Текст книги "Харли Мерлин и Первый ритуал (ЛП)"

Автор книги: Белла Форрест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Астрид, я уже достаточно долго закрывал на это глаза, – сказал он, как только дверь закрылась. Он начал расхаживать по комнате, что никогда не было хорошим знаком.

– Закрывать глаза на что?

– На твой роман с Гарреттом. Мне не нравится, что ты находишься в компании кого-то вроде него. Это может означать только неприятности, и я не хочу, чтобы ты была замешана в чем-то подобном. Ты слишком дорога этому ковену, чтобы сбиться с пути истинного.

– Что значит «кто-то вроде него»? Как ты думаешь, кто он такой? – огрызнулась я в ответ.

– Я вовсе не это имел в виду. Не превращай это в то, чем оно не является.

Я сжала руки в кулаки.

– Нет, вообще-то я не понимаю, что ты имеешь в виду. Что касается меня, то я делаю то, что сделала бы любая нормальная молодая женщина. Мне нравится парень, поэтому я встречаюсь с этим парнем. Вот и все. Это не имеет к тебе никакого отношения, и, честно говоря, мне было бы забавно узнать, как ты думаешь меня остановить. В конце концов, ты уже зашел так далеко, что привязал камеру к его груди. Кстати, как прошла запись нашего свидания? Тебе понравилось это за утренним ристретто?

Он резко обернулся, свирепо глядя на меня.

– Ты не должна так со мной разговаривать, Астрид. Я твой отец, нравится тебе это или нет, и ты будешь делать то, что тебе сказано.

Глава 7.

Астрид

– Это ты предложил мне держать наши отношения в секрете, а теперь хочешь сыграть роль отца, заговорив о дисциплине? Ты не можешь иметь все сразу, Элтон. – Я выдержала его пристальный взгляд, оставаясь непоколебимой в своей решимости. Я не была склонна к слезам, и прошло уже много лет с тех пор, как я плакала перед своим отцом. Я не собиралась сейчас изменять этой черте характера.

Он вздрогнул, услышав свое имя.

– Я же просил тебя не называть меня так, когда мы вдвоем.

– Ты не можешь быть моим отцом только тогда, когда тебе это удобно.

– Я всегда буду твоим отцом, Астрид.

– Я имею в виду, что ты не можешь просто взять и стать моим отцом, когда я делаю что-то совершенно нормальное, что тебе не нравится. Если бы это случилось несколько лет назад, я бы, возможно, поняла, но я вполне способна справиться с романтическими отношениями. – Мои щеки пылали от гнева. – Ты хочешь, чтобы я осталась изгоем на всю оставшуюся жизнь, или мне придется покинуть этот ковен, чтобы обрести хоть какое-то чувство нормальности?

Он выглядел удивленным.

– Но ты же не уйдешь.

– А почему бы и нет, раз уж ты, похоже, решил разрушить любую возможность, которая у меня здесь может быть?

– Я просто беспокоюсь за тебя, вот и все, – сказал он. – У Гарретта на всем теле отпечатались неприятности.

– Нет, к нему привязана камера. И это была твоя работа, помнишь?

Элтон вздохнул.

– Я серьезно, Астрид. Он тебе не подходит. Он не годится ни для кого в этом ковене.

– О чем ты говоришь? – Любопытство было у меня в крови. Нет, если он хочет что-то сказать о Гарретте, то я хочу услышать это прямо сейчас.

– Я ничего не могу сказать по этому поводу.

Мои глаза закатились так сильно, что мне показалось, будто я вот-вот отсоединю свои глазные нервы.

– Тогда зачем об этом упоминать? Очевидно, ты веришь, что он что-то замышляет, иначе не стал бы намекать на это. Итак, скажи мне, в чем ты подозреваешь его на этот раз?

– Это… это всего лишь мое предположение.

Я недоверчиво уставилась на отца.

– Намек на что? Ты будешь судить его без каких-либо оснований или доказательств?

– У меня есть основания.

– Например?

У него, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть смущенным.

– Его дружба с Финчем.

– Его прежняя дружба с Финчем, прежде чем он понял, что Финч предатель. Ты же не серьезно, – пробормотала я. – Это потому, что он оборотень, и ничего больше. Признайся.

