Текст книги "Логово дракона. Обретенная сила"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 66 страниц)

Избрана

Нандалее проснулась. Она лежала, подтянув к себе ноги, под одеялом, мягким, словно шерстка котенка. Ее окружал слабый голубоватый свет, негромко поскрипывало дерево. Воздух был наполнен чужим приятным запахом. Эльфийка предположила, что это какая-то смола.

Когда она шевельнулась, ложе, на котором она лежала, шевельнулось тоже. Она испуганно застыла и огляделась по сторонам. Воспоминания прошлой ночи были очень смутными. Гонвалон понес ее в ночное небо на пегасе. Девушка удивленно разглядывала голубые стены. Свет пульсировал, словно живой. Было приятно смотреть на него, он словно приглашал рассмотреть себя. Наблюдать за тем, как меняются оттенки голубого. Голубой… Нандалее задержала дыхание. Дерево еще раз скрипнуло, она услышала ветер. Эльфийка вспомнила, как лежала в ледяном ручье, а над ней плыла Голубая звезда. Может быть, Гонвалон привез ее на небесный корабль Певца? Еще Нандалее вспомнила кобольдшу и ее грубые слова. Певец был одним из создателей Альвенмарка. Мыслимо ли, чтобы он окружал себя подобными существами? Она снова уставилась на созданные из света стены. Никогда прежде не доводилось ей видеть ничего подобного. Должно быть, она все же на Голубой звезде!

Воспоминания постепенно возвращались. Кобольды вымыли ее. Мысль об этом была неприятна ей. Не потому, что Сата и остальные видели ее обнаженной, а потому, что она была настолько слаба, что не могла сама удержать голову над водой. Но как кобольды перенесли ее на эту постель?

Разве Сата не говорила о кентавре? О мяснике! Может быть, кобольды передали ее этому человекоконю? При мысли об этом Нандалее содрогнулась. Она слыхала много дурных историй о кентаврах и решила ощупать себя меж бедер. Затем встряхнулась. Глупости! Она на Голубой звезде! Певец совсем близко! Он не допустит, чтобы с ней что-либо случилось. Его слуги вырвали ее из лап смерти. Она должна быть благодарна, а не подозревать всех и вся.

Нандалее села, и постель ее плавно качнулась!

Рядом с ложем обнаружился разрисованный цветами сундук, на котором лежала аккуратно свернутая одежда. Рядом на полу стояла пара сапог. Эльфийка свесила ноги с постели. Пол под ногами оказался приятно теплым, словно скала летним вечером. Но ложе… Когда она поднялась, оно снова шевельнулось. Оказалось, что оно парит в воздухе. Одеяло свисало с краев, поэтому Нандалее пришлось опуститься на колени, чтобы внимательнее рассмотреть его. Снизу оно выглядело словно большое, расколотое посредине яйцо. Эльфийка руками ощупала дно – оно было гладким и мягким.

Внезапное покашливание заставило Нандалее обернуться. За ее спиной стояла Сата. Старая кобольдша вошла в комнату совершенно бесшумно,

– Как приятно войти и сразу увидеть обнаженный зад.

Эльфийка поднялась, испытывая мучительную неловкость.

Как Сата могла вообще сказать подобное! Неужели не знает, как себя вести? Или так плохо говорит по-эльфийски?

– Тебя ждут, малышка. Было бы мило, если бы ты надела то, что положили для тебя вон там. И при этом я имею в виду, что именно все! – И с этими словами она отвернулась, отодвинула часть стены в сторону и исчезла в голубом свете.

Нандалее рассердилась из-за того, что не смогла произнести ни слова. И что позволяет себе эта коротконогая кобольдша, называя ее малышкой! Нужно будет вправить ей мозги. Она посмотрит вещи, лежащие на сундуке… Но надеть? Что говорит против того, чтобы она вышла из комнаты обнаженной?

В любом случае она не позволит кобольдам отдавать ей приказы!

