Текст книги "Логово дракона. Обретенная сила"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 66 страниц)

Артакс раздраженно покачал головой. Он уже слышал много разговоров о колдовстве, но еще никогда не видел, чтобы кто-то применял магию. Кроме той долины, слишком близко к его родной деревне.

– Ты хочешь сказать, что Ишта…

– Как бы там ни было, придворного чародея у Муватты нет, насколько я знаю.

Артакс в ярости сжал кулаки. Что сделал для него Львиноголовый? Неужели не мог защитить прошлой ночью его и его людей? Куда он опять подевался? Почему не вмешивается?

– А наша стража? – Произнося эти слова, Артакс никак не мог справиться с яростью. – Где была наша стража?

– Вчера им подали очень обильный ужин и несколько амфор с вином. Конечно же, только потому, что во время праздника Небесной свадьбы всех в городе кормят особенно хорошо. Мне кажется, большинство из них были пьяны и уснули на постах. Хотя, конечно, они решительно отрицают это.

Артакс выругался.

– Мне следовало бы…

– Пощадить их, великий. Или, что лучше, даже не заговаривай об этом. Они верные тебе воины. Их обманули, так же, как и нас. И они страдают из-за случившегося. Этой ночью все они пытались спасти то, что можно было спасти. Все они получили ранения, четверо погибли. Им не нужно иного наказания.

– Не нужно наказания за то, что они не были на посту? Это же конец порядку!

– А кто накажет того, кто привел нас сюда, несмотря ни на что, великий? Разве не на его совести все эти мужчины и женщины, так же, как на совести стражей, которых не было на посту?

Артакс сурово поглядел на гофмейстера. Никогда прежде Датамес не вел себя настолько непочтительно по отношению к нему. Но Датамес выдержал его взгляд. Артакс поразился тому, сколько самоуверенности излучал гофмейстер. С тех пор как девантар превратил его в бессмертного Аарона, он еще не встречал людей, которые осмелились бы выдержать его взгляд.

– Вы несете двух драконов в своем сердце, великий. Дракона тщеславия и дракона романтики. Оба они желают править в вашей жизни. Это превращает вас в опасного человека для любого, кто обречен на то, чтобы находиться рядом с вами, как друзей, так и врагов. Падение с небес изменило вас. У того человека, которого я знал, была лишь одна цель: собственное удовольствие. У другого Аарона слишком много целей. Оседлайте одного из драконов внутри вас, и вы будете великим человеком.

– А какого дракона убил в себе ты? И сделало ли это великим человеком тебя? Я не откажусь ни от одного из них, ибо именно они делают меня тем, кто я есть. А теперь добудь мне повозки. Мы положим на повозки всех мертвых и всех раненых. И покинем этот проклятый храмовый город сегодня же утром!

Датамес коротко кивнул.

– А как вы поступите со стражниками, великий?

– Они будут в первом ряду в битве на равнине Куш, когда мы выступим против войск Муватты. Там они смогут вернуть себе утраченную честь.

– Вы позволите мне тоже сражаться в первом ряду, великий?

Артакс оглядел своего придворного с головы до ног. Датамес был слишком хрупким; он не был создан для боя. С Курунтой ему повезло. На поле боя этого будет недостаточно, но отказать значило бы оскорбить его.

– Приглашаю тебя быть там рядом со мной.

Гофмейстер улыбнулся одними губами.

– Прошу прощения, великий, если я попрошу о милости стоять в паре шагов от вас. Пока вы не победите одного из своих драконов, каждого, кто будет с вами рядом, будет ожидать смерть, – и с этими словами он удалился.

Артакс был поражен подобной дерзостью. Нужно заменить его, подумал бессмертный и тут же понял, что обойтись без него не сможет.

В отчаянии

Гонвалон вонзил свой кинжал в затвердевший снег и подтянулся вперед. Его одежда покрылась ледяной коркой, тело задубело от холода, и это было хорошо. Холод притупил боль. По крайней мере, на время.