– Я ничего не имею против оборотней, и ты это знаешь.

– Что, так, это всего лишь оборотни, которые, меняют форму, как Гарретт Кейтелер? Ты только что сказал «кто-то вроде него», как будто он был чем-то меньшим, чем остальные из нас. Я знаю, что ты на самом деле имел в виду, и это не имеет ничего общего с отцовской заботой. Ты не мог бы быть более предубежденным, даже если бы попытался! – Я яростно замотала головой. – Сколько раз ему приходится прыгать через обручи, чтобы ты убедился, что он честен и предан тебе? Неужели он должен быть в огне? Должен ли он совершить двенадцать подвигов Геркулеса, прежде чем ты поймешь, что он заслуживает твоего уважения? – Теперь я была в ударе. – Он чуть не погиб в той драке с Кэтрин. Ты, должно быть, видел это на камерах. Он сражался вместе с нами, бок о бок. Он не убегал при первых признаках опасности и не переходил на другую сторону, когда казалось, что мы проигрываем. Если бы он был в сговоре с ней, его бы здесь уже не было.

– Я действительно нахожу это весьма удивительным, – признался он, когда внезапная догадка осенила меня.

– Скажи мне, что ты этого не делал.

Он нахмурился. – Что не сделал?

– Я вовсе не дура. – Я почти прошипела это слово. – Это ты его подставил, да? Ты установил камеры, чтобы видеть, как он будет вести себя с друзьями Кэтрин. Ты хотел, чтобы он перешел на другую сторону. Ты хотел, чтобы он был предателем. Ну же, признайся. Ты ведь хотел, чтобы он доказал твою правоту, не так ли?

– Может быть, и так.

Мои плечи поникли.

– Почему же? Ты сделал это для меня?

– Я все для тебя делаю, Астрид. Может быть, я не всегда хорошо это показываю, но ты – мой главный приоритет во всем, – сказал он с отчаянием в голосе. – Каждый день я просыпаюсь и благодарю свою счастливую звезду за то, что ты все еще с нами.

– Это не значит, что ты можешь диктовать мне, что делать со своей жизнью. Ты не можешь спасти меня от опыта, и я не хочу, чтобы ты это делал. – Я знала, что он хотел как лучше, но эта чрезмерная забота не была его приятной чертой. Подставить кого-то, и все это во имя того, чтобы увести его подальше от дочери, это было почти подло, и мне не нравился кислый привкус, который он оставлял у меня во рту. Мой отец был выше этого, и все же он опустился до самого низкого из низов.

– Я присматриваю за тобой, – настаивал он.

– Нет, ты делаешь то, что хочешь. Ты прячешь меня от чего-то, что может причинить мне боль или страдания. Если это случится, и он разобьет мне сердце, пусть так и будет, но я не думаю, что Гарретт заслуживает того, чтобы его сделали изгоем, потому что я ему нравлюсь. – На сердце у меня было тяжело. – Ты хочешь, чтобы я осталась одна на всю оставшуюся жизнь?

Он присел на краешек стола.

– Я защищаю тебя, потому что ты постоянно в опасности, Астрид. Ты уязвима, хочешь ты в это верить или нет. – Его взгляд стал печальным, а лицо постарело лет на десять прямо у меня на глазах. – Меня беспокоит не романтика, а беда, которая ходит с Гарреттом. Если Кэтрин добралась до Финча, то кто знает, добралась ли она и до его друзей. В том числе и до него. И я не хочу ставить тебя в такую ситуацию, когда мне придется снова воскрешать тебя из мертвых.

Я вздохнула.

– Я знаю.

– Пожалуйста, умоляю тебя, пойми, каково это, с моей точки зрения: держать на руках свою безжизненную дочь и желать, чтобы ее мертвое тело вернулось к жизни. Один раз было достаточно плохо, но я делал это уже не раз. В последний раз я почти успел добраться до тебя вовремя… я не хочу снова проходить через это.

Моя смерть во время помощи ковену была не единственной причиной, по которой он воскресил меня. Так как я его дочь, он не мог позволить мне умереть. Я знала это, и я знала, что он страдал из-за этого, но это все еще не делало все правильным.

