе, оно принадлежит тому, кто находит его.

Мир принадлежит своему настоящему владельцу. Мы приходим сюда с пустыми руками и уходим тоже ни с чем. Ситуация очень странная. Есть такое утверждение, которое гласит, что мы приходим в мир со сжатыми кулаками, а уходим с открытыми ладонями. Когда рождается ребенок, у него сжаты кулаки. Когда умирает старик, у него открыты ладони. Итак, мы теряем даже ту малость, которую приносим с собой.

Что принадлежит вам? Как вы можете отдать это? Преданный служитель Бога понимает вопросы: «Что мне нужно отдать? Как я могу дать какой-то обет?», потому что у обета есть привкус высокомерия эго. Ваша гордыня хвалится: «Я дал обет целибата, обет ненасилия, обет честности». Вы становитесь высокомерными, поскольку дали очень много обетов. Вы думаете, что ваши обеты делают вас религиозным, но сама ваша спесивость представляет собой препятствие на вашем пути к божественному.

Я не практикую аскетизм и духовное учение,

Я не странствую, не даю обеты, не подаю милостыню.

Словно невинное дитя, которое надеется на мать,

Я в полной мере завишу от тебя.

Дайя говорит: «Как малое дитя зависит от матери, так и я завишу от тебя. Что-то произойдет, только если ты сделаешь это. Но если ты ничего не сделаешь, то и в этом воля твоя. Я продолжу беспрестанно умолять тебя, я могу делать только это. В моих силах только все время звать тебя, и однажды ты непременно услышишь меня. Однажды ты проявишь сострадание ко мне. Однажды волна твоего сострадания нахлынет на меня».

Преданный служитель Бога, тоскуя, говорит: «Дай мне еще одну жизнь перед тем, как я умру. Дай мне ее прежде смерти, потому что моя нынешняя жизнь – это вовсе никакая не жизнь. Ты подшутил надо мной. Ты обманул меня, поместив в это тело».

Это все равно, как если дать ребенку игрушку. Ребенок просит машину, а мы услужливо протягиваем ему игрушечную машину. От нее ребенок становится счастливым. Он заводит машину ключом и отправляет ее в путь.

Если вы полагаете, что эта жизнь истинна, тогда вы путаете настоящую машину и игрушечную. Так вы никуда не сможете добраться.

Дай мне еще одну жизнь перед тем, как я умру.

Делая усилия жить,

Я до сих пор не жил.

Я бродил, бесконечно размышляя,

Так и не исполнив свои намерения.

День за днем я терплю поражения,

Иногда от обстоятельств,

Иногда из-за собственного состояния души.

Соглашаясь с удобными доводами,

Я часто отворачивалась от безгласных истин.

Вся моя индивидуальность исчезла,

Мой ум не создал меня.

Забери назад этот шелк, эти драгоценности, эту одежду

И дай мне зеркало.

Вы слышите ее слова?

Забери назад этот шелк, эти драгоценности, эту одежду

И дай мне зеркало.

Дай мне еще одну жизнь перед тем, как я умру,

Дай мне зеркало, чтобы я могла увидеть себя

Без завесы тумана.

Дай мне мужество, чтобы я могла писать, как вижу,

А не просто соединять эпическую поэму с лирикой, омытой росой.

Всякий раз, когда мне бросает вызов сталь,

Мне нельзя поворачиваться к ней спиной и прятаться.

Дай мне силу говорить правду,

Дай мне силу познать истину,

Дай мне силу жить естественно.

Довольно фальши!

Забери назад этот шелк, эти драгоценности, эту одежду

Дай мне зеркало, чтобы я могла увидеть себя,

Чтобы я не убегала и не поворачивалась к тебе спиной для своего спасения,

Чтобы я не избегала тебя.

Я написала много фальшивых стихов, но я больше не буду писать их.

Я не буду соединять эпическую поэму с лирикой, омытой росой.

«Довольно стихов. Позволь мне быть полностью честной, когда я буду писать поэму своей жизни».

Всякий раз, когда мне бросает вызов сталь,

Мне нельзя поворачиваться к ней спиной и прятаться.

Я не могу наслаждаться выгодами славы.

Пусть мое желание самореализации так и останется не исполненным,

Пусть я не увяну перед тем, как стать семенем,

Я все же прошу тебя об одном:

Дай мне еще одну жизнь перед тем, как я умру.

Забери назад этот шелк, эти драгоценности, эту одежду

И дай мне зеркало.

Преданный служитель Бога говорит: «Мне нужно зеркало, в котором я смогу увидеть себя. Стань моим зеркалом, чтобы я мог увидеть в тебе самого себя. Я буду взывать к тебе до тех пор, пока ты не сделаешь этого. Словно малое невинное дитя...

Словно невинное дитя, которое надеется на мать,

Я в полной мере завишу от тебя.