Он не смотрел на себя. И не оглядывался назад. Ель на возвышении впереди была целью всей его жизни. До нее он должен добраться. И, если ему это удастся, то он отыщет себе новую цель. Если…

Он снова вытянул вперед руку. Сталь кинжала со скрежетом скользнула по обледеневшей поверхности. Стояла ночь. На небе плясало призрачное сияние, отражаясь на снегу зеленым светом. Он не знал, сколько продержала его Махта Нат. Несколько часов или дней? Из-за мучений он потерял счет времени. Время стало неизмеримым! Он уже не помнил, было ли небо светлым или темным. В памяти остались лишь волчьи глаза. Ему никогда не забыть их! Голубые глаза, зрачки, окруженные тонкий черной линией.

Ливианна сказала, что наделенная душой бузина питается страхом и болью. Ох и попировала на нем Махта Нат! Эльф уже не помнил, как ему удалось уйти. Прошел ли он по драконьей тропе? Кто открыл ее? Может быть, Махта Нат хотела, чтобы он бежал?

Он вонзил нож в снег и снова подтянулся, продвигаясь немного дальше. Несмотря на то что преждевременное наступление холодов изменило ландшафт, он знал, где находится. Он полз по задней стороне холма, к которому каждое утро бегал вместе с Нандалее. Белый чертог всего в нескольких милях отсюда. Он должен продержаться!

Он снова прополз полшага по снегу. Воспоминание о волках… Ему никогда не забыть страшных звуков этой ночи. Щелканье челюстей, треск костей. Должно быть, Махта Нат наложила на него заклятие. Он не потерял сознания. Смотрел на все это…

Он больше не мастер меча. Он калека. В одном лишь сдержала свое слово Махта Нат. Бледная нить, соединявшая Пипа и Нандалее, теперь стала насыщенного темно-красного цвета. А еще бузина отгоняла волков от маленькой клетки с птицей. Гонвалон положил голову на снег и нащупал клетку на спине. Деряба негромко отозвалась.

Покрытый коркой снег – довольно твердая подушка. Гонвалон подумал о Нандалее. Ее звонкий смех, ее неукротимый темперамент. Он должен был попытаться найти ее. Даже сейчас, когда он знал, чем закончатся его поиски, он начал бы снова, опять принял бы такое решение. Его жертва была не напрасной. Связь с птицей набрала сил, и Гонвалон представлял себе, что темные чары Махты Нат вернули Нандалее жизненную силу. То, что он сделал, помогло. Это точно! Если он останется лежать на снегу и умрет, то уйдет с улыбкой на губах.

В недалеком лесу взвыл волк. Неужели Махта Нат натравила их, чтобы они довершили начатое? Гонвалон покрепче вцепился в кинжал. Он не сдастся без боя! По крайней мере, одного волка он заберет с собой во тьму. И родится снова. Может быть, так будет лучше? Он сможет снова встретиться с Нандалее. Его старая душа родится в молодом теле. И он уже не будет калекой.

– Это не конец, – упрямо пробормотал он и поднялся. Затем нащупал клетку на спине. Дрожащей рукой открыл дверцу, чтобы Пип мог улететь.

Деряба опустилась на снег рядом с ним. Склонив голову набок, маленькая птица смотрела на него своими черными глазами. Поразительная верность…

– Улетай! Здесь тебе не место. Улетай!

Пип отскочил немного в сторону, затем замер и снова поглядел на него. Может быть, она снова в нем? Этой мысли Гонвалон вынести не мог! Она не должна видеть его таким! Только не ноги! Она должна запомнить мастера меча, своего любовника, может быть, еще каменотеса, сбивавшего руки в кровь, пытаясь сбросить в камень груз со своей души. Но не таким!

– Улетай! – зашипел он на птицу. – Прочь! – Он бросил в птицу комок мерзлого снега. Пип раздраженно зачирикал. А потом полетел прочь.

Гонвалон с трудом сдерживал слезы. Была ли она там?

– Пожалуйста, не надо… – слабо прошептал он. – Пожалуйста.

Он продвинулся еще немного по холму. Если он доберется до ели и дерево прикроет ему спину, то свой последний бой он примет достойно.