– Гарретт не собирается меня убивать. Он предан нам, – сказала я.

– И пока я не буду знать это наверняка, пока я не буду знать, что он не работает на Кэтрин, мне нужно, чтобы ты поняла, почему ты должна держать дистанцию. Все, о чем я прошу – это временный перерыв, пока мы не будем на сто процентов уверены в его лояльности.

– Я уже.

Голова Элтона опустилась на грудь.

– Ну, а я – нет.

– Почему ты не можешь просто порадоваться за меня? Я бы не возражала против небольшого отцовского бахвальства, но это просто смешно, – сказала я, не в силах больше сдерживать свой гнев. – Маме он понравился, так почему же ты не можешь?

Элтон резко вскинул голову.

– Подожди… что? Твоя мать уже встречалась с ним?

– Гарретт не знает, что встречался с ней, но да, они были представлены друг другу, – ответила я. – На днях я повела его в магазин, и они прекрасно поладили. Потом она сказала мне, что он ей нравится, что она чувствует исходящую от него приятную энергию. Ты же знаешь, что она честна до безобразия. Она рассказывает людям, как это бывает, даже когда маги приходят в Кабот, чтобы попытаться убедить ее, что их Эсприт – это долбаный бриллиант Куллинан, хотя на самом деле это потрепанные старые часы. Некоторые хотят иметь модные вещи, и она говорит им, что они не могут их получить, хотя это стоит ей кучу денег. – Конечно, эсприты просто так не работают. Ты получишь то, для чего был предназначен, но не обязательно то, что хотел.

Моей матерью была Генриетта Кэбот из знаменитого магазина «Эсприт» в Уотерфронт-парке. Будучи не магической, как я, она обладала исключительной склонностью ко всему древнему и могущественному, будь то заклинания или Эсприты. Я безмерно восхищалась ею за это, так как люди часто ошибочно принимали ее за обладательницу магических способностей, хотя на самом деле это был просто превосходный инстинкт. До встречи с Элтоном она торговала редкими артефактами и единственными в своем роде драгоценностями, часто путешествуя по миру, чтобы найти новые предметы для частных коллекций, для которых она покупала предметы. Я была почти уверена, что когда-то она могла быть расхитительницей гробниц, но она никогда не раскрывала мне ничего подобного.

– Твоя мама, наверное, знала, что он мне не понравился, – сказал Элтон после короткой паузы. – Она сделает все, чтобы выставить меня в дурном свете.

– Нет, она никогда бы не попыталась замарать твое имя, и ты это прекрасно знаешь.

Элтон и моя мама родили меня после короткой интрижки. Они не продержались дольше нескольких месяцев, но Элтон оставался рядом с ней во время беременности и настаивал на том, чтобы быть вовлеченным в мою жизнь. Несмотря на то, что они не были вместе, они оба любили меня, и я не держала никакой обиды на них обоих за то, что они не смогли сделать это. Такова была жизнь.

Он выглядел обиженным.

– Может быть, и нет, но я всегда кончаю тем, что становлюсь плохим копом.

– Мама не виновата, что ты ненавидишь Гарретта за то, какой он есть. Она не превратила тебя в плохого полицейского, ты сам это сделал. Держу пари, даже Изабель не была бы так строга к нему. Почему бы нам не спросить ее, что она думает о нем, может быть, она встанет на твою сторону?

– Она бы сказала тебе, чтобы ты не связывалась с мальчиками в твоем возрасте.

– Неужели? Ты думаешь, что такая умная женщина, как она, просто слепо встанет на твою сторону, потому что ты ее муж? Да ладно, мы оба знаем, что это неправда. – Изабель Монро была грозной женщиной в области молекулярной науки, с острым умом и более острым чувством юмора. Всякий раз, когда наша странная, смешанная маленькая семья собиралась на Рождество или другие праздники, она всегда была той, кто безжалостно обижал Элтона, заставляя нас смеяться до слез. Они с мамой ладили, и я знала, что это иногда беспокоило Элтона. Он чувствовал себя так, словно они объединились против него, что было одновременно мило и весело. Великий Элтон Уотерхауз, превратившийся в краснеющую развалину из-за своей жены и матери своего ребенка.

