Текст книги "«Номер один»"

Автор книги: Бен Элтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Седьмая неделя

Кельвин и Челси смотрели на стену, где висели данные об оставшихся и отсеянных финалистах.

Табита – скучная – джинсовая – лесбиянка, – но с сексуальной подружкой.(зачеркнуто) [11]11
  В печатном издании строки с пометкой «зачеркнуто» перечеркнуты.


[Закрыть]

Сьюки: трагикомическая проститутка с огромными титьками и накачанными губами.(зачеркнуто)

«Парень»: каменщики с гитарами. Полупрофессиональная клубная группа. Скучные, но достойные.(зачеркнуто)

Грэм: слепой. Поет плохо.

Незабудка: толстая мамаша. Много смеется. «Просто уборщица». Хорошо поет.(зачеркнуто)

«Четверка-Х»: прикольные. Христиане. Хорошая история о тяжелой судьбе. Хорошо поют.

Трой: неплохо поет. Не слишком хорошо читает.

Иона: хороший голос. Ее трахал Родни.

Стэнли: героический отец-одиночка. ПРИМЕЧАНИЕ. Дети не особенно симпатичные.(зачеркнуто)

Латиффа: заносчивая негритянка.(зачеркнуто)

Квазар: лучший «выскочка» за много лет. Поет плохо, но ему на это наплевать и нам тоже.

Принц Уэльский: наследник престола.

– Ну и кто следующий? – спросил Кельвин.

С каждым днем он все больше и больше доверял Челси. Он обсуждал с ней мысли, которыми хотел бы поделиться с Эммой, но которые не мог открыть ей, не оправдав самых ужасных ее подозрений: он один из тех, кому нельзя доверять.

– Начиная с этого момента нужно проявлять осторожность, – сказал Кельвин. Единственное, где я могу потерять контроль над процессом, – это финал, тот эпизод, где остаются только трое кандидатов.

– Ну да, – согласилась Челси, – но разве теперь это имеет значение? На этом этапе мы или хорошо выполнили работу и сняли хитовый сезон с финалом, который должен увидеть каждый, ведь это телевизионное событие недели, или нет. Нация либо прикипела к нам, или мы облажались. Кому интересно, кто победит? Ты всегда говорил нам, что в наши дни продажи альбомов не имеют значения. Единственное, что ты создашь, – Кристиан Эпплярд следующего года.

– Да, это правда, – согласился Кельвин. – Обычно мне наплевать, кто выиграет финал, и я счастлив, если битва идет честная и трое оставшихся конкурсантов используют свои сильные стороны. Но в этом году я сам наметил победителя.

– ЕКВ? – спросила Челси.

– Да, – с улыбкой сказал Кельвин. – Думаю, это очевидно.

Кельвин, разумеется, не собирался разглашать суть своей сделки с Дакотой или соглашения, заключенного с Эммой, и его совершенно не тревожило то, что Челси знала о его планах. В конце концов, она была связана пунктом о неразглашении, как и все остальные сотрудники, а также конкурсанты, что ж до его мотивов, то, если наследник престола станет победителем в телевизионном шоу, это будет сенсацией даже в нашу эпоху, когда люди привыкли к тому, что знаменитости замешаны во всевозможных скандалах.

– Кто знает? – сказал Кельвин. – Может быть, я стану пэром.

– Боюсь, он больше титулов не раздает, – заметила Челси. – Их продает правительство.

– Ладно, я все равно хочу, чтобы он победил, – сказал Кельвин. – Спасибо, Трент.

Трент только что вошел со стопкой коробок из «Пиццы-экспресс».

– Ну и в чем же твой план, Кельвин? – спросила Челси, не утруждая себя тем, чтобы ввести Трента в курс дела. – Если это свободное голосование, при котором судьи не имеют права принимать окончательное решение, как ты можешь гарантировать, что твой человек пройдет?

– Да? Действительно, – сказал Трент, делая вид, будто понимает, о чем идет речь.