Словно в насмешку, принимая вызов, прозвучал волчий вой. Идут ли они по его следу? Или охотятся на другую дичь?

Он решил, что не хочет ползти дальше. Достойно уйти – вот все, чего ему хочется. Эльф с горечью усмехнулся. Уйти? Нет, этого у него не будет. Он никогда больше не сможет ходить. Махта Нат и волки оставили ему одну возможность – ползать.

С отчаянной яростью вонзил он кинжал в мерзлую землю, сквозь снег, и подтянулся еще немного. Пядь за пядью взбирался он на холм, и ярость придавала ему сил. Это был последний рывок, и эльф это знал.

Постепенно холод приглушил огонь его ярости. Дерево было уже на расстоянии всего трех-четырех шагов. Сумеет ли он? Дыхание со свистом вырывалось из груди. Вспомнилось детство. Самым ранним его воспоминанием были те волки в снегу. Все, что было раньше, пряталось за железными вратами, так никогда и не открывшимися для него. Его сознательная жизнь представляла собой круг, который завершится сегодня. Мысль об этом заставила его улыбнуться. Настроила его на более мирный лад. Он так устал.

Все началось с волков в снегу. Они сделали его Гонвалоном, он – дитя зимы. Теперь волки все же получат свою поживу.

Он подумал о Нандалее. Оставалось надеяться, что она не увидела его глазами Пипа. Только не таким! Не таким должно быть их прощание…

Наконец он добрался до ели. Под ее густыми ветвями не было снега. Эльф устало прислонился к стволу. Волки молчали. Собираются напасть?

Сев, он поглядел на свои ноги. На разорванные, окровавленные штаны. На кость, торчавшую из-под тряпки прямо под коленом. Странно, что он не чувствует боли, пришла трезвая мысль. И что он давным-давно не истек кровью! Должно быть, это заклинание бузины! Махта Нат хотела, чтобы его муки продлились подольше.

Он мог лишить ее последнего боя. Мог позаботиться о том, чтобы волки нашли лишь падаль. Гонвалон поглядел на кинжал, который сжимал в руках.

Головы на копьях

Володи удивленно глядел на степняков.

– Ты должен понять это, брат! – произнес Партату, не глядя ему в глаза. – Они собирают всадников на границе. Несколько бесклановых и кто-то из неженатых наверняка останутся с вами, но… – Партату пожал плечами. – Ты же знаешь, как это бывает.

– Ты хочешь сказать, что я знаю, как бросать друзей в беде? Хочешь меня оскорбить? Или ты просто глуп? Я тебе покажу…

Джуба положил руку ему на плечо.

– Наш друг Володи ничего такого не имел в виду. Он понимает твою тревогу.

– Я ничего не…

Джуба крепче сжал руку, и Володи проглотил свой гнев. Полководец прав. Если он ввяжется в ссору с этим плосколицым головорезом, то степняки не просто убегут от них – нет, они выступят против них. Друсниец заставил себя улыбнуться.

– Я пошутил.

Его противник одарил его еще более неискренней улыбкой.

– Я знал это. Я дам тебе сейчас совет, ценнее сотни железных мечей. Берите своих кляч и бегите! Вместе с лувийцами скачет смерть. Мы со своими семьями и стадами будем далеко, когда они придут.

– Я всегда думать, вы суровые воины, ходить в Лувию грабить, – Володи притворно вздохнул. – Такой плохой мир. Только ложь…

В глазах степняка сверкнула уязвленная гордость.

– Иногда мы нападаем на них, это верно. Крадем парочку женщин, немного скота, – он поднял обе руки в жесте невинного отчаяния. – Да, иногда мы пробиваем при этом парочку черепов, поджигаем пару домов. Всяко бывает, когда мужчинам хочется немного поразвлечься. Но лувийцы… Они не знают меры! Подобно саранче налетают они на степь. Им нет числа, и они убивают все живое. Если они нападают на один из наших лагерей, то убивают женщин и детей. Скот. Убивают даже щенков. Они ничего у нас не берут. Ни женщин, чтобы насладиться ими. Ни детей в рабство. Ни скот. Ничего! Это все равно что насрать в лицо! – Степняк сжал кулаки. Он дрожал от ярости. – Я не понимаю этого! Мы приходим грабить. Потому что мы хотим иметь то, что есть у них. Но когда лувийцы приходят в степь, они приходят только затем, чтобы убивать. Некоторые говорят, что их воины – вовсе не живые люди. Они подняли их из могил.