– Это не меняет моего взгляда на те «отношения», которые ты затеяла, Астрид, – многозначительно сказал он.

– Почему ты считаешь, что имеешь право диктовать мне, что я делать, а что нет? Я знаю, что ты мой отец, но это не значит, что ты ведешь себя по-отечески большую часть времени. Я почти всегда чувствую себя твоим сотрудником, а не дочерью. – Я попыталась запихнуть свои горькие слова обратно, но было поздно. – Дело в том, что ты не имеешь права решать, с кем я буду встречаться, ты последний человек, от которого кто-либо должен принимать романтические советы. – Я сделала паузу, чтобы перевести дух. – До Изабеллы твой послужной список отношений был не слишком велик. Ты не можешь помешать людям жить своей жизнью или совершать свои собственные ошибки. Жизнь случается. И я хочу, чтобы моя тоже.

Он устало вздохнул.

– Я знаю, что совершил несколько ошибок и не слишком долго проработал в отделе романтики, но я никогда не представлял реальной опасности для кого-либо. Гарретт вполне может быть таким.

– Но это не так! – крикнула я, закрывая рот руками, чтобы остановить слова, вырвавшиеся так резко.

– Астрид, я…

– Все, о чем я прошу, это чтобы ты смотрел на вещи с моей стороны, – перебила я его. – Гарретт не сделал ничего такого, что заслуживало бы такого рода подозрений. Он честен и предан, и он доказал это на поле боя. Твоя подстава должна быть единственной вещью, которая показывает тебе, что он невиновен. У тебя же все это есть на пленке, ради бога.

Элтон пожал плечами.

– Может быть, ему велели притвориться?

– А теперь ты ведешь себя совершенно глупо. – Я натянуто рассмеялась. – Ты не получил желаемых результатов, поэтому теперь пытаешься найти недостатки, которых не существует. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, убери камеры с оборотней. Не ради меня, а ради всех, чье доверие ты нарушил. Ты обещал им, что не будешь раскрывать их личности, и все же пошел и ударил по ним камерами. Ты ставишь на них мишени, отец. Они поверили в тебя, а ты их подвел.

– Я уже потерял счет тому, сколько раз говорил тебе это, Астрид, но если Гарретту нечего скрывать, то он не должен так уж сильно возражать против камер, – парировал он. – А тебе не кажется, что это хоть немного подозрительно?

– Нет. Я вижу группу обиженных людей, которые потеряли к тебе доверие. Ты выделил их, конечно, они будут сопротивляться этому.

– Вот почему эти отношения так сильно меня беспокоят. Они ослепили тебя. Другие оборотни не произнесли ни слова жалобы на камеры. Они понимают эту необходимость. И все же Гарретт продолжает ворчать по этому поводу. Почему только у него есть проблемы?

Я пожала плечами.

– Ну, не знаю. Может быть, это потому, что они боятся противостоять тебе, а Гарретт – нет? – Я прищурилась, глядя на отца. – Может быть, это ты что-то скрываешь, раз уж тебе так не терпится переложить вину и подозрения на кого-то другого. Какие тайны ты хранишь, отец?

– А теперь это ты ведешь себя нелепо.

– Я? – Во внезапном порыве нехарактерного для него импульса я подошла к его столу и начала рыться в бумагах, делая вид, что поднимаю все его документы и роюсь в папках. Я выдвинула все ящики и вывалила папки на стол, драматично перелистывая их. Он поспешно обошел меня и встал между мной и столом, преграждая мне путь.

– Довольно! – сказал он холодным тоном. – Ты выше такого ребяческого поведения.

– По-видимому, нет, поскольку мне нужно, чтобы меня нянчили через камеру. Ты ненавидишь то, что потерял контроль надо мной, вот и все.

Он тяжело вздохнул и повернулся ко мне спиной, закрывая мне обзор. Напрягшись, чтобы получше рассмотреть, я заметила, как что-то блеснуло под его рукой, когда он смахнул это со стола в верхний ящик. К нему прилагалось сложенное письмо. Я нахмурилась при виде этого зрелища. Зачем он это сделал? Почему он положил в ящик два предмета, а остальные нет? Я сказала это в мстительной шутке, но теперь у меня было тревожное чувство, что он что-то скрывает от меня.