Попытайтесь понять состояние ребенка. В течение девяти месяцев ребенок живет в чреве матери – он не знает о себе, он не беспокоится о голоде или жажде, у него нет никакой ответственности. Он абсолютно безмятежен, за него все делают. Именно так начинает жить преданный служитель Бога.

Для преданного служителя Бога все существование становится материнским чревом. Он говорит: «Я живу в существовании, о чем же мне теперь беспокоиться? Я со всех сторон окружен существованием – с какой стати мне тревожиться? Оно окружает меня со всех направлений: ветром, луной и звездами, солнцем, деревьями, людьми, землей, небом. Существование окружает меня со всех сторон». Существование становится чревом, а преданный служитель Бога счастлив затеряться в нем без всяких тревог.

Словно невинное дитя, которое надеется на мать,

Я в полной мере завишу от тебя.

Ребенок может совершить миллион ошибок,

И все же мать никогда не бросит его.

Сколько бы ошибок ни совершил ребенок, никакая мать все равно никогда не бросит его.

Ребенок может совершить миллион ошибок,

И все же мать никогда не бросит его.

Она посадит ребенка на колено и приласкает его.

Каждый день удваивая свою любовь к нему.

Всякий раз, когда ребенок ошибается, мать зовет его к себе, сажает его на колено, ласкает и нежит свое дитя.

Иисус сказал: «Бог подобен пастырю, который вечером возвращается домой со своими овцами. Он считает овец и вдруг обнаруживает, что домой пришли девяносто девять овец, но одна овца все же затерялась в лесу. Пастырь покидает эти девяносто девять овец и бежит в лес. Он ищет во тьме, зовет заблудшую овцу в далеких долинах и даже при этом рискует своей жизнью. Наконец, пастырь находит овцу и приводит ее домой. А вы знаете, как он приносит эту овцу домой, найдя ее? Он приносит эту овцу домой на своих плечах». Итак, Иисус тоже говорит: «Бог – это пастырь».

Ребенок может совершить миллион ошибок,

И все же мать никогда не бросит его.

Ребенок может сделать много ошибок, но мать всегда будет прощать его.

Она посадит ребенка на колено и приласкает его,

Каждый день удваивая свою любовь к нему.

Вы замечали, что мать особенно любит того ребенка, который доставляет неприятности, который приходит домой, после того, как нажил какую-то беду, кто набедокурил где-то по соседству? Чем крупнее его ошибки, тем больше любви течет к нему от матери.

В ашраме суфийского факира Баязида были сотни искателей. К нему пришел новый искатель и скоро начал доставлять множество неприятностей. Он постоянно крал вещи и выпивал. У него были и другие дурные привычки. Например, он также любил азартные игры. В конце концов, на него нажаловались все ученики. Начали исчезать даже вещи Баязида. Но Баязид просто слушал бесконечные жалобы, приговаривая: «Так-так, посмотрим, посмотрим».

Наконец, ученики потеряли всякое терпение. Они собрались и сказали Баязиду:

– Это невозможно терпеть. Что происходит? Почему вы позволяете ему оставаться здесь? Почему бы вам просто ни вышвырнуть его из ашрама?

– Послушайте, – ответил Баязид. – Все вы добродетельные люди. Даже если вы уйдете из ашрама, вы все равно так или иначе отыщете Бога. Но если этот человек не поймет меня, если я вышвырну его, то ему просто некуда будет податься. Итак, если этот человек докучает вам, вы можете уйти. Но я с ним повязан, и я должен жить вместе с ним.

– Подумайте об этом, – продолжил Баязид. – Его не примет никто, кроме меня. Я согласен с тем, что он вор, пьяница, азартный игрок. Он крадет и мои вещи. Он не щадит даже меня, своего учителя. Но раз уж существование терпит его, то оно никогда не простит меня, если я не вынесу его присутствия. Существование еще не перестало давать ему дыхание. Солнце изливает на него тот же самый свет, как и всегда. Существование не отняло от него луну и звезды. Если оно готово терпеть его, то кто такой я, чтобы вмешиваться в такой ход вещей? Таково желание Бога, и это божий мир. А что принадлежит нам? Что он может украсть у нас?

– Итак, – заключил Баязид. – Если хотите, можете уезжать, но я не могу позволить ему уйти. Если я отпущу вас, то смогу объяснить этот свой поступок Богу такими словами: «Все они были добродетельными людьми, они все равно нашли бы тебя». Но как я смогу показаться на глаза Богу, если прогоню этого человека? Что я отвечу Богу, когда он спросит меня: «Куда ты отослал его? Где он? Как мог ты бросить его?»

Ребенок может совершить миллион ошибок,

И все же мать никогда не бросит его.