Володи вспомнил о том, как они убивали команды на оловянных галерах. Такой способ ведения войны был ему знаком, и он этого стыдился.

– Не будь здесь, когда они придут, Володи. Это самый лучший совет, который ты получал за всю свою жизнь. Езжайте быстро, как ветер. Забудьте о своих планах. Они знают о них. Они знают все. Бегите!

Володи обнял невысокого степняка и поцеловал его в обе щеки. Он отнесся к нему несправедливо.

– Я желать тебе хорошую дорогу, тучных коров и юрту, полную детей, Партату.

Володи почувствовал, как напрягся стоящий рядом с ним Джуба. Однако степняк верно понял его слова.

– Мы пойдем и украдем у них самых красивых женщин, золотоволосый. Как настоящие мужчины! В другой раз.

– Обязательно!

Партату отвернулся. Когда он садился в седло, было видно, как уязвлена его гордость. Степняк еще раз поднял руку в приветствии, а затем потянул своего растрепанного пони за поводья и понесся прочь. С собой он забрал пятьсот всадников.

Володи молча смотрел им вслед. Теплый южный ветер дул в лицо, играл его длинными волосами. Друсниец подумал, что ветер – это здорово! Особенно тот, что дует в лицо, когда боевая колесница несется по степи. Это лучше всего остального! Впрочем, ему не хватало шороха родных деревьев. Здесь они почти не росли. Лишь бесконечная степь, мягкими волнами уходящая к горизонту. Время от времени в степи встречались каменные иглы. Еще были одинокие, пригнувшиеся от ветра кусты. Но это, впрочем, и все, за что мог зацепиться взгляд. Это было словно море, вот только здесь не было берега, куда на ночь вытаскивали галеры. Он плохо ориентировался в степи и полностью зависел от своего проводника из степняков.

– Нельзя доверять людям, которые скачут на лошадях, вместо того чтобы запрягать их в колесницы, как положено, – проворчал Джуба.

Володи кивнул, но в принципе он придерживался мнения, что именно коням нельзя доверять. Он несколько раз пытался ездить верхом, что каждый раз превращалось в пытку. Никогда больше он не сядет на лошадь! Если умираешь с мечом в животе, поскольку накануне слишком сильно перепил, то это подходящая смерть. Но упасть с клячи и сломать себе шею – так воины умирать не должны!

– Пока ты сегодня утром беседовал с нашими верными союзниками, прибыл посланник от бессмертного Аарона. Да осенит великого крылатое солнце.

Никогда ему не привыкнуть к этим напыщенным придворным речам.

– Что он писать?

Джуба вынул из-за пояса маленькую деревянную книгу, открыл ее и протянул ему. Между позолоченными рамками были вставлены две обожженные глиняные доски.

– У нас приказ атаковать!

– Да! Наконец-то закончилось ожидание. Наконец-то! – Володи внимательно вгляделся в дощечки. Это письмо… Читать он никогда не научится, так же, как и верховой езде! Дощечки выглядели так, словно по влажной глине проскакала маленькая птичка. Только оттиск печати что-то говорил друснийцу. Воин на боевой колеснице с изображением крылатого солнца, несущийся по спинам поверженных врагов. Это печать бессмертного. Без сомнения. Больше никто в империи не осмелится использовать ее.

– Ты изучаешь подробности приказа? – усмехнулся Джуба.

Володи улыбнулся полководцу.

– Знаешь, у великих воинов всегда есть слуга, который может ему всегда прочесть. Но у грамотея редко есть хорошие воины, не слуги.