Эльфийка с любопытством взяла в руки предмет одежды, лежавший сверху. Ткань была ей незнакома – мягкая, гладкая, слишком тонкая для Альвенмарка. Но ведь на корабле Певца тепло. Можно хотя бы примерить брюки.

Она раздраженно поглядела на то место в стене, через которое ушла Сата. Наблюдают ли кобольды за ней?

Брюки оказались узкими, как вторая кожа, и на них, похоже, совершенно не было швов. Интересно, кто их сделал? Уж точно не грубая Сата. Брюки сшиты словно специально на нее. Наверняка работа чародея! Или даже самого Певца?

Задумавшись, Нандалее провела рукой по ткани. Может быть, Певец хочет принять ее, а перед альвом нехорошо представать нагишом. Пусть Сата думает, будто она смиренно подчиняется ее приказам, – Нандалее-то знает, что это не так. Но Певца нужно уважать. Быть на Голубой звезде – все равно что попасть в сказку.

Она взяла второй предмет одежды. Для рубашки он вообще– то был слишком длинным, но для платья чересчур коротким. Грудь и руки он облегал полностью, книзу расширялся. Вещь сразу понравилась эльфийке. Как и брюки, она была белой, словно яблоневый цвет.

Нандалее сделала несколько танцевальных движений, обернулась вокруг своей оси, наблюдая, как поднимается подол этого странного платья-рубашки. У него было узкое, но глубокое декольте. Несколько нескромно. Было видно верх ее груди. Но не больше.

Ее сапоги тоже были белыми. Не такими, как из оленьей кожи, в которой всегда оставался оттенок желтизны, а совершенно, полностью белыми. Как можно было так выбелить кожу, для Нандалее осталось загадкой. Она провела по сапогам рукой. Немного шершавые. Как бархат. Интересно, у какого зверя такая кожа?

Нандалее надела сапоги. Они доходили ей до колен. Какая чудесная одежда! Никогда прежде у нее не было такого сокровища! Интересно, что сказал бы Дуадан, если бы мог ее видеть?

Дуадан…

И тут же до эльфийки дошло, что теперь она безродная. Что она больше никогда не увидит тех, кто ей дорог. К горлу подступил комок. Она с трудом перевела дух. Вся радость улетучилась.

Девушка опустилась на пол, обуреваемая чувством внезапно нахлынувшего одиночества. Может быть, лучше пусть бы ее растерзали тролли? Безродная! Это самая страшная кара. Отверженная, для которой никогда больше не будет места в палатках ее народа.

Глаза ее наполнились слезами. Она плакала молча, сжав руки в кулаки, сдерживая всхлипы. Ногти глубоко впились в ладони, боль победила слезы. Она разжала руки. На правой ладони отпечатались четыре красных полумесяца. В линиях руки собиралась кровь. Она ведет себя, словно упрямый, глупый ребенок!

Из боязни испачкать новое, безупречно белое платье, она слизнула кровь с ладони. Она отдавала железом и показалась ей холодной, как будто мороз, едва не убивший ее, все еще таился у нее внутри. Негодуя на саму себя, она покачала головой. Какая чушь лезет ей в голову! Нужно взять себя в руки и поглядеть в глаза неизбежности. Она охотница! Все равно большую часть своей жизни она проводила одна и…

И она знала, что обманывает себя. Существует огромная разница между тем, чтобы быть одному, но иметь место, куда в любой момент можно вернуться, или просто остаться одной в целом свете.

Взгляд ее упал на что-то светлое, лежавшее на сундуке. Оно было спрятано под ее новой одеждой. Снежинка! Быть не может. В комнате тепло.

Нандалее наклонилась поближе, чтобы внимательнее рассмотреть зачарованную снежинку. Это оказался не снег, а кристалл. Настолько хрупкий, что, казалось, малейшее прикосновение может разбить его. Но почему тогда он смог выдержать вес одежды?

Кристалл лежал на тонком серебряном листке. Что это, плющ? Форма слегка напоминала это растение. Кожаный ре

мешок позволял надеть кристалл на шею. Амулет. Она осторожно взяла его, затем прикоснулась к снежинке. Шесть тончайших лучиков не сломались от ее прикосновения. Кристалл был прочнее, чем казалось на первый взгляд. Наверняка подарок Певца!