– Камеры останутся, Астрид. Они здесь для всеобщего блага. Если небольшой группе приходится терпеть временный дискомфорт, то мы должны принять это как факт. Если у Гарретта и дальше будут проблемы, он может прийти и поговорить со мной сам, а не использовать тебя в качестве посредника.

– Я не перестану с ним встречаться.

Он резко повернулся ко мне лицом.

– Это мы еще посмотрим.

– И что это должно означать?

– Это значит… это значит, что я не перестану присматривать за тобой. Если ты пойдешь против моей воли, то это твоя прерогатива, но не думай, что я перестану пытаться защитить тебя от всего, что мне кажется опасным. Пока я не буду знать наверняка, что Гарретт не работает на Кэтрин, он подходит под эту категорию. Мне очень жаль, но так и должно быть.

– И я буду продолжать бороться за свое право жить своей жизнью, на своих собственных условиях.

– Как пожелаешь, Астрид. – Он прислонился спиной к столу, используя свое тело, чтобы прикрыть верхний ящик. – Тебе лучше уйти. У меня сегодня много дел.

Не говоря больше ни слова, я вышла из-за стола и пересекла комнату. У двери я обернулась и бросила на него разочарованный взгляд через плечо, прежде чем выйти в коридор.

Когда я возвращалась в свою комнату, мне в голову пришла одна мысль. Это было не то, на чем я хотела бы остановиться, но оно все равно всплыло, как это обычно бывает с мыслями: я задавалась вопросом, может ли когда-нибудь наступить время, когда я буду вынуждена выбирать сторону.

И если это случится… чью сторону я выберу?

Глава 8.

Харли

Когда я была на полпути через банкетный зал, чтобы встретиться с Джейкобом за ланчем, мой телефон завибрировал. Вытащив его из заднего кармана, я с удивлением взглянула на имя, появившееся на экране. Райанн? Я так давно не разговаривала с дочерью Смитов – моей сестрой по душам. Укол вины скрутил мой желудок. Миссис Смит просила меня как-нибудь позвонить Райанн, когда я в последний раз была у них дома, но все так вышло из-под контроля, что это совершенно вылетело у меня из головы. Часть меня не хотела, чтобы он зазвонил, учитывая, как мы были заняты, но я знала, что должна ответить. Я нажала кнопку ответа и поднесла телефон к уху.

– Да? – сказала я.

– Привет, незнакомка! – раздался веселый голос Райанн. Это вызвало мгновенную улыбку на моем лице. Боже, как же я была рада ее слышать! – Я решила позвонить тебе, чтобы убедиться, что ты все еще жива. – В ее тоне послышался намек на смех.

– Ага, все еще дышу, – ответила я. Еле-еле.

– Рада это слышать! Ну, как тебе новая шикарная работа? Они хорошо к тебе относятся? Какие-нибудь льготы?

– Очень много работы. Долгие часы, никаких перерывов, занята, занята, занята все время.

– Звучит ужасно. – Она усмехнулась. – Ты уверена, что не хочешь вернуться к жизни в казино?

Я улыбнулась.

– Нет, все не так уж плохо, если не считать всего этого. Люди хорошие, и я чувствую, что действительно делаю что-то стоящее, понимаешь? Сдавать грязных игроков за жульничество за столами было не совсем призванием.

– По крайней мере, скажи мне, что деньги хорошие?

– Это… э-э… прилично. – Даже не занимаясь своими сменами в архивах Научного Центра, я получала ту же зарплату. Я догадывалась, что беготня, рискуя жизнью, стоит столько же денег.

– Так оно и должно быть, – ответила она.

– Как дела в школе? Лос-Анджелес все еще хорошо к тебе относится?

Она застонала.

– Кстати, о слишком тяжелой работе и недостаточном веселье. Это нормально, но я думаю, что беру слишком много уроков. Серьезно, кто же знал, что колледж будет таким утомительным? Если я не выпью двенадцать чашек кофе в день, то вместо продвинутого экологического права попаду на курс «антропология 101», и тогда я не буду ужинать в библиотеке, чтобы почитать о праве и нарушениях прав человека.