Было видно, что от Джубы не укрылась колкость, но раздражения он не проявил. Для воина, проводящего много времени при дворе, он был на удивление порядочным парнем. Поначалу Володи он не понравился, но недели в степи научили его уважать крепкого мускулистого парня, который был на голову ниже его. Джуба был хорошим военачальником. Один из тех, кто ест со своими солдатами из одного котла. Ребята любили его.

– Теперь, когда мы прояснили наши ранги, нам нужно решить, каким путем мы будем пробиваться в Арам. Мы слишком долго ждали! Время для неожиданного нападения упущено. Мы потерпели поражение.

– Нет потерпели! – взволнованно ответил Володи. Как он может так легко отметать все? – Потерпели мы, это когда лежать в пыли, а наши головы насажены на копья лувийцев!

– А именно это и произойдет, если мы не отступим.

– Мы быстрее есть!

– У нас припасы к концу подходят есть, – передразнил его Джуба. – Проклятье, да пойми же! Наша игра проиграна. Может быть, мы прокормим людей еще на протяжении дней пяти, а у нас враг за спиной. У нас нет иного выхода. И не думай, что я боюсь сражаться. Мне тоже не доставляет удовольствия поджимать хвост перед этими проклятыми ублюдками, словно мы какие-нибудь побитые собаки. Бессмертный Аарон, да осенит его крылатое солнце, должно быть, потерпел поражение во время мирных переговоров. Страшное поражение… Он ничего не пишет об этом. Но вестник сказал, что было очень много убитых. Он не был с послами. По слухам, случился страшный пожар в том месте, где расквартировали наших.

– Тогда еще важнее, мы не поджимать хвост! Мы делать хитрость!

Джуба коротко рассмеялся. А затем покачал головой.

– Какую еще хитрость?

– Делаемся невидимыми! Я знаю, слепая старушка может идти по следу, который мы оставляем на земле. Слишком много коней. Слишком много колес. Я могу заставить след исчезнуть. Идем, я тебе показать! – Он повел Джубу к тому месту, где беседовал с разведчиками Ишкуцы. Они сделали карту. Пепел изображал Белую пустыню, несколько камней – горный кряж, отделявший часть границы с Лувией.

– Здесь мы стоять! – Володи показал на место неподалеку от пустыни. – Мертвая земля в полудне здесь. Быть там с разведчиками. Сухо, как ветры мучащегося от жажды пса. Но получить мы союзника сильного, если идти туда.

Тыльной стороной ладони Джуба вытер пот с лица.

– Если мы пойдем в пустыню, то погибнем. Мы не знаем, где вода, а на песке по нашему следу будет идти еще проще.

Володи заговорщицки улыбнулся.

– Ты не знаешь силы друга Южного ветра. Я видеть. Три часа. Потом все следы стираться. Ничего не оставаться! – Он указал на карту на земле. – Если мы идем на мертвую землю здесь, лувийцы думать, мы хотим на большую равнина. Но мы умно. Мы идти сюда, в горы. Самый короткий путь. И… – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть свои слова. – Мы много быстрее. Наши колесницы легки. Не такие, как колесницы лувийцев. Лучше пройдем по песку. А они застрять! Пойти в мертвую землю – большая хитрость!

– Конечно, они не пойдут туда за нами. Любой, кто умеет думать, знает, что на колесницах нельзя пересечь горы.

– Тогда мы надеяться, что у нас враги, которые ясно думать! Я говорю тебе, я знаю дорогу. И если я скажу дерьмо, можешь взять голову, что моя, и насадить на свое копье! Ты согласен?

По ту сторону стены

Впервые за долгое время Нандалее чувствовала себя хорошо. Ей было страшно открыть глаза и оборвать тот мимолетный миг на грани сна и бодрствования. Она сознавала, где находится. Она уже рассталась со снами… Еще всего мгновение назад она лежала в объятиях Гонвалона. Он улыбался ей. То была та особая улыбка, рожденная из глубокой любви и, тем не менее, несколько плутоватая. Она делала его неотразимым, и он это знал.