Нандалее надела украшение на шею. Серебряный листок был приятно теплым на ощупь. И уже в следующий миг тепло окутало ее тело, словно она набросила на плечи плащ, висевший у костра. Амулет должен был защищать ее от холода высоко в небе. От пронизывающего ветра. Точно, подарок Певца! Нандалее невольно вспомнилась история о Ни Рин, поднявшейся по спине радужного змея вверх, к Голубой звезде. Может быть, ей тоже предначертано войти в лейб-гвардию Певца. Как бы там ни было, она попала на Голубую звезду чудесным образом, а теперь альв одарил ее. Мысль об этом придала ей мужества. Хоть она и безродная, но не бездомная. Она стяжает великую славу. И через сотни лет будут помнить ее имя. Она, отверженная, станет самым знаменитым чадом своего клана!

– Ты наконец-то готова?

Нандалее удивленно обернулась. Дверь открылась совершенно бесшумно. Сата ждала ее, скрестив на груди руки. Как могут альвы окружать себя такими невоспитанными существами, держать их в качестве слуг?

От ответа Нандалее воздержалась. Когда ее примут в лейб– гвардию Певца, у нее будет достаточно возможностей отомстить Сате за все ее дерзости. Она пошла за кобольдшей по коридору, стены которого, казалось, состояли из замерзшего голубого сияния. Она не могла разглядеть даже, есть ли в них двери. Пол из темно-красного дерева негромко поскрипывал, независимо от ее шагов, словно сердясь на ее присутствие.

Они вышли к узкой лестнице. Сате пришлось запрыгивать на каждую ступеньку, в то время как Нандалее могла идти совершенно спокойно. Кобольдша что-то пробормотала себе под нос и вдруг положила руку на одну из стен. Ее маленькие пальцы погрузились в голубой свет, стена расступилась. В лицо эльфийке подул ветер. Он был ледяным, но его прикосновение не вызвало у Нандалее дрожи.

Сата привела ее обратно на палубу, на которую приземлялся Гонвалон. Эльф вернулся, отметила Нандалее. Вернулся без Айлин.

Казалось, Гонвалон и его черный пегас ждут ее.

Должно быть, удивление было отчетливо написано у нее на лице, потому что кобольдша улыбнулась ей.

– А ты что, думала, что тебя примет Певец?

Нандалее пристыженно опустила взгляд.

– Как раз напротив, – нимало не смутившись, продолжала Сата. – Он выразил ясное и недвусмысленное желание, чтобы убийца немедленно покинула его корабль. Он не был рад тому, что я приняла тебя, да еще не спросив его разрешения.

Эльфийка с сомнением глядела на Сату. Правда ли это? Можно ли верить кобольдше?

– Снова удивлена, малышка? Тебе еще многому предстоит научиться! – рассмеялась Сата.

Гонвалон пошел ей навстречу, скупым жестом приглашая ее следовать за собой.

– Идем. Я отведу тебя туда, где убийцу наследника престола примут с радостью, – произнося эти слова, он не улыбался. Его взгляд показался девушке суровым и холодным.

Убийца наследника трона. Тролль… Теперь Нандалее наконец поняла. Поняла все. И сознание того, что натворила одна– единственная стрела, выпущенная в порыве необдуманного гнева, настигло ее, словно удар. Она убила принца Кенигсштейна! Ноги ее задрожали, грозя не удержать ее. Охота все еще продолжается, и тролли не удовлетворятся тем, что поплатилась она одна. Весь ее клан в опасности. До сих пор!

Смысл жизни

Артакса разбудил луч света, щекотавший его нос. Он заморгал и дернулся. Свет прожигал глаза, уходя вглубь головы. Он поспешно задвинул полог. Даже сумеречный свет, проникавший сквозь ткань, был ему неприятен, он чувствовал себя совершенно разбитым. Болел каждый мускул. Как будто по нему потопталось целое стадо диких коней. Во рту было сухо, под шершавым языком ощущался неприятный привкус.