Я рассмеялась.

– Тебе нужно почаще выходить на улицу.

– Это ты говоришь, – поддразнила она.

– Справедливое замечание. Так или иначе, маленькая птичка сказала мне, что на горизонте есть парень? Ты не можешь быть настолько занята своим правом, если есть какой-то восхитительный экземпляр, отнимающий твое время.

Она хихикнула.

– Дай угадаю. Мама попросила тебя заняться шпионской работой?

– Я сказала ей, что не могу нарушить тайну сестринства.

– Вот за это я тебя и люблю! – сказала она.

– Итак, выкладывай все начистоту… кто он, чем занимается, как выглядит?

– Его зовут Адам Сирие. Он француз-канадец, рост шесть футов один дюйм, темные волосы, голубые глаза, плавает за команду колледжа. Он сейчас в медицинском колледже и хочет стать педиатром.

– Нет, ни в коем случае… он кажется ненастоящим. Ты должна сказать мне правду. Ты же не можешь просто выдумывать парней, – пошутила я.

Она усмехнулась.

– Уверяю тебя, он на сто процентов настоящий. Он очень романтичный. Как-то вечером он повел меня в шикарный ресторан и появился там, в костюме-тройке с букетом роз в руке. Он спросил меня, не думаю ли я, что он переборщил и заставил меня смеяться все три блюда подряд.

– Ах, где же мне взять такого же?

– Очевидно, из Канады.

Я усмехнулась.

– А, Великий Белый Север, Родина последних джентльменов.

– Значит, тебе не повезло там, где ты сейчас? Никаких дерзких агентов Службы безопасности?

Мои щеки горели.

– Ну… есть один парень.

– Я так и знала!

– Эй, тут не из-за чего так волноваться. Он хороший, и мне он нравится, но он… ну, он не совсем показной со своими чувствами. От него все время то холодом, то жаром. Честно говоря, это довольно запутанно.

– Я бы не стала заморачиваться, если бы я была тобой, – сказала она. – Если парень не говорит тебе, что ты ему нравишься, или не заставляет тебя чувствовать себя особенной, он обычно не стоит твоего времени.

Я нахмурилась.

– Он хороший парень. Он просто больше похож на задумчивого, молчаливого типа. Я думаю, что мы не можем все иметь романтичных, сказочных парней, которые сбивают нас с ног.

– Но ты его заслужила.

– Честно говоря, я думаю, что он тебе понравится, если ты его встретишь, – сказала я, защищаясь.

– А как он выглядит?

Я тоже улыбнулась.

– Высокий, зеленые глаза, темные вьющиеся волосы. Немного ирландец. Акцент появляется, когда он злится или чем-то увлечен.

– О, ладно, ты меня убедила, – ответила она. – Ирландец – это хорошо.

– Он умный, верный, веселый, когда хочет быть таким. И он действительно чертовски сексуален. Например, я даже не могу начать объяснять, насколько он сексуален. – Я сглотнула, вспомнив, как он лежал в постели без рубашки и удивленно смотрел на меня. А его губы… черт возьми, они были так близко! Я почти пожалела, что не поцеловала его тогда, в комнате Луиса Паолетти.

– Почему бы тебе не сказать ему, что ты чувствуешь? – предложила она. – И что самое худшее может случиться?

– Я потеряю дружбу.

– Не получится. Если ты ему нравишься, даже если это всего лишь дружеское отношение, твое признание в том, что он тебе нравится, ничего не изменит. Поверь мне, ты слишком крута, чтобы отрицать это. Это может быть немного неловко, но потом вы оба справитесь с этим. А если ты ему нравишься, то все будет в персиках и сливках, и ты сможешь узнать, насколько он сексуален на самом деле, – сказала она.

Честно говоря, это было так хорошо, иметь нормальный разговор хоть на некоторое время. Девчачьи сплетни о мальчиках и школе. Никаких чудовищ, никакой ужасающей Кэтрин, никакого горя, никакой печали, только добрая старомодная беседа с моей приемной сестрой. Девушка, которая знала меня лучше многих людей, даже в этом месте.