– Ну, чтобы гарантировать победу определенного кандидата в последнем эпизоде, – объяснил Кельвин, – нужно сделать двух остальных участников, дошедших до финала, менее популярными, чем он. Поэтому наша задача заключается в том, чтобы отсеять самых популярных кандидатов до того, как дело дойдет до этого. Если хочешь, чтобы в финале победил кто-то определенный, нужно начать манипулировать заранее.

– Черт! Булочки забыли положить, – сказал Трент, раскладывая пиццы и салаты. – Хотите, я еще раз сбегаю?

Кельвин не обратил на него внимания, и Трент беспомощно остановился в дверях.

– Благодаря данным о проценте телефонных звонков нам известно, кто представляет б oльшую угрозу для ЕКВ. Это Трой, «Четверка-Х» и Грэм. Трой – хороший певец, и он молод, что, разумеется, привлекательно…

– И неграмотный, что тоже идет на ура, – добавила Челси.

– Да, – согласился Кельвин. – Я затеял этот сюжет с чтением, чтобы сделать акцент на принце, но это одновременно играет против нас, потому что на парня это тоже хорошо работает.

– «Четверка-Х» тоже очень популярна, верно? – сказала Челси, изучая график голосований.

– Да, они действительно хороши, особенно солист, – признал Кельвин.

– И, разумеется, Грэм, на которого работает его слепота, – сказала Челси, – и, хоть поет он плохо, гитарист – отличный. Похоже, в финал вместе с ЕКВ нужно брать Иону и Квазара.

– Именно так я и думаю, – одобрительно сказал Кельвин.

– И я, – добавил от двери Трент.

– Ну и кого отсеем первым? – спросила Челси.

– А ты как думаешь? – спросил Кельвин.

– Мне кажется, босс… – резво начал Трент, но Кельвин на это не купился.

– Трент, – твердо сказал он, – я спрашиваю Челси.

– По графику видно, что «Четверка-Х» ушла в отрыв. Они определенно самый популярный номер и с каждой неделей набирают силу, а потому представляют наибольшую опасность для ЕКВ. Нужно решить сначала с ними. Таким образом, если мы не сможем убрать их за неделю, у нас по-прежнему останется на это время.

– Челси, – мягко сказал Кельвин, – мы всегда сможем убрать их, если захотим.

Группа «Четверка-Х» была, несомненно, очень популярна, но в основном за счет ее лидера, Майкла Харли, который, несомненно, обладал музыкальным талантом и громадным личным обаянием. Майкл Харли был для «Четверки-Х» тем же, чем Лайонел Ричи – для группы «The Commodores».

– Единственное, что нам нужно, – это нарушить равновесие в группе, – сказал Кельвин.

Поэтому он отправил Трента сообщить группе, что повышенное внимание, направленное на Майкла, начало напрягать зрителей.

– Похоже на эгоизм, друг, как будто ты заграбастал всю славу, друг.

Майкл был сражен наповал. Он ужасно болел за общее дело, поэтому пришел в ужас оттого, что его обвинили в эгоизме.

– Что же мне делать? – спросил он.

– Уйди на второй план и позволь трем остальным попробовать силы. Особенно Джо-Джо, – сказал Трент, говоря о наименее популярном мальчишке в группе. – Родни любит его. Он убежден, что зрители хотят видеть его больше.

Члены «Четверки-Х» удивились, и в первую очередь сам Джо-Джо, который всегда считал себя скорее везучим пассажиром. С другой стороны, если Родни, их «наставник», говорил, что Джо-Джо должен выйти на первый план, то для них этого было достаточно. Родни ведь эксперт в музыке, Свенгали мальчишеских групп, невероятно прославленный поп-мастер, о чем без устали говорила Кили в своих вступительных речах.

– Хорошо, – сказал Майкл, – как скажете. Какую песню, по-вашему, нам спеть?

– «Сор Killa» группы «Public Enemy», – ответил Трент.

Группа снова была немного ошарашена таким предложением. Они все были хорошими мальчиками и ходили в церковь, и музыкальный вкус у них был довольно строгий. Максимум развязности, которую они себе позволяли, – это соул, но они ни за что не решились бы петь хип-хоп или гангста-рэп. Однако Трент уверил их, что, по мнению Родни, «Четверке-Х» пришло время расширять репертуар, стать более современными.