Нандалее тоже невольно улыбнулась. Потянулась. Что-то не так! Ее тело… Девушка открыла глаза. Ее тело вернулось! Она недоверчиво провела рукой по гладкой коже, ощупала лицо, на котором уже не росла борода. Она вернула себе себя! Наконец-то.

От счастья она разразилась безудержными рыданиями. Бороды нет, но… Она затаила дыхание и коснулась своего носа. Он был не изуродован! И ее брови… У нее снова две брови! Она то и дело ощупывала себя. Хихикала, всхлипывала. Чувства унесли ее прочь. Никогда прежде не была она настолько счастливой! Теперь она снова вспомнила миг начинающегося превращения. Боль! Ломоту во всех суставах. Кровь… Она помнила, что потеряла сознание. Как же ей удалось довершить заклинание? Или у нее получилось именно поэтому? Потому что не могла вмешаться и все пошло своим чередом?

Она открыла свое Незримое око и поглядела на магическую сеть. Теперь она видела ее яснее. Понятнее. Знала, почему все связано. Как прекрасно! Она никогда не рассматривала ее с этой точки зрения. Когда она сознательно открывалась для магии, всегда оставался этот подспудный страх. И его она теперь лишилась. Она чувствовала себя частью этой сети. Это ей никогда раньше не удавалось. Какое чудесное ощущение! Она осознала свое место в мире! Как она могла быть настолько слепа…

Какой-то изъян. Что-то нарушающее гармонию. Линия, соединявшая ее с Пипом, изменилась. Теперь она стала темно-красного цвета, напоминавшего свежепролитую кровь. Нандалее подумала, не разорвать ли нить. Разве не нужно освободиться от утраченных связей? Эта связь… Ее магия была совершенно иной, отличавшейся от силовых линий вокруг. Кто-то чужой вмешался, изменил заклинание…

Нандалее решила не принимать решений. Ей не хотелось омрачать размышлениями ощущение счастья. Она с любопытством разглядывала все вокруг. Просторное помещение сияло ярким светом, все было совсем не таким, каким воспринималось реальными глазами. Все в тронном зале Темного было пронизано магией. Даже камни, из которых была построена пирамида, были обтесаны не руками. Воля дракона вырезала их из выросшей скалы и превратила в эту постройку. И Нандалее обнаружила, что Фирац сказала правду. Форма строения и внутренние помещения влияли на магическую сеть. Казалось, определенные заклинания сплетать легче, поскольку силовые линии связаны. Но ярче всего светился трон Темного. Она узнала густую сеть отвращающих заклинаний, вплетенных в скалу. Под ними крылось что-то с магической структурой, искаженное отвращающими заклинаниями почти до неузнаваемости. Оно было чужим, еще более чужим, чем то заклинание, которое вплелось в ее связь с Пипом. Что же может лежать там? Нандалее попыталась разорвать заклинание и была уверена в том, что у нее получится. Еще тогда, когда она обнаружила стыки между камнями, девушка спросила себя, что может быть настолько важным, что перворожденный прячет его под своим троном. С другой стороны… Она вспомнила витраж в библиотеке Белого чертога, и все ее любопытство улетучилось. Второй такой ошибки она не совершит. Может быть, под троном кроются другие врата. Довольно с нее и того, что она один раз невольно оказалась в темнице, при этом едва не погибнув, – а ведь даже она может учиться на своих ошибках.

Примирившись с собой, она оглядела стены вокруг. Сможет ли она найти выход отсюда? Никогда прежде она не пыталась найти магический способ бегства. Эльфийка спустилась с плоского тронного холма и побрела по теплой воде. Удушающая жара угнетала.

В воде она обнаружила ауры существ, которые жили в ней. Длинных, похожих на змей созданий. Может быть, угри? Их окружал бледный синевато-лиловый свет. Они прыснули от нее в разные стороны.