Значит, вот как просыпаются бессмертные, подумал он, потянулся и снова закрыл глаза. Но пульсирующая боль в голове осталась. Он весьма смутно, частями помнил свой прошлый день. Что ж, похоже, все это ему не приснилось, иначе бы он лежал в своей покосившейся хижине на ложе из сена и мха. Или он по-прежнему спит?

– Ни в коем случае, парень.

Девантар! Он здесь? Артакс открыл глаза и тут же пожалел об этом. Было слишком светло, эти проклятые сумерки.

– Весьма лестно, что ты путаешь нас с божественным. Продолжай, тогда, возможно, мы не станем убивать тебя сразу, крестьянин.

Это кошмарный сон, подумал Артакс. Теперь это очевидно. Действительно странный сон, но все же сон. Ну ладно, тогда ему всего лишь нужно сейчас проснуться.

Он провел рукой по лицу, ущипнул себя за нос, сам того не желая. Что с ним происходит? Что…

– Мы так захотели!

Может быть, он сходит с ума? Что делают эти голоса в его голове? И что он вообще делал прошлой ночью? Он помнил, что пришел в гарем. Все те женщины… Это было невероятно. Они все вздыхали о нем. О нем, которому до сих пор лишь однажды обернулась вслед старая карга, потому что он был нищим и выглядел не особенно привлекательно. Они протянули ему золотой кубок с вином. Артакс вздохнул.

– Не один! Почти каждая поднесла тебе вино, и ты, идиот, попробовал все!

Похмелье бессмертного поистине совсем не то, что похмелье крестьянина. Он напился не впервые, но так странно не чувствовал себя еще никогда. Однако, урезонил себя он, вернемся к голосам в его голове. Чужие воспоминания, новое тело, бог-собеседник – это все одно. Но эти голоса в его голове, это уж точно слишком. Со снами всегда так. Всегда есть какая-нибудь зацепка. Возможно, где-нибудь в хлеву неподалеку блеет коза и хочет напомнить ему о том, что ему пора вставать и приниматься за работу. С другой стороны, полностью уверен он не был. Этот сон длился чертовски долго и вообще не ощущался как сон. Голова не была ясной, но осязание… Может быть, он сходит с ума?

– Как раз наоборот. Твое опьянение ничего нам не сделало, не считая того, что ты во всех отношениях представляешь собой сущее разочарование. Нужда не оставила божественному иного выбора, чем взять тебя. Так что напейся еще пару-тройку раз, поразвлекайся с нашими шлюхами. Долго тебе этого не пережить. Ты ведь не думаешь, что дурачка вроде тебя Львиноголовый сделает правителем надолго? Ты – вынужденная мера. Весьма временная, можешь быть уверен.

Артакс потянулся. Это все опьянение. Эти голоса он будет игнорировать. И к вину, которое пил вчера, больше не притронется. Лучше всего будет поспать еще немного. Он отвернулся от окна, натянул на себя нежное, словно лепестки цветов, одеяло и собрался уснуть, когда кончики его пальцев коснулись мягкой кожи.

Он испуганно открыл глаза и тут же был наказан новой волной глухой боли. Проклятое вино! Он неясно разглядел сплетение рук и ног, зажмурил глаза и снова открыл. Слишком много рук и ног. Что…

– Ты притащил в постель троих, крестьянин. И, чего следовало ожидать, ты и здесь сражался плохо.

Артакс попытался прогнать проклятый голос из своей головы. Кем бы он ни был – доверять ему нельзя. Чего стоит одна эта причуда – говорить о себе во множественном числе. Да он сам безумен!

Артакс еще хорошо помнил, как прощался со своим военачальником и верховным жрецом. В гарем он пошел один. Женщины набросились на него со всех сторон, едва он вошел в их покои. Со своей Альмитрой он всегда представлял себе это иначе. Поначалу он не знал, что со всем этим делать. Стоял как столб. И только когда они принесли вино, стало легче.