– Он думает, вам нужно стать более черными, – объяснил Трент.

– Но мы всегда вроде как пытались быть группой для всех, – сказал Майкл. – Мы не верим в разделение людей по расовой принадлежности.

– А-а, вот в этом-то все и дело, – сказал Трент. – Большая ошибка. Отнимает у вас голоса зрителей. У вас может быть огромная зрительская аудитория, но она пока не сформировалась.

– В смысле фанаты хип-хопа и гангста-рэпа?

– Вот именно.

– Но разве они не представлены не потому, что не смотрят эту программу?

– Но ведь в этом-то все и дело, верно? Если сможете их привлечь, то привлечете огромный слой зрителей.

Группа сомневалась, но у нее не было выхода, пришлось спеть выбранную для них песню. Зрители встретили их в тот вечер бурными аплодисментами, после чего молодые люди шокировали и отпугнули всех, исполнив гангста-рэп с Джо-Джо в качестве лидера, в то время как Майкл стоял в стороне и почти не участвовал. Зрителям это не понравилось. Послышалось даже несколько недовольных выкриков.

Затем последовала привычно разыгранная «ссора» между судьями, во время которой Родни заклеймили за то, что он так позорно провалил своих ребят.

– Родни, я поверить не могу, что ты позволил им спеть эту песню! – ухмыльнулся Кельвин. – Это было отвратительно, тебе следует голову проверить.

– Ребята хотели стать более современными, – ответил Родни, послушно придерживаясь сценария.

– Ты хочешь сказать, что парни были довольны выбором песни?

– Да, конечно.

Камера не показала изумления, отразившегося в этот момент на лицах мальчишек.

– Кельвин, я верю в то, что нужно позволять нашим ученикам расти и делать ошибки, – продолжил Родни.

– Ну да, и одну большую ошибку они сегодня сделали.

Кельвин сделал все от него зависевшее, чтобы и другие участники на той неделе показали себя во всей красе. Зная, что «Четверка-Х» – самая большая угроза, он ничего не оставил на волю случая.

Квазар, чей живой оптимизм и бесстыдная вера в себя поначалу всех ужасно раздражали, постепенно стал довольно привлекательным. Одетый в обтягивающие шорты и ковбойские сапоги, он исполнил «I'm Too Sexy» группы «Right Said Fred», которую судьи объявили «безумно забавной».

– Квазар, – ахнул Родни, – это было великолепно. Ты сделал эту песню, ты сделал эту сцену, зрителям ты очень понравился, ты заслуженно станешь большой, большой, большой звездой, и я знаю, что ты ею будешь.

– Квазар, – сказала Берилл, произнеся всего одно слово с такой флиртующей, хриплой, сюсюкающей, кошачьей сексуальностью, что Кельвин не дал ей продолжить, опасаясь, что она сейчас упомянет о своих уже почти готовых женских половых органах и объявит, что для Квазара путь к ним всегда открыт.

Иона, которая набирала вес с каждой неделей благодаря тому, что Родни (по настоянию Кельвина) продолжал оскорблять ее, спела «Amazing Grace». Она исполнила песню в сопровождении только флейты и акустической гитары. Это был старый трюк на шоу «Номер один», призванный произвести впечатление на публику, и он не подвел.

– Это было потрясающе храброе решение, Иона, – проворковала Берилл. – Ты обнажила суть этой песни, позволила своему голосу говорить за себя, и ты сделала ее. Ты спела так, как может спеть только женщина из Шотландии, и я говорю это, потому что люблю шотландцев и потому что я женщина.

Трой спел «Angels», песню, которую редко кому удавалось запороть. Несмотря на то что Трой мог спеть ее хоть задом наперед, поскольку пел ее тысячу раз, Кельвин предложил ему взять с собой листок с текстом. Кельвин заставила режиссера сказать Трою, что все углы съемки были изменены (в соответствии с правилами безопасности) и что Трою нужно смотреть на листок с текстом в конце каждой строчки, чтобы увидеть номер камеры, в которую он должен петь следующую строчку. В результате Трой всю песню таращился в листок, отчаянно пытаясь понять, в какую камеру ему смотреть.