Выйдя в коридор, который вел прочь из тронного зала, девушка довольно скоро обнаружила запутанный вихрь, в котором магическая сеть образовывала светящийся туннель. Она обнаружила признаки драконьей магии. Это было заклинание, ориентированное не на естественный узор магической сети, а на манипулирование им. Здесь магия была втиснута в форму, находившуюся в противоречии с местными условиями. Ее практически изнасиловали. Нандалее чувствовала, насколько глубоко это изменение и что оно не совсем контролируемо. Здесь могли происходить непредусмотренные вещи. Туннель мог потянуться к ней, словно его конец представлял собой широко раскрытую пасть вечно голодной змеи. В этом заклинании не было покоя. Оно руководствовалось той же агрессивной силой, что и Темный при своем сотворении, против существ, подобравшихся по неопытности слишком близко к нему. Она отчетливо ощущала разрушительную силу, жившую внутри заклинания. Нандалее вспомнила, что Гонвалон рассказывал ей о мечах в Белом чертоге. Наверное, подобный изъян был присущ всему, что было создано драконами.

Эльфийка пошла дальше. Она с восхищением рассматривала магический узор, вплетенный в настенные рисунки. Похоже, ничего в этой пирамиде не создавалось без помощи заклинаний.

Вскоре она нашла место, магическое плетение в котором напоминало пересекающие друг друга трубы. Обойти это место она не могла. Разве только сдаться и вернуться в пещеру. Здесь она тоже почувствовала темные компоненты заклинания. Она долго глядела на клубок силовых линий. Для чего он служит?

Нандалее вспомнила, что во время своих походов уже бывала здесь. С ней ничего не случилось. Интересно, сколько раз можно проходить через это плетение, прежде чем захлопнется спрятанная ловушка? Или она уже захлопнулась? Не исключено, что именно из-за этого заклинания она не могла найти выхода из пирамиды? И – получится ли манипулировать этим заклинанием? Что делал Темный, покидая пирамиду? Сможет ли она разделить плетение чар, не разрушив их? Так, как раздвигают занавески из бусин на двери?

Нандалее направила силу мыслей на свою правую руку. Она окружила ее решеткой из тонких светящихся палочек, торчавших из матрицы окружения, опутала себя их силой. А затем осторожно вытянула вперед руку. Тут же нахлынуло воспоминание о режущих стеклах витража в библиотеке Белого чертога. Девушка снова почувствовала, как осколки стекла отрезают подушечки ее пальцев. И кончик носа. Она снова пережила изуродовавший ее миг.

Треск витража резко звучал в ушах. Нандалее увидела переливающиеся краски. Она сделала выдох. Нужно быть спокойной. Пустой, свободной от воспоминаний. Она подавила образы. Ничто не должно нарушать концентрацию. Страх добавит заклинанию новую ноту, исказит и ослабит его. Не отрываясь, смотрела Нандалее на густую решетку светящихся линий, окружавшую теперь ее руку, и пожелала коснуться сплетения драконьего заклинания.

Свет перешел в свет. Нандалее заморгала в ожидании внезапной обжигающей боли, но ее не было. Она действительно смогла преодолеть заклинание дракона! Мысленно разделила светящиеся нити и проскользнула между ними.

Слушая гулкий стук сердца, девушка остановилась. Ей удалось прорвать заграждение! Окружавший ее воздух был более свежим, она дышала глубоко. Наконец-то она оставила позади свою душную тюрьму. Она жива! Она вдыхает аромат цветов!

Нандалее закрыла свое Незримое око. Она находилась в коридоре, в конце которого был виден яркий свет. Девушка никогда прежде здесь не бывала. Стены голые. Никаких рельефов или фресок, только каменная кладка, ряды настолько безупречные, что почти не было видно стыков. Она твердым шагом направилась к свету, исполненная решимости оставить темноту позади. Навеки!

Вскоре ей пришлось закрыть глаза. Обнаженная, как была, она вышла из туннеля. Наслаждаясь теплом, эльфийка потянулась, вздохнула полной грудью. Это было все равно что родиться заново.

– Это был долгий путь, – произнес знакомый голос. Она обернулась. Ослепленная, она видела только силуэт.

– Вы должны были пройти этот путь одна, госпожа Нандалее. Я ждал вас. Все это время.