Даже теперь все это казалось сном.

Он поглядел на троих женщин, спавших в его постели. Невероятно! Некоторые из обитательниц гарема плакали от радости, от того, что увидели его живым. И все они были красивы. Нет, красивы – не то слово. До вчерашнего дня он вообще не знал, что женщины могут быть такими. Что они такие приятные на ощупь. Что они могут так приятно пахнуть. Он был ошеломлен. И все они соревновались за его внимание. Его взгляд, его слово… Поход в покои женщин взволновал его в той же степени, как и возбудил. Воспоминания Аарона были… Для этого ему не хватало слов. Бессмертный Аарон очень много времени проводил в постели. И делал некоторые весьма загадочные вещи. К примеру, Аарон любил окидывать взглядом своих женщин, а затем в какой-то момент начинал считать. Он всегда выбирал седьмую… Так ведь не делают!

«Не то чтобы я разбирался в женщинах, – пристыженно подумал Артакс. – Я всегда был слишком жаден, чтобы купить пару часов внимания дамы сомнительной репутации. Откладывал каждый медяк, чтобы когда-нибудь заплатить за настоящую жену. Такую, что останется навсегда. Такую, как Альмитра. Только поэтому я здесь».

Но ни одна женщина не бьща похожа на нее, и, в конце концов, он поступил точно так же, как Аарон. Он просто не мог выбрать. Все они были соблазнительны. Поэтому он трижды посчитал до семи.

Он снова окинул взглядом огромную кровать. Она была больше хижины, в которой он жил еще вчера.

Три женщины еще спали. Или просто притворялись? Ждали, чтобы он ушел?

– Они всегда притворяются перед мужчиной, – отозвался незваный голос в его голове. – Они боятся наших прихотей. Мы готовы поспорить, что ни одна из них не спит. Возможно, ночью тоже ни одна не спала. После случившегося они боятся твоего гнева. И боятся, что он обрушится на ту, которая пошевельнется первой.

Артакс попытался вспомнить, о каких событиях говорит мучитель. Он пришел сюда с ними троими. Приходилось опираться на них. А потом они начали…

– Они не особенно старались. Но в твоем случае это было и не нужно.

Артакс сжал руками виски. Как ему избавиться от этого проклятого голоса?

– Правда глаза колет, не так ли? Да, зрелище было жалкое. Едва они принялись за твою лучшую часть, как все веселье закончилось. И, в довершение ко всему, спустя три удара сердца ты впал в глубокую дрему, причем храпел так громко, что слышно было во всем гареме.

Это неправда, мысленно упирался Артакс. Точно неправда! Хоть он и не мог вспомнить, но это не могло быть правдой. Он спросит этих троих о ночи, как только они проснутся.

– Какая потрясающая идея, господин крестьянин. В ней раскрывается весь масштаб твоей трогательной наивности.

Несмотря на то что Артакс понятия не имел, что означает последнее слово, но решил исходить из того, что ничего хорошего.

– Можно было бы сказать «глупости». Слово «глупость» ты понимаешь, правда?

Этот мучитель читает мои мысли!

– Конечно. Поскольку мы застряли в твоей весьма пустоватой голове, то нам известно то немногое, что в ней происходит. И, предвосхищая твои натужные размышления: конечно же, нам известна вся история твоей жалкой, совершенно никчемной жизни. На баб ты до сих пор только смотрел. Был девственником до прошлой ночи. А теперь даже не можешь вспомнить свою первую ночь любви, потому что был пьян. Жалкое зрелище! Именно то, чего стоит ожидать от крестьянина. А что касается твоего плана спросить этих троих о прошлой ночи, то, как ты думаешь, что они ответят? Будут говорить о тебе плохо? Думаешь, захотят, чтобы им голову с плеч сняли? Точно нет. Они будут врать тебе напропалую. Будут рассказывать, каким чудесным, страстным и выносливым любовником ты был. Лучше поверь нашим словам.