– Дамы и господа, – торжественно объяснил Кельвин после его выступления. – Трой хотел спеть эту песню, но он не знал слов. Поэтому он решил совершить невероятно храбрый поступок и попытаться прочесть слова, несмотря на то, что не умеет читать. Трой, я снимаю перед тобой шляпу, потому что за одно это ты должен выиграть конкурс.

Следующим выступал Грэм, который исполнил «I Can See Clearly Now», отчего Берилл расплакалась.

– То, что слепой мальчик спел песню, в которой говорится, что «надо суметь увидеть», свидетельствует о такой храбрости и отваге, что страшно делается, – прохрипела она. – Я снимаю перед тобой шляпу, детка. Ты сделал эту песню.

Наконец, принц Уэльский удивил всех тем, что спел «Do Ye Ken John Peel?».

– Я бы хотел посвятить эту песню всем лисам, которых пришлось усыпить с тех пор, как запрещена охота на них. Люди думают, что это песня о жестоком убийстве лис, но на самом деле она о любви к природе, и я всерьез думаю, что это важно, вы согласны?

Люди согласны не были. Это был первый мощный гол в свои ворота для принца Уэльского, в результате чего он оказался вторым с конца рядом с «Четверкой-Х». План Кельвина воплощался в жизнь. Он не хотел, чтобы процесс выделения принца в любимчики был слишком очевиден, и поэтому распорядился, чтобы исполнению «Do Ye Ken John Peel?» предшествовал видеоролик, симпатизирующий охоте, который вызовет достаточно отрицательных эмоций, чтобы на время поставить под сомнение быстро растущую популярность ЕКВ.

– Если я что-то и знаю о британских зрителях, – уверенно сказал Кельвин, – так это то, что они не любят жестокости к лисам. Они ненавидят ее, презирают ее, они ее категорически не одобряют. Им безразлично ведерко с двадцатью кусочками цыпленка из «Кентакки фрайд чикен» и парой биг-маков в придачу, а также отличной большой сосиской из восстановленного мяса, и им все равно, что последнюю треску, выловленную в Западном полушарии, окунут в тесто и засунут во фритюрницу, но они приходят в ярость, когда сотня заносчивых снобов знатного происхождения преследует лису.

Принц встретился с «Четверкой-Х» в повторном выступлении в конце шоу. Джо-Джо снова сразился с «Сор Killa», а ЕКВ спел «Do Ye Ken John Peel?», и большинство наблюдателей решили, что убийца лис вызвал слегка больше гневных выкриков, чем «Сор Killa». Однако решение оставалось за судьями, и во время последней рекламной паузы перед голосованием Кельвин отвел Берилл в комнату для гостей и велел ей голосовать за принца.

– Ты хочешь, чтобы я голосовала за чертова охотника на лис! – ответила она, бездумно высосав пару устриц и заев их двумя сосисками и йоркширским мини-пудингом с говядиной.

– Да, – ответил Кельвин. – Родни – наставник «Четверки-Х», поэтому он не может за него проголосовать, а я хочу, чтобы принц остался.

– Зачем? Он аристократ, сноб и лисий убийца! – ответила Берилл, вытаскивая хрящик из зуба. – Я мать, я человек из народа, я мать народа, черт побери! Я не могу голосовать за убийцу!

– Ну а я продюсер этого шоу, и я приказываю тебе голосовать за принца.

– Не буду! – крикнула Берилл, и кусочек недожеванной говядины прилип к пиджаку Кельвина. – Я не стану голосовать за паршивого убийцу. Я посол группы «Люди за этичное отношение к животным», черт возьми! Да и вообще, это просто абсурд, как можно выбирать между стареющим поганым педиком и четверкой роскошных парней?

– Которые только что спели «Сор Killa».

– Мне плевать. Я не буду этого делать. Я не буду голосовать за принца.

– Берилл, если ты не будешь делать того, что я тебе говорю, – твердо сказал Кельвин, – ты уйдешь из шоу до того, как пройдут титры.