– Может быть, – сказала я.

– Не может быть, ты должна! Если он не собирается делать этот шаг, то ты должна быть той, у кого есть яйца, – сурово ответила она.

– Но я хочу, чтобы именно у него были яйца.

Она взвыла от смеха.

– Будем надеяться, что это так, а? В любом случае, ты можешь сообщить мне обо всем этом, когда я увижу вас на Гавайях для семейного отдыха. Ты ведь все равно приедешь, правда? Мама не упоминала об этом, когда я говорила с ней. Тебе удалось выкроить свободное время?

У меня упало сердце.

– Ах… Райанн, мне так жаль. Я сделала запрос, но, поскольку я новичок, они не дали мне дней. Я совсем забыла сказать об этом миссис Смит.

Семейные каникулы были последним, о чем я думала, но теперь, когда мне напомнили об этом, я почувствовала себя плохо, потому что не могла поехать. Я действительно хотела присоединиться к ним. Я скучала по тому, что они были рядом и я была частью их семьи. Хуже всего было осознание того, что мне придется сообщить эту новость самим мистеру и миссис Смит. Я знала, что могла бы просто написать им или позвонить, но это было бы нечестно. Нет, если я собиралась сказать им, что не могу поехать, то должна была сделать это лицом к лицу, чтобы немного смягчить удар.

– Да ты шутишь! Ты должна поехать! Заболей или еще что-нибудь. Без тебя все будет по-другому. – Она казалась искренне расстроенной.

– Я все понимаю. Я действительно хотела поехать, – ответила я. – Почему бы тебе вместо этого не отдать своему сексуальному канадцу мой билет, чтобы семья могла узнать его получше?

– Забудь о нем. Я хочу, чтобы ты поехала.

Я грустно улыбнулась.

– Мне очень жаль, Райанн. Там столько всего произошло, а впереди еще куча работы. Если бы я могла прикинуться больной или получить эти выходные, я бы это сделала. Я обещаю, что заглажу свою вину перед тобой на Рождество, хорошо? Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.

– Как будто я вообще могу тебя ненавидеть. Ты одна из моих самых любимых людей на планете, – сказала она со вздохом. – Ты просто слишком много работаешь, вот и все. Без тебя все будет совсем по-другому. Я уже представляла себе фотографии в Instagram – ты, я, пальмы, фруктовые напитки с зонтиками, лежащие на солнце.

– Ах, похоже, это как раз то, что мне нужно. Не искушай меня.

– Именно это я и пытаюсь сделать!

Я рассмеялась.

– Мне очень жаль, правда, жаль. В следующем году я буду там с колокольчиками. – Да, если доживу до следующего года. Это был не тот позитивный настрой, который мне был нужен, но это была очень реальная возможность.

– Лучше бы ты была.

– Я буду, я буду… клянусь.

– Тебе лучше взять немного печенья, когда ты сообщишь эту новость маме.

Я скорчила гримасу.

– Я возьму большую корзину с ними. Черт возьми, я куплю весь магазин.

– Ну, мне пора идти в класс, но я решила позвонить тебе и узнать, как ты там, – сказала она извиняющимся тоном. – Приятно было услышать твой голос.

– Да, твой тоже.

– Не будь чужой, ладно? Всегда есть открытое приглашение посетить меня, когда ты захочешь. Я скучаю по тебе, Харли. Я знаю, что вы все заняты и все такое, но было бы здорово увидеть вас в ближайшее время.

– Я постараюсь навестить тебя как-нибудь на выходных, – сказала я, хотя понятия не имела, возможно, ли это.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Ладно… ну, береги себя, слышишь? Не сжигай себя дотла. И если этот парень не видит того, что находится прямо перед ним, и как ты чертовски хороша, тогда забудь о нем. Ты заслуживаешь хорошего парня, Харли. Хороший парень, который будет хорошо к тебе относиться. Сексуальный – это хорошо, не пойми меня неправильно, но это еще не все.

Я усмехнулась.

– Говорит та у которой высокий романтичный канадец.

– Да… я просто надеюсь, что он не слишком хорош, чтобы быть правдой, понимаешь?