Этого я делать уж точно не стану. Нужно убрать этот голос из своей головы. Может быть, Львиноголовый сможет ему в этом помочь?

– Это вряд ли. Мы – Аарон. Ты – всего лишь наш эпизод. Досадная неудача. А мы – бессмертный. Квинтэссенция всего знания, всего опыта всех Ааронов. От тебя у нас лишь телесная оболочка. Преходящее. А мы вечны. И, строго между нами, в этом теле кое-что нужно было подправить.

Артакс оглядел себя. В этом сумеречном свете видел он плохо. Кроме того, его по-прежнему мучила пульсирующая головная боль. Особенных изменений он не заметил.

– Будь же честен с собой! Что с твоим животом? Ты встань! Вчера ты был всего лишь неотесанным чурбаном. А сегодня у тебя атлетически красивое тело. И мы сильно подправили еще кое-что. Мы и не знали, что можно быть таким мелким там…

Глупая болтовня, подумал Артакс, не прислушиваясь. По крайней мере, он решил попытаться.

– Да ты подойди к тазу с водой, что стоит вон там. И оставь уже эти глупые идеи насчет того, что мы тебя обманываем. Мы просто беспощадно искренны. С твоей стороны будет разумнее прислушаться к нам. Через пару часов, когда божественный покончит с твоим жалким существованием, ты станешь частью нас. Так что наслаждайся временем, когда еще можешь сам принимать решения.

Артакс усмехнулся. Ему пришла в голову идея. Кто вообще сказал, что он должен постоянно позволять этим голосам оскорблять себя? В конце концов, это ведь они в его голове. И он им покажет, кто в доме хозяин!

Божественный не покончит с моим существованием, сообщил он себе и Ааронам. Ты был настолько глуп, что встал на поручни, когда тебя атаковали. Может быть, это стало наказанием за твою глупость.

Ха! Вот они и заткнулись, эти болтуны!

Осторожно, стараясь не разбудить ни одну из девушек, Артакс выбрался из постели и подошел к миске с водой. Края ее были украшены прекрасным цветочным узором. Во всей деревне не было миски, которая была бы похожа на эту. Даже у Сирана не могло быть таких сокровищ!

Рядом с тазом на столе стояла масляная лампа. Фитиль которой погрузился настолько глубоко, что на поверхности плясал лишь крошечный огонек пламени. Он осторожно поднял фитиль повыше, пламя начало медленно расти. И тогда, наконец, он смог увидеть отражение своего лица в воде.

Он недоверчиво провел по нему рукой. Это было уже не его лицо! На него смотрел незнакомец. Нос был прямым, глаза – немного темнее, брови – красиво изогнуты. Даже собственные скулы показались ему более четко выраженными. Изменился даже цвет лица, стал немного светлее.

– Ты что, скучаешь по своему старому носу? Ты помнишь, как он выглядел? Похожий на улитку без раковины. Бесформенный комочек.

Но это был мой нос, с горечью подумал Артакс. А это лицо… Он отвернулся от таза.

– Очень важно хорошо выглядеть. Женщины гораздо охотнее отдаются тебе. И подданные внимательнее прислушиваются к тому, что говорят красивые. Красота обольщает, Артакс. Сюда же относятся дорогие платья и самоуверенное поведение. Внешний вид важен. Если ты красив, в тебе сразу предполагают внутреннюю красоту. Думают, что ты добрый и справедливый правитель. Реальность меркнет перед твоей внешностью.

Артакс вспомнил о нескольких ужасах из воспоминаний Аарона. Бессмертному нравились все возможные жестокости. Содрогнувшись от отвращения, Артакс покачал головой.

– Так тебе от нас не избавиться, – настаивал голос.

– Это всего лишь сон, – негромко пробормотал он. – Просто кошмарный сон.