Поэтому Дайя говорит: «Ты источник. Мы происходим от тебя. Мы твои дети. Правда, что мы сделали много ошибок. Мы не делали ничего, кроме ошибок, и мы знаем об этом. Но у тебя нет причины бросать нас. Не может быть, чтобы из-за подобных вещей мать перестала быть самой собой. Поэтому мы умоляем тебя, просим тебя услышать нас». О мой Бог, услышь же каждый мой призыв к тебе, это моя вечная просьба.

Покой приходит к птице чакви,

Когда она в блаженстве купается в первых лучах солнца.

Дайя твоя рабыня, о Кришна, о Луна Браджа,

Никогда, даже на мгновение, не теряй Дайю из вида.

Вот ее молитва, и она не просит многого. Как филин постоянно смотрит на луну, так и Дайя не просит многого. Дайя твоя рабыня, о Кришна, о Луна Браджа; никогда, даже на мгновение, не теряй Дайю из вида. Она просит его лишь не терять ее из вида даже на одну единственную секунду. Это ее единственная просьба. Это не большая просьба, ведь она не просит для себя несметных сокровищ, освобождения или рая.

Преданный служитель Бога никогда ничего не просит. Он просто говорит: «Я прошу у тебя только одно: чтобы я не забывал тебя, чтобы ты не стирался из моей памяти, чтобы воспоминания о тебе постоянно преобладали в моем уме».

Попытайтесь понять это различие. Человек на пути знаний в этом отношении останавливается задолго до конечной точки странствия, поскольку он только желает чего-то. Он хочет блаженства, освобождения, духовной награды, вечной жизни – вся его жизнь наполнена желаниями. А преданный служитель Бога говорит: «Я ничего не хочу. Просто не позволяй мне забывать тебя. Даже если я попаду в ад, не беда, просто позволь мне все время вспоминать тебя. Если ты откроешься моим молитвам, мне будет довольно и одного этого».

Дайя твоя рабыня, о Кришна, о Луна Браджа,

Никогда, даже на мгновение, не теряй Дайю из вида.

Ты стал моим припевом... Мои глаза ждут только тебя. Ты мой свет, ты моя жизнь, ты мое спасение.

Ты стал моим припевом,

Как лучи луны для глазастого филина.

Мне не с кем ругаться,

Кроме тебя, О Мохан, о юный сын Нанды.

Это такие прекрасные слова. Дайя говорит: «С какой стати мне проявлять интерес к кому-то другому? С какой стати мне ссориться с кем-то другим?»

Ты стал моим припевом,

Как лучи луны для глазастого филина.

Мне больше не с кем ругаться,

Кроме тебя, О Мохан, о юный сын Нанды.

«Теперь я буду ссориться только с тобой. Существуешь только ты; больше нет никого, кроме тебя. Если ничего не произойдет, тогда я буду ссориться с тобой, я буду спорить с тобой, я буду жаловаться тебе».

Поймите это различие. Вы жалуетесь, преданный служитель Бога тоже жалуется, но вот только в ваших жалобах нет молитвы. А в жалобе преданного служителя Бога присутствует молитва. Вы просите у Бога чего-то и жалуетесь ему, говоря о том, что вам хотелось бы, чтобы у вас все было так или иначе...

Великий мыслитель Эмерсон сказал, что суть всей человеческой молитвы в том, что люди просят Бога, чтобы сумма двух и двух не равнялась четырем. Вы украли что-то, но не хотите, чтобы вас наказали. Вы согрешили, но не хотите страдать. Все человеческие молитвы содержат в себе просьбу о том, чтобы не случилось то, что должно случиться. Пусть случится то, что вы желаете, а не то, что должно. Вы хотите, чтобы для вас система была другой; вы хотите, чтобы система изменилась.

Ваша молитва – это ваше желание. Ваши жалобы полны гнева. Преданный служитель Бога тоже иногда жалуется, но его жалобы полны великой любви. Послушайте его слова:

Мне больше не с кем ругаться...

«С кем же еще мне ругаться? Больше никого нет, для меня существуешь только ты. Если я должен ругаться, тогда мне следует поругаться именно с тобой. Если я люблю – значит ты очаровал меня. Если я влюбилась – значит причина в тебе. Если я беспокоюсь – значит ты встревожил меня».

Ты стал моим припевом...

«Теперь все сосредоточено на тебе. Как глаза филина сосредоточены на луне, так и мои глаза сосредоточены на тебе. Не отворачивайся от меня».

Есть еще один стих. Он уникален. Я не знаю, почему Майтрейяджи не включил его в свод этих стихов. Может быть, он счел их слишком проблематичными и выбросил их. Майтрейяджи выбрал эти стихи, поскольку он, должно быть, решил, что стих, который я вам процитирую, слишком тяжеловесный. Но я не могу обойти его стороной. Мне нравятся всякие неприятности.