– Ты этого не сделаешь. Я нужна тебе.

– Я это сделаю, и ты мне не нужна. Я не позволю ставить под сомнение свой авторитет в этой программе ни тебе, ни кому бы то ни было. Ты проголосуешь за того, за кого скажу я, или можешь идти на хер.

– А как же мой целостный образ?

– Берилл, дорогая, – спокойно сказал Кельвин, улыбнувшись широкой ледяной улыбкой, – шоу «Номер один» сделало из тебя настоящую звезду, превратило из новичка в «Бленхеймах» в настоящую знаменитость. Трижды «Национальная мамочка года». Ты действительно хочешь отказаться от этого ради целостности образа? Попытайся вспомнить, что у тебя нет никакой целостности.

Берилл кивнула.

– Ладно, мать твою, согласна, – сказала она.

В конце концов, выбор песни, которую Кельвин навязал группе мальчишек, дал Берилл совершенно убедительный повод проголосовать так, как было нужно.

– Слушайте, я не фанатка охоты на лис, – сказала она, – и людям это известно, но, мальчики, – ее глаза внезапно наполнились жалостью, – я ужасно люблю вас, люблю так, что страшно делается, и вы это знаете. Но как я могу голосовать за вас? Это будет голос против британской полиции, голос в защиту преступности, это будет пощечина всем вдовам и сиротам, потерявшим кормильца, погибшего при выполнении долга. Извините, ребята, но убийство полицейских – это неправильно даже в мире поп-музыки.

И вот так «Четверка-Х» вдруг провалилась.

День, или два, или даже неделю после этого Майкл и его друзья верили, что, возможно, их мечте еще не пришел конец. Ведь сколько раз опытные судьи торжественно провозглашали их звездами, говорили, что у них впереди блестящая карьера, что они лучше, чем «The Commodores»! Новые «Jackson Five». Ну конечно же контракт на выпуск записей, о котором постоянно говорил Родни, теперь по праву должен принадлежать им? Ну конечно же все, что случилось, не было сплошным бредом?

Но это был сплошной бред. В мире было полно привлекательных мальчишек, которые хорошо пели, и они были просто очередной четверкой (или тройкой, если не считать Джо-Джо). Громкие обещания, которые были даны на шоу «Номер один», умерли, не успев прозвучать, и «Четверка-Х» вернулась к жизни, которую так надеялась оставить позади.

Восьмая и девятая недели

Трой вылетел на восьмой неделе после повторного выступления вместе с ЕКВ, который по-прежнему страдал оттого, что не встречает понимания в вопросе охоты. Кельвин вывел Троя из игры, повторив трюк с чтением текста. В первый раз зрителям это понравилось, но, когда Трой проделал то же самое снова, они отреагировали отрицательно, приняв это за неуклюжую попытку взять их на жалость.

Кельвин знал, что свалить Грэма окажется куда сложнее. Во время первых недель живых эфиров Грэм поднялся на уровень популярности, уступающий только «Четверке-Х», и, если позволить ему пробиться в финал, его будет трудно контролировать. Поэтому на девятой неделе Кельвину предстояло разделаться с ним.

– Нам нужно настроить зрителей против него, – объяснил он Челси и Тренту, – и лучший способ сделать это – запороть его ролик перед показом.

– Как насчет того, что он так легко бросил Миллисент? – спросила Челси.

– Умница! – сказал Кельвин. – Именно об этом я и думал. Нам нужно заставить его выглядеть эгоистичным, черствым и подлым.

– Думаете, можно так поступить со слепым парнем? – с сомнением спросил Трент.

– Конечно, можно, – ответил Кельвин. – Все негодяи в литературе были инвалидами, вспомни хотя бы Джона Сильвера.

Трента отправили в репетиционную со съемочной бригадой и велели ему заставить Грэма очернить себя. Однако он вернулся разочарованный.

– Девчонка ему действительно нравится, – объяснил Трент. – Он в нее влюблен, это точно. Более того, он знает, что певец из него никакой. Мне не удалось обмануть его.

– Давай взглянем на пленку.