Он вспомнил о том, как на протяжении первых недель после того, как стал лесным крестьянином, был настолько неосторожен, что съел один из даров леса. На вид они были похожи на яблоки, пахли очень хорошо и были сладкими на вкус. Едва съев их, он почувствовал головокружение. Ему пришлось сесть, и два дня он просидел, прислонившись к стволу дерева, и хихикал. По крайней мере, именно так ему сказали впоследствии. Мир слился в карусель ярких красок, и в какой-то момент жена горшечника, жившего в двух улицах от него в его родной деревне Бельбек, спасла его из водоворота красок. Однажды он наблюдал за тем, как она купалась в реке. Видел, как она поднимала юбку. Какой у нее был зад! Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее сливалась она с образом его Альмитры, что ему очень и очень понравилось. Горшечница родила своему мужу двоих детей. К сожалению, двух дочерей. Нельзя ведь получить все и сразу. В лесу она тоже поднимала юбку. Конечно, на самом деле ее там не было. Позже он услышал, что эти подлые яблоки называются яблоками грез. Они запутывают людей.

Артакс зажмурил глаза и досчитал до двадцати. Он был уверен в том, что не ел яблок грез. Но все это… Может ли все это быть правдой?

Он неуверенно поднял веки. Все было на месте! Огромная постель. Три женщины.

Он подошел к занавеске, за которой находилось огромное окно. Окно размером с ворота хлева. Ничего подобного ему прежде тоже не доводилось видеть. Оно было сделано из сотен маленьких стеклышек, искусно вставленных в отливающую золотом бронзу. Артакс отодвинул занавеску в сторону и коснулся пальцами стекла. Оно тоже было знакомо ему только по рассказам. В окна в их деревенском храме были вбиты рамы, которые священнослужитель затянул тонко выскобленными козьими шкурами. Сквозь шкуры сочился слабый желтоватый свет. До сих пор это казалось ему роскошью. Остальные окна в деревне закрыты не были. Были только деревянные ставни. А чаще не было и этого.

Головная боль отступала, он заглянул в щель между тяжелыми занавесями. Под ним до самого горизонта простиралась ослепительно белая, слегка холмистая равнина. Они летели над облаками. В этом было что-то магическое. Казалось, здесь существуют лишь свет и красота. На сердце было легко. Он бессмертный! Он может получить все, о чем смертные могут только мечтать. Он не спит! В этом ему уже не нужно себя убеждать. И на что он жалуется? Разве его жизнь не стала бесконечно более легкой? Какое значение имеет этот недовольный голос в его голове? С этим он справится.

Он прислушался к себе, но на этот раз возражений не последовало. Артакс отпустил штору и снова обернулся к постели. Он почувствовал, как кровь прилила к паху. Ближе всего к нему была рыжеволосая. Ее кожа была белой, словно молоко. Вчера она все время настаивала на том, что ее волосы настоящие. Даже после того, как выпила уже довольно много. Настоящие рыжие волосы. Разве так бывает? Он знал, что женщины красят волосы в рыжий цвет. Такое было даже в его деревне. Но этот цвет пламени был другой. С легким металлическим блеском.

Артакс забыл их имена. Все три имени. Не так он представлял себе свою первую ночь любви. Как он мог забыть имена! Как он мог забыть все! Голосу в своей голове он верить не хотел. Мужчина поглядел на всех троих, отчаянно пытаясь вспомнить. Они не представлялись… Конечно, нет. Но они обращались друг к другу по имени… Бессмертный Аарон никогда не запоминал их имена! Этого не было в этих чужих воспоминаниях. Много лиц… И ни одного имени! Но он другой. Он еще помнил, что пытался запомнить имена их всех, но теперь они стерлись. Первые женщины в его жизни, с которыми он разделил ложе… Безымянные! Он отнюдь не был романтиком. Нет, конечно, нет! Он всегда рассуждал совершенно прагматично о женщине, которую однажды выберет. У нее должны были быть широкие бедра, чтобы она могла хорошо рожать и не померла во время первых же родов. Второй жены он бы себе позволить не смог никогда. Но это… Это неправильно. Так быть не должно!