– Он и не будет таким. И если это так, то пусть он знает, что твоя сестра работает на Национальную Безопасность.

Она усмехнулась.

– Ну ладно, мне пора идти. Но я говорю серьезно, береги себя.

– Ты тоже.

– Удачи с мамой и папой.

– Спасибо.

– Поговорим позже, Харли.

Я кивнула, хотя она и не могла меня видеть.

– Скоро поговорим.

Она повесила трубку, оставив меня с горько-сладким чувством грусти. Я действительно скучала по Райанн и Смитам. После того детства, которое у меня было, они были светом в конце туннеля, направляя меня во взрослую жизнь доброй рукой. К тому же Гавайи были бы так хороши, долгожданный отдых от здешнего безумия. Это заставило меня остановиться и задуматься о том, какой была бы моя жизнь сейчас, если бы я не встретила Уэйда на парковке казино той ночью. Была бы я счастливее? Это был трудный звонок.

Я уже представляла себе разочарованное лицо миссис Смит и дипломатичные слова понимания мистера Смита. Это наверняка будет больно.

Я поспешила в банкетный зал, зная, что мне придется отменить обед с Джейкобом, чтобы нанести визит Смитам. Сейчас было самое лучшее время. Я уже завернула за угол по главному коридору, когда из тени позади одного из бронзовых драконов появилась фигура. На голове у Джейкоба был низко надвинут капюшон, а на губах играла веселая улыбка. Я так привыкла видеть в нем Тарвера, и увидеть его настоящее лицо было довольно странным.

– Господи, как же ты меня напугал! – Я засмеялась, схватившись за грудь. – Что ты здесь делаешь? Мы должны были обедать через пять минут.

– Моему лицу нужно было подышать.

– Будь осторожен, чтобы кто-нибудь не вызвал копов, когда ты слоняешься без дела с поднятым капюшоном.

Он ухмыльнулся.

– Нет, я мастер смешиваться с толпой. А почему такое тяжелое дыхание?

– Я как раз бежала сказать тебе, что мне нужно отменить обед. Мне только что звонила Райанн, и мне нужно сказать Смитам, что я не могу приехать на семейный отдых. Итак, я мчусь к ним домой. Я решила, что мне лучше сказать самой, так как миссис Смит будет сильно разочарована.

Его лицо просияло.

– Можно мне пойти с тобой?

– Я не уверена, что это такая уж хорошая идея, – ответила я.

– Пожалуйста?

– Это может быть очень болезненно, Джейк. Они тебя не вспомнят.

Он пожал плечами.

– Мне все равно, я просто хочу увидеть их снова. Они так много для меня сделали. Пожалуйста, позволь мне пойти с тобой.

– Ты ничего не можешь сказать о том, что был там раньше, – предупредила я.

– Я не буду. Клянусь.

– Хорошо, но если это будет слишком, просто дай мне знать, и мы пойдем, хорошо? И снова надень свою маску.

– Сделаю.

С неприятным чувством в груди мы направились к выходу из ковена. С маской Тарвера и защитными чарами, которые нацепил на него Элтон, он сможет ходить под радарами. Тем не менее, я не могла отогнать свои тревожные мысли о том, что забираю его из ковена. Свернув к стоянке, мы подошли к моей Дейзи и запрыгнули внутрь. По дороге он почти ничего не говорил, его взгляд был прикован к окружающему миру, а кончики пальцев тревожно постукивали по приборной доске. Я понимала его желание увидеть их снова, но он даже не представлял себе, как это будет больно знать, что они не помнят тебя.

– Итак, как все прошло с Кригером? Ты сообщил ему свое решение? – спросила я, нарушая молчание.

Он пожал плечами.

– Да. Я же сказал тебе, что не передумаю.

– Он что, вынул из тебя эту штуку? – Мне даже говорить об этом было противно. Это было так неправильно.

– Он сделал это сегодня утром, – ответил он, показывая мне свою руку. В центре его ладони виднелся крошечный красный порез. – Мне совсем не было больно.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Абсолютно нормально. Он сказал нам, что беспокоиться не о чем, и это было правдой. Перестань паниковать.

Я улыбнулась. – Ты не чувствуешь себя странно или что-то в этом роде?