Сидя в монтажной, Кельвин, Трент и Челси смотрели пленку с записанными интервью.

– Мне неприятно думать о том, что Миллисент сейчас не со мной, – говорил Грэм. – Если честно, я действительно считаю ее более сильной певицей и поэтому чувствую себя глупым, эгоистичным и бездарным существом, как будто мне нет дела ни до кого, кроме себя. Иногда я просто ненавижу себя и даже не хочу победы. Я люблю Миллисент и намерен добиться ее. Она всегда была моим другом и уважала меня, не помыкала мной и не сюсюкала, потому что я слепой.

– Видите? – сказал Трент. – Парень отказывается играть.

– А по-моему, наоборот, – сказала Челси.

– Ты хочешь сказать, что можешь заставить его бросить свою подружку?

Конечно, могу.

На секунду к Тренту вернулась его былая самоуверенность.

– Хорошо, детка, тогда иди и поговори с ним. Посмотрим, что у тебя получится.

– Мне не нужно говорить с ним, – сказала Челси, – ты уже это сделал.

– Ой, Челси, ладно тебе! Думаешь, из этого можно сделать «колбасную нарезку»?

Челси улыбнулась, взяла распечатку текста интервью Грэма и начала вычеркивать слова:

«Мне неприятно думать о том, что (зачеркнуто)Миллисент сейчас не со мной. Если честно,(зачеркнуто) я действительно считаю ее более сильной певицей, и поэтому чувствую себя(зачеркнуто) глупым, эгоистичным и бездарным существом, как будто(зачеркнуто) мне нет дела ни до кого, кроме себя. Иногда(зачеркнуто) я просто ненавижу себя и даже не(зачеркнуто) хочу победы. Я люблю Миллисент(зачеркнуто) и намерен добиться ее. Она всегда была моим другом и уважала меня, не помыкала мной и не сюсюкала, (зачеркнуто)потому что я слепой». [12]12


[Закрыть]

Закончив, она показала результат Кельвину и Тренту.

– Ты просто молодец, – сказал Кельвин с ободряющей улыбкой.

Трент снова покорился неизбежному.

– Да, отлично, – согласился он. – Ты действительно думаешь, что сможешь смонтировать это гладко?

Челси не удостоила его ответом. Вместо этого она повернулась к монтажному столу и опытными пальцами начала резать интервью Грэма. В проверенном временем стиле «колбасная нарезка» шоу «Номер один» она использовала монтажные переходы и резкую смену кадров, а также разные углы камеры, подложила под интервью мрачную музыку и отдаленный шум дороги, чтобы скрыть швы. В окончательной редакции Грэм говорил убедительно, хотя и нервно, а изъятия придали интервью болезненную настойчивость.

Кельвин был под впечатлением.

– Да, Челси, – сказал он, – это классическая «колбасная нарезка». Я использую его в своих семинарах. Смотри и учись, Трент.

– Уже учусь, шеф.

– Как насчет того, чтобы пригласить Миллисент поприсутствовать в зале? – предложила Челси.

– Потрясающе, – сказал Кельвин, – просто охереть. Трент…

– Уже звоню, босс, – сказал Трент, выхватывая телефон.

Миллисент была приглашена на живой эфир девятой недели, и, разумеется, ее не предупредили о содержании жестоко смонтированного интервью Грэма. Камеры отобразили каждую секунду ее унижения.

«Мне неприятно думать о Миллисент, – говорил Грэм. – Я действительно считаю ее глупым, эгоистичным и бездарным существом. Мне нет дела ни до кого, кроме себя. Я просто хочу победы. И намерен добиться ее, потому что я слепой».

Миллисент уже плакала, когда Грэм появился на сцене (не подозревая о причиненной ей боли), и продолжала плакать на протяжении первой половины жизнерадостного и неуместного исполнения песни Кайли Миноуг «I Should Be So Lucky», после чего, не в состоянии больше слышать «lucky, lucky, lucky», с плачем выбежала из студии.

Грэм скатился на дно телефонных рейтингов, после чего судьи на полном основании, единогласно и при поддержке зала выгнали его.