Послушайте:

В одно мгновение ты спас великих грешников,

Нижайших из низких.

О господь, потеряет ли Нанда свое богатство.

Когда настанет мой черед?

Вы слышали эти строки? Они волшебны!

В одно мгновение ты спас великих грешников,

Нижайших из низких.

Даже великие грешники перебрались на другой берег, Бог спас их в один миг. Потеряет ли Нанда свое богатство... «Потеряет ли Бог что-то, если и я тоже переберусь на другой берег?» Это очень мужественный поступок: «Потеряет ли твой отец Нанда что-нибудь?»

О господь, потеряет ли Нанда свое богатство,

Когда настанет мой черед?

«Ты останавливаешь только меня, но грешники пострашнее меня уже перебрались на другой берег!» Только преданный служитель Бога может говорить так. Только тот человек, в сердце которого есть лишь любовь, может говорить так. Только преданный служитель Бога может обладать таким мужеством.

Есть также еще один стих, который Майтрейяджи не включил в сборник:

Я стала несчастной, так долго взывая к тебе,

Но ты, о господь, не отвечаешь мне.

«Я очень долго взываю к тебе, но ты никогда не слушаешь меня. Неужели тебе трудно услышать меня? У тебя что-то стряслось со слухом?»

Твои уши больше не слышат?

Или же ты просто забыл свою прежнюю славу?

«Ты забыл свое давнее обещание? Саибхавами юге юге! Яда яда хи дхармасайя... “В каждом столетии, как только религиозный дух станет падать, я буду являться снова и снова”. Ты забыл свои слова? Я должна в одиночку справляться с этой трудной ситуацией?»

Твои уши больше не слышат? «Что-то стряслось с твоими ушами, ты оглох?» Только преданный служитель Бога может произнести такие слова. И это такие замечательные слова... Или же ты просто забыл свою прежнюю славу? Словом «слава» Дайя хочет сказать: «Ты был знаменит тем, что выполнял свои обещания, но теперь ты полностью забыл о них. Ты решил позволить своему доброму имени и репутации утонуть в бесчестии? Когда-то ты был известен тем, что помогал грешникам перебираться на другой берег. Ты был тем, кто мог перенести их через океан рождения и перерождения. У тебя была прекрасная репутация проводника грешников. Какую трудность ты видишь в моем случае? Грешники пострашнее меня уже перебрались на другой берег». О господь, потеряет ли Нанда свое богатство, Когда настанет мой черед?

Ты стал моим припевом,

Как лучи луны для глазастого филина.

Мне больше не с кем ругаться.

Кроме тебя, О Мохан, о юный сын Нанды.

Дайя докучает Богу, придирается к нему, ссорится с ним. Это любовная ссора.

Вы замечали, что любовники часто ссорятся? Стоим им поругаться, и радость их любви увеличивается, она нисколько не уменьшается. Психологи даже утверждают, что, когда мужчина и женщина, муж и жена, любимый и возлюбленная перестают ссориться, тогда это ясный знак того, что любовь угасла, поскольку к ним, наконец-то, пришел покой. Пока люди ссорятся, они любят друг друга. Вы можете бороться только с теми людьми, до которых вам есть дело. Ссоры начинаются там, где присутствует забота. Если вы равнодушны к человеку, тогда с какой стати вам ссориться с ним? Вы не ссоритесь с кем попало. Если жена пристает к вам с требованиями бросить пить или курить, она делает это потому, что заботится о вас, она любит вас. Итак, вы все время боретесь даже из-за мелочей, но каждая ссора только углубляет вашу любовь. Эти ссоры доказывают только одно: этот человек до сих пор стремится что-то сделать из вас; он хочет, чтобы вы стали совершеннее и красивее.

Ссоры – это не обязательно признак вражды. Друзья тоже ссорятся. В ссорах есть удовольствие. Дайя проявляет высшую любовь; и нет любви, которая была бы выше этой любви. Преданность – вот высшая любовь, поэтому преданный служитель Бога ссорится с божественным. Только преданный служитель может осмелиться поссориться с Богом. Те люди, которые идут по пути знаний, боятся этого, поскольку их отношения тягостны. Эти так называемые мудрецы боятся того, что Бог может рассердиться на них. Но преданные служители Бога говорят: «Если он хочет рассердиться, пусть будет так!» Дело в том, что преданный служитель верит в то, что Бог поймет его. Если само существование не понимает человека, тогда кто поймет его? Преданный служитель Бога знает, что все свои речи он произносит из любви. В этих ссорах нет вражды, а есть только крепкая дружба и глубокая любовь.

Ты стал моим припевом,

Как лучи луны для глазастого филина.

Мне больше не с кем ругаться.

Кроме тебя, О Мохан, о юный сын Нанды.

Пусть мы часто расставались в этой жизни,