Интересно, они любят его? Так, как он всегда представлял себе, как они с Альмитрой будут любить друг друга? Артакс скривился. Этот вопрос никогда не играл роли в прежней жизни Аарона. Может ли мужчина, содержащий гарем, интересоваться настоящей любовью? Вряд ли! Он просто хотел поразвлечься. И в этом нет ничего такого, правда? Если можно получить все, то почему бы не сделать этого? Не глупо ли отказываться? Не насмешка ли это над теми, кто мечтал обо всем том, что было у него теперь? Но… О чем он, Артакс, сможет мечтать в будущем? До вчерашнего дня у него были в жизни четкие цели. Собрать достаточно денег и суметь купить если уж не женщину своей мечты, то хотя бы просто подходящую женщину, осесть, завести семью и зачать как можно больше сыновей.

Артакс оглядел комнату. На стенах висели картины, вырезанные из слоновой кости, изображающие мужчин и женщин во время любовных игр. На низеньком столике лежали украшения, снятые его партнершами. Наверняка одни эти украшения стоили больше, чем вся его деревня и все, кто в ней жил. Найти жену – это уже не его будущее, если у него вообще есть будущее. Он невообразимым образом превзошел свою цель. Да, ему еще нужно зачать сыновей… Но это произойдет словно мимоходом. Может быть, вчера ночью он зачал одного-двух?

Да, подумал он, нужно найти себе новую цель. Отец всегда твердил ему, как это важно – иметь цели в жизни. Без цели можно было просто мотаться туда-сюда, и в конце концов могло оказаться, что ты ничего не достиг. Но если выбрать цель и упорно держаться за нее, то невидимая другим нить протягивается через всю жизнь. Спасительная веревка, за которую можно держаться в бурю. Лишь такая жизнь заслуживает уважения!

Он поднялся и еще раз подошел к окну. Свет над облаками был настолько ярким, что было больно глазам, несмотря на то что головная боль прошла. Какая цель будет достойна человека, парящего на летающем корабле высоко над облаками?

Все еще чувствуя усталость, он прислонился к обрамленному бронзой стеклу. Оно слегка заскрипело под его весом. Несмотря на это, он не отошел. Может быть, он устал от жизни? Интересно, что скажет Львиноголовый, если за сутки у него упадет с неба второй бессмертный? Артакс издал короткий смешок.

Рыжеволосая лениво потянулась и заморгала, глядя на него. Он готов был спорить, что она проснулась еще раньше. Может быть, волосы у нее и настоящие, но все остальное – нет. Голоса в его голове, пожалуй, были правы.

– Ты меня любишь? – вдруг, повинуясь прихоти, спросил он.

– Я боготворю тебя, – она произнесла это страстно и бросила на него взгляд, потянувшийся к самому ее сердцу. Ему стало жарко.

Взгляд ее опустился ниже. Улыбка стала шире.

– Как видно, я тебе тоже не совсем безразлична.

Едва слова сорвались с ее губ, как две другие тоже пошевелились. Воспоминания возвращались! Рыжеволосую звали Шапту. А ее подругу – Айя. Но третья, с темной кожей и волнистыми волосами… Ее имя поглотила ночь. Все они улыбались так, что захватывало дух. Артакс чувствовал себя совершенно не как любовник. У него было такое чувство, что он стал добычей.

– Меня ждет Львиноголовый, – резко произнес он, схватил простынь и обернул ее вокруг бедер. Ему нужно выйти из спальни. Скорее! И он должен найти цель, иначе он окажется потерян навеки.

– Разве все оказалось не так, как мы предсказывали, Артакс? Тебе не убежать от своей судьбы. Ты давно уже потерян. И погоди. Еще до исхода этого дня Львиноголовый обменяет тебя на более достойного. На человека с пониманием, достойного слышать наш голос. Возвращайся! Совокупляйся! Это будет последнее удовольствие, отпущенное тебе в твоей жалкой жизни, крестьянин.

Ничего не поделаешь, подумал Артакс. «Знаете что? – мысленно произнес он. – Поцелуйте меня в зад! Вы просто зрители. А я живу!»